Текст книги "Беременная для Зверя (СИ)"
Автор книги: Эллен Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)
Глава 59. Арина
Удержав меня у стены на несколько минут, Зверь осторожно на пол ставит и внезапно садится передо мной на корточки. Одну ногу в сторону отодвигает и пальцами губы половые оттягивает. Разглядывает меня… там. А я чувствую, как промежность течёт. Спермой его и смазкой моей.
– Маленькая щёлочка, – по всей промежности сперму растирает. – Но жадная, трындец…
Зверь щиплет меня за бугорок чувствительной плоти и внезапно лицом к животу прижимается. Подбородком проводит. Колкая щетина нежную кожу терзает. Зверь целует меня в живот коротко и грубо. Чуть ниже пупка.
– Сладкая конфета. Теперь мыться пошли.
Зверь выглядит сытым и довольным. Чуть более расслабленным. Умываемся мы тоже вдвоём. Потом он наблюдает, как я вытираюсь и снова волосы сушу, в косу простую собираю.
– Оделась.
Киваю.
– Аппетит проснулся? Траходром – зачёт. Тебя теперь на хавку тянуть должно…
– усмехается и обнимает на мгновение. По щеке треплет грубовато. – Пойдём. Накормит тебя Наталья.
Зверь отходит, но я успеваю его за петельку для ремня зацепить.
– О-па… Чё это?
Глаза вниз опускаю, верхнюю пуговицу на брюках застёгивая. Ещё хочется, чтобы он оделся, а не расхаживал голым по пояс.
– Кто эта Наталья?
– А-а-а-а… У тебя до сих пор гон ревнивый не сошёл? – хмыкает довольно. Обе руки мне на плечи складывает, свешивая запястья расслабленно. – Баба одна, очевидно.
– Это я и сама вижу, что баба. Какая роль у неё?
– Не успокоишься, да? Будешь дурь гонять. Мне твои загоны на хрен не нужны. Не вздумай беленить и истерить, ясно?
Киваю. Но всё же это не ответ полный. В глаза ему смотрю. Он сощуривается и цыркает недовольно.
– Жадная ты. Кончала без передыху, теперь тебе еще и подробности подавай, да? – скалится белозубо. – Прикольно…
Паузу короткую выдерживает, объясняя потом:
– Она в том центре работала. Завхозом. Архив перевозили. Но с перевозкой проблемы возникли. Часть бумаг до архива нового не довезли. Но по форме отчитались, как положено, типа всё на месте… Пожар архив уничтожил. Считается, что все данные – тоже. Но по факту интересующее меня уцелело. Наталья достанет то, что надо. Взамен – бабки получит. Нехилые…
– Это может быть опасно для неё? Рискует. Что будет, если Порох узнает?
– Все мы рискуем. Так или иначе. Наталье есть за что жопу рвать. Муж у неё из семьи ушёл, а дочке лечение за границей требуется. Так что… Всем нам есть ради чего подставляться.
– Тебе тоже было ради чего рисковать?
Я осторожно один из шрамов его трогаю кончиком пальца. Во рту пересыхает. На этот раз Зверь руку мою не отнимает. Позволяет трогать, хоть и напрягается невероятно сильно.
– Было, да. Но там… другое немного. Не совсем моё. Но за грехи отцов и дети расплачиваются, – хмуро добавляет. Замолкает, потом резко отходит. – Харе из меня вытрясать всё, Порохова. Больно прыткая ты. Лисица, млять. Палец пососала, на хер примерилась, теперь под кожу влезть хочешь?
Голос его повышается и греметь начинает. На лице грозовой фронт собирается. Брови к переносице летят одной линией чёткой. Убийственной. Яростной.
– Не выйдет, – шипит в лицо и первым выходит, так громко дверью хлопая, что стёкла декоративные дребезжать начинают.
***
Не понимаю его. Сейчас-то чем не угодила ему? В груди разрывается снаряд убийственный. И есть больше не хочется, и стоять не хочется. Ничего не хочется. Апатия накатывает волной тошнотворной. Упасть там, где стою, хочется, и ничего не знать.
– Чё застряла? Выходи давай…
И не даст же покоя мне. Чурбан. Зверь. Так и есть Зверь. Зачем только думать о нём иначе?
Выхожу. Кажется, уже несколько минут прошло. Потому что Зверь одет. Рубашку застёгивает. Меня подгоняет. Рукой направление задаёт. Указывает, куда идти надо.
В столовую просторную. Там стол уже накрыт. Тарелки дымятся пищей домашней. У меня в животе урчать начинает. От голода. Зверь ухмыляется. Кажется, опять что-то гадкое выплюнет из рта своего. Мол, после траха хавать хочется или что-нибудь в этом роде. Но он просто садится рядом. Стул под его телом массивным поскрипывает жалобно.
– Ешь, а то бледная совсем, – Наталья подкладывает мне на тарелку пюре картофельное и парочку голубцов больших с подливой. – В фарше говядина и курица, – говорит она. Но уже в сторону Зверя. Он кивает. Разрешение даёт. Потом тарелку наполненную к себе придвигает и есть начинает.
Наталья садится, уложив руки на стол. Локтями грудь объемную поджимает так, что она ещё пышнее кажется.
– Когда документы достать? – спрашивает она, привлекая внимание Зверя.
– Завтра. В город двинем. Ты с нами. Передашь. Получишь бабки. Свободна. Не виделись никогда.
– Само собой, – говорит она. – Но я бы не отказалась встретиться ещё раз.
Наталья сама не ест, только на тарелку положила себе немного салата из свежей зелени. Нагнулась, поставив на стол бутылку вина. Просит Зверя открыть, протягивая ему штопор.
– Ой, спасибо… – довольно взвизгивает, наполняет бокалы с вином. Два. Потом в мою сторону смотрит, спрашивая. – Ей, наверное, ещё нельзя пить? Девчонка совсем.
– Можно, – говорю я.
– Нельзя, – режет Зверь.
– По возрасту можно. Но я не пью, – говорю куда-то в пустоту. Не смотря на этого мужчину пугающего.
Он меня за человека не считает. Чуть только слабину дашь – по щекам хлещет. Больно. Так что я взгляд в тарелку опускаю и быстро есть начинаю. Вкус пищи почти не чувствую. Едва прожёвываю, запивая компотом из сухофруктов.
– Ох, голодная какая… – вздыхает Наталья и смотрит на меня жалостливо. – Ещё добавки дать?
– Нет. Спасибо за ужин. Я наелась.
– Тогда спать иди, – прочь отправляет Зверь.
Я глупо жду, что он вслед за мной сразу вскинется. Отчитывать начнёт, наседать из-за того, что я вякнула против его слова. Дурочка, должно быть. Но мужчина за столом сидеть остаётся. Я за углом коридора прячусь. прислушиваюсь. Он с этой Натальей беседы ведёт. Человеческие. Не как с отбросом помойным. Не как со мной. Лучше.
Плакать начинаю. Беззвучно. Но горько. Слёзы кислотой жгучей щёки разъедает. Льются и льются. Так гадко на душе. Как будто не плюнул даже, а харкнул поганью. Больно на душе. В особенности после такой близости.
Заставляю себя ноги сдвинуть с места. В направлении спальни. Как будто мертвец оживший. Едва переставляя ступни. Потом падаю на кровать, даже не раздеваясь. В комок скручиваясь, желая стать эмбрионом. Пылью. Молекулой. Ничем просто.
Зачем это всё мне? Как собаку бешеную, пинают, если что не так.
И нет ничего у меня. Ни документов, ни возможностей, ни даже телефона, чтобы позвонить. Жизнь присвоили, девственность тоже. Гордость больно пнули и на колени поставили.
А ведь понравилось…
Шепчут злобные демоны. Они из тьмы его глаз выбрались и мне на плечи уселись.
«Да, тебе понравилось у него сосать…»
Гнусные черти раскатывают усмешку по губам, останавливаясь в миллиметре от издевательской улыбки. В каждом движении тьмы по углам мне чудится образ Зверя.
Его губы. Руки. Тёмные глаза. Чёрные волосы. Уродливые шрамы на идеальном теле. И ещё более уродливое отсутствие души. Нет у него её. Верно сказал он. Нет ничего.
Нужно попытаться сбежать. Прямо сейчас.
Глава 60. Арина
Я лежу ещё несколько минут в кровати. Потом встаю и осторожно окно осматриваю. Второй этаж. Высоко. Но вдруг карниз имеется или что-то в этом роде?
Распахиваю окно пластиковое. Вынимаю сетку москитную и высовываю голову вниз. Под домом кто-то прогуливается. Мужчина. Но не Ризван. Ризвана я бы сразу узнала. Останавливается. Прикурить, что ли? Чиркает зажигалка. Огонёк оранжевый появляется.
Мужчина на мгновение голову поднимает и меня замечает. Это Тахир. Я его узнаю. Как и он меня, конечно. От испуга я перехватываю сетку москитную покрепче и на место пытаюсь воткнуть, но она падает только. Тахир сигарету выбрасывает и вплотную к дому подходит.
Я едва дышу. Вдруг доложит о попытке побега? Да и не попытка это, а смех один.
Тахир что-то переставляет. Стремянку небольшую. Забирается по ней и протягивает мне сетку, чтобы на место вставить. Без вопросов лишних.
– Сбежать не получится. Двор под видеонаблюдением. С этой стороны нету, но тут дежурить наши будут всю ночь. Постоянно. Даже не пытайся, – отрывисто шепчет.
– А ты сейчас отвернуться не можешь?
– Могу. А ты через забор в два с половиной метра перелезть сможешь? Или выбраться? Там снаружи… тоже дежурят. Не тупи… – грубо добавляет Тахир и щурится единственным глазом, не заплывшим. – Умная же, ну. Сама не понимаешь, чем тебе это грозит?
– Ты доложишь о том, что было?
Тахир колеблется мгновенье. Потом сетку до конца выставляет правильно.
– Нет.
Парень быстро слезает и отставляет стремянку прочь. Мне закрыть окно приходится и похоронить надежду.
Небольшое происшествие отрезвляет меня или это ночная свежесть в лицо дыхнула запахом смерти и опасности. Далеко же ты уйдёшь, Арина, будучи босой.
Я засыпаю почти мгновенно. Да не засыпаю, а просто в котёл темноты проваливаюсь.
Просыпаюсь от ощущения сильных рук на своём теле. Стаскивают одежду. Вниз тянут. Я вскрикиваю громко и вырваться пытаюсь.
– Чё рыпаешься? Это я. Всего лишь! – приглушённо рыкает Зверь.
Ладонью по плечу гладит. Успокаивающе. Но штаны стягивать не перестаёт. Внезапно всхлипываю. Опять трахать будет. Спермой накачивать. Долбиться. Замимаюсь изо всех сил. Зверь останавливается.
– Ты чего дурная сегодня? Раздеть тебя надо. Или в шмотках верхних спать собралась?
– Раздеть?
– Барахло скинуть. Раз сама не додумалась…
Я расслабляюсь и Зверь меня в секунду от одежды избавляет, потом приподнимает и на кровать опускает. Только теперь уже одеялом сверху укрывает.
– Спи. Завтра в больничку поедем. Анализы сдашь.
Зверь на секунду задерживается и надо мной наклоняется. Я вдыхаю его запах. Втягиваю изо всех сил, чтобы понять: был он с другой или нет? Был ли с этой Натальей?
Глупая ревность, неуместная абсолютно. Но она есть и обжигает. Сильно. Ранит.
– Чё обнюхиваешь меня, как самка? – ухмыляется и внезапно отстраняется, раздеваясь. – С тобой спать буду, дурная. Мало ли чего ещё выкинешь. Готовь звезду. Болт сам к ней с утра путь найдёт… Заговорённая она у тебя. На других опадает.
Пока его слова похабные и дурные понять пытаюсь, Зверь меня в охапку сгребает. К телу своему прижимает. Чувствую жёсткую поросль его паховых волос и орган в полувозбуждённом состоянии.
– Чё, Малая? Херню в голове гоняешь. да? – жарко в губы выдыхает. – Знай, на другую не полезу, пока твоя звезда на меня течёт потопом. Усекла?
– Ты голым спать будешь? – шепчу.
– И ты тоже голой спать будешь. В доме моём. Чтобы я всегда доступ к щели твоей имел. Моя она, поняла?
Он притягивает меня к себе. Вынуждает носом в его грудь мощную уткнуться. Дышать его запахом особенным. Дурманящим. Лишённым душка алкоголя.
– Ты не пил вино?
– Нет. Я вообще не пью. Не курю сигареты и не шмалю анашу. Довольна? – хмыкает. – Других баб тоже брать не буду. Но с тебя тогда спрос огромный. Привыкай трахаться много и часто.
Похабщина стопроцентная. Похоть голимая. Но щёки сами яблочками становятся, улыбка на губах раскатывается мазком еле заметным. Прячу её в себя. Поглубже.
– И давай без гона, Малая? Я тебе вреда лишнего причинять не стану. Пока сама не нарвёшься. Не суй нос свой Пороховский в прошлое. Иначе оно на дно нас утянет, – советует. Почти мирно. Без тени ухмылки и без намёков грязных. Удивляюсь. Он так умеет? Другим быть…
– Но когда Порох ту запись включил… – бормочу еле слышно.
– Включил, – обрывает резко. – Но это одно, наше с ним. А когда ты своими коготками в мясо лезешь, нутро царапаешь, то – другое. А теперь спи, млять, полуночница.
Утром ранним я просыпаюсь от захвата жёсткого. Мои ягодицы захвачены в капкан. Трусы вниз по ногам спущены. Головка огромная члена елозит вдоль складок. Потом внезапно вверх, к анусу скользит. Тыкаться начинает. Мерно и часто.
Зверь дышит тяжело. Отпихнуть его пытаюсь. Но жаром его тела со всех сторон охвачена. Пленена. Порабощена. Ещё немного и меня его объятия тугие сразу же возбуждать будут. И без того уже томление приятное в низу живота горит. Чувствую в нём мужчину. Самца своего. Нутром признаю хозяина. Хоть вслух не скажу. Но сейчас дубина его толстенная в анус вонзиться желает. Немного жжёт проход от настырного натиска.
– А-а-ай! Отпусти! Сам же говорил, потом… Я не могу. Не могу так… – шепчу сдавленно. – Мне больно будет!
Зверь что-то отвечает. Набор букв для меня бессмысленный, но имя проскальзывает «Зарема…»
Кто такая Зарема? Неужели он меня с женой спросонья перепутал? Так мне теперь ещё меньше хочется его руки на себе терпеть.
– Я не Зарема! Очнись, Зверь! – говорю, как можно громче.
Он просыпается. Это понятно по тому, как тело его напряглось.
– Ты меня с кем-то перепутал…
Член его ещё пару раз между ягодиц скользит настойчиво, но потом Зверь перекатывается на спину. Простыня тонкая в районе паха натягивается, показывая возбуждение. В лицо мужчины смотрю. Хмурое, заспанное. Взгляд ещё не прояснился до конца. Но, что рядом с ним именно я сейчас, а не кто-то другой, он уже понимает.
Внезапно трель телефонная раздаётся.
– Подай, – приказывает Зверь. – На столе лежит.
Я сначала трусы натягиваю и только потом подаю его телефон.
По губам Зверя раскатывается улыбка предвкушения. Трахаться он хочет с утра, сразу понятно. Но потом видит на экране имя Ризван и хмурится.
– Да, – коротко отвечает.
Ризван в ответ без лишних слов к самой сути переходит. Я его голос даже на расстоянии слышу:
– В городе объявился Палач…
Глава 61. Арина
Даже меня трепетом пронизывает от этих нескольких слов.
Палач.
Звучит грозно. Жёстко. Звучит так, что морозом по коже и бешеной аритмией – в груди. Навылет. Пульс частит, как пулемётная очередь.
Лицо Зверя каменеет. Мужчина садится, тело своё демонстрируя во всей бешеной и пугающей красоте.
– Палач? И что с того?
Я к ответу Ризвана прислушиваюсь.
– Он наёмник. Сам же знаешь…
– Я знаю другое. Он сейчас вроде как под Шахом ходит. В любом случае, – ухмыляется Зверь. – Его услуги – слишком дорогое удовольствие.
– Даже для Пороха? – уточняет Ризван.
– Тем более, для Пороха. Я слышал, что Палач нехило накидывает, когда к нему такие, как Порох, суются с предложением подзаработать…
– Я бы в город не совался, Зверь, – с сомнением в голосе говорит Ризван.
– Чё, очко в «жим-жим» играет?
– Тебе на всё наплевать. Но вдруг девчонку забрать хочет?
– Мысли трезво, брат. Пороху от неё избавиться проще, чем марать своё имя моим. Он был бы рад, если бы я её там пришиб, когда он звонил.
– Тогда Палача могли послать, чтобы её убрали, – упрямится Ризван.
– Если бы это было так, брат, то никто бы не узнал, что Палач объявился. Не мельтеши понапрасну, Ризван… Но на всякий случай охрану усиль.
Разговор короткий на этом обрывается. Зверь шею разминает до хруста и по плечу себя хлопает.
– Траходром отменяется. Разомни меня. Потом завтрак…
Пальцами плечи его разминаю, кожу смуглую глажу.
– Кто такая Зарема? Ты меня так спросонья назвал.
Зверь руки мои сбрасывает.
– Никто. Марш вниз.
***
После завтрака непродолжительного Зверь даёт команду в путь отправиться. Наталья тоже едет с нами. Но в отдельной машине. Хоть Зверь и сказал, что ничего страшного нет, но всё равно держится настороженно. Да и на других нервозность сказывается. Прибавить новость о предателе, и всем день безоблачный и солнечный не таким ярким и красивым начинает казаться.
Потом машина тормозит возле здания неприметного. Наталья легко выскальзывает и заходит туда. Проводит внутри минут двадцать или около того. Потом появляется, неся в руках пакет непрозрачный.
– Проверь, – командует Ризвану Зверь.
– Надо надеяться, что не липа…
– Если липа, Наталье мало не покажется, – равнодушно отвечает Зверь.
– Мне липу невыгодно продавать, дура я, что ли? – оскорблённо говорит Наталья. – Что было, то и отдаю. Документы подлинные, проверить несложно.
– Хорошо. Двигай на своих двоих прочь, – отсылает Наталью Зверь. – Из города не уезжай пока. Сквозанёшь раньше времени, буду считать, что ты мне дерьмо продала втридорога. Спрошу вдесятеро. Ясно?
Наталья больше не пререкается. Губы поджимает и кивает. Без тени заигрывания и подхалимства, как накануне.
– Всё. Топай отсюда…
Дверь внедорожника захлопывается. Машина с места с диким рёвом срывается.
– В лабораторию.
Зверь отдаёт приказ, но машину, по всей видимости, и так туда направили уже. Я оглядываюсь, рассматривая город за окном. Яркий, большой, гудящий.
– Погулять хочешь?
Я осторожно на Зверя оглядываюсь. У меня ли справляется?
– Погуляешь. Только сначала анализы сдашь. Потом… – его взгляд волной кипящей по моему телу проносится. – Одену тебя. Нормально.
– Разве я не одета?
– Не так одета. Тряпки дешёвые, – едва заметно качает головой Зверь, потом внезапно меня в охапку сгребает и шепчет на ухо жарко. – Жду не дождусь, когда ты в доме моём окажешься. Знаешь, как ходить будешь? Волосы твои под платок спрячу. Платье в пол. Футляр. Но для меня всегда открыт будет доступ. Без трусов ходить будешь…
– Почему?
– Прожжёшь их насквозь. На хрен они тебе нужны будут, когда ствол на тебя круглосуточно стоит?
Я глаза прикрываю, стараясь на его похабщину не реагировать. Но пульс разгоняется быстро. Вожделение кровь заставляет кипеть.
Зверь между ног моих ладонь протискивает, поглаживая пальцами промежность.
– Утром от траха ушла. Вечером не получится. Одену, как принцессу. Но передо мной будешь голая щеголять. Как шлюха. Моя шлюха…
С этими словами он меня отстраняет, больше себе ничего не позволяя. Но мне и этого с лихвой хватает, чтобы себя на мгновение в его похоти дурманящей потерять.
– Если я забеременею. Потом с меня слезешь? – внезапно набравшись храбрости, спрашиваю, глядя ему в глаза.
– Нет, – коротко рубит. – Уже не слезу.
– А если мне нельзя будет… с тобой постель делить? То что тогда?
– Слышь, Малая… Ты сейчас добазаришься, что я машину остановлю и буду здесь тебя объезжать. До потери пульса. Пока можно, – ухмыляется. – Этого добиваешься? На трах напрашиваешься? Жёсткий такой, чтобы пробрало до позвоночника, а? По эмоциям давить любишь? Адреналину хапнуть хочешь? Только скажи… Я тебе устрою. Скачки. Горки. Марафон ебли…
Замолкаю. Не мне с ним в грязи сомневаться. Он в ней специалист, а я только ноги замочила немного.
Глава 62. Арина
– Сколько ждать результатов?
– Две недели, – отвечает специалист лаборатории.
– Долго. Быстрее можно?
– Это будет стоить дороже.
– Сумма значения не имеет. Начальника позови. Сам перетру! – командует Зверь.
Его властному тону подчиняются. Ещё бы не подчинились – он же по стене размажет. Разотрёт, как плевок, и не заметит даже. Договаривается обо всём. За круглую сумму результаты обещают уже через три дня выдать.
– На три дня задержимся здесь, Малая…
Я переживаю немного. Но оказывается, нужно всего лишь кровь из вены сдать и рот открыть, чтобы там палочкой с ватой прошлись и собрали результат для анализов. Потом обработают их, выделят ДНК и сравнят с теми анализами, что много лет назад делали.
Рот я послушно открываю. Зверь всё время рядом стоит. Наблюдает. Потом медсестра руку выше локтя жгутом перетягивает и просит пальцы посжимать, чтобы вены сильнее проявились. Потом готовит шприц вакуумный. Специальный. К руке моей тянется. Зверь её движение на корню подсекает словами хлёсткими:
– Осторожнее будь. Знаю вас, мясников, лишь бы кольнуть. Смотри, чтобы без синяков обошлось. Если пятно появится, сама синяя ходить будешь. Во весь рост. Усекла?
Медсестра вздрагивает и улыбается, потом так осторожно ко мне прикасается, словно я – пузырь мыльный и лопнуть от любого касания могу.
Его забота грубоватая мне приятна. Сам готов словами отхлестать так, что внутри всё болит и кровоточит. Но другим не позволяет и подумать дурно. Грозится. Даже из-за крохотного синячка измордовать готов. Как его понять? И сам он себя понимает ли?
***
– Эмиру позвони. Скажи, мы в его клубе кости кинем… Пятого отправь, чтобы проверил всё. А я пока с Малой. Сам.
Зверь из машины вылезает и знаком говорит Ризвану прочь отправиться. Сам за руль садится и мне рукой направление задаёт. Чтобы вперёд села. Рядом с ним.
Зверю приходится кресло назад отодвинуть, чтобы уместиться комфортно. Меня, наоборот, вперёд подвигает. Сам ремень безопасности защёлкивает. Но при этом пальцами умудряется всего коснуться. Печать свою поставить. Пылать заставляет и усмехается. По губам раскатывается порочный смешок. Ему нравится моя реакция на него. Играет он со мной по своим правилам.
– Клуб?
– Да. Под видом трахнуть шкуру там шишки важные собираются Номера люкс. Охрана, как в бункере. С оружием не запускают. Никто не пикнет и нож не высунет. Тем более, не шмальнёт. Нейтралитет, короче.
– Все твои туда зайдут? – сомневаюсь. – Ризван с ножами не расстаётся, а… – имя Пятого чуть с губ не срывается. Но я его перехватить успеваю. Не думаю, что Зверю понравится, что я его головорезов по именам зову. – Пятый пушку готов тискать, кажись, даже во сне. Пойдут ли они без оружия?
– Верно подметила, Малая, – неожиданно одобрительно кивает Зверь. – Но Ризван согласится. А вот Пятый лучше мамку родную пять раз вражине продаст, чем пушку отпустит. Так что он снаружи останется. Как и некоторые… Один хрен, всем табором внутрь не запрёмся. Внутрь попасть могут только избранные.
– Значит, мы в их числе? А откуда тебе знать, что нейтралитет сохраняется? – сомневаюсь я.
– Быстро учишься по сторонам смотреть и никому не доверять… – хмыкает Зверь. – Это разумные сомнения.
Что? Я в его сторону голову поворачиваю. Ожидала услышать от него что-то вроде «чуйка брехать не станет» или «кровь папани в тебе говорит». Но он меня одной фразой нормальной удивляет и заставляет задуматься о том, каким он был раньше. До этого всего. Он что-то говорил мне. В мотеле. Что в отцовские дела не лез, а ему всё равно прилетело.
– Чем ты раньше занимался? До трагедии?
Зверь плотно челюсти смыкает.
– Опять нарываешься.
– Узнать хочу. Можно?
– Зачем тебе знать это, Малая? – хрипло спрашивает. За руль крепче хватается.
– Чтобы понять.
– Ну, скажу я тебе… Допустим. И чё дальше? Ты жалеть меня станешь? Да мне это на хрен не упало, сожаление твоё пороховское!
– Жалеть? Тебя? – спрашиваю. – Ни за что!
– Хоть в этом не дурная. Ублюдков жалеть не стоит и по голове гладить – тоже. Они за это руку твою по локоть отгрызть могут, в курсе?
– Могут, – соглашаюсь. – Или нет. Если помочь не поздно. У нас в деревне пёс был. На людей кидался. Бешеным его считали. Пока его не придавило в доме старом. Насмерть. Мне дед потом сказал, что у него в десну колючка от проволоки намертво вцепилась. Вот он и бесился. А помогли бы ему, вдруг не кидался бы и не кусал никого?
Зверь раскатисто смеётся.
– Батины легенды в ход пошли. Да, Арина? С псом дурным меня сравниваешь. Так ведь твой батяня мне сам эту колючку в пасть загнал!
Зверь машиной водит лихо. Уверенно. В каждом жесте – сила чувствуется и властность. Он весь такой – брутальный и непреклонный. Если влететь с него со всего разбегу и обломаться можно. В пыль. Калёная сталь под тканью одежды и куртки кожаной. Непробиваемый. Непрошибаемый. Камень.
– Юрист.
Вздрагиваю от слова короткого. На Зверя смотрю.
– Сама спросила. Вот и узнала. Ну чё, легче стало?
Я в голове уместить пытаюсь всё, что о нём знаю. Пазл собрать. Мозаику запутанную. Пока не удаётся. Сложный он. И работу мне облегчать точно не собирается.
– Ты уже взрослый был, когда это случилось?
– Да.
– Сколько лет?
– Много. Если возрастом мериться, ты мне в дочки годишься. Только у нас другая плоскость. Плотская. И на тебя у меня дымится…. Не по-отцовски. Так что стоять тебе сегодня раком, Арина Порохова. Долбить буду нещадно…
Отмахиваюсь от его обещаний грязных, как от паутины липкой.
– Последний вопрос. Как тебя зовут? Ру… Только это слышала. Как полное имя?
– Приехали, – бросает мне вместо ответа.
Обходит автомобиль и вылезти помогает. Придерживает бережно. Как в нём эта деликатность чуткая и похабщина низкосортная сочетаются? Убийственная смесь. Взрывоопасная. Будоражащая.
Он выбраться помогает, поддерживая. Всем своим видом показывает, что мне стоит рот свой на замок закрыть. Амбарный, желательно. И ключ выбросить на дно реки.
Вот только чувствую я, что лёд уже трещинами пошёл. Может, не хочет он того. Не желает. Сопротивляется. Но весна не спрашивает разрешения. Топит всё лучами солнца. Оно холодным в марте кажется. Но дело своё знает. Пригревает. Превращает холод зимы в снег грязный, в слякоть скользкую, что под ногами хлюпает. Только после жуткой зимы и такому радуешься, зная, что потом ещё лучше станет.
Мне никто гарантии не даёт. Что лучше станет, что жизнь не оборвётся прямо сейчас, что в грязи меня не утопят. Но я за ладонь Зверя цепляюсь и на месте замираю. Перебираю в голове имена не русские.
– Руслан?
Зверь хмурится.
– В бутик лыжи направляй, дознавательница.
Реакция почти мёртвая. Холодно, значит. Не Руслан.
– Рубен?
Хохот в ответ громкий.
– Рустам?
Ухмылка одним уголком губ чувственных. Неужели опять мимо? А какие ещё имена на «Ру» начинаются? Других не знаю…
Зверь передо мной дверь бутика распахивает. Перелив колокольчика мелодично звучит. Вперёд иду.
– Всё-таки Рустам, да?
Резко оборачиваюсь, успеваю словить в его тёмных глазах раздражение едкое. Не успел спрятать. Злится. На Ризвана, наверное, в первую очередь. За то, что тот язык за зубами не удержал в нужный момент.
– Рус-там… – пробую это имя. Красивое. Необычное.
– Для тебя – Зверь. Иного не заслужила, – рыком пронзает.
До дрожи. До мурашек. До трясущихся коленок.
– А что нужно сделать, чтобы по имени звать? – шепчу.
Еле слышно. Голос как шелест сухой травы между ладоней. Едва на ногах стою, от дерзости своей шалея.
И Зверь тоже стоит. Смотрит на меня недоверчиво. Мир вокруг нас останавливается. Замирает. Хрупко. Дышать страшно. Вдруг неосторожно – и купол хрустальный трещинами пойдёт – вниз осколки градом посыплются. На меня. Никто же не спрячет. Зверь уж точно собой не закроет.
По губам Зверя ухмылка расползается.
– Что нужно? – хмыкает.
Внутрь магазина роскошного меня заталкивает. Помещение большое. Словно не зал для одежды, а хоромы царские. Даже пахнет изысканно. Тонко. Блеск софитов и игра света на обилии хрома глаза режет бликами.
По залу продавцы перемещаются, обслуживая покупательниц, идущих с видом королев. Непустой магазин, одним словом.
Зверь меня на середину зала ведёт. На плечо ладонью давит.
– Здесь мне отсоси. Сама. Вот моё условие…
