Текст книги "Беременная для Зверя (СИ)"

Автор книги: Эллен Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

Глава 83. Зверь

Малая уснула. Взглядом приказываю Пятому стартовать потише. Ехать плавнее. Чтобы не разбудил. Думал, она не уснёт. Но вымоталась. Тоненькая. Едва не светится насквозь. Сейчас, во сне – совсем девчонка. Вытягиваюсь. Она такая и есть. Хрупкая. Маленькая. Осторожно волосы снимаю, щекочущие ей нос. Откуда только нежность во мне наскребается крохами?

По приезду разворачивается бурная деятельность. Коней на переправе не меняют. Но нам приходится ломать порядок и выстраивать новый. На ходу.

Арина едва пошевелилась во сне и за шею руками обхватила, когда на кровать укладывал. Едва расцепил – хотелось рядом замереть.

Все на ногах. Кровь до сих будоражит от адреналина. Спустившись, замечаю прислугу. Арес стоит навытяжку, держа чашку с горячим, дымящимся кофе. Отхлёбываю пряную горечь.

– Объясни мне, старый, кое-что. Первое. О чём Нино сообщить хотела. Честно. Без пиздежа. И второе… – вытаскиваю телефон. – Почему камеры в доме картинку пишут, а звук внезапно пропал?

Арес вытягивается по струнке.

– Настройки иногда сбиваются. Вы же сами сказали, что нужно добавить камер. Я связывался с компанией. Они просили провести тестовую проверку удалённо. Возможно, что-то пошло не так. Не углядел. Виноват. Всё исправлю.

– Как удобно, – усмехаюсь. – Всё работать перестало в момент, когда меня здесь не было. Недоговариваешь, старый лис… – лицо старого слуги лишь темнеет. Мои догадки подтверждать не спешит. Но я уже кое-какие выводы сам сделал. – Что хотела сказать Нино? Позвать её?

– Не надо. У неё ноги совсем разболелись, – вздыхает старый слуга. – Девушка Арина в доме Алиевых – как яблоко раздора. Дочь врага. Мишень. Из-за неё могут погибнуть многие.

– Я твоего мнения спрашивал? – резко уточняю, ставя с грохотом чашку на стол. – Нет. Ты теперь не старый друг Бекхана в доме Алиевых… – взглядом его буравлю.

По-хорошему, нечего грузинам делать в нашем доме. Но Арес – старый приятель моего отца. Со школы дружили. Когда бизнес родителей Ареса прогорел до самого основания, и кредиторы начали трясти всех, отец расплатился по их долгам. Спас, можно сказать. Взамен Арес вызвался быть при отце. Поклялся, что будет верно служить до гробовой доски. Многие на отца косились и шептались из-за грузинской семьи в прислуге – не принято чужих брать. Но Арес и Нино хорошо служили. Преданно.

– Сейчас дом Алиевых – это я. Я сам себе и мать, и отец, и брат, которого никогда не было. Усёк? Я и есть Алиевы. В едином лице. И я давно не пацан, подтягивающий сопли, чтобы ты заглядывал ко мне из-за плеча на всё, что я творю. Я так делаю. Значит, нужно. Без твоих советов. Тем более, без твоего вмешательства.

Повисает вязкая тишина. Арес слишком долго служит – понимаю я. Возомнил себя кем-то вроде советника или почти члена семьи. Зря.

– И всё-таки я позову Нино.

Арес поднимает подбородок повыше, но остаётся стоять на месте. Отдаю приказ. Полная грузинка появляется через несколько минут. Несмотря на ранний час, уже полностью одета и без тени сна в глазах.

– В чём дело, Арес?

Опустившись в кресло, достаю из-за пояса джинсов пистолет. Щелчок.

Слуги вытягиваются. В глазах Нино появляется страх.

– Это лишнее, – свистящим шёпотом говорит управляющий. Бросает взгляд на сестру. – Ей же нельзя волноваться.

– В моём доме нельзя крысятничать. Инфу сливать. За моей спиной подсирать тоже нельзя… – поворачиваю дуло пушки в сторону Нино.

– Стойте! Рустам Бекханович! – выпаливает Арес. – Ей сесть нужно. Сесть. С сердцем может плохо стать.

– Надо же. За своих жопу рвёшь, Арес. Но меня предать решил. Внаглую. Думаешь, тупой? – повыше дуло поднимаю.

– Нет-нет. Нет… Я…

– Чётко. По делу. Кому и что сливал. Или в твоей семье станет меньше ровно на двух человек… И Тамару тоже под зад выпну. Всех вас… – обвожу дулом круг. – Выкурю, крысы помойные.

– Арес, – всхлипывает Нино. – Что ты наделал, а? Что?!

Арес мечется между сестрой и желанием стоять на своём до конца. Терпение на исходе. Реально перекипает. Шепотки Ареса за моей спиной – это ещё одна капля в переполненный котёл. За тупого держит. Охренел старый лис. Думает, можно хуевертить всё – и прокатит по старой памяти. Ни хрена подобного. Я от той старой памяти скоро, как от гнилой конечности, избавлюсь.

– Пять… Четыре… Три… Два…

На слове «один» Арес не выдерживает, выпрыгивая вперёд.

– Отпустите Нино! Она не при чём. И я… я тоже не навредил. Я лишь хотел, как лучше…

– Пусть сядет в кресло, – показываю, куда сесть можно.

Нино опускается в кресло и рыдает, вытирая платком глаза, без конца повторяя имя брата.

– Всё дело в ней. В девчонке, – с неожиданно сильной эмоцией отвечает Арес. – Зачем вы притащили её в дом? Она всех погубит! Всех нас! И вас в первую очередь… – глаза старого управляющего полны праведного, как он считает, гнева и огня. – Она – дочь врага. Дочь того, кто уничтожил всю семью и дорогих нам людей, – губы дёргаются больше обыкновенного.

– А-а-а-а… Всё ещё помнишь Маржан? – изумляюсь.

Маржан тоже служила в доме отца, но была младше Ареса. Ходили слушки, что они тайком крутят роман. Но свататься прямо он не мог – родители Маржан не приняли бы в семью грузина.

В тот день, когда случилась резня, Маржан одна из немногих прислуживала в доме. Прислуги на выходных оставалось не так много – семья часто уезжала отдыхать.

Маржан, как и многим, не повезло. Не знаю точно, просто зарезали её люди Пороха или сначала поиздевались. Но она ту ночь не пережила – это точно.

– Помню! – выплёвывает Арес. – И я… я готов был быть преданным, служить, терпеть буйные выходки и восстанавливать всё по крохам. Терпеть… тебя, – переходит на «ты». – Тебя, ставшего из образованного юноши вот этим… каким-то косноязычным ублюдком, криминальным отбросом. Лишь бы это дало свой результат. Месть врагу! Но что я вижу… – задыхается. – Разве план был таким – таскаться вокруг этой дешёвой юбки… Вокруг выблядыша Пороха? Разве она достойна?! Нет! В ней течёт поганая кровь. Отрава. Яд!

– Замолчи, Арес! – подаёт голос Нино. – Как язык поворачивается? Светлая, хорошая девочка. Тебе и слова плохого не сказала. И за своего отца она не в ответе.

– Молчи, Нино. Пусть говорит, – ухмыляюсь. – Ему есть что сказать. Давай, Арес. Дальше. Плюс одна строчка к твоему смертельному приговору. Валяй…

– Угрожаешь? – смеётся. – Нашёл кого и чем пугать. Старика, больного раком, смертью припугнуть решил? Очень-очень достойно, Рустам. Бекхан сгорел бы со стыда, глядя на тебя! Сгорел бы…

– Он и так сгорел, – мрачно заявляю. – Если ты помнишь.

– Я-то помню. А вот ты – забыл, – говорит тише. – О клятвах. Об обязательствах. О чести. Обо всём. Есть только эта… грязь Пороховская, с которой ты ещё и свою кровь мешать вздумал! ПОЗОР!

– И ты, видимо, решил подсуетиться? – уточняю.

Картина проясняется. Понемногу. Всего-то нужно было перекрыть клапан ярости. Усмирить. Превратить её в лёд.

– Больше ничего не скажу! – упрямо заявляет старикан. Но взвизгивает по-бабски, когда пуля ударяет в пол возле его ног. – Да! Да! Исаевы – лучший вариант. Почему не породниться с ними? Не исполнить задуманную месть? Отплатить тем же? Закрыть все эти счета, Рустам? Ты поклялся отомстить за каждую пролитую каплю крови, но забываешь обо всём, наскакивая, как тупой кобель на текущую суку!

– Исаевы тебе платили? За информацию?

Ещё одна пуля добавляет Аресу скорости. Выпаливает быстро:

– Нет, – но глаза бегают по сторонам.

– Пиздишь. Тебе платили! – утверждаю и выражение глаз Ареса мои слова лишь подтверждает. – Чтобы ты сливал инфу. Именно поэтому Исаевы так скоро приехали ко мне. Предлагать свою дочурку. Что ты им наплёл? Что посоветуешь мне лучший выбор? Много же ты на себя взял, старый шакал!

Нино недоверчиво качает головой, с ужасом глядя на своего брата.

– Много тебе платили? За слив инфы? Или за что-то ещё?! – повышаю голос. Ярость крушит заслоны и хочется отпиздить старого рукоятью пистолета, невзирая на его почтенный возраст.

– Ребёнок – помеха. Без него дочка Пороха – пустышка…

– Девочка точь-в-точь слова Мадины мне передала! – потрясённо говорит Нино. – А ты мне сказал, что сам всё хозяину расскажешь! Но не сказал. А если бы они чего плохого ребёночку сделали?

– И было бы лучше! Всем… Я бы и сам смог это сделать. Незаметно. Тихо. Не сразу, но… – говорит Арес и осекается.

– Но тут фортуна подсунула случай. Заварушка. Стресс для Арины. Попала под горячую руку. Привезти в клинику. Чем не подарок – втихушку подсунуть что-то, вколоть, прокапать, чтобы результат был, да? Так? – голос повышается. – Так?

Старый грузин лишь вскидывает подбородок повыше.

– Да.

Ледяной волной обдаёт с головы до ног. Вот она, крыса. Старая. Но не с той стороны, на которую я думал. Враг ближе окопался. Мотивы – личные, а шкура – продажная.

– Ты сам знаешь, что тебя ждёт, – подаюсь вперёд. – Я буду делать это долго. Мучительно. По сантиметру кожу с тебя снимать. Живьём.

Нино захлёбывается плачем, проклиная брата по-грузински, просит за него и ревёт-ревёт без конца, цепляясь за штанину его дорогих брюк.

– Но ради Нино я могу сделать это быстро. Назначь встречу Исаевым.

Глава 84. Зверь

– Сделал? – уточняю у Пятого.

День пролетел. Незаметно. Арес под наблюдением. В пустой комнате, без средств связи и со связанными руками, чтобы навредить самому себе не смог.

– Да. Людей отправил. Они рассредоточились по кварталу. Все с пушками…

В глазах Пятого играет лютое веселье. Предвкушение большой заварушки. Он любит, когда шумно и на грани. Тихим будням предпочитает опасность, но всегда по сторонам оглядывается, чтобы самому под раздачу не попасть.

Пока Пятый отчитывается, рядом появляется Дрон, потирая сухие ладони.

– В себя не приходит, – о Ризване. – Пульс, давление в норме. Но лежит бревном.

Перехватив немой вопрос, отвечает:

– Жить будет. Много крови потерял, пока я добрался. Но выкарабкается. И не таких с того света вытаскивал…

– Хорошо. Следи. Глаз не спускай.

Лепила молча кивает и отходит. Возвращается на исходную позицию. Позади колышется объёмная фигура в тёмном. Нино. Полная грузинка смотрит умоляюще.

– Нет, – обрубаю. – Не проси. Не пощажу. Могу обещать только, что быстро твоего брата прикончу. Не больше.

Она словно меньше становится и отходит, переваливаясь на ходу ещё больше, чем обычно.

– Нино, – окликаю. Она поворачивается с ожиданием в тёмных глазах. – Вещи собери, – скупо. – И Тамаре тоже скажи.

– Но…

– Никаких «но». Скажи спасибо, что я не вырезал подчистую всю семью предателя… – сжимаю челюсти плотнее. – Через час вас отвезут на вокзал. Уезжайте из моего города. Не возвращайтесь. Никогда.

Отдаю распоряжения. Всем. Сам проверяю. Теперь правой руки у меня нет, чтобы мог часть груза разделить. За всё самому хвататься приходится. И от мысли, что постоянно хочется обратиться к другу, как раньше, ещё хуже становится. Тошно.

Ареса готовят к встрече. Одевают, как всегда, франтовато. Под присмотром он созванивается с Исаевыми, коротко сказав, что сделал всё. Старый лис планировал потихоньку стравливать Малую и нашего с ней ребёнка. Подменять лекарства. Гнида…

Исаевы – хитрожопые. Хорошо уселись. Одной рукой на стол накрывают, второй – моих людей убрать хотят.

Не выйдет.

Братья Исаевы соглашаются на встречу. В условленном месте. Время до того быстро пролетает, что я стопорюсь перед самым выездом.

Уехать, не повидав Малую, кощунством кажется. Поднимаюсь наверх, сталкиваясь с ней у двери просторной спальни. Личико припухшее еще немного, с небольшой синевой. Но мазь ей самую дорогую наложили – всё должно быстро сойти.

Взгляд сам детали цепляет – длинную, белую сорочку, с кружевом на полной груди. Тёмные волосы – беспорядочными волнами по плечам. И тревога. Тревога в глазах, во взмахе пушистых ресниц и в каждом жесте.

– Зачем встала? – цыркаю. – Тебе покой прописали!

– Это не означает, что я пластом лежать должна.

Делаю шаг вперёд, она отступает в комнату. За моей спиной замок дверной щёлкает.

– Ты уезжаешь?

– Да. Дело решить.

Кивает, словно не решаясь сказать ещё что-то. Брови хмурит, мнётся на месте, но потом шаг вперёд делает, обнимая за торс.

– Я чувствую, что это может быть опасно, – шепчет.

Прижимается здоровой щекой к груди. Пульс взметается вверх. Быстро и часто. Едва насквозь не прошибает. Руки сами на тонкие плечи опускаются, гладя. Малая жмётся ещё сильнее, трётся об меня сосками затвердевшими. Вызывает умопомрачение мгновенное.

– Сука ты коварная… – щиплю за сосок, потеребив острый пик. – Какой половой покой с этим? – толкаюсь бёдрами к ней, чтобы крепость дубины ощутила. Чтобы проняло до самого нутра.

– Куда поедешь? – уточняет, отстраняясь, медленно зеленющим взглядом обводит. – Рубашка белая. Брюки. Туфли. Как на праздник.

– Баб кадрить.

– А-а-а-а. Породниться с потенциальными убийцами моего ребёнка хочешь? – сверкает глазами, как бликами стали. – Удачи. С такими… гнидами, – внезапно грубое слово пускает. – … тебе светит только кровавая свадьба.

– Стой, – цепляю за плечо, когда увернуться хочет. – Это типо шутка.

– Дурная.

– Ну, да, клоун из меня хуёвый, – криво усмехаюсь. – Не научился шутить.

– И не надо.

Снова глаза поднимает. Смотрит. Спрашивает о многом немо. Ни слова не говорит, но я все её вопросы читаю. Явно. Как азбуку.

И ни на один из них у меня чёткого ответа нет, кроме того, что она сама мне нужна. Как данность. Как кровь по венам. Как кусок плоти, который отрывать будет больно.

Секунда. Другая. Третья. Или больше? Сколько времени прошло? Пока вот так – глаза в глаза. Прижимаю к себе плотнее, приподнимаю так, чтобы её лицо вровень с моим было.

– Отрава ты дрянная, знаешь? – наталкиваю губы, сминая.

Она в ответ кусает меня. Неожиданно. До крови. И следом язычком лижет, извиняясь. От толики боли все чувства оголяются до предела. Кровь кипит. В брюках тесно – по швам трещат.

Поцелуй барьеры рушит. Стены взрывает. Логику и чужую правду – на клочки рвёт. Без следа.

Вот это – есть. Стук зубов. Стоны. Языки, толкающиеся рьяно. Похоть. Страсть. Грубость. Нежность. Одержимость – брать и драть. Как шлюху последнюю, на кол насаживать. Но как единственную и любимую блядь – только для себя. Персональная моя.

Ещё немного – рвануть может. Опускаю её на пол. Трясётся вся. Пылает. Дрожит. Губы искусанные облизывает. Смеётся тихо.

– Мне нельзя, а ты мне потоп устроил.

– Неужели?

Малая одной рукой мои брюки расстёгивает и спускает вниз вместе с трусами. Болт подскакивает до пупка. Распухший и покрасневший. Малая на цыпочки привстаёт. Снова к губам тянется. Делает что-то ещё. Хер пойми что. Я только её губы влажные на своих чувствую.

Внезапно конец болта ладошкой накрывает. Влажной. Скользкой.

Воздух со свистом сквозь зубы вырывается. Она со своей звезды сливки сняла и по мне растирает.

– Реальный потоп, – стону, двигая бёдрами. Член торчит как бревно, в руку её толкаюсь. Голодный, пиздец. Много не надо. Меня от одной мысли о её мокрой щели ведёт.

Быстро и точно. Всего несколько махов – и кончить. Уляпать всё, что только можно. Даже на сорочку её брызнуть спермой.

Дышу тяжело. Глядя, как она пальцами движения замедляет.

Снова поцеловать пытается, едва выходит. Мы сталкиваемся. Друг в друга с разгона. И если бы не долбаный запрет, она бы из-под меня сутки не вылезала. Имел бы долго и грязно. Как на вертеле, крутил. Насаживал бы на член, торчащий колом.

– Я тебя сожру. Потом, как можно будет… – обещаю. – Дни отмечать буду. За каждый день простоя… отработаешь.

Позволяю себе руку под рубашку просунуть и провести пальцами между её ног. Течёт рекой. Смазка аж по бёдрам стекает.

– Звезда рыдать устанет, – хмыкаю. – Голодная моя…

Руку её перехватываю с пальцами, перепачканными в сперме. Задираю сорочку.

– Разотри по себе.

– Но…

– Потом умоешься. Хочу, чтобы мной пахла.

С лёгкой усмешкой наблюдаю, как приказ старательно выполняет. Одёргивает сорочку и поправляет на мне одежду. Упаковывает в трусы моё хозяйство. Оно уже снова в её руки просится.

– Неугомонный.

– Это даже не трах. И не прелюдия. Так… – хмыкаю. – Ни о чём.

– Значит, ни о чём… – оскорблённо губы поджимает. Щёки вспыхивают краской. – Тогда я смою с себя. Всё это. Ни о чём.

– Не трынди. Я тебе смою. Через колено и по ягоде. Отшлёпаю. Лучше часы мне подай, – киваю в сторону комода.

– Но у тебя же есть…

– Другие хочу. Эти отцовские. Сними их с меня…

Малая послушно отщёлкивает застёжку и взвешивает часы на ладони.

– Тяжёлые и горячие. От твоей кожи, – замечает.

Забираю у Малой часы, прося:

– Другие достань. С чёрным циферблатом.

Прячу старые часы в карман, жду, пока Малая с другими ко мне подойдёт. Старательно надевает на руку, защёлкивая. Поправляет на руке. Едва ощутимо пальчиками ведёт, но словно душу царапает.

Распарывает надвое, дерьмо выбрасывая. Что-то новое появляется. Другое. Давно забытое или никогда не чувствуемое ранее. Хер его знает. Но колбасит сильно. От земли отрывает. Вверх подбрасывает.

– Что ты собираешься делать, Рустам?

– Вытравить крыс. Исаевы поплатятся, – плотнее челюсти сжимаю. – Все. Поплатятся.

Цепляется за рубашку пальцами, едва не разрывая на мне. Глаза блестящими становятся из-за влаги солёной и горькой – как наше начало.

– Будь осторожен.

– Буду. И вот это не стоит, – пальцем снимаю каплю, скользнувшую на щеку. – Тебе покой прописали. Марш в постель.

– И про…

Накрываю её рот ладонью, запирая. Знаю, о ком спросить хочет. О Ризване. На потом этот вопрос оставил. Сначала нужно устранить гангрену, разросшуюся рядом. Потом всё остальное.

– Не стоит. Я решу. Всё. Не глупи, Малая.

Снимаю пальцы, запуская их в волосы. На миг к себе прижимаю. Ещё секунда – и пора уходить.

– Ты всегда меня так называешь – Малая.

– Да. Ты и есть Малая. Кроха. Дева. Девчоночка. Девочка… – треплю по щеке. – Малая. Всё, харе ко мне липнуть и мозги в кисель превращать. Дуй в кровать.

Успевает ещё раз мазнуть губами по подбородку и только потом в кровать забирается, послушно расправляя одеяло.

– Охрана сменится. Все предупреждены. Но лучше без надобности… не высовывайся. До моего возвращения.

Серьёзно кивает, даже не перечит.

– Ты вернёшься, – не спрашивает.

Утверждает. Как напутствие.

Подтягивает одеяло повыше и закрывает глаза – аудиенция окончена, млять. Ноги будто к полу приросли. С корнями отрывать приходится.

Оказывается, они уже вросли. Не в землю. Но в неё. Прочно так. В сторону сдвигаться сложно.

Но это лишь временно.

Сбегаю вниз. Обвожу взглядом территорию, ощетинившуюся ещё большим количеством охраны. Так лучше. Да. Безопаснее.

– Выдвигаемся. Пора.

Глава 85. Зверь

Пятый толкает Ареса в спину. В сторону его машины. Мы чуть раньше приедем на встречу, чем Исаевы. Места займём. Арес якобы один будет. На самом деле рассредоточу людей по местности.

Пятый весело посвистывает, лихо управляя машиной Ареса. Седан представительского класса. Сам Арес сидит рядом со мной, на заднем сиденье.

– Рустам Бекханович, – обращается ко мне официально. – Нино не виновата. Она ничего не знала и не обязана платить за мои дела.

– Раньше думать надо было, когда свою шкуру продавал.

Глаза старикана вспыхивают ненадолго, потом тухнут. Некоторым нельзя долго на одном месте засиживаться. Они начинают считать, что место – их законное. По праву. На деле – ни хера подобного.

– Нино и Тамара уже на вокзале. Им запрещено переступать черту города. На этом всё, – скупо добавляю.

Арес кивает. Простого «спасибо» от него хрен дождёшься. Он себя правым считает. Даже сейчас.

Поездка проходит в полной тишине. Если не считать разухабистого свиста Пятого. Нам докладывают, что впереди всё чисто. Можно тачки бросать в неприметном месте и тариться по закоулкам пустующего здания, ожидая приезда Исаевых.

– Выходи, – толкаю Ареса в плечо.

– Ты меня не послушаешь. Но я всё равно скажу, – упрямо добавляет Арес, глядя прямо в глаза. – Из-за этой девки ты прольёшь много крови дорогих и близких тебе людей.

– И первой прольётся твоя кровь. Вылезай, старый. Не испытывай моё терпение…

Пятый отгоняет тачку в неприметное место. Мы прячемся на территории. Смеркается. Тихо. Держусь за колонной, мысленно подсчитывая своих людей. Продумывая, что может пойти не так. Привычка.

Внезапно слышится шорох шин. Исаевы. Весь слухом обращаюсь. Но тачка не одна. С охраной. Как всегда. Но охраны не очень много. Исаевы подвоха не чувствуют. Думают, что всё им сойдёт с рук. Зря. Крепче рукоять ножа сжимаю.

Кажется, он даже звенит. От жажды крови.

Слышатся приветствия. Арес неторопливо приветствует Исаевых, как старых друзей. Приехали оба брата – Усман и Казбек. Как попугайчики-неразлучники, всегда вместе.

– Всё сделано, – спокойно говорит Арес.

– Вот как? – переспрашивает Казбек. – Порохова в клинике целое представление устроила. Кидалась на мою старшую дочь с ножницами. Психопатка, как и её отец.

– Опасная, – поддакивает Усман. – От такой можно ожидать всё, что угодно. Когда мы услышим новости о её смерти?

– Не так быстро, – важно отвечает Арес. – Нельзя вызывать подозрений. Скоро девчонка скинет нежеланный плод… Это займёт несколько дней.

– Долго, – недовольно цыкает Усман.

– Не торопись, брат. Спешка не приводит ни к чему хорошему, – осаживает его Казбек. – Арес прав – пусть всё идёт так, будто девка сама выблядка скинула. Потом от горя или ещё от чего таблеток якобы наглотается. Арес проследит… У него доступ ко всему имеется, – слышу как в голосе Казбека слышится довольная улыбка. – Наш новый старый друг сделает всё в лучшем виде.

– Уже начал делать…

Арес говорит спокойно. Будто рядом нет ни меня, ни моих людей. Отыгрывает отлично. Потому что знает – на кону жизнь его родной сестры и двоюродной. За своих он готов жопу рвать на британский флаг.

– Деньги у вас с собой?

– Разумеется, – в голосе Исаева Казбека слышится сытое довольство, как у кота, обожравшегося свежей рыбы. – Усман, покажи нашу благодарность…

Слышатся шаги. Усман топает обратно к тачке. Хлопает дверь. Идёт в обратном направлении.

Пульс бьёт оглушительно. Адреналин в крови бурлит так, что я ничего не чувствую. Будто над землёй приподнят.

– Держи.

– Я хотел бы посмотреть, – просит Арес.

Самый подходящий момент. Условные слова Ареса, после которых Усман полезет в пакет или в конверт, где там они бабки притащили своей крысе. Руки у него будут заняты – за ствол схватиться не сможет. У братьев Исаевых именно он – исполнитель и при оружии.

– Сейчас, – отзывается Усман.

В этот же миг я вылетаю из укрытия. Обхватываю Ареса за плечо, перерезая ему глотку. Чуть медленнее, чем обещал Нино. Арес чувствует, как сталь вспарывает кожу и кромсает её.

Охрана Усмана и Казбека начинает шевелиться, доставая стволы. Но у моих людей преимущество. Заранее расставлены. На выгодных позициях. Людей Исаевых щёлкают, как семечки.

Усман отбрасывает в сторону барсетку, потянувшись за стволом, болтающимся справа. Стрекочет пулемётная очередь. Прямиком у его ног.

– Не советую тянуться к стволу! – выкрикивает Пятый из укрытия.

Ещё пару минут частят выстрелы. Потом затихают. Охрана истреблена. Под чистую.

– Вы окружены. Всё кончено.

Отпускаю безвольное тело Ареса. Тот падает грузным мешком. Кровь, долбанушая фонтаном, запачкала светло-серый костюм Казбека. Тот застыл без движения, но медленно приходит в себя.

– Ты совершаешь большую ошибку, Рустам, – медленно говорит он, опуская руки.

– Держи руки на виду! Выше! – показываю в его сторону ножом.

Усман замер, глядя на брата.

– Очень большую ошибку, Рустам. Ради чего всё это? – голос Казбека чуть сел вначале, но сейчас снова крепнет.

– Не старайся. Засрать мне мозг своей болтовнёй не получится.

– Предлагаю мирно поговорить, Рустам. Я могу сделать интересное предложение. Тебе понравится… Информация, Рустам. Очень ценная информация!..