Текст книги "Поле под репу (СИ)"

Автор книги: Елена Тыртышникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)

Елена Тыртышникова
Поле под репу

От всей души хочу поблагодарить Дениса, Михаила, Алексея и Елену за терпение и бесстрашие, а также Елену Малашенкову за оптимизм и поддержку во всех начинаниях (кроме лени). Без вас эта книга действительно была бы совсем другой.

1

Счастья привалило!

(Ворона о домовёнке Кузе)

«…среди деревьев брёл ветхий старец. Пожалуй, этот человек отмерил куда более столетия. Зима испещрила лицо глубокими морщинами, скрутила пальцы в корявую насмешку над ветвями вокруг, выбелила длинные волосы. В руках старец с трудом удерживал тяжёлый резной посох…»

Дуня спешила, потому что опаздывала. Опаздывала ровно на столько, чтобы обязательно опоздать, но не на столько, чтобы никуда не спешить. Потому Дуня и торопилась, чему, на первый взгляд, должна была мешать читаемая на ходу книга. Дуне она не мешала – не раз пройденная в обе стороны дорога, периферийное зрение, вечный час пик и захватывающий на краткий миг сюжет делали своё дело. Последний скрадывал время туда… Конечно, бег тоже мог бы с этим справиться: лавирование между прохожими и скоростной спуск по стёртым, а потому ненадёжным ступенькам – занятие увлекательное, но с точки зрения Дуни нелогичное. Не вообще, а конкретно сейчас: придти вовремя всё равно не поможет, а вот споткнуться о подол длинной, до пят юбки очень даже поспособствует. Нет, на самом-то деле и то, и другое роли не играло, но книга… В общем, Дуня читала, а не беспокоилась о предстоящем экзамене. Время заполняли чужие и безопасные интриги, а не пустые переживания. Толчея, привычка и редкий взгляд под ноги или вперёд берегли от встречи с каким-либо препятствием.

Столб у лба оказался несколько неожиданно. Хорошо хоть не стеклянная дверь – такое уже случалось. Дуня озадаченно осмотрелась – столб стоял там же, где и последние лет двадцать, то есть с незапамятных времён, ещё до рождения Дуни. Размерами он напоминал не украшение, а выставленный по центру прохода кусок стены – таких здесь было штук пять-семь, – и обойти его не составляло труда. «Туфли», – решила девушка, потирая ушибленное место. Действительно, в мягких тапочках, без привычного каблучка шагалось быстрее и легче, оттого помехи на пути вырастали чуть раньше, чем обычно.

Посетовав на саму себя – отчего это она решила, что к её зелёному «сам себе венику» не подходят любимые лодочки? – Дуня продолжила путь… всё так же уткнувшись в книгу. «А вообще-то я должна была очутиться в каком-нибудь параллельном мире», – мелькнуло на задворках сознания этак тщательно скрываемой мыслью за другими более открытыми.

Сказать, что это потаённая мечта или вызванная чтением мимолётная фантазия-игра, никак нельзя было. Просто более-менее осмысленный набор слов в мешанине других, которые толпились в голове. Как бы удивилась девушка, узнай, что задворки сознания приютили мысль, от и до отражавшую действительность. Да, Дуня, она же Евдокия Лебедева, опаздывающая на экзамен студентка девятнадцати лет, только что должна была перенестись в другой мир – вокруг столба ещё с полчаса разочарованно мерцали невидимые звёзды, – но никуда не перенеслась. Дуня, как и прежде, находилась в своём… или, что вернее отражало суть вещей, в мире романа-фэнтези, который спасал её от ненужных волнений перед последним в сессии испытанием.

«Ветхого старца» всё же убили, когда Дуня подвернула ногу. «Н-да, Евдокия Семёновна…» – оценила девушка.

– Девочка, ты бы по сторонам смотрела. Убьёшься же!

– Извините, – пробормотала Дуня в ответ сердобольному дедку, который уберёг её и от падения на лестнице, и от нечаянного стриптиза – юбка под собственными пятками очень уж хотела разъехаться по фальшивому шву или, по крайней мере, сползти с талии. Затем повернулась к парню-соседу – ему не повезло получить острым локтем в живот – и зачем-то поблагодарила несчастного. После чего сжала перед злополучного «веника» в кулак – раздался звук сминаемой бумаги – и рванула вниз. Сейчас лишние секунды имели значение – две минуты в ожидании поезда казались вечностью.

Оставленные позади парень и дед недоумённо переглянулись. Обернись Дуня хоть разок, и не до какого экзамена она бы не доехала. Или, как минимум, не до сегодняшнего. Однако девушка последней впихнулась в вагон и ехала, прижавшись спиной к дверям, до следующей остановки – юбка и здесь не подвела, намертво зажатая грязными створками. А смотреть-то было на что.

Студентка снова не заметила зелёной двери, и Стражи не понимали – как. Это непонимание детально отражалось на их лицах. Они бы ещё приняли отказ войти в неведомое – с предначертанного судьбой пути многие сворачивают и не сказать что ошибочно. Но оступиться на развилке и пойти по дороге, которой и в «возможно» не существовало – такое Стражи видели впервые. Проведай Дуня о чудесах, она бы обязательно заявила, что у неё всё не как у людей… и оказалась бы не права, потому что именно так у большинства людей и было, о чём простым Стражам знать не положено.

На счастье девушки, её самомнение никто не тревожил и ничто не бередило. А даже если бы и попробовали, ничего бы у них не вышло – предэкзаменационная горячка и книга оградили Дуню от всяческих глупостей. Вот когда то и другое закончится… Это – другой разговор.

Без больших, но с мелкими – конечно! в новой юбке-то! – приключениями девушка благополучно добралась до института и вошла в аудиторию немногим позже преподавателя, даже успела постоять в очереди за билетами.

Билета ей не дали, выставив в зачётку законный пятак автоматом. Вот к чему приводит ненужная спешка… а подумать сперва? Впрочем, Дуня прекрасно понимала, думай не думай, а в следующий раз всё будет так же: и что-то, вроде юбки со специальным запахом, чтобы крепить шпаргалки… конкретно эта так не шилась, но чудом пригодилась для «бомбочек» и сегодня была успешно испытана на проезд в общественном транспорте в боевом, так сказать, режиме. И тапочки, спросонья почему-то заменившие привычную обувь. И добрые прохожие, отлавливающие на лестницах. И, наверное, столбы не к месту.

Дуня потёрла лоб – самомнение вот-вот собиралось напомнить о том, как девушка глупо смотрелась в метро и как была груба с пострадавшим ни за что ни про что парнем… Но на плече висела сумка с недочитанной книгой, а желудок урчал настолько громко, что начал обращать на девушку внимание проходящих мимо студентов. Дуня купила огромный ход-дог (по случаю окончания сессионных мучений) и присела на скамейке в скверике при институте. Там девушка собиралась дождаться подруг – те вроде как зазывали пойти в кино отметить начало летних каникул. Она совсем забыла, что искать её на лавочке под хилыми деревцами никто не станет – договорились-то встречаться у библиотеки.

Когда заметно потемнело, а под кружевную кофточку и так не избавленную от приколотых изнутри шпаргалок юбку заполз холодный ветерок, Дуня вспомнила о недоразумении и поняла, что засиделась – подружки, наверное, уже по домам или кафешкам разбежались. Что ж, тогда и Дуне пора. Девушка захлопнула книгу, подняла глаза… да так и замерла. Похолодало и потемнело вовсе не из-за того, что пришёл вечер. Скорее, пришла непогода – по небу плыли хмурые облака – и… другая местность. Студентку окружал унылый до ломоты в зубах пейзаж: поросшие жёсткой травой холмы, какие-то руины, бывшие некогда то ли каменной оградой, то ли величественным замком, и чёрный лес у горизонта.

Обернуться и посмотреть, что же у неё творится за спиной, Дуня побоялась. На всякий случай взглянула на скамейку – та, немного повисев в воздухе, растаяла, и девушка ухнула на землю.

– А… – выдавила Дуня и приложила книгой по ноющему лбу. – Это как?

Голова отозвалась эхом деревянного ящика, зато голос прозвенел колокольчиком. Девушка хлопнула пару раз ресницами и ущипнула себя. Она никоим образом не считала, что боль ей поможет – уж если отбитый копчик и шишка после объятий со столбом не помогли. Да и не верила Дуня, что спит, а если даже оно и так, то ей тут руку ломай – ничего вразумительного не выйдет. Ущипнула девушка себя исключительно потому, что положено: все щиплются, а она чем хуже?

– Э-ээ, высшие силы, – наугад попробовала новоявленная путешественница между мирами, – может, вернёте меня домой? Чужие вселенные мне и даром не сдались.

Ощутимо не хватало уверенности. И даром, и за умеренную плату хотелось окунуться в фантастику и сказку. Правда, неплохо было бы, чтобы Дуню встречали оркестром, хлебом-солью и принцем на белом коне. А также до кучи: о-го-го магическими способностями и жуть какими боевыми навыками. У Дуни, разумеется.

А ведь хорошая мысль… Гостья тоскливых холмов собралась было проверить себя на неординарные умения, когда раздался скрежет и цокот. Лошади, телега… Привычка не лезть на рожон заставила распластаться на траве, благо та не пачкала одежду, и осторожно посмотреть в щель между камнями – девушка перенеслась как раз к одной из руин.

Не обманулась, разве что в количестве и качестве. По ту сторону останков стены, из-за соседнего холма выползала дребезжаще-скрипящая процессия: трое верховых, не бездоспешные, но и не бронированные, как в музеях и фильмах о крестоносцах; две крытые телеги, одна из которых по внешнему виду приближалась к карете, а другая – к цыганской кибитке; тройка пеших с пустыми руками и пятёрка-семёрка, тащащих толстый шест. Дуне компания отчего-то сразу не понравилась, но рассмотреть в деталях – что да как – очень хотелось, поэтому девушка приподнялась, вытянула шею и прищурилась… Тут-то и раздался окрик.

Дуня не поняла ни слова, однако угроза в голосе чужака ощущалась ясно, поэтому девушка на миг замерла, а затем попыталась медленно-медленно повернуться. Второй набор резких звуков она расценила как команду не двигаться – потому застыла на месте. Третьего приказа не последовало – девушку толкнули. От боли в рассаженном подбородке хлынули слёзы, но это нисколько не помешало Дуне определить, что же надавило ей на шею – даже ни разу не побывав в подобной ситуации, было бы трудно не распознать тяжёлую ногу.

Где-то вверху, на небесах заговорили. Голос был другой. Если первый отличался сорванным, видимо, от привычки оглушительно и чётко раздавать указания, басом, то этот второй тёк шелковистым тенорком. Так и чудилось, что незнакомец сейчас разразится последней арией Ленского… впрочем, она чересчур эмоциональная, чтобы петь её тихо, а невидимка явно предпочитал шёпот. Обращался ли он к пленнице, та не определила – давление на шею не менялось, а других внешних подсказок Дуня не имела.

Встроенный в голову переводчик с местного на родной при переносе не прилагался.

Подбородок наливался тупой болью, шишка на лбу пульсировала. В щёку впились мелки камушки, а ноздри щекотала жёсткая трава, глаза от пыли и неутёртых слёз немилосердно чесались. Одна рука потной клешнёй сжимала книгу в блестящей обложке, другая, неудачно вывернутая, затекла, кожу изнутри покалывали холодные иглы. Спину ломило… И это – только начало! Всего лишь пять минут, как Дуня попала в другой мир. А как же?.. Девушка обмерла – а если её сейчас…

Но так нечестно! Ведь по всем правилам…

Второй голос стал громче и твёрже, фразы его, похоже, рассыпались на отдельные слова. Дуне подумалось, что теперь-то ждут ответа именно от неё, но промолчала. А что ей ещё было делать? Незнакомцу поведение пленницы не понравилось – раздражение так и кипело да булькало, когда он повторил сказанное.

– Э-ээ, – протянула девушка и осеклась, когда шею сдавило, а в ухо тяжко запыхтели.

Сейчас вам будет джиу-джицу!

Первый пролаял то же, что до него говорил второй.

– Я не понимаю, – всхлипнула Дуня, и в следующий миг проклятая нога исчезла. Захватчик ловко вздёрнул девушка за волосы, хотя коротко стриженный затылок тому нисколько не способствовал. Через секунду, стоя на разъезжающихся от страха ногах, гостья мира, наконец, получила возможность разглядеть его хозяев. Зрелище, как и отряд за руинами, нерадостное.

Их было трое, вместо ожидаемых двух. Первого, как и прежде, Дуня не видела – тот, зажав в кулаке шевелюру, заставил чуть выше, чем удобно телу, приподнять подбородок. Кожа с лица, казалось, сползла к загривку – вот-вот лопнет на носу, словно полиэтиленовый пакет с гвоздями. Локтем абориген упирался девушке в позвоночник, отчего привыкшая к компьютеру и партам спина пыталась прогнуться вовсе не в ту сторону, в которую кривилась много лет. А воняло от первого! Это когда дунину физиономию знакомили с местной землёй, девушка ничего не замечала, но сейчас от запаха застарелого пота студентку времён душа и дезодорантов ничто не спасало.

Напротив стояло двое. Один поодаль, с взведённым арбалетом. Напряжённый, опасный. Одетый в какую-то помесь костюма а-ля Робин Гуд и лёгкой, по крайней мере на взгляд, брони. Честно признать, Дуня не славилась глубокими познаниями в истории, однако ей в голову пришло, что парнишка – арбалетчик годился в школьники – смотрелся по-театральному гротескно, ни дать ни взять ряженый с ближайших ролевых игр. На миг девушке даже показалось, что он опустит оружие и рассмеётся над разыгранной дурочкой. Ничего подобного парень не сделал. Более того, каким-то образом дал понять, что способен стрелять как по приказу, так и без оного, из своих соображений.

Последний из «комитета по встрече» имел то же обмундирование, что и стрелок – прочее глаза не разглядели, так как… Так как мужчина был красив. Безумно красив. Красив той самой красотой, которая превращает окружающих… нет, не в уродов – иначе тот бы не выжил, – а в существ второго сорта. Существ, греющихся в лучах славы этой красоты, примеривающих её на себя, но так никогда её не получающих. Несмотря на происхождение и ожидания, эта красота сделает из своего хозяина кумира. Естественно, как и многие девицы, Дуня мгновенно влюбилась в захватчика. И, конечно же, убедила себя в обратном: будучи порядочной девушкой, твёрдо уверенной, что за ней обязательно прискачет принц на белом коне и что, в действительности, это полная чушь, Дуня обходила кумиров по огибающей и старалась не иметь с ними дела. По большей части потому, что кумиры не имели дела с Дуней.

– Я не понимаю? Хм, – именно «кумир» обладал тихим и ласковым, словно охотящаяся кошка, тенором. Захватчик повторил сказанное пленницей без намёка на акцент, настолько чётко и ясно, что та обрадовалась – сейчас с ней будут говорить по-человечески, и она поймёт, что же от неё хотят. Хотя чему радоваться?.. Далее «кумир» заговорил по-своему. Спрашивал ли он, объяснял ли, беседовал ли с товарищами – Дуня снова не разобрала. Осознав, что толкает речь впустую, захватчик махнул рукой и принялся спускаться с холма, как раз вдоль стеночки, при которой материализовалась девушка.

Стрелок повелительно мотнул головой – мол, идите вперёд. Вонючий обладатель хриплого баса отпустил волосы и, вцепившись в свободную от книги руку, потянулся вслед за командиром. Подспудно пленница ожидала увидеть здоровенного детину медвежьей наружности, однако этот абориген ни телосложением, ни облачением не отличался от остальных – примерно того же роста и комплекции, в похожей форме. На боку, как и у прочих, болтался меч – без ножен, на кольце. Выделяла парня разве что борода – она делала его самым старым в компании.

Когда он сделал первый шаг, Дуня вдруг упёрлась ослёнком.

– Нет! Не пойду! Не хочу! – запричитала девушка. Она попыталась вырваться и убежать, напрочь забыв об арбалете. Стрелок и не подумал напоминать, так как бородач даже не заметил сопротивления пленницы: он мерно шёл по склону, предоставив Дуне самой выбрать, как той следовать за ним – ножками или волоком.

Кунг-фу при переносе между мирами в тело тоже не встраивалось.

Её, в истоптанной, но всё ещё держащейся на месте чересчур длинной юбке, притащили к тем самым повозкам – карете и кибитке. Дунино желание исполнилось: она могла разглядеть отряд в деталях. И свободные пешие, и конные были той же породы, что и захватчики. Те, что несли шест, отличались.

Во-первых, когда все остановились, они – единственные, кто сели. Причём сели прямо на траву, не заботясь ни о том, чтобы как-нибудь уберечь себя от холода земли, а одежду – от пыли. Одежда – во-вторых. Грязная, драная, перекрученная, как одеяние не по размеру за время долгой ходьбы, когда нет возможности оправить его, вернуть на должные места складочки и швы. Так оно, видимо, и было, потому что имелось «в-третьих» – ловко перетянутые верёвками руки могли сложиться лишь для молитвы. Путы крепились к шесту, который – на деле, цельное бревно – сейчас лежал рядом с бедолагами, деля их на две группки. Пленники? Рабы?

Четверо мужчин, явно битые, немытые и небритые. Две женщины: одна среднего возраста, другая годилась Дуне в однокурсницы. И подросток, ровесник арбалетчика. Только он обратил на новенькую внимание и, кажется, искренне заинтересовался происходящим. Остальные пялились в никуда.

На «кумира» орали. И орали, похоже, именно из-за Дуни. Он даже выглядеть стал чуть менее смазливо, чем при первой встрече. Но, судя по выражению лица, красавцу было всё равно – он умел ценить себя и знал, как это делать, – однако крик не прерывал, так как кричало начальство.

Разорявшийся был мужчиной статным. Высокий – выше троицы, отловившей Дуню. Широкоплечий, с грудью колесом (на ней тускло мерцала золотистая звёздочка на цепочке), с узкой талией бойца. Почему-то брала уверенность, что гибкий. Без лишнего жира на лице и, похоже, на всём теле. Само лицо в ореоле длинных густых волос светилось бирюзовыми глазами и белыми жилками застарелых шрамов. Главарь гудел того же рода басом, что и бородач – разве только более смелым, повелительным тоном. Этот человек не привык к возражениям, будь те хоть в тысячу раз разумней собственных предложений.

Дуня, пожалуй, влюбилась бы и в начальство, отвернись подчинённый хотя бы на секундочку, но «кумир» отворачиваться не собирался, ибо было не положено. Он внимал.

Звезданутый резко указал на пленницу, что-то отрывисто сказал, обращаясь явно не к ней. Девушка, проследив направление, решила, что главарь интересуется книгой и тряпично-вязаной сумкой, шедевром китайского производства. «Кумир» легко пожал плечами и невнятно ответил, бородач, стоявший тут же, поддержал товарища погромче. Арбалетчика видно не было. Начальство рассерженно зарычало. Затем зарычало членораздельно, на что раскрашенный полог кибитки дрогнул и выпустил наружу кряхтящую старуху. Ведьма – мигом обозначила её для себя Дуня.

Бабуля и впрямь походила на классическую ведьму из детской сказки, как, впрочем, и половина дам её возраста. В несколько слоёв укутанная некогда цветастыми шалями, в торчащих друг из-под друга юбках. На ногах – сапоги с загнутыми носками. Старуха бодро подползла – иначе не скажешь – к Дуне и, не дожидаясь приказов, выхватила из онемевшей руки книгу. Открыла, пошамкала беззубым ртом, перевернула, захлопнула и уставилась на рисунок. Тот, к слову, хоть и не являлся классическим перевёртышем, ничем не выдавал, в каком направлении его лучше рассматривать. Зато, подумалось Дуне, в былые времена он приводил на костёр. К счастью, бабулю он скорее заинтересовал, чем испугал.

Вдоволь налюбовавшись коллажем, ведьма ловко сняла с плеча девушки сумку.

– Моё! – дёрнулась пленница, но старуха и бровью не повела – она сноровисто, со знанием дела рылась в чужой собственности. Не то чтобы там имелось что-то дорогое сердцу, но ведь это было Дунино! К тому же теперь хозяйка ничем не могла из сумки воспользоваться…

Похмыкав, карга резко прервала своё подсудное занятие и вцепилась Дуне в подбородок. То ли у бабки имелась третья рука, то ли старуха раньше промышляла фокусами или карманными кражами, но ещё миг назад блестящая в толстых пальцах книга исчезла – как не было. Ведьма что-то прохрипела. С трудом отведя взгляд от жуткой волосатой бородавки, девушка сообразила, что слова эти она уже слышала – от бородача и «кумира». Отреагировать не успела – заговорил «кумир»:

– Эээ Янепонимаю.

Старуха забормотала. Затем плюнула под ноги и, помотав головой, удалилась в свою телегу. Отчего-то Дуня обрадовалась, что карге не приглянулся экзаменационный «амулет» – каменное колечко на шнурке. Коричневый, с золотистыми искорками ободок был всего лишь украшением, подарком школьной подружки. Такие колечки когда-то продавались чуть ли не на развес. Но потерять ко всему прочему ещё и его, Дуне очень не хотелось.

Пока девушка (и не только она – бородачу ведьма тоже не нравилась) переводила дух, звезданутый быстро переговорил с обласканным мгновение назад помощником. Тот кивнул и исчез. Тут-то Дуне и влюбиться во второй раз, если бы главарь не окинул её откровенно оценивающим взглядом. Вот чего-чего, а таких взглядов Дуня не любила – в ответ её глаза зажглись бешеной яростью. Возможно, заметь эту ярость звезданутый, всё для девушки обернулось иначе, может быть, даже так, как должно было бы, выбери она путь, подготовленный Стражами, однако начальство потеряло всякий интерес к пленнице – и всё обернулось как обернулось.

Бородач отволок Дуню к бревну, стянул запястья – верёвка оказалась кожаным ремешком – и прицепил поводком к ввинченному в дерево колечку. Подёргал – путы держали крепко. Что-то рыкнул на ухо и ушёл. Дуня ухнула на землю. Если в этом мире девушку признали мессией, то ей это по вкусу не пришлось… так как она слышала только об одном мессии, который таскал громоздкие деревянные конструкции. Дуня предпочитала что-нибудь поскромнее. Всеобщее обожание и Императора в мужья.

Пленники бревна на появление новичка никак не отреагировали. Ни сочувствия сестре по несчастью, ни злорадства (ага! кому-то плохо, так же как и нам!), ни облегчения (мол, бревно тащить теперь станет проще), ни досады (ещё и эту тянуть – Дуня никак не выглядела хорошей помощницей в переноске тяжестей). Ни-че-го. Лишь подросток порывался что-то сказать, но передумал – видимо, отложил на время, когда рядом не будет охраны.

Почему Дуню не оценивали как грубую силу, выяснилось быстро. Только рассеялся «аромат» бородача, как раздался характерный крик – всадники взлетели в сёдла, пешие воины разошлись, а на передок ведьминой кибитки взобрался парень, вроде бы ровесник «кумира», но настолько хилый и бледный, что казался не старше приснопамятного арбалетчика. Козлы телеги-кареты в поле зрения Дуни не попадали, но девушка не сомневалась, что и там не пусто. Бревно дрогнуло, словно судорожно выскочило из глубокого сна, и медленно поднялось вверх. Магия.

Н-да, с таким стражем не убежишь.

О встроенном антиграве в едва-едва очищенное от веток и коры дерево Дуня не подумала по трём причинам. А: она фантастике, пусть даже ненаучной, предпочитала фэнтези. Бэ: знала физику исключительно настолько, то есть не больше и не меньше, чтобы сомневаться в возможности подобных устройств. И вэ: магия была единственным шансом Дуни как-то выкрутиться из, мягко говоря, неприятного положения. Во всяком случае, девушка другого выхода не видела. По существу, она не видела и магии, зато парящее бревно убедительно доказывало, что волшебство есть. Осталась мелочь: научиться им пользоваться.

Дуня закрыла глаза, воззвала… и едва не навернулась, упустив момент, когда летающий страж, повинуясь очередному повелительному крику, дёрнулся и поплыл вперёд. Отряд тронулся в путь.

Она устала. Она замёрзла. Она хотела есть. И она боялась.

– Янепонимаю? Янепонимаю! Эээ?

Дуня перешла на припадающий шаг русского танца – одна нога на носок, другая на ступню, – потому что уже сил не было бежать на цыпочках. А всё из-за юбки, которая так и норовила сунуться под тапочки.

– Янепонимаю!

Наконец, девушка сообразила, что подросток, из-за той стороны волшебного бревна, зовёт именно её.

– Что тебе? – печально вздохнула в ответ. Поговорить, порасспросить мальчишку что да как, хотелось, но, судя по тому, как он обозвал её, содержательной беседы не выйдет. – Моё имя не Янепонимаю, а Хуэмай, а фамилия – Кенгуру. – Грустно пошутила вслух Дуня, припоминая Джеки Чана и легенды освоения Австралии. Парнишка залопотал в ответ, но, не добившись внятного отклика, быстро отстал.

Дуня сосредоточилась на ногах. Те заплетались. Какая уж тут магия! Не упасть бы… Хотя чудо не помешало бы. Несмотря на то или, вернее, благодаря тому, что тело из-за бега и страха постоянно потело, было холодно – лёгкая футболка под вязаной кофточкой не спасала от пронизывающего ветра. В этом мире не царило начало жаркого лета, а вовсе недавно закончилось бабье. Будущее обещало только остатки дождливой осени и зиму – самые нелюбимые Дуней времена года. А она так хотела на солнечный морской пляж!

Ох, что же будет дальше? Бедняжка с ужасом думала, когда же организм потребует своё. Это в книгах девушкам легко в долгих странствиях, а как в жизни… Как в жизни Дуня просто-напросто не представляла, не имея даже опыта походов хотя бы с одной ночёвкой в чистом поле или лесу. Трудно. Жутко.

Ей казалось, что они бегут вечность. Ступни ныли. Да, какой же ты студент, если не умеешь носиться метеором по институту, гоняясь за халявой? И какая же ты отличница и рекордсмен по посещаемости, если не успеваешь на все лекции и семинары, в промежутках заглядывая в буфет, интернет-класс, библиотеку и болтая с подругами? Однако бежать, не зная, когда тебе позволят остановиться, и будучи в курсе, что всё бросить никак не получится, Дуне ещё не приходилось. Одно лишь осознание своего бессилия изматывало, а добавить к нему ещё и нетренированное тело… Дуня подвернула ногу.

Больно.

Понимая, что путь она продолжит мешком и, скорее всего, без некоторой верхней одежды, Дуня отчаянно рванулась и вцепилась что есть мочи в поводок, поджала ноги. Бревно летело как летело, даже в сторону не вильнуло – оно не заметило лишнего груза. Зато это увидел кое-кто другой. И оценил по достоинству: разговорчивый подросток восхищённо хмыкнул и ловко взобрался на крутой бок деревянного поводыря, благо путы дозволяли, протянул руки, недвусмысленно показывая, что хочет помочь Дуне. Минут пять парочка сидела на бревне, довольная жизнью. Потом на них обратила внимание охрана – плечи находчивых пленников обвил хлыст, и наглецы скатились на землю. Паренёк обождал некоторое время, пока бдительные стражники успокоятся, и повис на ремешке. Дуне не хватало сил, от и до последовать примеру, поэтому она то висела, то бежала. Стало немного легче. Но магические способности просто так на голову не сваливались.

Отряд остановился, как только стемнело настолько, что глаз не видел, куда ступала нога. Звезданутый, наверное, не хотел, чтобы пленники и, тем более, пешие воины покалечились, а сумерки и бездорожье тому способствовали. Свободные аборигены принялись за обустройство лагеря.

У Дуни болело всё: ниже пояса – от бега, выше – от висения. Голова раскалывалась, как часто бывало с девушкой, от смены климата и общего шока. По счастью, из-за того же организм не требовал ничего, кроме еды и отдыха. С едой получилось неплохо: хотя её и принесли в общем котле, отбивать у других пленников её не пришлось – охрана строго следила, чтобы каждому досталась положенная порция. Дохлятина, видимо, никому не требовалась. Да и на вкус варево – цвета его Дуня не разглядела – оказалось вполне приемлемым.

Затем девушку отволокли в какую-то палатку, бросили на гору тряпок и развязали. Дуня не придала происходящему никакого значения и почти провалилась в сон, когда ощутила странное. Запах. Застарелый пот. Этот запах вызывал тошноту. В отряде только один человек так вонял. Звезданутый пах мятой и конём, ведьма – растительным маслом. «Кумир» – травой и дорожной пылью. Товарищи по несчастью – грязью и кровью. Потом они, в общем-то, тоже пахли, но не таким омерзительным, как этот. Бородач.

Дуня распахнула глаза. Так и есть: захватчик был рядом и улыбался. В тусклом свете – на полу стояла лампа со свечным огарком внутри – девушка отлично рассмотрела кривоватые жёлтые зубы. Собственно, это единственное, что она видела.

– Что? – пискнула бедняжка и, сев, отползла. Откуда только силы взялись?

Бородач пропыхтел что-то и потянул руки к юбке. В его намерениях сомневаться не приходилось.

– Не надо. Пожалуйста, не надо, – по щекам Дуни покатились слёзы. Она ничего не могла сделать, поражённая столбняком, и лишь тихо бормотала. – Не надо.

А в голове билась мысль: «Ну пожалуйста! Пожалуйста! Пусть я буду Мэри Сью! Она же сильная, всё может. Её все любят!» Самая глупая на свете мысль. Даже не мысль, а безумная, неясно откуда явившаяся, молитва. Молитва, оставшаяся без ответа: Дуня не была Мэри Сью, она была Евдокией Лебедевой.

– Пожалуйста…

Бородач замер и круглыми глазами уставился куда-то вниз. Гипноз безобразной ухмылки рассеялся, и Дуня проследила взгляд. Юбка. Она распахнулась по фальшивому шву. Подкладку усеивали исписанные мелким почерком шпаргалки, где приколотые булавками, а где и пришитые ниткой – в три часа ночи и не такие идеи приходили в голову.

Однако чего же испугался насильник? Дуня не сразу, но сообразила – колдовства. Графики и формулы наверняка со стороны представлялись магическими рисунками и письменами, а ведь бородачу очень не нравилась старуха из кибитки. Он же её откровенно боялся! А, значит, мог испугаться и Дуню… Девушка только-только задумалась, как бы этим воспользоваться, как раздался шорох, мелькнула тень – и бородач завалился на бок. Волосы насильника потемнели от крови. Рядом стоял «кумир» с мечом в руке.

Её спасли! Сердце радостно застучало.

Дуня не успела со счастливым визгом броситься герою на шею, как тот одним движением скрутил девушке запястья и потащил по лагерю. Вокруг суетились люди, звенели мечи, ржали кони. Кого-то били чем-то тупым и тяжёлым. Откуда-то со стороны ветер принёс протяжный женский крик. Битва?

А потом всё стихло – «кумир» затолкал Дуню в ведьмину кибитку, предварительно выкинув оттуда цветастый тюк. Перед носом валялась родная сумка. Изловчившись, Дуня нырнула в петлю ремешка… Только, когда рядом плюхнулся связанный подросток, до горемыки дошло: тюком была карга с бородавками. «Кумир» не спасал Дуню – «кумир» спасал товар.

«Кумира» звали Пятиглазым. Точнее, Пятиглазым Кто-то-там, но о «кто-то-там» редко кто вспоминал, и сам хозяин имени в их число не входил. Откуда взялось прозвище и что оно значило в реальности, Дуня сказать не могла, так как с местной этимологией ещё не разобралась. «Кумир» был известным поставщиком рабов. Почему он нанялся к звезданутому, никто точно не знал, но нажился он на конкуренте изрядно. Звезданутого звали… неважно, теперь его никак не звали, потому что «кумир» не только нажился на конкуренте, но и устранил его, причём навечно. Ибо не для благородных всяких занятие. Хотя… бродили слухи, что и Пятиглазый не без голубых кровей.