Текст книги "Поле под репу (СИ)"

Автор книги: Елена Тыртышникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

– Да я… я… я, в общем-то, и не решала ничего, – сумела выдавить несчастная.

– Неужели? Тебя неволят? Тогда иди и скажи жениху, что, мол, так и так, но за тебя не пойду.

– Неудобно выйдет. Я вроде как согласилась.

– После помолвки будет много хуже, а уж если до венчания дотянешь… – Вруля резко развернула к себе подопечную. – Леска, скажи мне: ты хочешь замуж за сэра Вирьяна? Честно скажи.

– Не знаю, – пролепетала Дуня.

– Хочет, – отрезала Сосенка. – Госпожа Вруля, госпожа Лес просто боится, как и всякая девица.

Старшая горничная покачала головой.

– Пожалуй, ты права, – Вруля всё же колебалась, но свои мысли оставила при себе, вновь занявшись свадебным платьем для бывшей подчинённой. Торжественный день ещё не выбрали, но готовиться к нему начали заранее – всё, что касалось невесты, старшая горничная милостиво взяла на себя, в том числе и пошив наряда. Сегодня была предпоследняя примерка.

– А если госпожа Лес поправится?

– Пышка станцует от счастья – и с замком случится то же, что и с башней, – откликнулась грозная начальница. Дуня хихикнула, представляя невиданное доселе зрелище. – Да стой спокойно, Леска! – Превращённая в живой манекен девушка с визгом подпрыгнула – кто-то из горничных в очередной раз ткнул в неё иголкой. – И не пищи! Тоже мне жена рыцаря!

Вруля осталась Врулей – и Дуня радовалась. Оказалось, что Золушкой, которую наконец-то отыскал Принц, быть ох как нелегко: резко изменившийся социальный статус Лески-неумехи столь же резко и необратимо изменил отношение к ней. Если с господами она, как и прежде, не пересекалась, даже с Вирьяном, то со слугами Дуня встречалась постоянно. Девушка, несколько месяцев драившая здесь полы, и подумать не могла, сколько на самом деле проживает людей под кровом сэра Л'рута. Много. Очень много! Наверное, они виделись и, может, разговаривали с Дуней и раньше, но теперь они замечали её, обращали на неё внимание – уступали дорогу, кланялись, пытались оказать помощь… Нет, они не лебезили перед ней, не унижались – только лишь вели себя иначе. И это поведение было куда как непривычнее для странницы между мирами, чем прежнее – дома-то Дуня, будучи обычной студенткой, никак не относилась к высшей касте.

От всего этого хотелось спрятаться. Единственные, кто не позволил забыться девушке, выше чьего разумения было назвать какую-то иноземную полотёрку госпожой, оказались старшая горничная Вруля и толстушка-повариха Пышка. Но обе имели слишком много дел, чтобы искать убежище за их спинами.

– Госпожа Вруля, а давайте положим вот это, – Сосенка запихала в лиф что-то мягкое и объёмное, примерилась поднять юбку и сделать то же с панталонами.

– Не надо, – остановила горничную начальница. – Слов нет, выглядит лучше, но кого мы хотим обмануть? Мужа? Глупее не придумаешь.

Сосенка вздохнула, но послушно вернула Дуне родные формы.

– Красиво было, – поддержала девушку невеста.

– Красиво, – кинула Вруля. – Ну всё, стягивай с себя платье, перед свадьбой примерим ещё раз. Больше тут ничего не исправишь, только попортишь. Помочь?

– Спасибо, – проворно отскочила от чужих рук Дуня. – Я сама.

– Сама – так сама, – хмыкнула старшая горничная. – Только спать в нём не улягся.

Женщины вышли – и на девушку вновь обрушилось одиночество. Теперь оно имело иной оттенок.

Вруля, несмотря на возраст, и впрямь занимала свой пост по праву. Более того, ей следовало подниматься выше. Как там сказал Вирьян? Вруля знает своё место? По мнению Дуни, всё как раз таки наоборот: бывшая начальница ещё не отыскала его, она только-только подбиралась к нему. Старшая горничная была строгой, но заботливой. У неё все делали своё дело, даже безрукая Леска, но не ценой большой крови и чрезмерных усилий. Такая женщина и порядок наведёт, и оборону замка организовать сумеет. Вруля чувствовала людей. Тогда, в коридоре она не дала Дуне совершить самую большую глупость в жизни – расстаться с оной из-за каких-то пустяков. А сейчас горничная не понимала, чего хочет Дуня, так как девушка сама не знала этого.

Выйти замуж за Вирьяна? А так ли ей это надо? Насколько нужен ей маг?

Очень. Необходим! Но для чего? Для того, чтобы поговорить на родном языке. Для того, чтобы выяснить, откуда он известен волшебнику на самом деле. И, если правда сказанное сэру Л'руту, то вызнать у чародея, как вернуться домой, или даже заставить его показать дорогу в родительский мир.

Требуется ли Дуне ещё что-то? Наверное. Ведь чем-то она приглянулась Вирьяну. Чем-то таким, что мог понять рыцарь, выведший её из рабства, но не одобрить – девушка хорошо помнила беседу воинов. Вытрясти бы из мага продолжение… но тот, как на зло, исчез из поля зрения. Иногда Дуне казалось, что волшебник намеренно избегает встречи с наречённой. Словно та распознает, разузнает что-то и помашет на прощание ручкой.

Так, есть ли у девушки причины для брака? Уж всяко не любовь – ничего подобного Дуня к Вирьяну не чувствовала. Но с другой стороны, она отдавала себе отчёт, что это не самое важное в супружестве, особенно в этом мире, да и в родном, если на то пошло, тоже. Сексуальное влечение? О-оо, сколько бы ни отрицала Дуня, оно присутствовало и раньше оно стало бы причиной для свадьбы. Но сейчас девушка понимала, что это обычный животный инстинкт. Да и выражен он был не так уж и сильно. Рядом с Вирьяном она ощущала какое-то беспокойство, волнение, которое, однако, легко могла утишить… всего лишь подумав о Сладкоежке, вспомнив его улыбку и солнце, тотчас выглядывающее из-за облаков.

Губы сами собой разъехались, в глазах зажёгся весёлый огонёк. Дуня постояла немного, рассматривая узор на половицах, и медленно подняла голову. Из узкого мутноватого зеркала, будто в щель из-за двери, выглядывала тоненькая девушка в белом платье. Она мечтательно улыбалась. На щеках её, вопреки зимнему времени, горел нежный румянец.

Дуня подошла к отражению, коснулась гладкой поверхности. Тоненькая девушка с той стороны повторила все движения и вопросительно приподняла брови. Дуня отвернулась.

Её, не спросясь, переселили в комнату побольше, перенесли нехитрый, пусть как ни странно разросшийся, скарб, одарили кое-какими полезными вещицами. Видимо, всё это шло в нагрузку к «госпоже», как и отдельный закуток для умывания с прочим приведением в порядок, и громоздкая кровать с балдахином и полупрозрачной занавесочкой – ни дать ни взять марля от комаров. И ниша для платьев и белья, донельзя похожая на стенной шкаф, и другие не сказать что неприятные мелочи. И зеркало. Плохонькое по меркам родного мира, но роскошное по здешним. Зеркало, в котором отражалась почти незнакомая девушка.

Теперь азиатская кровь играла в Дуне, подчёркивала особенность, необычность случайной путешественницы. Словно бы над карандашным рисунком девушки поработало перо с тушью – всё осталось неизменным, только контуры стали ярче. А в смоли волос всё так же пылали нестерпимым огнём отдельные прядки. Странно, раньше для этого приходилось часами мучаться в парикмахерской, сейчас же за мастеров работала природа… О-оо, теперь Дуня могла отбросить ложную скромность и признаться, признаться себе, а не кому-то другому, что она хорошо понимает, чем способна привлечь местных мужчин – она и впрямь, как циркачка Чернушка, была экзотикой.

Но только не для сэра Л'рута – ему девушка не дозволила себя разглядеть. И не для Вирьяна – тот видел своё. Интересно, что всё-таки магу нужно?

Отражение, подчиняясь оригиналу, мотнуло головой. Неверный вопрос. Прежде всего, что нужно ей? Ей – Леске-полотёрке. Ей – Янепонимаю, рабыне. Ей – Дуне, студентке. Ей – Евдокии Семёновне, дочери четы Лебедевых. Ей. Она обожала длинные платья и мечтала о чистой любви. Именно в таком порядке. Даже сейчас она всё ещё была маленькой принцессой с детской, наивной верой, что когда-нибудь она выйдет замуж за прекрасного принца. И начнётся бал, и принесут подарки. И подруги будут скрежетать зубами от зависти, одновременно искренне радуясь за Дуню…

Платье, в которое обрядили девушку, оказалось правильным: красивым, удобным и вместе с тем затейливым. Белым. С огненными мазками ленточек и миниатюрных ягод, с чёрными россыпями цветов. Без дурацких рюш, но с блестящими в меру украшениями. Неизвестного материала – словно бы и из шёлка, и изо льна. В этом платье было приятно предстать перед мамой и женихом. В этом платье и только в нём стоило идти под венец, тем более что у алтаря невесту ждал задуманный принц… не совсем, правда, прекрасный и без коня с короной…

А ведь Дуня полагала, что ей будет не до подобных глупостей перед свадьбой, но отчего-то лишь они и приходили на ум. Потому что… потому что она не желала давать обет верности Вирьяну. Она – смешно сказать – хотела в этом чудесном платье встретить друга. Сладкоежку. Который в образе всепобеждающего Молнии, покорившего Империю, принявшего истинную вассальскую клятву сэра Л'рута, свысока глянет на мага Вирьяна… почему-то обязательно свысока, словно бы говоря «Ты – великий чародей, но мне, вот, мальчишке, волшебство без надобности, я и без него сделаю всё, что захочу»… Хотя, казалось бы, зачем так? Дуня не без основания подозревала, что Вирьяну не очень нужна магия, чтобы добиться желаемого. И всё-таки… Молния одобрительно хмыкнет, оценивая госпожу Л'лалио, презрительно, с отвращением скривится на златовласку… Пустое! Ничего этого он не сделает – лишь встанет на колено и подарит букет роз. А потом снова исчезнет по своим пугающим делам. И всё.

Почему?

Неужели она влюбилась в какого-то мальчишку? Да ему – дай боже, если четырнадцать есть. Она что? С ума сошла? Или… Или это какой-то приворот, как с белокурой зазнобой сэра Л'рута? Но не могла же она размечтаться о подростке только потому, что тот её поцеловал. Зато – захотел и поцеловал, в отличие от того же Вирьяна, давшего сбежать… Стоп, а при чём тут Сладкоежка? Дуня удивлённо посмотрела на отражение. За его спиной мелькнула тень.

– Ты? Что ты тут делаешь?

– Двуличная тварь. Мне тебя и убивать-то расхотелось, – сказала что плюнула прекрасная богиня-демоница сэра Л'рута. – И влюблять тоже. Противно.

– Что? – не поняла хозяйка комнаты. – О чём ты?

– Я тебя сначала не разглядела, – златовласка подошла ближе, как всегда блистающая великолепием, но… если Дунин образ незримый художник подчеркнул тушью, то незваную гостью он скрыл за матовой калькой, словно заложил страницы старого фотоальбома. – Потом уверила себя, что это не можешь быть ты. Но ведь я тебя узнала! Узнала!

– Пятиглазый и меня выставлял на помост, – напомнила девушка, но «собеседница» пропустила чужие слова мимо ушей.

– Узнала. Ничего – другие тоже узнают.

Златовласка выскользнула в коридор, Дуня кинулась за ней.

– Постой!

– Радуйся. Наслаждайся, – откликнулась белокурая чертовка и растворилась в полумраке общего холла.

Дуня не успела заметить, куда направилась «собеседница», так как у дальних дверей ей примерещился Вирьян. Девушка бросилась к тени – с господской любовницей и с её странностями она разберётся потом, сейчас бы поговорить с магом. Но тихую пустоту коридора сторожили безмолвные доспехи – если кто здесь и был, то он пропал так же, как и златовласка. Вздохнув, Дуня вернулась к себе.

На кровати, продавив расшитое покрывало и пуховое одеяло под ним, мерцали два инородных предмета. Огранённый под алмаз флакон и небольшой кинжал без ножен.

Убивать? Влюблять?

Девушка взяла сияющий водицей «кристалл», с удивлением и, пожалуй, восторгом посмотрела на танец разноцветных искорок внутри – зеркальные лампадки с хорошими свечами тоже прилагались к новому положению. Встряхнула и зачем-то поднесла к уху. Пузырёк вспыхнул, по комнате – будто бы сквознячок пробежал – поплыл и тотчас исчез смешанный аромат распускающейся сирени и свежескошенной травы. «Напиток N9»? Дуня, недоумённо пожав плечами, уронила флакон на постель – любопытство снова пряталось на задворках сознания, набираясь сил после прогулки в башню мастера Лучеля – и принялась изучать кинжал, но, мигом порезавшись об острый клинок, временно отказалась от глупой затеи. Не хватало ещё испортить красивое платье. Вруля так старалась!

Засунув кровоточащий палец в рот, девушка обернулась к зеркалу. Отражение теперь выглядело изумлённым и хитрющим одновременно, как ребёнок, готовящий пакость. Как Сладкоежка. Интересно, не происками ли златовласки Дуня задумалась о поцелуе мальчишки?.. Тьфу ты! Да не целовал её малолетний опекун! Это сделал нагловатый заключённый сто сорок четыре. Но отчего-то, вспоминая друга, девушка упорно представляла нахального юнца из сверхсовременной камеры. И не сказать чтобы они были похожи… хотя общее между ними имелось. Или это память играет с Дуней злую шутку? Никак не получалось увидеть мысленным взором Сладкоежку – перед глазами стоял случайный встречный, мимолётный знакомец, чьего имени девушка и спрашивать-то не хотела. Но почему? Как же это? Сладкоежка столько для неё сделал, а она, неблагодарная, даже не помнит его лица! Только улыбающееся из-за туч солнце. И запах. А ведь заключённый сто сорок четыре тоже мог им похвастаться. В его камере пахло полынью… Или это всего лишь воображение Дуни?

С девушкой подобное уже случалось. Единожды. И шло оно из далёкого-предалёкого, дошкольного детства. Один образ – приятный, до сих пор лелеемый – безнадёжно слился с другим, диаметрально противоположным. Она, двухлетняя, возилась в песочнице, когда к ней подкатился трёхлетний карапуз. Он наверняка уже ходил в садик, такой мальчик был серьёзный, важный и большой. Он вручил ей ярко-оранжевого жирафа в голубых пятнах (позже Дуня узнала, что это васильки) и объявил своей невестой, что подтвердил гордым чмоканьем в щёку. «Ухажёра», пространно извиняясь перед мамой и одновременно отчитывая деловое дитятко, увёл очень-очень высокий и строгий мужчина, которому помогали и вовсе великаны (много лет спустя, девушка догадалась, что это были телохранители как отца, так и сына).

Лет в шесть состоялась иная столь же мимолётная встреча, но царапины от неё остались и на теле, и в душе. С Дуней, всё из-за того же жирафа, сцепился ровесник. Игрушку, пусть и пошедшую мятыми трещинами, девочка отстояла, но с тех пор всё пыталась объяснить себе (и не могла), как один и тот же человек способен быть настолько разным, хотя умом отлично понимала, что мальчишки не связаны друг с другом – дело-то происходило в разных городах. Таких совпадений не бывает. И в любом случае, драчун, кажется, был помладше, когда «женишок» явно был старше. И никто не забирал беспризорного бандита – тот убежал сам, своей дорогой, так и не отобрав любимого жирафа…

Дуня рванула к стенному шкафу. Многострадальная юбка, так и не избавленная от шпаргалок, лежала на нижней полке, поверх сиротливо просвечивала дырочками в кружеве кофточка. У валенок и местного варианта сабо сиротливо пылились тапочки, всё ещё не стёртые до дыр. Девушка с минуту смотрела на них. Долгую минуту.

Она попала в другой мир. Столкнулась с магией. Была рабыней, едва не проданной в бордель. Стала полотёркой, потому что ничему иному обучить её не сумели. А теперь она вытащила счастливый билет – рыцаря, чародея и богача, интересного и, пожалуй, красивого мужчину, наверное, заботливого. Но… Она что? И дальше должна идти на поводке?! Плестись туда, куда потянут?! Пусть тянут добрые люди, пусть собачий ремешок сейчас необычен, украшен золотом и каменьями, увешан мелодичными колокольчиками, но это – всего лишь поводок. Ей не хочется. Ей надоело! Лучше уж как со Сладкоежкой бежать в сторону, по самим же вытаптываемой тропинке, а не по дороге, по которой ведут. Пусть это будет больно, невозможно, неправильно. Пусть ей придётся вернуться к хозяину. Но она хотя бы разок пойдёт туда, куда пожелает сама. Ведь это – последнее, что она может. Выбрать свой путь.

Может, это было умопомрачение, результат накопившейся и разом вышедшей ярости, несогласия с происходящим. Может. Но оно было.

Дуня покидала вещи прежнего мира и кое-какие этого в любимую вместительную сумку, натянула тёплую юбку под свадебное платье, засунула ноги в валенки и укуталась в цветастую шаль, ту самую, что досталась от ведьмы. А затем спорым шагом покинула гостеприимный кров сэра Л'рута через полузатопленный тайных ход. Тайный только на словах: раньше обитатели замка бегали через него в деревеньку у самых стен. Знала о нём и Дуня, потому как Леске неоднократно предлагали по нему прогуляться к счастью, да девушка отказывалась. После неудачного покушения на господина и хозяина ходом занялись всерьёз, но как ни странно по дороге никто не встретился, чтобы поинтересоваться, куда направляется госпожа Лес в подвенечном платье и старых валенках или хотя бы поздравить с предстоящей помолвкой. Может, это бы отрезвило девушку, но всё снова обернулось как обернулось.

Не думая, что же она творит, куда спешит без еды, одежды и денег, не страшась ночи, не обращая внимания на погоду, время последней битвы зимы и весны, Дуня шла вперёд. Шла, пока не услышала:

– А что это ты тут делаешь одна, красавица?

3

 
Я – Нептун, морское чудо,
Мне подвластны все суда,
Рапортуйте мне, откуда
И куда идёт «Беда».
 

(Экваториальная песенка капитана Врунгеля)

Дуня побежала. Обратно, домой, в замок – к сэру Л'руту, магу Вирьяну, строгой Вруле и ядовитой златовласке. Побежала, потому что такие вопросы таким тоном задают не к добру.

– Э-гей! – донеслось сзади.

Девушка лишь поднажала – и мигом запутавшись в юбках, рухнула на стылую землю. Вскочила, теряя валенок, и вновь побежала. Разномастная обувь мешала, что привело к очередному падению. На этот раз быстро подняться не вышло. Продолжить бег с препятствиями тоже – боль в ушибленной коленке и вывихнутом бедре не давала и шагу ступить, стоять-то плохо получалось. Обречёно вздохнув – ну и дура она всё-таки! – Дуня оглянулась на преследователей.

Она не ошиблась – за ней действительно гнались. И ничего приятного в этих типах не было. Троица мордатых краснощёких мужиков, самой что ни на есть свирепой наружности. Щетина, шрамы, неопрятная шевелюра и одежда. Тяжёлый винный дух. С кислинкой. В мощных руках никакого оружия, но много ли им надо? Один всего двумя пальцами сжимает огромную бутыль, двое других держатся за пояса. Все трое ухмыляются, рассматривая добычу пьяными глазами. Но самое худшее, что добыча не могла пошевелиться, так как видела охотников во всей красе – ни одна подробность не ускользнула от Дуни в неярком свете уличного фонаря, скорее уж наоборот тени словно бы намерено выделяли самые отвратительные черты преследователей.

Вот, тот, что стоял по центру, махнул рукой – мол, иди к нам сама. Дуня, сглотнув, покачала головой. Мужики синхронно шагнули вперёд… и девушка вдруг поняла, что её на самом деле испугало. Фонарь. Уличный фонарь. Самый настоящий, пусть и масляный. Хотя сэр Л'рут и был богат, такого в его деревнях не встречалось.

– Мама… – оценила ситуацию Дуня. Троица приближалась. – Мамочка…

Каменные, как минимум двухэтажные, крытые черепицей дома. У ближайшего хорошо просматривался украшенный финтифлюшками водосток, а над соседом явно поскрипывал флюгер. Чистая и аккуратная мостовая, судя по булыжникам часто обновляемая. Редкая цепочка огоньков вдали – наверное, главные улицы освещали целиком, а не только на перекрёстках, как здесь. Солоноватый на вкус воздух. Запах копоти, калёного железа и йода, мешающийся с едва заметным запахом помоев и навоза. Немытым телом тянуло только от «охотников». Ещё один комитет по встрече? И снова трио?

Дуня не сомневалась – она перенеслась. В новый мир или в другое место и иное время, надолго или минут на пять – она понятия не имела. Главное, что она не во владениях сэра Л'рута и до рыцаря с Вирьяном ей не докричаться. Сама виновата. Впрочем, рассекать пространство магическими способами она не намеревалась.

Хорошо хоть, что здесь тепло – у дома за фонарём шелестело листвой деревце. Кажется. И – девушка усмехнулась – море рядом. Помнится, она хотела на солнечный пляж…

Троица приближалась. Убежать Дуня не могла, позвать на помощь, скованная скорее досадой, нежели страхом и удивлением, не догадалась. Что же делать? Царапаться?

И тут девушку осенило. На что она сетовала? На магические способы перемещения? Но если ей удаётся прыгать во времени и пространстве, то не значит ли это, что волшебство ей всё-таки доступно? Не следует ли попробовать достучаться до него ещё раз? Терять-то ей уже нечего, а вдруг получится. Может, раньше она мало старалась? Или что-то мешало?

Дуня выпрямилась… насколько позволяла нога… и вытянула руку ладонью вверх. Сосредоточилась, словно при первых аккордах государственного гимна, напряглась, как на объяснении с физруком, почему она не в состоянии отжаться хотя бы разок. И рявкнула во всю глотку:

– Огонь!!!

Где-то взмрявкнула кошка. То ли завопил разбуженный младенец, то ли раскричалась испуганная чайка. Пьяная троица сбилась с шага и переглянулась, явно потихоньку трезвея и размышляя, а так ли им нужна чокнутая недотрога. Но, видимо, винные пары из голов выветриваться пока не собирались, подсказывая, что сегодня и блаженная сойдёт.

Дуня закусила губу… и в бандитов прямо от девушки полетел огненный шар. Где-то в полуметре от мужиков он разделился на три – жертва ничего подобного не заказывала – и уже в таком виде врезался в преследователей. Да они же сейчас в факелы превратятся!.. Несчастная девушка приоткрыла рот, готовая завизжать, да так и замерла: волшебные снаряды грохнули петардами и осыпали бандитов ворохом искр – страшно и больно, но безопасно. Троица мигом бросилась прочь.

Оставленная добыча захлопнула рот. Зубы клацнули.

У неё получилось! Получилось!! Она всё-таки сделала это!!!

Однако завизжать, на сей раз от восторга, девушка себе не позволила. Дуня вовремя сообразила, что к магической бомбочке отношения не имеет – эффектное спасение прилетело из-за спины. Дёргано подпрыгивая, странница развернулась. Ожидания, к глубокому сожалению Дуни, оправдались. В смысле, позади действительно стоял… хм, истинный обладатель магического дара. Как и бандиты, он был мужеского полу. Вроде бы. Сказать с уверенностью девушка не бралась, так как спаситель имел типичную, даже штампованную эльфийскую наружность: он был высок, до ажурности тонок в кости, женственен. Его прямые светлые волосы убегали куда-то за плечи, скрывая без сомнения острые уши. Лебединая шея светилась в ночи. А прочие части тела у нормального человека вызывали чувство жалости к этому мужчине и желание организовать акцию по сбору денег на операцию. Для смены пола. Дуня, пожалуй, несчастному подала бы.

«Эльф» улыбнулся. Уже дорисовавшая к образу тонкую, словно нить, разъезжающуюся в стороны чёрточку, девушка чрезвычайно удивилась, увидев вполне нормальную – живую и широкую – улыбку. Та как-то сразу превратила сие воздушное уродство во вполне земное и приятное взгляду существо, нисколько не нуждающееся в чьём-либо сочувствии.

Дуня забыла Пятиглазого.

Спаситель что-то сказал.

– Э-ээ? – всё ещё витая где-то в облаках, уточнила девушка.

Спаситель недоумённо моргнул и щёлкнул пальцами. В голове зазвенело – оркестр настраивал треугольники. Затем какофония стихла, чтобы через пару мгновений смениться шумом прибоя. Наконец, и он отдалился, превратившись в невнятный шёпот.

– Что? Что это было? – охнула Дуня.

– Так, зачем тебе понадобился огонь? – игнорируя девушку, спросил «эльф».

– И если ты сегодня… – Из-за плеча, приобнимая, выглянул ещё один человек. Странница только рот открыла – второй, словно соткавшийся из воздуха, мужчина был точной копией спасителя, даже голос имел тот же. – Если ты сегодня не ищешь клиента, зачем вышла на улицу? Пьяни ведь не объяснишь, что и у шлюхи есть выходные.

Во все глаза рассматривая чудных двойников, Дуня не сразу сообразила, о чём они толкуют.

– Что?

– Мой брат, – терпеливо начал «эльф» номер один, – спрашивает: почему ты не дождалась утра? Утром, если клиент не по вкусу, а настаивает, можно и к страже обратиться. У тебя что-то случилось?

Бедняжка просто-напросто не знала, как реагировать. Ей хотелось прямо здесь сесть и разрыдаться. Неужели она так выглядит?! Выходит, не зря к ней цеплялись парни в замке сэра Л'рута? И хозяйки борделей «весёлого» города хорошо понимали, к чему прицениваются…

– Никогда не мог взять в толк, – Дуня не разобрала, кто из близнецов заговорил на этот раз, благо теперь они стояли по бокам, – почему красивые девушки выбирают такую… кхм, профессию. Уж если ни до чего иного не додумываетесь, не проще ли выйти замуж?

– Находишь какого-нибудь старичка… Противно? Так время настанет, клиент и похуже заявится, да уже нос от него не поворотишь, – донеслось с другой стороны. – Находишь старичка, вдовеешь и живёшь в своё удовольствие. По сути, ясное дело, то же самое, что и телом торговать, зато в обществе имеешь уважение и от клиентов не бегаешь…

– Да с чего вы? – всхлипнула несчастная. – Да я… Я не…

Беловолосые парни одновременно вскинули брови: правый – левую, левый – обе.

– Ты не местная? – наконец, решился один из них.

– Совсем, – судорожно кивнула девушка.

– И ты не знаешь, что это? – парни дёрнули за шаль, и та удавом обвисла на плечах.

– Вязаный платок, от холода.

– От холода? – удивлённо переспросил тот, что стоял справа. – Из какого же Пекла ты вылезла?

– Или ты упала с Небес? – подхватил левый брат. – У нас здесь не зима.

Лишь после его слов Дуня почувствовала, что вся взмокла. Как там она оценила новое место?

Хорошо хоть, что здесь тепло?

Нет, на улице было вовсе не тепло. На улице, даже ночью царил зной, мешающий дышать.

– А ведь солнце давно село и вернётся нескоро, – подтвердил опасение кто-то из «эльфов».

Путешественницу между мирами затрясло.

– Я ока… Я прибыла в ваш город недавно, – пролепетала она, чувствуя, как глаза наполняются слёзами.

– Тогда мой тебе совет, – Кажется, это был спаситель. Если девушка не обманывалась, то кисти огнеметателя белели в ночи, как и шея, когда его зеркальный братец предпочитал не привлекать к рукам внимания, натянув тёмные перчатки. – Не гуляй после захода в порту и ни в коем случае не надевай это.

«Эльф» ловко смахнул шаль и свернул ту в трубочку. Смотрелось действо так, будто Дуню цинично грабят, хотя платок не представлял ценности. Но он отличался качеством. Девушке в нём было хорошо и как-то… безопасно, что ли. Да, он напоминал о той, от которой достался – о старой ведьме, убитой тонкоусым колдуном. С другой стороны, шаль была Дуниным трофеем, в который она вложила немало сил. Чего только стоят три стирки! Стирки собственным руками, когда с детства привык к машине: засунул одежду в окошко, насыпал порошка, нажал кнопку – и приходи через час с прищепками. А глажка? Девушка дома-то к утюгу не притрагивалась, а ведь в замке сэра Л'рута пользовались вовсе не привычными агрегатами… Хотя нет, шерстяную шаль Дуня всё-таки догадалась просто развесить на верёвке. Порвала этим жутким валиком девушка хозяйское бельё. Какой же ей тогда нагоняй устроили! Если бы не Пышка…

– Отдайте! – воинственно пискнула странница, выхватывая из чужих рук своё сокровище.

– Да мне он ни к чему, – недоумённо нахмурился «эльф», сверху вниз глядя на Дуню. Вдруг спаситель резко переменился в лице и поклонился, его брат с секунду постоял столбом и повторил движение. – Простите нас, госпожа. Мы думали, вы… мм-м, шутите. А вы и впрямь только в город прибыли.

– Извините, – вторил близнец.

Дуня, поглощённая впихиванием цветастого рулона в сумку, ничего не ответила. Занятие требовало концентрации, потому что места для шали не было.

– Госпожа?

– А? Что? – наконец-то сумка сдалась под напором, и девушка смогла обратить внимание на окружающих.

– Госпожа, вам есть, где остановиться?

Госпожа?

Странница удивлённо хлопнула глазами. Какая ещё госпожа? Кто? Принять это обращение в замке сэра Л'рута Дуня не успела, а изначальное тыканье и насмешливый тон «эльфов» оказались настолько привычными и полотёрке, и студентке, что девушка позабыла, как её именовали ещё полчаса назад.

Оглянувшись и не увидев никого рядом, Дуня посмотрела на себя. Свадебное платье, богатое и красивое, почти не пострадало при беге и падении – только на подоле, справа, появилась лишняя полоса, которая, впрочем, сейчас не казалась грязью. Тьма, пусть и отгоняемая фонарём, скрадывала детали. В таком одеянии, ночью, кто угодно мог принять ничем не примечательную девушку за леди.

– Н-нет, – выдавила путешественница. Рядом с аборигенами она чувствовала себя неуютно, как на первом курсе, когда сдавала мамин реферат по истории. Дочка не удосужилась прочитать родительский труд – скопировала титульную страницу, подменив имя-фамилию, название института и номер группы, да на том остановилась. Получила «отлично», но радости не испытывала. Если халява могла прилететь к любому студенту, если «четвертак» по английскому был результатом Дуниных усилий, хотя и не по самому предмету, то экзамен по истории оказался… подлогом, обманом… Вот и сейчас отчего-то чудилось, что она ничем не заслужила это трепетное «госпожа». – Нет. Я здесь случайно.

– Тогда позвольте проводить вас к нашему скромному жилищу, – предложил обладатель перчаток. Дуня постепенно в этих двух одинаковых картинках находила отличия: некоторая несхожесть в одежде, манерах (хотя, казалось бы, не так уж долго они общались), даже во внешности. Волосы любителя перчаток немного вились.

– Если это удобно, – пожала плечами странница. Не говорить же им «Идите, люди добрые, своей дорогой, а я пойду своей», благо идти куда-либо Дуня как раз таки не могла.

– Удобно-удобно, – хмыкнул огнеметатель, на мгновение замер, к чему-то прислушиваясь, и резко прыгнул в неосвещённый проулок. Девушка, которой «эльф» вцепился в запястье, вынужденно последовала за ним, что естественно не понравилось ни коленке, ни бедру, ни локтю, который, видимо, она тоже ушибла при предыдущей пробежке.

Истошно заверещать от боли Дуне не дал кудряшка: он зажал бедняжке рот и крепко прижал к себе.

– Молчи, если мордашка дорога, – шикнул спаситель. Теперь в его добрых намерениях девушка ох как сомневалась.

Только «эльфы» затихли, а Дуня, смирившись, перестала вырываться, как воздух наполнился перезвоном, медленно перешедшим в бряцание металла и поскрипывание кожи. Эхом множились хлопки сандалий о камень мостовой – по миг назад оставленной улице маршировали. Под фонарём прошли четыре пары крепких ребят в лёгких, но что-то подсказывало Дуне, вполне способных выдержать едва ли не любой силы удар, доспехах. Пояса воинов оттягивали короткие мечи – такие в замке сэра Л'рута, пожалуй, приняли бы за чуть длинноватые кинжалы. Бритые – девушка была уверена, что они именно бритые – макушки скрывались под шлемами, чем-то напоминающими горшки. Если бы не они, то парни были бы вылитыми римскими легионерами. А так, от одного взгляда на воинов, распирало от смеха: серьёзные мужики в своих пластинчатых юбочках и сандалиях казались школьницами из японских мультиков. Впечатление усиливалось ещё и оттого, что все встреченные до того в городе мужчины носили сапоги и штаны: жертвы страсти и магии – широкие, перепоясанные кушаками, «эльфы» – просто свободные.