Текст книги "Поле под репу (СИ)"
Автор книги: Елена Тыртышникова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 31 страниц)
– Вот девка! – восхитился певец. – Быстра. Не только донесла, не только доказала, что именно меня разыскивают, но и забрать меня сегодня же убедила. Молодец!
– Это из-за меня? – охнула Дуня. Она как-то не подумала, что обиженная женщина станет мстить мужчине, а не собственно обидчику. – Простите! Я, правда-правда, не хотела!
Теперь менестрель посмотрел так, что Дуня умолкла и покраснела. Щёки жгло, словно она перегрелась на солнце. От стыда она желала лишь одного – провалиться под землю, исчезнуть.
– Ведь правда! – на глаза набежали слёзы. – Я не хотела, ни на что не намекала. Я братцев звать не собиралась. Это когда вы уже начали…
– В первый раз такое вижу, – оценил певец. – Господин ученик мага, она бы на меня так и так настучала. Поначалу я решил, что это забавно, а потом… Бабу я себе найду.
Дуня его не поняла. Вообще. Зато, когда он даже не шагнул, а всего-то пошевелился в её направлении, перед глазами встала проходная комнатка для улик и имущества арестантов. Девушка испуганно отшатнулась – наступила на бинт и рухнула на лестницу, готовая катиться до самого низа. К счастью, сломать шею Дуне не позволил менестрель: он в один гигантский скачок оказался рядом и подхватил за талию.
– Тебе совсем жить не хочется? – сердито хмыкнул спаситель. Спасённая лишь помотала головой, стряхивая с глаз волосы: что не удалось рукам, ветру в лицо (мулы-то быстрые животные!) и ливню, то случилось при одном неосторожном движении – пучок рассыпался. Сейчас никто не назвал бы Дуню мальчиком, пусть и неказистым. – А теперь – беги! – Менестрель кивнул в сторону приближающихся воинов. Отряд был очень близко, чтобы разглядеть подозрительную парочку.
И девушка побежала. Только ворвавшись в комнату «эльфов», Дуня поняла, что певец её подставил: сам, спрятавшись за перилами, он заставил «напарницу» привлечь к себе внимание – взметнувшаяся чёрная с алым шевелюра послужила сигнальным флагом, вспышкой, не заметить которую обычному человеку трудно. Вот и стражники с бравой предводительницей тоже наверняка увидели и задумались!
– Гад!!! – с чувством выпалила Дуня.
– Кто из нас? – не поняли близнецы.
К их повседневной одежде прибавилась частично знакомая экипировка: облегающие перчатки, наборные пояса, повыше обычные с небольшими кошелями для «полезных в быту» мелочей, капюшоны, легко скидываемые и столь же легко прячущие длинные волосы. Пусть в прошлый раз братцы обошлись без всего этого, сомнений не вызывало, что турронцы не впервые так облачаются и сегодня ночью они займутся тем, чем по их словам они не занимаются. Кражей.
– Все! – оценила подготовку девушка.
– А почему ты так выглядишь?
– С соучастником по убийству его величества встретилась.
– Где?! – встрепенулись «эльфы».
– Обойдётесь, – отрезала подопечная. – У нас другая проблемка. Отряд стражи. Идёт за мной.
– Тебя ни на мгновение одну оставить нельзя! – рявкнул в ответ Уголь. – Что ж ты за девица-то бедовая!
Как и с менестрелем, Дуня не нашлась с ответом от возмущения.
– Побойся богов, Ненеше! – вступился за девушку брат. – Лес нас просила с ней прогуляться? Просила. Сам отказал. Да и уж если на то пошло, не она к нам навязывалась, а ты к ней прицепился! Сам заварил, сам и расхлёбывай кашу! Понял?!
– Ладно, ты прав, – развёл руками Уголь.
Дуня не была уверена, что за такую помощь стоит благодарить, потому промолчала.
…Жирафы неспешно прогуливались средь колышущейся на ветру травы, настолько длинной, что высокие тонконогие животные и изредка попадающиеся деревья казались маленькими и приземистыми. Издали, разумеется. Вблизи ни тем, ни другим не было равных – метров девять в холке и на сантиметров двадцать повыше стволы. Таких не могло существовать в природе! Что подчёркивал внешний вид и животных, и растений: от листвы рябило бы в глазах, не имей кроны чётко просматриваемого рисунка, а по ярко-оранжевым бокам жирафов цвели огромные васильки.
Трава, в целом, была самой обыкновенной, желтовато-зелёной.
Дуня стояла у границы степи… или, наверное, саванны. Где ещё водятся жирафы пусть и необычной раскраски? То, что сама девушка оказалась вне их территории, определялось легко: землю под ногами устилал ковёр из мелких округлых листочков, перемежающихся небольшими пушистыми солнышками цветов, в каком-то шаге за спиной болтливо шелестел, а иногда старчески скрипел или плаксиво подвывал лес – здесь на равных встречались деревца-малютки и развесистые лопухи, не уступающие в размерах жирафам, оградками выстроились кустарники, дозорными башнями наблюдали древесные гиганты-общежития, похожие на фикусы, подвесными мостами раскачивались лианы. Видимо, джунгли. Но столь же безумные, как и саванна – телевизор никогда не показывал их сине-фиолетовыми.
От сумасшедшего разноцветья у Дуни закружилась голова: чтобы не упасть, девушка перешагнула границу – и тотчас к нарушительнице бдительным таможенником наклонился жираф. Вместо рожек шевелились васильки. С них сыпалась пыльца. У Дуни засвербело в носу – и, не удержавшись, она чихнула. После чего проснулась.
Девушка обнаружила себя там, где её оставили турронцы: в корнях дуба не дуба, но обладателя продолговатых резных листьев и густых нижних веток, сухих и ломких, образующих естественный и вполне удобный шалашик на одного-двух человек. Подушкой родная сумка, подстилкой какой-то мелкий лесной мусор, на носу скрутившийся в длинную хвоинку опавший лист. Он-то и пробудил Дуню.
Она потянулась, нечаянно сломав скорлупу шалашика, и выбралась наружу. Утро. Близнецы всё ещё не вернулись. Что ж, Дуня их подождёт. У неё есть к ним серьёзный разговор.
…Как и «просила» неведомые силы девушка, братья резко передумали оставаться в гостинице при музыкальной харчевне и решили прогуляться на ночь глядя. По понятным причинам Дуня не имела ничего против, хотя и предпочла бы схорониться под кроватью – странница подозревала, что после езды на муле набьются мозоли, которые позволят сидеть на раскалённых сковородках и вечном льду без одежды. Да и мотало на толстобоком животном сильнее, чем в троллейбусе в час пик.
Будто почувствовав страдания и безмолвные молитвы подопечной, «эльфы» спешились всего в каких-то десяти километрах (по прикидкам Дуни) от опасного селения и повели коней, мула и девушку в лес.
– Неплохое местечко, – они остановились на поляне, большую часть которой занимал дубообразный шалаш или шалашеподобный дуб.
– Для чего? – удивлённо простонала Дуня. Она снова подвернула ногу (всё ту же), рассадила колени и локти, а напоследок схлопотала по лицу веткой, когда доверчиво беспечно приблизилась к опекунам.
– Для ночлега, – хмыкнул Уголь.
– Но за нами гонятся!
– И будут гнаться, – «успокоил» его братец. – Им и в голову не придёт, что мы не улепётываем во все лопатки. Да и поколдовали мы немного.
Действительно, перед тем как свернуть с наезженного тракта в придорожные кусты, оба близнеца запнулись. Так как это произошло в одном и том же месте, Дуня подумала о колдобине или коварном камне, потому обошла подозрительный пятачок – с её-то тапочками только пальцы расшибать, а, оказывается, турронцы следы заметали.
– К тому же теперь в городе и стражи поменьше, и занята она поисками беглых преступников… Грех не воспользоваться, – вновь заговорил Уголь.
– Воспользоваться? – не поняла Дуня. – Чем? И для чего?
– Обстановкой. Для работы.
– Вы же утверждали, что не занимаетесь этим!
– Чем?
– Кражами.
– А-аа, кражами, – Уголь покачал головой. – Не занимаемся. Или, – он всё-таки соизволил замяться. – Или, скажем так, целенаправленно не занимаемся. Но наша профессия, к сожалению, иногда… хорошо-хорошо, достаточно часто требует, превращает нас в воров. Но только при острой необходимости – если имеется другой путь, мы стараемся выбрать именно его хотя бы потому, что обычно он и проще, и безопасней.
– И проще, и безопасней, – передразнила Дуня. – У меня сложилось впечатление, что проще другой путь как раз таки не искать, а ваше понимание безопасности явно не пересекается с моим.
– Первый блин всегда комом, – флегматично пожал плечами «эльф».
– Первый? – поразилась несчастная. – Вы, что же, предлагаете, хм, испечь другой? Снова пойти с вами на дело?
– Почему нет? – Уголь обернулся к брату. – Линн, что скажешь?
– Хороший опыт, Ненеше, – кивнул второй турронец.
– Хороший опыт?! – взвилась Дуня. – Вам недостаточно того, что меня разыскивают за убийство короля, а вас – за пособничество в оном? По-моему, вы психи. И с какой такой радости я с вами связалась?!
– С той, что тебе было совершенно нечем заняться, – с улыбкой напомнил Уголь.
– Что-то мне подсказывает, – девушка постучала костяшками пальцев по лбу – как и ожидалось, череп отозвался гулкой пустотой, потому странница не стала вдаваться в подробности. – Что-то мне в ухо кричит: это не повод становиться преступником. Есть же и другие способы зара…
– А что ты умеешь?
Дуню словно в ледяную воду бросили – не то что не пошевелиться, не вдохнуть! Холод сковал грудную клетку, не дозволяя лёгким перекачивать воздух.
– Полы мыть, – всё же сумела выдавить бедняжка. Не оттого, что имела желание говорить, а потому, что внимательные глаза «эльфов» требовали ответа.
– А ещё?
– Ещё?
Действительно, а что она умеет ещё? Она уже задавалась этим вопросом, но не очень-то искала на него ответ, так как очевидный и самый простой, лёгкий был найден без раздумий, сразу – ни-че-го. И тогда он её устроил, такой неприглядный, однозначный – ведь Дуня всё ещё надеялась на неведомого спасителя, обязательно принца и безусловно обожателя. Да и Сладкоежка, заботливый друг и защитник, находился рядом, в какой-то мере оправдывая эти надежды. Но теперь пришла пора найти настоящий ответ, хотя он может и оказаться таким же… Нет, не может. Это – тот самый лёгкий путь, за который она мгновение назад выговаривала опекунам. Пора потрудиться, немного подумать головой.
Что она умеет? Мыть полы? Да. Уже да. Чистить грязные котлы и сморщенную репу. Слушать, открыв рот, удивительные истории. Читать запоем книги, живя чужими чувствами, мечтами, чаяниями. Тратить всю повышенную стипендию на эти книги. Получать эту стипендию, так как она умеет и учиться… или, скорее, умеет соответствовать ожиданиям родителей и школьных учителей, бывших одноклассников – все они видели в ней, Евдокии Лебедевой, только отличницу и никого более. Вот и получали, что искали.
А ещё? Ещё Дуня умеет, правда, не очень хорошо, почти плохо веселиться с друзьями, а когда никто не слышит…
– Петь! – вскинулась девушка. – Я умею петь!
На небе звёзд не сосчитать,
Жемчужин в море не собрать,
В сраженьях счастья не сыскать,
Хоть силишься порой…
Голос испуганно дрожал, с каждым тихим словом умирая, прячась за безликой немотой и возрождаясь, чтобы закончить куплет, поставить точку. Потом вторую и третью – как и перед «весёлым» городом, Дуне мешал страх раскрыться. Да и воспоминание о том, чью песню она сейчас перевирала, играло не последнюю роль.
– Красиво, – оценил Линн. – Но стоит быть смелее, пой громче. – Турронец бросил быстрый взгляд на брата.
– Ага. Легенда – что надо! Но поработать придётся – на публике за такую манеру исполнения тебя просто-напросто съедят.
– Легенда? – не поняла Дуня. – Какая легенда?
– Твоя. На ученика чародея, уж прости, ты не похожа – любой мало-мальски разбирающийся в вопросе человек увидит, что в тебе нет и толики волшебных сил.
– Спасибо, – кисло поблагодарила Угля девушка. А ведь она, несмотря на события последних месяцев, верила, что вот-вот к ней придёт её магия. – Однако в город я с вами не пойду.
– Да почему ты сопротивляешься?! – раздражённо и как-то неожиданно зло рявкнул «эльф». Линн нахмурился, изумлённый не меньше подопечной. – Мы время теряем на заведомо пустой болтовне! Упускаем момент! Ведь ты же хочешь, всей душой хочешь присоединиться к нам. Ты даже тогда, когда мы лезли за Девой-хранителем, на самом деле хотела войти в дом, а не сидеть перед ним на лавочке…
– Может быть, – не стала спорить Дуня. – Приключения манят. Но на расстоянии. Я уже знаю, чем они закачиваются.
– Могут закончится, – уточнил турронец. – Да и что с того? Зато будет весело, интересно. Чего ты боишься? Мы тебя подстрахуем, всему научим. Или… – ему, кажется, пришла в голову новая мысль. – Или ты полагаешь, что мы тебя бросим? Но… Как ты себе это представляешь? Как мы бросим в беде мою жену?
– Что?!! – хором поразились слушатели.
– Э-ээ, будущую жену, – поправился Уголь. В своих словах он ничуть не сомневался.
– Ненеше?
– Выходи за меня замуж, Лаура, а?
– Ненеше!
Женишок посмотрел на брата и, вздохнув, махнул рукой – мол, была не была!
– У Линна схожее предложение. В смысле, ему тоже хочется видеть тебя законной супругой.
– Что ты творишь, Ненеше?! – возмущению второго «эльфа» не имелось предела.
Дуня молчала. Это что же такое получается? За почти двадцать лет… Ладно, почти восемнадцать, если считать того карапуза из песочницы… За почти восемнадцать лет никого ни даром, ни с доплатой не интересовала, а за последние недели две-три «заманчивые» предложения так и сыпались, словно где-то прорвало её личный рог изобилия. И это – без учёта кухонных свах из замка сэра Л'рута! Или просьбы выйти замуж столь же подвержены стадному эффекту, как и всё прочее? Один подумал, другой озвучил, третьему тоже приспичило? Но Вирьян-то далеко. Да и приглядывался чародей к девушке подольше…
– Скажешь, я не прав? Ты бы ещё пару веков тянул!
– Не твоё дело, – дёрнул щекой Линн, но ничего отрицать не стал. Более того, он серьёзно посмотрел на Дуню: – Лес, я и впрямь хочу позвать тебя замуж.
– И? – только и выдавила жертва матримониальных планов. – Что вы предлагаете делать мне дальше?
– Выбирать, – пожали они оба плечами.
– Из вас? – всплеснула руками несчастная. – Ненеше, Линн, вы же на одно лицо! Я понимаю, кто из вас кто, только потому, что вы сами того хотите!
– То есть ты… это означает, что ты, в целом, согласна?
Девушка попыталась покачать головой – ничего подобного она в виду не имела, к тому же мотивов братьев странница не понимала. Желай они соблазнить подопечную, уже давно бы это сделали. Или попробовали бы сделать. Потому Дуня, прежде всего, нуждалась в объяснениях, однако прыткий Линн помешал их затребовать:
– Бери обоих, – он улыбнулся – одновременно и виновато, и насмешливо, и просительно. – Нам турронцам можно, а ты… Уверяю, мы сделаем всё, чтобы тебе понравилось. Конечно, от традиций, воспитания трудно уйти, но… Традиции и воспитание ведь разными бывают. Мы тебе о своих расскажем. Тебе будет весело.
Дуня так и застыла. Подобного заявления она могла ожидать от Угля, а не от его, казалось бы, более спокойного и рассудительного братца. С другой стороны, в ту ночь, когда они её спасли от охочей до любви троицы, удержали от встречи с патрулём и втянули в неприятности, близнецы были совершенно одинаковыми не только обликом, но и поведением. С чего бы им меняться за каких-то три дня?
И тут девушку осенило.
– Турронцам? – прищурилась она.
– Именно, – кивнул Линн. – У нас считается, что двойняшки являются одним человеком с одной душой. У нас даже имя одно на двоих – мы пользуемся разными его частями. А раз мы одно целое, то имеем право жениться на одной девушке. Как, впрочем, женщины-близнецы могут выходить замуж за одного мужчину.
– Турронцам, – повторила Дуня, потом укусила палец, словно что-то обдумывая. – Тут такое дело: решила я поговорить о турронцах с одним местным – образованным, путешественником, собирателем историй… И вот, что удивительно, он никогда не слышал о турронцах. Кто вы?
«Эльфы» переглянулись.
– Действительно, турронцы.
– Да? Но что это значит? Кто вы? – повторилась странница. – Откуда? Чем занимаетесь?
– Послушай, долгий ведь разговор…
– И что? – удивилась Дуня. – Разве невеста не должна знать жениха… хм, женихов?
– Должна, – Уголь тяжко вздохнул. – Но пойми: мы теряем время! Нам нужно в город, необходимо!
– Зачем? – униматься девушка не собиралась.
Близнецы некоторое время молчали, словно надеясь, что подопечная ненароком забудет и своё желание добиться ответа, и собственно вопрос.
– Это государственная тайна, – попробовал Линн.
– Какого государства? Что за тайна? – странница и не подозревала в себе таланта прилипалы.
Они ещё помолчали: Дуня – в ожидании, «эльфы» – в размышлениях.
– Давай так: ты посидишь здесь, раз уж тебе настолько не интересно в город прогуляться, мы сходим по делам, вернёмся – и всё тебе расскажем? – продолжил за братом Уголь.
– А для затравки? – не сдавалась девушка. Она отчего-то поверила, что женишки не оставят её, хотя сама она на их месте такую глупость не совершила бы. Но несмотря на уверенность, что турронцы будут с ней, новоявленной невесте требовался залог, нечто, способное оправдать её странные и, пожалуй, наивные ожидания.
– Хорошо, – близнецы всё-таки решились. – Сейчас мы работаем на одного человека, большого человека, богатого и влиятельного. Более чем влиятельного. Государственного мужа. У него похитили сына, совсем пацана ещё, который не сталкивался со сложностями, практически не видел жизни – он у папаши единственный, последнее, что осталось от горячо любимой жены. Достоверно известно, что его не убили, но и за выкупом или обменом не обращались. Мы напали на след мальчишки – Дева-хранитель как-то была с ним связана, но связь из-за известных тебе событий исчезла, зато мы обнаружили другую ниточку. И сейчас мы за неё цепляемся. Ты удовлетворена?
– Не совсем.
– Прости, но больше будет только позже. Нам действительно пора…
Дуня приоткрыла рот для новой порции вопросов и возражений, но очутилась в саванне, где гуляли волшебные жирафы. А ведь девушка ещё не закончила! На этот раз ей удалось не забыть то, о чём она хотела узнать: не только, кто такие турронцы вообще и близнецы в частности, но и, например, откуда «эльфам» известно, что она появилась в этом мире в валенках, когда сбежавшая невеста добралась до спасителей уже без тёплой обуви. Почему она разобрала вопрос ищущей любви троицы, если позже охотники не проявили ни малейшего намёка на знание языка жертвы, а первой, кого Дуня поняла, оказалась всё та же беловолосая парочка? Впрочем, по последнему вопросу у девушки имелось предположение: заклинание синхронного перевода могло выдохнуться – она неоднократно наблюдала такое. Ей-то самой повезло: чары, наложенные близнецами, оказались устойчивыми. Но вне зависимости от своих мыслей, хотелось бы услышать версию женишков. И снова всплывал «лес» и утверждение братьев, что домой они Дуню вернуть не могут – правда ли это, если, по крайней мере, Уголь явно в родных местах бывал?..
Умывшись и напившись из ручья, который радостно звенел тут же на поляне, девушка подхватила сумку, на всякий случай, тотчас нацепила на себя и достала гребень с щёткой – шевелюра требовала заботы. Распущенные волосы – это, конечно, красиво, но тугой пучок предохранял от колтунов и мусора, которых после ночи в корнях дерева теперь имелось в избытке.
«Интересно, сколько сейчас?» – подумала Дуня, остервенело борясь с очередным вороньим гнёздышком. Она прищурилась на солнце – то сияло где-то сбоку, путаясь в густых кронах. Наверное, рано – девушка кое-как научилась различать часы в зимнем замке, со временем в знойном приморском крае ей ещё предстояло разобраться.
Она вернулась к прежнему занятию: расчесалась, заплела косу – и остро пожалела, что не догадалась прихватить мыльного корня. Хорошо хоть соду не позабыла.
Пока она неспешно и тщательно приводила себя в порядок, непоседливому светилу надоели хлёсткие ветви, и оно выбралось в чистое небо. В животе поздним жаворонком заурчало. Дуня забеспокоилась. А что если она ошиблась и турронцы не вернутся? Что тогда? Что делать? Она ведь даже не знает, где, в какой стороне город. А пусть бы и знала, она не понимала, стоит ли бежать прочь или спешить в опасное селение, выяснять наверняка – бросили её «эльфы» или снова угодили в неприятности. Как же всё-таки сложно думать, выбирать, решать…
Девушка вскинулась. Поначалу она ничего не заметила, легко привыкнув к шуму синхронного перевода в голове, но затем сообразила. Откуда шум, если некого и нечего переводить? Неужели близнецы вернулись и до неё доносятся отголоски их разговоров?
Она вскочила – невнятный шёпот растворился в далёкой ругани птиц и плеске ручья. Кажется, в прозрачные его воды прыгнула лягушка. А Дуня от туда пила! Ох… На поляне – никого, кроме мула, флегматично гадившего у обглоданных за ночь кустиков. Почудилось? Нет, вот снова шумит, накатывает прибой… хотя, тоже – нет, не накатывает. Звук ровный, монотонный, будто за чащей гудит автострада. Да и не в голове гудит, а именно снаружи.
Поражённая открытием, Дуня заозиралась – и вновь услышала только лесную перекличку. Что такое? Может, дело в ветре?.. Подождала. Но шаловливый сын воздуха гулял где-то не здесь, видимо, веселясь поближе к солёным волнам. Он не мог, ему было не интересно пугать девушку какофонией урбанизированных миров. Тогда? Неужели? Она сходит с ума? Как жители портовой столицы – помнится, менестрель о чём-то таком рассказывал… И тут над самым ухом раздался дикий ишачий крик. Странница, дёрнувшись от неожиданности, упала, мул резко опорожнил кишечник и уставился куда-то поверх своей наездницы. Дуня могла поклясться: выражение, какое исказило морду животного, есть не что иное, как удивление. Проследив безумный взгляд, девушка почувствовала, как уподобляется длинноухому толстячку.
На «дубе», как раз над разломом-входом в естественный шалаш, сидела на толстой ветке птичка. Чем-то похожая на сороку, она цеплялась за насест когтистыми жёлтыми лапами и, склонив голову на бок, внимательно смотрела на Дуню. Вот птичка выпрямилась, посверкивая золотом, передвинулась подальше от ствола к чахлым листикам – ветвь, почти что мёртвый сук, всё ещё пыталась доказать родному дереву, что она живая, что она ещё нужна ему – и открыла длинный клюв. От протяжного ослиного зова несчастный мул, как Иа из мультфильма, со всего размаху сел на задние ноги, хвостом угодив в самим же наваленную кучу. Птичка защёлкнула клюв, распушила бледные щёчки и выпятила светлую, в отличие от синеватого верхнего оперения, грудь.
– Ппе-п-пе-пересмешник? – выдавила странница, осторожно поднимаясь на ноги.
Крылатая гостья моргнула, словно кивая.
– Ппе-п-пе-пересмешник? – передразнила она, один в один передавая голос девушки. Затем завела: – На небе звёзд не сосчитать…
Звуки птаха, конечно, передавала не вполне чётко, но Дуня без труда признала себя. Со стороны её пение оказалось ещё хуже, чем слышалось, когда она сама исполняла балладу. Н-да, девушке только по кабакам и выступать… Другое дело – бедовый менестрель!
Птица вновь замолчала. А потом как засвистит электровозом, естественно скатываясь на «тук-тук» проносящегося деловым вихрем состава. Дуня не успела задуматься, как мул с истеричным взрёвом ломанулся сквозь кусты в чащу.
– Стой! – охнула странница. Женихи там не женихи, а с «эльфов» станется принудить подопечную шагать за ними, конными, на своих двоих. Правда, что ей делать, если она догонит длинноухого толстячка, девушка не имела ни малейшего представления – за эти дни общение с мулом происходило по одному и тому же сценарию. Уголь держал уздечку, Линн запихивал отчаянно сопротивлявшуюся Дуню в седло или оттаскивал из-под копыт, когда на привалах наездница из этого самого седла вываливалась.
– Ну, стой же! – за жалостливым вскриком Дуня не услышала, как на оставленную полянку, весело, пусть и с определённой долей неудовольствия, переговариваясь, выехали два всадника, озадаченно огляделись. – Стой… – уже плаксиво и тихо добавила она, продолжая бежать за треском. Тот отдалялся.
Прикрыть лицо от хлёстких прутьев. С силой дёрнуть сумку, чтобы та не упала с плеча. Оскользнуться на то ли куче навоза, то ли землице из кротовины, но не рухнуть на колени, продолжая путь. Зажать в кулаке расплетающуюся косу, чтобы та не зацепилась за еловую лапу или, хуже того, за смолистый ствол. Запнуться о корень и снова удержаться на ногах. Часто-часто ими перебирая, едва ли не съехать по склону на дно овражка, где оленем перескочить речушку в два шага шириной, вскарабкаться по другому бережку, держась за траву руками. На полном ходу влететь в кусты и резко замереть у каменной насыпи, чтобы – наконец-то! – сообразить: хоть и перепуганный насмерть, мул не выбрал бы столь трудную дорогу.
– Ой.
На каменной насыпи лежали шпалы. На шпалах покоились рельсы. По рельсам отстукивали громогласную колыбельную вагоны грузового поезда. Ветер, создаваемый им, охладил горящие щёки и растрепал волосы.
Дуня, открыв рот, наблюдала, как мимо проплывают – состав шёл не очень быстро – платформы. На нескольких подряд штабелями лежало нечто округлое, трубообразное, перетянутое стальным тросом с кокетливым – девушка не поверила глазам своим, хотя… куда уж больше-то? – с кокетливым бантиком наверху. Ещё на парочке покоились глухие металлические коробки, украшенные растительным орнаментом, который при отсутствии воображения походил на эльфийскую вязь. Затем шёл крытый вагон с дверцей. Вместо окон на нём были нарисованы конверты, стилизованные конечно. Почта? После снова ехали платформы. Стоящие на них предметы прятались за бледно-жёлтым брезентом надёжней мусульманки под паранджою. Отчего-то Дуня решила, что это военная техника. Следом тянулась вереница трапециевидных контейнеров. Кажется – девушка поднапрягла память – хопперы. На боках их сверкали новенькой краской иероглифы и картинки: колос, подсолнух, разноцветные шарики, чёрная горка, похожая на кучу угля, какая-то ромашка и розовый клевер – и что-то ещё, совсем уж неразборчивое. За хопперами потянулся караван цистерн с похожими знаками: чёрная капля, виноградная гроздь, корова, дождь из голубых капель, огонь, снова капли, радуга, опять капли… и всё те же иероглифы. Она угодила в Китай? Только этого не хватало!
– Крештен! Шевелись! – донеслось грозно с той стороны, откуда двигался состав. В голове зашумело. – Эй! Пацан! Не зевай! Сейчас рядом будем! Да руки же вытяни! И поближе подойди!
– А он струсил! – насмешливо проорало в ответ.
– Да что же это за стопщики-то пошли! – возмущённо провопил первый крикун. – Крештен, подцепи дитятю! И шевелись, кому сказал, шевелись!
Девушка и пискнуть не успела, как многострадальное запястье стиснула крепкая рука, дёрнула. Пару шагов Дуня пробежала, а потом вознеслась, чтобы приземлиться на шатающийся деревянный пол.
– Раз такой скромный и пугливый, покупай билет! – рявкнуло в лицо, а потом озадаченно добавило: – Ребят, а это ж девчонка.
Горе-путешественница втянула голову в плечи и затравленно огляделась.
Она угодила в грузовой вагон, переделанный под пассажирский – большую часть занимали разнокалиберные ящики и двухэтажные деревянные кровати, на одной из которых кто-то выводил заливистые рулады. Спящему крики не помешали – он только храпеть стал громче. В более-менее свободном углу, на стоящих в два рядка бочках горела керосиновая лампа. Она с превеликим трудом превращала темноту, царившую в вагоне, в полумрак. У лампы сидели пятеро, кажется, они играли во что-то, отдалённо напоминающее домино, а то и маджонг – костяшек было слишком много. Перед девушкой стояло двое, наверное, те, которые поторапливали Крештена и смеялись над её трусостью. Позади – по крайней мере, один, подхвативший.
– Боишься? – всё так же удивлённо хмыкнул самый горластый. Под два метра ростом, заросший курчавой бородой от бровей до пупа на довольно-таки объёмном пузе, с руками-молотами, упёртыми в бока, и ногами-колоссами в армейских сапожищах.
– Боится, – констатировал его сосед. Рядом с великаном он казался хрупким и маленьким, хотя без него был крепким и большим, способным на плечах носить, по меньшей мере, трактор.
– Вот уж, стопщица. Мужиков боится…
– Да хорош, над девкой издеваться, – Дуню подняли за плечи и отставили в сторону. По-видимому, Крештен. – И себя дураками выставлять.
Девушка осторожно посмотрела наверх – рядом покачивалось в такт набирающему ход поезду нечто громадное, не уступающее в размерах курчавому. Как и у других мужчин, в этом не было ни толики азиатской крови. Как, впрочем, и европейской. Не китайцы. Зато одеты одинаково: тёмные клетчатые рубахи, коричневые сапоги и ярко-рыжие комбинезоны. Собственно, именно эти комбинезоны позволяли лампе осветить помещение.
– Ну, ты мне поговори! – возмутился первый великан. – Кто тут у нас главный?
– Ты, бригадир. И что? – защитничек пожал плечами и двинул к бочкам. – А ну, убирайте свои цацки! – игроки проворно ссыпали костяшки в берестяной короб, чтобы через миг всю поверхность импровизированного стола занял холщовый мешок. – Во-о, посмотрите, что я от своей крали принёс!
Пред ясны очи более чем заинтересованных зрителей явилась громадная бутыль непрозрачного стекла. Даже сквозь перестук колёс было слышно, как внутри… хм, ёмкости что-то плещется.
– Ураганка! – восхитился тот, что первым обсмеивал Дуню.
– Крештен! Ты не исправим! – вздохнуло начальство, но вполне добродушно, явно нисколько не боясь за свой авторитет. Потом резко вернулось к страннице. – Значит так, крольчонок, говорю один раз. Во-первых, беспрекословно слушаешься меня. Крештен-то поболее моего на железке работает – ничего объяснять не надо, а ты у нас временный гость. Во-вторых, довозим только до станции. После, звиняй, ты уж своим ходом. Там дальше кордоны – мышь не проскочит. В-третьих, если заловят, прости девонька, но мы тебя не знаем – не видели, не встречали. И, в-четвёртых, к мальчикам моим не приставай.
Прозвучало это так, как если бы бригадир действительно имел в виду, что пассажирка способна кому-нибудь в подружки навязаться, а не наоборот. Дуня икнула. Затем часто-часто закивала и с тоской посмотрела в приоткрытую дверь. Вообще-то девушка согласилась бы сойти сейчас, но мелькавшее снаружи лоскутное одеяло полей намекало, что, раз, скорость у поезда теперь немаленькая, а, два, уже поздно – «эльфов» она найдёт, если те сами приложат к тому усилия. Оставалось надеяться, что женишкам судьба невесты небезынтересна.
– Вот и ладненько, со всем разобрались, – широко улыбнулся курчавый. – Есть-то, стопщица, хочешь?
Дуня несмело улыбнулась.
– Так, садись, – позвал Крештен. Через мгновение её в три пары рук усадили на низкий ящик, водрузили на колени миску с чем-то дымящимся и нарубленным на куски, сверху кинули пласт бекона и ломоть хлеба. Левая ладонь девушки сжимала самую что ни на есть настоящую вилку, а правая – кружку, кажется, с той самой «ураганкой». Из кружки пахло анисом. – Звиняй, у нас только репа. Набольшие опять не договорились, кто сколько платит за рис.