Текст книги "Поле под репу (СИ)"

Автор книги: Елена Тыртышникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

– Помо… – Позади не было ни «эльфов», ни статуэтки.

Опыт рявкнул над ухом: «Ноги в руки!!!» Правда, несколько подзабыл напомнить о круговой системе выставки, но с этим отлично справился Ливень, поймавший Дуню в крепкие объятия зала через два. Не то чтобы юноша специально поджидал там жёнушку, скорее, он соображал лучше и успел принять оптимальную позу для ловли разогнавшейся девицы.

– Куда?! Там нас с хлебом и солью!

– Там – тоже, – отчиталась беглянка. – Старушка – убита. Ангел – украден. Мы – воры.

– Почему это?

– Ты видишь других претендентов?

– Логично, – согласился парень и осмотрелся. – Надо было избавляться от наручников традиционным способом, благо ты вроде как не против, я туда же, а развод – хоть и сложно, но осуществимо.

На всякий случай, не слушая, Дуня окинула помещение полным надежды взглядом. Пустые ожидания! Ни окон, даже потолочных, ни дверей, как обещано, ни вентиляционных решёток, прежде отлично спасавших, ни объёмных экспонатов (доспехов, скульптур, чучел, кувшинов или хотя бы просто постаментов, щитов и ширм), за которыми или в которых можно спрятаться. Только настоящие и фальшивые стены, словно в художественной галерее, лишь вместо полотен – открытки. Опрятные домики, уютные замки, романтичные шалаши, бунгало на идеальных пляжах – и другая «пастораль».

– Ну… бывало и хуже, – оценил Ливень. – Значит так, Лауретта. Крепко держишь меня за руку. Я сам постараюсь тебя не отпускать – если попробую, ударь, не стесняйся. И запомни: всё, что ты видишь, ненастоящее. Радость, счастье, блаженство – всё это подделка, оковы, не дающие сбежать…

– О чём ты?

– Это тюрьмы, – юноша подвёл девушку к картинкам. – Вершина гуманистической мысли. По мне – так лучше каторга, чем жить в окружение красивенького, слащавого обмана! В музее, понятное дело, выставлены уже не действующие, но ещё рабочие экземпляры. Эпоха истребления скорпинидов, – он указал на рядок штампованных коттеджей «найди десять отличий». На этих открытках одинаковым было всё: и параметры здания, и высота травы, и форма облаков, и расцветка занавесок на окнах. Единственное, что вносило хоть какое-то разнообразие, это какая-нибудь абсурдная деталь на заднем плане: воздушный шар в виде сердца, ёлочка в бантиках, гриб, выглядывающий из-за угла, радуга волной, а не коромыслом… – Тогда любили делать и продавать в частные руки копии. Так что у нас есть шанс оказаться за километры отсюда. Или пересидим в безопасном месте… хотя… нет, об этом я думать не буду и тебе не советую.

О чём – Дуня, во-первых, побоялась спросить, а, во-вторых, не успела. Ливень стиснул запястье – а девушка-то сокрушалась по поводу не снимаемого браслета! – и дотронулся до ближайшего домика.

Это было как… как очутиться на съёмках какой-нибудь «АБВГДейки»[6]6
  «АБВГДейка» – советская и российская детская образовательная телевизионная программа для дошкольников и младших школьников. Выходит с 1975 года.


[Закрыть] или в детском уголке огромного торгового центра: искусственный коврик травы, пластмассовый заборчик, улыбающиеся цветочки.

– И зачем ты меня пугал? От газона резиной воняет!

– Это всего лишь прихожая. И заклятие уже работает – не знал, что у тебя такое представление о семейном счастье, – флейтист посмотрел вниз. Дуня тоже. Кажется, она должна была стать мамой и не так чтобы в отдалённом будущем.

– По крайней мере, хоть один из нас останется в своём уме, – буркнула странница и подставила разгорячённое лицо свежему ветру. – Жарко…

– Держись. Я видел дыру в заборе. Полагаю, выход. Всего-то и нужно сделать шагов двадцать, нам это под силу… – он вдруг остановился и возмущённо поинтересовался: – Что значит «в своём уме»? Ты хочешь сказать, что парень в восемнадцать лет не может мечтать о жене и куче детишек?

– А ты мечтаешь?

– Конкретно я – нет, но…

– И что ты тогда ко мне придираешься? Вечно ты… ой…

Они помотали головами, стряхивая наваждение, и продолжили путь. Дуня тоже видела эту дыру. Хулиганы какие! Вандалы! Наверняка соседские шалопаи притащили туда уличную кошку… или нет, тот сноб, профессор, выгуливал там свою борзую – вот Джулик, даром что старичок и болонка, не выдержал искушения, проломил доски.

– Откуда у нас собака? Я не люблю собак.

– Собака? – переспросил Ливень. – Окстись! Я их терпеть не могу… Лауретта! Мы не женаты, это не наш дом, ты не беременна. Пять шагов отмерили, осталось – пятнадцать.

– Хорошо.

Дуня вдохнула сладковатый воздух полной грудью… и весь задор иссяк. Зачем куда-то идти, когда сочная трава щекочет лодыжки? Можно сесть прямо так, без всякой подстилки и играть в облака.

– Принеси мне воды. А то пить очень хочется.

– Конечно, – его небесные глаза переполняла нежность. И пусть все хихикают – мол, муж её моложе. Они завидуют! Да и разница-то всего ничего. – Я сейчас. – Он повернулся к дому. – Мама?

– Ой, и моя, – улыбнулась она. На пороге рука об руку стояли две довольные жизнью женщины. – А ты ещё боялся, что они не поладят. Какие глупости!

– Точно.

– А потом забор починишь, ладно?

Он молча кивнул и направился ко входу на кухню. Если честно, Дуне очень не хотелось расставаться с мужем, поэтому она двинулась следом, но её задержали – дёрнули за низ халат. Рядом, копии отца, стояли мальчики-погодки – трёх и двух лет.

– Ну уж это слишком! – очнулась странница.

– И не говори! – флейтиста перекосило.

Парочка, покрепче сцепив руки, бросилась к дыре. Конечно же, во время рывка уронила неустойчивого ещё младшенького – тот, скорее от испуга, чем от боли, ударился в рёв. Побледнев, Дуня подхватила ребёнка.

– Мамочка не хотела, мамочка не хотела, – запричитала она.

Ливень мигом отобрал сына.

– Не-не-не, иди к папочке. Мамочке нельзя поднимать тяжести. Мамочка уже братика носит, – он поцеловал мальчика. Тот залился радостным смехом. – А пойдём-ка в дом, пахнет вкусненько. Кажется, нам что-то интересное приготовили.

– Пойдём, – согласилась Дуня. Взяла за руку старшенького и прижалась к мужу. Тот, поудобнее устроив младшенького, обнял её и, ласково поглаживая по круглому животу, повёл изучать кулинарные таланты двух бабушек.

Спасло их любопытство. Не Дунино – его ещё не хватало. И не Ливня – его уже не хватало. А детей. Придуманных то ли обоими вместе, то ли каждым врозь, самых лучших на свете детей. Лучших для родителей, а не для мира и общественного мнения. Детей, которых не очень-то привлекала выпечка, зато которым хотелось узнать, что же такого в некрасивом разломе, если родители так к нему стремились. Старшенький, легко перехватив инициативу, потянул семейство к забору. По ту сторону, напротив грязного лаза колыхался на ветру цветок – василёк васильком, хотя некоторые лепестки у него были отчего-то красными, в полосочку. Младшенький показал пальчиком на игрушку – он не любил говорить, если его понятно без слов, – и родители потянулись к удивительно растению. Взрослым мужчине и женщине почему-то в голову не пришло обойти преграду или хотя бы перебраться через неё – они просто-напросто сунули руки в дыру, упав на животы, и после нескольких мучительных секунд таки дотронулись до вожделенного цветка… И распластались на деревянном полу. Кошмар закончился.

– О-ох…

Закончился он, однако, болезненно.

– Лауретта?

– У?

– Ты только никому не говори, какие у меня мечты.

– Замётано, Ливень. С тебя та же услуга, – простонала Дуня. – Тебе не кажется, что дымом пахнет?

Они перекатились на спины – это-то и помогло избежать столкновения с полыхающим куском картона.

– Хех, – юноша рывком сел. – Похоже, музей горит.

– А скажут, что мы виноваты, – девушка ощупала себя – живот вернулся в плоскую, более того желающую от голода прилипнуть к позвоночнику, норму.

– И на этот раз будут правы для разнообразия. Тюрьмы эпохи истребления скорпинидов официально строились с так называемым выходом благочестия, или искупления грехов. Считалось, что, искренне раскаявшись, преступник может выйти до срока. Во избежание казусов тюрьма тогда сгорала.

– О…

Интересно, в чём таком-этаком они с Ливнем раскаялись?

Все намёки на то, что надо бы остановиться и перекусить, юноша либо не замечал, либо не понимал, поэтому Дуня решила озвучить предложение прямым текстом.

– У меня нет денег. А у тебя?

– Все в музее отдала. За билеты.

– Значит, нужно заработать. Ты что умеешь?

– Полы мыть, – кисло призналась девушка. – Ещё оказываться там, где не следует, и тогда, когда не надо.

– Хм, первое оставим в качестве запасного варианта. Второго постараемся избежать, – хмыкнул Ливень. – А пока найдём мне сцену. Хотя лучше спрятаться – мы всё ещё в пределах города, где кто только нас ни ищет… У тебя ёмкость какая-нибудь есть?

– Зачем?

– Гонорар мой собирать. Если придётся уносить ноги, так с деньгами.

– Это подойдёт? – порывшись в сумке, странница вытянула кружку для «Ураганки».

– В самый раз! – одобрил Ливень. – И местечко вроде бы неплохое. – Юноша кивнул на рядок столиков – настоящее летнее кафе с зонтиками, помостом и ещё не зажжёнными фонариками по периметру. – Если предложат еду, не отказывайся – потом выкинем, буде она окажется совсем уж неприглядной. Начнут задавать вопросы, сделай вид, что не понимаешь.

– Легко, – Дуня прислушалась к шуму разговоров. – Я и впрямь не понимаю языка.

– Ах, ну да, забыл. Тогда же мой браслет действовал, а в музее… – парень задумался. – Ну да, в таком музее без переводчика не обойтись… Ладно, заболтались. Раньше начнём – раньше выгонят… – Он потянулся к футляру с флейтой, как к мечу в ножнах.

– И кто же это у нас такой умный, что побирается без лицензии? – за спиной раздался насмешливый голосок. Добродушный такой, в самый раз, чтобы сказать: «Добро – душите!»

– Мы не… – начала было парочка, оборачиваясь, но их перебили.

– Змейка?! – голосок зазвенел в явном резонансе со стеклом… или, по меньшей мере, с ушами окружающих. – Ах ты поганец! Ах ты свин неблагодарный! Ах ты…

Волшебный переводчик сдался. Странно, по бормотанию Ливня Дуня решила, что сейчас, кроме него, ей и понимать-то некого. Выходит, либо кто-то соврал, либо кто-то ошибся. Впрочем, разорявшуюся девицу понял бы и глухой – всё ж на лице написано… и не только её. Теперь, кстати, звенело не столько в ушах, сколько в голове флейтиста – от мощной затрещины на мгновение он напомнил колокол.

– За что? – юноша прижал ладонь к пострадавшей щеке.

Н-да, вкус у парня отсутствовал напрочь… Дуня вздохнула. Вообще-то нормальный вкус, практически обычный: тренировалась в побоях – и словом, и делом – девица, совершенный негатив златовласки в годы между юностью и зрелостью. Не в том смысле, что старая, толстая и уродливая – всё та же, изготовленная с филигранной точностью статуэтка, разве что другого материала и окраски. Там, где у богини-чертовки сияли нежные белый и розовый, сверкал драгоценный золотой и увлекал благородный голубой, у гостьи блестел таинственный чёрный, манил сладкий коричневый и обещал подозрительный тёмно-синий. И лишь белым слепили зубы – то ли ласковая улыбка, то ли звериный оскал. Если Дуня в своё время сравнивала Чернушку-циркачку с пантерой, то сейчас и сравнивать-то не приходилось – по душу Ливня пришла истинная хищница, к тому же разгневанная.

– За то, что слинял, не попрощавшись!

– Эй, я сказал «пока», – попятился флейтист. Манёвр верный, но кары избежать не помогший – на второй щеке отпечатались слабые девичьи пальчики. – Ну, а это-то за что?!

– Говорят, ты женился.

– Я?!

О этот праведный гнев! Прикинув, что и ей может достаться за компанию, Дуня спрятала руку с браслетом за спину. К сожалению, движение только привлекло чужое внимание.

– Нет! Верховное божество сластолюбия! – хищница подскочила к новой жертве и выдернула улику на всеобщее обозрение. Хорошо хоть не с корнями – странница поморщилась от боли. Девушка посопротивлялась бы, не следуй за знакомой Ливня два амбала – тоже шоколадные и рельефные, облачённые в некое подобие лёгких доспехов поверх свободной одежды. Охрана? Или хуже того – близкие родственники? – Как ты полагаешь, этот город кишит парнями с именем Змейка?

Осознав, что отпираться бесполезно – Дуня поспорила бы, – юноша сменил тактику.

– А если даже и женился, то какое тебе до того дело, Муар? Это не я придумал, что ты моя подружка. Это у тебя такие фантазии…

– И что? Совсем необоснованные? – не утерпела странница.

Ливень поперхнулся.

– Э-ээ… ну-уу…

– Вас не застукали, – догадалась Дуня.

Флейтист покраснел. Чёрная красотка ухмыльнулась.

– А она мне нравится.

– Мне тоже! – мигом отбросив смущение, юноша загородил «супругу».

– Я вижу, – Муар наслаждалась спектаклем. – Ты и женатый… О-оо! Это изумительное зрелище. Ради этого можно и принципами поступиться… но всеми не могу. Ты мне кое-что должен.

– Что? – удивился парень. Кажется, он не притворялся.

– Какая у тебя память короткая, – девица отпустила Дуню и обошла кругом Ливня. Так и виделось, как чёрный хвост хлещет по бокам – то ли поиграю, то ли без изысков убью. – Вот скажи мне, Змейка, почему каждый раз при твоём появлении в городе начинаются беспорядки?

– Совпадение.

– Будь добр, избавь нас от подобных совпадений! Выметайся из моего города!!!

– С удовольствием, – юноша косо улыбнулся.

– Ты не понял. На-всег-да!

– Ничего не имею против, – он развёл руками. – Кстати… твоего города? А полисмены знают, что он твой ?

– А кто их просветит? Ты? – фыркнула хищница. В её, теперь завораживающем, словно гипнотическая удавка, голосе причудливым образом смешались любопытство и скепсис. – Не смеши. Представления не имею, что ты такого натворил, но полисмены тебя слушать не станут. Вообще. Тех, кто рядом, тоже. Так что в мои планы входит твоё скорое исчезновение из города. Скорое и без какой-либо связи со мной или семьёй. Но сначала верни должок, а потом – катись! Выясняй: женат ты, холост или вовсе вдовец – мне всё равно. Не думай о себе больше, чем ты есть на самом деле, медоголосый.

«Вот же стерва», – почему-то обиделась Дуня. И восхитилась тоже.

– Должок? – Ливень определённо пропустил совет-оскорбление мимо ушей. Да и к чему то замечать, если даже Муар понятно, что юный музыкант знает себе цену как раз таки очень хорошо. – Да о чём ты? Какой дол… – он нахмурился. – А-аа, ты об этом. Муар, в…

– Не при ней!

– А почему у меня должны быть секреты от жёнушки?

– Жёнушки? – хихикнув, переспросила хозяйка. – Какой ты у нас всё-таки быстрый, Змейка… Для её же блага. Ведь если придётся выбирать, считаю, ты согласишься не на «жили они счастливо да умерли в один день», а всё-таки на весёлую вдовушку.

– Ну-уу… если варианты только такие, то пойдём, пошепчемся. Только супругу успокою.

– Успокой.

Знойная красавица в сопровождении шоколадных здоровяков отошла на территорию ресторанчика, где и присела, ожидая, за один из столиков. Официант было сунулся к ним, но как-то быстро и явно побледнев, отправился к другим посетителям.

– Лауретта, я ненадолго. Только навру Муар немного.

– Наврёшь? – переспросила Дуня. Он стоял в жаркой близости, словно бы боялся, что она ускользнёт – сбежит, исчезнет туманной дымкой. Соображать было трудно, но девушка старалась изо всех сил, потому удивилась, когда слова юноши, вписавшиеся в думы, оказались произнесёнными вслух.

– Угу, – без тени смущения подтвердил Ливень. – Понимаешь ли, то, что, как она говорит, принадлежит ей, никогда не имело к Муар ни малейшего отношения.

До чего знакомая песня! В прошлый раз она закончилась тюрьмой. С другой стороны, что в Дунином путешествии не заканчивалось там же? Лишь то, что тюрьмой начиналось. Зато именно там странница встретила Тацу, тоже, между прочим, сладкоголосого… Девушка, вновь зардевшись, посмотрела на Ливня, который – и не поймёшь толком! – то ли любовно обнимал, то ли по-братски держал за плечи. Н-да, ей ли изумляться наличию таких красоток как Муар среди подружек флейтиста?

– …потому даже будь мне что известно, а я, к сожалению, не в курсе, ничего бы ей не сказал, – продолжил тем временем юноша. – Ну да, не смотри на меня с таким подозрением. Ты права, я ошивался рядышком, но это только делает из меня лакомый объект для допроса, не более, так что придётся волей-неволей истории сочинять. И без того мне от семьи… мафиозного клана!.. линять придётся – фора не помешает.

– Умеешь ты заводить друзей, – Дуня покачала головой.

– Друзей?! Каких друзей? Муар? – Ливень недоумённо моргнул. – Это ты мне друг, а она… она – ошибка, причём донельзя опасная. Сам не знаю, как спутался.

Любопытно, он это каждой новой девушке говорит или Дуне повезло? Нестерпимо хотелось услышать ответ, но странница отчего-то поинтересовалась совсем иным, тем, что по-настоящему её волновало:

– Она та самая, к которой ты так стремился из Поляриса?

– Что? – Взгляд юноши отражал космическую пустоту. Но вдруг где-то в глубинах мелькнул огонёк-маяк потерянного спутника, чтобы обернуться сверхновой, а после прикинуться миражом сумасшествия – мол, зрителю всё привиделось. Жидкое серебро появилось и истаяло корочкой ночного льда на весеннем солнышке. Глаза Ливня стали печальными, да и сам флейтист как-то сразу поскучнел. – Нет, что ты. Не к ней. Мне нравится гулять по другим мирам, но в иной пока не собираюсь. Мёртвые редко прощают торопливых. Она точно не простит… или…

– Извини.

Ливень пожал плечами. Он не принялся успокаивать Дуню, как у фонтана – похоже, сейчас девушка задела юношу серьёзно. Как же так, ведь она не хотела причинять боль… Сделав два шага к Муар, Ливень резко обернулся и подскочил к Дуне, обнял, припал к губам.

– Прости, – умудрился прошептать он между двумя поцелуями. – Ты ведь меня подождёшь?

Наверное, следовало отвесить ему пощёчину, но странница лишь сумела прикоснуться к нему вялой рукой. Юноша понял правильно.

– За что?

– Потом разберёмся.

– Потом, – согласился он. – Я сейчас.

Но сейчас так и не получилось. Он вновь отошёл недалеко, едва ли на расстояние вытянутой руки, когда мостовая под ногами задрожала. Столики в ресторанчике запрыгали, отплясывая не иначе, как джигу, посетители обеспокоено поднялись, цепляясь кто за что, в основном, друг за друга, и заозирались.

– Землетрясение? – охнула Дуня. Они с Ливнем застыли, так сказать, на месте.

– Если только центральное Древо с корнями вывернуло, – нахмурился юноша. – Да вроде ж стоит.

– Цунами?

– Вряд ли – не похоже. И океан ох как не близко. Правда, Великая река рядом…

Его оборвали крики – они накатили второй волной, сначала разноголосые, явно разные по содержанию, а затем слившиеся в единый вопль ужаса.

– Хитинники? – недоверчиво то ли переспросил, то ли перевёл флейтист. Он в отличие от Дуни, понимавшей его и Муар, разобрал, чего боятся, о чём предупреждают горожане. – Хитинники! Лауретта, быстрее!!!

Поздно. Их буквально снесло топающей, клацающей и вместе с тем шелестящей красной массой громадных тел.

Наверное, так бывает, когда на дороге, на полном ходу сбивает машина – странницу ударило в бок и… Она не ощутила боли, она ни о чём не размышляла, она… Она безучастно наблюдала за собой со стороны. Вот что-то её сбило, оттолкнуло в воздух, словно футбольный мяч. Тело, кувыркнувшись, изогнувшись весёлой золотой рыбкой, упало. Не на мостовую – если бы на камни, то история всё-таки закончилась, Дуню растоптали бы тысячи тоненьких ножек, – на что-то… нет, не более мягкое, скорее, пружинистое. Тряское, движущееся. Впрочем, девушка не понимала, что оно трясётся – догадывалась, так как вычурная куколка Евдокия Лебедева перекатилась по алой поверхности и практически сползла вниз, когда странная платформа дёрнулась и сбросила нежеланную ношу на соседа. Тогда-то Дуня снова начала смотреть на этот мир с того места, где находилось её тело.

Вцепиться в этот выступ. Или чешуйку? Пластинку?

Главное – пальцы не отрезало!

Полежать. Вроде бы укрепилась. Избавиться от неё не желают. На возню не реагируют. Хорошо.

Так, кажется, ничего не болит. Может, от шока? И ладно – она уже думает, а это достижение!

Теперь опереться на руку, всё так же сжимая пальцы, и подняться.

Оглядеться.

Видимо, ничего жуткого, по крайней мере пока, с ней не случилось, раз она довольно-таки быстро сообразила что к чему. Дуня полулежала на хитиннике. Забавно, девушка, когда услышала интерпретацию от волшебного переводчика, почему-то решила, что хитинники – это разумная (или полуразумная) раса, произошедшая от насекомых. Какие-нибудь муравьи или пчёлы – уж кто-кто, а они знают, что такое социальный строй и что есть государство. Дуня допускала и скорпионов – кем ещё могли быть упомянутые Ливнем скорпиниды? Но чтобы обнаружить под собой гигантского омара, причём красного, то есть вроде как варёного, и донельзя аппетитного на вид, пусть и живого… Нет, такого девушка никак не ожидала.

Подбирая слюни, странница осторожно села по-турецки. Не так уж и неудобно. Если «скакун» не взбрыкнёт, не встанет резко или не ускорит бег… хотя куда уж быстрее? Хитинника не всякая спортивная машина обгонит – дома, саженцы и прочие достопримечательности так и мелькали по сторонам. Кроме ветра в лицо, можно сказать, ничто не мешало наслаждаться жизнью. Разве что кое-чего, вернее, кое-кого не хватало. Дуня огляделась. Где Ливень? Ему подобная прогулка должна придтись по вкусу.

Юноши рядом не было, странница одна плыла по удивительной красной и трескучей реке. Куда он делся? И память откликнулась на вопрос, перед внутренним взором словно бы включилась видеозапись со второй камеры наблюдения.

Вот они с Ливнем замерли посередине улицы. «Муженёк» протянул руку, чтобы схватить «жёнушку» и отскочить на обочину, на более-менее безопасный пятачок, вроде ресторанчика на помосте, но не успел – на них горным потоком налетели «омары». Ливня они тоже сбили. Но если Дуню кидало с одного чудища на другое, то юношу отбросили прочь, хорошо ещё, что не под ноги хитинников. Он упал на лавочку, следующую после облюбованного бандой Муар столика.

Не затоптали! И это прекрасно!

Но память иногда бывает услужливой до жестокости. Девушке не требовалось закрывать глаза, чтобы увидеть конец: Ливень не двигался. Он лежал на проклятой скамейке, скорее, рядку склеенных кресел, и не шевелился. В такой позе люди уже не шевелятся. Сами. Он походил на брошенную разозлившимся кукловодом марионетку. Ливень.

О Небеса! Неужели всё повторяется, как с Тацу! И опять. Опять виновата Дуня! К чему ей приспичило задержать Ливня на дороге? Не тронь она его, не разбереди душу, не заставь решить, что он её обидел, юноша бы сочинял сказки для Муар – далеко от членистоногих тварей.

Дуня спрятала лицо. Как можно одним осторожным прикосновением принести столько разрушений? Легкокрылая бабочка. Японская… Зачем? Почему? И почему так?.. Ни Дуня, ни мир не нашлись с ответом на риторический вопрос, не успели – «омар» вдруг встал как вкопанный, а девушка, которую ничто не удерживало, продолжила движение, улетая куда-то вдаль.

Трудно понять, обрадовалась бы странница или же испугалась ещё больше, узнай она, что память всё-таки обманула, вместо действительности подсунув боязнь возможного. Да, Ливню досталось преизрядно, но юноша не долго провалялся без чувств – трепыхнувшись, он медленно поднялся.

– Живчик, – оценила Муар. И от удара по шее флейтист безвольно осел в сильные руки телохранителей девицы.

Наверное, её сумка волшебная: мало того что вместительная и крепкая, так ещё и… очень крепкая. Если уж китайцы не халтурят, то делают на совесть. Дуня болталась в воздухе, изо всех сил цепляясь за ремешок. Сама сумка застряла то ли среди камней, то ли в древесных корнях – с места девушки видно не было. Дуне положение не нравилось, так как теперь она висела не на перилах бесконечной лестницы и не на карнизе высотного здания, а на вполне классической скале.

Горе-путешественница медленно выдохнула и попыталась осмотреться. Ладно-ладно, не скала, но нечто каменистое и трамплином выступающее над морем. Судя по песчаному пляжику в стороне, прямо под девушкой следовало ожидать каких-нибудь рифов, хотя бурунчиков, которые обычно окружают подводные возвышенности, Дуня не углядела. Но с её-то зрением… Пейзаж прямо с рекламного буклета туристической фирмы – лазурная водичка, тёпленькая, манящая. Однако что-то туда не хотелось – метров пятнадцать, если не дольше лететь придётся, а в её одежде, без умения группироваться… как есть разобьётся. Значит, для спасения есть один путь – наверх, благо лямка не альпинистская верёвка и до плоской по горизонтали земли было не так уж и далеко, буквально только руку протянуть.

Не так уж далеко? Это Дуню оптимизмом ударило. Какой-то метр, когда твоя рука короче, что парсек для пешехода – расстояние известно да пройти невозможно. К тому же по канатам девушка лазать не умела, а ремешок сумки не страховочный трос. Да деваться было некуда, потому Дуня не сдавалась. Как там сказал Архимед? Дайте мне опору? А что длиннее рук – конечно же, ноги! С трудом нащупав носком склон, девушка поняла, что тот не такой уж и гладкий, как казался со страху, в нём имелось немало выбоин и щелей – в одну из них Дуня и попала, укрепилась, что позволило отдышаться. Следом попыталась поставить вторую ногу туда, где растёт травка…

Соскользнуть. Снова отдышаться. Попробовать опять. Передохнуть. А теперь медленно-медленно наверх. Главное – не спешить!

Ей практически удалось. Дуня уже коснулась пальцами вожделенного края уступа, когда лямка не выдержала и оборвалась.

Дуракам везёт. Круглым – чаще. Видимо, в Дуне сконцентрировалась вся нерастраченная дурь нескольких поколений Лебедевых да ещё и по линии мамы перепало – иных объяснений девушка не находила. Да тогда она их и не искала.

Перестав визжать (лёгкие опустели), странница обнаружила себя под водой. Лишённое воздуха и всё ещё движущееся с немалой скоростью тело быстро пошло ко дну. По счастью оно оказалось ровно на том расстоянии, чтобы не успеть задохнуться и вместе с тем не ушибить ноги (прежде всего лодыжки) при ударе. Благодаря скорости столкновение вышло эффективным – Дуню буквально отбросило назад, к небу. Тут-то свою положительную роль сыграло самоуправство свадебной ворожеи: если халат всё-таки мешал, но не очень, то кожаные ботиночки не тянули вниз. Страннице удалось выплыть на поверхность, а затем выбраться на берег, пустынный и в тени коварного уступа не обожённый солнцем.

– Ну, здравствуй, новый мир, – некоторое время Дуня обессиленная лежала в накатной волне. – Заодно и помылись.

Что ж, вполне логично после встречи с гигантским омаром очутиться у моря.

Девушка поднялась. Не то чтобы она была против воды или налипшего песка, но Дуне не нравилось подозрительное шевеленье на спине – так и есть, по её душу, вернее плоть, явились крабы. В их намерения явно входили разведка и последующий обед, однако странница имела те же желания – и всяким членистоногим отводилась столь же незавидная роль, что по их мнению – Дуне, но следовало добыть ёмкость и огонь.

– Сумка.

Или людей. Девушка окинула пляж взором, полным надежды – оптимизм-то оказался болезнью с рецидивами! Никого. Местечко, конечно, райское, но странница предпочла бы Алушту, в которую и собиралась до незапланированного путешествия по мирам.

– И даже традиционного комитета по встречи нет, – пожалела себя бедняжка. – А мне, между прочим, на неделе двадцать исполняется. Кажется. Да кому это интересно?

Она хотела ещё что-то добавить, но сообразив, что налицо все признаки сумасшествия, промолчала. Задумчиво посмотрев наверх, Дуня отправилась к «трамплину» за имуществом. Наверное, стоило бы обсохнуть или найти пресную воду, но девушка решила сначала забрать сумку. А зря Дуня сухарики выбросила…

Дуракам везёт? Безусловно. Или это попросту талант такой – наступать на одни и те же грабли?

Дуня, не особенно плутая, наткнулась на приличную тропку, коей воспользовалась, не потрудившись заметить, что лесная дорожка чересчур уж хороша и похожа на творение рук… хм, ног человеческих. Или, по меньшей мере, прямоходящих околоразумных. Беспрестанно чихая не оттого, что простыла, а из-за острых экзотических запахов, странница поднялась на вершину горки-трамплина. Девушку встретили солнце и ветер: голову тотчас напекло, одежду всё-таки высушило, кожу стянуло корочкой соли, как и ботинки-носки. Однако, что ей неудобства, когда Дуня увидела искомое! На захваченном бледно-зелёной травой плато, в корнях единственного здесь, росшего у самого обрыва корявого деревца неизвестной породы покоилась сумка. Она, переливчато-грязная, выгодно выделялась на фоне синеватого ствола да под сенью красноватых листьев. Дуня кинулась к верной попутчице и, споткнувшись, едва не ухнула в море снова. Спасло растяпу лишь то, что она бежала точно к сумке, которая лежала у дерева, а потому очередной полёт остановил вовсе не хлипкий, как могло показаться со стороны, ствол. Лоб загудел. Привыкшая к шишкам – чему там болеть? это же кость! – девушка философски пожала плечами и принялась изучать пузатую компаньонку. Ничего непоправимого, кстати: лямка треснула практически посередине и легко превращалась в целую при помощи скрепляющей пряжки. За починкой сумки Дуню и застали эти трое.

Люди.

Похожи на приятелей Муар: высокие, статные, шоколадно-чёрные. Лысые или, вероятнее, бритые – от висков, закрывая уши и шею, к плечам спускались во множестве жёсткие косицы, их украшали белые бусины. Впрочем, забавные причёски могли быть частью плетёных ремешков, перехватывающих лоб. Если и прихотливые в одежде, то явно по местной моде: все трое щеголяли неким подобием расшитых футболок длиною в самый раз, чтобы не демонстрировать набедренные повязки. Босые. Некоторая скудость одеяния с лихвой компенсировалась бусами и браслетами, а также лямками сумок, корзинками на верёвках и сетями на плечах. Рыбаки? Сборщики крабов, жемчуга или кораллов? Охотниками и воинами (профессиональными или, так сказать, при исполнении) мужчины не выглядели – чересчур уж яркие рубахи они носили, да и со сковывающими движения предметами имели явный перебор. Однако ж каждый опирался на копьё из тех, что при необходимости сойдут за лопату – до того толстыми были древки и широкими наконечники. Копья Дуне совсем не понравились. Не то чтобы девушке пришлось по вкусу какое-нибудь другое оружие, но в этих копьях чудилось что-то неправильное, они не вязались с общим обликом хозяев: ржавые, в зазубринах листья клинков, потёки на древках и всё те же, неуместные, белые бусы у креплений.

Пока странница изучала аборигенов, те, ненавязчиво окружив, изучали её. Они не проявляли враждебности, молча, не моргая, смотрели на девушку чёрными глазами. Их взгляды не были цепкими, скорее, проникновенными, если не сказать – проникающими… и какими-то бездушными одновременно. Ни любопытства, ни тревоги, ни азарта, ни вожделения. Даже огонька безумия и того не было! Потому что ничего не было. Это… это как всматриваться в отражение собственного зрачка. А ещё копьеносцы принюхивались, словно псы мелко подёргивая носами – можно сказать, забавно при их-то плоских, как блин, лицах, если бы не челюсти. Те, мощные, портя общую картину, выдавались вперёд. Казалось, они, прилепленные к людям по пьяной ошибке Создателя, хотели отвалиться да поискать себе хозяев пострашнее, отчего лишь выпячивались ещё дальше. Наверняка неудобно до крайности!