Текст книги "Поле под репу (СИ)"
Автор книги: Елена Тыртышникова
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
Дунин взгляд приковали к себе ярко и безвкусно размалёванные дамы. Проститутка – не куртизанка, она всем видом должна показывать, чем занимается. Цветастая, блестящая одежда без намёка на умеренность, боевой раскрас – визитная карточка. Обращайтесь – всегда к вашим услугам! Для них, пожалуй, неважно лицо товара – как в песне, лишь была бы женщиной, а тонкая или худая – всё равно… Вот, только у Бернса мужчина искал жену, чтобы жилось веселее. А здесь… Впрочем, за красотой и эффектностью эти тоже гнались.
«Пожалуйста! Ну, пожалуйста! – взмолилась Дуня неизвестно кому. – Пусть я буду зажать репу, пропалывать репу, есть репу, спать на репе… только не к этим! Пожа-аалуста!»
Её вытолкнули на помост, сдёрнули полотно. Вторая партия. Значит, «Ты – дорогая. Хотя…»
Рядом позвякивала колокольчиком на медном ошейнике чернокожая циркачка. Экзотика. Это – конечно, интересно, но спрос непредсказуем. «Ну, помогите же! Кто-нибудь!»
Зам красочно описал «пантеру». Часть слов Дуня распознала – воин, как и сама девушка, сравнил циркачку с чем-то одновременно ласковым и опасным. Как есть – кошка. Потом он указал на Дуню. Что-то было про огонь – может, он имел в виду чёрные, с рыжей искрой волосы. Что-то про юность и свежесть – из-за ухоженности девушке, как она поняла, не давали её взрослых по здешним меркам девятнадцати. Что-то про таинственность – наверное, сочинил какую-то байку о появлении Дуни в мире… или, по крайней мере, объяснил её немоту.
Закончил. Однако торги не начались – продавец театрально поклонился и повёл ладонью в сторону кареты. «Кумир» отворил дверцу, спустил подножку и подал руку. Из тёмных недр величественно выступила… Восторженный слаженный вздох встретил это совершенство. Неземное существо. Ангела… Богиню! Лет затворнице кареты было около тридцати, что не мешало ей выглядеть молодой. Чаровать синими глазами, ловить «о» пухлых розовых губок, жмуриться от сияния её золотых локонов. Это – на самом верху. То, что ниже, сводило с ума тело и дух… пока красотка не догадалась, что и её демонстрируют с вполне определённой целью. Пятиглазый желал продать бриллиант. Хотя не ясно, отчего он прежде не избавился от гагата и оникса.
– Ты же обещал! – взвизгнула богиня, несколько портя первое впечатление. Однако несмотря на бешеное возмущение, она не забыла плавно пройтись к возвышению, откуда кисло взирала на явление Дуня. Белокурая красотка подобрала длинные атласные юбки и поднялась по скрипучей деревянной лестнице – королева, а не рабыня. Эта драгоценность не только имела удивительную форму, но была заточена в изумительную оправу и, безусловно, подавалась в лучшем свете… если, конечно, немножко помолчала в самом начале.
«Кумир», словно благородный кавалер даме сердца, помог богине взобраться на «витрину». Он ухмылялся. Да-аа, такому верить не стоит, особенно женщинам – Дуня даже пожалела обманутую любовницу. Пятиглазым подмигнул девушке – кажется, он понял, о чём та подумала. Девушка в ответ брезгливо поморщилась. «Кумир» пожал плечами. И громко назначил цену. Начал он с богини.
Толпа колыхнулась. Предложение встретил новый вздох, на этот раз полуистерический. Судя по недоумённо вытянувшемуся личику, даже златовласка не посмела бы запросить за себя столько, а ведь мнение она о себе имела высокое и вряд ли – зря.
Похоже, бриллиант резко обесценился.
– Согласна! – неожиданно выкинула вверх руку одна из особенно заштукатуренных мадам.
– Кто-нибудь ещё? – поинтересовался зам. Он с Пятиглазым расстройства от одного-единственного участника торгов не испытывал.
– Сверху ещё… – этому Дуню Сладкоежка не учил, но девушка и сама догадалась – цену повысили. Встрявшему купцу самолюбие не позволяло промолчать: как это? какая-то старая шлюха способна купить богиню для борделя, а он, уважаемый член общества, значит – нет?! Чем он хуже-то?! О да, ему в отличие от мадам никакого дохода от белокурой красотки не предвидится… хотя… если её партнёрам близким и дальним предлагать… хм, и с супружницей тогда договориться легче: не девку для любовных утех приволок, а гарант будущего капитала.
Мадам попыталась отстоять лакомый кусочек, но её быстро вытеснили купцы, поразмышлявшие и пришедшие к тому же выводу, что и первый. К ним присоединились перекупщики. Затем не устояли и личности в чёрном.
Дуня, наблюдая за спектаклем, не сдержала усмешку. В аукционах девушка смыслила мало, зато фильмов американских и не очень насмотрелась до ряби в глазах. Колдун-то следил, чтобы не мошенничали зрители, а не продавец – ему оно не возбранялось. Да и что такого? Хозяин как-никак, прямой доход и сладости.
Торговцы сдались. Борьба завязалась между вельможами – или кто уж они там были на самом деле. Наконец, естественный отбор – большие деньги и определённая доля дури – выявил победителя. Богиня перешла к новому владельцу.
«Кумир» указал на следующий лот. Дуню.
Новую игру или, вернее, продолжение старой девушка раскрыла сразу: после отпускной цены бриллианта, некоторая дороговизна оникса и гагата была незаметна, их стоимость казалась смехотворной. Помимо, азарт и самолюбие заставляли купить хотя бы этих, пусть не высших существ, так в чём-то выделяющихся, иноземок.
Удивляясь и, пожалуй, восхищаясь деятельностью «кумира», Дуня вновь позабыла, к чему эта деятельность, собственно, ведёт. Молитвы репе девушка тоже оставила, с упоением следя за «залом». Кто с уверенностью скажет, может, в сложившихся обстоятельствах это была единственно правильная тактика…
Зрители заволновались, что вернуло Дуню к реальности. Продали? Она не ужасалась, не паниковала. Она даже не мысленно, а сверх того спросила – продали?
Нет.
– Именем Императора! Приказываю остановиться! – одна из тёмных личностей, кажется, та, которую последней лишили радости владения богиней, скинула плащ. Чем-то этот вельможа напоминал звезданутого – и чуть выше других, и осанка более гордая. Изумрудно-зелёный медальончик его поверх бронированной груди сиял внутренним светом. Таким же, как большие глаза. – Бросить оружие! Не сопротивляться! Вы окружены! – И одет он был получше, и шрамы его не только белели, но и вспучивали щёку, правое веко, шею неисцелимыми морщинами.
Недвусмысленный, откровенно театральный скрип натягиваемой тетивы, лёгкое бряцанье оружия, тени, посыпавшаяся сверху труха – всё, чтобы обратить взор туда, куда нужно. По периметру рынка рабов стояли мечники и арбалетчики. Одинаковое, а не схожее обмундирование тонко намекало, что Император уже начал беспокоиться. В город вечного праздника пожаловали регулярные войска, пусть всего лишь и разведывательная группа.
Дуня охнула. Спасли? Спасли. Спасли!
Её спасли!!!
Ничему-то девушку не научила предыдущая версия. Зрителям деваться был попросту некуда, «кумиру» – пришлось. Он догадался, кого назначат козлом отпущение. Плен для него равнялся неприятной… очень неприятной смерти, поэтому торговец живым товаром попытался сбежать. Он резко впрыгнул на помост и рванул к себе, всё так же стоящую радостным столбом, Дуню. И… Нет, он не приставил демонстративно нож к её шее – он прикрылся Дуней, явно показывая, что думает и о девушке, и об освободителях. Более сообразительная «пантера» давно распласталась на грязных, усыпанных сеном досках.
«Кумир» попятился. И в следующий миг арбалетчики нажали на спусковые рычаги.
Дуня не верила в такое. Стоп-кадров в жизни не бывает. Это – для зрелищности, в кино на большом экране. И всё же на краткое мгновение девушка во всех деталях рассмотрела несущуюся на неё стрелу. «И почему её называют болтом?» – мелькнуло в голове.
Пятиглазый вытянул руки, чтобы смягчить удар и откинуть отяжелевший щит.
Дальше случилось странное. Или закономерное. Дуня окончательно запуталась в определениях – здесь всё в той или иной мере было как странным, так и закономерным, словно в бредовом сне… Дощатый пол под ногами дрогнул – и Дуня провалилась в образовавшуюся из ниоткуда дыру. Работорговец, и без того готовый бросить, не удержал девушку.
Несчастная приложилась всем, чем могла и не могла, в особенности – локтями и бёдрами. Ступни она отбила о твёрдую землю, щиколотки зажглись резкой, протестующей болью, колени подогнулись. Из глаз брызнули слёзы, дыхание перехватило. Длилась пытка падения и удара недолго, а как только закончилась, запылала расцарапанная кожа, заныли все разом кости, кажется, позвоночник решил рассыпаться на части, запульсировали ушибы. Дуня хотела закричать, но ей не позволили железные объятия и широкая ладонь на губах.
– Тихо! – шикнул Сладкоежка. Какой же он сильный.
По «потолку» грохнуло – что-то объёмистое и тяжёлое. Стрелы отыскали цель, а «кумир» нашёл смерть.
– Я уж думал, ты никогда не догадаешься встать на люк.
– Люк? – удивилась освобождённая Дуня. Первый толчок боли отпустил, и теперь организм не требовал громких воплей – ему хватало и стонов.
– Ты не заметила? – фыркнул паренёк. – Янепонимаю, какая же ты… А ведь два десятка лет за плечами. – Девушка аж страдать забыла – откуда пацан знает? – Это же эшафот. Здесь народ вешают. Ну, театры спектакли показывают ещё. И ты же сама спрашивала, за воротами, – он смерил подопечную укоризненным взглядом. – В городе нет невольничьих рынков. Это – нехорошо.
– А ку… Пятиглазый через… – она повела глазами вверх, – хотел сбежать?
– Угу, – кивнул спаситель. – Но вот стану я этому уроду помогать. – Он ухмыльнулся. На этот раз солнышко не спешило показываться. Да и куда ему показываться? Под лобную сцену? Зато в щели, словно дохнул жаркий для осени ветер, просочился звон кровавой стали – на площади сражались. Похоже, хозяин живого товара подал дурной пример.
– Он тебя попросил?.. – не договорила Дуня. Рядом со Сладкоежкой валялся толстый дрын – ясно, что не позволило Пятиглазому исчезнуть на глазах «удивлённой публики».
– Приказал, – бросил, что плюнул, подросток. – Я бы… может… не знаю, может, и сделал бы, как велели, но он… ха! Он решил меня проверить! Это он зря.
Неожиданно мешок с песком, на который ухнула Дуня, обернулся ещё тёплым трупом. Юный стрелок, тот самый, из «комитета по встрече», последний из троицы… хотя нет, последним всё же был «кумир».
Девушка замерла. Он опасен. Он опаснее дикого зверя. Он, пожалуй, опаснее «кумира». Этот улыбчивый, говорливый мальчуган… С другой стороны, он всего лишь дитя своего мира. Мира, в котором выживают сильнейшие и изворотливые. И что такого хорошего для Сладкоежки сделал Пятиглазый? Не по собственной же воле парень бегал на поводке за бревном… И всё же, что будет, если Дуня ненароком обидит защитника? Чем это для неё обернётся?
– Глупая ты, – Сладкоежка прочитал её мысли легко, словно девушка высказала их вслух. Впрочем, нет нужды говорить, если сомнение и страх написаны на лице. – А теперь сиди и молчи, – подросток поднял трофейный арбалет.
Осторожно, пригнувшись – выпрямиться под помостом мог разве что ребёнок или карлик, – спаситель скользнул к дальней стенке, раздвинул шатающиеся доски. Никак – отнорок, дорога на свободу. Только не для «кумира» – он бы в щель не пролез. И юный арбалетчик тоже. Как и Сладкоежка. А если уж на то пошло, то и не стоило – лаз выводил точно к колдуну. Многофункциональный возница, несмотря на мелькавшие тени и сыпавшие градом стрелы, не двигался. Не уходил – то ли не хватало умения и сил, то ли бежать и впрямь было некуда. Скудно оперённые снаряды не долетали до колдуна около полуметра, безвольно скатываясь по невидимой преграде вниз, на землю.
– Я же сказал сидеть, – заметил не к месту любопытную Дуню Сладкоежка. – Тебе ведь не понравится, что я сделаю.
– Зачем? – неожиданно сообразила девушка.
– Свои счёты.
– А как же ты пробьёшь защиту?
– Просто, – он опять зло ухмыльнулся – и звон усилился, до ушей донеслись крики и стоны, боевые кличи, напоминая Дуне, что она не на спектакле, не на сходке ролевиков. Она рядом с настоящим боем, где убивали. – Он же идиот. Недоучка! Думает: раз бабку прихлопнул во сне, так тут же стал великим магом. Ага, счас! Сбежать и то не может – щит его воздушный рассыплется сам по себе. Когда ещё имперский военный маг явится…
– А ты что? Чародей?
– С ума сошла? Был бы я тогда здесь, – Сладкоежка упёр приклад в плечо, прицелился. Знатный, наверное, снайпер получится. – Я же говорю – недоучка. Он поделил всех на своих и чужих. С «опасно-неопасно» у него до того промашка вышла. Я – свой. И стрела моя – своя… А теперь не мешай.
Он на мгновение замер, а потом нажал на крючок. Выдохнул. Колдун умер сразу.
– И в тюрьму тебе не хочется.
– Не хочется.
Солнышко вернулось к Сладкоежке.
Их вытащили из-под «сцены», как нашкодивших котят – за шкирку. Дуня вылезла бы сама – она дожидалась замешкавшегося спасителя, а терпением имперские солдаты не отличались. К счастью, рвением к лишней работе – тоже: ни трупа, ни брошенного арбалета они в полумраке не заметили.
Толпа на площади меньше не стала, скорее – её проредили, что грядку с морковкой, сделали разнообразней и рассортировали. У помоста рядком валялось несколько тел – все, судя по одежде, из банды «кумира». Сам главарь лежал у разверзнутого люка, там, где с ним рассталась Дуня. Чуть поодаль от основной группы на мир взирала полными смертного изумления глазами девушка в серых одеждах и цветастой ведьминой шали – одна из соседок по кибитке. Странно даже, что они не все полегли – женщины из следующих партий, как и Дуня, были щитами для людей Пятиглазого. Да и вообще удивительно, что погибших не так и много – в шаге от девушки в сером уложили на чёрный плащ кого-то в кружевах, видимо, вельможу из местных. На нём счёт мёртвым и заканчивался. И почему бой длился так долго?
Под приглядом нескольких арбалетчиков столпились пленные – бандиты и горожане. Среди последних явно присутствовали не все – из тёмных личностей попались только двое, исчезли размалёванные дамочки. То и другое понятно: не от всякого аристократа можно избавиться, пусть он трижды преступник, а бордели нужны и регулярной имперской армии.
Те, что попались, вели себя спокойно: вельможи, наверное, рассчитывали на неприкосновенность, купцы надеялись откупиться – хотя бы у части их имелась такая возможность. «Мастеровые», перекупщики и бандиты, похоже, смирились с неизбежным… под прицелом трудно не смириться.
Невольники (в основном женщины, большинство мужчин хозяева успели увести ещё до столкновения) толпились у телеги-кареты. Надо отметить, что рабов не только не избавили от волшебных оков, но и охраняли не менее усердно, чем пленников. Дуня подумала о худшем.
– К этим, – мужчина в летах кивнул на бандитов. Он, видимо, начальник подразделения – сержант или даже лейтенант по-местному – минуту рассматривал Сладкоежку. Сладкоежка отвечал дерзким взглядом и не пытался скрыть чистые запястья и шею.
– Почему? – вмешалась Дуня. – У этой тоже нету. – Она недобро зыркнула на богиню.
Красотка, уже зная, что в очередной раз вышла сухой из воды, пока не спешила торжествовать. Она, скромно потупив глазки, принимала щенячьи восторги и заботу того самого аристократа со шрамами, что велел прекратить торги и сдаваться Империи.
– Твоя правда, иноземка, – Воин сердито дёрнул серебряную цепь. Знак отличия? Точно – лейтенант. Те, что вытягивали Дуню и Сладкоежку, украшений не имели. Да и плащ у говорившего был лучше, добротнее. – Шваль. Шлюха подзаборная.
Да-аа, на ветерана златовласка ложного впечатления не произвела – он видел её суть.
– Ваше счастье, что ротный маг подоспел? – хмыкнул Сладкоежка. – И подкрепление не отстало, не заплутало…
Лейтенант нахмурился – чёрные его глаза полыхнули глубинным огнём. Ох, зря друг лез на рожон, зря.
– Погоди-ка, – рядом с воином буквально из воздуха нарисовался мужичок. Несмотря на то, что «весёлый» город порадовал Дуню разнообразием, в особенности – людским, этот абориген – первый, кто действительно отличался от других. Не считая, чернокожей циркачки и некоторых её бывших товарищей, разумеется.
Ростом он был с Дуню, а тощим – в возницу-колдуна. Обладал при этом изрядным брюшком и круглой, как тонзура, лысиной. Носил нечто балахонообразное, что если бы не довольно-таки пёстрая ткань, делало бы его похожим на монаха ещё больше. Перепоясался он в два круга кожаным ремешком, к которому, словно балласт к корзине воздушного шара, крепились пузатые мешочки, расшитые яркой нитью. Среди них чудом затесалась палка в петле, такой же, как у воинов для ношения мечей. Дубинка? Жезл?
– Дай-ка гляну, – мужичок подцепил Сладкоежку за подбородок. Дуня полагала, что друг брезгливо увернётся от чужой хватки, но парнишка даже не дёрнулся. – Посмотрим-посмотрим… – На носу – девушка не поверила – блеснули чистыми стёклышками очки. – Точно он! Только тогда он в саже весь был, думал под… – (Слушательница не разобрала.) – … косить.
– Кто?
Войсковой лекарь?.. Или… Неужели настоящий маг? Тот самый, ротный?
– Курьер с подделкой, – широко улыбнулся пузанчик. От этого действа очки подпрыгнули на сантиметр ввысь, а потом скатились к самому кончику носа.
– Ах ты, щенок! – взревел лейтенант и рванул Сладкоежку за волосы. Парнишка вновь не сопротивлялся, хотя кулак с массивным перстнем посередине мог не только наставить синяков, но и покалечить на всю жизнь. – Да я тебя!..
– Постой, твоё благородие, – то ли лекарь, то ли маг легко перехватил занесённую для удара руку. – Ты сначала подумай, а уж потом решай. Благо время теперь на нашей стороне. Этот же пацанёнок не капитану твоему письмо вручил, а мне. Специально ведь подгадал, подождал, когда капитан по делам отлучится. Подделка-то хорошая, печать качественная. Ждали нас здесь, к встрече готовились.
Где Дуня не понимала, то запоминала, чтобы после разузнать – правильно догадалась или нет.
– И?
– К Его Величеству, может, кто и вернулся бы, да только не мы. Попади грамота сразу к капитану, рассмотрел бы я её слишком для вас… и для нас тоже… поздно.
– Кто ж знал, что его светлость на это поведётся, – обладатель серебряной цепи кивнул на богиню. – Раньше за ним таких глупостей не наблюдалось. Раскрыл всех! Едва год работы коту под хвост не пустил! Чудом же всё обошлось…
– Чудом. Этим, – маг дотронулся до плеча Сладкоежки. – А насчёт его светлости… Либо и впрямь первая любовь случилась, либо… – Он осёкся, вспомнив о подопечных. Те с открытыми ртами (Дуня – от усердия, в попытке разобрать все слова, Сладкоежка – от любопытства) слушали беседу. – Зачем ты это сделал, дитятко?
– Сестру спасти, – друг гордо выпрямился. – Меня-то Пятиглазый в банде решил оставить. А её… Да если б он её и не продал, то лучше сразу прирезать, чем позволить использовать как подстилку да телогрейку!
Дуня зарделась.
– Сестру? – Его благородие смерил девушку едва ли не тем же взглядом, что звезданутый при первой встрече. На этот раз Дуня гонор не проявляла – лишь смущённо отвела взор. – Ну-ну…
– Приёмную, – огрызнулся спаситель. Однако воин попал туда, куда целился – даже потупившись, девушка видела, как побагровел Сладкоежка. А потом она вскинулась и, озираясь, начала принюхиваться. Как и многие на площади – запахло розами. Причём их аромат усиливался с каждым мгновением. Припомнив, на кого странно реагировала природа, Дуня осторожно покосилась на Сладкоежку. Тот прижал пальцы к губам, затем провёл ребром ладони по шее – дохнуло полынью. Девушка, глупо хихикнув, показала другу язык – и цветочная атака прекратилась. Сладкоежка взял себя в руки, но всем видом пообещал «сестрице» ещё припомнить её поведение. Отчего-то сейчас Дуня нисколько его не боялась. Только удивлялась: когда же парнишка успел ввязаться, и столь умело и успешно, в чужие интриги.
– Дух, что ли, пролетел? – пробормотал пузанчик. Встряхнулся, отгоняя наваждение. – Ничего опасного не чую.
– Я вроде – тоже, – воин вернулся к подопечным. – Ладно, буду считать, что ты выкрутился. А теперь пойдём-ка мы к его светлости. Послушаем. Посмотрим, выкрутится ли он. Да и вас куда-то пристроить следует…
Сначала рабов проверили – мало ли, вдруг притворяются, чтобы избежать заслуженного наказания. Таковых не выявили, а за Сладкоежку поручился ветеран с серебряной цепью. Потом сняли оковы. На деле, повозиться пришлось только с ошейником циркачки – тот был настоящим, тяжёлым, с хитрым замочком под колокольчиком. А плетёные ремешки после смерти колдуна разом превратились в несколько своеобразное украшение. Впрочем, судя по тому, как цокал и качал головой военный маг, а это оказался именно он, для восстановления заклинания на путах не требовалось ни большого умения, ни великого таланта – похоже, творил мастер, и это магу не нравилось.
Затем охрана рассосалась… чтобы вернуться любопытными зрителями. Его светлость толкнул прочувствованную речь, смысл которой, несмотря на обилие незнакомых слов, не ускользнул ни от Дуни, ни от «пантеры». От остальных, естественно, тоже. Их провозгласили свободными, полноправными гражданами Империи. А также неназойливо пояснили, кого следует благодарить за эту напасть.
К искреннему недоумению спасителя ему никто не поспешил кланяться в ноги. И радостными криками площадь тоже не наполнилась.
– Ваша светлость, что нам теперь делать? – высказался за всех нахальный и смелый Сладкоежка. – Куда нам идти?
– Куда хотите, – удивился рыцарь.
– О-оо, – оценил его «лейтенант». – Ваша светлость, пора бы горячке боя вас отпустить. Всмотритесь, это же в основном бабы – куда же они сами пойдут без мужиков? Ну-уу, разве что сдадим их в бордель… – Ветеран окинул «цветник» мечтательным, никак не вяжущимся к его героической внешности, взором. На богине, словно ненароком, но столь откровенно, он запнулся. – Пожалуй, я тогда испрошу дозволения задержаться в сём пакостном городишке. Я староват для войны, а вот…
Его благородие не договорил. Безошибочно угадав настроение, златовласка спряталась за спину нового защитника.
– О, госпожа, не бойтесь! – заметил тот. – Сэр Реж так шутит.
– Простите мой солдатский юмор, госпожа, – не преминул откликнуться воин. Его взгляд явственно говорил, что «лейтенант» со всей тщательностью пытается отыскать на богине местечко, где всё-таки можно поставить пробу. И пока что не находил. – Итак, ваша светлость…
Благодетель, судя по лицу, только-только сообразил, что сотворил из-за своих желаний и каких последствий чудом избежал, и откровенно смутился, но всё же понял, что подчинённый и друг даёт ему шанс хотя бы нарисовать себе хорошую мину, раз уж игра не удалась. И нарисовать у него получилось.
– Да, сэр Реж, вы правы, – легонько кивнул он и обратился к бывшим невольникам: – Я вас освободил, а, значит, я за вас отвечаю. Если на то есть ваше желание, то с этого мгновения я ваш господин. И раз я ваш господин, то приказываю следовать за мной в мои родовые владения. Там каждому… каждой!.. найдётся занятие по душе. Я обещаю!
Теперь они не молчали. Они действительно радовались.
Дуня кисло улыбнулась. Девушка поняла, чего ей хочется. Вернуться домой!
В путешествии между мирами ничего хорошего не было.
С военным магом поговорить не удалось – когда он не был занят, что случалось крайне редко, он не понимал Дуню, а Сладкоежка, порой с удивительной точностью угадывавший мысли подопечной, не помогал. Он крутился рядом с сэром Режем. У парнишки отыскалось немало вопросов для ветерана, и тот с удовольствием на них отвечал. Похоже, бойкий и ловкий подросток ему тоже нравился.
Затем отряд сэра Л'рута, спасителя и господина, отделился от войск и отправился своей дорогой, к новому дому бывших рабов. Где-то в пути потерялся Сладкоежка. Дуня не удивилась.
А потом они прибыли в замок. Там молитвы о репе оправдали себя – девушке вручили тряпку, ведро и форменный передник.