Текст книги "Мастер фиолетовых идей (СИ)"

Автор книги: Ева Никольская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Ева Никольская
Мастер фиолетовых идей

Часть I. Серебряные коробочки.

Глава 1  Восемнадцать.

Вторую неделю в городе стояла невыносимая жара. Лето наконец вступило в свои законные права, и послушные стрелки термометров дружно взметнулись на отметку плюс тридцать. Измученные зноем прохожие уныло брели по своим делам, время от времени утирая со лба пот. Прогулка по такой погоде больше напоминала посещение сауны. Солнце нещадно палило, а воздух, лишенный даже намека на ветер, казался каким-то застоявшимся, несвежим, и это вызывало вполне ощутимый дискомфорт.

Был выходной, и ритм городской жизни не отличался особой активностью. Город как будто дремал, упорно отказываясь пробуждаться под натиском бесчисленных солнечных бликов, кишащих повсюду. Нагретый асфальт подстраивал коварные ловушки для тонких каблуков незадачливых дам, дорожный смог заглушал аромат недавно распустившихся на клумбах цветов, а время неуклонно текло, приближаясь к полудню.

Высокий худощавый человек в длинном светло-сером плаще, плотно застегнутом на все пуговицы, медленно шел по узкой московской улочке мимо залитого солнцем уютного сквера, где под покровом могучих, раскидистых лип сидели две словоохотливые старушки и с энтузиазмом обсуждали последние городские сплетни.

И, следует заметить, было что обсудить. Третий месяц население столицы будоражили вспышки странной, неизвестной ранее болезни, неизбежный летальный исход которой наступал мгновенно, и от этого загадочная "зараза" казалась еще более ужасной. Списки погибших людей неуклонно росли, и сейчас количество жертв достигло восемнадцати, по крайней мере, именно эта цифра фигурировала в колонках новостей большинства печатных изданий, которыми две преклонного возраста собеседницы обложились со всех сторон, заняв большую часть скамьи.

Газеты и телевидение активно стремились раздуть из происходящего эпидемию вселенского масштаба и, чем лучше это у них получалось, тем выше становились тиражи и рейтинги соответствующих передач.

Актуальность темы была безусловной, а ее отражение в СМИ весьма противоречивым. На заглавных страницах одних печатных изданий красовались удручающие заголовки о неизвестном вирусе, поразившем едва ли не половину населения Москвы. Другие представители "журналистской братии", стремясь выделиться из общей массы, "с пеной у рта" доказывали, что авторство загадочных убийств принадлежит "новоиспеченному" маньяку, деяния которого потрясли не только Россию, но и весь цивилизованный мир. Третьи же черпали вдохновение в гипотезах о неуловимой группе террористов, поставившей себе цель извести всех жителей столицы поодиночке. Экологи (интервью с ними в свете последних событий стали очень популярны) яростно обвиняли в происходящем радиацию и прохудившийся озоновый слой, рисуя читателям пугающие картины недалекого будущего, где каждого ожидала участь тех несчастных, жизнь которых оборвалась без видимых на то причин этим летом. Церковь, будучи достаточно влиятельной силой в современном обществе, тоже не осталась в стороне. Который день с телеэкранов на всю страну вещали высокопоставленные служители Господа, призывающие народ покаяться и смиренно ожидать своей участи, ибо "все несчастья, ныне творящиеся, есть ни что иное, как расплата за грехи, ниспосланная свыше".

Одни только медики не впали в общую волну постоянно накаляющихся страстей, категорически опровергая все вышеперечисленное. И, что важно, у них-то как раз на руках были гораздо более убедительные доказательства, чем беспочвенные, нелепые теории, выдвигаемые прессой. Все восемнадцать жертв, несмотря на схожий смертельный исход, прелюдией которого служило внезапное обильное кровотечение из глаз, ушей, носа и рта, имели различные диагнозы. И это значило, что ни о каких эпидемиях, маньяках, террористах и прочем не могло быть и речи. Всего лишь совпадения, слабое здоровье умерших людей и, быть может, слишком сильная жара… Одним словом, причин для паники работники здравоохранения не видели, чего нельзя было сказать о "простых смертных", умы и воображение которых ежедневно взвинчивались до предела услужливыми "охотниками за сенсацией". Так или иначе, но тема "Восемнадцати", как ее прозвали в городе, по-прежнему оставалась актуальной.

– Вот тебе крест даю, Нюра! Это происки дьявола! – заявила одна из старушек, большая и круглая, как воздушный шар, тыча указательным пальцем в разложенную на скамейке пачку газет.

– Да ты очки протри, прежде чем такое говорить, – возразила другая. – Глянь, кто мрет-то?

Она с важным видом развернула перед притихшей оппоненткой яркий глянцевый журнал, где через весь раз ворот красным тревожным шрифтом было написано: "От странной болезни гибнет молодежь!".

– Ну? – поинтересовалась толстушка, наморщив лоб и выжидающе поправив очки.

– Молодежь! – многозначительно произнесла собеседница и добавила голосом, не терпящим возражений: – Не дьявол это, а Бог!

– Почему?

– Ну, дык… Время-то нынче какое? Среди подрастающего поколения ужас, что творится. Наркотики, алкоголь, разврат, куда не плюнь! А уж как они одеваются! Страх, да и только, устанешь креститься при встрече. Не то, что мы раньше были! Вот и наказывает их Всевышний, предупреждает, чтоб одумались олухи окаянные! – тоном проповедника закончила Нюра, поправив на седовласой голове маленькую угловатую шляпку, которая совершенно не гармонировала с ее длинным ситцевым платьем.

Увитое морщинками, пухлое лицо соседки одобрительно кивнуло, а рот с подведенными бледно-розовой помадой губами открылся, желая что-то сказать в ответ, как вдруг Нюра вновь заговорила, вскинув маленький волевой подбородок:

– Хотя, скорее всего, в происходящем виноваты эти самые… как их там? Телефоны мобильные. Вон они, подростки, все как один с этой "фиговиной" возле уха ходят, она-то их и гробит, поди…

Проходя мимо, человек в сером плаще достал из кармана записную книжку и сделал в ней несколько пометок, искоса взглянув на старушек, которые, не обратив на него ни малейшего внимания, продолжали обсуждать интересующую их тему. Плотнее запахнув ворот, он высоко поднял голову и некоторое время молча смотрел сквозь темные стекла очков на ярко-желтый солнечный диск, висящий над горизонтом.

"Холодно", – промелькнуло в его голове, а из груди, тщательно закрытой плащом, вырвался печальный вздох. Немного поразмыслив, мужчина сделал еще одну пометку в своей книжке и, прибавив шагу, двинулся дальше.

Глава 2 Околесица.

Стикс устало плелся по улице в направлении маленького кафе в подвале одного из близлежащих домов.

"До чего же примитивны эти люди, – подумал он, бросив беглый взгляд на витрину, пестро оформленную разношерстными журналами и газетами, которые нынче пели в унисон об одном и том же. – Они даже не пытаются наблюдать. Зато небылицы сочиняют с завидной скоростью и кормят ими друг друга, как лучшим угощением. До чего же предсказуем этот мир".

Его тонкие бледные губы скривились в саркастической ухмылке, но тут же на высоком плоском лбу пролегла тревожная морщинка, как символ легкой обеспокоенности.

– И все же… слишком большая известность – не лучший вариант при нынешних обстоятельствах, – пробормотал мужчина себе под нос и прибавил шагу.

Темные брови чуть заметно дрогнули, ознаменовав тем самым погружение их обладателя в поток довольно важных мыслей и решений, известных лишь ему одному. Стикс быстро пересек улицу и, спустившись по вычищенным до блеска ступенькам, вошел в кафе. Дверь закрылась за ним, протяжно звякнув колокольчиком.

Несмотря на жаркий летний день, посетителей здесь было мало. Несколько молодых и очень занятых друг другом пар, да еще какие-то одинокие люди, с отчужденным видом поглощающие заказанный ими обед. Возле небольшого окна, отделанного кованой решеткой причудливой формы, сидел худощавый мужчина в светло-сером костюме-тройке. Белоснежная рубашка его была, несмотря на жару, плотно застегнута на все пуговицы, а под безупречно выглаженным острым воротничком чернел небольшой узел строгого галстука. Бросив беглый взгляд на вошедшего в кафе Стикса, мужчина задумчиво поправил темные очки в изящной серебристой оправе и склонился над толстой записной книжкой, которая лежала перед ним на столе рядом с тремя пустыми чашками давно выпитого кофе.

Играла тихая музыка, уставшая барменша в светлой фирменной майке с синей эмблемой заведения со скучающим видом протирала и без того чистый стакан. Сонная атмосфера воскресного дня, царившая в городе, целиком и полностью завладела и этим кафетерием, что, впрочем, делало его еще уютнее. Во всяком случае, так казалось Стиксу.

Расположившись за столиком в самой глубине небольшого зала, мужчина заказал чашку черного кофе и с видом занятого человека погрузился в чтение свежей газеты, взятой им на стеллаже возле входа. Как он и ожидал, главная тема номера была прежней. Но теперь о ней говорилось с позиции науки, о чем свидетельствовали "замудренные" формулировки и громкие имена, которыми статья была напичкана под завязку. Пробежавшись взглядом по стройным рядам колонок, Стикс невольно зевнул, явственно ощутив надвигающийся приступ давно уже привычной скуки, обильно приправленной обычной человеческой глупостью, которую он так часто встречал, погружаясь в просмотр прессы.

Откинувшись на спинку кресла, мужчина поморщился, прикрыв на мгновение холодные, светло-серые глаза. Внезапно его голову посетила свежая идея. Поддавшись ее влиянию, Стикс тихо усмехнулся. На краю покрытого синей скатертью стола лежал настоящий "шедевр" абсолютно неверной, более того, лживой информации, фотооформление и громкий заголовок которой могли напугать кого угодно. Стикса же они просто забавляли, вызывая вполне оправданное желание лично познакомиться с автором, сумевшим выстроить на ровных газетных строчках такую невероятную "околесицу". Тем более вакантное место на самую деятельную личность опять было свободно.

– Ну что ж, посмотрим, кто ты есть? – тонкие губы мужчины тронула странного вида улыбка, – в любом случае, это будет интересно.

Он достал мобильный телефон и набрал указанный в газете номер. Как ни странно, несмотря на выходной, на том конце ответили…

– Это редакция? – спокойно поинтересовался Стикс. – Я по поводу одной из утренних статей. Думаю, у меня есть кое-какая информация для вашего сотрудника.

– Простите, сейчас никого нет на месте, – сипло проговорила трубка и хотела, было, распрощаться, не вдаваясь в подробности, но собеседник резко перебил, слегка повысив голос:

– Вы не поняли! Я знаю, кто это сделал. Кто совершил все 18 убийств. Я ЕГО ЗНАЮ! Впрочем… – Тон мужчины изменился на полностью противоположный, теперь в нем звучали скучающие нотки вперемешку с плохо скрываемым безразличием. – Если вам не интересно, я передам информацию и документальные подтверждения моих слов другой газете, благо выбор нынче есть.

– Минутку! – в трубке послышалось странное шебуршание, затем непонятный грохот, будто что-то, а может, кто-то не сильно расторопный рухнул на пол; после всех этих сомнительных звуков, гораздо более заинтересованный, нежели вначале, голос спросил: – А что за документы и кто вы, собственно, такой?

– Тот, кто знает правду, – интригующе сообщил Стикс, эта пустая болтовня начинала его утомлять.

– Хм… – еще немного пошебуршав, трубка наконец сдалась и выпалила номер телефона ведущего журналиста, который занимался данной темой и соответственно являлся автором той самой "околесицы".

Этого было вполне достаточно.

Глава 3 Сержант Петров (часть 1).

Виктор ненавидел жару. Из года в год он с ужасом ожидал приближения лета, втайне надеясь на то, что нынче оно выдастся прохладным и дождливым. Иногда так и случалось, но это самое «иногда» было лишь исключением из общих правил. Зной для него являлся самой страшной пыткой, какую только могла выдумать изощренная в этих делах природа. В пропитанном выхлопными газами, пылью и гарью городе он чувствовал себя как в ловушке, из которой не видел выхода. Будь его воля, рванул бы он куда-нибудь в Карелию, где прохладно и красиво как в раю, ну или почти так же. Любое место на земле, где стрелка термометра не поднималась выше плюс 20, для сержанта Петрова могло претендовать на звание «Рая». Любое, но не раскаленная под обжигающими лучами беспощадного солнца Москва.

Отпуск летом для обычного служителя порядка был роскошью недопустимой. Гуляли те, кто занимал должности повыше, ну и еще те, кто умел хорошо ладить с начальством, а точнее – владел весьма почитаемым нынче искусством лицемерия и подхалимажа. Виктор не сумел постичь его азов, потому и слыл на службе склочным и дерзким типом. А таким, как водится, отпуска в июле не дают.

Тяжело вздохнув, сержант прислонился спиной к стене недавно отреставрированного дома и грустно посмотрел вдоль тротуара, по которому брели немногочисленные прохожие. Был вечер. Напарник отпросился часом раньше, у него сегодня намечался семейный праздник, кажется, день рождения жены. Скоро и смена Виктора закончится так же, как этот изнурительный день. Мечтая о том, чтобы долгожданный момент настал как можно быстрее, он покосился на часы. Еще сорок минут, всего сорок минут, и желанная свобода станет реальностью, целых сорок минут…

Ожидание было мучительным, и чтобы хоть как-то скоротать оставшееся время, сержант Петров начал понемногу вспоминать то, зачем он вообще с утра находится здесь, на этой улице. Конечно же, его основной обязанностью была охрана общественного порядка. Но нарушать этот самый порядок явно никто не думал, и Виктор, чувствуя, что скоро сойдет с ума от жары и скуки, принялся искать себе развлечение, пуская в ход милицейские полномочия.

Он часто делал это. Иногда ему везло и попадались нарушители регистрационного режима, с которых он с удовольствием снимал некую символическую сумму, после чего отпускал свои жертвы с чувством выполненного долга восвояси. Зарплата рядового милиционера оставляла желать лучшего, и он, как и большинство сослуживцев, не брезговал возможностью пополнить свой карман такого рода доходами. Угрызений совести сержант не испытывал никогда, искренне веря в то, что изъятый у нарушителя штраф есть не что иное, как его заслуженная, личная премия за усердие в работе, которую от государства не дождешься, зато вполне можно дождаться от самого себя. "Хочешь жить, умей вертеться", гласила пословица. Вот Витя и вертелся, трудясь на благо Родины и своего кошелька.

Когда на горизонте показалась крупная мужская фигура, облаченная в джинсы и легкую шелковую рубашку навыпуск, сержант оживился. Он отлепил потную сутулую спину от прохладной каменной стены и вышел на середину тротуара, остановившись на пути энергично шагающего навстречу незнакомца. На вид ему было лет 40: очень высокий, с прямой осанкой, раскованными движениями и довольно колоритной внешностью. Весь облик незнакомца излучал спокойствие и уверенность, нет, не уверенность даже, а самоуверенность, такую явную, что Виктора покоробило.

– Сержант Петров, – представился он и машинально отдал честь, после чего жестом предложил мужчине остановиться. – Ваши документы, пожалуйста.

– Разве я нарушил закон? – поинтересовался собеседник, глядя на него в упор холодными серыми глазами из-под солнцезащитных очков необычного фиолетового цвета.

– Надеюсь, что нет, – Виктор вяло улыбнулся. – Это рядовая проверка, сейчас в городе неспокойно, сами понимаете.

– Не понимаю, если честно, – губы незнакомца растянулись в надменной ухмылке. – Мирно, тихо вокруг, даже автомобильное движение слабое, большинство жителей на дачах. А вы говорите "неспокойно".

– Ваши документы, гражданин, – сухо повторил сержант, начиная раздражаться на пространные рассуждения собеседника.

Мужчина вздохнул и принялся расстегивать небольшую кожаную папку, в которой лежал целый ворох бумаг. Какое-то время он перебирал листы, потом повторил процедуру с большей тщательностью и, наконец, обречено сказал:

– Увы, но я забыл паспорт дома.

– Вот как? – темные глаза Виктора торжественно сверкнули, усталость с лица как ветром сдуло, сержант оживился и даже немного выпрямился, чувствуя себя на высоте положения.

– Да, так, к сожалению, – развел руками собеседник, он аккуратно сложил вынутые из папки бумаги обратно и застегнул молнию.

– Что ж, придется нам с Вами проехать в отделение для выяснения Вашей личности, – деловым тоном объявил милиционер и потянулся к висевшей на поясе рации. – Сейчас я вызову машину и поедем, это недалеко, всего в нескольких кварталах отсюда.

– Простите, но у меня через полчаса встреча, и будет невежливо на нее опоздать, – мужчина улыбнулся, выжидающе глядя на Виктора. – Возможно, мы могли бы решить этот вопрос без лишних переездов?

– Знаете, уважаемый, – в голосе сержанта звучали плохо сдерживаемые нотки раздражения. – Я, конечно, понимаю Вас, но таковы правила. Признаться, мне тоже не нравится торчать тут в жару и выполнять свою работу, но я делаю это. Так что будьте любезны, выполняйте свои обязанности, как подобает гражданину Российской Федерации. Пройдемте.

– А если я не гражданин Российской Федерации? – собеседник не двинулся с места, продолжая с любопытством разглядывать служителя порядка сверху вниз.

– А вот это мы как раз и выясним в участке, – милиционер победно улыбнулся.

– Хм, – мужчина задумчиво провел рукой по небритой щеке, после чего негромко произнес: – Возможно, есть шанс уладить возникшую проблему посредством штрафа? Во сколько в этом городе оценивается забытый дома паспорт?

Сержант смотрел на собеседника, пытаясь угадать, какую линию поведения ему выбрать. Доверять этому странному типу он не хотел, но и в кошельке давно уже было пусто, а долгожданную зарплату обещали выдать только через неделю. Ломая голову над тем, как лучше поступить, Виктор продолжал молча изучать незнакомца.

Высокий и широкоплечий, с пепельными от седины волосами, длинные кудри которых были затянуты в хвост, этот человек больше походил на скучающего программиста, чем на специального агента по выявлению взяточничества в "органах".

– Сто "евро" достаточно? – не получив ответ на свой вопрос, спросил незнакомец, доставая из кармана деньги. – Я, правда, очень спешу. У меня встреча, Вы ведь понимаете?

Увидев деньги, сержант на мгновение лишился дара речи. Подобная сумма могла бы стать хорошей прибавкой к его месячному заработку, поэтому долго уговаривать Виктора не пришлось. Похоже, действительно спешит человек. Что ж, и у Петрова было сердце, способное войти в положение и отпустить нарушителя. Тем более, что нарушение не выглядело таким уж опасным, как он доказывал раньше.

– Вполне достаточно, – поспешно оглядываясь и пряча за пазуху зеленую бумажку, пробормотал сержант. – Только в следующий раз не забывайте документы дома, – он радушно улыбнулся, выказывая всем своим видом доброе расположение, от раздражительности его не осталось и следа.

– Спасибо, не забуду, – Бледные губы Стикса растянулись в ответную улыбку, а серые внимательные глаза продолжали с интересом следить за собеседником. – Вы не подскажете, как мне быстрее пройти к клубу "Эдельвейс"?

– О! Конечно, – теперь улыбка на худощавом лице милиционера стала еще шире. Виктор достал из кармана рубашки маленький помятый блокнот и огрызок простого карандаша. Он быстро накидал план пути и протянул его собеседнику. Отдав оторванный листок, сержант грустно произнес: – Эх, я бы тоже с удовольствием погулял в каком-нибудь баре с красивой девчонкой. Да нам, с нашей-то "собачьей" работой, такое счастье, увы, не светит.

– Не нравится служба? – разглядывая план, спросил Стикс.

– Да нравится, в принципе, – пожал плечами сержант, – просто хотелось бы чего-то большего.

– Например? – в прищуренных серых глазах читалось любопытство.

– Ну, бандитов половить хотя бы, – Виктор смущенно улыбнулся, – как в кино или в книжках. А то торчишь здесь на жаре сутками, пока не превратишься в потный вещевой мешок, не способный ни на какие, более-менее вразумительные действия. Эх… – он махнул рукой и вздохнул. – Да разве мне такое дело доверят? Я ведь рядовой милиционер, а не супер-агент.

– Кто знает, – собеседник улыбнулся, убирая рисунок плана в папку. – Всего хорошего.

– И Вам… – пробормотал сержант, рассеянно глядя вслед удаляющейся фигуре отпущенного им нарушителя.

Глава 4 Журналист.

Стикс остановился и окинул взглядом зал. Погруженное в полумрак помещение благоухало чистотой и свежестью. Несмотря на жаркую погоду, здесь было прохладно. Играла тихая приятная музыка, слышались негромкие разговоры посетителей, а над деревянной стойкой бара в придачу ко всему этому переливались в причудливом ритме разноцветные огоньки. Шелестя короткой юбкой из тончайшего черного шелка, мимо проскользнула длинноногая официантка с большим серебристым подносом, на котором стояли четыре литровые кружки янтарного пива. Человек с аккуратно подстриженной светлой шевелюрой, сидящий в глубине зала, перехватив блуждающий взгляд Стикса, приветливо помахал ему рукой.

– Меня зовут Иван, Иван Калитовский. А Вы, вероятно, Ян? – широко улыбаясь, спросил журналист, поднимаясь навстречу гостю.

– Да, верно. Ян Ван Дер Векен, собственной персоной. Мы говорили с Вами по телефону сегодня днем, – располагаясь в кресле напротив, отозвался Стикс.

– У Вас очень интересная фамилия, Вы голландец? – поинтересовался парень, с любопытством разглядывая своего нового знакомого.

– Почти, – Стикс чуть заметно улыбнулся. – Мое имя имеет фламандские корни, я – бельгиец.

– И при этом Вы так хорошо говорите по-русски, что я спокойно мог бы спутать Вас с москвичом! – в голосе собеседника звучало откровенное восхищение.

– Изучение языков – мое давнее хобби, – чуть склонив набок голову, отозвался Стикс, продолжая пристально смотреть на Ивана, от чего тот почувствовал некоторую неловкость и непроизвольно заерзал в кресле.

Какое-то время они молчали, затем журналист вновь оживился, взяв инициативу в свои руки. Он подозвал официантку и сделал заказ, предварительно уточнив у спутника его вкусовые пристрастия. Когда девушка удалилась, Иван сказал гораздо более серьезным тоном, чем ранее:

– Итак, Вы говорили, что знаете причину происходящих в городе несчастий, верно?

– Конечно, иначе бы меня здесь не было, – привычным жестом Стикс достал сигареты и, вытащив одну из пачки, спросил: – Курите?

– Нет, спасибо, – собеседник явно нервничал: он без конца потирал свои небольшие потные ладони одну о другую, а его маленькие, светло-зеленые глаза постоянно бегали, будто боялись столкнуться с пытливым взором сидящего напротив мужчины. – Так что же это за причина?

– На самом деле она несколько отличается от той версии, которую Вы изложили в своей последней статье, – Стикс улыбнулся, не сводя взгляда с лица собеседника. Он неспешно закурил и, выпустив в воздух кольцо густого белого дыма, продолжил: – Как я уже говорил Вам ранее по телефону, эта тема меня интересует давно. И Москва отнюдь не первый город, в котором наблюдаются похожие инциденты. Можете сами убедиться в правоте моих слов, – он расстегнул папку и достал оттуда ворох белых бумаг, которые тут же принялся раскладывать по столу перед журналистом.

– Что это? – слегка подавшись вперед, поинтересовался Иван, с любопытством рассматривая какую-то странную схему, начерченную от руки.

– Объясню чуть позже, сначала взгляните на статистику, – положив перед носом собеседника пачку распечаток, проговорил Стикс. – Германия, 16 подобных случаев за последние десять месяцев. Чехия, Польша, – в каждой из стран число умерших таким же загадочным способом равняется 7, – комментировал он, продолжая курить. – Прибалтика, Белоруссия… Здесь и того больше, 36 трупов, гибель которых в точности напоминает те, что произошли в Москве за эти три месяца.

– К чему Вы клоните? – журналист достал из внутреннего кармана пиджака небольшие квадратные очки в толстой оправе и, надев их, погрузился в изучение представленных ему бумаг. – Опять история с маньяком, только теперь с международной окраской?

– О, нет, – Стикс рассмеялся. – Хотя… У меня есть на этот счет собственная теория. Та схема…

– Ваш заказ, – промурлыкала официантка, расставляя на столе кружки искрящегося свежего пива, пьянящий аромат которого был неотъемлемой частью заведения. К пиву прилагались какие-то малозначительные закуски и пара искусно оформленных рыбных блюд.

– Спасибо, дорогая, – сладко улыбнулся ей в ответ Иван, отодвигая бумаги подальше от еды. Он проводил девушку оценивающим взглядом и вновь повернулся к собеседнику, взяв со стола кружку и отпив глоток прохладного напитка: – Так на чем мы остановились, Ян?

– На теории, – отозвался Стикс и потянулся к своему пиву, как вдруг сзади послышались чьи-то стремительно приближающиеся, громкие шаги.

– О, нет, – процедил Иван сквозь зубы, хмуро глядя куда-то поверх его головы.

Стикс резко обернулся и увидел за своей спиной невысокого, взъерошенного мальчишку лет 18, который так сильно нервничал, что, как ему показалось, готов был разрыдаться прямо здесь. И тут подросток заговорил…

– Ты, тварь, убил его! – срывающийся на крик звонкий голос привлек внимание окружающих.

– Кого?! Женя, ты пьяна как свинья, – криво усмехнулся журналист, презрительно глядя на свою обвинительницу.

Присмотревшись, Стикс понял, что парнишка с всклокоченными, коротко стриженными малиновыми волосами, обрамлявшими большеглазое лицо треугольной формы, на самом деле молодая и очень расстроенная чем-то девушка, которая, ко всему прочему, едва стоит на ногах. Кто и как пустил сюда это изрядно перебравшее спиртного создание, история умалчивала. Тем не менее, слегка придерживаясь за спинку его кресла, девушка продолжала:

– Ты убил Бориса, гад! Он умер в больнице шесть часов назад, – Женя всхлипнула, а ее почерневшие от горя глаза наполнились слезами.

– Я его не трогал, – холодно парировал Иван, – более того, единственное, что было способно убить такого человека, как он, так это женитьба на тебе.

– Какой же ты ублюдок, – прошипела девушка и, схватив со стола тяжелую литровую кружку нетронутого Стиксом пива, ударила ею со всей силы по темечку опешившего от такой молниеносной прыти собеседника.

Тонкие струйки алой крови, смешиваясь с ароматной жидкостью янтарного напитка и окрашивая короткие светлые волосы парня в бурый цвет, потекли по его выпуклому лбу, обгоняя одна другую. Разбитое вдребезги стекло посыпалось на пол, переливаясь на лету всеми цветами радуги. Журналист начал медленно оседать, его глаза самопроизвольно закрылись, а сознание погрузилось в тяжелый вязкий мрак, в самой глубине которого мелькал образ пьяной идиотки, раскроившей ему череп на глазах у всего клуба.

Стикс с нескрываемым удивлением смотрел на распластавшуюся по столу девушку и ее жертву, повисшую на подлокотниках кресла без чувств. Ударив Ивана, Женя потеряла равновесие и рухнула локтями на скатерть, угодив при этом в тарелку с рыбой. Силясь подняться, она бормотала себе под нос какие-то проклятия. На ее лице читалось удовлетворение от содеянного, а в черных блестящих глазах затаилось победное торжество.

– Вы всегда так поступаете со своими знакомыми? – приподняв бровь, полюбопытствовал Стикс, с интересом разглядывая незнакомку.

– Иногда, – ответила та, даже не удосужившись обернуться.

Она была маленького роста и внешне очень походила на юношу. В заблуждение вводили как прямого покроя костюм, искусно скрывавший фигуру, так и ее короткая стрижка, и совершенно лишенное косметики, бледное курносое лицо, на котором как два горящих уголька пылали большие, темные глаза.

Подоспевшие наконец охранники, грубо схватили нарушительницу порядка за волосы и, заломив ей руки за спину, потащили в сторону подсобки, подальше от любопытных глаз. Отчаянно пытаясь вырваться, девушка изогнулась и укусила одного из парней за руку. Тот взвыл от боли и, приподняв ее над землей за ворот короткой джинсовой куртки, ударил со всего размаха по лицу. Женя еле слышно застонала, слизывая кровь с опухшей нижней губы.

– По-моему, вы переусердствовали, – Стикс поднялся с кресла и подошел к охраннику, который по-прежнему держал девушку на весу. – Кстати, а вы всегда так обращаетесь с дамами? – в его голосе звучал неподдельный интерес.

– Не твое дело, – рявкнул парень, зло сверкнув глазами. Он был очень крупный и совершенно лысый, в отличие от другого, который остановился поодаль с выражением нетерпения на вытянутом худощавом лице; возникшая задержка, явно раздражала его.

– Санек, тащи ее сюда быстрей. Нужно вызвать "ментовку" и "скорую", а ты там копаешься, – довольно громко произнес напарник лысого, облокотившись на открытую дверь подсобного помещения.

– Лех, здесь защитник появился, – ухмыляясь, отозвался его приятель, – Что, дядя, девочка понравилась? Или, может, ты ее и надоумил бить клубную посуду о головы посетителей? – насмешливо заявил он, обращаясь к Стиксу.

– Поставь ребенка на пол, – спокойно проговорил тот, глядя на парня в упор.

– Отвали, козел, – рявкнул Санек и собрался было пойти со своей усердно брыкающейся ношей дальше, как вдруг почувствовал, что сделать этого не может. Цепкие пальцы собеседника впились в его локоть, не позволяя двинуться с места.

Выпустив из рук куртку Жени, охранник резко обернулся, чтобы двинуть Стиксу в челюсть, однако последний ловко уклонился. В следующую секунду, обескураженный подобным поворотом событий, Санек летел с довольно большой скоростью в сторону открытой его напарником двери, в которую он и врезался своим огромным, лысым лбом. Ошалело глядя выкатившимися из орбит глазами на распластанного у его ног приятеля, Леха потянулся к кобуре.

Стикс молниеносно пересек разделявшее их расстояние и, не дав противнику опомниться, нанес ему стремительный удар в живот, отчего тот согнулся пополам и потерял сознание, рухнув на пол рядом с уже мирно отдыхающим там товарищем.

Примолкший на время клуб огласился пронзительным женским визгом.

– Ноги на ширину плеч, руки за голову! – раздалось за спиной Стикса.

Он медленно повернулся и увидел двух милиционеров. Оба стража порядка держали его на мушке, в их глазах была странная смесь тщательно скрываемого страха и явно выраженного презрения. Окинув обоих оценивающим взглядом, Стикс спокойно поинтересовался:

– И что дальше?

– Дальше будут разбираться в отделении, – ответил тот, что носил лейтенантские погоны, затем он повернулся к напарнику и, не опуская пистолет, проговорил: – Коль, надень на него наручники.

Глава 5 Скандалистка.

Все время пути Женя бушевала, пытаясь выломать решетку, которая отделяла ее от милиционеров. Хмурый лейтенант и несколько его товарищей вяло огрызались в ответ, бросая мрачные взгляды на задержанную. Применять к девчонке силу они не стали, вероятно, из-за присутствия Стикса, а точнее из-за его внушительных габаритов и весьма убедительных навыков рукопашного боя, демонстрацию которых им довелось наблюдать в клубе. Но и выслушивать нескончаемый поток малоприятной брани, которым Женя без устали их поливала, они тоже не очень-то желали.