Текст книги "Поле под репу (СИ)"

Автор книги: Елена Тыртышникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

Они и впрямь были там. Пока волшебник не сказал, Дуня не замечала, но после это стало очевидным: туман, который в тоскливом однообразии не двигался и не имел полутонов, вдруг обратился в пол, стены, потолок. Интерьер. Одомашненные растения… они походили на дымку, дрожащий мираж, такие же отражения далёкой реальности. И животных, не из плоти и крови, а лишь тень на стекле, удаляющийся шорох, исчезающий в воздухе запах – то, что было мгновение назад.

– Это и есть обитель Стражей? – шепнула странница. Кажется, её голос убежал вслед за невидимыми зверьми. – Действительно, сумасшедший мир.

– Не мир – внемировое пространство, – поправил Септ.

– Какая разница, – она не спрашивала, поэтому, вероятно, маг не ответил.

Им пришлось обогнуть тонкую колонну и нырнуть в стрельчатую арку, единственный проход в длинной стене. Ни колонны, ни стены до этого на пути не стояло, но их появление не казалось внезапным. Не было, а теперь есть, всё правильно – и если не хочешь лоб расшибить, отойди в сторону.

За аркой начинался узкий коридор. Ни дверей, ни окон, ни углублений с какими-нибудь вазами или статуями, ни украшений или изъянов. Только гладкие стены. Впрочем, только на первый взгляд. При втором на поверхности выступали, словно выныривали из глубин, рисунки – маски греческого театра. Плач. Смех. Крик ужаса. Неземное удивление. Другое. А на третий взгляд – вновь ничего.

– Постарайся успокоиться, – посоветовал волшебник. – Здесь нестабильны и время, и пространство. Они реагируют на твои эмоции, мысли, желания. Сейчас выйдем на, так сказать, освоенную территорию. Будет легче.

– Я попробую, – солгала Дуня. Она даже не собиралась пытаться – точно так же, как в игре в дартс она даже не думала целиться. Не бесполезно – непонятно. Хотя… бесполезно – тоже.

Не минуя выход из коридора, они очутились в просторном зале. Он казался осязаемым. Не настоящим – настоящим было и всё прочее, – а именно осязаемым, тем, что можно пощупать, пусть взглядом, и оно не улетучится, не изменится, останется таким, каким предстало. Возможно, это ощущение создавали двое парней, маячивших у дальней от спутников стены, похожей то ли на гроздья винограда, то ли на мыльную пену над ванной. Эти двое находились далеко от Дуни, но страннице виделось недоумённое осуждение на их лицах: одном открытом, круглощёком, принадлежащем тому, о ком с уверенностью скажешь: вот он, богатырь, большой, добрый, могучий, отзывчивый… и тайно умный, но бесхитростный. И втором, вроде бы тоже молодом, но таком… таком, явному свету мудрости которого не достаёт весёлых морщин, седой бороды, кустистых бровей и выцветших от старости глаз. Конечно же, всё это было ненужным гримом, но отчего-то его действительно не хватало, как иной раз косметики на лике писаной красавицы. А ещё в хозяевах – Дуня сразу решила, что это и есть Стражи – чудилось нечто знакомое, как будто девушка с ними встречалась, мимоходом, но так, что встреча не могла не отложиться в памяти.

– Кто это? – странница кивнула на парней.

Или всё дело в выражении на лицах? Не только осуждение, но ещё и озадаченность.

– Стражи, – подтвердил догадку Септ. – Хм, их даже искать не пришлось. Что это они?.. – Маг осёкся. – А-аа, смотрю здесь столпотворение. Интересно бы узнать, по какому поводу и что это меня не пригласили. Вся ж кодла в сборе.

Дуня в изумлении посмотрела на волшебника. И тотчас услышала звон разговоров, если не споров. Проследив взгляд чародея, девушка увидела то, на что, увлечённая Стражами, не обратила внимания. Закуток, отделённый от основного зала ажурной мраморной сеткой. В закутке вокруг стола светлого дерева расположились мужчины, безусловно разные и бесконечно схожие. Вот некоторых из них Дуня узнала без труда – не хотелось бы попадаться им на глаза. К счастью, новоприбывшие находились вне поля зрения компании.

– Они тебе не нравятся? – хмыкнул Септ. – Мне тоже. Скользкие типы. И угораздило же меня с ними связаться! – он обернулся к подопечной. – Лес, мне нужно поболтать. О жизни. Постой здесь, а то ведь прицепятся. И ни с кем не разговаривай.

Кого это он имеет в виду? Хозяев?

– Если Стражи к тебе подойдут, делай всё, что велят. Но будут спрашивать о книге, скажи, что не имеешь к ней ни малейшего отношения.

– Какой книге? – удивилась девушка.

– Знать бы самому, – откликнулся маг. – У них какие-то списки. Если хочешь найти дом, ты не должна в этих списках оказаться, иначе исчезнешь – вот и всё, что мне известно. Мы пользуемся стихией, не забыла?

Странница пожала плечами.

– Ладно.

– Я сейчас, – и Септ двинулся к мужчинам.

Дуня решительно принялась подсматривать сквозь мраморную сетку.

Олорк, здесь, не казался чем-то неожиданным – как давешние колонна и арка. Нет – не вспомнить, есть – не удивиться. Впрочем, девушка увидела некоего вельфа и отчего-то сразу же назвала его Олорком, хотя тот походил на случайного знакомца только расой: другой возраст (ну да, это величина обычно непостоянная), другие предпочтения в одежде (верно, они иногда имеют тенденцию меняться чаще, чем возраст), другие цвета волос и кожи и всё же… Тёмно-синий плащ на золочёных пуговицах и пилотка под левым погоном на плече заставляли думать о представителях комиссариата, что гонялись за Ливнем, и о «ласточках» Крештена. И всё же, в первую очередь, в памяти рисовался образ лжекриогеника. Наверное, всё дело было в месте встречи. Или же Дуня уловила, как к вельфу обращаются собеседники.

Рядом с «волком» сломанной куклой наследника Тутти сидела незабвенная госпожа Л'лалио. Прекрасная и сейчас более чем пустоголовая, всё ещё капризная баронесса, но явно вступившая на путь стервозной златовласки. Вступившая не по своей воле. Во всё той же серебристой шубке с ржавыми потёками. И не жарко ей? Нет. Ей – никак. Обряди девчонку в меха или вовсе выстави голой, она ничего не заметит, ибо в обитель Стражей попала лишь упаковка, где затерялось содержание – трудно сказать. Несчастный ребёнок!.. Хотя Райдан и Триль запомнили её в Эстрагоне иной, что, однако, счастливой госпожу Л'лалио всё равно не делает.

– Это у тебя кто? – видимо, компания собралась недавно, так как один из собеседников заинтересовался горемычной баронессой. Дуня вздрогнула из-за вопроса, а белокурая куколка так и не шелохнулась, как и до того сидя прямо и положив холёные ручки на колени. – Невеста? – Любопытствующий был мужчиной, хм, каменистым лицом и телом, с осанкой, будто вместо позвоночника у него шест, с широкими плечами, прикрытыми тёмным пиджаком. О таких мужчинах говорят: «в штатском». А ещё соседями у него оказались два смазливых длинноволосых типа. Наличие в закутке Линна и Ненеше тоже не удивляло – удивило бы, пожалуй, обратное. С другой стороны, а как тогда о них вспомнить? – Жёнушка?

– Жениться я собирался всего один раз (в отличие от некоторых) и случилось оно настолько давно, что уж не скажу точно, как мне в голову пришла столь занимательная глупость. Пьян вроде бы не был. Потом расхотелось.

– Слышал, Лорки, – флегматично заметил кто-то из близнецов – кто, ясное дело, Дуня опять не разбирала, – что тебе не расхотелось – невеста попросту сбежала.

– Чья бы корова мычала, – рыкнул вельф. То ли говорили они на известном девушке языке, то ли во внемировом пространстве работал другой переводчик – не слыша шороха прибоя, странница отлично понимала мужчин.

– От нас вечно кто-нибудь или что-нибудь сбегает, – отмахнулся второй брат.

Дуня уверилась, что ей совсем-совсем не стоит встречаться с этими милыми господами.

– Всё же, кто это, Олорк? – оборвал перепалку мужчина «в штатском».

– Да вот, их милость притащил.

Их милость? Тацу?

Во всяком случае, мастер Лучель под это определение явно не подпадал – по мнению Дуни, разумеется.

– Ну и дурной же вкус у их милости, – хмыкнул Септ. Он наконец-то показался пред ясны очи компании.

– Ого, и ты тут, – Олорк задумчиво посмотрел на юную баронессу.

– Мимо прохожу, – сердито кинул археолог, но вельф не удостоил его вниманием.

– Вкус как вкус, – заключил он. – Их милость утверждал, что она – результат временной петли, велел разобраться (тоже мне начальник выискался!) и пристроить куда-нибудь, а сам слинял. Вроде как на доклад – что-то он несколько раз саламандру поминал. Затем, по слухам, отправился на поиски Лу. Хотя, зная их милость, трудно сказать, какую из своих проблем он собирался решать, прикрываясь благой целью. Обещался проверить, что я сделал для девчонки – не успел.

– Поиски Лу? Лучеля? – удивился кто-то невидимый, наверное, сидящий ближе ко входу в закуток. – Разве ж бравый старикан не с золотым яйцом нашим носился?

– Без пошлостей, пожалуйста, – попросил каменистый «в штатском».

– Я и не… – откликнулся неизвестный. – Хотя верно, яйцо-то и впрямь золотое.

– Не буду спорить, – вздохнул поборник нравственности и высокого вкуса. – Однако давайте не забывать, разбилось это яичко, чуть ли не вдребезги – видимо, мышка крупная рядом хвостиком махнула.

«Да уж, мышка, – подумала Дуня. По щекам потекли слёзы. – Мышка. Крупная». Она до последнего надеялась. Зря. И всё из-за неё! Неуклюжей неумехи!

– Стойте-ка, откатите назад, – вклинился один из турронцев, второй молча кивнул. – Мы несколько из темы выпали. О Тацу говорите?

– О нём, о нём, – подтвердил Олорк.

Странница с трудом подавила судорожный всхлип.

– Он, что?

– Он того, допелся, – говоря это, вельф явно не жалел «их милость». – Вернее, допрыгался.

– Ещё скажи, долетался, – осуждающе покачал головой каменистый. – Нет в тебе ни толики уважения и такта!

– К кому?! – огрызнулся «волк». – К смазливому и безмозглому юнцу?! К звезде эстрады множественных миров?! Он сам виноват. От и до! Позорище отца! Велико…

– Ты с ним не работал, – «в штатском» нахмурился. Его лицо буквально пошло трещинами, а под дорогим костюмом всё явственнее представлялась не мягкая плоть, а твёрдая угловатая скала. – Представь себе, он был очень хорош, очень. Особенно в свете того, что с ним сотворили. Его нужно было понимать и чувствовать.

– И что же ты не понимал и не чувствовал, а?

– Почему же, и то и другое. Дело-то в ином. Я ему не нравился… что, кстати, говорит исключительно в его пользу, не находишь? – каменистый пожал плечами. – Девчонку советую отдать Крештену. Он добрый. И местечко тёплое отыщет.

Ошарашенная Дуня моргнула и смахнула с подбородка солёные капли, затем вовсе утёрлась рукавом – как ни странно, платье хорошо впитывало воду. Придти в себя, перестать безмозгло рыдать девушку заставило оброненное имя – было неприятно услышать его здесь и от этих типов. Неужели весёлый и громогласный пожелезник с ними?

– Так и поступлю, – Олорк вновь посмотрел на госпожу Л'лалио. Что-то в его взгляде… Да нет, померещилось – чересчур горе-путешественницу пугал вельф, и по большей части не он сам, а его родичи, что преследовали Ливня. Наверное, из-за того и чудилось на пустом месте всякое, так как Дуня хотела увидеть в лжекриогенике плохое.

– Неужели вы нашли общий язык? – с сарказмом поинтересовался кто-то, возможно, Септ. Хотя тот не показался спутнице таким уж ядовитым, скорее – спокойным что древние горы, иной раз одаривающие гостей некрупными камнепадами.

– Нет, не нашли. Но дела меж собой имеем… если припрёт. И встречаться собираемся на нейтральной территории – я договор соблюдаю.

Судя по костюмчику и пилотке, обмундированию приснопамятных «ласточек», не похоже.

Вельф снова обернулся к белокурой куколке – и Дуня уверилась в своих опасениях. Чхал Олорк на договоры! И делать волкоподобный чародей будет лишь то, что пожелает – встреча с Крештеном, по крайней мере, сейчас в планы мага не входила. Как он там сказал? «Так и поступлю»? Нет, не поступит. И страннице захотелось крикнуть о том на всё внемирье – не поступит! Слышите?!Не поступит!!!

Девушка вцепилась в мраморное кружево и…

– Не стоит, чадо, – на плечо легла крепкая рука. – Бесполезно.

Не завизжала Дуня только потому, что советчик говорил ровным, гипнотизирующим тоном. Сердце билось в такт словам неизвестного и не могло позволить телу и разуму волноваться.

– Поздно. Уже. Для неё.

Рядом стояли двое. Стражи.

– Разве ж ты не поняла? – а ещё незнакомец имел знакомый голос.

Странница кивнула. Поняла, всё она поняла: для юной баронессы, златовласки, всё уже случилось. Для несчастной действительно поздно – однако Олорку в самый раз!

– Согласен, пожалуй, – это был тот самый, который при внешней молодости казался стариком. – Но не стоит. – Он окинул недовольным взглядом компанию за столом. Те не слышали Стража и не замечали наблюдателей. Дуне подумалось, что в закутке не существовало инородных звуков и тех, кто их издаёт – как не было выхода из пройденного коридора в зал. – Их пустили погостить, а они считают себя хозяевами.

– Не считают, – возразил напарник. – У них природа такая. Маги.

– Дети малые да пакостливые.

Девушка попыталась отойти – не смогла пошевелиться. Открыла рот – вырвалось лишь молчание. Истинные хозяева внемирья решили, что ещё одной незваной гостье не требуются ни движение, ни речь.

– Так всё же, объясните, что произошло с Лучелем, – вернулся к прежней теме невидимка.

– Произошло? Что? – грудь Олорка задрожала от рыка. – Тацу с ним произошёл! Всё с ним произошло. И ничего. Преставился наш старикан. И я уже сказал, кто виноват.

– Преставился? От кого информация?

– Уж поверь, из источника надёжней некуда. От Вирьяна.

Дуня повернулась к мужчинам спиной. От удивления, что удалось овладеть собственным телом, девушка вновь застыла. Сам-то разговор её теперь не интересовал. Как и Септ. Как и Олорк с близнецами. Как и Крештен с мастером Лучелем. Как вообще все участники этого безумия – реальные и вскользь упоминаемые. Как госпожа Л'лалио – пытаясь ей помочь, она сделает лишь хуже.

Как Тацу. Ибо о нём слушать уже было нечего.

– Вирьян встретил призрак Лу, – продолжил вельф. – И хочу отметить, призрак во всех отношениях: мало того что учитель погиб, так он ещё и лишился памяти. Он не помнил, кто и зачем он! Что же нужно сотворить с магом, чтобы такое случилось? чтобы и смерть не вернула истинную душу?! Я не знаю… Ян не осмелился рассказать Лу правду – только помог уйти, да ещё его обязательства на себя взвалил. Обязательства не нашего Лучеля, а того, замороченного! И вы желаете, чтобы я сочувствовал мальчишке? Нет, даже принимая во внимание его судьбу. Даже ради его отца – нет.

Странница шагнула прочь. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль объяснить всё Олорку, убедить его в невиновности менестреля, выложив всё ей известное, чему она оказалась свидетелем, очистить Тацу от подозрений и чужих грехов, но быстро девушка сообразила, что, как и советовал Страж, не стоит. Вельф и другие имеют чёткое мнение о несчастном музыканте, изменить которое, наверное, можно, но незачем. Потому Дуня сделала ещё один шаг – подальше от закутка за мраморной оградкой. Подальше от них всех.

Стражи внимательно наблюдали за гостьей.

– Что ты здесь делаешь? – Это, пожалуй, было неожиданно. – И как ты сюда попала? Ведь ты не с ними.

– Я ищу дорогу домой, – пожав плечами, ответила путешественница между мирами. – Искала. Мне обещались помочь.

– Тогда зачем уходишь?

Девушка вновь пожала плечами. Она не видела смысла в помощи Септа.

– Скажите, а я есть в вашей книге?

– Книге? – удивился круглощёкий Страж-витязь. – Конечно. В ней есть все. Как тебя зовут?

– Янепонимаю, – буркнула одним словом Дуня.

– Он спрашивает: как твоё имя? – уточнил молодой старец… или старый молодец.

А, вот, Сладкоежку «Янепонимаю» вполне устраивала. Ему даже нравилось.

– Лес, – Гостья действительно позабыла, что зовут её иначе.

– Странно, я не могу найти тебя в списках, чадо.

«Странно, – передразнила про себя Дуня. Почему она это сделала? – Разве для того чтобы найти, не нужно искать?»

– Нужно.

Девушка покраснела. Кажется, хозяевам было всё равно, как она с ними разговаривает – вслух или мыслью – и разговаривает ли вообще, и с ними ли.

– Зачем ты язвишь? У тебя получается, но тебе… не идёт, не подходит, – тот, что богатырь, покачал головой. Дуня стыдливо опустила глаза. – В мирах, ты права, существует множество Лес, но тебя среди них нет. Значит, нам неизвестно, где твой дом – извини, тебе придётся поискать самой.

– Но как?

– Просто укажи, куда ты хочешь, – собеседник кивнул на пенную стену. Только тогда странница заметила, насколько далеко они от магов за светлым столом.

Стена, кстати, и впрямь состояла из пузырьков. Или прозрачных шариков – это уж как посмотреть да назвать. Впрочем, не таких и прозрачных: свет проникал сквозь них, как проникал бы он через мыльную плёнку – преломляясь, беспрерывно кружа в радужных разводах, искажая картинку по ту сторону. Да и не было той стороны. Дуня вгляделась. Картинки находились внутри пузырьков – маленькие и застланные хлопьями искусственного снегопада, словно в рождественских шариках-подарках из американских фильмов. Ничего не видно.

Девушка наклонилась.

То ли она чересчур приблизилась, то ли шар сам подлетел и увеличился, но глаза начали различать мелкие детали. Домик в окружении зелени и мощёных плиткой дорожек. Поначалу он показался донельзя опрятным и ухоженным, как на открытке-тюрьме, разве что объёмной, но потом, к огромному облегчению Дуни, стало ясно, что строению давно потребен ремонт – и нет в этой старости ничего идеалистично-романтического. Мох на прохудившейся черепичной кровле и грязно-пятнистой стене висел клочьями, его, похоже, пытались сбивать палкой. Из крепкой, но несколько покосившейся закопчённой трубы валил чёрный дым, будто в камине под ней жгли резину. Зато ставенки и дверь недавно подновили – они сверкали лаком и краской, даже чудился их одуряющий запах, который перебивал лишь видимый, однако несуществующий аромат цветочков в кадках на карнизах. Простеньких цветочков, не великолепных, но красивых – фиалки? анютины глазки? астры-ромашки? бархатцы? или же ещё какие петунии? На окнах висели занавесочки, чистые и аккуратные, застиранные до тюлевой прозрачности. Это был всего лишь домик, обыкновенный для обыкновенных людей.

– Тебе туда?

– Не думаю, – мотнула головой Дуня. – Там живёт хорошая женщина, но мир её мал.

Странница повернулась к другому пузырю – и снова не отловила момент, когда новый мир в аквариуме чуть ли не врезался в нос.

Здесь картина оказалась сложнее, многограннее. Этот мир был больше. Взгляд не охватывал его целиком. Наверное, потому части, когда взор задерживался, начинали расти, чтобы продемонстрировать себя во всей красе. Леса и реки. Горы и равнины. Замки в облаках и хижины на земле.

Степь. Вольный табун. Нет, скачущая во весь опор лёгкая конница – с гиканьем седоки подстёгивают лошадей, а во главе… Во главе несётся Сладкоежка. Возмужавший… вернее сказать, отощавший. С горящими глазами, целеустремлённый. Тот, кого Дуня не дождалась.

Сладкоежка. Тот самый, что повёл варваров на Империю, где сражался во славу правителя сэр Л'рут, где командовала горничными Вруля и где, позабыв себя, ругала вся и всё златовласая госпожа Л'лалио. Варваров – ксюханцев. Или ксеницев – по версии Тацу. Сладкоежка. Тот самый, что надул всех – и завоёванных, и завоевателей… Сердце остановилось. А что если? И застучало: «Туда, туда», ведь в истории русоволосого наглеца не говорилось, что Молния не нашёл богиню вечернего ветра.

– Туда? – в такт спросил один из Стражей.

– Нет, – мгновенно откликнулась девушка. Нет! Не хватало для коллекции погубить ещё и боевого мальчишку.

Дуня резко повернулась – у лица закружился следующий шар.

Во мраке, средь звёзд скользила ракета, космолёт, Жар-птица в ночи, а на планете под ней люди ходили в средневековых нарядах и верили, что земля – плоская как блин. Вот, например, три девицы в трактире – кажется, две телохранительницы, сопровождающие госпожу, что решила поиграть в барышню-крестьянку – наверняка спорят, можно ли свалиться за край света и куда тогда попадёшь, в рай или ад.

Другой пузырь.

Замок-крепость. Вернее – застава на рубеже. У ворот два светловолосых мальчика. Один держит в вытянутой руке виноградно-жёлтый кристалл. На глазах камень вдруг треснул и развалился на кусочки. Не то! Любопытно, однако совсем не то!

– Поспеши, – Страж не настаивает, не так уж и торопит, скорее, намекает, что ему с напарником дорого время.

Дуня прижала ладони к щекам. Она хочет домой – и не более того. К подругам. Под родительское крыло. К маме!.. И, словно откликаясь на внутренний зов, мир в рассматриваемом шаре поплыл и изменился. Девушка сразу признала вечно затенённый, мокрый, рассадник простуд, нелюбимый с детства двор у родимой пятиэтажки.

– Туда!

– Не самый лучший из миров.

– Наверное, – согласилась путешественница. – Но разве любимое обязано быть лучшим?

– Подумай на досуге над своими словами, чадо, – хмыкнул Страж, незнакомец со знакомым голосом.

Как ни странно, Дуня отлично поняла, о чём речь, и потому молча кивнула. Тем отвлеклась – всего на миг, краткий и неуловимый – и обнаружила себя в ином месте. Похоже, её перенесли туда, куда она просила.

Стражи имели извращённое чувство юмора. Ну, или так получилось: девушка оказалась в довольно тесном помещении – правый локоть упирался в какой-то округлый выступ на стене, левый прижимал пузатую сумку к стенке напротив, что-то холодило ноги под коленями. Из-за того, что комнатушка буквально стиснула Дуню со всех сторон, бедняжка быстро справилась с головокружением и даже устояла – падать-то было некуда. Придя в себя, странница разглядела, куда угодила.

Перед носом – практически картонная дверь в перегородке, не дотягивающей до усыпанного миньонами белого потолка. Хотя во время путешествия Дуня надолго задерживалась в технически развитом Эстрагоне, глаза отвыкли от электричества, освещение резало их до слёз. На двери – привинченная на века реклама в пластмассовом кармашке, над ней – хлипкий крючок, болтающийся на одном шурупе. В общем-то не было нужды оборачиваться, чтобы увидеть позади унитаз. Девушку выкинуло в туалет. Судя по чистоте, туалет в торговом центре – и то хорошо! И спасибо Стражам, что рядом с чудо-раковиной, а не прямо в неё.

Ручку требовательно дёрнули с той стороны – дверь затряслась, и крючок таки звякнул на кафельный пол.

– Эй! Вы там заснули?! Сколько ж можно?!!

– Ой, – спохватилась Дуня. – Я сейчас. Сейчас.

Конечно же дверь открывалась внутрь – странница с ощутимым трудом выбралась из западни. И остро пожалела об этом, ибо в коридоре её поджидали три разновозрастные, но одинаково разъярённые дамочки.

– Совести никакой нет! – первая грубо отпихнула девушку локтем и ворвалась в кабинку, с треском захлопнула дверцу – перегородки не рухнули только чудом. – Понаехали тут!

Дом, милый дом. Как не узнать его? Правда, раньше к Дуне не цеплялись – азиатская кровь не так уж и просматривалась за европейской. А как было хорошо в других мирах! Даже тогда, когда её считали экзотическим товаром или говорящей обезьянкой… И с чего она решила, что ей хочется сюда? Туда, где её, оплакав, уже и не ждут.

– Ты что? Ролевичка? – вытаращилась вторая в очереди. Самая юная из компании, наверное, ещё школьница. – Другого места, что ли, не нашла для переодеваний?

Странница от удивления часто-часто заморгала – самое то, чтобы слёзы хлынули по щекам. Дуня не собиралась плакать, это всё электрические лампы.

– О чём вы?.. – начала было она, но осеклась. Платье. Как же она не догадалась попросить Стражей обождать с перемещением, чтобы натянуть чёрный костюм или?.. Забыла ведь! В сумке лежала утыканная шпаргалками юбка. Юбка, купленная здесь…

– Ах, бедняжка, – третья, наоборот самая старшая, растеряла гнев и сочувственно закачала головой. – Неужто со свадьбы сбежала? Зачем же ты так?

Дуню бросило в жар.

– Не она сбежала, а жених, видать, – фыркнула вернувшаяся первая.

И девушка, не выдержав, со всех ног кинулась прочь.

Смеркалось. Воняло бензином и гнилыми овощами, пахло – вполне аппетитно – шаурмой. Шум легковушек, грохот музыки из центра игровых автоматов, дребезжание проводами троллейбуса без труда перекрикивал в мегафон зазывала на маршрутное такси, ему уверенно вторила бабка, торгующая сушёной воблой: «Рыбка. Вся с икрой, вся с икрой. Берём рыбку. Вся с икрой…» Соседняя тихонько предлагала купить последний букетик, вялый и неприглядный даже в полумраке. Бежали на отъезжающий автобус люди, другие, перегородив дорогу, болтали по телефону или поджидали товарищей. Прохладный ветер радостно ворошил мусор и кидал песок в глаза.

Ничего не изменилось.

Ошарашенная Дуня застыла.

Как же всё оно незнакомо в своей узнаваемости! Куда там Стражу со всего лишь похожим на когда-то и где-то слышанный голос. Как странно. И печально. И она рвалась сюда? Зачем?

Вечно канареечно светлый и вместе с тем мрачный, так как наглухо заколоченный, ларёк с китайской едой. Диски за яркими обложками и б/у телефоны в витрине с надписью «Всё для кальянов». Ещё один торговый центр, облепленный кособокими киосками, словно балкон отеля ласточкиными гнёздами. Стоянка с машинами без номеров. Тревожно мигающий бензовоз, опять и снова застрявший на кривой дорожке из-за припаркованной точно на повороте иномарки.

Девушка очнулась от созерцания, когда над головой зашелестели кронами деревья так называемого парка и потянуло холодом от далёкой речки… или чересчур широкого ручья. Пока разум, отказываясь принимать увиденное, сопротивляясь, вспоминал, ноги не стояли на месте, а шли домой. Странно: в «аквариуме» был город родителей, а не тот, в котором очутилась Дуня, в котором жила вместе с подружками и училась в институте. Вот и ноги сами собой несли в съёмную квартиру. Это тоже шутка Стражей?

Общежитие.

Липовая аллейка.

Новый, выросший всего за пару лет микрорайон.

Рябина, усыпанная гроздьями красно-оранжевых ягод, склонилась к забору вокруг детского сада.

Сирень в сухих остатках цветов.

Шиповник.

Ещё одна дорога.

Подъезд.

Руки нашарили брелок с ключами. Он целый год, или того больше, лежал ненужный в боковом кармашке. Дуня о нём забыла быстро, а руки, как и ноги, всё помнили, даже спустя столько времени.

Домомфон не сработал, зато пальцы легко пробежались по кнопкам и набрали замысловатый код. Подъезд впустил. Тело повернулось к ряду почтовых ящиков. Из Дуниного веером топорщились бесплатные газеты и реклама. Немного вообще-то, обычный недельный набор. Девушка вытянула мусор, автоматически глянула на дату выпуска верхней из газет – июнь. Июнь того самого года, когда Дуня отправилась… была отправлена чей-то прихотью в путешествие, уже казалось – бесконечное. Но сейчас же на дворе август! Девушка медленно перебрала листовки и буклеты – так и есть, счета за лето. Неужели?

Лифт поднял. Дверь общего холла отворилась. Дверь в съёмную квартиру тоже не сопротивлялась.

У зеркала в прихожей надрывался телефон.

– Алло?

– Дуня? Дунечка! Ты вернулась? – донеслось сквозь едва уловимое шипение. – Я так и знала. Как удачно я позвонила!

– Мама?

– Конечно я, доча, – голос весёлый. – Эх, надо бы тебе купить сотовый телефон. Или нет! Лучше мы его тебе подарим! К новому учебному году – переведём деньги, а Людмила с Элеонорой выберут модель. Они в этом разбираются.

– Телефон? – девушка всё никак не могла поверить, что разговаривает с любимой, дорогой мамой. Дуне казалось, что вот-вот и в окошко постучит хоботом какой-нибудь боевой Пармен, сын карликового слона Ганеши. Но по ту сторону стекла лишь дожидалась света фонарей ранняя ночь позднего лета.

– Ну да, телефон. Ты молодец, что поехала на море, но без связи мы с папой немножко волновались. Хорошо ещё, что с тобой были девочки! Как отдохнула, доча?

– Отдохнула?

Похоже, мама восприняла эхо-вопрос за ответ.

– Ой, а когда ты вернулась?

– Только что, мама.

– Что же ты мне не сказала? Ты давай, разбирай сумку, мойся и ложись спать, а я завтра позвоню. Хорошо?

– Хорошо, мама.

– Пока-пока.

– Пока. Я люблю тебя, мама.

– Я тебя тоже, девочка моя. Привет Элеоноре и Людмиле.

Трубка рассыпалась короткими гудками. И это всё? Весь разговор после года разлуки?

А, кстати, где упомянутые подруги? Дуня огляделась – темно, тихо, никого. Зато под телефоном лежит лист, исписанный и пыльный. Девушка щёлкнула выключателем.

«Дунька! – гласила записка. – Ты уж извини нас – мы сдали билеты в Алушту, поедем с ребятами в Карелию, а ты уж как-нибудь без нас, ладно? Ты всё равно комаров не любишь. Убегаем – автобус сегодня уходит. Удачи на экзаменах! Долго на пляже не лежи – лучше плавай!

Флора.

P.S. И мальчика себе заведи! Вернёмся – спросим! Люся».

Минут десять странница тупо смотрела на письмецо, затем пару раз перечитала – ни текст, ни его смысл не изменились. Не может того быть! Все сошли с ума? Мама, подружки… Этот, самый реальный из миров, казался ненастоящим. Даже декоративный «предбанник» открытки-тюрьмы представлялся куда более естественным. Здесь, дома, чего-то не хватало.

Уронив лист на пол, Дуня вошла в свою комнату. Словно только того и дожидаясь, у крепкой и верной сумки-спутницы лопнуло дно – и всё содержимое основных отделений рассыпалось по ковру. Там была и она.

Девушка хотела разреветься в голос, но лишь скупо улыбнулась и присела рядом, взяла её в руки. Статуэтка. Дева-хранитель. Ангел, крестом распахнув крылья, обнимает мальчика – шаловливое дитя с серьёзным лицом, Сладкоежку. Откуда? Вернее сказать, когда и зачем? Хотя зачем – тоже ясно. Странница так и представила ухмыляющегося Тацу – мол, ведь она была нужна тебе, твои «братцы» её искали, мне-то она на что? Это Дуне ещё повезло, что турронцы в музее успели украсть статуэтку из прошлого (или будущего?) до того, как девушка очутилась непосредственно рядом с той. А когда? Может, в мире, выжигаемом саламандрой, но это – вряд ли. Скорее, прямо там, в тюрьме, когда понял, что беспомощную Лауру есть кому защитить… И Дуня всё это время таскала Деву-харнителя с собой? Девушка покачала головой – ну, она и не на такое способна: помнится, в школе Дуня на год забыла в рюкзаке томик детской энциклопедии, отыскав его лишь на летних каникулах.

Путешественница осторожно положила статуэтку на кипу одежды и поднялась. Надо бы узнать, какое сегодня число.

Справочная естественно выдала лишь точное время – пришлось спрашивать у компьютера. Тот, как ни странно, работал: с привычным скрипом открыл текстовый документ «Для Дуньки!» – его содержание не отличалось от записки у телефона, разве что стояла дата возвращения, – затем начал обновлять базы антивируса и каких-то Люсиных программ. Дело у машины шло неплохо, пока Дуня не попробовала открыть Интернет-страничку родного института – компьютер ушёл в синюю несознанку и перезагружаться отказался, надрывно гудя вентиляторами. Дуня, пожав плечами, оставила несчастный агрегат в покое и переместилась к телевизору – там как раз случились новости, поэтому девушка всё-таки сумела определить свою «эпоху».