Текст книги "Влюбляться запрещено (СИ)"

Автор книги: Елена Тодорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Эпизод сорок седьмой: Свои собаки грызутся, чужая не приставай

«Ненавидеть семейку Нечаевых все труднее…» – думаю я, оценивая свой новый образ.

У Миланы Андреевны не только подозрительно доброе сердце, но и отличный вкус. Брючный костюм от Элизабетты Франки изумительно хорош.

«Ну так, Франки!» – скажете вы.

Однако я поспорю.

Знаете, сколько дам с толстыми кошельками одеваются в туфту? Да их большинство! Пока в дело не включаются стилисты.

Так что тут реально зачет.

Белый костюм из зимнего крепа выглядит дорого, нарядно и элегантно. Даже висящие влажными сбитыми прядями волосы градус эффектности не понижают. К тому же, он идеально сочетает с красными туфлями Ю, и это тоже заслуга МА. Учла же.

– Сидит безупречно, – милуясь, как обычно, сама с собой разговариваю. – С моей фигурой, конечно, и мешок не испортит… Но тут прям усиление. Какая все-таки Милана Андреевна умничка! – В дверь уборной стучат. И я, не переставая себя рассматривать, кричу: – Войдите!

Ах… Этот чертов хоккеист занимает весь проем.

– Долго планируешь вертеться? – бубнит Нечаев недовольно. – Нас ведь ждут.

Ах… Ну как не вертеться, когда он так смотрит?

Следит же за вращением моей фигурки, как гипнотизируемый за амулетом. Для него я что-то невиданное. Что-то неоднозначное. Магнетическое. Сверхпривлекательное. И очень и очень особенное.

От этого так, черт возьми, жарко!

Сунув руки в карманы брюк, Егорыныч с самым небрежным видом подпирает косяк, но глазами при этом с лютой жадностью продолжает за мной наблюдать.

– Сей-час и-ду, – напеваю я, пританцовывая.

Смеюсь, а он качает головой и… краснеет.

Последнее мне ошизеть как нравится!

Блин, ну конечно, нравится! Из-за меня смущается такой здоровяк!

Хотя, вполне вероятно, что этот жар не одним лишь смущением вызван.

– Идем, Ага, – настаивает хамовато, явно пытаясь прикрыть за грубостью волнение.

Раздраженно фыркнув, устремляюсь к двери. Плечом Нечаева в проеме задеваю не только потому, что иначе мимо не пройти, а и потому, что хочу его зацепить. Возможно, даже спровоцировать на контакт. Пусть бы схватил! Но он морозится. Сжимая челюсти, остается неподвижным, пока я не выхожу в коридор.

– Ты же понимаешь, что лишнего там болтать не стоит, – говорит Егор по пути в кабинет. – Не мне одному прилетит.

– Ах, ну надо же, – вздыхаю притворно. По кайфу с ним вот так вот шагать – нога в ногу. Чувствую себя очень крутой! Будто на общее дело идем! И смотримся вместе, я уверена, шикарно. Ловила ведь в зеркале. Для врагов чересчур гармонично. Друг другу под стать. Даже обидно! Но сейчас не до грусти. Есть прекрасное обстоятельство, позволяющее дергать дракона за усы. – Дай подумать, о чем же я могу поведать твоему отцу… – прикидываю, постукивая пальчиком по подбородку. – Может, о том, как ты привез меня в заброшку? О том, как со своими дружками гонялся за мной, как за дичью? О том, как ты насильно меня поцеловал? О том, как читал на весь парк записи из моего личного дневника? О том, как бросил меня в чан с глиной? О том, как ты лазил ко мне в окно?..

– Аги, – обрывает с давлением.

Я улыбаюсь.

– Что, родной? Корвалолу накапать?

– Не до шуточек, блядь.

– О, прости, ненаблядный! Мне так жаль! Ха-ха. Нет.

Затыкаюсь, когда он, сменив курс, резко входит в мое личное пространство. Знаете, за такое вторжение нужно наказывать! Есть протокол действий. Но действовать по нему я не могу. Если бы была страной, скорее бы сместила свои государственные границы, чем открыла бы огонь на поражение.

Я? Это я-то??? Немыслимо!

– Давай мирно, Филатова, – заряжает тем временем Егорыныч. Требовательно смотрит в глаза. Я же моргаю, словно мне в них сыпанули песка. – Поможем друг другу, ок?

– В каком смысле? – лепечу, не понимая, из-за чего заплетается язык.

Ладно, мысли. У тех пересменка и технический простой.

С речевой функцией что?

– В буквальном, Ага. Вместе утрясем вопрос с родителями. Их не хрен впутывать. Поверь, последствия тебе самой не понравятся.

– Это ты мне говоришь? – выпаливаю приглушенно. – Ты, который столько раз меня перед моими подставлял!

– Ты меня тоже подставляла. Сейчас дело не в этом. Сейчас все серьезно, – фигачит мощно.

Внутри меня просыпается вулкан. Дрожит перед извержением, аж гудит.

Жаль, выплеснуть не получается.

В коридоре появляется Милана Андреевна.

– О, вижу, все идеально подошло. Чудесно выглядишь, Агния, – заключает, осматривая с ног до головы.

С моей стороны проскальзывает некая неловкость. Все-таки четверть часа назад именно она застала своего сына у меня под юбкой.

Он, конечно, выдал:

– Это не то, что ты подумала.

И словно свечу, пламя зажигалки задул. Как будто снять палец с кнопки было сложнее.

Объяснил все, упоминая Бодиных пауков. Но мне, один черт, стало стыдно.

И, что естественно, стыдно до сих пор.

– Спасибо. Костюм очень красивый, – благодарю, пытаясь успеть до того, как МА распахнет дверь кабинета, и нам с Егором придется шагнуть за его порог.

Роман Константинович встречает нас нечитаемым взглядом. Не знаю, кто-то из сотрудников, или сам владелец уступил это помещение, но Мистер Генофонд явно чувствует себя в хозяйском кресле мегакомфортно.

– Все на месте? – толкает сухо, с риторикой. Но присутствующие, не сговариваясь, кивают. Я в их числе. – Сели, – обрушивает, не повышая голоса, и, тем не менее, буквально прижимая какой-то удивительной тяжестью этого приказа к полу.

Не припомню, чтобы собственный отец когда-либо так действовал. Чтобы я без возражений кидалась исполнять его команды… Да ни в жизнь! Тут же лечу к указанному креслу и опускаюсь в него еще до того, как Егор следует к своему.

– Что это было? – задвигает глава семейства с суровыми обвинительными и остро-порицающими интонациями.

Я вроде как ни черта ни при чем, а вздрагиваю. Пробирает ознобом снизу вверх. По лицу ощутимее всего. Волной аж до корней волос, которые, кажется, начинают шевелиться.

А Мистер Генофонд еще и взглядом шурует, неторопливо курсируя между нами всеми – мной, Егором, Богданом и Ильей. Последний вообще хрен пойми зачем здесь! Если он виноват, то я… Я подавно! Получается так.

Сглатывая, сливаю взгляд с лица Романа Константиновича на его галстук. Так безопаснее. Хотя, конечно, я предпочла бы в принципе слиться.

– Я думал, у меня взрослые, сознательные и адекватные дети, – чеканит он дальше. – Выходит, ошибался. Потому как то, что вы устроили, иначе как беспределом не назовешь. Что между вами происходит? Есть проблемы?

– Нет. Никаких проблем, – выдаем единогласно, будто ранее кто-то всех четверых натаскал с ответами.

Вцепляясь в подлокотники, вижу, как нечто подобное – пусть и менее нервно – делают остальные. Кадык мелкого дергается. Илья с Егором, не сводя с отца прямых и вроде как открытых взглядов, выдерживают без этого. Но я, блин, готова поклясться, что это требует опыта и определенных усилий.

Зря мы с Егорынычем спорили. Роман Константинович Нечаев – вот кто альфа. Вне всяких сомнений.

Спокойный. Уверенный. Основательный.

Молодняк рядом с ним, безусловно, получает дополнительные баллы. Смотрятся все, определенно, достойнее. Даже внушительнее. Аж дух захватывает! И все же уступают. Пока. Но в будущем, что-то мне подсказывает, каждый из воспитанных РКН сыновей вырастет в мужчину тяжелой категории. Того, который точно так же уверенно держит свою собственную стаю. Того, с кем все считаются. Свои и чужие.

– Агния, – произносит с нажимом, застывая на мне тяжелым внимательным взглядом. – Мои сыновья тебя обижают?

Если бы на мне находились датчики ЭКГ, все бы точно услышали, как ускоренные резкие удары сменяет пустой протяжный писк.

– Эм-м… Нет. Все в порядке, – поспешно лгу я.

Зачем? Я не знаю! Точнее, понимаю не сразу, что банально боюсь. Боюсь того, что РКН запретит Егору со мной контактировать, а тот, поставив интересы семьи выше своих собственных, выполнит требование.

– Богдан, – имя сына Мистер Генофонд куда строже произносит. – Как объяснишь свои действия? Мед, мука, пауки, огонь… Что это за патология?

– Огонь – не моих рук дело, – отбивает мелкий, багровея. – Я не больной. Она… – выплевывает с заметной агрессией. Но под влиянием отца быстро прикусывает язык. Бросив на меня полный ненависти взгляд, исправляется: – Эта женщина сама на него залезла.

– Агния, – подсказывает ему мать с очевидным давлением.

– Агния, – повторяет резковато. – Она сама на него залезла. Испугалась моих пауков. Но я их на нее, что бы вы там себе ни думали, не натравливал. Это же опасно! – вваливает чуть больше эмоций. И, не отдавая себе отчет, как это палевно звучит, с кривоватой улыбочкой уточняет: – Для пауков. – А после и вовсе переходит к обвинениям: – Это она… Агния разбила банку.

Не реагирую, пока в диалог не врезается жесткий голос Егора:

– Ты гнался за ней, вылил мед и прочее.

В то время как мое нутро сотрясает от радости, мелкий физически дергается. Крутанув головой, смотрит на брата, как на предателя.

– Потому что она угроза. Чуть не сожгла нам дом. И явилась сюда, чтобы завершить начатое. Может, эпизод с платьем – никакая не случайность. Пироманка, – цедит, свирепо трамбуя согласные.

– Вовсе нет! – горячо возражаю я. Скрестив взгляды с Боди-уроди, искренне жалею, что между нами находится Егор, и нет возможности ему врезать. У него, как раз, тоже башка мокрая. За патлы можно хорошенько оттаскать. – Все это как раз не более чем дурацкая случайность!

– Как же! Ты не раз грызлась с Егором!

– Рот свой закрой, – рычит тот самый Егор.

Я же куда более эмоционально расхожусь:

– Это вообще не твое дело! Свои собаки грызутся, чужая не приставай!

– Вот именно, что чужая тут только ты! – загоняет мелкий паскудник.

– Богдан! – восклицает МА.

– Хватит! – присаживает Роман Константинович. И мы все замолкаем. – Вместо того, чтобы продолжать себя закапывать, – говорит он младшенькому, – извинился бы перед девушкой.

– Это рекомендация? – прощупывает мелкий гад.

– Приказ.

– Ок, – выдает, не моргая. Снова поворачиваясь ко мне, издевательски отвешивает: – Тогда звиняйте.

– Нормально, Богдан, – дожимает РКН, явно теряя терпение.

– Извини!

Я не реагирую. Хотя язык так и чешется! И вовсе не из-за висящих на его кончике слов о прощении… Так что затягивается небольшая пауза, во время которой мы с мелким ненавидим друг друга исключительно взглядами.

И после которой Роман Константинович подводит итог.

– С Богданом так или иначе будет еще один, отдельный разговор. С глазу на глаз. – Тут-то уродец и напрягается. Напрягается, словно перед грядущей экзекуцией, как ни пытается это скрывать. Видимо, основная дрессировка молодняка так и происходит – наедине. Не успеваю додумать мысль, как вожак стаи сосредотачивает свой взгляд на мне. – Я лично приношу извинения за все, что здесь произошло. В том числе за прозвучавшие сейчас нападки. Я понимаю, вы все горячие. Но это не уровень моего дома. И не уровень моих сыновей. Будем рихтовать. – А я смотрю на него и понимаю, что у такого отца сама бы поучилась. Во всяком случае, очень хочется быть хоть немного похожей на него. Производить столь же мощное впечатление. – Сейчас все свободны. Идите догуливайте. Только без дури.

Эпизод сорок восьмой: Отчаянные провокации

Май пятого года войны.

«Все, чего я хочу – бы. Обнять бы. Поцеловать бы. Прижаться бы. Не отпускать бы. Почувствовать бы, что в мире реально есть нечто большее, чем короткие вспышки и жесткие откаты.

По-настоящему бы…

Но, увы. Увы!»

Этот текст я пишу, сидя на уроке по подготовке к сдаче гостестов. Знаю, что для большинства успешная сдача – первостепенная цель. Все, о чем они могут думать и, как следствие, беспокоиться. Мне же фиолетово. Не то чтобы не волнует будущее. Просто я знаю, что сдам на высший балл. С учебой проблем нет. Единственное, что в жизни не получается – влюбить в себя Нечаева.

Столько времени прошло, а эта чертова задачка остается нерешенной. Взять верх над самым сильным не удается. Что бы я ни делала. А сделала я немало. Я ведь привыкла добиваться своего. Но этот случай изначально слишком тяжел.

Уже, на хрен, опускаются руки.

За пять месяцев никаких подвижек. Он появляется, конечно. Всегда там, где я. Но чисто ради очередного акта мракобесия. Ради стычек, ссор и препирательств. Господи, меня все хлеще байтит эта война! Задевает любая его шуточка, каждое резкое или просто равнодушное слово, пацанская грубость, заточка на чем-либо помимо меня… Ненавижу его во сто крат сильнее, чем когда все это началось!

Н.Е.Н.А.В.И.Ж.У!!!

Пять месяцев!!! И что в активе?.. Пара поцелуев, пара адекватных диалогов, пара нормальных улыбок, пара случайных касаний без агрессии… Это ничтожно мало! Абсолютный ноль! Ни хрена!

Боже мой, я ведь не умею проигрывать. Не могу! Неудовлетворенные желания уязвляют самолюбие. А то в свою очередь раздувает все до масштабов гребаной катастрофы, почти реального конца света. Уже реализуемого. Я в эпицентре.

Выбираю один из снимков последней фотосессии для магазина ювелирных украшений. Это крупный план: портрет с захватом от макушки до ключиц. Волосы взъерошены и приподняты у корней пальцами. Лицо чистое, с акцентом на естественность и природную красоту. Взгляд прямой, с нарочитой поволокой. Объект рекламы – золотой кулон в виде сердечка – зажат между губами. На шее только змеевидная цепочка лежит. Влезаю в настройки, чтобы для пущего эффекта применить черно-белый фильтр.

И публикую пост.

За те же пять месяцев мой блог сильно вырос. Все благодаря новому статусу.

Статусу модели.

Да, я исполнила эту мечту. И что самое главное, совершенно случайно.

Желая подраконить Нечаева, укатившего на все зимние праздники в тот клятый тур по Южной Америке, сделала несколько TFP-съемок[46]46
  TFP – расшифровывается как Time For Print, время за отпечатки. То есть, взаимовыгодное, некоммерческое сотрудничество фотографа и модели, где вместо денег стороны обмениваются своим временем и талантами.


[Закрыть]. Рассчитывала просто в блоге эти фото юзать, а они вдруг попали на глаза одному из местных агентств. Тому самому, которое раньше уже предлагало маме сотрудничество со мной, но та все отказывалась: дескать, негоже молоденькой девушке быть моделью.

А когда быть-то? Когда цифры в паспорте махнут за черту второй свежести? Дореволюционные нравы!

В общем, бесплатные съемки по сути стали моим стартовым портфолио, потому как маменькиными предрассудками я, естественно, не страдала, и, будучи взрослым совершеннолетним человеком, с радостью ухватилась за открывшуюся возможность.

И вот я уже полным ходом участвую в фотосессиях и показах для локальных брендов. Еще и неплохо зарабатываю. По меркам мирового моделинга не Бог весть что, конечно, но для одесской школьницы – очень даже достойно. Спрос стабильный. А с июня мне предлагают контракт с Японией.

Все бы ничего. До мнения предков мне дела нет. Сама решаю, как жить. Но в пантеоне местных динозавров нравственности, как вы помните, числится и тот, на чье мнение я, увы, забить не могу.

Гребаный Егор Нечаев.

Прознав про мой успех, вместо того, чтобы восхититься и поздравить, замшелый гад, разумеется, полез трясти своими нафталиновыми ценностями.

– Модель, значит?..

С его уст звучит как диагноз психдиспансера. Голос ровный, но будто вязкий. Есть и странная, бьющаяся на нижних нотах шероховатость. А уж взгляд – откровенно сердитый, до жути презрительный. Не просто смотрит. Сканирует, предвзято выискивая то, что ранее упустил, тяжело нагружая своим отношением и безжалостно размазывая по стене, у которой стою. Еще и под ноги, как босота, сплевывает. А мы ведь даже не на улице. В помещении клуба. Мимо постоянно кто-то снует. С танцпола в лаунж-зону и обратно. Это мы не дошли. Застряли, когда Егорыныч дернул за руку.

– Быстро ты себя нашла.

Две фразы, а меня вовсю перекручивает. И начинает трясти. На всех уровнях: внутри и снаружи. Заведя руки за спину, нащупываю кирпичную кладку. Заземляюсь.

Шумно перевожу дыхание и сбивчиво выпаливаю:

– Что это значит, Нечаев? Что ты хочешь сказать?

Он отводит взгляд в сторону, двусмысленно усмехается. А возвращаясь, не напрягаясь даже, с таким презрением смотрит, что становится физически больно.

– Ну ты же должна понимать, куда влезла. Во всем этом борделинге любят тех, кто без принципов. Кто особо не ломается, – последнее с такими усилиями выталкивает, словно ему в глотке, блин, что-то мешает.

Я пытаюсь быть хладнокровной. Но после этих слов бросает в жар. Все ледники тают! И сердце, срываясь, летит в пучину. Его буквально утягивает. А потом обратно выталкивает. Ох, будь оно Титаником, утонуло бы трижды!

– Модельное агентство – не бордель! А ты просто глухая средневековая темень!

– Не бордель? – растягивает хрипом. И снова смеется. Только вот глаза отнюдь не весельем горят… Злостью, нервным перегревом и рвущейся из-под дрожащей пелены воспаления ревностью. – Даже если при входе в это херово здание будет висеть табличка «Массажный салон», все будут знать, чем там по запросам промышляют.

– А-а, так у тебя гипертоническая суета в разгаре, – отмечаю я и тоже смеюсь. Смеюсь от противоестественного чувства радости. – Так бы и сказал, что ревнуешь.

Рот Нечаева захлопывается. Давит же челюстями, словно тисками. В какой-то момент кажется, что череп такого давления попросту не выдержит. Но Дракон – гад крепкий. Отскрипев зубами, резко дернувшись, идет на меня. Шагает достаточно близко, чтобы я ощутила его бешенство физически – выдохи, движения грудной клетки, общую ауру. Этим вторжением приводит в исполнение закон сохранения энергии. Слишком много ее сейчас в нем. Преобразуя, сливает в меня. А я, чтоб его, безропотно принимаю.

– Смотри, – отвешивает жестко. – Я не ревную. Но если тебя кто-то тронет, вырву ебаному шакалу глотку.

Душу распаивает вспышкой. Она полыхает. Плавится, сочась дестабилизирующими эмоциями.

От ярости до восторга.

Поставить этого мальчика на колени невозможно, потому что он не мальчик. Он мужчина.

Черт с тем, что взгляд невменозный и жилки на висках пульсируют, вздуваясь кривой синевой. Как он держится! Какая роскошь, однако! Интересно даже, сколько тут в тестостеронах? Ну вы поняли.

Меня пронизывает будоражаще-сладкая дрожь.

Сердце, увязнув на глубине той неразберихи, что творится внутри меня, пропускает целую серию ударов, чтобы через мгновение сорваться в поистине истерический бой.

– Ясно, – все, что я говорю Нечаеву, давая понять, что согласна.

У него дергается кадык. В данный момент это почти переключатель. Перед тем как дать себе немножко воли. Он смотрит мне в глаза, на мои губы… Без давления. Но проникающе. И этого хватает, чтобы по телу кинуло искрами.

Однако…

Поцелуй, которого я та-а-ак жду, не случается.

Не в тот раз.

Нечаев стал приезжать за мной в студию. Не стеснялся заходить. Перезнакомился со всеми сотрудниками – от администратора до директора. С фотографами даже телефонами умудрился обменяться. Носил билеты на хоккейные матчи и на какие-то околокультурные мероприятия.

Меня такое поведение то окрыляло, то вгоняло в уныние.

Ведь в остальном наши отношения не менялись.

Это доставало! Просто задалбливало! Он продолжал говорить, что мы враги! Чертов Дракон! Упертый на все три головы!

– Ребята, ну вы издеваетесь? Отложите гаджеты! – гасит мама, выполняя свои любимейшие должностные обязанности. – Все смотрим в распечатку. Страница три.

Я продолжаю писать в блоге.

«В условном Вилларибо средний IQ– 100, а в Виллабаджо – 180. Потому что в Вилларибо проводили тестирование, а в Виллабаджо – спрашивали. Вот и весь секрет. Вся разница. Все лгут.

Скажи мне честно. Хватит врать. Попроси быть твоей!»

Постукивая карандашом по распечатке, кусаю губы в ожидании реакций. Расстроенно вздыхаю, когда тот самый так и не отмечается.

– Ты что поставила? – шепчет сидящая рядом Ися.

Грызет науку – а точнее, ее остатки – в поте лица. Аж это самое лицо бордовое.

Смотрю на нее, пытаясь сконцентрироваться. И это, в конце концов, удается. Только вот не совсем в том направлении.

– У вас уже было?.. С Набиевым?..

Наше общение с Истоминой восстановилось в районе Нового года. Но до прежнего уровня доверия так и не дошло. «Дружим» только в рамках школы. Поэтому я не в курсе личного. А тут вдруг интересно стало. Это все нервы! Они ни к черту! И злюсь я, когда Настя одним лишь взглядом дает очевидный ответ, только потому что система в растрепанном состоянии.

Усмехаюсь, прикрывая чувства, которые делают уязвимой.

– Агния, что у тебя? – окликает мама. – Какой ответ в седьмом?

Да, блин! Че пристала?! Я что, долбаный тест не сдам?!

В психах нахожу задание, агрессивно пробегаюсь взглядом и только собираюсь дать ответ, с улицы доносится рокот мотоцикла.

Моя голова дергается. Вижу Нечаева, и этого достаточно, чтобы по позвоночнику шибануло взрывным импульсом.

Вскакиваю и, не сказав никому ни слова, выбегаю из класса.

– Агния??? – кричит мне мама.

Да пофигу!