Текст книги "Беременная для Зверя (СИ)"
Автор книги: Эллен Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)
Глава 86. Арина
Зверь сказал, что по дому бродить без него не стоит. Но вечер ещё ранний и мне не спится. Долго лежать в кровати не хочется. Я чувствую себя физически почти нормально, только щека припухшая ноет, если дотронуться.
Переодевшись, спускаюсь. Всюду замечаю снующих мужчин. Пушки даже не прячут. Я запахиваю кофту на груди, прогуливаясь по огромному дому Зверя. Ищу Нино, заглядываю на кухню в поисках её сестры. Пусто везде. Прислуга только посуду до блеска натирает, но не слышится ни шума кухонных вытяжек. ни чувствуется запаха пищи – как при готовке.
– Вам подать что-нибудь? – спрашивает у меня женщина лет тридцати.
– Я ищу Нино или Тамару.
– Их нет, – скорбно поджав губы, отвечает. – Рустам Бекханович рассчитал Нино и Тамару. Они уехали из города.
– Жаль, – говорю растерянно.
– Да. Так вам подать что-нибудь? – интересуется женщина. – Нового повара пока нет, но его помощники приготовят всё, что захотите.
– Нет, не стоит. Спасибо, что сказали о Нино. Всего хорошего.
В ответ женщина меня награждает странным взглядом, будто удивлена хорошему обращению, но, спохватившись, того же желает.
Пытаюсь понять, где сейчас находится Ризван. Охрана лишь отнекивается, отвечая односложно «Не положено».
Приходится выйти во двор, чтобы прогуляться. Замечаю сухого мужчину, невзрачной внешности. Тот, что гв мотеле говорил, как рану зашивать. Дрон. Наверное, и Ризвана он смотрел. Если только кавказца в другое место не перевезли. Я этого не видела, но Зверь мне многое и не позволяет, в стороне держит.
Мнусь, думая, как бы обратиться к мужчине. По кличке? Другого имени не знаю, придётся так.
– Вы Ризвана смотрели?
Светлые глаза, почти бесцветные устремляются на меня.
– Допустим.
– Он сейчас в доме находится?
Мужчина усмехается, потирая щетину, в которой затесалось много седины.
– Вас не подпустят даже на сто метров.
– Значит, в доме. Как он?
– Жить будет.
Дрон говорит скупо и нехотя. Всем видом показывает, что мне не стоит здесь находиться. Но я не могу уйти, не узнав, в каком состоянии Ризван.
– Ему не лучше находиться в больнице?
– Это решать не вам. И не мне.
– Я не спрашиваю о решениях. Лишь о состоянии.
– Чем вам тут не больница? – усмехается Дрон. – Он крепкий. Выкарабкается. Наверное. Тут я не бог и гарантий железных дать не могу.
– Он ещё не пришёл в себя, да?
– Да, барышня, – с едким раздражением отвечает мужчина. – В дом вернитесь. Эй, – свистит в сторону. – Пусть наверх проводят!
– Это не вам решать, – добавляю твёрдо. – Наверх я пойду, когда сама решу, что нужно сделать именно это.
Нарочно прочь по тропинке удаляюсь, но за мной охранник увязывается. Не отстаёт ни на шаг. Спину взглядом сверлит. Почти невозможно здесь находиться, даже из чистого упрямства. Свернув обратно, замечаю долговязую, суховатую фигуру Тахира. Прогуливается с огромной собакой на поводке. Заметив меня, придерживает псину здоровенную, останавливаясь.
– Арина, вам лучше отойти. Это не просто пёс. Это волкодав, – негромко говорит охранник.
– Меня должны были всей псарне показать, чтобы знали. Но так и не состоялось, – делаю пару шагов в сторону Тахира.
Но ближе подходить опасаюсь – зверь высокий, в холке метра полтора, наверное. Лапы мощные, и поза настороженная – пасть в оскале растягивается.
– Сидеть, Вулкан! – неожиданно жёстко командует Тахир. – Пасть на замок. Свои, – запускает пальцы в загривок, цепляя. – Свои.
Псина усмиряется и выглядит терпеливой, в ожидании сидит.
– Привет, Арина, – обращается ко мне. – По ходу, тут всюду кипиш, да?
– Привет, – оборачиваюсь, глядя на охранника, следующего тенью. – Да, здесь неспокойно. Ты в пути дольше всех задержался.
– Есть такое, – опускается на корточки, рядом с псом, теребя его. – Приехал бы раньше, успел в самое пекло. Но мне задание дали место одно проверить. Пришлось повременить с прибытием, – объясняет и манит ладонью. – Можешь подойти, тебя надо псине показать. Чтобы знал.
– Он огромный.
– Да-а-а-а, – довольно тянет Тахир. – Мой Вулкан. Ни одного волка не боится. Верный. Глотку любому перегрызёт.
Приближаюсь понемногу, с опаской глядя на собаку. Кто знает, что в голове у животного творится. Тахиру, пёс, может быть и предан. Но насчёт других не уверена.
– Не укусит, – замечает Тахир, видя мою медлительность. – Сидеть.
Не дожидаясь, пока я подойду, сам ладонь протягивает, подтягивая в сторону псины понемногу.
– Говорю, же не укусит. Если команду не дам, – добавляет с усмешкой, быстро мазнув по моему лицу тёмным взглядом.
– Своих не кусает. Но укусит, если прикажешь?
– Да. Я его подобрал и выходил. Меня слушает, как закон. Поэтому можешь не бояться.
Тахир настойчиво ведёт мою ладонь к самой пасти псины. Охранник за спиной громко дышит. Краем глаза замечаю, как он пальцами рукоять дубинки обхватывает.
Внезапно Вулкан порыкивает. Я дёргаюсь как от удара кнутом, опасаясь сделать в сторону волкодава хотя бы ещё один шаг.
– Нормально, нормально всё… – уговаривает Тахир, цепляя второй рукой за талию. Давит, удерживая на месте.
– У меня дубинка с шокером. Я пса током пиздану, ещё раз зарычит! – нервно выдыхает охранник.
– Я тебе сам промеж ног током пиздану, если достанешь дубинку, – огрызается Тахир. – Отойди, ты его нервируешь. Руки в сторону от оружия убери. Вулкан всё чувствует.
– Да пошёл ты, полудурок. С такой псиной только психи водиться будут!
– Отойди, – командует Тахир. – У меня приказ познакомить с псарней.
– Пока ты жопу тащил, как старая кляча, у нас уже другой приказ – глаз с неё не спускать!
– Вот и не спускай, но заткнись и отойди. Или Вулкан тебе хрен откусит. Не успеешь ничего сделать.
Охранники переругиваются между собой. Привычно как-то, что ли. Как будто не первый раз так спорят.
Пока они обмениваются матерными любезностями, пёс настороженно принюхивается ко мне.
– Отойди, будь другом. Полметра влево – и всё будет шоколадно.
После краткого раздумья, охранник нехотя выполняет просьбу. Вулкан переводит взгляд в его сторону и щёлкает пастью.
– Не бойся, Арина. Это не тебе Вулкан рыкнул, а тому придурку. Он просто собак не любит.
– Тебе бы полхари в детстве порвали, я бы посмотрел, как ты любил! – огрызается охранник.
– Меня и попозже рвали, – закатывает рукав водолазки Тахир. Показывает побелевшие следы от клыков, как будто его руку живьём оторвать хотели и сожрать. – Иногда так бывает, когда рукава специальные слетают, а ты псину дрессируешь на то, чтобы умела зубами рвать. Со временем заживает. Только шрам остаётся. Ерунда.
– Спасибо, обнадёжил.
Я всё-таки боюсь этого пса с тёмно-серой шерстью, хоть смотрит он на меня уже почти равнодушно.
– Запоминай, Вулкан. Это Арина, – гладит по голове. Пёс лижет мою ладонь. Потом с ожиданием смотрит на своего хозяина. – Пасть на замок, понял?
Пёс гулко тявкает.
– Можешь погладить его, – разрешает Тахир. – И за левым ухом почухать немного. Ему нравится.
– По нему не скажешь.
– Так и надо.
– Может быть, его прикормить и тогда он будет добрым?
– Нет. Жрать не станет. Он только с моих рук ест и у ещё одного… – махает рукой в сторону. – Там, короче. За псарней смотрит. Вулкан от других жратву брать не станет. Я сам научил, чтобы никто не стравил…
Пальцы зарываются в мохнатую шерсть псины. Пёс немного прикрывает глаза, пока я чешу его за ухом, но бдительность не теряет.
– Достаточно на сегодня. Вулкан, молодец.
Тахир отходит в сторону, наматывая поводок на запястье.
– Самого главного пса я тебе показал. Остальных – потом. Руки вымой, – говорит Тахир. – Если будешь ещё тут гулять. Овчарки Вулкана недолюбливают. Почуяв его запах, будут настороженно держаться.
– Я больше не собираюсь гулять. Пойду в дом. Спасибо, что познакомил со своим Вулканом.
Волкодав нетерпеливо переминается на лапах и делает рывок. Тахир удерживает его силой на месте, разом напрягшись всем жилистым телом.
– Спокойно. Шагом, – командует. – Шагом, Вулкан.
Пёс успокаивается и трусит в сторону, принюхиваясь. Тахир отправляется следом.
– Ну что, теперь в дом? – с надеждой спрашивает охранник.
Замечаю, как он он выдыхает с видимым облегчением, идя следом за мной.
– Дебильная псина, – поругивается под нос, оборачиваясь через плечо.
– Почему? Тахир сказал, что ты просто собак не любишь.
– У нас много овчарок, – нехотя объясняет охранник. – Я ко всем нормально отношусь. Но волкодава терпеть не могу. Психанутый. Когда Тахира нет, его просто в вольере держат. Бесполезная тварь.
– Зверь не держит бесполезных людей. Наверное, то же касается и собак? – уточняю. – Какой-то толк быть должен.
– Ну, есть немного, – нехотя соглашается охранник. – Вулкана боятся. Он рвать будет до последнего. Как-то одного вытурили из тех, кто работал на Зверя. За травку. У Зверя с этим строго. Если в охране накуриваешься, можешь сразу вещички паковать и на хер отправляться.
– И что дальше?
– Он решил, что самый умный и борзый. Через дырку залез, потом её залатали. Но тогда он на территорию пробрался. Не знаю, чё хотел. Может, спиздить чего-нибудь в отместку? Не повезло. Тахир со своим Вулканом как раз стоял на смене. Волкодав кинулся и отгрыз придурку голову.
– Не надо было залезать на охраняемую территорию. Он же знал, что его ждёт! – возражаю.
– Знал. Но думал, пролезть удастся. Не удалось, – охранник придерживает передо мной дверь дома, пропуская внутрь. – Неизвестно ещё, кто придурочнее. Волкодав или его хозяин.
– С чего ты решил? – поворачиваюсь к мужчине лицом.
Тот плотнее челюсти сжимает, поправляя козырёк с бейсболки.
– Видеть надо было. Пока все на шум сбежались, голова того придурка уже была отделена. Но я на вышке с бинокля наблюдал, как волкодав шею грызёт, а Тахир рядом сидит и смотрит. Не оттаскивает пса. Хотя мог бы дать приказ – Вулкан бы его послушал. Но Тахир сидел рядом и смотрел, как его псина шею разгрызает.
– Ты Тахира недолюбливаешь, – читаю на бейджике имя. – Булат. Да?
– Я тут работаю, а не в дружеские отношеньки играю, – оскорбляется охранник. – Своё дело знаю и хорошо выполняю. Чужаков надо рубить. Но без лишнего издевательства.
Подумав, что наболтал лишнего, охранник останавливается у лестницы, посуровел вмиг.
– Скоро пересменка. Вам лучше в комнату подняться. Не выходить…
– Да, я так и сделаю, – соглашаюсь. Всё, что хотела, узнала. Не в полном объёме, но чуть спокойнее за Ризвана стало.
Глава 87. Зверь
– Предлагаю мирно поговорить, Рустам. Я могу сделать интересное предложение. Тебе понравится… Информация, Рустам. Очень ценная информация!..
Информация? Какая?! Уверен, что Казбек просто пытается сторговаться, выкупить свою шкуру любой ценой. Поступать опрометчиво, доверяя ему на слово, я не стану. Все его слова придётся проверить досконально. Это займёт время.
Казбек понимает. Потому ищет способы. Не факт, что скажет правду. Но потянет время. Ищет возможность дать сигнал своим людям. Надеется, что удастся выпутаться.
– У тебя среди близких есть человек, работающий на Пороха! – оглушает словами Казбек. – Ты ему доверяешь.
– Откуда тебе об этом известно?
– Я могу указать на него. Но взамен требую…
Требует он. Это слово становится решающим для меня.
– Ты не в том положении, чтобы требовать. Можешь лишь просить, чтобы я не прирезал всю вашу семейку.
Казбек меняется в лице. Не ожидал, что я ровно отнесусь к словам о предателе. Но мне уже указали на одного – Ризвана. Часть сказанного о нём подтвердилась. С другой частью правды я в скором времени сам разберусь.
– Я могу указать на предателя. Он ближе. Ближе, чем ты думаешь!
– Откуда тебе о том известно, а? Если ты о таком знаешь, Казбек, значит, у тебя самого рыльце в пушку…
– Я хочу наладить отношения. Послушай, Рустам…
– Слушаю. Но ты уже подписал себе смертный приговор. Говоришь, хочешь наладить отношения? – усмехаюсь. Нож в ладони поёт от нетерпения. Хочется крови. – Ты якобы знал о предателе и не сказал ни слова до этого момента. Так? И о чём это говорит?! О том, что тебе выгодно это всё… Породниться. Затаиться. Дождаться, удобного момента и снова отгрызть свой кусок.
Достаю отцовские часы из кармана. Показываю.
– Узнаёшь?
Казбек кивает. Ещё бы он их не узнал. Сам отцу подарил много лет назад. Дорогие. Швейцарская ручная сборка. Столько лет таскаю, ещё после отца, всюду – и хоть бы хрен им. Работают.
Резко бросаю на землю, придавив ногой.
– Это был некрасивый поступок, – желваки на скулах Исаева вздуваются острыми углами. – Что ты хотел этим сказать? Что ты, вообще, хочешь?
– Играешь в непонимающего? Так, что ли? Зря. Я всё слышал. Слова Ареса. Ваш заговор.
– У нас получится решить это недоразумение. Я могу…
– Недоразумение? – обрываю. – Охуел? Ты хотел убить моего ребёнка… Потом – Мою!
– Кого? – тёмные глаза Казбека становятся ярче. – Это ошибка – связывать себя с дочерью врага, чужачкой, не нашей веры… Я хотел отдать за тебя лучшую из своих дочерей…
– Вернее, оставшуюся не при делах и пока незамужнюю.
– Пусть так, да. Но неужели ты думаешь, я стерпел бы присутствие в доме этой подстилки? При том, что у тебя будет красивая, верная жена-чеченка, способная родить тебе кучу сыновей! – Казбек усмехается. – Моя чистая, истинной веры и правильного поведения дочь… не должна мараться и принимать мужа после суки, пахнущей чужой кровью. Наследник должен зачат в браке. Законном. И да, я принял меры. Сразу же. Мне хватило одного взгляда, чтобы самому убедиться – ты не собираешься отдалять эту дрянь! Психопатку. Опасную. Она угрожала…
– Она защищала нашего ребёнка.
Лёгкое движение слева. Усман, поняв, что я не смотрю в его сторону, дёрнулся за стволом. Зачастившей очередью его прошило насквозь. Упал, булькая горлом, из которого бьётся кровь.
– Брат! – Казбек дёргается в сторону поверженного Усмана. Зажимает пальцами обширные раны. – Мой брат… Брат! – смотрит на меня. – Ты пожалеешь. Теперь я тебе не скажу ни слова. Пытай меня. Но я не скажу ни слова о предателе. Пусть он сделает то, для чего выжидает удобный момент, – скалится. – Ты лишишься всего! Как и твой отец, задравший свой нос. Ты снова потеряешь…
– Уже не предлагаешь мне ничего, а? Угрожаешь?
– Где гарантия, что твои слова не окажутся пустым пиздежом? – скалюсь. – Как слова о поддержке и взаимовыручке? Ты ни разу ничем конкретным в тяжёлые времена не помог. Когда от грязи отряхнулся, ты сразу же контакт наладил. Но до того в стороне тусил…
Присаживаюсь рядом с ним, приставив лезвие к горлу. Такая уязвимая плоть. Надавить – клинок войдёт, как в масло.
– У меня есть люди. Есть стволы. Много… Чистые. Их хватило бы на войну с врагом, но теперь… – хрипит из последних сил Казбек. – Теперь всё пойдёт иначе.
– Смотри. Крыса уже мертва. Твой брат – тоже. Скоро и ты отправишься на тот свет. Ты всегда искал выгоду, Казбек. Даже много лет назад, когда вырезали мою семью, ты держался обособленно. Но не упустил шанс подмять под себя рынки. Конечно. От Алиевых не осталось ни хрена, так ты думал, пока я считался мёртвым… – лезвие само давит сильнее. За меня судьбу этого трусливого шакала решает. – Ты держишься в стороне до последнего. Выступаешь, лишь когда уверен, что дело выгорит. Но сейчас ты просчитался… Всё кончено.
– Нет. Это не конец, – подвывает.
– Для тебя – конец.
– Ты не знаешь… всего. Есть власть. Возможность… поквитаться. Даже с того света. Даже мёртвыми, но… – едва слышно хрипит Казбек. – Мы всё равно одержим верх. Мы…
Надоело слушать его лепет.
Длинный взмах. Сильный удар.
Плюс ещё одна жизнь на моём счету.
Через час внедорожник тормозит возле ворот дома Исаевых. Внутрь пускают без промедления. Мы же друзьями считаемся. Пока я поднимаюсь в дом, мои люди и люди Пятого по-тихому занимают позиции.
Несмотря на поздний час, меня встречают. Законы гостеприимства. Усмана и Казбека нет, за главного их двоюродный брат – Сулим. Жена Казбека вышла прислуживать за столом. Краем глаза замечаю, как на периферии мельтешит любопытная Мадина. Тщеславие не позволяет ей сидеть на месте.
– Хозяина дома сейчас нет, – говорит брат Казбека. – Вы с ним разминулись… Но я с удовольствием приму дорогих гостей, – обводит широким жестом просторную столовую.
– Хорошо. Тем более, у меня есть для вас подарок.
– Если подарок предназначен для хозяев дома, то я бы дождался Казбека.
– Ерунда. Подарок общий, – говорю с улыбкой. – Скоро увидишь.
Глаза брата Казбека вспыхивают интересом и некой настороженностью. Но интерес перевешивает, потому он решает сначал посмотреть, а потом дать сигнал охране быть внимательнее.
Если всё пошло по плану, то уже поздно пить Боржоми. Охрана к этому моменту должна быть снята.
Бесшумно.
Достаю телефон. Дорогой смартфон опускается на пол с громким стуком.
– Смотри.
Поворачиваю телефон в сторону Сулими. Брат Казбека всматривается в картинку и сразу отшатывается. Бросается в сторону, безумно вращая глазами.
– Это… Это…
Кажется, ему не хватает слов. На экране фотографии мёртвых Усмана и Казбека.
– Поздно, – пресекаю словом его попытку выхватить телефон. – Охраны уже нет… – набираю номер Пятого. – Все сняты?
– Айн момент… – слышится выстрел. – Да. Теперь все. Без шума не получилось.
– Хорошо. Отбой. Держи всё под контролем.
– Что происходит? – Мадина выскакивает вперёд.
Но поняв причину, мешком оседает на пол, побледнев. Мне её ничуть не жаль. Абсолютно. Они сами развязали эту войну, покусившись на Моё.
Поплатятся не только Усман и Казбек, но и их родня. Пока к Исаевым ехал, позвонили сообщить, что в шприце, который Индира Малой всадить хотела, были седативные. Как она и сказала. Но препарат сильнодействующий. Беременным такие противопоказаны. Бабе хорошо будет, спокойно, но плоду – вплоть до гибели.
Я не могу закрыть на это глаза. Не получается. Не могу оставить этих гнид рядом с собой. Не могу позволить им травить воздух.
– У всех Исаевых есть три часа, чтобы убраться из моего города, – говорю брату Казбека, замершему без движения. – Три часа. Потом я начну жечь ваши дома. Без разбора.
Глава 88. Зверь
В опустевшем доме Исаевых тихо. Я сижу во главе овального стола в роскошной столовой. Если муха кашлянёт – услышу.
Получил ли то, что хотел?
Исаевы бежали, как побитые собаки, поджав хвосты. Охрана была уничтожена подчистую, у домочадцев духу не хватило оказать сопротивление. Все убежали – близкая родня Исаевых, родня их родни…
Целый квартал опустошён. Взяли с собой только самое необходимое – деньги, документы, драгоценности. Прочее в домах осталось.
– Зверь. Всё чисто.
В столовой появляется Вялый. Глаза горят азартом. Не самый приятный тип из тех, с кем мне приходится иметь дело. Но и такие люди тоже полезными бывают.
– Эт самое… В домах бытовухи, рухляди дорогой дохренища осталось. Мои спрашивают, можно поживиться?
Потирает сухие ладони.
– Начнётся делёжка – будет кипиш. Так?
– Не без этого. Парни иногда чутка бушуют, но азарт – наш брат, – улыбается мне, а глаза по сторонам шарят. Прикидывает в уме стоимость барахла, которым можно обогатиться.
– Мне не нужны сейчас свалки, драки и резня среди своих.
На лице Вялого появляется тень недовольства.
– Я не позволю тащить барахло. Но лапу сосать не придётся. Исаевы свалили. Они контролировали огромную долю рынка. Теперь эти рынки – наши. Нужны люди. Усёк?
Вялый кивает.
– Ты же понимаешь, что это не сиюминутные бабки, когда барахло по знакомству в ломбардишко скидываешь и в первом же баре на шмару спускаешь. Это хороший доход. Стабильный. Но и работать придётся. Ну, так что? Сможешь своим людям объяснить, что лучше через час зелень в кулаке мять, чем сейчас монетами в кармане звенеть.
– Да, смогу! – теперь заметно, что Вялый доволен.
Глаза иначе заблестели. На дорогое барахло уже не смотрит, о другом думает. О том, как поднимется сам вместе со своими братанами.
– Потолкуй, как следует. Объясни так, чтобы не пыхтели. Твои люди – твоё право решать, как с ними быть в случае, если кто бухтеть начнёт.
– Недовольных быть не должно. Но если что, я решу без пыли.
– Я на тебя рассчитываю. Иди.
Вялый согласно кивает, но прежде, чем уйти, говорит:
– Когда я заходил, у дверей баба стояла.
– Какая ещё баба? Все свалили.
– Не все. Одна вернулась. Дочка Казбека.
– Чё ей надо?
– Не знаю. С нами говорить отказывается. Тебя хочет увидеть. Позвать?
– Позови, – киваю.
Вялый отправляется прочь. На часы смотрю. Минуты считаю до возвращения. В дом вернуться надо. Понять, что делать с Ризваном. Убедиться, что всё путём.
Слышится мягкий хлопок. Следом раздаётся решительный стук каблуков. За секунду до этого ставки для себя делаю. Дочь Казбека. Индира или Мадина?
Думаю, Мадина. У Индиры мужик имеется. Семья. Дети. Ползать на брюхе бы не стала. Детей в охапку и когти рвать – вот её потолок.
Смотрю в сторону двери. Ко мне приближается Мадина. Угадал. Она побледневшая, но полная решимости. Остановившись в паре метров от меня, обводит взглядом сначала помещение, словно запоминает детали. Все. Потом на меня смотрит. Немного иначе. Гасит взгляд. Почти до минимума. Но он всё равно горит.
– Ты плохо слышишь, Мадина? Или считать не умеешь?
– Я знаю о трёх часах.
– Ну и почему ты здесь? Третий час на исходе.
Хлопает дверь. Люди Пятого заносят канистры с бензином. Смотрят на меня с ожиданием.
– Рано ещё, – качаю головой. – Через двадцать минут зайдёте, сделаете.
Сам краем глаза наблюдаю, как меняется лицо младшей дочери Казбека. Ноздри раздуваются. Втягивает запах бензина. Эта вонь ей неприятна. Как мысль, что дом – её родной дом – скоро вспыхнет, как факел, а потом станет золой.
– Чё хотела?
– Мой отец мёртв, – сквозь зубы цедит Мадина. – Всё, что у нас было, теперь твоё.
– Да. Вы хотели отнять у меня – моё. Это было ошибкой. За это лишились всего. Кроме жизней. Забирай мою благодарность и вали отсюда до исхода третьего часа.
Мадина делает ещё пару шагов ко мне.
– Я не могу.
– Чё ты не можешь? Ногами передвигать? Так я тебе пинка под жопу отвесить могу. Не пойдёшь – полетишь.
Лицо Мадины напоминает маску. Так сильно пытается удержать в себе эмоции.
– Я не это имела ввиду, Рустам. Я ждала другой жизни – рядом с влиятельным, сильным мужчиной. Сейчас всё пошло прахом. Всё.
– Не всё. У тебя жизнь есть.
Сквозь зубы. Слова Малой вспоминаются о Мадине. О том, что змея хвалилась. Своим положением. Местом. Моему ребёнку грозила смертью.
Дура язык во рту удержать не смогла. Навредить хотела. Они могли это сделать. Могли. У меня под носом. Но теперь не выйдет.
– Есть, да, – соглашается, делая шаг ко мне. – Но не такая, как раньше. Мы без всего остались. С нуля начинать. Кому нужна бесприданница?
– Ты мне на жизнь плакаться пришла? Мне по хрен. Проваливай, пока я не передумал насчёт того, чтобы оставить тебя в живых.
Шаг. Ещё шаг. Тёмные глаза решимостью горят.
– Я могу быть полезной.
– Чем же? Ты в дела отцовские не была посвящена.
Мадина вскидывает голову. Хочет возразить. Солгать желает. Я это сразу взглядом подмечаю. Выторговать жизнь и сытую кормушку брехнёй не получится. Если Казбек что и знал, то он с собой унёс. С дочкой не делился. Будь она хоть трижды по-современному воспитана.
Поняв, что сбрехать не получится, Мадина другое замышляет. Сразу же. Мечется в поисках выхода. Находит. Так ей кажется, когда она последний шаг делает.
Опускается на колени у моих ног. Смотрит снизу вверх. В глаза заглядывает пустотой. Сейчас её глаза без выражения.
– Я хочу остаться при тебе, Рустам. Если позволишь.
На моё колено ложится её холёная рука со смуглой кожей. На тонком запястье красуется дорогой браслет, усыпанный бриллиантами.
– При мне? Женой ты не станешь. Женщина с ребёнком – с моим ребёнком – у меня уже есть.
Губы Мадины дрожат. Но через секунду она растягивает их в приятную и сладкую улыбку. Зазывную.
– Знаю. Но ты – очень сильный и активный мужчина, – роняет взгляд на уровне ширинки. – Знаешь же, что беременным нельзя заниматься сексом много и часто. Грань очень шаткая. Многое под запретом. Можно лишь немногое. Выходит не так, как иногда хочется мужчинам… Я хочу остаться.
Приехали. Мне ясно, что Мадина мне свои щели сейчас предлагает. От воспитания, про которое пел Казбек, и следа не осталось. Ни правильности, ни скромности.
– Кем же ты будешь? Моей шлюхой? Подстилкой быть хочешь? Иного варианта нет, запомни.
Захват пальцев на моём колене крепчает. Мадина молчит, но двигается ещё ближе, ведя пальцами выше. Царапает пряжку ремня, доставая.
– Я знаю и умею, как надо, – улыбается, вперив взгляд в брюки. Вытаскивает ремень, распускает ширинку. – Я готова быть нужной тебе.
– Нужной? Думаешь, тебе есть что мне предложить особенного?
Хмыкаю, разглядывая её позу. Вот и благороднейшая из дочерей Казбека. Лучшая. Правильного воспитания. Пришла на роль подстилки себя предлагать. Сама на болт ртом насаживаться готова. Не брезгует торговать своей шкурой. Лишь бы под влиятельным хером лежать.
– Я согласна на всё, – облизывает губы, увлажняя. Явно к болту примеряется ртом рабочим. – На всё, – рукой к трусам тянется.
– Встань, – обрубаю, руку отбрасывая.
– Но я…
– Встань и ляг животом на стол. Вытяни руки вперёд. Ладонями вниз… – подстёгиваю взглядом. – Ну, хули медлишь? Хочешь быть нужной? Спускай все шмотки, что есть на тебе, и жопу мне свою подставь. Посмотрю, на что ты готова, чтобы остаться…
