Текст книги "Беременная для Зверя (СИ)"

Автор книги: Эллен Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Глава 81. Зверь

Сдаю Малую на руки дежурной бригады. Арина цепко направление моего взгляда перехватывает. Замечает Индиру и, прочитав имя на бейдже, внезапно упрямиться начинает:

– Нет. Не хочу, чтобы меня тут смотрели. В любую другую клинику отвези. Бесплатную. Городскую. Обычный травмпункт! Только не здесь.

– Слышь, не дури! – приходится грозно рыкнуть, сжав её щёки пальцами, склонившись к лицу. – Не ду-ри. Утихни.

Отстраняюсь. Едва не взрываясь. На том же самом месте.

Ещё хуже становится от взгляда, которым Малая по мне скользит. Лицо, шея, грудь, руки.

Те же линии очерчиваю. На мне кровь – брызгами. Много чужой крови. И костяшки стёсаны. Ризвану со всей дури вломил.

Как бы не подох до моего возвращения. Но им Дрон займётся. Должен зашить так, чтобы протянул. В клинику везти – много чести.

– Хорошо, – соглашается Малая. Губы плотно смыкает и выдаёт. Тихо. – Побудешь рядом?

– В смотровой кабинет, – распоряжается женщина-врач.

Каталка прочь отправляется. Успеваю заметить лишь, как Арина лицо в сторону отворачивает.

Миг. Другой. Терпение заканчивается.

Следом иду.

– Мужчина, вам сюда нельзя… – изумлённо оборачивается на меня старшая дежурная.

– Мне можно, – прохожу в палату. – Чё-то не нравится? Вылетишь с треском.

Кто-то шикает, одёргивает врачиху зазнавшуюся. Видимо, сообщают, что по моему щелчку здесь всё пеплом стать может.

– Извините, не знала…

Белые халаты начинают суетиться вокруг Малой. Осматривают, измеряют всё, берут кровь, слушают… Отправляют в другой кабинет, на УЗИ.

Я за ней – магнитом. Только перед кабинетом застываю, пряча телефон звонящий в карман.

Нужно держать её как можно дальше от себя. Чтобы не поджигала мысли напалмом.

В последнее время всё сложнее. С девчонкой этой. Непокорной. Яркой. Зубы показывающей. Бесящей неимоверно.

Вопрос с Ризваном немедленного решения требует.

Делаю несколько шагов в сторону выхода. Надо с Ризваном поговорить, пока Малую в больнице смотрят.

Делом заняться. Отстраниться. Но… не получается. Теперь, после предательства, тем более, не получится.

Остро колет что-то. В грудь. Магнитом в сторону прочь от выхода тянет. Матюкнувшись, обратно иду.

В кабинете слышны голоса. Тон повышенный.

– Не трогай меня. Отойди! – голос Малой. Звенящий. Решительный.

Млять. Ну, что ещё?

Врываюсь. Охереваю. В кабинете льдинами застыли двое врачих. Одна из них – Индира. В руке – шприц. Вторая – за аппаратом УЗИ, но привскочила и воздух ртом хапает, не зная, что сказать.

– Рустам Бекханович, – оскорблённым тоном заявляет Индира. – Уверены, что обратились по адресу? Эту девушку сначала нужно направить в психиатрическую больницу. На обследование.

Взгляд сам выхватывает фигурку Малой. Натянутая до предела. Напряжённая. Держит что-то.

– С-с-санитаров вызвать? – чуть заикаясь, вторая врачиха спрашивает.

Дверь захлопываю. Арина чуть голову вбок поворачивает. Так, чтобы боковым зрением меня увидеть. Но держится напряжённо и косится в сторону Индиры.

В руках – ножницы медицинские. Острым концом от себя.

– Ты чё?

Вихрем ноги к ней несут.

Яростно на меня смотрит. Дико.

– Положи ножницы, Арина…

В голове и так – демоны шабаш устраивают. Арина сверху щедро безумием хлещет. Решимостью острой.

– Я сказала. Она меня смотреть не будет! – чеканит по словам, глядя на Индиру. – Колоть неизвестные препараты – тем более. Без результатов обследования. Без УЗИ. Не позволю касаться себя!

– Что в шприце, Индира? – уточняю.

– Обычное седативное.

– Да? С хуя ли ты ей будешь седативные колоть? – голос сам обороты набирает.

– Они безвредные. Для беременных, – поднимает руки в защитном жесте. В сторону отходит. – Могу показать упаковку.

– Плевать мне на упаковку! Она уже вскрытая была. Шприц ранее набран. Из кармана достала. Себе вколи, – предлагает Малая.

Вижу, что её трясёт. На грани. Пальцы побелели. Сильно.

– Убери шприц, Индира.

– Но девушке просто необходимо успокоиться, – подаёт голос она.

– Я. Сказал. Убери. Нахуй. Или как сказала, Малая, себе в вену вгони. Чё там, а?

Индира с оскорблённым видом выбрасывает шприц в мусорное ведро, но перед этим выпускает препарат тонкой струёй.

– Хорошо… Хорошо. Если вы не доверяете мне, одному из ведущих специалистов клиники… – начинает Индира высоким тоном.

Она высокая и смуглая, чуть младше меня по возрасту. Бабища уже. Чуть в стороны поплывшая. Замужем. Двое детей. Гонору много. Как у всех Исаевых.

– Одному из… – подчёркиваю. – Запомни. Незаменимых не бывает. Другого позови.

– Сегодня я на дежурстве, – возражает она.

– А мне похуй. Звони тому, кто Арину смотрел. Андрей Максимович…

– Уже поздно. Он наверняка спит, – с улыбкой говорит.

– Не проблема. Разбудишь. Внеурочные хорошо оплачиваются. Тем более, в моей клинике.

На лице Индиры отражается лёгкое смятение и недовольство. Я Исаевым жирный кусок выделил. Один из их родни здесь директором сидит, сама Индира – одна из главных медиков. Нос задрали. Решили, что они – всюду хозяева. Только это не так.

Стул из-под ног выбить – дело двух секунд. Последствия долго разгребать придётся – единственное, что меня тормозит.

– Свободна. Иди домой. К мужу… Мы ждём врача, ведущего беременость Арины!

Индира выходит прочь. Специалистка УЗИ сидит, побелевшая, со стеной сливается.

– Выйди, – киваю. – Позвони лепиле. Чтобы через десять минут здесь был. Ясно?

– Да-да-да… – подхватывает какие-то бумажки, вылетает со скоростью пули. Из кабинета прочь.

Дверь мягко за ней закрывается. Сокращая расстояние между мной и Малой, успокоиться пытаюсь. Сам. Плохо получается.

Внутри всё взвинчено. Перекручено. Искра по бикфордову шнуру ползёт. Ближе и ближе к взрывчатке.

– Отдай, – прошу, понимая, что подобрались к острой грани. За ней всё будет иначе.

Или не будет ничего.

Накрываю пальцы Арины своими. Ледяные. Окаменевшие. Намертво сжатые. Отрицательно кивает. В лицо смотрит. Но – сквозь меня. Где-то в своих мыслях. Глубоко. На грани или уже за ней.

Херово.

Держу руки, отогревая, гладя пальцы. Они понемногу живительным теплом наполняются. Мягче линии становятся. Захват уменьшается.

– Так лучше, – разжав пальцы, отнимаю ножницы, отбрасывая в сторону.

Звенят, ударившись об стекло. Силу не рассчитал.

От громкого звука Арина словно просыпается и обмякает.

Хочется её сдавить до хруста и отхлестать по щекам за представление.

Но вместо этого сажусь рядом и в свою грудь впечатываю. Мгновение или два проходит, прежде чем ёрзать начинает. Нос капризно морщит. Бубнит что-то приглушённо. Пихает кулачками.

– Чё возишься ещё?

Отстраняюсь.

– На тебе кровь. Много крови. Дымом воняет. Меня сейчас стошнит! – выпаливает она и отсесть пытается.

– Пиздишь. Я чувствую, – не даю отстраниться. За плечи рукой удерживаю. – Что это было?

– Где? В твоём доме? Кажется, ты друга пристрелил! – смеётся, отирая слёзы. – Единственного!

– Не про то сейчас, – желваки от напряжения аж хрустят. – Здесь. В кабинете. Какого хера на людей бросаешься? – приближаю своё лицо к её. – Кровь Пороха играет?

Чуть отстраняется. Бледнеет. Глаза ледышками зелёными становятся. Губы чуть дёргаются. Нервно. Подбородок дрожит. Едва не ревёт, но всё же выдыхает:

– Может быть. И если это… это то, что позволит мне сохранить своего ребёнка в безопасности, то я папе за гены даже благодарна!

Сука. По больному. В мясо бьёт. Снова.

– Даже так, да? – скалюсь. – С Ризваном тоже о том перетирала? О папаше?

– О многом, – шипит змеёй.

Мыслями о Порохе меня опять сбивает с курса. К берегу ярости несёт. К мести. Рьяно и безумно. Удержаться пытаюсь на том, что есть здесь и сейчас. Сгребаю тёмные волосы в кулак, наматывая на пятерню. Вжимаюсь носом, до самой кожи, хороня в пушистых волосах шумное дыхание.

Сладкая. Дурная. Как мак. Опиат стопроцентный. Ещё больше дурею – в штанах пожар намечается. Болтом окаменевшим одежду едва не рвёт.

Но внутри – чуть спокойнее становится. Тише. Болтанка – но другая. С привкусом одержимости и желания жёстко выдрать её. По-мужски права заявить.

– Ризвана я не пристрелил. Подстрелил. Разница огромная, – заставляю себя сказать. – Здоровенный бычара. Выживет. Но я ему не завидую.

– Он не предатель! – пылко возражает.

Накрываю её рот ладонью.

– Тише, Порохова. Сейчас я хочу понять, какого хуя ты ножницами машешь. Кого пырнуть хочешь? – чуть крепче захват становится. Губы её ладонь жгут. Их по-другому смять хочется. А ещё лучше – привсунуть между них ствол, чтобы слюнями болт смазывала и брала. Глубоко. Сочно. – Отвечай, – хрипло.

Царапает запястье, вынуждая руку отнять.

– Вопрос не ко мне. К Исаевым. Твоя невеста хвалилась тем, что моя беременность может окончиться раньше, чем я родить успею, – выговаривает с эмоциями, глядя в глаза. – Обещала позаботиться о том, чтобы я в доме твоём не задержалась.

Внутри всё каменеет. Чувствую, что не лжёт. Сейчас она мне не лжёт. Правду говорит. Но Арес мне другое сказал, старый лис. Вспоминаю Нино, порывающуюся поговорить со мной. Сука… Надо было раньше это сделать!

– Считаешь, что Индира настолько тупая и безбашенная, чтобы ради своей сестры открыто вредить? При мне? Совсем страх потеряла? – усмехаюсь. – Фантазёрка ты…

– Я не знаю, что в том шприце было. Ты – тоже, – парирует Малая. – Шприц уже набран был! – на своём стоит. – А препараты бывают разные. Не все мгновенно действуют! Могут и через несколько часов эффект дать. Такой, что спутать можно будет с выкидышем. И объяснить всё сильным стрессом! – взмахивает рукой, желая смахнуть слезинку.

Приближаюсь быстрее, чем она это делает, и языком снимаю влагу. Горячую.

– Горькая ты, как отрава… – носом по виску влажному веду. – Но всё равно пьянящая. Как абсент.

Замирает. Дыхание её спокойнее становится. Не плачет. Голову чуть в сторону поворачивает.

– Как абсент? – недоверчиво уточняет. – Ты же не пьёшь спиртное?

– Раньше пил, – отстраняюсь. – Пробовал многое. С Исевыми… разберусь. Не нужно гонор показывать.

– Защити меня и ребёнка. Огороди от всех – не буду! – с вызовом мне бросает.

– Сука наглая, – ухмыляюсь.

В груди – жар. Руки чешутся смять её всю. Прямо здесь разложить готов. Выдрать до искр из глаз. Выколотить. Насадить на кол дымящийся и жёстко, по-грязному иметь. В самых разнузданных позах.

Но нельзя. Запрет. Половой покой. Ухмыляюсь, на её невинно-блядски рот примеряюсь.

– Нет, – отодвигается и ложится на кушетке, подложив руки под голову.

– Что – нет? – переспрашиваю.

– Не примеряйся на мой рот! – пунцовеет до самых кончиков ушей. – После всего этого. Не смей даже…

Обхватываю её щёки пальцами, сжимая их так, что губы трубочкой вытягиваются. Вперёд.

– Рот – не звезда. Захочу – выдолблю, – пальцы на пряжку ремня опускаю.

– Половой покой. Запрет на секс. На волнение. На возбуждение – тоже…

Нравится, как её глазищи сердито сверкают. Отчитывает. Как ученика. Здорового такого ученика, который в любой момент может через колено училку перекинуть и трусы спустить, отхлестав по сочной заднице, отымев во все отверстия.

– Всё-таки ты по мне течёшь, – своё вычленяю.

– И, кажется, совершенно зря, – завершает разговор тихим тоном. Потом одну ладонь к груди прикладывает и глаза прикрывает.

– Что такое? – присаживаюсь на корточки, пытаясь заглянуть в лицо. Трогаю руку, отнимаю от груди. – Болит? Где? Куда удар пришёлся? Я тебе по голове вроде заехал, не? Или сюда тоже? Говори!

Глава 82. Зверь

– Где болит? – спрашиваю.

Вроде по ней попало, а у меня внутри ломает. Малая молчит. Мгновения растягивает до невозможности.

– Болит. В груди болит. Не от удара, а от всего, что происходит. Так сильно болит, что боюсь – сил не хватит. Разорвётся на кусочки… – тише и тише. – И тебе плевать.

Едва слышно.

Но откатная волна сильная, как цунами. Хоронит под собой. Погребает.

– Доброй ночи всем! – слышится запыхавшийся голос доктора.

– Андрей? – хмуро разворачиваюсь в сторону вошедшего.

Смеряю взглядом с ног до головы. Одет кое-как. Всклочен. Вином тянет сладким.

– Из постели, что ли?

– Да, – торопливо в угол отходит. Натягивает медицинский халат, умывает руки и натирает пальцы антисептиком, прежде чем к Малой подступить. – Позвонили, сказали, срочное дело. Не терпит отлагательств. Пришлось приехать.

Цепляю за локоть.

– Прибухнул? Сколько?

– У моей старшей дочери сегодня день рождения. Ей восемнадцать, – отзывается с улыбкой. – Бокал вина. Теперь позволите девушку осмотреть? И предупреждаю, мне нужно будет пропальпировать. То есть потрогать.

Отпускаю.

– Трогай. Осторожно.

Сам к стене отхожу. Не собираясь покидать палату. Пусть при мне смотрит.

– Доброй ночи, Арина. Как твои дела? Вижу, что вечер был бурным, да? – трогает голову. – Осторожнее с этим.

– Упала.

– Да, конечно. Каждая вторая неудачно падает. Но ты же понимаешь, что это может навредить твоему малышу. Стоит ли того?

Болтает. Зубы заговаривает. Осматривает между болтовнёй. Разложив рядом листы с показаниями, сам всё перемеряет. И только его тщательный, деликатный осмотр удерживает меня от того, чтобы не затыкать ему пасть.

– Хм… – хмурится, глядя в листы бумаги. – Наверное, ошиблись.

– В чём дело? – подскакиваю. – Ну?

– Скорее всего, Индира просто ошиблась, неверно указав некоторые показатели. В любом случае, я собираюсь перепроверить всё. Сам. Придётся задержаться, – смотрит на меня, поправляя очки в тонкой оправе.

– Делай всё, что надо. И вот это… – киваю на лист бумаги. – Потом прокомментируй.

– Обязательно. Но потом. Сейчас нужно проверить девочку и её малыша, да? – обращается к Арине. – Сними кофточку.

Челюсти до скрежета сжимаются. Зубы едва не крошатся. Когда он обнажает мою Малую. Под тонкой блузкой – лифчик. Но всё равно – кожа белая, атласная – и не только мне показывается. Кроет.

Пальцы врача пробегаются там и здесь. Следы оставляют. Отмыть Малую хочется. Вот прям сразу же. Здесь.

Минуты растягиваются. Каплями. В висках пульс стрекочет. Пот холодный выступает – таких усилий стоит держаться и не разбить здесь всё нахуй.

– Хорошо. Теперь посмотрим УЗИ. Я приглашу специалистку. Нужно будет делать УЗИ внутренним датчиком. То есть вагинально… – отходит к столу, омывая руки.

Садится изучать показания. Звонит кому-то. Врачиха появляется быстро. Мне приходится в сторону отойти, но глаз всё равно не свожу.

– Ты здесь останешься? – удивляется Малая. Задерживая пальцы на резинке трусов. – Не выйдешь?

– Чё я там не видел?

Но сам слюну сглатываю, успевая заметить, как Малая бёдрами сверкает. Потом ширмой выдвижной отгораживают её. Мне остаётся только одно – смотреть на чёрный экран.

Что-то внутри быстрее колотиться начинает и обрывается, когда на экране появляется чёрное продолговатое пятно.

Врачиха ритмично показатели диктует доктору. Тот прислушивается, кивает. Для себя подмечает что-то. Как приколотый намертво, смотрю на чёрную точку.

Это. Мой. Ребёнок.

Глаза жжёт. Перцем. Едва дышу – лёгкие горят. Как будто на клочки разрываются от наплыва эмоций.

Мой ребёнок.

– С ним всё в порядке? – нетерпеливо.

– Да. Вполне. Размеры и развитие плода соответствуют сроку… – с охотой отвечает специалистка. – Но есть небольшой тонус матки.

– Это чё такое? – мгновенно напрягаюсь.

– Осмотр окончен. Можете одеваться…

Арина появляется из-за ширмы спустя пару минут.

– Тонус матки – это как раз то, о чём я говорил в прошлый раз. Необходим половой покой. Стресс противопоказан, – советует врач. – Случайные падения, – смотрит на меня. – Тем более. Я выпишу рецепт на препарат. И посоветовал бы полежать в клинике под наблюдением врачей. В этом нет острой необходимости, таблетки можно принимать и дома, но если у вас очень неспокойная обстановка, рекомендую задержаться в клинике.

– Нет, – быстрее меня отвечает Малая. – В клинике лежать не стану.

– Давайте рецепт. Это пить? Колоть?

– Пить, – врач объясняет Арине, в какие часы принимать таблетки. Прописывает ещё что-то. – Если забираете девушку, вам придётся вызывать медсестру, чтобы ставила капельницы. Для поддержания общего состояния…

– Забираю. Это всё?

– Сейчас – да. И повторяю, беременным нежелателен стресс и физические увечья.

Подхожу к Малой, обворачивая плечи рукой.

– Что было в шприце? Индира набирала. Посмотри, чё за она вколоть хотела?

Брови врача взметаются вверх, но он отодвигает урну, заглядывая в неё.

– Не вижу ампул. Только шприц. Пустой.

– И чё, что пустой. Остатки есть? Дай мне. На анализ направлю. Хочу знать, что именно она вколоть хотела.

Забираю шприц, пряча в карман. Врач говорит, что Индира неверно давление указала, пульс… Ещё что-то. Неспроста. Пелена спадает. Картина вырисовывается.

И мне она не нравится.

Сам холст изорвать на клочья хочется – не хуй из меня барана делать. Кто-то конкретно за это ответит…

Малая делает шаг в сторону выхода. Подхватываю на руки, услышав её немного возмущённый вздох. Обижается до сих пор. Губы дует.

– Слышал врача? Я же говорила, что Индира препарат в другом месте набрала и с готовым пришла! Картонку для отвода глаз на стол швырнула, – победно сверкает глазами. – Я не позволю ей…

– Понял. Я сам не позволю. Никому.

– Да? А как же сватовство? И выгодные родственные связи? – не унимается.

– Чё ты от меня услышать хочешь? Что я готов развязать вражду со своими по второму кругу? Ради тебя? – уточняю резко.

– Тебя интересую не я, а мой ребёнок.

– Мой.

Взгляды пересекаются. Надо же. Сталью режет. Пантера в ней проснулась, едва почуяв намёк на опасность ребёнку.

– Наш ребёнок, – говорит после паузы. – В нём от меня столько же, сколько от тебя. Кровь Алиева и Порохова…

Да, блять. Как и хотел. Гремучая смесь. Отравленная. Лишь бы выносила.

На мгновение задумываюсь, теперь можно ли Арину в дом вернуть?

Отношу во внедорожник, укладывая на заднем сиденье. В сторону отойти намереваюсь.

– Ты куда? – спохватывается.

– Позвоню. Уточню кое-что. Отдыхай, – пальцы тянутся погладить по щеке.

Цепляется за них. Трётся щекой, ластясь.

– Ты же не отдашь приказ убить своего друга, не поговорив с ним, так?

– Угомонись. Не о том перетирать буду…

Всё же желание потрогать хоть губами пересиливает. Наклоняюсь, смазанно цепляя губы. Отдираю себя с мясом – хочется большего.

Захлопываю дверь. Пятый расхаживает вокруг тачки.

– Куда?

– Резонно, – хмыкаю. – Куда, млять? Чё думаешь?

Разминаю шею до хруста.

– Перетереть надо с Ризваном. Вот чё, – сплёвывает в сторону. – Удачно всё так. Одно к одному и так быстро, что ни продохнуть, ни пёрнуть… – помолчав, добавляет. – Настораживает. Думаю, рано мы стукачка прикончили. Надо было его хорошенько тряхануть! – цыркает. – Млять, задним числом бы кое-что подправить… В точку били.

– Поясни.

Пятый закуривает и кивает рукой с зажжённой сигаретой в просвет между высотками. Там серая хмарь уступает место солнцу. Целая ночь пролетела.

– Пока ты с девчонкой в больничке тусил, я направил одного из своих тряхануть точку, на которую стукачок указал. Якобы Пороховский склад. И знаешь, чё? Пустота, паутина по углам. Давно он там шмаль не тарит. О-о-о-очень давно!

– Млять!

– Ага. По остальным точкам тоже направил. Но думаю, будет та же пустая хуета. Нас нагнули и без вазелина поимели… – нервно кругами расхаживает. – Как щенков.

– Немец?

Пятый плечами пожимает.

– Может, и нет. Выслужиться он хотел, да. О куске пожирнее мечтает. Но нас всех, как тупых, провели, этим куском бесполезного говна. Кинутого, как наживка.

– Им и пожертвовать не жалко, – наконец, до меня доходит. – В расход. Пушечное мясо.

– Порох мог припугнуть его. Семьёй. Ещё чем-то… В телефоне поколупался – тоже ни о чём. Ложные следы. Или мелочь, шпана, работающая на того, кого прикончили. Так, может, и на хача поклёп? Ну, если не во всём, то хоть в чём-то…

Мне тяжело к тем же выводам прийти. Разум всё расставляет по полкам. Раскидывает по сторонам весов. Но я доказательств своими глазами ещё не видел. Пока не проверю всё. Не уймусь. Точка.

– С Ризваном поговорю. Но после того, как все слова стукачка будут проверены.

– Ясен пень, – хмыкает Пятый и осекается, поймав взгляд. – Сделаю.

– На себя много не бери, Пятый. Мне в Ризвана, почти брата, не жаль было шмальнуть из-за подозрений в предательстве. В тебя – тем более.

Пятый яростно носком мокасин сигарету в асфальт втаптывает.

– Проверю. Отчитаюсь. Куда рванём? Дом или в отель какой забуриться?

– Дом, – после небольших колебаний отвечаю. – С охраны снять всех, кто с Немцем и с Ризваном близок.

– Оба пока под вопросом? – уточняет.

– Да. На карандаше. За Немцем приставь проследить. Незаметно.

– На пёрышке, – ухмыляется Пятый. – Погнали, значит. Мне ещё людей расставлять.