Текст книги "Беременная для Зверя (СИ)"

Автор книги: Эллен Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 32 страниц)

Глава 22. Арина

Недолго в бане побыть успела. Или долго. Всё как во сне. Как в адовом котле. Это всё жар бани рассудок помутил.

Иначе бы я представить не могла, как сама по своей воле касаюсь этого Зверя. Осторожно и изучающе. Пробуя границы. Нет их.

Он суров, жесток и опасен. Это ходьба по тонкому весеннему льду.

Лучше не соваться. Иначе один неверный шаг – уйдёшь с головой под воду. Леденящую. Обжигающую до самого нутра.

Привожу себя в порядок. Умываюсь и надеваю нормальную одежду. Замираю в долгом ожидании.

Рядом кавказец опять появляется. Сидит, документы мои листает. Паспорт.

– Откуда взял? – спрашиваю. – Отдай.

– Сядь! – рявкает кавказец. Потом чиркает зажигалкой под нижним концом паспорта и сидит. Поворачивает так и сяк. Вертит. Жизнь мою сжигает.

– Что ты делаешь?

Внутри всё обмирает.

– Нет больше Арины Поповой, – мрачно произносит головорез. – И чтобы ты знала, день рождения у тебя не в тот день.

Слова Ризвана гудят в ушах. День рождения не в тот день. И жизнь не моя, а чужая. И грехи, долги неподъёмные – не мне принадлежат.

Тошно на душе становится.

– Ляг, отдохни, – советует кавказец. – В дороге придётся часто пересаживаться. Не будет времени поспать или отдохнуть. Настороже надо быть.

– Вас ищут?

– Да.

– Такие же банды?

– И менты, и банды. Зверь давно в тени прятался. Но настал час.

Я прислушиваюсь к словам Ризвана. Он усмехается, проводя рукой по бороде.

– Я тебе не Шехерезада. Так что в рот мне не заглядывай!

Внезапно слышу звук посторонний. С улицы доносится.

– О, – ухмыляется Ризван, выглядывая в окно. – Разошёлся Зверь… Сиди. Сейчас вернусь.

Я смотрю за направлением его взгляда. В окно выглядываю. Столбенею от увиденного. Глаза на лоб лезут. По коже озноб проносится. Дерёт так, что становится дышать невозможно.

Из окна видно баню. Издалека, конечно. Но на улице светло ещё. Так что разглядеть всё можно. И услышать тоже можно. Дверь входная хлопает. Воздухом звуки заносит.

Крики. Вой. Стоны протяжные. Женские стоны.

Меня колотит. Женщина орёт так, как будто с неё кожу заживо сдирают. Но потом слышится ещё один крик. Более сильный и громкий. И снова стон. Протяжный. Воющий стон голодной самки.

Взгляд сам возвращается на исходную точку. Моргаю. Часто-часто. Чтобы забыть увиденное. Но глаза словно приклеенные смотрят и смотрят.

В грудь что-то бьётся. Тупое. Но колющее. Больно давит.

Картина непривычная для моего взгляда. Я знаю, что такое секс. Но всегда это иначе представляла.

А тут… Просто похоть. Животная. Злобная. Голая. Ничем не прикрытая. У стены бани стоит Зверь. Абсолютно голый.

Я обвожу взглядом мощное обнажённое тело Зверя. Спина вздувается мышцами. Твёрдые ягодицы сокращаются быстро и двигаются на предельной скорости.

Зверь трахает кого-то, прижав к стене бани. Светло. Вой и крики женщины далеко по улице разносятся. А ему плевать. Он знай – вколачивается в тело без устали. Его огромный орган вбивается до убора, выбивает из глотки женщины крики громкие.

Я смотрю и не могу с места сдвинуться. Даже моргнуть не могу. Это чересчур грязно и пошло. Отвязно. Со стороны посмотреть, Зверь бабу несчастную так дерёт, как будто насилует. Но стоны довольные сами за себя говорят. Ей нравится быть использованной так.

– Ещё! Ещё! – вырывается женский крик. С хрипом и воем.

Узнаю в этом голосе… Кристину. Потом Зверь немного положение меняет. Вижу светлые волосы Кристины. Она изгибается, как червь на крючке, и так двигается, будто сама на огромную дубину Зверя насаживается.

Он ускоряется. Кристина стонет. Отвязно стонет. Ей хорошо. Приятно. Она довольна.

В груди бушуют странные чувства. Словно кипятком плеснули, а потом солью присыпали и растёрли.

Саднящее чувство. Ранящее. Продирающее насквозь.

– Не завидуй! – слышится голос мужской.

Меня от окна ветром сдувает. Краснею, как свёкла. До самых ушей. Как будто меня на чём-то постыдном застукали. Так и есть, на самом деле.

Ризван застал меня на подглядывании. Или это не считается подглядыванием?

Кристина орёт и стонет так, что слышно, наверное, даже на кладбище.

– Поешь лучше…

Кавказец подталкивает в мою сторону кусок пирога и кружку с чаем. Под мышкой свёрток держит.

– Соседи гостеприимные и щедрые, – усмехается.

Гостеприимные и щедрые – ага. Верю.

– Вас так боятся, что готовы всё отдать. Лишь бы поскорее уехали.

– Не беспокойся. Уедем скоро… На рассвете выдвигаемся…

Кавказец садится на пол. По-турецки ноги скрестив. Пытаюсь сосредоточиться на чём-то другом. Но крики Кристины всё равно добираются до моих ушей.

– Не завидуй, – повторяет Ризван.

– Чему завидовать? – огрызаюсь я.

– Кончает без перерыва. Может быть, этому? А тебя неслабо так об пол приложили, – усмехается в бороду кавказец.

Ризван разворачивает свёрток. Сталь блестит так, что глаза бликами режет. Головорез берёт в руки точило.

Лезвия устрашающие перед собой раскладывает и начинает их точить. Вжик-вжик. Звук громкий. В уши вкручивающийся. Но отвлекает от визгов распутной девки.

– Я не завидую ей, – повторяю я.

Но чувствую, что есть во мне какая-то досада. Меня за человека не держат. Хотят, как сучку для вязки, использовать. Ни капли тепла и человеческого отношения.

– Аппетиты у Зверя огромные, – неторопливо говорит Ризван. – Затрахать до смерти может. И порвать так, что жопу потом месяц восстанавливать надо будет.

– Мне дурно слышать такую грязь, – бормочу я.

– Не кривься, дурочка. Это хорошо, что Зверь свою дурь голодную на другой бабе спустит. И не бледней от грубых слов. Привыкай. Радуйся, что Зверь тебя на особом положении держать хочет. Не как шлюху. Для Зверя все бабы – шлюхи. Как эта, например, – кивает в сторону окна. – А шлюхами Зверь привык делиться со всей братвой. Понимаешь?

Глава 23. Арина

Кристина опять взвыла протяжно. Закричала. И охать начала. Гортанно и низко. Похабно.

– Кажется, до задней двери добрался! – хохочет Ризван. – Сейчас продолбит её насквозь, потом другим передаст. Ждёт её заебательски долгая ночь.

Сглатываю ком в горле.

– С тобой тоже делится?

– Делится. Я сам не беру, – Ризван сосредотачивается на своих лезвиях.

– Почему?

– Что почему?

– Почему не берёшь то, чем Зверь делится, – уточняю я.

– Жена у меня есть. Других женщин мне не надо, – спокойно объясняет мужчина.

– Она знает, чем ты занимаешься?

– Знает. Поэтому далеко и надёжно спрятана.

– Ясно.

Говорю так, хотя мне ничего неясно.

– У Зверя тоже жена есть? Вернее, была. Жена и сын?

Кавказец кивает.

– Умерли? Как?

– У папаши своего при случае спросишь. Если пересечёшься с ним, конечно.

Опять меня носом в родство какое-то тыкают. Вот и участковый говорит, что я деду не родная внучка была.

– Даже если я не родная деду, что это меняет? Я всю жизнь в деревне прожила. Дальше города не ездила. А это всего сорок километров…

– Радуйся. Со Зверем покатаешься по миру, – хмыкает Ризван.

Мороз по коже продирает. Покататься со Зверем. Внезапно мир начинает огромным казаться.

Я конечно знаю, что наша деревня – это ничто. Пыль. Но только сейчас понимаю, что скоро мне предстоит покинуть знакомые места.

Я не знаю, что там меня ждёт. И это пугает. До рези в животе. Пытаюсь подумать о другом. Но словно нарочно слова изо рта выскальзывают:

– Как зовут его? Зверя.

Ризван молчит.

– Ты знаешь, как его зовут, – продолжаю говорить.

Помню, что он говорил мне о непокорности, как это бесит. Рот на замок – и прогнись. Но я так не умею и не хочу.

– Знаю, – лениво отвечает мужчина. – Но тебе не скажу. Не заслужила…

– Почему? Что мне даст его имя? – фыркаю про себя.

Тоже мне, честь огромная, знать, как этого извращенца озабоченного зовут.

– Вот тут ты ошибаешься, Арина. Пока имя у тебя есть, ты человек. Бумаги твои сожжены. Имени у тебя, считай, нет. В деревне о тебе забудут и предпочтут не вспоминать… Так что быть тебе Девкой, Малой или как ещё Зверю в голову придёт тебя называть. Всё херня. Как шмотки с чужого плеча.

– У вас у всех клички.

– Не сравнивай. Кликуха – это всё равно что второе имя. У тебя его нет. Ни первого, ни второго. Вообще ничего нет. Будешь дурой – и жизни не останется. Ясно?

Движения Ризвана странно успокаивают. Нервы взвинченные заставляют усмириться.

– Нет, – вздыхаю. – Ничего не ясно. И ничего не хочу, из того, что есть сейчас. Жить хочу по-своему.

– По-своему не получится, Арина.

– Говоришь, имени у меня нет. А сам по имени называешь.

Кавказец вздыхает.

– Ты вроде девка не тупая. Но прикидываешься безмозглой. Мне что твоё имя, что прозвище – насрать. Но тебе самой – явно нет. Смекаешь?

Укладываюсь на кровать. Закрываю глаза. Один головорез швыряет меня, как кусок грязи. Второй играет в няньку-надзирателя. Строгий надзиратель. Скажешь не то слово – прирежет и глазом не моргнёт.

– Используй с умом особое положение, – даёт последний совет Ризван и замолкает.

Я засыпаю под методичные чирканья лезвия по точилу. Даже крики и стоны Кристины словно отходят куда-то далеко. На второй план.

Зверь развлекается. И я ошибочно думаю, что на этом сегодняшние потрясения заканчиваются.

Но ночью чувствую, как меня хватают. Сильные пальцы всё сминают – грудь, живот, задницу.

Это Зверь. Узнаю его запах и жёсткий захват пальцев.

Амбал сдёргивает меня на пол. Рывком штаны стягивает, трусы единым движением на клочки разрывает.

– Нет! Не надо!

Кричу. В панике захлёбываюсь. Я не готова. Никогда не буду готова к такому. Не хочу, чтобы он меня трогал.

– Не рыпайся, Малая, – гортанно рычит. – Пора тебя распечатать и спермой накачать!

Глава 24. Арина

Меня колотит и трясёт от страха. Желудок сжимается. Кажется, меня сейчас рвать начнёт. Но тело только спазмами сотрясается пустыми. Пальцы беспомощно скользят по поверхности простыни.

Зверь одной рукой на голову нажимает. Лицом вниз. Нагнул меня и колено втискивает между бёдер.

Я задыхаюсь от страха.

– Не дёргайся, Малая. Я не хочу причиню тебе лишнего вреда.

Я чувствую его запах. Обнажённое тело Зверя – мокрое, влагой напитанное. Как будто в воду окунулся. Умылся после случки с другой женщиной. Но видно, мало ему одной Кристины показалось. Он пришёл. Взять меня. Силой.

Пальцами нежные складки терзает. Щупает их.

Слышится плевок. Зверь смачно сплёвывает на свои пальцы и растирает слюну по моим складкам. Резко пальцы всаживает и дёргает ими из стороны в сторону.

Пытаюсь увильнуть от постыдного использования. Зверь пальцами в бёдра впивается. Сильно хватает. На себя наталкивает. Его обжигающий член сразу же упирается в мою промежность.

Огромный, толстый. Как будто кулаком в меня тыкают, а не мужским органом восставшим.

Зверь фиксирует меня. Накрывает весом тела. Меня словно куском бетонной стены придавливает. Не вырваться.

Конец его члена толкается между складок. Упрямо. Жёстко. Властно.

– От целки твоей скоро ни клочка не останется. Готовься хлюпать от спермы. Всё в тебя спущу, Малая… – постанывает.

Шлёпает концом возбуждённого члена по моим складкам.

– Высыхаешь так, как будто тебе ветром в щель дует! – недовольно говорит он.

Нажимает концом. Бёдра мои обхватывает и дёргает на себя.

– Блять. Ты тесная… Как игольное ушко.

Мощное тело. Горячее. Безжалостное. Зверь медленно раскачивает меня. Раз за разом моя промежность касается каменного конца. Готового долбить без остановки.

– Терпи, Малая… Игры кончились! – ревёт, словно шторм.

Одним движением насаживает меня на свой вздыбленный орган. Как шашлык на шампур. Внутри меня словно разрывается бомба. Полыхает болью.

Губы распахиваются. Но крик немой. Я даже выдохнуть не могу. Ощущение, что его член меня от самой промежности до глотки пронизывает. Низ живота рвёт спазмами.

– Не зажимайся! – командует Зверь. – Хуже будет.

Рычит. Толкает меня вперёд. Его член, словно живой питон – скользит внутрь. Глубже и глубже. Боже, он огромен. Прожигает меня. Продалбливает порочный туннель. Зверь утробно рычит. Ускоряется. Он двигает мной.

Дёргает вперёд-назад.

– Обещал натянуть – натягиваю! – выдаёт он с громким стоном.

Одну руку перемещает. Просовывая между моих ног. Теперь ему хочется двигаться самому. Второй продолжает за бедро держать. Что он делает? Щипает пальцами клитор спереди. Теребит меня.

– Бля, у всех баб на этом месте чуть тронешь – течь готовы. А ты как пластмассовая чурка! – недовольно цыкает, не прекращая толчков. – Сучка-а-а-а-а… Давишь щелью так, что тебя долбить часами хочется!

Глава 25. Арина

Сильные пальцы меня ещё жёстче фиксируют. Я каждой клеточкой чувствую, как его тело напрягается. Становится литым монолитом. Потом судорога, как цунами, по нему прокатывается мощной волной.

Струя спермы на огромной скорости толчками вырывается из члена. Он заливает меня своим семенем. Орошает стенки лона. Мощно. Долго. Напором. Ещё и ещё… Потоп. Наводнение.

– Принимай… – стонет, продолжая двигаться, замедляясь. – Всё до капли чтобы впитала!

Я уже не дёргаюсь, обречённо принимаю свою долю. Простыня мокрая. От слёз. Течёт из глаз и из носа. Слюни, слёзы. Сопли. Солено на губах. От слёз и от крови. Кажется, я губы прокусила.

Зверь отстраняется. Его член выскальзывает из меня ещё твёрдым. Не до конца опавшим.

– Вот так! – отвешивает шлепок по заднице. – Пометил я тебя, Малая.

Я пытаюсь встать. Мерзкое ощущение. Хочется смыть с себя всё. Кровь. Сперму. Пот. Слёзы. Но Зверь на кровать падает ничком и меня к себе утягивает. Обнимает.

– Не дрожи, Малая. Полежи здесь, успокойся. Завтра подмоешься…

Выть хочется. Но истерика пустая. Как икота. Без слёз. Трясёт меня сильно. Зверь рывком меня в тело вжимает.

– Перестань скулить, Малая. Я старался не рвать тебя – иначе бы помощь понадобилась, а мне лишние проблемы ни к чему. Но с целкой ты своей уже попрощалась. Невелика потеря.

Закусываю губы. Но выходит тонкое и жалкое «у-у-у-у-у-у»…

– Слушай, что я тебе говорю, Малая. Скулить будешь – в глотку болт вгоню. Вобью по самые яйца. Так и спать будешь, с моим хреном в глотке. Хочешь?

Отрицательно киваю головой.

– Правильно…

Тяжёлая ладонь на плечи ложится. Пальцы Зверя в волосы впиваются. Сильной хваткой.

– Спи, Малая. И богу своему молись, чтобы сразу от меня понесла. Иначе долбить тебя каждый день придётся.

– Не надо…

– Не скули, крошка! Мне тебя тоже не в удовольствие тебя использовать! Я привык, чтобы бабы текли и сами дыркой подставлялись… – хмыкает Зверь. – А у тебя не дыра, а щель крохотная. Пустыня, блять, горячая. Узкая и тесная…

Голос мучителя становится более хриплым и низким. Оголённой кожей живота чувствую, как его дубина снова каменной стала и дёргается. Концом в меня упирается.

– Узкая, но вкусная. Никогда таких не драл… – рычит Зверь. Совершает несколько порочных толчков. – Сладкая конфета, аж снова на тебя встаёт. Скажи спасибо, что я тебя только обрюхатить хочу. Иначе бы не слез. До рассвета бы на члене вертел.

Зверь говорит и трётся. Толкается в меня. Постанывает. Дышит мне в волосы. Грязно. Пошло. Одержимо.

– Трындец какой-то… Обрабатывать мой ствол тебе придётся, – выносит он вердикт. – Дрочить умеешь?

Тянет мои ладони. Пальцы кольцом сжимает. Накрывает своими. Двигает бёдрами.

– Крепче сожми, Малая. Не бойся. Я хером свои гвозди заколачивать могу. Жёстче! Ещё! Сильнее дёргай…

Он ускоряется. Движется как безумный. Его член тараном железным по тоннелю ладоней елозит. Вперёд. Назад. Снова вперёд. Чувствую его жёсткие паховые волосы.

Зажмуриваюсь от ужаса. Поскорее бы он выплеснулся.

– Глаза открой, Конфета! – приказывает.

Я готова на всё. Лишь бы отстал поскорее. Распахиваю глаза. Смотрю в его. Не мигая. Знаю, что у Зверя глаза тёмные, чёрные. Но в темноте сверкают. Острыми бликами. Плоть вспарывают. Прямо в душу заглядывают.

Волю мою ломают. Привычки. Мораль. Как фарш – в мясорубке.

Развращает меня своей похотью. Дубину свою раз за разом вонзает в мои ладони. Член скользит, как заведённый. Липкий, влажный, покрытый моей кровью и его спермой. Я чувствую запах. Он на мне и на нём. Запах его безумства.

– Давай! Жёстче обрабатывай! Передёрни мне сама. Чтобы кончил мощно! Мне твою щель сейчас трогать нельзя, а хочется, аж башку клинит…

– Не надо! Пожалуйста… Я лучше так.

Не верю, что говорю это. Тем более, не верю, что делаю. Но пальцы плотно смыкаю вокруг его толстого члена. Вены, как канаты, кровь перекачивают. Я дёргаю по нему сильнее и сильнее.

– Трудись над моим хреном, Малая! Ещё… Старайся, крошка, я кончить хочу. Давай!

Его тело трясётся и дрожит. Член пульсирует, как живое существо. Этот питон ненасытный готов извергнуться в любой момент. Я остервенело ладонями дёргаю.

Каменный. Горячий. Но кожа нежная и такая уязвимая, что в груди что-то сжимается. Я действую на автомате. Смотрю в его глаза. Тьма сжирает меня.

– Вот так, – удовлетворённо стонет, начиная дышать часто-часто. – Учишься быстро. О-о-о-о…

Его оргазм оглушает. Горячая сперма заливает мои пальцы. Струя бьёт так мощно, что капли ударяют на мой живот. На бёдра. Боже… Он обрызгал меня. Взорвался. Залил собой всё вокруг.

– Теперь пальцы оближи.

Отстраняюсь в шоке.

Зверь меня на спину переворачивает и нависает надо мной. Губами кожу шеи прихватывает. Клеймит губами. Зубами кусает. Терзает. Почти рвёт.

– Лижи, кому сказал. До последней капли. Всё для тебя, Малая.

Я в шоке и в трансе. Приходится слизывать его тёплое семя. Пока он целует и рвёт кожу шеи зубами. Ставит засосы. Мнёт пальцами грудь. Утробно рычит.

– Ты прямо ангел развратный. Лижешь так… Что хочется твой язык на члене почувствовать, – выдыхает Зверь.

Я замираю без движения. Думаю, что он получил своё и тепеаь точно уйдёт, оставив меня. Он уйдёт, а я свернусь эмбрионом, пылью стану. Ничем. Исчезну.

Но Зверь рядом остаётся и крепко обнимает. Огромные ладони по моей спине снизу вверх и обратно движутся. Так гладят кошек или собак.

Но сейчас мне его ласка звериная достаётся. Она оскорбляющая, должно быть. Но его движения странно успокаивают.

Он своими ладонями дрожь мою собирает. Растирает пальцами в тонкие спирали на коже. Уничтожает и панику, и дрожь, и слёзы. Не остаётся ничего.

Есть только его жар. Запах. Близость тёмная. Он накрывает меня своим телом. Словно хоронит.

Ладонь на затылок кладёт. Чтобы не выбралась. Запускает пальцы в волосы и вжимает моё лицо в свою грудь.

– А теперь спи. Отдохнуть надо. Скоро вставать…

Глава 26. Арина

– Подъём, Зверь! Пора!

Сквозь сон грубый голос продирается. Тяжёлый гнёт в сторону скользит жаром чужого тела.

– Слышала, чё Ризван говорит?

Матрас резко выпрямляется. Зверь встаёт. Вытягивается мощным телом.

Я поспешно сажусь на кровати. Зверь оборачивается. Взглядом тёмных глаз меня ощупывает. В комнате ещё полумрак кружит по углами. Но я чувствую, как Зверь на меня смотрит. Как на добычу свою.

Ощущаю каждую его мысль. Он вспоминает вчерашнее. Как жёстко брал меня, как в ладони мои бешено толкался членом, как заставил сперму слизывать.

Взгляд Зверя становится безумно алчным. Он разворачивается в мою сторону. Литые мышцы. Статное тело. Член гордо покачивается. Торчит вперёд. Мясистая головка кровью налита и как будто пульсирует.

– Чё, Малая, на хрен мой ртом примеряешься? – ухмыляется Зверь.

Отворачиваюсь. Но замечаю, как он свою дубину пальцами обхватывает и начинает скользить по всей длине.

– Вставай. Одевайся.

Я поднимаюсь с кровати, прикрывая голое тело руками. От утренней прохлады тело мурашками покрывается. Соски тугими камнями становятся.

– Стой. Ко мне подойди…

Я на трясущихся ногах к Зверю подхожу. Между ног саднит всё. Жаром полыхает болезненным. Обречённо тащу своё тело к Зверю. Думаю, что снова насиловать будет. По-другому я это назвать не могу. Чудо, что ещё живая осталась.

– Сиськи свои потрогай. Пальцами обхвати.

Взгляд Зверя мне муку обещает. Насилие. Разврат. Унижение. Боль. Если тотчас же не подчинюсь. Тело насквозь волнами ужаса пронизывает.

До самого нутра пробирает.

Несмело пальцы на грудь кладу. Чего он хочет?

– Соски сожми, – стонет Зверь. – Крути их пальцами…

Сглатываю ком в горле. Он как камень, застревает где-то посередине. Дышать мешает.

– Блядь, ты себя не трогала, что ли никогда? В постели себе не дрочила?

Лицо пунцовеет. Жаром полыхает.

Отрицательно машу головой.

Зверь на меня себя дёргает. Пальцами сосок напряжённый обхватывает. Резко выкручивает, как рубильник, на полную мощность.

Кричу. Бьюсь.

– Вот так это делается, Малая. От такого все бабы текут. Вдруг и ты уже потечёшь, крошка?

Зверь ухмыляется. На мгновение перестаёт свой член наглаживать и второй рукой трогает меня между ног.

Его взгляд по коже проносится. Как жаркий ветер.

Но добирается до развилки между ног. Останавливается. Зверь разглядывает тёмно-коричневые потоки засохшей крови. Её много. Бурые потёки, ставшие корочками запёкшимися.

Потом громила на постель смотрит. Хмурится. Там словно кого-то прирезали. Бурое пятно засохшей крови.

Я там спала. Не знаю, сколько с меня вытекло крови.

– Болит? – рычит Зверь.

Лапу с моей груди снимает. За плечи обхватывает. Вынуждает в глаза его звериные смотреть и замирать.

– Щель болит, спрашиваю? Или ты язык себе откусила и оттуда столько вытекло? – злобно рычит, хмурясь.

– Болит. Жжёт.

Зверь толкает меня в сторону кровати.

– Ложись. Живо!

Я морщусь от неприятных ощущений. Ложусь на кровать, подальше от кровавого пятна. Тонким одеялом накрываюсь. Зверь выходит из комнаты, но возвращается почти сразу же. С чашкой и полотенцем.

– Выкинь тряпку. И ноги раздвинь.

Я медлю. Зверь одеяло выхватывает и резко на колени нажимает. Подгибает их и в стороны разводит. Раскрывает меня.

Всхлипываю. Неужели мучения мои продолжатся? Снова и снова.

– Не визжи, Малая. Посмотреть хочу, как сильно тебя порвал, – хмуро бросает Зверь. – Ты мне живой нужна.

Зажмуриваюсь. Вздрагиваю, когда влажная ткань бережно касается кожи. От этой нежности ещё сильнее потряхивает, чем от его злости и бешеного напора.

Контраст жёсткий и нервы оголяющий. Вчера рвал, как мясо, сейчас бережно вытирает засохшую кровь.

И смотрит. Пристально вглядывается в мою промежность.

Боже, как стыдно… Жаром опаляет от самой развилки ног до кончиков ушей. Зверь последним мазком кровь отирает и полотенце в сторону откидывает. Хочу закрыться. Свести ноги. Не позволяет.

– Не рыпайся, кому сказал?

Крупная ладонь. Кулак размером с голову ребёнка. Длинные, сильные пальцы. Толстые. Но сейчас он осторожно плоть растягивает.

Его голова между моими ногами. Горячее дыхание складки обжигает. Зверь пальцы в рот засосывает, облизывая. Потом трогает меня. Медленно палец вводит внутрь. Прямо в лоно.

Осторожно. По сантиметру. Я резко сжимаюсь вокруг его пальца.

– Полегче, Малая. Не то подумаю, что тебе ещё хочется!

– Это ужасно! – шиплю я.

Зверь доходит до упора пальцем. Так же медленно его выводит. И снова внутрь. Смоченный слюной, палец скользит без усилий. Плотно, тесно, но без сопротивления.

– Узкая. Как гайка на болт… – сипло выдыхает он.

Приближает своё лицо к моей промежности. Его палец так же медленно ходит туда и обратно.

– Больно?

– Неприятно! – отвечаю я.

Саднящее ощущение никуда не делось. Но есть что-то ещё. Сердце странно обрывает свой привычный ритм. Останавливается. И словно биться быстрее начинает.

Жар. Он там, где палец Зверя скользит, возникает. Чувствую, как он разгорается. Понемногу.

Его палец скользит туго и медленно. Но внутри всё сжимается.

Тук. Тук. Тук. В такт биению сердца.

Приятные чувства возникают от этого скольжения. Бёдра начинают дрожать. Мелко и часто.

Я пальцами простыню мну. Удовольствие разгорается промеж ног. И мне стыдно, что я могу такие чувства испытывать к мучителю. Стыдно, что еле держусь, чтобы не двинуть бёдрами ему навстречу. Как я могу быть такой – развратной?

Хочется прекратить это постыдное действие, чтобы не чувствовать ничего.

Палец Зверя выскальзывает из промежности. Мне становится легче. Было непривычно ощущать жжение и сжатия лона вокруг его пальца.

– Жить будешь. Порвал тебя. Но не сильно. Трогать не стану, пока всё на место не встанет, – выносит вердикт Зверь.

Но отодвигаться не торопится.

Поднимает голову. Бросает взгляд на меня. Пронизывает. Вспарывает волю. Насквозь бьёт, как молнией, прямиком в сердце. Он близко от меня. Его дыхание касается складок. Обдувает ветерком воспалённую плоть. Его полные, сочные губы так близко от промежности. Зверь быстро облизывает губы языком.

А меня пробивает порочной мыслью. Похотливой. Развращённой. Как его губы и язык меня между ног касаются. Отодвигаюсь ошарашенно. Неужели он меня уже испортил настолько сильно?

– Не смотри на меня так… – рычит Зверь. – Щель твою лизать не стану. Никому не лизал, и пороховскому отродью не стану. Но…

Делает паузу. Моё сердце грохочет. Быстро. Часто. Рвано. Как будто вниз с обрыва лететь собирается. Зверь носом по ноге чуть выше колена проводит. Немного поворачивает голову. Чиркает скулой по нежной коже. Колкая щетина царапает.

– Пахнешь вкусно, конфета, – хриплым голосом признаётся Зверь.

Большим пальцем проводит вокруг отверстия. Нежно. Едва ощутимо надавливает и вводит палец внутрь. Совсем немного. Вынимает. И снова пускает палец по кругу порочному.

– Но я лучше себе пулю в лоб пущу, чем опущусь до такого.

Зверь резко встаёт. Его член так и не опал. Дрожит. Полный силы. На конце смазка блестит. Яйца опухшие.

– На живот перевернись.