Текст книги "Беременная для Зверя (СИ)"

Автор книги: Эллен Росс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 32 страниц)

Глава 110. Арина

Несколько минут в полной тишине проходят. Порох не торопится начинать разговор.

– Значит, рассказывать тебе нечего. Вернее, ничего хорошего, – заставляю себя посмотреть в лицо Пороха. – Я не знала маму. Но о ней говорили хорошее…

Вру, конечно. Ризван мне ничего толком рассказать не успел.

– Красивая. Талантливая. Изящная. Как только с тобой пересеклась?

Вкладываю в свой взгляд всё презрение, на которое способна.

Порох молчит. Контролирует себя.

– На понт берёшь? – усмехается. – Зубы не выросли. Блефуешь плохо.

– Не блефую. Недоумеваю. Я раньше сомневалась. Думала, что о тебе врут больше, чем правды говорят. Но теперь вижу. Всё так. Ты – жестокий садист и мерзавец.

Порох ничего не говорит, медленно продолжает есть, глядя на меня. Как будто кусок моего тела жуёт, а не свою еду. Страшно выводить его из себя. Даже от лёгкой попытки жутко… Но нужно продолжать. Он мне рот не затыкает.

– Наверное, ты мою маму просто изнасиловал. Не могу поверить, чтобы она добровольно под тебя легла.

Глаза Пороха внезапно мутнеют. Потом становятся тёмными. Как будто ил со дна поднимается.

– Рот. Захлопни. Что ты понимаешь?

– Ага. Значит, я права! Она тебе нужна была. Как вещь. Обладать хотел. Только ты ей не нужен. Не любила никогда…

Стол резко кренится вбок. Еда и посуда летят вниз. На пол. Пачкая густую белую шкуру медведя.

– Ты – моя дочь. Но я тебя и убить могу. За длинный язык.

– Хочешь через меня Зверя достать. Убьёшь – никогда не достанешь. Но он тебя из-под земли достанет!

Порох внезапно подаётся вперёд, громко лая смехом мне в лицо.

– Зверь-Зверь-Зверь! А ведь это его семейка виновата в том, что у тебя мамаши нет. В курсе?! Не знала, что ли?! Теперь знаешь.

Внутри всё стягивает ледяной паникой. В крепкий морской узел. Не разрубить. Аж живот спазмами сводит. Я накрываю его ладонью. В защите.

– Мне плохо. В больницу надо.

– Страшно стало. Да? Знай своё место! Девчонка…

Шипит.

Порох встаёт резче, чем необходимо. Замирает на мгновение. Всё-таки нога болит до сих пор. Он себя хорошо контролирует. Но и я на него так пристально смотрю, что крошечную заминку успеваю заметить.

На мгновение даже радуюсь, что духу хватило выстрелить.

Кусочек пазла возвращается. О том, что было. Я перепугалась. Но поняла, что нужно бежать. А там было столько крови и выстрелов… И этот Порох гнался, как оживший кошмар, за мной по пятам. Схватила пистолет, валяющийся на земле, выстрелила. Попала лишь в ногу…

– Больницы не будет.

– Если я потеряю ребёнка, тебе нечем торговаться будет!

– Есть ещё ты, милая. Мордашка и тело. Тоже товар!

– Между прочим, в моём сыне и твоей крови немало, – говорю, стараясь поглаживаниями согнать болезненную, каменную твердь живота. – Своего внука убиваешь!

– Там Алиевской дряни полно!

– Как воспитаешь, папа… – губы немеют, когда выталкиваю. – Как воспитаешь! Хоть ты мне по крови отец, но я только одного близкого человека знаю – деда Лёшу. Все остальные – лишь тени. Что ты, что мама. Ничто!

Очередной спазм накатывает. Волной. Смывает. За грань.

– Хорошо играешь, – стоит надо мной. Отбрасывает тень. – Актриса! Как твоя мать! Тоже в «не хочу» играла, пока не уламывал стерву под себя. О, потом сразу хочу, как потекла!

– Значит, всё-таки силой взял?

– Много ты понимаешь! – фыркает. – Думаешь, твоя мать такая белая была, как хач про неё тебе небылицу плёл? Может, она такой и была! До того, как стала знаменитой! Известность, знаешь ли, портит! Это только мелкой она была, как ангелочек! Смачной не назовёшь, но притягивала. Я её на районе пару раз видел… Хотел мацнуть, но только рядом с ней постоянно этот громила отирался. Сам слюни пускал, но руки при себе держал. Да и хрен с ней! Больно мелкая была… Я её позже встретил, через несколько лет. Когда она начала популярность набирать, как танцовщица! Случайно, причём… Драпал от погони, одного пентюха завалил, а у него билет. На представление! Ну, ментяры навряд ли бы в театре балета искать стали! Так и попал, а там она…

Даже сквозь боль вижу, как начинают гореть глаза Пороха.

– На сцене танцует. Изображает лебедя. Я в этом ничего не понимал, но так красиво. Словами не передать. В космос улетаешь! Лучше чем от любой дури… Мой Лебедь! – гордо говорит. – Моей стать должна! Хоть у меня пиджак промок с одной стороны от кровишки, я с ней решил ещё раз… встретиться. Знакомство во второй раз, так сказать. Директор театра ломаться не стал. Ещё бы он ломался! Их театр, хоть и самый крутой, но от государства поддержки нет! Всё на ладан дышало, а я им бабки подогнать пообещал. Реквизит, ремонт… Всё, одним словом. Взамен только, чтобы эта курва нос не воротила.

– Она отказалась?

– С хера ли?! Знаешь, что твоя маман больше всего любила? Не себя даже, а танец! Только там она собой была. А театр был один из лучших. Ей надо было за него держаться, чтобы потом дальше пойти… Известность набрать. Так что… легла, как милая, ножки раздвинула! – хмыкает. – Но с таким видом жертвенным. Аж удавить гадину строптивую хотелось. Что ты знаешь в этой жизни, Арина? Знаешь, когда и хочешь, и убить мечтаешь? Но рука, сука… не поднимается!

– Это ничего не объясняет… – выдавливаю из себя.

– Объясняет. Многое! Моя Настя хоть и корчила из себя звезду. Но подо мной она только женщиной была! Моей! – пауза. – Алиев Бекхан меня всего лишить хотел, устранить, но пострадала Настя. Смертельно. Я поступил так же. Десятикратно! За предательство.

Ничего не понимаю.

– Неужели ты и отец Рустама раньше вели дела вместе? – недоверчиво. – Ты путаешь что-то…

– Всё так и есть. Мы много делишек вместе провернули! Бабки гоняли только так! Когда нас кто-то заложил, мне пришлось на отсидку пойти, чтобы Бекхан деньги отмыл и припрятал! – говорит на одном выдохе. Не останавливаясь. – Когда я на отсидку направился, Настя месяца четыре плясала ещё, потом якобы с травмой ноги слегла. Пропала из виду. Думал, что улетел мой лебедь… Но как раз на мой побег из тюряги она в танцы возвращаться начала. Говорили, что Настасья уже не та, погрузнела, долгий перерыв сказывается. Только мне похер было. Мой лебедь лучше всех танцует! Будет первой. Всегда…

Глава 111. Арина

– … как только появилась возможность бежать, я это сделал. Без трёх месяцев год прошёл! Явился первым делом к Алиеву. За своей долей. С предложением и дальше наши дела крутить. Бабки он мне сразу отдал. До копейки. Но сотрудничать отказался… Мол, я теперь шишка сильно важная, веду чистый бизнес. Внук уже имеется. Прям белым человеком стал. Но только я не тот, кого просто так за борт смыть можно! Я намекнул ему, что у меня есть доказательства прошлых дел Бекхана. Грязь. С самого дна! Не будет сотрудничать как раньше, я его в этой грязи утоплю, никогда не отмоется… Или сотрудничай, или откупайся. Сумму назвал. Неподъёмную. Бекхан попросил немного времени подумать! Но выход у него был только один – и дальше мои деньги через свои фирмы проводить, делая их чистыми…

– А Настя? Я не понимаю… Не до конца.

– Всё просто! Я дал Алиеву время подумать. Сам отправился на выступление. После него я как обычно встретил Настасью. Гортензии любимые подарил. Она расцвела, как сад. Я ей всегда розами путь устилал, а она нос воротила. Но стоило только дать ей желаемое, как сама липнуть начала. Светилась от удовольствия, трогая эти цветы. И…

Лицо Пороха жёсткими линиями изламывается. Бешенство в каждом жесте проглядывает.

– Мы в машину сели. Она сказала, что у неё есть ко мне серьёзный разговор. Я вылез покурить. Машина рванула! Меня волной снесло… – Порох задирает свитер, показывая глубокий шрам на спине. – Легко отделался, да? Настасье не так повезло! Пришлось пустить слух, якобы я сдох! Отлежался… Выяснил, кто это организовал. Бекхан Алиев! Не захотел ни работать, ни откупаться. Думал, проблему решить кардинально… – скалится. – И вот уже тогда я пришёл в их дом. С местью.

Я пытаюсь уловить смысл. Когда в этот период появилась я?

– Когда Настя забеременела?

– Выходит, незадолго перед тем, как я в тюрягу сел! Я о беременности не знал. Она скрыла это. От меня. От всех… Свой уход со сцены прикрыла липовой травмой ноги. Втихаря родила, ребёнка тётке оставила. Сама решила со мной вопрос решить. О ребёнке. Я всегда был против. С моей жизнью дети не нужны. Одни проблемы! О том, что Настя родила… предположительно от меня, я узнал от её тётки. Та на мою конспиративную хату припёрлась с дитём. О той хате только Настя знала. Видно, на всякий случай, тётке адрес сказала. Тётка сказала, твоя дочка, забирай! Я не поверил. Мало ли с кем моя Настасья тёрлась, пока меня не было! Не хотел брать. Но тётка уже совсем плохая была, еле ходила. Других родственников нет. Возможно, это была моя дочь. Возможно, не моя. Заказал тест в лаборатории. Но результатов не успел дождаться. По моим следам всех собак спустили! Пришлось драпать… Как есть!

– Ты же меня в лесу бросил замерзать…

– До последнего тебя нёс, – огрызается Порох. – Но уж извини, тормозила ты меня сильно! Когда в последний раз в сумку заглядывал, ты уже посиневшая была. Дышишь или нет – сам чёрт не разберёт. Выбор, деточка… Выбор! Либо подыхать рядом с этой сумкой, не факт, что дочь в ней – моя. Либо рвать когти и выбираться. Я выбрал второе.

– Изверг. Выходит, ты маму не любил, если в словах Насти сомневался.

Больше ничего сказать не успела. Болью опять накрывает. Смысл теряется. В крике.

Всё начинает темнеть. Скользить в сторону.

– Матвей Алексеевич, ей надо в больницу!

Тахир решил вмешаться?

– Хорошо играет. Выбраться мечтает! Актриса… – холодно говорит Порох. – Это наследственное.

– Какая игра?! Ей реально плохо! Это не шутки!

Звук удара. Как будто кого-то поленом по голове огрели.

– Закрой рот, щенок! Не тебе решать!

– Надо. Арине плохо… Зверь её ещё у себя в больницу возил. Постоянно наблюдали. Это опасно для жизни Арины! – голос Тахира.

– Я тебе сказал… Пошёл. На хер!

Звук быстрых шагов Тахира теряется в глубоком шуме. Стук двери.

– Извините, Матвей Алексеевич… – скорбно выдавливает ломким голосом. – Извините. Вулкан!

Снова крик. На этот раз уже Пороха. Не прекращается.

Меня поднимают и куда-то несут.

– Потерпи немного! Станет лучше. Только потерпи…

Глава 112. Арина

– Тебе сказали лежать. Не вставая. Неделю.

Вздрагиваю. Снова этот голос.

Порох.

Почему? Что случилось?

– Ты в больнице. Щенок был прав. Насчёт тебя. Не притворялась, – скупо говорит Порох.

Поворачиваю голову в его сторону. Одна рука перебинтована. Шея. Лицо опухшее.

– Щенок был прав. Но собаку на меня спускать не стоило. Теперь эта тварь будет ковриком под моими ногами.

– Что?

Мерное пиликанье приборов баюкает. Хочется спать. Вижу, как Порох катает монету между пальцами. Приглядываюсь. Узнаю ту самую фартовую монету Тимофея.

– Это моя монета. Откуда ты её взял?

– Эту? Да-а-авно забрал. Из твоей сумочки. Тебе ни к чему, – хмыкает, подбрасывая в воздух.

Наверное, он ловкий. Но сейчас Вулкан потрепал Пороха. Движения не такие быстрые. Монета отскакивает от ладони, закатываясь в сторону. Теряется на просторах палаты.

– Тахир на тебя собаку натравил.

– Ага. Остановить хотел. Она меня потрепала. Убил гадину. И Тахира бы… убил, – смакует. – Если бы он не оказался прав. А так… всего лишь язык ему укоротил.

– Какой язык? – едва соображаю.

– Тот самый язык, которым Тахир отдал приказ псу напасть на меня. Укоротил маленько. Теперь Тахир долго ещё молчать будет.

Наверное, просто сплю. Кошмар вижу. Наяву это происходить не может.

– Приезд жениха отложить придётся. Зверю я послание отправил. С твоей бледной мордашкой, – говорит Порох.

– Что… ты от него получить хочешь?

– Власть. Слишком высоко он забрался.

– Почему не раньше?

– У меня других забот хватало. Я не верил, что он выжил. Потом думал, что это лишь слухи. Он тоже на месте не сидел. Прятался. Вынюхивал… В общем, время летит незаметно, Арина. Особенно когда на заднице не сидишь.

Порох поднимается, неторопливо прогуливаясь по светлой палате.

– Но знаешь… Так даже лучше. Отобрать у него всё, чего достиг, чего желает.

– Он в дела отца не лез. Зачем ты убил его семью?! Расквитался бы с Бекханом. И всё…

– Так и Настасья в мои дела не лезла!

Наклоняется, дыша холодом в лицо.

– В моей жизни много дерьма и крови, но Настасья была украшением! Моим Лебедем! Когда её отняли, мне уже похер стало абсолютно на всё. Теперь меня интересует только власть. Месть завершится, когда я увижу, как крючится сынок Бекхана в муках. Будет знать, что ничего не осталось после них! Он будет подыхать медленно-медленно!

С трудом мысли собираю.

– Ризван о гибели Насти мне другое рассказывал. Не взрыв.

Порох челюстью из стороны в сторону двигает.

– Скажи спасибо Алиевым. Они это замяли и в делах по-другому представили. Чтобы шумихи не было!

– Говоришь, что она тебе дорога была… Я же дочь Насти. Мой сын – твой родной внук.

– Всё так, доча, – вздыхает. – Всё так! Но ты в папку родного пулю выпустила! Твердишь о Звере. Даже в бреду зовёшь его. Удивлена?! А я ведь у твоей постели несколько часов сидел. «Руста-а-а-ам! Руста-а-ам!» – выплёвывает. – Так что… Сыграем с ним партию, как надо, потом избавим тебя от лишнего плода и ненужной памяти, – ласково улыбается, хихикнув. – Я хорошего доктора-мозгоправа знаю. Он так ловко память подчищает! Один мой знакомый его услугами пользовался, сестричке помог лишнее забыть. Начисто! Не работа, алмаз! Загляденье! Ты о Звере и не вспомнишь. Будешь век верна тому, на кого я тебе укажу. Вот тогда я тебя с гордостью приму, как свою дочь!

Глава 113. Зверь

Как я сказал, Немцу говорить много и не пришлось. Кристина его всё выложила. Тараторила так, что чуть язык пламенем не загорелся. Немца я рядом в это время держал. По его фейсу было чётко видно, что Кристина не врёт. Рожу так перекосило, что Немец на себя перестал быть похожим.

– Заткнись, убогая! Хоть про это молчи! – зашипел, когда Кристина бойко рассказала, что Немец сам заряд в клуб ставил.

Никогда не стоит забывать, кто кем был. Немец подрывником служил. Пригодилось сейчас.

Выходит, эта гнида рыла под меня из-за жадности и обид. Мало ему было того, что щедро отвесил. Захотел большего.

– Кто ещё?

– Не понял.

– Всё ты понял. Кто ещё Пороху стучит? Кроме тебя и Тахира?

– Я никого не знаю. Напрямую… – Немец взвизгивает свиньёй, когда ножом на яйца давить начинаю. К боли он терпим. Но яиц лишаться не желает. – Правду говорю! Никого не знаю! Я вот только с ней… С Кристиной, дела проворачивал!

– Как связываешься? Телефон? Как?

– Н-н-н-на номер один звоню. Оставляю сообщение. Порох сам всегда перезванивает. Сам…

– Ну, так позвони.

Толкаю телефон.

– Что сказать?

– Что ты обычно говоришь, то и скажи.

Немец трясущимися пальцами номер набирает. По памяти. Значит, много раз звонил.

– На громкую поставь. Всё слышать хочу, – требую.

Немец кивает. Несколько гудков. На том конце отвечают. Не на русском. Мягкий, немецкий говор. Женский голос учтиво о чём-то спрашивает.

Немец в ответ что-то говорит.

В ответ короткая реплика. Ну, смысл «данке шон» я и сам понял. Остальное – хер его знает.

– Что ты сказал?

– Всё, как обычно. Сказал, что в номер триста семнадцать требуются свежие полотенца.

– Что за хрень, а?!

– Не знаю. Это не я придумал… Не я! – верещит Немец. – Я это… от Тахира узнал. Спалил его как-то. Мог на месте пришить. Но договорился сотрудничать. Это всё…

Злюсь. Что не догадался разговор записать. Сколько таких проколов будет? Но телефон в руке держу. Смотрю по очереди на Кристину и на Немца. Оба не жильцы.

– В общем. Из этой комнаты… только один живым выйдет.

Разворачиваюсь и ухожу. Слышу визг Кристины и хрип. Немец сильнее. Он деревенскую девку и со связанными руками на тот свет отправить может.

Думает, что я слово сдержу. Ну, я и сдержу. Своё. Он тоже не жилец. Жду с той стороны коридора. Немец вываливается грудаком вперёд. Явно бабу с удовольствием прикончил за то, что она его с потрохами сдала. Неясно, на что надеется. Но человек – та ещё скотина. Всегда надеется. Даже когда надеяться нельзя.

Глаза его чуть из орбит не вываливаются.

– Далеко собрался?

Взгляд Немца падает на дуло пистолета. Понимает всё. Одним выстрелом дело решается.

Но на душе от этого легче не стало. Загадка нерешённой осталась. У меня есть только номер.

Башка по швам трещит. Ткань на теле намокает. От крови. Блять. Не отлежался. Где-то кровить начинает. Ползу, как старая рухлядь, на выход. Во дворе стоит куча тачек, стоящих горы бабла. Много людей потерял, некоторые на хрен сами потом удрали, когда поняли, что со мной опасно не только на словах. Но это временные потери. В нулях сосчитать можно. Гораздо больше осталось.

Внезапно тоской накрывает.

На хрен мне всё это… – бабки, состояние, власть, куча народа в подчинении. Без Неё. Без моей Малой. Всё как гнилая труха. Ничего не стоит.

Хочется её к себе. Подмять. Сберечь. Каждую слезинку слизать, самому их горечью травануться. Но лишь бы вернуть.

Хер бы я сейчас всё так упустил, но поздно уже пеплом голову посыпать. Поезд ушёл. Далеко.

– Просрал Аришу, герой?

Низкий, грудной голос слева приходит. Дёргаюсь всем телом на этот звук. В проходе Ризван стоит. Как ни в чём не бывало. Одну руку в кармане держит. Вторую привычно на перевязь с клинком опустил.

– Вижу, что и себя не щадишь. Отлежаться не пробовал?

– Да пошёл ты. Ты за двоих лежал. Харю больше прежнего наел!

– Жена вкусно кормит, – просто отвечает.

Стоим близко. Но между нами как стена. Непонимания и недоговорённости. Его вины равно как и моей. Наполовину. Так и руки на полпути сталкиваются. Одновременно.

Крепкое рукопожатие. Уже забыл почти, каково это – рядом иметь крепкое плечо. Пятый верен, но он всюду разорваться не может. Его самого чуть пополам не порвали. Поганый каламбур.

– К делу. Времени у меня немного, – скупо говорит Ризван. – Что точно известно?

Глава 114. Зверь

– Долго ещё лететь? – снова интересуется Пятый.

– Ты как осёл из Шрека. «Мы приехали? Мы уже приехали?» – басит Ризван.

– Не знаю такого. Чё ты лепишь мне, борода?

– Детский мульт.

– У меня такого добра ещё не было. Вхолостую стрелял, – скалится Пятый. Ещё кривее скалится, чем раньше.

Слышать перебранки Пятого и Ризвана даже приятно отчасти. Как будто в прошлое окунаешься, когда есть только одна понятная проблема – месть врагу. И ничего больше. Но сейчас всё сложнее намного.

Нужно и гниду раздавить, и свою красоту в этом месиве уберечь.

Переворачиваю в голове события последних недель.

Пролетели как один миг. Нас нехило по краям помотало в поисках. Вроде нашли след. Теперь главное подобраться незаметно. Чтобы ударить. Чувствую, будет жарко. Даванул бы со всех фронтов. Но Порох свой зад на чужой земле греет. Или морозит. Это с какой стороны посмотреть.

Есть у него пути отхода. На все случаи жизни. Но его жизнь скоро оборвётся.

По приземлению мне сообщение на телефон прилетает. От Пороха. С фото Арины. Бледная. Как моль. Лицо заострилось. Спит? Видно, что в больнице находится.

Тварь.

Перед глазами всё темнеет. Гнида настолько в мести закопался, что и свою дочь родную не жалеет. Руки вырвать прямо с мясом из его тела, пустить кровь падле и оставить псине, которую Тахир вырастил. Пусть бы жрала его живьём!

– Чего хочет батяня? – осторожно интересуется Пятый.

– Встречу назначает. Условия перечисляет… Хочет получить всё.

– В смысле, всё? – недоумевает Пятый.

– В прямом. Все мои бабки. Заведения. Людей… В обмен на Арину. Я должен ему всё на блюдце преподнести, а он потом мне Арину вернёт.

– При таком раскладе он при себе и добро оставит, и дочку, а тебя в расход пустит. Я бы на его месте так сделал, – добавляет Пятый.

– Арина в больнице. В этих курортных городках не так много больниц, – подаёт идею Ризван. – Надо прошерстить всё. Только аккуратно.

– Ну да. Аккуратно.

Осматриваю нас. Компания разношёрстная. От местных сильно отличаемся. Выделяемся.

– Тебя отправим на разведку, – киваю Пятому. – У тебя ещё бинты не сошли. Рожу замотаем. Сойдёт. На перевязку заглянем, там решим…

– Я по-ихнему совсем немного шпрехаю, фернштейн?

– Сойдёт.

***

Как Пятый отправился на проверку, прошло несколько часов. Ожидание нервы в морские узлы скручивает. Мясом наружу выворачивает. Невмоготу. До зубного скрежета.

– Мы уже близко. Ты и сам знаешь, – подаёт голос Ризван. – Спешка ни к чему.

– У этого гондона моя женщина и сын.

– Значит, всё-таки, сын, – кивает Ризван. – На руках подержать дашь, когда родится?

Ошалело смотрю. Не шутит? Кажется, нет. Приходится измерять шагами номер отеля. Разглядывать снежные шапки. Делать вид, что не волнует. Но на самом деле – нервы в кипяток.

– Ты же сказал, что последний раз помогаешь, – нехотя.

– Оказываю услугу, – поправляет. – Но подержать сына старого… друга – это же не услуга.

– Не услуга, – соглашаюсь. – И всё-таки. Как ты к ней относишься?

Прямо в глаза смотрю. Толком раньше и не поговорили. Хочу выяснить для себя. Начистоту.

– Арина – не Настасья. Она ещё и от Матвея. Другая. Это всё, что тебе нужно знать. Она сильная и справится, помотает нервы отцу. Может быть, прямо сейчас потихоньку его из себя выводит.

– И это не ответ.

– Ответ, дубина. В Арине от той женщины, что мне всегда нравилась, лишь часть. Внешность и доброта… Но стержень как у отца. Арина для меня как память больше, напоминание, – делает паузу. – Для тугодумов объясняю. Не стоит у меня на неё.

Слышится условный стук. Опускаю руку на пистолет. Мало ли. Но в номер вваливается Пятый.

– Больниц всего две. Ни в одной из них девчонку не видели. Якобы. Но вот!

Пятый шагает к столу, хлопая по нему ладонью. Хмурюсь, глядя на старую монету. Пятый собой доволен. Ризван тоже что-то понимает. А я – нет. Тупым себя чувствую.

– И что?

– Это моя фартовая монета, я её Арине как-то подогнал. Ну, давно было дело. Короче, была Арина в одной из больниц. У них ещё машина скорой помощи, оборудованная всем, пропала.

– Порох как-то узнал, что мы здесь? Или просто перестраховался? – размышляет Ризван.

Но я другое цепляю. Монета фартовая. Подгон Пятого… Ризван в курсе. Когда Арина успела, а? Ревность своё берёт.

– Сейчас не время о том думать, – негромко говорит Ризван.

Почуял, куда мысли свернули. Одёрнул вовремя. Заставляю себя сосредоточиться.

– Выбора нет. Нужна наживка. Иначе никак.