Текст книги "Дебютантки"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
Доктор хотел, чтобы Морис вошел к Саре в комнату без всякого предупреждения – шоковая терапия! Но Мейв не соглашалась на это, Ради Сары и самого Мориса их следовало хотя бы немного подготовить к встрече, сказать каждому несколько слов.
– Куда ты уезжала? – спросила Сара, когда Мейв вернулась, оставив истомленного и трясущегося Мориса в холле. – Пришло письмо от Крисси. Я так зла на нее, что просто хочется бушевать! У нее новый любовник – Макс Козло, композитор. Как ты думаешь, сколько ему лет? Не менее шестидесяти. О чем она думает? С ней необходимо поговорить. Мне кажется, что нужно позвонить ей прямо сейчас. Сколько времени сейчас в Нью-Йорке? Я постоянно забываю…
– Сара, там тебя ждет кто-то из Нью-Йорка… Он в холле.
Сара уставилась на Мейв, казалось, что она ее не видит. Она понимала, кто это мог быть, – только он один не приезжал сюда… Сара подошла к двери и резко отворила ее.
– Сара! Сара, моя деточка!
– Папочка! Папочка, милый! – Сара протянула ему руки. – Папочка! Я так скучала по тебе! Я думала, что ты никогда не придешь!
Морис обнимал Сару, он держал ее в своих объятиях. Мейв показалось, что прошла целая вечность. Они оба плакали. Мейв тоже прослезилась. Она потихоньку вышла из комнаты на террасу. Кругом были цветы. Мейв посмотрела на деревушку, расположенную внизу. Прямо сцена из фильма Уолта Диснея. И Сара играла главную роль! Она выздоровела от своей болезни, освободилась от Пэдрейка, она снова могла любить отца и вернуться домой. Она была свободна!
А сама Мейв? Она посмотрела вверх. Там было безоблачное сине-зеленое небо. Оно было далеко, еще стоял ясный день, и не настало время для звезд.
Нью-Йорк. Голливуд 1952–1956
1
– Крисси Марлоу, ты сошла с ума! Что ты себе думаешь, что у тебя за отношения с Максом Козло? Ты думаешь, что тебе нужен мужчина старше тебя. Но на целых тридцать лет! Это уже слишком!
Крисси захихикала:
– Он старше меня на сорок лет! Я его обожаю. Он такой душка. Ты даже себе не можешь представить, как спокойно я себя чувствую, когда этот огромный медведь называет меня «Шатци» и говорит, чтобы я надела домашние туфли, чтобы не застудить мои маленькие хорошенькие ножки!
– Венгры! Моя мать предупреждала меня: никогда не доверяй венграм!
– Сара, мне кажется, что твоя мама в жизни не встречалась ни с одним венгром! Почему ты придумываешь всякие сказки? – Потом Крисси вдруг стала серьезной: – Сара! У меня было много молодых людей. Прекрасные тела, хоть на выставку, сексуальные глаза… Их было так много… Меня это больше абсолютно не трогает. Макс – гений, благородный, уважаемый мужчина, с положением. Он – личность… Сара, эти парни с пляжа с их прекрасными телами… Они же никуда не денутся!
Сара поехала на Север вместе с Мартой, Говардом и Беттиной, Чтобы навестить Марлену, Питера и их ребенка. Она решила немного погостить там. Жить в Чарльстоне было прекрасно, время там текло медленно. Было так приятно проводить время с Беттиной! Но как ни неприятно было Саре в этом признаться, ей уже все начало надоедать.
Она решила жить вместе с Крисси и Мейв.
– У тебя есть лишняя комната, – сказала она Крисси. – Мне не хочется жить в своем старом доме.
– Тебе совершенно не нужно жить одной, – сказала Мейв.
– Тебе следует избавиться от этого дома, – посоветовала ей Крисси. – Он просто съедает твои деньги. Зачем он тебе нужен?
– Я подумаю об этом. Может, я отдам его отцу. Он все еще живет в гостинице.
– Ты уверена, что он захочет принять дом обратно? Теперь никто не желает иметь большие дома.
– Я знаю, – согласилась Сара. – Все так меняется, правда? Посмотри на Мейв. Кто бы мог подумать, что она будет летать взад и вперед, то на Западное побережье, то обратно? Да еще по зову мужчины ростом в пять футов и два дюйма?
– Сара, тебя никогда не били по твоей очаровательной мордашке? – возмутилась Мейв. – Кроме того, его рост пять футов и семь дюймов!
– Убеждай в этом его, а не меня!
Иногда Мейв сама не могла поверить в это. Примерно каждые две недели она перелетала весь континент, чтобы увидеть его, поговорить с ним, смеяться с ним, отдыхать в его объятиях. Она не верила себе, что так легко примирится с этой ролью и ляжет в постель с Гарри. Та самая Мейв, которая считала, что уже никогда и никого не полюбит и ее саму тоже никто не будет любить. Она никогда не верила, что может вести романтический, свободный, сексуально возбуждающий образ жизни и так много смеяться.
Каким-то образом Гарри смог убедить Мейв, что любит ее. Он это сделал ненавязчиво, без лишних слов и очень нежно. И Мейв ответила ему тем же. Она начала скучать по нему в ту же минуту, как только он уехал из Швейцарии. Гарри был очень внимателен, звонил ей каждый день, напоминая, что впереди у них свидание и что он ждет Мейв. Она пыталась понять, как же она так быстро влюбилась? Сара, конечно, права, его внешность не была потрясающей. Даже наоборот, физически он был полной противоположностью тому человеку, которого она любила прежде. Страшненький в противоположность красивому: маленький, а тот высокий; сияющие темные глаза, а у того – мрачные, синего цвета; волосы – седой ежик, а у того – темная развевающаяся грива. Могло ли быть так, что такой контраст решительно во всем и служил магнитом, притягивающим ее к Гарри Хартману? Неужели ее сексуальные вкусы были такими противоречивыми. Мейв решила, что это не так. Она любила тело Гарри, когда он занимался с нею любовью. Она любила его самого, его мягкую и вежливую суть. Его юмор, который мог превратить ее слезы в смех, умение рассуждать, его образ мыслей, его оценки ситуаций, его моральные принципы – все, во что он верил. Она уважала всех, кому он помогал. Ей нравилось, что Гарри не опускает головы при неудачах. Мейв поняла, что даже тот факт, что он не принял американское гражданство, был демонстрацией его силы и убежденности, хотя он подвергался критике со всех сторон. Гарри родился в Швейцарии и требовал, чтобы его воспринимали как гражданина мира, потому что он хотел видеть свои фильмы, заставлявшие людей смеяться даже в тяжелые времена, интернациональными, универсальными. Он желал, чтобы его благотворительная деятельность приносила пользу не только бедным американцам, но и всем обездоленным на земле.
Он был самым настоящим, честным альтруистом. Мейв никогда раньше не встречала таких людей. Ей льстило, что он полюбил именно ее. Она гордилась своей любовью к нему. Очень жаль, что такой человек подвергался унижениям в Голливуде и допросам Комитета по антиамериканской деятельности. Это было ужасно! Ему выражали недоверие, оскорбляли его, вносили в черные списки в антикоммунистической охоте за ведьмами. Пока что Гарри был им не по зубам – так как он был великий Гарри! Невозможно было запретить ему делать фильмы. Но сам Гарри очень страдал от унижений, которым подвергались он и его друзья.
К счастью, у Гарри была неукротимая натура. Ничто не могло помешать ему наслаждаться жизнью. Он даже ухитрился поделиться этим чувством с самой Мейв. Никогда прежде она не получала столько удовольствия от жизни. Если бы только Гарри мог принимать их отношения такими, какими они были! Если бы он постоянно не подталкивал ее к браку… Он понимал причины, по которым она не могла согласиться, но считал, что все это неважно.
– Мне не нужны дети, Мейв. Мне пятьдесят один год, и у меня есть сын, ему двадцать четыре года. Мне не нужно больше детей. Мне нужна только ты. Если ты считаешь, что тебе не стоит больше рожать детей, – прекрасно. Никаких проблем.
Гарри понимал, что Мейв хочет находиться с дочкой, даже если она не могла навещать ее. Оба они знали, как опасно посещать Эли, особенно после того, как Сара в слезах призналась, что рассказала Пэдрейку о существовании девочки. Но Гарри считал, что есть выход из положения.
– Мы можем перевести ее в санаторий ближе к нам, в Южной Калифорнии. Я узнавал, есть прекрасный санаторий для детей, недалеко от Палм-Спрингса. Ты не можешь навещать ее в Бостоне, но здесь тебе будет легко это делать. Я все подготовлю, и ты сможешь видеть ее, и никто не будет знать об этом. Я могу приезжать развлекать детей в этом санатории, и никто ничего не заподозрит. Я езжу в дом ветеранов один раз в месяц, я, как только представляется возможность, езжу и в другие больницы и пансионаты. Для всех, кто захочет следить за мной, санаторий Эли станет только еще одним местом, где я занимаюсь благотворительностью. Ты можешь ездить со мной везде. Милая, ты будешь видеть Эли, хотя бы раз в месяц. У тебя будет Эли и Счастливый Гарри Хартман! – Он проделал несколько па и опустился на одно колено, протянув к ней руки.
Мейв смеялась, но страх все еще не рассеялся. Гарри, конечно, понимал: она боится, чтобы Пэдрейк не нашел Эли. Но теперь Мейв начала волноваться и за Гарри. Она его любила, и это сделало его возможной мишенью для Пэдрейка. Гарри никогда не смог бы полностью понять желание обладать ею, отравленное ядом ненависти, ненормальное желание, которое мучило Пэдрейка О'Коннора. Только тетушка Мэгги понимала это, потом это поняла Мейв и, наконец, Сара. Нужно было жить с Пэдрейком, только тогда можно было понять его извращенный, жестокий и хитрый ум.
Ей следовало постараться, чтобы Гарри так и не понял этого до самого конца. Ей следовало защитить Гарри и Эли. Особенно сейчас, когда ее вторая книга «О желании одержимых» получила прекрасную оценку критики. Ее успех был еще более весомым, так как воскресный обзор книг в «Нью-Йорк таймс» содержал сравнительный анализ ее новой книги и книги Пэдрейка О'Коннора. Сравнение было явно не в пользу его нового романа «Кельтская идиллия». Критик из газеты даже заявил, что талант Пэдрейка О'Коннора, как часто бывает даже с прекрасными писателями, пошел на убыль, пропал в сточной канаве. «Как жаль, – писал этот критик, – что в сточную канаву не вытек весь алкоголь вместо такого таланта. К счастью для нас, осталась еще одна писательница из семьи О'Конноров. Она должна выше поднять планку успеха, о которую споткнулся, да так и не оправился Пэдрейк О'Коннор. Мейв О'Коннор придется нести славу дальше с помощью ее великолепного дара!»
Да, она победила его с помощью печатного слова. Она поставила себе эту цель и достигла ее. Мейв испытывала удовлетворение. Но выиграла она только одну битву. Мейв должна победить в войне и защитить всех, кого она любит.
2
– Угадай последние новости, – воскликнула Сара, врываясь в гостиную. – Марлена опять беременна.
– Но маленькому Джошуа еще нет и года… – начала было Мейв.
– Им все равно. Они просто счастливы. Это значит, что они не смогут никуда поехать, как планировали прежде.
– Как Марлена будет справляться с двумя крошками? Когда родится новый малыш, Джошуа еще не исполнится двух лет.
– Я не знаю, они просто ненормальные. Каждый раз, когда они обсуждают какую-нибудь проблему, они всегда смеются!
– Весьма интересно, – засмеялась и Мейв.
– Я предложила в течение года платить их служанке. Я объяснила, что это будет мой подарок второму малышу, но они не желают даже слышать об этом.
– Это говорит в пользу Питера, если он старается сам обеспечить семью, – заметила Крисси. – У Питера все в порядке на работе, да?
– Наверно. Но я сказала ему, что как только он захочет открыть свое собственное дело, я ему помогу.
Мейв улыбнулась:
– Ты только сказала, что поможешь ему, или ты начала на него давить, чтобы он открыл свой собственный бизнес?
Сара пожала плечами:
– Я только стараюсь им помочь. Вот и все!
– Поэтому ты всегда ездишь в Сэддл-Ривер? – спросила Крисси.
– Я просто обожаю маленького Джошуа. Он мой крестник. И мне нужно чем-то заниматься, разве не так? Мейв или пишет, или улетает в Голливуд. Ты посещаешь Эли, или рисуешь, или веселишься с этим ненормальным стариком Козло…
– Как ты смеешь так говорить о моем милом и дорогом Максе? – возмущенно протестовала Крисси, – Может, он и стар, но не сумасшедший. Почему он тебе так не нравится?
– Потому что он не подходит тебе, Крисси! Поверь мне, что он тебя интересует исключительно из-за твоих комплексов.
– Ты не можешь быть мне судьей, – холодно ответила ей Крисси. – Тебе нужно чем-то заняться, Сара. В этом все дело. Почему бы тебе снова не начать играть?
– Да, – быстро подключилась Мейв. – Тебе нужно работать, как-то расходовать свою энергию.
– Забудьте об этом. Мне никогда по-настоящему не нравилось лицедействовать. Это было для меня просто времяпрепровождение. Я ничего не хочу делать, хочу просто проводить время! Почему вы не можете примириться с этим? Ваша беда в том, что вы сами уже не хотите веселиться.
3
Мейв поехала в Вашингтон, когда Гарри повесткой вызвали на допрос в Комитет по расследованию антиамериканской деятельности. Его расспрашивали, что он знает о действиях коммунистов в Голливуде. Гарри просил, чтобы Мейв не ездила туда, а Сара просто приказала ей не присутствовать на его допросах.
– Ты только привлечешь к себе ненужное внимание, – сказала Сара. – Сейчас идет охота на ведьм: если ты открыто начнешь поддерживать Гарри, тебя тоже заклеймят той же меткой.
– Гарри – не коммунист. Единственная его вина в том, что у него слишком много друзей. Он не может быть плохим другом. Он – смелый человек, и если я не поеду и не стану его поддерживать, то буду выглядеть трусихой. Ты действительно хочешь, чтобы я повела себя именно так? Ты хочешь, чтобы я стала предательницей?
– Конечно, нет. – Сара не знала, что придумать. – Просто я боюсь за тебя.
– Пожалуйста, Сара. Ты не должна культивировать у себя чувство страха.
– Я опасаюсь, что газеты станут о тебе плохо писать – излишнее внимание совсем тебе не нужно…
– Я устала жить с чувством страха. Я живу так почти всю свою жизнь. Я уверена: то, что я делаю, правильно. Я не оставлю Гарри. На этот раз я буду бороться.
– Тогда я поеду с тобой.
– Зачем?
– Ты поедешь, чтобы поддерживать Гарри. Я поеду, чтобы поддержать тебя. Моя поддержка тоже чего-то стоит! Я одна из тех капиталистов, с которыми, как предполагается, хотят расправиться Гарри и его друзья.
– Я тоже, – вклинилась в разговор Крисси. – Я тоже поеду с вами. Я тоже капиталистка!
– Боже! – Мейв засмеялась сквозь слезы. – Ну и цирк там будет!
Газеты опубликовали снимки Гарри Хартмана, когда он входил в здание, чтобы дать показания. Рядом с ним шагали не только его адвокаты, но и три прекрасные дебютантки 1946 года! Одна из газет нарекла их «богатые девушки». Художница Крисси Марлоу, известная в связи с судом по поводу опекунства над нею, когда она была еще ребенком, сделала следующее заявление для прессы: «Я не могу вспомнить никого, кто бы в большей степени отображал или защищал мой образ жизни, чем Гарри Хартман!» Сара Лидз Голд постаралась от нее не отстать и добавила: «Да, мой хороший друг Хартман просто обожает капиталистический образ жизни. Он прекрасный американец».
Мейв просто сгорала от смущения, читая газеты:
– Боже мой! Этих двух заявлений достаточно, чтобы все американцы покраснели от стыда!
Гарри смеялся:
– Мне так нравится ваше представление! Я уверен, что других таких девушек нет. Я только надеюсь, что мои друзья будут так же поддерживать меня, как это сделали Сара и Крисси ради тебя, Мейв!
– Мы всегда стоим горой друг за друга. Но сейчас очень важно, Гарри, как ты поддержишь твоих друзей.
Мейв так им гордилась. Гарри просто сказал, что он не коммунист. Он отказался представить комитету какие-либо фамилии, как это делали многие люди в шоу-бизнесе, чтобы спасти свои головы. Он осудил тех, кто прославлял американский образ жизни и размахивал флагом, но на деле отрицал свободу выбора и свободу мысли для остальных людей.
– Ты должна понять, Мейв, что ничего еще не кончилось. Они хотят достичь публичного унижения и расплаты. Мне же не нужно ни за что платить, потому что я ничего не признал, и я не разрешаю, чтобы меня унижали. Нам еще предстоят тяжелые времена.
– Ты что, хочешь испугать меня, Гарри Хартман?
– Нет, я просто стараюсь, чтобы ты была готова к худшему. Поэтому я хочу узаконить наши отношения. Теперь, когда все узнали о твоей связи с отверженным, тебе просто придется выйти за меня замуж.
Нет, сплетни по поводу того, что она сопровождала Гарри в Вашингтон – это одно, а выйти за него замуж – совсем другое. Этот факт может стать психологическим детонатором, который приведет в действие Пэдрейка О'Коннора. Он станет мстить Гарри, а у Гарри и без этого хватает проблем.
4
В сентябре 1953 года подруги поехали в Ньюпорт, чтобы присутствовать на бракосочетании Джекки Бувье с Джеком Кеннеди. Они жили в доме Мейв. Хотя с ним были связаны грустные воспоминания, Мейв твердо решила, что никогда не позволит прошлому вмешиваться в ее жизнь.
На церемонии в церкви святой Марии присутствовало шестьсот гостей. Все было очень красиво – десять подружек невесты в розовом, главной свидетельницей была принцесса Радзивил в огромной шляпе, четырнадцать шаферов. Маленькая сводная сестричка Джекки несла корзину с цветами, а ее сводный брат – поднос с кольцами. Там также присутствовал архиепископ Кашинг в великолепном облачении. Жених выглядел жутко счастливым. Он стоял рядом со своим младшим братом Бобби. Вошла невеста, сопровождаемая своим отчимом, Хью Очинклоссом. Она выглядела просто изумительно в атласном платье с пышной юбкой, в кружевной фате розового цвета, на ее темных волосах был венок из цветков апельсинового дерева – флердоранж.
Три подружки – Крисси, Сара и Мейв – подумали об отце Джекки: его здесь не было, он не сопровождал свою дочь к венцу! Им, конечно, как и всем остальным присутствующим, были известны слухи. Отец Джекки, красавец Джек Бувье, прибыл в Ньюпорт днем ранее. Он расстроился и нервничал, что свадьбу устраивает для его дочери Хью Очинклосс, и, видимо, из-за этого страшно напился. Позвонив, он извинился, что не будет присутствовать на свадьбе.
Бедная Джекки, она так обожала своего отца. «Плакала ли она, когда шла, опираясь на руку своего отчима?» – подумала Мейв.
Бедный Джек Бувье! Думая о нем, Сара уставилась на свои ногти. Она представляла отца Джекки в номере отеля. Он не пришел потому, что был пьян, или по какой-то другой причине?
Крисси вздохнула. Отцы! У нее хотя бы отсутствовала эта проблема. А может, она у нее все же была? Если верить Саре, то да. Вот дерьмо! Так не хочется думать об этом!
Мейв очень хотелось знать, сильно ли переживает из-за отца Джекки. По ее виду ничего не скажешь: Джекки выглядит такой счастливой – она выходит замуж за Джека и совсем не вспоминает о своем бедном отце, думала Сара.
Сердце Крисси переполняла зависть. Мать Джекки гордилась своей дочерью. Джекки выглядела такой наивной, она была полна наилучших надежд на будущее. Ее любовь была светлой и незамутненной.
На приеме в Хаммерсмит-Фармс присутствовали тысяча двести гостей. Там были люди из Нью-Йорка, из Вашингтона – родственники Кеннеди и Бувье, Очинклоссы и Ли – и международные знаменитости отовсюду. День был просто великолепный, природа словно приветствовала молодых.
– Даже погода не смеет мешать радости Джекки Бувье, – сказала Сара.
– Похоже на то, – согласилась с ней Мейв. Казалось, что судьба ласково поцеловала юную невесту. Такой прекрасный воздух, еще сохранилось тепло лета, но уже ощущался привкус осени. Пахло солнцем, сеном и частично пожелтевшей листвой.
– Свадьба выглядит просто прекрасной, – заметила Крисси. Ей нравились тенты в полосочку, то, как красиво танцевали гости под оркестр, состоявший из пятнадцати музыкантов. В прошлый раз она удрала с Ребуччи, и ничего этого у нее не было. На этот раз у нее будет настоящая свадьба.
– Сара, ты не будешь против, если моя свадьба с Максом произойдет в твоем доме в Саутгемптоне? Если мы поспешим, мы сможем устроить прием на свежем воздухе.
Сара чуть не подавилась своим шампанским.
– Я правильно тебя поняла?
– Да, дорогая.
– Мейв, ты слышишь, что она говорит? Она действительно решила выйти замуж за Макса Козло.
– Я ее слышала.
– Ну почему тебе нужно выходить за него замуж? Не говоря уже о том, что ты ищешь себе суррогатного отца, он совсем не выглядит так, как будто в состоянии хорошо трахаться!
– С этим все в порядке. Я беременна!
Мейв поцеловала Крисси:
– Я так за тебя счастлива!
– Так, значит, на свежем воздухе или нет, но нам следует поторопиться с нашими планами относительно свадебного приема, – спокойно констатировала Сара.
– Было бы неплохо, если бы ты тоже поздравила меня, Сара!
– Я бы это сделала, если бы знала, с чем тебя нужно поздравить. Что ты выходишь замуж за Макса? Или с тем, что у тебя будет ребенок? Или с тем, что ты выходишь замуж за Макса, так как уже беременна и очень хочешь малыша?
Сара и Мейв обсуждали, стоит ли им покупать квартиру, потому что Крисси и Макс, видимо, будут жить в квартире Крисси, или же им стоит переехать в дом Сары на Пятой авеню.
– Это было бы гораздо проще, – заметила Мейв, имея в виду дом Сары. – Он у тебя уже есть и расположен в хорошем месте. Единственная проблема – это нанять слуг, сейчас с этим весьма сложно.
– Мы можем пожить на Пятой авеню, пока не найдем квартиру. Свадьба состоится через две недели. С ними будет жить сын Макса, нам не следует об этом забывать. Ты можешь себе представить Крисси, у которой появится двадцатилетний пасынок?
– Да, трудновато! – улыбнулась Мейв. – Но у них будет настоящая семья – взрослый сын и новорожденный малыш.
Однако через несколько дней Крисси сказала им, что Сара и Мейв могут оставаться в этом доме. Сама Крисси, Макс и его сын едут на Западное побережье.
– Если хотите, можете оставаться здесь, в квартире.
– Что случилось? – Мейв беспокоилась, что Эли потеряет своего единственного визитера.
– Макс подписал контракт, он будет писать музыку для фильмов. Он считает, что это новая сфера применения его таланта. Малышу будет хорошо начинать жизнь в солнечной Калифорнии, не правда ли?
– Но нам придется расстаться, – грустно заметила Сара.
– Мы все равно сможем видеться друг с другом. Подумаешь, несколько часов лету.
Мейв молчала.
– Я знаю, о чем ты думаешь, Мейв. У меня есть план, послушай меня. Мы отправим Эли на Западное побережье и поместим ее неподалеку в санатории или специальной клинике. Тогда я смогу по-прежнему посещать ее, и даже ты сможешь ее видеть, когда будешь приезжать на Запад, чтобы повидаться с Гарри и проведать меня и моего ребенка.
– Секунду, Крисси. Я оставалась в Нью-Йорке только для того, чтобы хотя бы издали видеть Эли или, когда у меня отсутствует подобная возможность, быть недалеко от нее. Но если ты переезжаешь в Калифорнию и Эли с Гарри тоже будут там, тогда что мне делать в Нью-Йорке? У меня нет причин оставаться здесь, – она ласково улыбнулась Саре, – ну, если не считать Сары!
– Вы можете не обращать на меня никакого внимания, – капризно заявила Сара. – Я всегда могу вернуться в Чарльстон.
– Или можешь тоже переехать на Запад! – воскликнула Мейв. – Почему бы нет? Ты сможешь так же легко навещать свою мать. Тебе просто придется пролететь лишних два или три часа. К тебе может приезжать твой отец. Так поедешь с нами?
Сара захлопала в ладоши:
– Я уже боялась, что вы никогда не предложите мне это!
– Так. Теперь у меня есть муж, беби и две лучшие подруги. Разве можно желать большего?
– Нет, – заметила Сара. – А как насчет двадцатилетнего пасынка?
5
Постепенно происходила миграция. Крисси, Макс и его сын Саша поехали первыми. Семья Козло купила дом на Норт-Рексфорд в Беверли-Хиллс. Затем Эли перевели в детский дом в Палм-Спрингсе, который нашел Гарри. Крисси ездила ее навещать в лимузине с шофером, потому что Макс считал, что беременной женщине не следует самой водить машину. Саше подарили ярко-красный «феррари», он был зачислен в Калифорнийский университет в Уэствуде и сразу стал там весьма популярен. Крупный блондин, с великолепной фигурой и хорошим покладистым характером, – естественно, его любили все: преподаватели, студенты и студентки. Макс сам был не в состоянии водить машину: у него был неподходящий для этого темперамент, его раздражало слишком насыщенное движение на дорогах, так что на студию его отвозил в черном «кадиллаке» шофер в униформе цвета хаки, которую выбрал сам Макс. Крисси жила, как в сказке, и посвятила себя тому, что вынашивала своего ребенка, обустраивала дом для Макса и Саши, лежала у бассейна и читала брошюры, как растить и воспитывать малыша. Она была хорошей и внимательной мачехой, готовила вкусные и острые венгерские блюда, которые так любил Макс. Она организовала для себя студию, но у нее совсем не было времени, чтобы рисовать, особенно после того, как она начала брать уроки по естественным родам. Ей хотелось бы написать книгу по дизайну, но она отложила на время эту идею. Иногда, когда она готовила, это напоминало ей первые дни семейной жизни с Гаем Ребуччи. Но теперь у нее будет ребенок.
Наступила очередь Мейв. В январе она купила дом в Беверли-Хиллс, хотя проводила много времени у Гарри в Бель-Эйр. Там они играли в теннис и плавали в большом бассейне. У Гарри оказывалось все больше и больше свободного времени. Мейв очень волновало, что он, несмотря на свою репутацию великого режиссера, оказался в черных списках. Он же пытался ее успокоить: просто в 1954 году стали выпускать гораздо меньше картин. Телевидение очень повлияло на посещаемость кинотеатров. Людей больше интересовала возможность наслаждаться творчеством Мильтона Берля и Джекки Глисон сидя дома.
– Я не могу жаловаться, – говорил Гарри. – Я никогда в жизни не был более счастлив. Теперь у меня больше времени, чтобы поработать над книгой. Мне всегда этого хотелось. Я могу больше времени проводить с тобою. Я прекрасно себя чувствую, когда мы оба сидим в кабинете – оба пишем. Когда я вижу, как ты морщишь носик – ты всегда так делаешь, когда увлечена работой, – у меня просто поет сердце!
Гарри купил ей письменный стол, точную копию своего.
– Мне хочется, чтобы у нас были полотенца, помеченные «Его» и «Ее», – сказал он Мейв. – Больше, пожалуй, и желать нечего.
Она всегда сопровождала его, когда Гарри посещал разные больницы и дома для ветеранов войны и инвалидов. Там его песни и небольшие скетчи вызывали неподдельную радость на лицах. Как Гарри и обещал, каждые три недели они ездили к Эли. Она стала больше разговаривать. Когда Мейв читала ей детские книжки, она внимательно слушала. Но приходило время возвращаться домой, и Мейв становилось тяжело оттого, что она не могла забрать с собой Эли.
Прежде чем Сара отбыла на Западное побережье, они с отцом обсудили судьбу их дома в Нью-Йорке. Морис Голд предложил, чтобы дом стал музеем европейской истории. Идея очень понравилась Саре, но ей хотелось, чтобы это был музей европейской истории Голда. Она также предложила разделить с отцом расходы на его учреждение.
– Мне кажется, что мама захочет присоединиться к нам. Папа, мне бы хотелось, чтобы ты лично занялся музеем. Может, ты понаблюдаешь, как продвигаются дела по его организации, как проходит реконструкция здания? Расширение фондов музея, новые приобретения… Кто может быть лучшим распорядителем, чем мой отец? – Она поцеловала Мориса. – Тот, кто смог заработать много денег, как сделал это ты, начав с нуля, сможет прекрасно управлять таким музеем.
Сара хотела, чтобы у него было занятие, чтобы его что-то по-настоящему заинтересовало. Что касается Беттины, то как только Сара обоснуется в Калифорнии, она сразу же заберет к себе мать. Она дала это обещание много лет назад и должна сдержать свое слово.
* * *
– Я пока поживу с тобой, – сказала Сара Мейв. – Мне нужно найти дом, который бы мне по-настоящему нравился.
Мейв согласилась. Она знала, что Сара не переносит жить в одиночестве.
– Чем ты будешь заниматься? – спросила Мейв.
– Что ты имеешь в виду? Я буду просто жить! Как все остальные люди.
– Я думаю, может, тебе стоит заняться актерским искусством? У Гарри остались друзья, и он сохранил всякие связи. Я уверена, что он мог бы свести тебя с нужными людьми. Ты знаешь, Сара, из тебя вышел бы хороший продюсер. У тебя для этого все данные.
– Дорогая Мейв, я знаю, что ты желаешь мне счастья. Но все всегда настаивают, что мне нужно что-то делать, а мне ничего не хочется. Я просто хочу некоторое время полежать на солнышке, выйти в свет, с кем-нибудь разделить ленч, сделать покупки, посетить какие-нибудь вечеринки. Ты же понимаешь, что я здесь кое-кого знаю, кроме тебя и Крисси. Здесь полно народу из Нью-Йорка. Тина Родман, Вилли Росс, Грейс Келли, Лейн Херрис, Пегги Астор, мы вместе посещали школу танца. О, я забыла тебе рассказать. Угадай, кто здесь замужем за большой шишкой из крупной студии?
– Расскажи мне.
– Угадай.
– Она училась в Чэлмер?
– Да.
– Она замужем за Бредом Кренфордом?
– О, как ты отстала! Ты думаешь, что это Диди Дайнин? Она развелась с Бредом и вышла замуж за графа. Деньги от автомобильной промышленности. Она живет в Милане.
– Твоя загадочная женщина красива?
– Нет.
– Она худая?
– Нет.
Мейв засмеялась:
– Она всегда выдавала идиотские шуточки.
– Ну, так нечестно! – Сара толкнула Мейв в бок. – Как ты угадала? Ты знала, что Джинни Фербуш живет здесь, в Голливуде?
– Нет, я этого не знала. Джинни пришла мне в голову, когда ты сказала, что она плотная и некрасивая.
– Угадай фамилию ее мужа?
– Ну, этого я никак не смогу угадать. Скажи.
– Держись, а то лопнешь от смеха! Финкельштейн!
– Да? Джинни Фербуш!..
6
Мейв сидела в кухне Крисси и жевала печенье, а Крисси готовила цыпленка с паприкой. Макс обожал это блюдо. Вошла горничная и объявила, что приехала Сара, которая вошла следом за ней.
– В первый раз я столкнулась с тем, что горничная идет в кухню, чтобы сказать хозяйке дома, что к ней прибыли гости.
– Какую скучную жизнь ты ведешь! – весело ответила ей Крисси.
– О, моя миленькая, миленькая домашняя хозяюшка, – Сара сбросила жакет и села к столу.
– Возьми конфетку и отцепись от Крисси, – сказала Мейв.
– Сначала угадайте, с кем у меня сегодня был ленч, а потом кого я встретила?
– Первое – Элизабет Тейлор! – высказалась Мейв.
– Нет, но выглядит почти как она.
– Мы сдаемся, рассказывай!
– Джинни Фербуш Финкельштейн!
– Ты говоришь, она выглядит, как Элизабет Тейлор?
– Да, поверьте мне. Она сбросила почти пятьдесят фунтов, такая тонкая, как – ну, не как Крисси, вот уж точно! Она изменила свой нос и подбородок. Волосы выкрашены в сине-черный цвет. У нее великолепный загар – она играет в теннис каждый день. Она не похожа на кухарку.
– Мейв, помоги, она опять цепляется ко мне!
– Сара, успокойся! Так нечестно, Крисси беременна, она уже на седьмом месяце. Ты считаешь, что она может выглядеть, как Элизабет Тейлор?
