Текст книги "Единство (СИ)"

Автор книги: Эри Крэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 34 страниц)

Проклятие и искупление
Часть III
Единство

Глава 1. Недоброжелатели и друзья

– Эй, ты в порядке? – положив ладонь на плечо девушки, Кристар участливо заглянул в ее глаза. От действия брата по телу Оники прокатилась леденящая волна. После стольких месяцев, когда ни одно прикосновение тени Кристара не несло ни единого ощущения, вновь почувствовать близость родной крови стало для нее еще одним потрясением. Покосившись на лежащую на плече руку, Оника постаралась собраться с мыслями. Воспоминания о войне с Республикой полнились красками, словно бы все случилось только вчера.

Отложив размышления о пережитом до того времени, когда Кристар будет вне опасности, девушка поднялась на ноги и протянула руку юноше, помогая встать на ноги.

– Да, господин, меня встревожила ваша рана, но, похоже, ничего серьезного, – она еще раз взглянула на перепачканные в запекшейся крови волосы, убеждаясь, что Мориус перенес ее в момент, где ранение Кристара уже было исцелено.

Оглядываясь по сторонам, Оника усмирила магическую энергию внутри и очистила разум, как учил ее в альтернативной реальности Дэрк Крайснер. Все может кончиться плохо, если ментальные маги двора заподозрят в ней укротителя стихий.

– Нам лучше поискать место побезопаснее, – голос Кристара сбивал Онику с толку, вызывая ощущение иллюзорности происходящего.

– Да, конечно, – она лихорадочно соображала, какое решение ей стоит принять, чтобы не попасть на уже пройденную колею событий, ведущую в безысходность. – Господин, вам известно, где сейчас может быть достопочтимая Всевидящая Мать?

– В это время госпожа Арнора, как правило, находится в Зале Собраний, – Кристар задумался на мгновение, прежде чем ответить.

– Поторопимся к ней. Подле Всевидящей Матери должно быть достаточно стражи, способной вас защитить, – поддерживая брата, недостаточно крепко стоящего на ногах, Оника направилась к лестнице на первый этаж. – Все сопровождавшие вас воины Церкви попали под обвал и сейчас без сознания, если вообще живы.

Воспоминания о том, как она вела Кристара этим же путем в первый раз, не отпускали Онику, мешая сосредоточиться на воссоздании когда-то хорошо известной ей карты дворца. Она должна была бы помнить точное расположение помещений, но оно скрылось за сотнями дней переживаний и тревог, будущих для этого мира, но уже прошедших для девушки.

Спустившись по лестнице, Оника потянула было Кристара за собой, но тот придержал ее, вопросительно глядя в лицо.

– Разве мы не шли к Залу Собраний? Это сюда, – юноша указал на уходящий в противоположную сторону светлый коридор. Здесь уличные крики были тише, чем этажом выше.

– Простите, от волнения я совсем растерялась.

Шагая по содрогающемуся от ударов дворцу, наследница Первого мага выстраивала в сознании легенду собственной жизни, которая должна была еще не раз сослужить ей добрую службу. Проходя зал за залом, она возводила вокруг своей истинной личности, скрытой от всякого ментального мага, новую историю, наполняя ее ощущениями, взятыми из прошлого, и обрывками воспоминаний. Под высокими дюнами выдуманных фактов она скрывала непроницаемую дверь, за которой таились убеждения, привязанности и мечты – все то, что определяло ее суть.

В галереях первого этажа еще суетились слуги, тогда как церковники охраняли входы и лестницы. Кристар свернул в ответвление коридора, уводящее вглубь дворца, где брат с сестрой тут же столкнулись с многочисленной группой людей, быстрым шагом направлявшихся им навстречу.

Оника застыла при виде статной женщины, одетой в расшитое жемчугом, обнимающее талию перламутровое платье, частыми складками подола спускающееся в пол. Ровные черты, подчеркнутые угловатым подбородком воплощали волю и решимость. Русые волосы тяжелыми волнами ниспадали на грудь. Чистый караул церковников, окружил женщину, оберегая от любых посягательств.

Внимание Оники привлек худосочный старик с суровым взглядом и резной тростью. Его лысую голову украшали три параллельных линии, тянущихся от макушки к левому уху.

– Госпожа Арнора! – собрав силы, Кристар отпустил руку Оники и поспешил к Всевидящей Матери. Не тратя на раздумья ни секунды, Оника упала на колени, преклоняя голову перед главой Церкви и правительницей Огнедола.

– Слава Небесам, Кристар, с тобой все в порядке, – в голосе Арноры на удивление не оказалось ни надменности, ни холодности. – Почему ты один? Где охрана? Объяснишь по дороге к убежищу.

Онику обдал ветерок от прошуршавших мимо плащей церковников. Девушка не смела поднять головы или промолвить хоть слово, прекрасно зная о придворных манерах.

– Напавшие на дворец разбили стену у лестницы третьего этажа, как раз когда мы проходили там. Если бы не эта горничная, не миновать мне расправы от мятежного мага. Во дворце опасно, ее нельзя бросать здесь саму, – Оника с трудом сдержала улыбку, вызванную всколыхнувшим ее сердце теплом.

– Мое прекрасное, милосердное дитя, служанкам не место в убежище. Миала уже ждет тебя там, а эта девушка пусть отправляется в комнаты для прислуги.

– Постойте, госпожа, – хоть Оника и не видела говорившего, но была уверена, что сухой шершавый голос принадлежал ментальному магу. Звук его шагов прозвучал совсем близко, и девушка увидела тщательно отполированные носки туфель старика. – Покажи мне свое лицо.

Не дожидаясь, пока Оника исполнит приказ, старик тростью приподнял ее подбородок. Встретившись с безразличием выцветших глаз, она отвела взгляд, прикусив губу.

– Что-то не так, Ульен? – Арнора и не думала смотреть на горничную, привлекшую внимание Первого советника.

– Все в порядке, спускайтесь в убежище, моя госпожа, – старик пальцем подозвал двоих церковников и указал на стоящую перед ним на коленях девушку. – Я в скором времени к вам присоединюсь.

Арнора удалилась в сопровождении Кристара и караула, тогда как Онику грубо подхватили под руки и поволокли по коридору. Девушка не проронила ни слова, радуясь тому, что ее брат все еще жив, а у Всевидящей Матери нет причин, чтобы использовать жука Данмиру, вживленного воспитаннику.

Отбросив все мысли о Кристаре, Оника заполнила разум страхом и непониманием – вполне объяснимыми чувствами для горничной, оказавшейся в подобной ситуации. Она помнила о неприступности ее разума для любого ментального мага и знала, что натолкнувшись на глухую стену, старик непременно что-то заподозрит. Оставалось только пускать пыль в глаза, добровольно обнажая перед магом нужные эмоции.

У высокой окованной металлом двери, где дежурили двое церковников, девушка поняла, что старик собрался бросить ее в дворцовую темницу. Неужели она чем-то себя выдала? Но, если бы ментальный маг узнал что-либо, о чем ему не следовало знать, ее бы тут же лишили силы или просто отрубили бы голову. Значит, здесь что-то другое.

За дверью было светло и сухо. Длинная лестница привела к коридору, в который с двух сторон решетками смотрели камеры для заключенных.

– Побудешь пока здесь: с тобой мы разберемся после, – сказал Ульен, пока церковники открывали крайнюю дверь и заталкивали туда Онику.

Ключ провернулся в скважине, и девушка осталась наедине со своими предположениями.

У стены чистыми простынями белела кровать, рядом замер небольшой стул. Сквозь прожженные отверстия в круглом ковре выглядывал каменный пол. Обойдя комнату, Оника опустилась на оказавшуюся твердой койку и, закрыв глаза, прислонилась к стене, тут же впившейся в спину неровностями.

Чуть опустив веки, она разглядывала руки. Стиснув кулак, девушка свернулась в клубок и легла на бок, ставшая беззащитной перед собственными мыслями. Понимание, что ей посчастливилось ухватить удачу за хвост и получить шанс исправить все ошибки, не могло справиться с чувством одиночества, налетевшим холодным ветром. Онике с трудом удавалось разобраться со «здесь» и «сейчас». Она, словно утомленный дорогами странник, вернулась в родной и близкий сердцу край, выглядящий совсем иначе, чем тот, образ которого был бережно храним в памяти.

«Это пройдет. Мне всего лишь нужно привыкнуть», – сказала она себе, придя к мысли, что мир как никогда был похож на себя, но взгляд ее уже не был прежним.

Сжавшись в комок, Оника стала прислушиваться к ветру, врывающемуся в окна и сквозняками скользящему по дворцу. Он шептал ей об осадивших дворец мятежниках и о прибывающих силах Ордена, быстро расправляющихся с бунтарями и приносящих покой в столицу. Вовремя не получив сигнал от дочери, Командор сочтет, что она просто не успела. Но какие мысли одолеют его, когда Оника не придет в обозначенное место? Болезненно сведя брови, дочь Сапфировой Маски прогнала тоскливые мысли об отце. Она обязана не допустить гибель брата, во что бы то ни стало, а это означало безропотно сносить все уколы судьбы, пока цель не будет достигнута.

Дворец шумел, но теперь это были уже не крики отчаяния и страха, а торопливые голоса прислуги, обсуждающей случившееся, погибших под завалами, и окрики стражи и управителей, наводящих порядок.

Оника вскочила от ощущения, словно на ее голову под напором трех метеоритов обрушились своды дворца. Она могла поклясться, что в ушах стоял рев пламени и вой сгораемого воздуха.

«А ведь Мориус обещал никакого безумия», – с досадой подумала она и вернулась на кровать, накрывшись сложенным в ногах стареньким пледом. Тепло, перемешанное с затхлостью постели, заполняло вязкой дремой сознание, прогоняя прочь все мысли. Сейчас оставалось только ждать и молить Небо, чтобы избранный ею путь, вновь не привел к тотальному разрушению.

* * *

Новый день разбудил Онику шагами служанки, принесшей завтрак из молочной каши и пресного компота. Украдкой взглянув на заключенную, она поторопилась удалиться, сопровождаемая пристальным вниманием стражника. Когда Оника забирала с подноса тарелку, караульный ухмыльнулся и подмигнул девушке, немало развеселенный ее притворным смущением.

Закончив завтракать, она вернулась к ветру, без умолку болтающему чужими голосами, в надежде узнать хоть что-то о причине ее заключения. Но дворец был поглощен собственными заботами, и Оника решила не испытывать судьбу, предоставив своего говорливого друга самому себе. Злоупотребление силой укротителя могло привлечь внимание ментальных магов.

Из скучающего оцепенения девушку вывела открывшаяся наверху лестницы дверь и шаги трех человек. Тихо звенела броня, и Оника решила бы, что Ульен наконец нашел время проведать заключенную, если бы не отсутствие всюду следовавшего за ним перестука трости.

– Эй, привет, – Оника удивленно обернулась ко входу в камеру, услышав голос брата. Кристар широко улыбался, опустившись на корточки и держась за прутья решетки. Увидев отмытого от крови и грязи юношу, в свежей одежде и с сияющими глазами, она не могла не отметить, что брат не должен страдать от недостатка женского внимания. – Помнишь меня?

Оника улыбнулась и невольно нахмурила брови, посмотрев на двух церковников, замерших за спиной Кристара, и прожигающих пространство перед собой суровыми взглядами.

– Святые Небеса, если вы отойдете на метр, ничего ужасного со мной не произойдет. Вы же пугаете ее, – Кристар обернулся к сопровождающим, и те отступили на шаг, даже не подумав выпустить заключенную из поля зрения.

– Почему вы здесь, господин? – Оника подвинулась к краю кровати.

– Хотел справиться о твоем самочувствии, – Кристар обвел взглядом разделявшую его с девушкой решетку и виновато улыбнулся. – Прости за это недоразумение. Ульен утверждает, что никогда тебя не видел. По-моему, он слишком беспокоится за безопасность дворца. Так что всякого, кто попадает по эту сторону стен, ждет личная аудиенция у Первого советника, начиная от вельмож и заканчивая прислугой. Ты и сама это знаешь. Но, стыдно признаться, я тоже не могу вспомнить, чтобы встречал тебя среди горничных. Бессмыслица какая-то, я бы точно запомнил твое лицо, – юноша запнулся и улыбнулся еще шире. – У тебя очень необычные глаза. По всей видимости, меня таки сильно стукнуло по голове вчера.

Кристар посмеялся над самим собой.

– Простите, но, боюсь, господин Ульен прав, – призналась Оника. Снова громыхнули двери в темницу, отвлекая юношу от заключенной.

– Так и думал, что мне не удастся намного опередить Первого советника, – лицо Кристара украсила очередная, на сей раз немного разочарованная улыбка, когда до него донесся тихий стук трости о ступени. – Послушай, все будет хорошо, хоть Ульен упрямо стоял на своем, я замолвил за тебя словечко.

Кристар выпрямился в полный рост, и стража заняла свое место за его спиной. Улыбнувшись Онике в последний раз, он направился к лестнице.

– Господин Кристар, не ожидал встретить вас здесь, – поежившись от голоса Ульена, Оника внимательно слушала. – Госпожа Миала была крайне огорчена, что вы пропустили полуденный десерт. Вам не следует посещать подобные места. Отсутствие солнечного света плохо сказывается на вашем здоровье.

– Ваша забота бесконечно льстит мне. Я как раз направляюсь в сад. Прекрасного дня, Ульен.

– И вам, господин Кристар, и вам, – проскрежетал маг и продолжил свой путь к камере, где находилась Оника.

– Выведите ее, – бросил советник, и спустя минуту девушку усадили на стул в округлой комнате, спрятавшейся за дверью в самом конце тюремного коридора.

Когда Онику привели, внутри уже находилось двое стражников и молодой человек двадцати трех лет от роду. При виде девушки, на его подвижном лице, украшенном бородой-ширмой и не раз сломанным в драках носом, появилась одобрительная ухмылка.

Оказавшись на будто бы вросшем в пол стуле, Оника сжалась под ощупывающим взглядом Ульена.

– Итак, девочка, давай ты не будешь тратить мое время и сразу признаешься, что ты делала во время мятежа во дворце Всевидящей Матери. И только не нужно историй о горничной, в чью одежду ты вырядилась. Я знаю каждого слугу, и ты – не одна из них. Так что ты делала во дворце?

– Пряталась, господин, – еле слышно прошептала Оника, смотря в пол.

– Пряталась, значит, – трость Ульена ударила в камень рядом с босой стопой девушки. – И от кого же ты пряталась?

– От взбунтовавшихся магов, господин.

– Хочешь сказать, испугавшись мятежников, ты бросилась вместе с ними через пролом в стене во дворец, где хотела спрятаться от них же?

– Нет, господин, я прошла через сток возле северного озера. Я гуляла вдоль берега, когда раздались крики и грохот. До меня доходили слухи о готовящемся мятеже магов и, испугавшись, я побежала к калитке, которой пользуется прислуга. Я надеялась, что моя подруга поможет мне укрыться, пока церковники не приструнят бунтарей. Заметив, что сток не закрыт, я решила, что чем скорее окажусь в стенах дворца, тем лучше, – тараторила девушка, со все нарастающим волнением.

– Погоди, погоди, – Ульен потер глаза. В голове заключенной царил сущий бардак, а советник и так был измотан ночным допросом задержанных мятежников, чтобы схватывать все на лету. – Какой сток?

– Девушка, вероятно, говорит о стоке в северной части стены, где садовые ручьи выходят к озеру. Там была срезана решетка. А также в той части стены были убиты караульные. Убийство с помощью магии, Ульен, – произнес парень, до этого момента в молчании наблюдавший за допросом.

Старик окинул девушку придирчивым взглядом, уже в третий раз не найдя в ней и намека на силу укротителя стихии.

– Хорошо, пусть так. А как объяснишь свое одеяние?

– Моя подруга служит горничной во дворце. Иногда она угощает меня выпечкой, а как-то раз подарила это платье. Мое совсем исхудало, а купить новое я не могу.

– Имя этой горничной? – резко спросил Ульен и свел брови, заметив, как побледнела заключенная.

– Она не делала ничего дурного! Пожалуйста, не наказывайте ее, я верну платье, только не будьте строги с ней!

– Имя! – прогремел старик, и трость со свистом рассекла воздух, ударив в высокую спинку стула, совсем рядом с головой Оники.

– Пура, ее зовут Пура! – девушка закрыла лицо руками, дрожа от страха. Обстоятельства сыграли Онике на руку, и подслушанные ранее сплетни взбудораженных недавними событиями служанок, пригодились в создании более-менее достоверной и не поддающейся проверке легенды.

– Помягче, Ульен, я пошлю за Пурой, только не нужно пугать девочку.

– Не пошлешь, – сухо сказал первый советник. – Эта горничная попала под обвал и уже давно мертва. Как удобно, не правда ли?

Пальцы Ульена сжали подбородок Оники, длинными острыми ногтями впиваясь в кожу. Ментальный маг сверлил полные слез разномастные глаза, находя в них только страх и слепое отчаяние.

– Хватит тебе! Ты забыл, что допрос мятежников был закончен к завтраку? Достаточно этих сцен, вскрой ее память и дело с концом. Как же надоела твоя паранойя.

Первый советник отпустил подбородок Оники, оцарапав его, и нахально вломился в ее сознание. Ментальному магу было неведомо, что он чинит разбой лишь в той части, куда девушка добровольно пустила его, охотно демонстрируя подстроенные воспоминания. Даже несмотря на полный контроль вторжения со стороны Оники, она чувствовала, как жадно и похабно маг ощупывает личность, предоставленную ему на растерзание.

– Она не врет, – заключил Ульен, брезгливо скривившись. За время своей службы Всевидящей Матери, мужчина вывернул наизнанку сотни человеческих душ, большая часть которых оказывалась до тошноты отвратительной и пустой. Вот и теперь он вынырнул из мелкой и мутной водицы сознания нищенки, жизнь которой с самого начала не несла ровным счетом ничего толкового. – Пусть выметается отсюда, да поскорее.

– Замечательная мысль, только вот…, – парень многозначительно замолчал, привлекая внимание Ульена.

– Чего еще? – Первый советник давно уже мечтал о нескольких часах отдыха за чтением и горячим чаем. С наступлением осенних холодов кости ломило, а ноги крутило так, словно они были мокрой тряпкой в руках толстощекой прачки, старательно выжимающей из них всю воду.

– Господин Кристар ходатайствовал за девочку. Согласно его словам, она защитила его при встрече с мятежником и заслуживает соответствующего вознаграждения.

– От меня-то ты чего хочешь? Твои увертки не доведут до добра.

– Ну как же, Ульен, разве не ты ответственен за набор прислуги во дворец? Во время мятежа мы потеряли почти четверть всего числа слуг. Может, стоит начать пополнять ряды кухарок, горничных и прачек, которые будут заботиться об уюте во дворце Всевидящей Матери?

– Вот ты этим и займись. Будешь знать, как идти на поводу у господина Кристара. Одобрение я дал, бумаги заполню сам.

За Первым советником и двумя церковниками, удалившимися следом за ним, захлопнулась дверь.

– Старый хрыч, – пробормотал юноша и, выудив из кармана смятый платок, протянул его всхлипывающей Онике. – Вот, держи и, ради Неба, прекрати плакать. Если по пути в крыло прислуги мы столкнемся с господином Кристаром, мне придется объяснять, почему не доглядел тебя. А все проклятый Ульен!

Парень махнул рукой, требуя у оставшихся в комнате стражников подождать за дверью.

– Ну, все, все, хватит. Я знаю, что старик крайне груб в своих ментальных штуках, но если бы не они, он мог бы еще долго мучить тебя. В дурном настроении он бывает непозволительно жесток, – он приобнял Онику за плечи, пока та продолжала вытирать предложенным платочком влажные щеки. – Больше он тебя не побеспокоит. Ульен по долгу службы обязан проверять всех, кто приходит во дворец, но после этих нерадостных встреч, он раз и навсегда забывает обо всех, кроме себя и своего долга.

Юноша открыл перед Оникой дверь.

– Давай же, улыбнись, – не отступал он, всерьез опасаясь недовольства Кристара. – Я-то все гадал, что же это за девица, за которую так красноречиво заступался господин Кристар, но теперь-то все стало понятно – с таким-то очаровательным личиком.

Улыбка Оники получилась искреннее, чем всё сыгранное нею до этого момента. В то время как ведущий девушку по коридору принял посветлевшее лицо бывшей заключенной на свой счет, Оника ликовала, что ей не только удалось сохранить жизнь брату, но и, волею судьбы, посчастливилось остаться во дворце, тогда как сама она надеялась, что в лучшем случае ее вышвырнут на улицу, как и хотел сделать Первый советник.

– Зови меня Зореваром, – продолжил юноша, обрадованный приободрившейся девушкой. – Могу я узнать твое имя?

– Рони, господин Зоревар, – ответила Оника. Еще накануне она выбрала себе простое имя, подобающее всякому простолюдину.

– Нет-нет, никаких господ, – категорично заявил Зоревар. – Мне будет достаточно этой высокопарной чуши, когда я стану одним из советников госпожи Миалы. Но пока юное украшение дворца взрослеет, я всего-то мальчик на побегушках. Конечно, в присутствии Ульена и остальных лучше не забывать о правилах приличия, но наедине даже не вздумай называть меня господином.

Лестница наверх, в этот раз показавшаяся Онике намного шире и длиннее, чем в первый, закончилась светлой аркой открытой двери. Девушка сощурила глаза, привыкшие к скудному пламени светильников темницы.

– Фух, это было мрачное местечко, – Зоревар тихо рассмеялся. – В дворцовую темницу отправляют провинившихся слуг, но гостить внизу им не нравится, так что все стараются не отлынивать от обязанностей. Ты жила в окрестностях Берилона?

– Да, таких, как я, не пускают в столицу, – Оника повела плечами, изображая неловкость.

– Чем ты занималась? Расскажи немного о себе, тогда я смогу подобрать тебе занятие по способностям.

Зоревар вел Онику вдоль долгой вереницы коридоров, заполненных рабочими и строителями, восстанавливающими стены и отделку. Без применения магии работа грозила затянуться на недели, но единственными магами на территории дворца были ментальные.

– Южный тракт никогда не бывает пуст. Торговцы и ремесленники везут свой товар со всего Огнедола, так что я чистила лошадей, подносила воду, иногда помогала собирать рассыпавшийся груз. Последнее – реже, большинство думали, что я намереваюсь их обворовать, – девушка выразительно рассказывала о своей никогда не существовавшей жизни. Она продумала все до последней мелочи, и, понимая, что каждый пекарь, портной и трактирщик знает своих помощников, выбрала частью своей истории неприглядную жизнь девушки с тракта. Разве кто-то запоминает их лица и имена?

– Что ж, – подытожил Зоревар, решив вежливо довольствоваться историей о лошадях и рассыпавшемся товаре, – у нас небольшой недочет прачек, а благородные зады не обрадуются сну на несвежих простынях. Только не подумай, у меня и в мыслях не было причислить к прочим госпожу Арнору!

Оника рассмеялась в платок и уже без грусти в глазах взглянула на Зоревара, в очередной раз убедившись, что кокетство – лучшее оружие женщины.

«Конечно, есть еще воздушный клинок, но друзей однозначно лучше заводить другими методами», – подумала она и поднявшаяся из глубин души тоска по сероглазому лучнику неприятно кольнула в груди, еще помнящей боль от пронзившей ее стрелы.

Со строительных лесов, где пятерка рабочих старалась пристроить поднятую на лебедке длинную мраморную балку, донеслось зычное: «Берегись!». Толстый канат, проточенный вездесущими мышами, с треском лопнул, отпуская зависшую в воздухе плиту.

Зоревар дернул Онику на себя, прижав к груди и обхватив одной рукой, тогда как другую выставил над головой, принимая на предплечье удар камня. Девушка почувствовала, как тело парня вздрогнуло, но устояло в грохоте упавшей на пол балки, треснув от соприкосновения с рукой Зоревара.

– Растяпы! Вас же так поубивает! – сердито крикнул тот, выпустив Онику из хватки. – Ты в порядке? Не задело?

– Ты церковник? – проведя несколько месяцев в окружении воинов Церкви, утративших большую часть своей силы после уничтожения дворца и скрытого под ним кристалла, девушка совсем забыла об их настоящих возможностях.

– Без доспехов не похож? – ухмыльнулся Зоревар и, взглянув на засуетившихся рабочих, как ни в чем не бывало, продолжил путь к комнатам прислуги. – Эта броня, похоже, дань моде и традициям. К чему таскать на себе лишнее железо, когда тело прочнее в разы.

– К примеру, можно разорвать на себе доспех голыми руками, чем и повергнуть врага в шок, – Оника выдала одну из шуток, услышанных от церковников, пришедших в Гвардию.

– Хорошая мысль! – Зоревар от души рассмеялся. – Все равно эта груда железа ни на что больше не годится. – Вот мы и на месте.

Оника помнила это ответвление коридора, ведущее в просторные общие комнаты для прислуги: женские, выходящие окнами на восток в часть сада, открытую для посещения всеми слугами, и мужские, смотрящие на внутренний двор, за которым располагались конюшни и дворцовая кузня.

– Не волнуйся, Ильга поможет тебе обустроится и все объяснит, – Зоревар ободряюще улыбнулся спутнице и, громко постучав в крайнюю справа дверь, потянул за ручку.

– Зоревар! Чтобы тебе пусто было! – вход в комнату заслонила необъятная женщина с рыжими прядками, выбивающимися из-под платка, и негодующим взглядом карих глаз. – Что прикажешь делать, когда ты своими кулачищами выломаешь петли?! Кого это ты привел?

Женщина, мельком глянув на Онику, сердито уставилась на церковника, но тут же вернулась к девушке, вытягиваясь лицом от пришедшего к ней понимания.

– Новенькая, значит, – уже спокойнее произнесла Ильга, вытирая руки о бока серого платья.

– Новенькая, значит, – передразнил женщину Зоревар. – Вам, кажется, прачек не хватает?

Ильга скосила взгляд на тонкие запястья Оники и глубоко вздохнула, став еще шире.

– С этими веточками? Ну, раз ты говоришь, что нам не хватает прачек, посмотрим, что можно с этим сделать, – женщина поморщилась, заметив, как Зоревар приподнимается на носочки, пытаясь разглядеть из-за ее плеча, присутствующих в комнате служанок. – У тебя что, мало дел? Давай, дуй отсюда, а то мне опять достанется за то, что мы отвлекаем тебя от обязанностей.

– Как ты бессердечна, – Зоревар надел маску трагизма и, враз посерьезнев, кивнул на Онику. – Присмотри за Рони.

– Уж не беспокойся, присмотрю, – процедила Ильга вслед удаляющемуся церковнику и, шустро втолкнув Онику в комнату, плотно затворила дверь.

Внутри было тепло от горящего очага и душно от взглядов затихших служанок. Двухярусные кровати занимали все пространство комнаты, и только возле окон, завешанных желтыми ситцевыми шторами, было оставлено место для пары столов и стульев. Под каждой из кроватей прятались небольшие тумбочки с выдвижными ящиками, куда можно было сложить пожитки. В стене слева находился проход, закрытый темной портьерой, из-за которой тянуло банной сыростью.

Неуклюжие напольные часы, стоящие в центре между окном и дверью, выходящей в сад, пробили три часа, подчеркивая наступившую в просторной комнате тишину.

– Запоминай каждое мое слово, Рони, потому что повторять для тебя лично никто не будет. Меня зовут Ильга, и я отвечаю за то, чтобы все находящиеся в этой комнате выполняли отведенную им работу без пререканий и жалоб. Теперь ты во дворце Всевидящей Матери, и это тебе не пропахший потом постоялый двор с перепачканными жиром и спермой шлюхами, – наставительно вещала женщина, ведя Онику через ряды коек к отведенному ей месту.

Им стала кровать в углу, через стенку от которой находились ванная комната. На нижней половине уже сидела ссутулившаяся девчушка лет пятнадцати от роду с густо усеянным крупными веснушками лицом и собранными в хвост блекло рыжими волосами.

– Ноя, твоя соседка. Если ты окажешься настолько тупа, что тебе понадобятся дополнительные разъяснения, обращайся к ней, – Ильга махнула на девочку рукой. Ноя неуверенно потирала руки с исколотыми иголками пальцами. – Подъем в шесть, отбой в одиннадцать, услышу от тебя хотя бы звук в период между, и ты еще долго не сможешь говорить. С завтрашнего же утра приступаешь к своим обязанностям – после проклятого мятежа у прачек нет времени сидеть сложа руки. С утра следуй за остальными, дежурная все тебе объяснит. А сегодня займись тем, что вызубри, как подобает себя вести, если ты, не дай Небо, встретишься с благородной особой. Но мой тебе совет – не высовывайся и выполняй свою работу. Ноя, расскажи своей новой соседке, что и как должна делать служанка дворца Всевидящей Матери, чтобы не оказаться выброшенной в помойную яму.

Ильга придирчивым взглядом осмотрела внешний вид Оники и, прежде чем вернуться к своим заботам, пообещала «что-то с этим сделать».

– Привет, я Ноя, – серый невзрачный голос девочки, как нельзя лучше подходил к ее нескладной внешности. – Я немного умею читать и у меня с собой «Большой сборник указаний и наставлений для служанки». Садись, у нас есть несколько часов до ужина и немного времени после, я прочитаю самое главное.

Страницы пухлой книжки зашелестели между пальцев Нои, сливаясь в единый поток с ее монотонным говором. Сидя на кровати рядом с девочкой, Оника не слушала ничего из того, что читала служанка, прекрасно зная содержание издания озвучиваемой книги с комментариями. Все ее внимание занимали перешептывающиеся по углам подчиненные Ильги, раз за разом бросающие острые взгляды в сторону новенькой.

Одни лица сменялись другими: служанки возвращались из сада, бегали туда-сюда с шитьем и подносами, не забывая переброситься друг с другом горсткой смешливых слов. Ильга уверенно зазвонила в отполированный колокольчик и звонкая трель тонким сопрано зазвучала на фоне отбивающих семь вечера старинных часов.

– Продолжим потом, – Ноя закрыла книжку и, завернув ее в желтую тряпицу, спрятала в ящик под кроватью. – Сейчас время ужина, не смотри по сторонам и держись рядом.

Столовая для прислуги находилась в самом конце коридора, переполненного запахами кухни и голодными слугами. Длинные столы уже были уставлены тарелками с остывающей кашей, кусочками овощей и двумя ломтями хлеба на каждой. Мужчины толкались и гоготали, тогда как женщины, посмеиваясь в ладошки, быстро рассаживались в ближней ко входу половине зала.

– У каждого есть свое место, и занимать чужое я тебе не советую, – прошептала на ухо Онике Ноя. Пройдя в конец первого стола, она взяла две тарелки и направилась в самый край к стене, попросив соседку захватить ложки и стаканы с напитком.

– Почему мы пересели? – поинтересовалась Оника, опускаясь на застеленную покрывалом скамью рядом с прижавшейся к стене Ное.

– Кроме общепринятых правил поведения у прислуги дворца Всевидящей Матери есть еще и внутренние законы. Остальные не любят, когда я сижу рядом, так что занять место в стороне лучше, чем терпеть их тычки, – пояснила Ноя и указала на свои веснушки. – Другие служанки смеются и говорят, что это заразно.

– Какая нелепица, – Оника улыбнулась девочке и приступила к своей порции густой, но недосоленной каши.

«В книгах не пишут, что прислуга дворца Берилона хуже стаи крысопсов, – думала Оника, раскусывая сыроватый кусок кабачка, – главное, это однозначно лучше Ассамблеи, прячущей под полой ядовитый кинжал предательства».