355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Елена Тыртышникова » Поле под репу (СИ) » Текст книги (страница 14)
Поле под репу (СИ)
  • Текст добавлен: 6 мая 2017, 14:00

Текст книги "Поле под репу (СИ)"


Автор книги: Елена Тыртышникова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

5

Возвращается девушка поздно вечером домой мимо кладбища. Вокруг – никого. Страшно! Вдруг видит: на встречу идёт юноша. Медленно так идёт, явно никуда не спешит. Девушка к нему:

– Молодой человек, вы бы не могли меня проводить до конца забора?

Юноша на девушку посмотрел удивлённо, пожал плечами – девушка-то симпатичная – и кивнул. Мол, почему бы и нет. Бредут они рядышком некоторое время. Девушка и не выдерживает:

– Молодой человек, вы только не подумайте чего! Я… Понимаете, глупо конечно, но я мертвецов боюсь!

Юноша вновь флегматично пожимает плечами, а потом хмыкает:

– И чего нас бояться-то?

(Анекдот)

К станции Дуня подошла в сумерках. И как же Крештен предлагал дождаться его на перроне? Насмехался, что ли? Поезд, наверное, прибыл сюда часа за два до странницы – и каких-то полчаса плюс-минус десять минут роли не играли. Если так, то открытие не из приятных. Однако даже оно не могло испортить радужное настроение. Кто его знает, может, у здоровяка чувство юмора подкачало – до пункта назначения она легко добралась. Правда, немного смутила безлюдная дорога. С другой стороны, никто в попутчики не набивался.

На платформе царила тишина. Сиротливо серели лавочки, ветер гонял бумажки вокруг перевёрнутых урн. Делал он это как-то лениво, будто ему надоело выполнять каждодневную, рутинную работу да деваться было некуда. Разве что пошевелить уныло обвисшие листочки на чахлых деревцах во вмурованных в землю кадках или пройтись по ленточной гребёнке объявлений, что тут же облепили стенд, похожий на рекламный щит, глухую коробку будочки, тёмный – то ли фонарный, то ли просто электрический – столб. Так ведь и это тоже не праздник.

Дуня осторожно поднялась по раздолбанным ступенькам лестницы, держась поближе к перилам, но не касаясь их – перекошенных, местами смятых, словно ждущих чей-нибудь руки, чтобы обвалиться или осыпаться ржавой трухой. Девушка покачала головой – какой беспорядок! После добротного состава она никак не предполагала увидеть такую разруху, тем более в приграничной зоне. Впрочем, всякое случается. Вдруг это последствия войны? Или мятежей? О чём-то таком упоминал Крештен. Столь опасные предположения не страшили Дуню – по-настоящему испугалась она, когда подошла к кассе. Или к тому, что девушка за неё приняла.

После безрадостной картины, каковой её встретил перрон, странница уже не рассчитывала сразу купить билеты – вряд ли кто-то трудился в столь поздний час. Однако, судя по разбитому окошку за тонкой решёткой, здесь и в другое время никто не работал. И отчего-то именно тёмный зев кассы заставил поёжиться, хотя было тепло, обхватить себя руками и поспешить к дальнему огоньку. Дуня надеялась, что идёт к вокзалу, где обязаны находиться живые существа.

Залом ожидания, или что уж это было, владело запустенье. Да, в помещении оказалось чище, чем на улице, почти все сиденья оставались в своих рядах, хотя попадались бреши в целые секции. Весь потолок заняли лампы дневного света – в основном, они горели ровно, но попадались и такие, что судорожно мерцали, тихо звеня в такт. От одного лишь взгляда на рождаемую ими и тотчас умирающую тень разболелись глаза и голова. Дуня уж позабыла, как испорченные патроны могут раздражать. Напротив двери ровной шеренгой выстроились кабинки, где грубо заколоченные плохо обструганными деревяшками, где всё ещё щеголяющие битым стеклом за тонкими железными прутьями. Стекло, надо сказать, били не только камнями, но и пулями – некоторые дыры выглядели чересчур характерно: округлые, с сеточкой трещин.

Кассы. Тоже. Без билетов.

Без людей.

Что же тут произошло? И произошло давно, очень давно. О своих наблюдательных и детективных способностях Дуня имела не лучшее мнение ещё до изысканий в замке сэра Л'рута, но сейчас особенные умения и не требовалось, как и опыт просмотра американских триллеров – не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять очевидное. Здание вокзала было заброшено не один год. А если это так…

Вывод напрашивался сам собой. Не могла. Не могла – и всё тут! – железнодорожная бригада настолько зло подшутить над стопщицей. Конечно, Дуня плоховато разбиралась в людях и тем более в не-людях, кем, на деле, являлись работяги, но парни не казались злодеями… последними сволочами, если на то пошло. А, значит… Заглушая шёпот разума, отмахиваясь от логических рассуждений и глуша растущую в груди тревогу, странница побежала к боковому выходу. Ответы она найдёт снаружи. Она не станет панически искать их внутри.

Самые страшные опасения девушки не оправдались – дверь вывела в вестибюль, стиснутый по бокам то ли кассами, то ли сувенирными киосками типа «Всё в дорогу». Также в вестибюле имелся выход в город. Точнее – на привокзальную площадь, наверное, столь же захламлённую временем, как и сам вокзал. Зато за ней кипела жизнь. По крайней мере, за тёмным пространством следовало расцвеченное электрическим светом, подмаргивающим неоном и, похоже, трепещущим лазером.

Цепочки огней покрупнее пунктиром отметили прямые линейки улиц. По ним двигались редкие огни помельче – возможно, машины. Тёплый ветерок доносил невнятные, кажется, людские разговоры, гул, обрывки ненавязчивых мелодий и взрыкивание механизмов.

Дуня вздохнула. Собралась с силами и пошла на шум.

Живые?

Судя по вдруг долетевшему эху громкой перебранки, звона битой посуды, гогота и вопля «Да я тебя, мразь!» – даже очень.

Может, вернуться?

Девушка обернулась. Грустное зрелище: здание вокзала всё ещё сохранило величественные формы, что, впрочем, угадывалось лишь по бликам на останках стекла в развороченных окнах. Нет, делать и искать там нечего. Значит, следует идти вперёд.

Фонари, освещавшие дорогу у границы площади, обнаружились за высоким забором – тонкой плетёной сеткой со спиралью колючей проволоки наверху. Далее второй линией обороны росли кусты – где-то по пояс Дуне, ровно подстриженные и несомненно обладающие острыми шипами. Досадливо цокнув, странница прикоснулась к первой преграде – и только после осознала, насколько была неосторожна. Сетка могла оказаться под напряжением.

Что делать?

Как говорят мудрые люди, брать тряпку и вытирать доску, разумеется – путешественница между мирами двинулась вдоль забора. Уже шагов через двадцать наткнулась на дыру. Как раз для средних размеров девушки. Правда, сквозь живую изгородь пришлось продираться с определённым уроном как для одежды, так и для рук. Хорошо ещё, что до волос и лица цепкие ветви не дотягивались.

С грехом пополам и без пары лоскутов в курточке Дуня выбралась на проезд. Если здесь и был какой-либо транспорт, то к появлению гостьи он весь испарился в неизвестном направлении. Девушку это не удивило и не разочаровало – она, словно мотылёк к дачному ночнику, потянулась к ближайшему дому, прямоугольной двухэтажной коробке. Огромные – метра три на два – окна нижнего этажа были целы, с той стороны их плотно закрывали жалюзи. В целом, унылое здание, если бы не красивый вход: с ковровой дорожкой, навесом от дождя и парочкой статуэток – тонкими высокими, наверное, кошками… правда, из породы сфинксов-переростков, не иначе. На крыше переливалась яркими цветами вывеска. На ней девушка пышных форм зазывно подмигивала прохожим, а с трёх немаленьких пивных кружек, которые дамочка удерживала лишь чудом, пыталась слететь воздушная пена. У ног красотки дрессированным псом сидел дракончик. Он держал в зубах алую розу. Отчего-то именно крылатый змей придал Дуне уверенности – она спокойно взялась за округлую ручку и вошла в подозрительное заведение.

Внутри не то чтобы в полном, но соответствии с вывеской девушку встретило учреждение общепитовской направленности. У длинного окна и двух стен прямоугольные столы на четверых-шестерых седоков чередовались со сдвоенными (спинка к спинке) мягкими диванчиками. На гладких, блестящих от моющих средств и частого знакомства с тряпкой столешницах стоял традиционный, пусть и несколько расширенный, набор более-менее приличного ресторанчика: три кувшинчика с разноцветными жидкостями, четыре прозрачные ёмкости с чем-то сыпучим и наверняка солёным или острым, стакан с клетчатым букетом салфеток и аляповатая вазочка с неким подобием засохшей астры. Напротив входа раскинулось нечто, вроде стойки бара, за которой, однако, вместо стеллажа с бокалами и бутылями просматривалась кухонка, сейчас чистая и пустая. Левый край стойки занимала пара сифонов и, видимо, кассовый аппарат.

Одну из стен украшали картины, если не сказать – открытки. Вторую – две обособленные группы фотографий. На одной из них Дуне примерещился заключённый сто сорок четыре. Но это, наверное, шалило воображение после изучения железнодорожной ориентировки – фотографии были далеко, а зрение, в отличие от зуба мудрости, Вирьян не лечил. Турронцы тоже не прикладывались, а «ураганка» Крештена могла разве что поспособствовать потере здоровья, а не его восстановлению.

В помещении находились трое. Посетитель – по крайней мере, он сидел за столом и задумчиво ковырял вилкой в куске… хм, мяса. По стойке вдохновенно елозил тряпкой парень лет двадцати. Девушка того же возраста столь же самозабвенно изображала увлечённость шваброй в руках и лужей на полу. Все трое были погружены в себя, потому не сразу обратили внимание ни на звон колокольчика, ни на лёгкий хлопок дверью, ни, тем более, на вошедшую гостью. Заметили они её лишь тогда, когда, оскользнувшись на мокрой плитке, Дуня ухнула на пол.

– Ай!

– О небеса! – воскликнула уборщица и, отбросив инструмент, подскочила к страннице.

Посетитель поперхнулся, но тоже кинулся помогать пострадавшей. Когда до них добежал парень от стойки, Дуню уже устроили на диванчике. Перед ней на корточках сидела местная девушка и с любопытством заглядывала в глаза снизу вверх, рядом с интересом изучал гостью посетитель.

– С вами всё хорошо? Сильно ушиблись? – с неподдельной заботой в голосе спросил парень.

– Я… мне… – начала было Дуня и осеклась – шум морского прибоя утих. Кажется, заклинание близнецов выветрилось – то-то на железной дороге переводилось далеко не всё.

От резкого исчезновения такого уже привычного гула у несчастной помутилось перед глазами, впрочем, в обморок она не упала – лишь обессилено откинулась на мягкую спинку и поднесла руки к вискам. Затем покачала головой, кисло улыбнулась. Парень заговорил вновь, но Дуня его уже не понимала.

– А это кто? – Дуня указала на очередную фотографию. На той была изображена роскошнейшая женщина из тех, о которых говорят – всё при ней. Живая красота, тепло обаяния, ум. Что-то подсказывало – эта дама не пустышка. Однако при всём своём великолепии кое в чём она имела явный перебор. Но и это, вынуждено признала девушка, женщину не портило.

– О-оо! – протянул Райдан. Или попросту – Рай. – Это Матальда Хлола. Её ещё называют Сияющая! Удивительнейшая актриса! Богиня экрана! В неё влюблялись все мальчишки. У неё было десять мужей, причём ни один из них не имел отношения к кино. По крайней мере, до того, как с ней повстречался… Хотя почему я говорю в прошедшем времени? Ей уже за сотню стандартных, но она до сих пор привлекает мужчин. Представляешь?

– Скорее – понимаю, – несмело улыбнулась бурному восторгу странница. – А почему у неё… – Дуня запнулась, показывая руками то, о чём спрашивала.

– Почему у неё три пары грудей? – уточнил собеседник, чем заставил девушку покраснеть. Забавно, что сам он чужой реакции не заметил. – Так ведь она не человек. Хримус. Но она восхитительна! Она поразила сердца и людей, и древков. Да что там! Нынешний её муж – турронец, – Последнее слово не требовало перевода, оно звучало так же, как его произносили Ненеше и Линн. – А турронцы – это же мечта девиц всех возрастов и рас! Молчу уж о её родном виде. Хримусы готовы на неё молиться! Хотя, ты знаешь, Матальда по их понятиям далеко не идеал. У их женщин вообще-то по четыре пары… – Теперь Рай изображал руками то, что имел в виду. Лучше бы сказал вслух – так он смутил Дуню ещё больше. – Матальде удалили одну пару из-за какой-то болезни ещё до того, как в мире появилась Сияющая. После бедняжку уверяли, что не видать ей ни сцены, ни материнства. И знаешь что? Она до сих пор играет! И у неё восемь детей. Одна четвёрка от человека, другая – от турронца, того самого, последнего. Наши расы совместимы с расой хримусов. А, вот, с древками потомство родить могут только люди.

Дуня покачала головой, оценивая услышанное. Любопытно, а Крештен со товарищи кем будут? Кроме лысого оборотня, разумеется – с ним-то всё ясно. Нечисть… Хотя… кто скажет с уверенностью? Точно – не Дуня.

– А это? – девушка ткнула пальцем в следующую фотографию.

– Это…

В Эстрагоне, городке, затерянном среди пустыни, странница просидела безвылазно около трёх месяцев, а до расспросов о так заинтересовавшей её композиции на стене дело дошло только сейчас. Что неудивительно.

Сначала она вновь училась жить: понимать окружающих, объяснять, что хочет, и заботиться о себе. К быту удалось приспособиться быстрее, чем в почти средневековом замке сэра Л'рута, так как этот мир подвергся прелестям цивилизации родного. Хотя и здесь не обошлось без недоразумений – отличий имелось немало, да и незнание языка играло свою пагубную роль. Собственно, с языком оказалось сложнее.

Она проходила через это второй раз – и в чём-то ей было легче. Дуня знала, что может, что заговорит с местными и не так уж много времени на это потратит. И, с другой стороны, труднее: здесь не оказалось хорошего и весёлого Сладкоежки, готового по сто раз кряду объяснять непонятливой подопечной одно и то же. Конечно, тут имелся хороший и весёлый Рай – отзывчивый, всегда помогающий иностранке. Не оставляла Дуню заботой и официантка Утка, да и Дурнушка Триль никогда не отворачивалась. Управляющая придорожным кафе «Дракон и Роза» тоже была доступна для задушевных бесед. Но у всех у них имелась работа – они попросту не могли беспрестанно возиться с нежданной гостьей. Если же Дуня ходила за местными хвостом, то явно путалась под ногами, чем вызывала раздражение. И тогда девушка решила хоть чем-то отплатить хозяевам – однажды она взялась за швабру.

Потом Дуню к себе потребовала управляющая. Она предложила девушке остаться в кафе. Странница согласилась. Первый месяц она была только уборщицей, а когда подучила язык, стала второй официанткой. Жаль, что местные так и не поинтересовались, как то сделали «эльфы»-близнецы, что гостья умеет ещё. Сама Дуня так и не осмелилась признаться.

– А это? – они, наконец-то, добрались до той фотографии, ради которой девушка и затевала разговор. Впрочем, разговор был развлечением, которых не хватало в Эстрагоне. Городок оказался меньше и скучнее замка сэра Л'рута.

О нет, территориально владения богатых и очень Рутов могли разместиться в Эстрагоне несколько раз и с немалым комфортом. Население замка и окрестных деревень по численности не перевалило и за треть того, что проживало в городе. Здесь имелась всё ещё крепкая политическая система, не ушла в небытие индустриальная, а с ней держалась и экономическая. Эстрагон с завидным упорством пытался развиваться. Не то чтобы у него получалось, но, по крайней мере, ему удалось не угаснуть.

Этот город оказался достаточно велик, чтобы в одном из кафе появилась вторая официантка. Чтобы работало два кинотеатра и домашний цирк. Чтобы было с кем рожать детей и хотелось бы этим заняться – здесь имелась неплохая по местным меркам и хорошая по представлениям Дуни больница, функционировали детский сад и школа. Правда, по отзывам Рая и Триль ребятни всё-таки было не так уж и много, однако ж дети были. Здесь даже существовал институт брака! Как, впрочем, и такие, как Дурнушка. И даже у неё, проститутки, имелась конкуренция. Нет, с формальной точки зрения Эстрагон мог смело называться государством и вполне успешным. У этого государства было практически всё, кроме самого важного и интересного – соседей. С Эстрагоном случилась беда. Он потерялся.

– Хм… – Рай почесал в затылке. – Не знаю, Лёсс. – Каким-то образом парень умудрялся произносить имя с удвоенной «с» да ещё и через «ё», чему и остальных приучил, но девушка устала поправлять каждого встречного и смирилась. Да и что ей, так и не назвавшейся по давнему, определённо утратившему актуальность совету Сладкоежки Евдокией, до какого-то прозвища! Хотят обращаться к ней как к Лёсс – пусть обращаются. Дуня уже и на Лауретту была согласна.

– Жаль, – вздохнула девушка. С фотографии почти серьёзно на мир взирал заключённый сто сорок четыре собственной, как говорится, персоной. Всё же воображение и глаза Дуню не обманули.

Мимолётный знакомец и источник совсем уж нежданных неприятностей устроился на картинке не в одиночестве. Рядом стоял мужчина лет сорока или постарше – за время странствий девушка так и не превратилась в физиономиста. Однако и она легко заметила, что двое на фотографии очень и очень похожи. Не как капли воды, точно Ненеше и Линн (да и близнецы нельзя сказать, что были от и до одинаковыми), не как фантастические клоны или двойники и не как отражения в каком-нибудь зеркале времени, вовсе нет. Если на чистоту, мужчина и юноша имели немало различий, никак не связанных с возрастом, но что-то в обоих было такое общее, присущее только семье. Оно спокойно и уверено говорило: эта парочка – близкие родственники, скорее всего – отец и сын. А приверженность к одному стилю в одежде и сходные черты лица лишь усиливали подозрения.

Оба русоволосые: отец потемнее, сын посветлее. Оба сероглазые, оба прячущие на самом донышке серебристый лёд – трезвый ум, холодный расчёт, необходимая жёсткость, оправданная беспощадность. И вместе с тем готовые вспыхнуть счастливыми, задорными улыбками, таившимися в морщинках: у старшего те были явно выраженные, глубокие, у младшего – только наметившиеся, но видимые любому. Эти двое умели радоваться жизни… наверное, потому, что им хватало в ней забот и тревог.

– А как же они оказались на стене? – сообразила Дуня. – Ты же говорил, что сюда вешали только посетителей.

Странно, на железнодорожной ориентировке заключённый сто сорок четыре выглядел ярче, цветастее что ли – словно в церковный витраж заглянуло закатное солнце. В том и другом изображении имелась своя прелесть, и девушка не могла определиться, каким ей случайный встречный нравится больше – представительно-серьёзным или бесшабашно-шкодливым. Одно хорошо – ни там, ни там он не был серым, будто припорошенным пылью, каким он всего на мгновение показался в камере. Уж лучше тем, металлически-бездушным, когда юноша пугал нечаянную гостью и помощницу выдуманными зверствами!

– А нам её подарили, – пожал плечами Рай. – Был тут один типчик. Сказал – мол, если оставим фотку, нам она удачу принесёт.

– И как?

– Может – и принесла. Откуда ж мне знать, почему к нам валом валили и простые работяги с массовкой, и актёры с самой великой Матальдой во главе, и денежные мешки. Вдруг и впрямь дело в талисмане? А, возможно, «Дракон и Роза» – лучшее кафе Эстрагона… – он, талантливо выдержав драматическую паузу, подмигнул Дуне. – Но наиболее вероятный ответ, боюсь, куда прозаичнее. Хозяйка выбрала правильное место – мы ж ближе всех к основной съёмочной площадке оказались, а в кино, чтобы добиться успеха, надо быть быстрым. – Парень тяжко вздохнул. – Да что нам с тех времён теперь? – Он вздохнул ещё тяжелее. – А ведь сама Матальда звала меня к себе поваром! Эх… Но как я мог свою глупую сестрицу с племяшами бросить? Она не захотела уезжать. Триль-Триль… Небо! Знал бы папаша, чем его любимая дочурка занимается, сначала б меня кастрировал за недогляд, а потом всех мужиков в городе. И, пожалуй, был бы прав.

Пять стандартных… Дуня не очень понимала смысл этого слова, но, понаблюдав житьё-бытьё местных, решила, что год здесь не так уж отличается от года в родном мире или года в мире Сладкоежки и Вирьяна… Пять стандартных лет назад, сразу же после отъезда главной съёмочной группы «самой грандиозной кинокартины вселенной», город напрочь отрезало от внешнего мира. Отрубило связь, перестали приходить челноки с орбиты – Эстрагон не имел своего космопорта. Вообще-то и космовокзала, или как уж это называется, тоже – челноки садились в пустыне, которой являлась планета, у самой черты города. Там же мог приземлиться средних размеров (их Дуня тоже не знала) звездолёт, однако никто там не приземлялся, к глубокому сожалению всё ещё надеявшегося на что-то населения. Так вот и получилось, огромная территория по сути оказалась меньше огородика в самой захудалой из деревенек сэра Л'рута – границы давили на путешественницу между мирами.

Вроде бы, что до них – открытых границ и дорог вовне – девушке, которая вышла за пределы замка странноватого рыцаря всего три раза? Один раз от скуки, второй – от неудовлетворённого любопытства и неумения просчитывать события на несколько шагов вперёд. Третий – из-за страха. Она сбегала от жениха… но… отсутствие рамок позволяло, если не быть, то ощущать себя свободной! Да и странница сбежала от Вирьяна, а ведь в Эстрагоне тоже было от кого бежать – только некуда, действительно некуда. Ибо настоящая жизнь, цивилизация существовала далеко за рубежами солнечной системы, в которой волей случая очутился Эстрагон.

Единственный город на планете, построенный благодаря мимолётной прихоти, а не острой необходимости. Здесь снимали историческое кино, и Эстрагон был всего лишь декорацией, которая вдруг стала домом для тысяч людей. Они в сплошных песках нашли воду, что и позволило превратиться из заднего плана в реальное поселение. Тут искали счастье, работу, любовь, славу, деньги, себя… Кто и что находил, трудно сказать. По крайней мере, у всех возникало желание что-то делать. Люди мечтали превратить городок в туристический центр, в который будут стремиться из самых дальних, никому неизвестных галактик. А рекламой послужат фильмы, творимые здесь. Жители хотели превратить пустыню в зелёные тропики, для чего уже почти хватало и специалистов, и спонсоров, и просто романтиков. Эстрагонцы намеревались… Всё резко закончилось, задрожало и исчезло, словно мираж, подобный тем, что снимали кинокамеры. И никто не знал ответа, отчего так случилось.

– Ой! – Дуня с удивлением поняла, на кого смотрит. – А она здесь откуда?

– Ты так говоришь, будто с ней знакома, – изумился в ответ Рай.

– Э… нет… не совсем… – по легенде, которую сочинили местные без какого-либо участия самой путешественницы, девушка не могла знать о реалиях Эстрагона. Так оно и было в действительности, но по иной причине, нежели та, о которой подумали хозяева. Зато у них не возникало вопросов, откуда явилась Дуня и отчего она настолько беспомощна в быту. Разубеждать кого бы то ни было странница не стала – их версия казалась правдоподобнее. Почему-то девушке подумалось, что в отличие от мира покойного Пятиглазого летающее бревно в этом объяснялось не магией, а наукой, или чем-то вроде того. – Скорее… с её матерью или старшей сестрой. Ну-уу, с той, которая могла за них сойти. Похожи… эм-мм… как они, – девушка кивнула на заключённого сто сорок четыре с батюшкой.

Н-да, но отчего же она уверена… Ведь похожи! Как старая фотография на нынешний оригинал.

Воздушная. Погружённая в себя. Сияющая неземным светом. Юная. Не траченная косметикой. Невинная.

Белокурый ангел, которому нет нужды в святом нимбе. Богиня утренней росы. Пастушка единорогов.

И прочая-прочая-прочая.

Златовласка.

На фотографии ей было от силы семнадцать.

– Как интересно! Может, ты в самом деле встречалась с её предком! – осенило Рая. – Какой-нибудь прапрапра… и так далее прабабушкой?

– Наверное, – без энтузиазма согласилась Дуня. – Она актриса?

– Нет, что ты! Она просто чокнутая, – отмахнулся собеседник.

Просто чокнутая? Девушка никогда бы её таковой не назвала – слово «просто» к златовласке не применимо. И… на чистоту, вполне себе эта дамочка вменяема. Другой вопрос, почему она к Дуне прицепила и чего хотела, для странницы осталось загадкой.

– М-мм? – намекнула на продолжение девушка.

– Она была в кафе вместе с тем парнем, который «талисман» подарил. Ни с кем не общалась. Вообще всё время молчала. По-моему, она не понимала, где находится… Хотя нет, не совсем так. Вернее сказать: она не видела, где находится. Они прогостили у нас недолго. Эта блаженная почти безвылазно провела в номере гостиницы. А если и выбиралась наружу, то лишь тенью следовала за своим опекуном, или кем уж он там ей числился, – Рай снял рамочку и передал Дуне. – У нас тогда фотографом Энрик подвизался. Так себе был и человек, и работник. Но своего шанса не упустил – каким-то образом пристроился в группу раскадровки и умотал отсюда прочь…

– Данни! Ну, сколько можно мне это поминать?! – со второго этажа, где жили служащие «Дракона и Розы», спустилась Дурнушка Триль.

Отчего её звали Дурнушкой, Дуня не понимала – может, Триль родилась страшненькой или папаша с мамочкой в тот день поругали, или вовсе никто, кроме иностранки, не замечал оригинального имени, утратив его истинное значения за веками. Ведь Евдокия тоже как-то переводилась… Если Утка оказалась лишь созвучна родному слову, как те же несчастные Галина итальянцам или Сергей испанцам, то «дурнушка» была дурнушкой, то есть некрасивой, немиловидной женщиной. Рай вычитал определение из толкового словаря и не обратил ни малейшего внимания, что говорит о сестре. Точнее – о её имени, потому что сама его обладательница отличалась, если не великолепием как златовласка, то чем-то близким к этому понятию.

Триль была невероятно хороша собой, достаточно молода – на днях всё кафе и несколько избранных горожан праздновали её двадцатишестилетие. И произвела на свет аж трёх детей, последний из которых к немалой радости отца уже ходил и без умолку трещал… правда, на неизвестном никому языке.

– Сдаюсь, ошиблась. Серьёзно ошиблась. Но ничего уже не переделать! Так зачем печалиться?

– Трилька, – Рай искренне улыбнулся старшей сестре. – Уж сейчас я точно не имел в виду тебя. Я Лёсс о фотографиях рассказываю. Тем более, улети мы отсюда, у нас бы не было Снопки. Кстати, а где малышня? Что-то я их сегодня не слышал.

– Раздала по папашам. Праздник же! Школа закрыта, а мужики мои не на работе – надо пользоваться моментом.

Вообще-то братцу следовало буркнуть что-то, вроде «Чья бы корова мычала», но юноша перерос эту стадию ещё до появления Дуни. Более того, девушка подозревала, что все претензии к сестре Рай оставил далеко за рубежами солнечной системы Эстрагона. Далеко и давно.

Триль сбежала из-под родительского крыла, преследуя свою первую любовь, лет в пятнадцать. Глупышка в запале не заметила, как за ней увязался хитрющий и противнейший младший братец, ябеда и зануда. Надо честно сказать, что восьмилетний парнишка вовсе не пытался образумить сестрицу и, конечно же, не искал приключений – он был пай-мальчиком, которому очень уж хотелось посмотреть, как после доноса отец оттаскает вечно распускающую руки Триль за волосы и выдерет. Чего юный злопыхатель не учёл, кроме пресловутого первого кнута, так того, что выданный ему телефон… Или другое средство связи – космо-фантастическая терминология не увлекала Дуню… выданный телефон и прилагающийся к нему тариф не были рассчитаны не межпланетные разговоры. До дому Рай не дозвонился. Только тогда до мальчишки дошло, что он натворил.

Наверное, им повезло. Триль оказалась влюбчивой и ветреной, она ещё на звездолёте забыла того, кто, как чудилось целый час, бесконечно нужен ей, что он тот самый единственный, без которого жизнь не жизнь, и легко нашла себе новый объект для искреннего обожания. По признанию самой Дурнушки того ещё на лицо типа. А в порту повстречался другой.

Рай же, хоть беспрестанно докладывал отцу, где и с кем проводила время сестрица, если имел неразрешимые проблемы (как-то: чересчур большой кулак у носа или явный перевес противника как по массе, так и по количеству), всегда бежал к Триль. Та никому не позволяла обижать братика, ибо полагала это своей прерогативой.

Так или иначе, Дурнушку не убили и не отправили в бордель, а Райдан сумел попасться сестре на глаза. На двоих им хватило мозгов для выживания и не самого худшего существования и не достало разумения или, вероятно, смелости обратиться в полицию, которая вернула бы парочку домой. Естественно, не за бесплатно, но у отца бедовых детишек денежка водилась.

Путешествуя по галактикам без особой цели – за очередным увлечением Триль или к любопытной диковинке для Рая – сестра и брат попали в Эстрагон, где осели… застряли на долгие годы, сначала закружившись в странном мире кино, а затем – не имея другого выхода.

– А куда все подевались? – Дурнушка недоумённо заозиралась.

– У нас тоже праздник, – голос Рая отдавал ощутимой кислинкой. Дуня согласно шмыгнула носом. Кому праздник – отдых, а в сфере обслуживания – горячая пора. Впрочем, сегодня управляющая по каким-то туманным соображениям кафе закрыла, что всего лишь означало генеральную уборку.

– А завтрак вы мне оставили? – заволновалась Триль.

– Скорее – обед.

Она не была ранней пташкой.

– И что на обед?

– Грибной суп-пюре, жареная картошка, – с готовностью объявил меню юноша, – тоже с грибами, отбивная. И компот. Лёсс обозвала его клубничным. Не имею представления, что это, но звучание слова мне нравится. Думаю, у нас теперь новое блюдо… то есть напиток.

Рай гордо улыбнулся. Формально он считался помощником по кухне, на деле – давно исполнял обязанности главного повара, так как управляющая, а фактически хозяйка (настоящий владелец лишь раз посещал Эстрагон, когда осматривал помещение под будущее кафе), отошла от бизнеса, увязнув в политике. Полтора года она входила в городской совет и, похоже, не без основания метила в мэры.

– Жареная картошка? – переспросила Триль. – Отбивная?! Но ведь это вредно для фигуры!

Брат и Дуня смерили возмущавшуюся убийственным взглядами. Во-первых, Дурнушка принадлежала к тому типу людей, которым, для того чтобы немного поправиться, следовало приложить немалые усилия. Ей даже троекратное материнство не помогло. Во-вторых, пышные формы шли Триль так же, как и худоба – в этой женщине всё было естественным, оттого и красивым. А, в-третьих, основным ингредиентом любой пищи в Эстрагоне являлся некий аналог сои, причём синтезированный. Как бы не называлась еда, никакой разницы между «овощем» и «мясом» организм не улавливал. Собственно, благодаря «сое» простая управляющая кафе могла приобрести политические вес и уважение. Повара, которые делали пищу съедобной…

Дуня с дозволения (не совсем добровольного) Рая попробовала приготовить ужин, благо на кухне, да и в других местах, «космические» технологии не использовались – вовсю сказывалась декоративная роль селения и пресловутая техногенная катастрофа, которой в той или иной мере обернулась изоляция Эстрагона. Поварские инструменты оказались простыми и знакомыми: электрическая плита, сковородки и кастрюли, ухватки да лопатки и так далее.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю