Текст книги "Беременная для Зверя (СИ)"
Автор книги: Эллен Росс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 32 страниц)
Глава 56. Зверь
Я никогда дурь не шмалил. Не моё это, соплёй продымленной в пространстве болтаться. Но сейчас будто на косяк подсел. Аж трясёт всего. Колбасит. Мозг выносит. Там только разврат с её участием. Не одноразовое приключение. Не забег на короткую дистанцию. Полноценный марафон. Грёбаная ярмарка моей похоти – в цвете. Во вкусе. В размере.
Во всю величину опухшего агрегата. Во всю его ширь.
– Дышать не могу. Трудно.
Голос у неё охрипший. Сексуальный такой. Яйца аж звенеть начинают, как колокола церковные. Гремят друг об друга. Болт ещё твёрже становится. Алмазный резец. Не меньше.
– Не можешь дышать? А щас ты что делаешь? Давай носом. Сопли подтяни. И носопыркой воздух всасывай.
Даю ей несколько секунд. Сам болт наяриваю по всей длине. Как заведённый автомат. Как робот. Моя программа на ней сломалась. Вирусная она. Пока не всажу до корня – не успокоюсь. И то потом не уверён, что сдерёт с меня её печать.
Кроха несколько вдохов и выдохов глубоких делает. Успокаивается.
– Переменка кончилась, Порохова. Дальше сосать надо.
За подбородок её к себе притягиваю. Рот болтом распахиваю. Раскрываю буром нещадным и сразу до предела вгоняю. Узко. Тесно. Мокро. Горячо. В адовой парильне – и то жара меньше.
Но мне мало. Я её голову на свой кол насаживаю. За волосы, как за поводья. Вперёд-назад.
– Работай щеками. Всоси так, чтобы мягко скользить было…
Толчок. Как выстрел. Ствол упирается в глотку. Взяла, Малая. Растрахал… Почти до корня. Если кроху на кровать положить и головой вниз свесить, он ей прямиком в гортань будет долбиться. Это высший пилотаж. Сейчас мы уже летаем, как надо. Но «мёртвую петлю» новичку доверять опасно. Вдруг хером поперхнётся или запаникует. Потихоньку надо. Растрахивать понемногу.
Ну, млять, чисто джентльменский подход!
Ещё раз голову её оттягиваю и всаживаю. На затылок ладонью давлю, заставляя глоткой удерживать. Она снова паниковать начинает и отстраниться пытается.
– Давай, Малая. Ветер у тебя под носом есть. Дуй…
Дурная. Кроха совсем. Не понимает. Дурочка… Глотка её спазмами начинает дрожать. Вот только этого мне не хватало. Нехер лакомство из горла исторгать. Привыкнет. Потом слюни будут течь при виде ствола напряжённого. Сама тянуться будет. Умолять дать соснуть немного. Как леденец, чтобы хозяина во рту почувствовать.
– Не хочешь?
Пальцами второй руки нос её зажимаю. Ладонью правой затылок держу. Жёстко. Капкан, Малая. Не вырвешься. Даю несколько секунд, потом разжимаю пальцы, и она дышать начинает носом. Глотка её дёргаться дурным спазмом перестаёт.
Малая втягивает воздух и чуть расслабляется.
– Умница… Дыши. Вот так. Теперь чуть сожми, как будто глотаешь. Глубже сосни и сжимай… Блять!
Позвоночник уколом пронизывает. Как будто выстрел – в центральную нервную. Вынос. Всего. Как почувствовал её быстрые посасывания. Как будто украдкой. Воришка. Смешная. Но во рту её не смехом хочется заливаться, а семенем хлестать.
Я уже готов поделиться с ней жидкостью.
– Соси ещё. Умница… Ещё… Вот так…
Она заглатывает под корень. Нажим ослабляю – сама движется. Губы тёплыми слюнями обтекают. Болт как смазанный ходит. Чётко. Приятно. Узко. Так узко не было ещё ни разу.
– В глаза мне посмотри… – прошу и едва не выстреливаю.
Пронизывает, дрянь. Грудную клетку надвое. Шипы взгляда вонзает. Отрава моя. Дурная. Жрать её готов часами напролёт.
Отстраняю её легонько. Она ладонью рот вытирает и дышит тяжело. Кожа дрожит. Мурашками покрытая. Толкаю её на кровать. Халат из-под неё вытягиваю.
Красавица мелкая. Сладкая. Нереально сладкая. И пахнет. Я наклоняюсь к ней. Ловлю дыхание свежее и чистое. Нетронутой кажется. И вместе с тем – блядью с растраханными губами. Ну, как так можно? Двойственность убийственная. Брюхо вспарывает. Заставляет мысли гонять. Несвойственные. Губительные.
Грудь её сочная как кусок торта со свечками пиков сосков. Тереблю их языков, выбивая стоны глубокие. Они у неё откуда-то из глубины идут.
Не писклявые повизгивания купленных шалав. Но исконно женское. Природное. Звериное. Матка она. Мать. Самка. Болт её первой признал. Только на неё работать готов. Одержимый. Как кобель свою суку почуявший. От одного только запаха или взгляда – по стойке смирно честь отдаёт.
– Зверь! – вскрикивает, когда зубами тереблю острые бусины. От прилива крови они ещё багровее становятся.
А ладони мои уже её бёдра сливочные гладят. Атласные берега. Нежные. А посередине – река. Река же, ну? Готов поставить свою жизнь, что между бёдер – потоп. Гейзер. Заливает.
Уверен. Она по мне – как кошка. Хоть и не признаёт власть над ней. Сторонится. Но я намёки читаю. И ревность её саму за себя говорит. Чует, кто в её доме хозяин. Патриархат. Стопроцентный. И она – огонь у костра моего. Поддерживает так, что болт дымится, едва не обугливаясь. Пожарище, млять. Потушить можно, только привсунув.
Развожу её бёдра в стороны. Мелкая их стискивает нарочно и ладошками щёлочку свою прикрывает стыдливо.
Но я успеваю понять – пуговица набухшая. Кнопка работает. Чётко заводится. По сигналу «соси» всё сработало, как надо, и вниз импульс дало. Порочный. Заводящий.
С пол-оборота.
Моя сука. Да. Моя.
– Мне нельзя! – возражает.
Пререкается. Опять. Отказать хочет? Да я же её тогда продолблю от злости так, что насквозь продырявлю.
– И почему же тебе нельзя? Руки убери, А-ри-на Порохова. Руки прочь.
Приходится градус тепла в голосе снизить. Имя и фамилия на неё отрезвляюще действуют. Сразу о месте своём вспоминает. Об обещанном «подо мной» и «родить наследника».
– Теперь разведи циркуль. Пошире. Чтобы я поместился. Резьбу будем поправлять. Нафарширую тебя, – выдыхаю на одном миге.
Малая чуть ноги в коленях сгибает и разводит. Медлительная, но соблазнительная. Я её всю хочу разглядеть. На кнопку часами любоваться и звезду в обрамлении лепестков наглаживать.
– Что это?
Хмурюсь. Из щёлки её нитка белая торчит.
– Нашпигована снарядом, что ли? И хвостик мышиный снаружи остался?
Ухмыляюсь. Хитрюга. Трусишка. От болта моего всего равно не уйдёт. Заговорённая парочка. Нитку прихватываю и на палец наматываю. Тяну. Снаряд белый выскальзывает быстро. Кручу его в воздухе. Он чистый. Без крови. Знаю. Отправляю прочь, в сторону летит.
Малая глаза прикрывает и пунцовеет ужасно. Ещё больше. Хотя, думал, больше некуда…
– А теперь…
Наглаживаю её между ног. Всхлипы рваные. Стоны сладкие. По кругу вокруг щёлочки крохотной – и её бёдра сами вверх. Толкаются. Выпрашивает. Умоляет начинить…
Глава 57. Арина
– А теперь…
Всхлипываю и трясусь, как одержимая. Во рту вкус его железного ствола до сих пор играет. Пряный и дерзкий. Сумасшедший коктейль эмоций. Он меня по кусочку раздирает, заставляет чувствовать то, о чём никогда и помыслить не смела. Ревность едкую. Надежду глупую – ей бы шею свернуть, а она упрямится.
Зверь в промежность двумя пальцами сразу ныряет. Даже пальцы у него жёсткие. Сильные. Длинные и толстые. Быстро ими движет. Всаживает по последнюю фалангу. Чуть сжимает. Задевает точки внутри. Волшебные, что ли?
Иначе, как объяснить эту влагу порочную. Звуки хлюпающие. Он будто не промежность мою таранит, а по луже ладошкой хлопает. Забавляется.
– Течёшь на меня. Смотри…
Зверь пальцы вынимает и вертит ими. Они влажные и поблёскивают. Мои глаза до боли округляются. Зверь влагу между подушечек пальцев растирает.
– Шёлковая смазка. Натуральная слеза звезды всегда лучше фабричного геля…
Пока смысл его слов до меня доходит, Зверь сверху забирается. Коленом мои ноги пошире расставляет. Нажимает. Раздвинуть вынуждает. раскрыться.
Я взгляд опускаю. Смотрю на орган его вздыбленный. Конец самый, багровый и толстый. как голова питона. Подрагивает от нетерпения. Мне страшно становится. Разорвёт, как хомяка…
Но он же делал это… со мной. Однажды. Жива осталась. Саднило сильно. Жгло. Неужели опять так будет.
– Не дрожи. Сейчас звезда сама напрашивается. На трах.
Он давит телом. Корпусом железным грудь мою задевает. Наклоняется надо мной. На кровать сомкнутыми кулаками опирается. Вес тела удерживает, чтобы не давить плитой бетонной. Катком безжалостным.
Головка его члена по промежности скользит. Все точки массирует. Потом к самому входу прикасается. Я поскуливаю. Но дышу часто-часто. наверное, внутри понимаю, что сейчас по-другому всё будет. Иначе. Он меня распалил и заставил быть мокрой. Всё тело пылает мольбой о большем.
– Вхожу…
Боже. Он ещё и комментирует это.
Это… Это…
– А-а-а-а-а!
Вскрикиваю. Дышать пытаюсь. Таран неумолимый в промежности протискивается. Я натягиваюсь до предела вокруг его толщины.
– Расслабься. Тогда не треснет…
Зверь на одну руку вес перемещает, а вторую на грудь кладёт. Забавляется. Сосок балует лаской нежной. Потом пытает щипком жёстким. Из крайности в крайности. Из кипятка в лёд, и обратно.
Каждый сантиметр его плоти во мне чувствуется. Он заполняет меня до предела. Замирает. Я пошевелиться боюсь. Как бабочка на игле. Распята. Растянута. Промежность горит. Узко так, что даже вздохнуть боязно, как бы не порваться от такого напора. Осторожно вдохнуть пытаюсь и страхом мышцы сводит.
– Твою мать, Малая…
Зверь стонет, выгнувшись. Я вздрагиваю и непроизвольно ещё раз сжимаюсь.
– Щелью давишь? Призываешь? Сейчас сделаю…
Он выходит. Отодвигается. Свободнее становится. Ахаю изумлённо. Рано слишком. Потому что в следующий миг его агрегат вонзается скорым поездом. До самого конца. Тело дугой выгибается. Бёдра трясутся. Я вскидываюсь так, что мои губы почти его губ касаются в крике с его кличкой животной:
– Зве-е-е-ерь…
Он жестко меня толчком опрокидывает.
– Ты мой хер сосала недавно. Куда губы тянешь, а?
Ладонь на глотку ложится.
– Всё, харе тебя щадить. Долбиться буду…
Он приводит угрозу в немедленное исполнение. Жестко. Чётко. Быстро. На всю длину. Створки едва сомкнуться успевают. Как он раскрывает их снова. Отворяет. Взламывает. Все печати ломает – и терпения, и приличия. Потому что от махов его лихих внутри пламя разгорается. Дровишек подкидывает толчками члена напряжённого.
Ещё и ещё.
Мне орать и выть хочется. Животным. Себя не контролирую уже. Совершенно. Непреодолимое желание выразить то, что творится. Или меня разорвёт на части.
– Шумишь славно. Сжимаешь чётко… Болт мой на тебя не нарадуется. Хороша, ты, Малая! Давай, обхвати меня повыше. Глубже хочу пропахать…
Не понимаю. Чего он хочет? Как?
Но Зверь лапищей бедро моё сжимает и повыше перемещают.
– Схлестни пятки. Мощно будет… Орать хочется?
– Да!
Губы прикусываю. Мечусь. Вырваться не получается. Ноги сами волю Зверя выпонлняют. Но он мощный и широкий. Сомкнуть ноги замком не выходит. Но старания мои засчитываются.
Стоном отвязным. Матерком пошлым.
Толчок совершает, замирает, а потом бить начинает мелко и часто в одну и ту же точку. Из горла всхлипы вырываются. Они всё громче становятся. Стыдно мне выть так громко. В доме чужом. Но эмоции своё берут. Непреодолимые…
Ртом воздух хватаю, обжигающий и влажный, как кипяток. Зверь гнёт ладони снимает, но тут же два пальца мне в рот суёт. По языку ими елозит. Вкус свой даёт почувствовать. Большим пальцем подбородок захватывает, а двумя другими рот трахает. Подстраивается под темп проникновения агрегата вздыбленного. Такое ощущение, как будто он меня одновременно в два места имеет. Пошло. Грязно. Одержимо. Люто.
Взглядом тёмным пьёт эмоции с лица моего. Губы его пухлые приоткрыты. Ему тоже воздуха мало. Он его в себя жадными глотками вбирает. И ускоряется до предела.
Невозможно. Не выдержу натиска. Разорвусь. Лопну.
Нет. Я точно лопнуть готова. Как мыльный радужный пузырь – брызгами, каплями яркими. В воздухе повисает.
Стону и хриплю. Жар в низу живота бушует неудержимый.
– Кончай, Малая. Отмашку дай, что хочешь. Сожми под корень..
Я не могу. Не могу. Не я это. Но ноги схлёстываются под немыслимым углом, ещё плотнее его торс широченный обхватывают. Сжатие. Сильное. Яростное. Все силы мои – в нём. И потом взрыв.
Огонь сжигает нервы и кожу. Пылаю вся. До кончиков волос. Сгореть страшно и так сладко, что даже кричать нет сил. Глаза распахнуты до боли. Но ничего не вижу. Огонь тёмный полыхает. Как живой. Надавливает, Пожирает. Подчиняет.
И снаружи, и внутри он буйствует, когда Зверь своё семя горячим потоком в меня выплёскивает. Мощной струёй. Полноводной.
Потом падает на меня. Липко и влажно грудь к груди слепляется. На мгновение меня его весом придавливает могучим. Но потом он перекатывается на спину и меня поверх себя располагает. Обхватывает руками. Пальцы правой руки в волосы влажные зарываются. Ладонь левой руки по плечам и спине жар разносят.
– Ученица отменная. Пятёрка за траходром, – выдыхает хрипло и в глаза посмотреть заставляет. – Понесёшь – цены тебе не будет, Малая.
Глава 58. Арина
Дышать пока не получается. Хватаю губами воздух – он весь пропитан запахом случки яростной и животной. Щекой на грудь его укладываюсь. Мускусный запах хищника опаляет лёгкие. Пьянящий. Будоражащий даже сейчас. В нём целиком испачкаться хочется. Потереться и носить на себе. Дурь блаженная. Как можно так сексом одним в мысли глубоко проникнуть. Заклеймить. Поработить.
Глаза лениво закрываются. Вроде спала в дороге, а сейчас снова хочется глаза закрыть. В темноте спрятаться. Баюкать себя и тешить обманным миражом. Что по желанию всё, да по любви.
Врать хоть себе не стоит. Желание есть уже. Разбудил он во мне что-то. Показал, как небо вспышками озаряется, и теперь будет сложно поверить, будто без них – лучше намного.
Желание есть. Потребность. В крови. Под кожей.
Любви нет пока. К ней ещё шагать и шагать. Да и возможно ли это?
Он дышит глубоко и медленно. Кузнечные меха его мощных лёгких грудную клетку заставляют подниматься и опускаться. Вместе со мной. Спит, что ли?
Осторожно глаза приоткрываю. Не спит. На меня смотрит. Усмехается. По губами моим пальцем проводит.
– Сосаться любишь?
– Что?
– Во время траха в рот мне полезла. Сама. Любишь сосаться? Языком играть?
– Не знаю. Это само… Я ни о чём таком не думала.
Волосы мои перебирает нежно. Потом вдруг резко сжимает и заставляет голову опрокинуть.
– Не ври. Отвечай чётко, как есть. Нравится рот в рот?
Грудную клетку разворачивает так, что сердце тесно становится. Нравится ли мне целоваться? Не знаю. Торопливо вспоминаю прошлые свои поцелуи и тот, которым меня Зверь наградил.
Это же не поцелуй, а порабощение. Трах. Рот в рот. Так языком, как он, только трахают. Не меньше.
– Отвечай.
– Не знаю, – краснею. – Мало было, чтобы понять. Хорошо это или плохо.
– Слышь… Мы тут не на уроке этикета и морали, что такое хорошо, а что такое плохо.
Зверь лениво меня отстраняет и встаёт. Тело своё мощное показывает, демонстрирует во всей красе и ужасе. Потому что шрамы его глубокие и рваные пугают меня. И притягивают. Как бездна. Хочется трогать его. И тут же руки прятать за спину, чтобы не понял.
Но он резко оборачивается. Смотрит на меня. Кажется, понял всё, что скрыть пытаюсь.
– Есть хочешь?
– Нет, меня Пятый в кафе сводил. Накормил.
– Чем он тебя там накормил? Баландой? – хмурится. – Ты от меня понести обязана. Питание нормальное должно быть. Так что… Похаваешь ты. Наталья вроде жрать нормально готовит.
Зверь по комнате прогуливается, но одеваться не спешит. Агрегат его даже в спокойном состоянии величественно выглядит. Покачивается.
– Чё, рассматриваешь болт мой? Хочешь опять урок минета? Я могу обеспечить… Урок: самой раздраконить болт, чтобы каменным стал.
Опять? Но он только что кончил!
– Боже, – выдыхаю. – Ты не человек! Ты… машина. Робот. Терминатор.
– Твою щель сладкую готов сутки напролёт пропахивать. Узкая. Тесная. Моя…
Он к кровати подходит и переворачивает меня на живот. Руками задницу жадно мнёт. До синяков впивается пальцами.
– Одно место осталось неиспользованным. Между булок сахарных.
Я сжимаюсь резко и сильно. Он смеётся в ответ:
– Чё, ягоду свою от меня прячешь? Так ведь всё равно своей сделаю. Нашпигую.
– Не надо… Мне больно будет. Ты слишком огромный, – еле губами шевелю.
– Не скули, Малая! Твоя ягода желанная мной. Звезде конкуренцию составить может. Подстроится под мой калибр, эластичная. Потом сама ягодой подставляться будешь. Просить… Умолять побаловать тебя сзади.
В голосе его хриплые интонации проявляются. Он дышит чаще, начиная трепать меня по заднице. Шлепок отвешивает. Стон с криком срывает. Потом гладит бережно. И снова шлёпает.
– След чёткий остаётся. Кайфовый.
Вздыхает с сожалением.
– Ладно. Поднимайся. Умыться тебе надо. Одеться. Поесть…
Сам он лишь брюки небрежно натягивает. Пальцы крупные молнию вверх тянет. Я внезапно засматриваюсь на это. Как он прячет свой ствол, уже полувозбуждённый. Как пальцами бугор поправляет. Молния чиркает громко. Звук этот сладким кажется. Распаляющим. Я застываю, любуюсь им. Его пальцами рельефными, венами на запястьях. Торсом мощным. Пуговицей расстёгнутой. Бронзовым отливом смуглой кожи.
– Вставай.
Приходится подняться. Халат натягиваю и снова иду в ванную комнату, подхватив вещи приготовленные. Он следом. Ни на шаг не отстаёт. За мной по пятам следует. Более того. Закрывает ванную комнату изнутри. Раздевается.
– Проследить надо. Чтобы не вздумала семя своё вымывать из себя…
– Я даже не думала об этом. И не знаю, как…
– Ладно. Давай… – кивает на раковину. – Зубы почисть… Ты вроде сосаться хотела? Ополосни рот свой после минета. Проверим, нравится тебе языком играться или нет.
Я команду его выполняю. Над раковиной склоняюсь, вскрывая новую зубную щётку. А он сзади стоит. Ещё ничего не делает. Но я слышу его мысли. Чувствую. Немного пятясь назад. Задеваю его агрегат. Опять в полной боевой готовности.
– Не дразни. Итак на взводе. Делай, что велено…
Он даёт мне пару минут. Потом нетерпеливо отбирает щётку зубную и в сторону отбрасывает. Сгребает в охапку. Одной рукой задницу мнёт. Второй рукой в волосы закапывается пятернёй. Ко рту моему стремительно приближается. Как ураган. Толчком языка губы раздвигает. Внутрь долбится. Пошло и глубоко. Сначала я стою, поражённая. Как ударом молнии. Потом распробовать это пытаюсь. На вкус. По эмоциям. По ощущениям…
– Давай, Малая. Язычок свой в ход пускай. Не девственный он у тебя, умелый… Работай им, – подстёгивает рыком животным.
Глаза закрываю. Так проще отдаться поцелую неистовому. И самой попытаться сделать что-то. Потянуться вверх и начать смаковать его губы порочные. Контур их резкий обвести. Все линии ломаные узнать. До единой. Языком.
– Ты что вытворяешь? Глубже надо… – нетерпеливо рычит и задницу ещё сильнее мнёт.
– Я сама… – шёпотом выдыхаю. Одной рукой грудь его поглаживаю. Вторая сама вниз опускается. К органу его, прижатому вплотную к моему животу. Если этого зверя усмирить можно, то только рычагом его пользуясь.
– Ни хера себе… – присвистывает он, когда я пальцы вокруг его головки с обрезанной плотью смыкаю.
От смущения я вся, кажется, горю. Но дело своё не останавливаю. Это и не поцелуй уже получается. Какой же это поцелуй, если я не только его губы облизываю и покусываю, а рукой по всей длине члена наяриваю?
Постанывает он едва слышно, но кайфует. Нравится. Значит, я всё правильно делаю. Чуть сильнее нижнюю губу прикусываю и посасывать начинаю, в рот втягивая. Быстрее по стволу дёргаю. Потом между губ языком провожу и в его жаркий рот устремляюсь. Потоком прихотливым. Там пекло. На опасность нарываюсь почти сразу же – на язык его умелый. Он с моим так сталкивается, что искры из глаз летят. Потом чуть медленнее и ласковее, но следом внутрь моего рта, до глотки… Толчками сильными и мощными. Жёсткими. Пытаюсь ему в тон же тоне отвечать. Но он доминант. Во всём. Я могу лишь жарким всполохом пытаться ответить. И поймать его в капкан. Прикусываю и сосу. Жадно. Одержимо.
Он позволяет мне это делать. С рыком гортанным и стоном захлебнувшимся. Но руки его перемещаются. Под задницей меня с двух сторон обхватывают и в воздух подкидывают. Я машинально за его торс пытаюсь схватиться. Обвиваю. Он делает пару шагов к стене. Прижимает меня к ней спиной и опускает. На кол вздыбленный. На махину огромную. Медленно насаживает. Со смаком. Наслаждается каждым сантиметром длины и тугим обхватом.
Я ахаю и отпускаю его язык. На мгновение воздуха хлебнуть удаётся, а потом он снова меня целовать начинает. Тягуче. Жадно. Устанавливая права.
Орган его так же медленно во мне ходит. Промежность влажно хлюпает, соков и спермы полная. Искры из глаз сыплются. Щедрыми горстями – бери.
Трахает он меня теперь с медленной оттяжкой на всю длину. И так же медленно пронизывает, что я ёрзать начинаю и сама извиваюсь.
– Болт мой хочешь?
Спрашивает. Искушение греховное. Похоть сладкая. Грязная сладость. С губ его слова срываются липкими и удушающими. В черноте своих желаний меня топит с головой. Но сейчас я тонуть рада и падать. Безумно. Не думая ни о чём.
– Да… да… да… Хочу, – шепчу, постанывая, изнывая.
Кричу.
Он, получив признание, в жёсткий темп срывается. Долбит меня со скоростью поршня и рот языком запечатывает, чтобы не орала в голос. Но вместо этого целует так, что я вообще связь с реальностью теряю. Себя ощущать перестаю.
Его орган глубоко и ладно во мне ходит, как будто спаянные мы. Вдвоём. И прерывать это не хочется. Но темп возрастает. Желание тоже. Кипятком ошпаривает. Накатывает. Волнами. Цунами…
Смывает. За грань. Реальности. Смысла. Морали. Приличия.
Есть только конвульсии обоюдного взрыва. И мы будто не живые вовсе, и не мёртвые. Разорванные и соединённые. Обновлённые.
