Текст книги "Единство (СИ)"

Автор книги: Эри Крэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц)

– Тогда почему она здесь? – Оника уже слышала это имя раннее. Алестия упоминала о горничной брата и ее крутом нраве.

– Помнишь, я как-то рассказывал о том, что происходит с теми девушками, кто, по мнению госпожи Миалы, получает слишком много внимания со стороны господина Кристара? Но кто же допустит, чтобы горничные менялись каждую неделю? Вот так выглядит выход, при котором госпожа Миала может спокойно спать, а служанки выполнять свою работу. Тебя это забавляет?

Слушая о любовной канители, которую умышленно или же не нарочно поднял вокруг себя Кристар, Оника не могла сдержать улыбки.

– Прости.

– Нет, нет, лучше продолжай улыбаться. Надеюсь, в нашу следующую встречу на твоем лице уже не будет этой маски из траура и смирения, – Зоревар поднялся со скамьи, и, посмотрев по сторонам, улыбнулся на прощание и поспешил уйти подальше от пробирающего до костей взгляда разноцветных глаз.

* * *

Дни превратились для Оники в череду ранних подъемов и книжных корок, жмущихся друг к другу на полках в комнате господина Шарафа. Старик лишь изредка говорил горничной, к какому времени он ждет обед, и продолжал возвращаться в покои ближе к полуночи, даже за ужином не отрываясь от чтения прихваченной с собой книги. Каждый раз Онику не оставляла надежда, что когда-нибудь старик заинтересуется редкими видами растений и животных, но господина Щарафа интересовали только скучные биографии не менее скучных людей. Раз в несколько дней ее вызывали в кабинет Первого советника, сверлившего девушку на протяжении десятка минут суровым взглядом, подобным тем, что у благородных господ на иллюстрациях в книгах господина Шарафа. Каждый раз убеждаясь в лояльности и безвредности новой горничной, Первый советник выставлял ее за дверь, недовольный, что во дворце продолжает находиться маг.

Однажды вечером, когда не просмотренными оставались всего два шкафа, и Оника уже отчаялась найти искомое, господин Шараф вернулся несколькими часами раньше обычного и застал пустующий стол без намека на горячий ужин. Обдав девушку злым взглядом, без единого слова старик засел в кресле с книгой, в тихом негодовании ожидая, пока нерасторопная горничная не выполнит свои обязанности.

Вернувшись в покои с заставленным тарелками подносом, Оника нашла старика все так же сидящим в кресле, в окружении тройки канделябров, высвечивающих каждый седой волос на его голове, не оставляя теням ни одного укромного местечка.

Когда блюда были расставлены, господин Шараф вместе с книгой и скверным настроением перебрался за стол.

– Зажги больше свечей, – приказал старик, сжимая в свободной руке круглое увеличительно стекло.

Покосившись на десяток горящих огоньков, Оника извлекла из буфета подсвечники и, расставив на столе, зажгла еще шесть свечей. Изредка подрагивающее пламя придавало лицу старика истинно страдальческое выражение. Он совершенно забыл о еде, часто моргая и щурясь, минутами не переводя взгляд с одной страницы на другую.

Хоть у Оники не было ни единой причины для теплого отношения к господину Шарафу, картина перед ее глазами вызывала сочувствие, и, когда старик в сердцах смахнул книгу на пол, Оника болезненно свела брови.

– Бесполезная дрянь! – за книгой последовала и линза, рассыпавшись на каменном полу грудой осколков.

Собирая разбившееся приспособление, Оника подняла взгляд и заметила увлажнившиеся глаза господина Шарафа, бессмысленно ковыряющегося в тарелке. Убрав стекло, девушка подняла упавшую разворотом вниз книгу, расправляя смятые страницы.

– «Повести о Наборате Опрометчивом и двадцати трех перекрестках», – после недолгих размышлений, Оника прочитала вслух буквы, выведенные золотом на первой странице.

Бледное лицо старика взглянуло на горничную, но вместо брани прозвучал короткий вопрос:

– Ты умеешь читать?

– Немного. Меня учила швея из…

– Меня не интересует твоя биография. Верни книгу.

Склонив голову, Оника положила сборник с повестями на стол перед стариком. Смачивая пальцы в кубке с водой, господин Шараф листал страницы, пока не остановился на трети книги.

– Читай отсюда, – сухо произнес он, пододвигая книгу к Онике.

Сдержанно улыбнувшись и поправив ленту на лбу, девушка заскользила пальцем по ровным срокам, сложенным из мелких буков, рассказывая историю о малоизвестном, но определенно великом, герое:

– И тогда Наборат Опрометчивый выменял своего гнедого скакуна на четырех поисковых свиней и отправился по следам Грома Грозного, подло укравшего драгоценную реликвию полевых бегунков, серебряную тыкву…

* * *

Дэрк, как и всегда, был откровенен с собой: он допускал мысль, что когда-нибудь снова окажется под сводами дворца Берилона. Только в воображении бывшего церковника не было конвоируемой его стражи и старика Ульена, служившего еще предыдущей Матери. Первый советник встретил Крайснера и сопровождавших его бойцов Церкви на ступенях перед дворцом. Дэрк презирал Ульена за слабость и закостенелость взглядов, Ульен же видел в нем исключительно предателя и надменного выскочку. Взаимная неприязнь ментальных магов была для них так же очевидна, как и всем, кто оказывался в их обществе.

– Вы, что ли, занавески постирали? – насмешливо произнес Дэрк, разглядывая дворец. Едва заметные перепады оттенков выдавали места повреждений, нанесенных постройкам во время мятежа.

Ульен был бы рад лишний раз не мараться о присутствие Крайснера, но о его сопровождении лично попросила Всевидящая Мать. Что крылось за этой просьбой? Первый советник искоса смотрел на церковников, окруживших Дэрка, но не смеющих и пальцем тронуть мужчину. Все дело в страхе и уважении за былые заслуги, или ментальный маг уже успел порыться в их головах? Ульен прекрасно знал о самоуверенном мальчишке, с самых первых дней служения Церкви заимевшем славу того, кто игнорирует неписанный кодекс ментальных магов. Неудивительно, что в итоге он предал возложенные на него ожидания и ушел в отставку.

– Помнится, в прежние времена народцу тут было побольше. Неужто хворь какая заела половину слуг?

Дэрк знал, что его ведут в Зал Собраний, что на первом этаже, а значит, погулять по дворцу не выпадет возможности. Он все размышлял, как можно больше узнать о том, что же происходило во дворце в день мятежа, что с Кристаром, и где может быть его изворотливая сестра.

Перемешивая колкости с тихим смехом, Дэрк и сам не представлял, что подготовил благодатную почву для партии, которую ему предстояло разыграть. Мужчина не собирался лезть в голову Ульена раньше времени – это было бы проявлением крайне дурных манер – но когда из-за угла появилась горничная со стопкой полотенец, Крайснер изменил свое решение.

Если бы Дэрк не видел так хорошо знакомого лица и разноцветных глаз, он бы никогда не сказал, что перед ним дочь Сапфира. Ранее сопровождавшая ее аура стихийного мага была сведена на нет, оставив едва ощутимый дух укротителя водной стихии, а мысли были открыты, словно книга, но мужчина мог поспорить на что угодно – эти мысли могли принадлежать кому-либо, но только не известной ему Онике.

«И когда ты, плутовка, только успела научиться так хорошо скрывать свою суть?»

Незаметно коснувшись сознания Ульена, Дэрк убедился, что тому прекрасно известно о том, что во дворце находится стихийный маг. Об этом знала и Всевидящая Мать, которая и позволила девушке остаться, и стража, и почти вся прислуга. Удостоверившись, что он не раскроет об Онике ничего, что она сама не позволила узнать, Дэрк приступил к активным действиям. Церковник не знал, выпадет ли ему еще один шанс увидеться с дочерью Сапфира во время его присутствия во дворце, так что этот было глупо упускать. Главное, чтобы она доверилась ему, догадавшись, что он не подведет ее.

Крайснер зашелся безудержным смехом, чем вызвал непонимание своих конвоиров и негодование Ульена, отвлекая того от распускаемого ним ментального тумана, скрывающего чужие мысли и окутывающего пеленой всякое применение магической силы.

– Вы издеваетесь! Нет, серьезно, вы уверены, что вам в чай не подмешивают дурман-корень?

Церковники не остановили вырвавшегося из их кольца ментального мага, решив бездействовать, пока Первый советник не отдаст другого приказа. Но Ульен, посерев от злости, молча наблюдал за вжавшейся в стену горничной, пропускающей конвой, и направляющимся к ней Крайснером.

– Да ладно, правда что ли? Мои глаза меня не обманывают? Нет, нет, это и правда укротитель стихий! Здесь, во дворце самой Всевидящей Матери! – Дэрк бесцеремонно схватил горничную за руку, так что та выронила полотенца, и, глядя в полные страха глаза, усмехнулся, пальцем сдвигая ленту на лбу. – Совсем свеженькая! А, я понял, это новое веянье моды – держать при себе крошку укротителя стихий. Или все дело в очаровательной мордашке?

«Если ты все это время была здесь, а след от клейма еще не зарубцевался, выходит, что-то вынудило тебя раскрыться. И как только тебе удалось остаться во дворце?! Ну же, плутовка, сделай уже что-нибудь! Не стоять же нам так до вечера!»

Дэрк надеялся, что Оника сможет приоткрыть ему часть своего сознания, но все, что он слышал, это непонимание и страх, повторяющиеся в глазах девушки.

– Оставь девчонку, Крайснер, это тебя не касается, – сцена, устроенная церковником, привлекала все больше взглядов проходящих мимо слуг, что злило Первого советника еще больше.

«Проклятье, Оника!»

Дэрку ничего не оставалось, как отпустить руку девушки, когда его предплечье пронзила жгучая боль, тысячей игл вонзаясь в кожу, разбухая и разрывая на части. Понимая, что в таком состоянии он не сможет сохранять невозмутимость, ментальный маг отрезал все ощущения, приходящие из руки. Одарив Онику красноречивым взглядом и убедившись, что Ульен ничего не почувствовал, он вернулся к своему конвою.

– Повеселили вы меня, конечно, на славу. Признайся, Ульен, ты же Первый советник, кому, как ни к тебе прислушиваться Всевидящей Матери. Ты, наконец, решил использовать свое положение, чтоб на старости лет тряхнуть стариной? – Дэрк продолжал изгаляться, удовлетворенно отмечая, как закипает Ульен. Сила ментального мага зависит от холодности его ума, а в таком состоянии старик был глух и слеп ко всему вокруг. – Не ломайся, как девица, немного нарушить правила с такой милашкой не преступление, я же все понимаю!

Пообещав себе не дать Крайснеру потешить самолюбие проявлением гнева, Ульен стиснул зубы, благодаря Небо, что Зал Собраний уже близко. В такие моменты, а еще в дождливые дни, когда ломило кости, Первый советник ненавидел просторность и размах берилонского дворца.

Когда Дэрк предстал перед расписанными дверьми Зала Собраний, он на мгновение вернул восприятие руки и, двинув желваками от нахлынувшей боли, снова пригасил ощущения. Одежда скрывала конечность вплоть до кисти, и мужчина, силясь понять, что Оника вытворила с его предплечьем, лелеял надежду, что к вечеру оно не отвалится.

* * *

Зоревар начинал привыкать к закрытым собраниями Всевидящей Матери. Ему льстило, что Арнора все глубже вовлекает его в дела государства, но присутствие одного Первого советника на предстоящей встрече оставляло много вопросов. Юноша давно заметил, что Всевидящая Мать довольно холодно относится ко Второму советнику, часто отсутствующему. Среди членов Собрания ходили слухи, что Вторым советником при Всевидящей Матери Арноре должен был стать другой человек, но он был убит. Зоревар старался не забивать голову интригами, плетущимися под самым куполом берилонского дворца, тем более, что достоверную информацию знала только сама Арнора и Первый советник.

Зоревару не были известны подробности предстоящего собрания, но одно то, что Всевидящая Мать, всегда приходящая последней, уже была здесь, говорило о многом. Словно высеченная из белого мрамора, Арнора застыла в своем кресле, но в движении век и замерших пальцах, Зоревар заметил признаки волнения, от чего и сам начал нетерпеливо поглядывать на дверь.

– Да, здесь, без сомнений, поменяли занавески, – крепкий мужской голос сотряс уже успевшую прижиться в Зале Собраний тишину.

В сопровождении четырех церковников и Первого советника в дверь вошел широкоплечий верзила с татуировками ментального мага и ехидным оскалом на лице. Кажется, будучи мальчишкой, Зоревар видел его лицо на построении боевых отрядов Цитадели. Еще тогда его удивила замысловатость татуировки мага, свидетельствовавшая о незаурядных способностях ее обладателя.

Всевидящая Мать встала и жестом отдала страже приказ покинуть Зал Собраний.

«Госпоже Арноре не нужны лишние свидетели? Теперь ясно, зачем ей понадобилось мое присутствие. Однако ментальные маги никогда не выказывали своего несогласия с властью Всевидящей Матери, а госпожа Арнора остерегается этого человека. Почему?» – Зоревар не отрывал взгляда от незнакомого ментального мага, пока Первый советник занимал свое место по левую руку от Всевидящей Матери.

– Ты, как и раньше, сеешь фарс и абсурд везде, где появляешься, Дэрк, – неодобрительно сказала Арнора, опускаясь в кресло.

Мужчина без приглашения схватился за спинку понравившегося ему стула и, с шумом отодвинув тот от стола, грузно опустился на сидение, закидывая ноги на сверкающую столешницу. Зоревара ошарашила не столько наглость посетителя, сколько отсутствие какой-либо реакции со стороны госпожи Арноры. Только старик Ульен багровел и дулся, с трудом сдерживая негодование.

– Я таю глубокую надежду, что ты приказала притащить меня сюда не для того, чтобы обсудить мои манеры.

– О, уверена, тебя заинтересует предмет нашей беседы. Как твое здоровье, Дэрк? Всего ль тебе хватает? – Зоревар впервые в жизни слышал издевательские нотки в голосе Всевидящей Матери.

– Более чем. Моя жизнь была великолепно тиха и спокойна, пока твои головорезы не вломились в мой дом, нарушив столь ценимое мной уединение отшельника.

– Да что ты говоришь?! А мне известно иное. Тебя несколько дней прождали в лачуге под Этварком, которую ты называешь домом, пока ты не соизволил вернуться из «странствий».

– Уж простите меня, ваше благородие, но как мне, простому обывателю, нужно было догадаться, что я обязан посылать вам весть каждый раз, как отправлюсь в небольшое путешествие, дабы справить нужду в месте поживописнее?

Первый советник задохнулся от возмущения, но Арнора взглядом остудила его праведный гнев.

– Удивительно, что столько лет порастая мхом и сыростью на одном месте, ты решил прогуляться как раз тогда, когда в Берилоне вспыхнул мятеж укротителей стихий.

– Наслышан, наслышан, – Дэрк согласно покачал головой. – Орден Смиренных ведь разобрался с бунтовщиками?

– Их силы успели до того, как дворец был взят, – издевка пропала из слов Всевидящей Матери, сменившись холодностью.

– Какое плохое управление бойцами. Ты позвала меня, чтобы попросить повлиять на верхушку Ордена, чтобы растяпы шевелились быстрее?

– Хватит ерничать, Дэрк! Отвечай, где ты был все это время!

– Тише, тише, зачем столько экспрессии? Твой голос порою, словно вопль озерной сирены. Я добывал древнее сокровище купца, упавшего в каньон много лет назад. Пока твои тугодумы-церковники протирали штаны на моих стульях, они не догадались поинтересоваться, какими слухами полнится Этварк? Ко мне несколько дней ходили желающие присоединиться в столь опасном предприятии. Увы, в славном городе Этварке не нашлось достаточно отважных умельцев, с кем бы я решил побыть в одной связке.

– И что же за сокровище ты раздобыл?

– Целый ворох новых впечатлений! Побрякушки так побило дождем и временем, что они рассыпались в пыль, стоило только к ним прикоснуться.

– А я-то все гадала, чего ты то пропадаешь неделями, то возвращаешься, и так на протяжении нескольких месяцев. А оказывается, это ты впечатления перетаскивал! Так много оказалось, что за раз было не унести?

Онемев, Зоревар наблюдал за разворачивающейся на его глазах перепалкой, теряясь в догадках, кем являлся сидящий с самодовольной ухмылкой Дэрк, что позволял себе так разговаривать с госпожой Арнорой, для которой нахальное поведение мужчины, похоже, было естественным и приемлемым.

– Так ты не гадай, а выкладывай прямо, в чем и почему ты меня подозреваешь, – ножки стула болезненно скрипнули, когда мужчина резким движением убрал ноги со стола и вперился взглядом в Арнору.

Зоревар краем глаза заметил, как на белом рукаве изысканного платья Всевидящей Матери расплылось крошечное красное пятнышко. Первый советник, белый, словно лист, вцепился руками в край стола, силясь удержаться на ногах.

– Как тебе только духу хватило науськать на меня этого трясущегося от старости пса? – изменившийся голос посетителя заставил Зоревара напрячься. Церковник всем телом ощущал исходящую от ментального мага угрозу. – Ты думал, что я не замечу твоих неотесанных попыток вломиться в мою голову? Тщеславный хрыч, твое время прошло вместе с предыдущей Всевидящей Матерью. Или ты забыл, что занимаешь принадлежащее мне место отнюдь не за свои таланты, а по воле случая? Что мешает мне сию же минуту превратить твои мозги в бесформенную массу, а, Ульен?

– Дэрк, хватит! – Арнора с мольбой смотрела на ментального мага, пока Первый советник дрожащей рукой прижимал к носу окровавленный платок. Его глаза покраснели, плавая над темными кругами.

«Он напал на Первого советника! Если госпожа Арнора допускала такой поворот событий, почему отпустила стражу и не позвала верных ментальных магов?» – Зоревар мог только лихорадочно соображать, стараясь побороть сковавший его тело нечеловеческий страх. Волны ужаса, захлестнувшие церковника с головой, не давали пошевелить даже пальцем, обратив в ничто всю его силу.

– Больно надо марать об него руки, – устало произнес ментальный маг, полностью убирая давление с сознания Ульена. – Но пусть не зарывается.

Зоревар глубоко дышал, ощущая, как контроль над телом возвращается к нему. За годы тренировок в Цитадели он не раз сражался с ментальными магами, учась противостоять их силе, но никогда ему не доводилось сталкиваться с настолько диким и озлобленным напором.

– Дэрк…, – в голосе Арноры звучала готовность идти на уступки.

– Нет, Арни, у нас не выйдет разговора по душам, – Дэрк встал с многострадального стула. – С меня довольно Церкви, укротителей стихий, твоих законов и предписаний. Не вздумай больше вызывать меня к себе, ты поняла? Меня не пугает ни твоя армия ментальных дворняжек, ни твоя власть. Мы оба прекрасно знаем, что последнее – просто пустой звук. Или ты об этом забыла? По правде сказать, я даже и не знаю, от кого меня воротит больше: от самого себя, или от тебя.

– Как ты смеешь! – старик Ульен на деле оказался слабаком и трусом, но долгом Зоревара было оберегать жизнь и честь госпожи Арноры, и теперь, когда он снова стал хозяином своего тела, он мог попытаться одолеть мерзавца. – Ты говоришь со Всевидящей Матерью и обязан…

Стоило Зоревару только пошевелиться, как все тело прошибла парализующая боль, скручивая позвоночник и язык, не давая проронить и слова.

– Это кто еще тут такой? – Дэрк будто бы только заметил, что в Зале находился кто-то кроме него, Арноры и Первого советника. – Что за мальчишка хочет рассказать мне, что я обязан, а что нет? Ну-ка, поглядим. Ты же не против?

Стараясь сохранить остатки достоинства, Арнора холодно смотрела на Дэрка, зная, что ее запрет ничего не изменит. С давних пор Всевидящая Мать позволяла этому человеку брать то, что он хочет, заботясь лишь об отсутствии лишних свидетелей. Но с тех же времен ментальный маг бросил неблагодарное занятие желать что-либо.

Корчась от боли, Зоревар даже не мог собраться, чтобы попытаться закрыть свое сознание от ментального мага. Мысли, одна за другой, сновали в его голове, прибегая по первому зову Дэрка. Чувства, стремления, скрытые желания церковника – все, как одно, обнажали свои тела.

Боль исчезла так же быстро, как и пришла, оставив лишь слабость и чувство полного опустошения. С трудом подняв голову, Зоревар встретился со взглядом Дэрка, в котором смешалось сочувствие, понимание и… благодарность?

– Еще одна жизнь, которую вы собираетесь загубить во имя Церкви и величия Всевидящих Матерей? Может, оно и верно: как то же это все простояло тысячи лет. Но я отказываюсь это принимать и прощать. Прости, – Дэрк бросил последний взгляд на Арнору и обратился к Ульену. – Проведи меня. В этом месте Проклятый ногу сломит.

Когда Дэрк вместе с Первым советником удалились, Арнора попросила Зоревара вернуться к его заботам. Покидая Зал Собраний, церковник обернулся, чтобы увидеть Всевидящую Мать, разбито сидящую в кресле с ладонью, подпершей лоб и скрывшей от всего мира глаза женщины.

* * *

Случайная встреча с Дэрком пробудила былые воспоминания, окунув Онику в события, случившиеся в ином временном витке. На минуту увидевшись с человеком, не принадлежащим миру вокруг, девушка осознала, как размеренная жизнь служанки берилонского дворца пропитала ее кожу, въелась в волосы и мысли, заметая пылью прежнюю «ее». Нет, Оника не забыла о том, зачем пришла в столицу, но спрятала нелицеприятные воспоминания о деяниях прошлого. Ведь так легко и удобно было отречься от того, что, по сути, никогда не существовало.

Тяжелые мысли скоро уступили место повседневным заботам и поискам заветной книги, раскрывающей тайну крошечных жуков Данмиру. Каждый день Оника подслушивала разговоры стражи и прислуги, в которых все чаще упоминались неизвестные ранее звери, по-прежнему разоряющие материк. Орден и церковники, как могли, сдерживали набеги чудищ, но те оказывались рядом с селениями намного раньше, успевая вволю утолить голод и жажду убийства.

По вечерам, за ужином, Оника читала вслух очередную принесенную господином Шарафом книгу, изредка делая ошибки в словах, которые старик сразу же исправлял. С каждым днем его лицо светлело, а расположение к новой горничной, оказавшейся толковее, чем предыдущие, росло, пока однажды книжных дел мастер и вовсе не разрешил Онике остаться в библиотеке.

– Ты можешь взять для себя несколько книг, – не отрываясь от работы, произнес старик, когда Оника принесла в библиотеку поднос с обедом. – Читай здесь и не порть страниц.

Глаза девушки загорелись воодушевлением. Закончив перебирать работы, что хранились в покоях господина Шарафа, и не отыскав необходимого, она намеревалась пробраться в библиотеку, что было сопряжено с рядом трудностей: все входы в книгохранилище охраняла стража, не оставляя двери без присмотра ни на минуту. Разрешение самого библиотекаря было волшебным ключом, не несущим за собой последствий.

– Простите, господин Шараф, позвольте обратиться.

– Говори уже, – проворчал старик, но Оника знала, что его недовольство напускное.

– Я всегда мечтала узнать побольше о мире, в котором мы живем и который делим со всевозможными животными. Здесь так много книг, но мне хотелось бы почитать те, в которых рассказывается о пещерных и лесных обитателях и…

– Горазда ты словами сыпать. Так бы и сказала, что все из-за этих чудищ, объявляющихся то тут, то там. Хочешь попробовать найти что-нибудь похожее? Секция по представителям фауны на первом ярусе слева. У шкафа еще стоит статуэтка хасса.

– Благодарю вас, господин Шараф!

– Служанки, им только дай возможность покрасоваться перед остальными. Ну, эта хоть выбрала знания, а не что-то другое, – направляясь в указанном направлении, Оника слышала бормотание библиотекаря.

Стеллажи, заставленные сказаниями о чужих жизнях и законах, медленно проплывали мимо девушки, торопливо ищущей фигурку хасса, означавшую начало необходимой секции. Оника уже видела глиняное лицо, деревянный цветок и россыпь камней, разместившихся каждый на своей поставке, определяя разные отделы библиотеки. В глубине хранилища затхлость ощущалась особенно сильно.

«Здесь», – Оника улыбнулась выгнувшему спину и ощерившемуся хассу и ступила в широкий проход между полками. В конце, у самой стены, ютился заметенный пылью стол и расшатавшийся от времени стул.

Взгляд девушки лихорадочно бегал по десяткам книжных спин. Вытащив по несколько книг из каждого шкафа, Оника попыталась определить объемы поисков. Радость от возможной близости к желанному ответу омрачалась поистине колоссальным количеством трудов на тему обитателей материка.

«Здесь и всей жизни не хватит. Что ж, каждому свое, – кто потратил две тысячи лет на технологическое развитие, а кто – на бумагомарательство, – иронично заметила девушка и, взяв себя в руки и попытавшись преисполниться благодарности за то, что книги написаны хотя бы на известном ей языке, приступила к изучению крайнего шкафа. – Если удастся систематизировать труды, дело пойдет быстрее».

Пообещав себе в следующий раз прихватить бумагу, чтобы делать пометки и записывать отсылки на трактаты, в которых рассказано о жуках Данмиру, Оника потеряла счет времени, а, вспомнив о своих обязанностях, бегом припустила к выходу.

Потревоженный стуком туфель, господин Шараф поднял голову и, улыбнувшись в редкие усы, решил задержаться еще немного и закончить записи. Приставленная к нему горничная оказалась на удивление способной, и иногда старик ловил себя на наивной мысли, что он мог бы подготовить еще одного переписчика для нужд библиотеки.

Оника мгновенно заснула, стоило ей коснуться головой подушки. Несмотря на ранние подъемы и прибавившееся к прочим делам изучение текстов, девушка была довольна, как никогда. В роли горничной господина Шарафа она была лишена возможности общения с другими служанками и не могла нажить врагов, мешающих ее планам, и даже обеды от случая к случаю не омрачали веры Оники в то, что на этот раз ей удастся осуществить задуманное.

Новый день обещал быть таким же, как и предыдущий, но мысли, что единственным отличием станет припасенная для письма бумага, оказались ошибочными. Онике удалось перебрать всего несколько полок, когда ее уединение было нарушено. Она заблаговременно услышала приближающиеся шаги и, чтобы не привлекать лишнего внимания, спрятала свои заметки под платье и уселась с книгой за стол. Со спины, обращенной к проходу, Онику мог узнать только тот, кто пришел в библиотеку с намерением отыскать именно ее.

– Рони, – вымышленное имя прозвучало утвердительно.

– Господин Кристар? – Онике не пришлось изображать удивление. Обернувшись и увидев брата, ей почему-то захотелось сосчитать дни, минувшие с их последней встречи. Когда Кристар попросил стражей остаться в начале книжного ряда, те не стали спорить.

«Странно. Я думала, они не отходят от него больше чем на пару метров, – пока Кристар преодолевал аллею, высаженную четверкой шкафов по каждую из сторон, Оника размышляла, как можно использовать поведение стражи в дальнейшем. – Какие глупости, они же не всюду следуют за ним. Любому человеку несколько раз в день нужно оставаться наедине с собой. Может, дело в том, что здесь тупик, и неприятелю неоткуда появиться? Значит горничная дворца, даже будучи магом, не рассматривается, как враг. Нет, ерунда. Зоревар – его друг, церковник, занимающий при Арноре не последнее место. Он мог повлиять на караул, но стал бы?»

– Я просто обязан был своими глазами увидеть горничную, посещающую библиотеку не только для уборки и доставки обеда господину Шарафу, – Кристар старался улыбаться, но Оника сразу уловила сковывающее брата напряжение. Его пристальный взгляд и неумелая улыбка – что-то определенно изменилось с момента их последней встречи.

«Дура», – не прибегая к магии и думая только о поисках информации по Данмиру, Оника совсем позабыла о ленте, скрывающей отметину на лбу. Теперь Кристар видит в ней не столько горничную, сколько мага воды, тем более, силу которого он наблюдал воочию.

– Зоревар говорил, что ты стала неразговорчивой, но я все же надеялся, что его беседы тебя просто не интересуют, – улыбка юноши стала неловкой. – В любом случае, я хотел поблагодарить тебя, что снова спасла мою жизнь.

– Вам не стоит делать этого, господин. Я рада, что смогла быть чем-то полезна.

– Что это? «Обитатели низин и заливных лугов»? Я читал этот труд, когда был еще ребенком. Изложение легкое и понятное, но упущено много интересных фактов, за которыми нужно обращаться к «Чешуйчатым и хвостатым», а еще можно взглянуть на «Моего ядовитого друга». Они должны стоять где-то рядом.

– Мне пока сложно судить о подобных вещах, – Оника почтительно прятала взгляд, хотя предпочла бы смотреть на брата прямо. – Я взяла ее наугад и решила, что дочитаю до конца, хоть в ней и много незнакомых слов.

– Например? Я помогу тебе разобраться, подожди немного.

Оника хотела было отказаться, но Кристар исчез из виду, а появился со стулом наперевес, одолженным у стола из соседнего ряда.

– Господин, вам не стоит тратить время на…

– Показывай, что тебе непонятно.

Вздохнув, Оника забегала глазами по странице, отыскивая трудночитаемое слово. Текст действительно был легким. Похоже, Кристар только искал повод для беседы. Девушка помнила, с каким восторгом брат говорил о магии, и предполагала, что рано или поздно все сведется к разговору об укрощении стихии.

– Мне все еще трудно поверить, что я смотрю на живого мага, – юноша не заставил Онику долго ждать, выдав то, что было у него на душе, меньше чем через десяток указанных горничной слов.

– Господин Кристар, это проклятый дар, и здесь нет причин для радости и восхищения.

– Рони, нет! Не говори так! – пальцы Кристара сжались на кисти Оники, чем немало удивили ее. Глаза брата горели, преисполненные упрямства и веры.

«Если так и дальше пойдет, доблестные стражи могут прервать нашу встречу в любой момент», – Оника болезненно зажмурилась, сутуля плечи и стараясь уменьшиться.

– Прости, – сникнув, Кристар отпустил руку девушки. – Это все из-за произошедшего с твоими родителями? Давай поговорим об этом, когда ты будешь готова, а пока показывай следующее слово.

Кристар оставил девушку ближе к семи, с приближением ужина большинства благородных господ. Из его слов было ясно, что эта их встреча не была последней, но Оника и подумать не могла, что их занятия станут настолько частыми. С одной стороны, видеть брата стало приятным дополнением к жизни служанки дворца, но с другой, из-за их занятий ежедневно выпадало всего несколько часов, за которые Оника могла успеть перебрать только пару полок.

Очень скоро игра в новые слова переросла в рассказы о жизни дворца и его обитателях. Оника ловила каждое слово, каждую интонацию, каждый взгляд Кристара, когда тот рассказывал об Арноре, лично уделявшей время его воспитанию, а так же ее дочерях, Миале и Эльсе, последней из которых пришлось покинуть дворец в десять лет и отправиться в Цитадель Церковников, где дальнейшим ее обучением должна была заняться Главнокомандующая.