Текст книги "Дебютантки"

Автор книги: Джун Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

– Есть какие-то особые причины для ее приезда? – спросила Сара. Она красила ногти на ногах в ярко-красный цвет. Это был ответный удар – девочкам разрешалось красить ногти на руках только бесцветным лаком. Но у нее хотя бы на ногах ногти будут ярко-красными!

– Почему ей нужны какие-то особые причины? – спросила Крисси, она пыталась встать на голову. – Она соскучилась по Мейв. Разве этого не достаточно?

– Но вы же едете туда через несколько дней.

Мейв тоже начала волноваться. Может, действительно что-нибудь случилось? Она подумала, не связано ли это с ее отцом? Не болен ли он? Может, он хочет увидеться с нею? Боже, как она жаждала увидеть его!

Мейв вздохнула с облегчением, узнав, что болен не ее отец, а подруга тетушки Мэгги. «Спасибо тебе, Боже!» Хотя, конечно, ей было жаль бедную Мелиссу Торитон, которая жила в Сан-Франциско и попросила свою старую подругу приехать к ней.

– Конечно, тетя Мэгги, я все понимаю. Ты должна поехать к ней, если ты там нужна.

– Поэтому я привезла мои рождественские подарки для вас сегодня, мои милые девочки. Я надеюсь, что Крисси не будет разочарована, но я договорилась, что вы обе поживете у кузины Бетти. Вы там хорошо проведете время. Вся семья ждет вас. На Новый год будет большая вечеринка в «Ритце», которую дает клуб дяди Говарда…

– Ты не волнуйся о нас, тетя Мэгги. Все будет нормально. Просто я соскучилась по тебе. Тетя Мэгги, я так тебя люблю, – прошептала ей Мейв. – Я не знаю, что бы я делала без тебя?.. – Она замолчала.

– Я очень люблю тебя, Мейв. Больше всех на свете, – сказала ей Мэгги, она как бы напоминала себе это. Мэгги тесно прижала к себе Мейв и подумала, что будет с девочкой, если она не оправится от болезни… «Пожалуйста, Боже, пусть все будет в порядке, ради Мейв!»

Столовая в «Синем лебеде» была полна студентов и их родителей. Казалось, что все выбрали коронное блюдо субботы – шницель по-венски и картофельные клецки.

– Фу. – Сара изящно сморщила свой маленький носик. – Пища для нацистов! Можно подумать, их не волнует, что идет война.

– Ой, Боже, – застонала Крисси. – Мне кажется, это просто какая-то бурда!

Мэгги засмеялась:

– Я собиралась заказать себе шницель, чтобы попробовать что-то другое, необычное для нашей кухни в Новой Англии.

– Не обращай на них внимания, тетя Мэгги, – сказала Мейв. – Они жалуются на все и всегда. Это их стиль! Съешь шницель, я тоже закажу себе.

– Ты по-жа-ле-ешь, – предупредила ее Сара. – Тебе лучше взять ростбиф. Говядину просто невозможно испортить!

– Это ты так думаешь. Они могут сделать так, что мясо будет такого вкуса, как будто только что выиграло первое место на гонках с препятствиями! Мне кажется, лучше взять салат, – заявила Крисси.

– Съешь что-нибудь поплотнее, ты стала слишком худой, – сказала Мейв.

– Нет такого понятия – слишком худой, – уверенно заметила Сара. Она внимательно изучала меню. – Я права, тетя Мэгги?

– Мне бы не хотелось показаться старой девой, но мне кажется, что девочки, когда они растут, должны хорошо есть.

– Мне нравится, когда вы говорите, как моя тетушка, – расплылась Крисси. – Поэтому я закажу салат из крабов.

– Крабов есть нельзя, – заметила Сара. – Они плохо действуют на цвет лица.

– Слышишь, тетя Мэгги? – вмешалась Мейв. – Они целый день только и рассуждают: что полезно, а что вредно.

Наконец, мы все сделали заказ, и Мейв и тетя Мэгги рассказали нам, как изменились планы на Рождество. И тут я вдруг выпалила:

– Почему бы вам, Мейв и Крисси, не поехать с нами на Рождество в Чарльстон? – Тут я, правда, подумала, как на это все посмотрит моя мать. Еще две девушки, не похожие на нас с Севера.

– Как здорово! – воскликнула Мейв. – Мне кажется, что это так интересно. Что ты думаешь по этому поводу, Крисси? Тетя Мэгги, как ты считаешь, кузина Бетти не обидится на нас?

Мэгги улыбнулась:

– Мне кажется, все будет нормально, я скажу Бетти, что вы уже все решили раньше.

– Мне тоже кажется, что это просто прекрасно. – Крисси проверила свою талию. – Рождество на старом Юге. Как у Скарлетт О'Хара!

– Крисси хочет, чтобы у нее была такая же тонкая талия, как у Скарлетт! – объяснила Мейв тетушке Мэгги.

– Великолепно, я уверена, что она этого добьется. Но не забывай, что Скарлетт зашнуровывали и талия становилась у нее еще тоньше. Наверно, это было ужасное ощущение.

По щекам Сары покатились слезы.

– Я решила, что не поеду в Чарльстон. Я поеду в Канзас навестить маму. Я не могу смириться с тем, что она проводит все праздники одна.

Никто не произнес ни слова, пока Мейв не предложила поехать вместе с Сарой, и тетя Мэгги одобрительно покивала головой. Тогда и Крисси предложила поехать вместе с ними.

– Понимаешь, мне кажется, что это самое лучшее, что можно сделать на Рождество. Мне бы очень хотелось поехать.

– Спасибо, но я должна съездить к ней одна. Кроме того, сейчас в связи с войной очень сложно купить билеты на поезд. Будет весьма сложно приобрести даже один билет.

– Может, тебе вообще не следует туда ехать, Сара? – заметила я. – Тебе будет горько видеть свою мать в лечебнице.

– Мне кажется, что она должна поехать, – объявила Крисси. – Это ее мать! – Она выругалась. – Ох, извините меня, тетя Мэгги, нечаянно вырвалось.

– Если бы вы знали, сколько Крисси курит. Можно подумать, что она воспитывалась в приюте для малолетних преступниц. – Сара дразнила Крисси, но я поняла, что она просто старается переключить разговор на другую тему, чтобы не обсуждать ее будущий визит к матери.

– Ну уж нет! – вступилась за себя Крисси. – У кого хранится вино? За это нас уж обязательно вышвырнут из школы.

– Ну, я уверена, что вы все будете продолжать учиться, – спокойно заметила тетя Мэгги.

– Мне все же кажется, что мы с Крисси должны поехать с тобой, Сара, – взволнованно продолжала Мейв. – Марлене нужно поехать домой, а мы можем ехать с тобой и как-то помочь тебе.

– Нет, я поеду одна. Видите ли, мои дорогие, моя мама – старомодная южная красавица, и ей будет неприятно, если кто-то ее увидит тогда, когда она плохо себя чувствует и скверно выглядит! «Сара, – обычно говорила она мне. – Никого не впускай в дом, пока не приведешь в порядок лицо и в твоем сердце не будет звучать приятная мелодия!»

Марта Уильямс стояла в дверях в своем лучшем костюме из серой шерсти. Она ждала девочек, за которыми поехал на вокзал муж. Она решила надеть этот костюм, потому что хотела, чтобы у ее гостей создалось о ней впечатление, как об изысканной женщине благородного происхождения, южанке. Ведь эти две девочки с Севера – Крисси Марлоу, с ее богатством и трагичным прошлым, и дочка писателя… Книжный клуб, к которому она сама принадлежала, даже не давал рецензии на книги ее отца. Они были такими грязными – он описывал вожделение, жадность и гомосексуализм. Хотя Марлена и уверяла, что Мейв О'Коннор очень милая, Марта была убеждена, что девица окажется высокомерной. Ведь с одной стороны, у нее такой знаменитый отец, а с другой – все эти великосветские снобы с голубой кровью из Бостона. Ну ей придется доказать этим девчонкам, что хорошее воспитание и манеры – достояние не только богатых. Она чувствовала, что визит девочек из школы Чэлмер пройдет нелегко.

Папа остановил «додж» у дома, и мы все вывалились из машины. Я подбежала к маме и обняла ее.

– Мама, я так соскучилась по тебе!

– Я тоже скучала по тебе, Марлена. Но что случилось с твоими волосами?

Я потрогала волосы: я совсем забыла, что первое замечание матери будет по поводу моих волос.

– Они стали, светлее, гораздо светлее! Марлена Уильямс, ты покрасила волосы!

– Это получилось совершенно случайно, мама. Мы были в аптеке в городе, и кто-то сбил бутылку перекиси водорода с полки, и… она свалилась мне прямо на голову…

Мама смотрела на меня с удивлением.

– Что за сказки ты мне рассказываешь? Как может бутылка свалиться…

– Мама, может, мы поговорим об этом позже? Я хочу представить тебе Мейв и Крисси. Мейв, Крисси, это моя мама.

– Добро пожаловать, Мейв и Крисси, – вежливо промолвила мама.

Мейв крепко пожала маме руку.

– Благодарю вас, миссис Уильямс. – Она говорила так тихо, что маме пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать. – Вы очень любезны, что пригласили нас. Это просто рождественский подарок!

Я поняла, что на маму произвели впечатление манеры Мейв. Крисси тоже протянула руку.

– Как вы поживаете, миссис Уильямс? – холодно сказала она, как бы подражая маминому тону. Но потом Крисси вдруг расплылась в улыбке, все ее лицо расцвело, она стала такой красивой – какая же она милая, если сбросит свою обычную маску. – Я не могу выразить, как прекрасно, что мы здесь, миссис Уильямс. Праздники в хорошем доме!..

Мама немного расслабилась.

– Мы вам очень рады, Крисси и Мейв. – Она начала хлопотать. – Я знаю, как плохо обслуживают в поездах в наше время. Вы, наверно, умираете от голода. Поэтому мы сейчас немного перекусим. Марлена, покажи девочкам, где можно повесить пальто и где вымыть руки. Мы сначала поедим, а потом разместим девочек.

Мы вошли в столовую. На столе был сине-белый чарльстонский фарфоровый сервиз. Это был один из любимых маминых сервизов. Стол ломился от блюд – цыплята по-чарльстонски (они готовятся с кунжутным семенем и ломтиками апельсина), суп из крабов, блюда гороха с перчеными сливками и измельченными грибами, огромный пирог из батата, пирог с пралине из орехов-пекана, плетеная корзинка с маисовым хлебом…

Крисси закрыла глаза и обхватила себя руками.

– Мне кажется, что я умерла и теперь нахожусь в раю!

– Мама, ты, наверно, ожидала, что сюда нагрянет вся армия генерала Шермана, – захихикала я.

– Как ты можешь говорить такие ужасные вещи, Марлена?

– Вы действительно, наверно, ожидали набега кочевников, миссис Уильямс, – заметила Мейв. – Вы даже себе не можете представить, как все аппетитно выглядит, особенно после многих недель питания в школе Чэлмер.

Мы с Мейв с ужасом наблюдали, как Крисси с верхом наложила себе всего на тарелку.

– Домашняя еда, – вздохнула она – вы что, все сами готовили, миссис Уильямс?

– Да, мы готовили вместе с Бесс. – Мама улыбнулась Бесс, которая тут же добавила цыпленка мне на тарелку. Я еще не успела отведать ни кусочка.

Пока мы ели, я видела, как Крисси изучает маму. Мне было интересно, что она думает. Почему она так внимательно ее разглядывает? Как будто она вообще никогда раньше не видела матери.

– Миссис Уильямс… мистер Уильямс, – обратилась к родителям Крисси. – Мы все с удивлением посмотрели на нее. – Когда мы были в Бостоне на Дне благодарения, мы все называли тетю Мейв – тетушка Мэгги. Могу я вас называть тетя Марта и дядя Говард?

Папа был доволен:

– Конечно, ты меня можешь так называть, золотко! Это так приятно, не правда ли, Марта?

Мама была поражена вопросом.

– Конечно, – сказала она. – Мне это будет приятно. Но как насчет твоей тети? Может, ей не понравится, что у тебя завелись новые родственники?

Крисси вздохнула:

– Ну, тетя Гвен не такая уж тетка. Я хочу сказать, что если бы я могла выбирать, тетя Гвен не была бы в числе тех, кого бы я выбрала себе в родственники. Она даже не дотянула бы до сотого места, – добавила Крисси.

Папа перевел разговор на другую тему, прежде чем мама начала задавать вопросы о семье Крисси.

– Девочки, ешьте! Завтра канун Рождества, у нас планируется праздничный обед. Нам нужно все расчистить, чтобы было место, куда поставить новые блюда!

– Так странно: Рождество – и цветут камелии! Камелии – в декабре! – Мейв захлопала в ладоши.

– В Южной Каролине камелии цветут в декабре и январе.

– Мамины камелии всегда завоевывают призы.

– Марлена, я никогда не получала первый приз! Старая миссис Рено всегда его уносит!

– Мне кажется, они присуждают ей первую премию просто по привычке. – Мне нравились камелии мамы.

– В январе проходит ежегодная выставка в Бофорте, – объясняла мама. – Потом в мае мы всегда ездим в Оранджбург, там проходит фестиваль роз. Девочка, вам нужно приехать в мае, когда все будет покрыто цветущими розами.

– Мне кажется, им больше понравится в июле, – заметил папа. – В июле бывают фестивали воды, это прекрасное зрелище!

– Хорошо, – радостно согласилась Крисси, потряхивая волосами, – тогда мы приедем и в мае и в июле!

Все засмеялись, а я сказала:

– Тогда нам стоит поехать в Кэмдден и посмотреть стипль-чез, Крисси обожает лошадей, – объяснила я родителям. – Вот если бы здесь была Сара!

Я сразу же поняла, что мне не следовало ее упоминать, потому что мама посмотрела на меня очень внимательно. Я могла прочитать в этом взгляде, что ей нужно все узнать о Саре и Беттине и о дяде Морисе. Я отвела глаза. Мне не хотелось ей что-то объяснять.

– В половине шестого мы пойдем к святому Филиппу на Церковной улице на рождественское святое причастие. Потом наши знакомые и родственники вместе с нами придут на рождественский обед. Ты не против, Мейв, что служба будет в англиканской церкви?

– Конечно, нет. Тетя Мэгги говорит, что Младенец был рожден для всех нас!

– Хорошо, мама будет довольна. Пожалуйста, чтобы она была совсем счастлива, никаких свитеров, или носков, или сандалий. Платья, чулки и низкий каблук, прошу вас!

Мы вошли в церковь, мама шла первой, а Крисси – последней. Поэтому Крисси пришлось сидеть в другом ряду. Позже, когда началась служба, я поняла: хорошо, что она далеко от мамы. Крисси вообще не слушала службу. Как только мы уселись, она начала флиртовать, по-настоящему флиртовать с кадетом, который сидел в противоположном ряду. Он был весьма привлекателен, но мама этого бы не поняла, хотя бы потому, что это был кадет из Военной академии. Их не считали настоящими жителями Чарльстона. Хотя все знали, что они храбро воевали в Гражданскую войну.

– Кто он? – прошептала мне Крисси, не отводя глаз от привлекательного парня в красивой форме, хотя уже началась служба.

– Я не знаю, – прошептала я. – Просто один из кадетов из академии. Сиди спокойно!

– Правда симпатичный?

Я уставилась прямо вперед.

– Пожалуйста, Крисси. Здесь не место обсуждать парней, – умоляла я.

– Он гораздо приятнее, чем Хью Уинтроп, правда?

– Тихо! Все смотрят на тебя! Мама решит, что ты просто ужасна!

Крисси благоговейно сложила руки на коленях и не смотрела на кадета, пока не пришло время причастия. Но он ей улыбался, и она все же кокетливо взглянула на него своими огромными глазами.

Наконец хор запел «Возрадуйтесь, добрые христиане», служба закончилась. Я вздохнула с облегчением.

В то время как мои родители желали знакомым веселого Рождества, я познакомила Мейв и Крисси с некоторыми моими бывшими школьными друзьями. А Крисси и кадет Ронни Филдинг познакомились сами.

Закуски в канун Рождества включали сельский окорок, крабов со специями, салат из омаров, птицу, паштет из цыплят, бататы в апельсиновой кожуре, всякие соленья и огромное количество десертов, включая пироги из лесных орехов, арахиса и ямса. Крисси ничего не ела. Она очень волновалась по поводу свидания, назначенного на следующий день после Рождества с Ронни Филдингом. Флирт – это одно, а свидание – совершенно другое. Теперь она уже сомневалась, симпатичный ли он парень.

* * *

Прошло два дня после Рождества, когда я набралась смелости и рассказала маме и папе о тете Беттине. Мне пришлось это сделать, потому что мы получили телеграмму, из которой явствовало, что Сара едет в Чарльстон. Мейв, Крисси и я расстроились, мы не знали, что могло случиться в Канзасе, из-за чего Сара так быстро оттуда уехала. Она, наверно, успела повидать свою мать не более одного раза. Но все равно ее телеграмма нас рассмешила:

«Еду. Прибуду в Чарльстон Бог знает когда на этом ужасном поезде. Если вообще выдержу это путешествие. Пожалуйста, если не сложно, пусть меня кто-нибудь встретит. Хотя вы знаете, как я ненавижу приносить дополнительные сложности кому-нибудь. Буду хорошо себя вести и не буду никому мешать. Ваша Сара».

Мне захотелось плакать. Телеграмма была, конечно, забавной, но она была и грустной. Как и сама Сара. Маме не было смешно.

– Такая излишняя экстравагантность, – сказала она мне, – как будто она пытается утереть нам нос тем, что может тратить так много денег. Четырнадцатилетняя вертихвостка!

– Мамочка, пожалуйста, не приходи ни к какому выводу прежде, чем увидишь Сару. Она специально так составила телеграмму, чтобы мы ее не жалели. Наверно, в санатории с тетей Беттиной случилось что-то очень неприятное. На самом деле Сара очень приятная девочка.

– Я совсем не собираюсь невзлюбить Сару. Как ты можешь говорить такое своей маме! У меня нет никаких предрассудков. Я уверена, что ее нужно больше жалеть, а не ругать. Ведь если ее мать Беттина, а отец…

Папа и мы трое поехали встречать Сару, а мама осталась дома. Она готовила свежие полотенца, взбивала подушки, которые совсем не нужно было взбивать. Поставила новый букет на обеденный стол.

Когда мы подъехали, мама была на передней веранде. Она оглаживала на себе юбку и нервно поправляла волосы. Выскочив из машины, Сара сбросила прямо на землю коричневое меховое пальто и побежала к маме с распростертыми объятиями.

– Тетя Марта! О, тетя Марта! Это была такая ужасная поездка, мама меня совсем не узнала. Тетя Марта…

Было видно издали, как мама напряжена. Сара бросилась к ней, обняв, прижала свою белокурую кудрявую голову к маленькой маминой груди.

– О, тетя Марта, если бы вы видели мою бедную мамочку, ваше доброе сердце разбилось бы.

Я видела, как мама неловко обняла Сару. Я также заметила, как мама старалась вымолвить хоть слово. Получалось это с трудом, как будто в ее горле застрял огромный болезненный ком.

– Не плачь, Сара, милая. Все будет в порядке. Мы постараемся, чтобы все было в порядке.

Сара подняла залитое слезами лицо:

– Я хочу сказать, тетя Марта, когда я здесь, я начинаю верить, что все будет в порядке. Вы такая милая, тетя Марта. Мама так и говорила мне, еще когда она… не болела. Она говорила: «Моя сестра Марта – самая милая и красивая сестра в мире. Когда-нибудь ты ее увидишь, Сара, и поймешь, что я была права».

Обнявшись, мама с Сарой пошли в дом. Мы последовали за ними. Мейв плакала. Но папа и я широко улыбнулись друг другу.

– В поезде было полно солдат, но я с ними почти не разговаривала.

– Почему? – потребовала ответа Крисси. – На тебя что, вдруг напала скромность? Мне кажется, что ты упустила огромный шанс.

– У меня было плохое настроение. Я не могла ни о чем думать, только о маме. Кроме того, я ничего про них не знаю. А вдруг они все оказались бы сексуальными маньяками!

– Я так понимаю, что ты вдруг оробела, – понимающе улыбнулась Крисси.

– Конечно, нет! Я уже сказала, что переживала из-за мамы. Ну-ка, расскажите, чем вы тут занимались.

– Крисси жутко кокетничала с кадетом из академии.

– Боже, как ужасно!

Я засмеялась:

– Ну, ничего страшного, они только, сидя в машине, поели гамбургеров, у нас это популярное времяпрепровождение!

– У него что, машина? И он достаточно взрослый? У него есть права?

– Да, какой-то драндулет.

– Вы обжимались?

Крисси не отвечала.

– Так, значит, обжимались. Может, ты ему позволила еще что-нибудь? – хитренько поинтересовалась Сара.

Мы с Мейв невольно наклонились вперед. Мы не задавали Крисси подобных вопросов по поводу ее свидания. Но теперь, когда здесь была Сара, нам было интересно узнать подробности.

– Так что ты ему позволила? – продолжала Сара, так как Крисси не ответила на ее первый вопрос.

– А ты сама как думаешь?

– Ты ему разрешила себя трогать, ну-ка, выкладывай правду.

– Можно сказать, да.

– Где он тебя трогал?

– А ты как думаешь? – Крисси вовсю наслаждалась нашим вниманием.

– Твои сиськи?

– Да…

– И еще ниже?

– Да…

– А ты его тоже трогала? Там, внизу?

– Нет!

– Почему? – спросила Сара. – А мне не хотелось.

– Почему?

– Он мне не нравится.

– Даже после того, как он тебя везде трогал?

– Особенно после этого, – засмеялась Крисси. – Ну что, теперь я самая опытная из вас?

– Наверно… пока что. – Сара вскинула голову. – Но тебе следовало потрогать его там, чтобы хотя бы знать, что там такое. Как ты считаешь, Мейв?

– Я не знаю, – Мейв покраснела. – Мне кажется, что у нее еще будет время для этого. Кто хочет прогуляться со мной в порт?

– Пошли, – заявила Сара, – я хочу здесь увидеть все. Я подумала: здесь есть форт Самтер и форт Мултри, недалеко Бофорт… Да, это не город, а золотые россыпи солдат, моряков и морских пехотинцев! Если мы когда-нибудь будем нуждаться в мужиках, то всегда сможем вернуться домой в Чарльстон…

Осень. 1942

Гвен Марлоу не была напрямую виновата, что ее племянница распростилась с невинностью в сентябре 1942 года. Сара тоже немного приложила свою руку. Гвен обеспечила случай, место и мужчину. Вдоволь насладившись тем, что потакала всем своим желаниям после развода, Гвен теперь была готова принять на себя бремя ответственности перед обществом. После объявления войны она просто кипела от жажды деятельности и приступов патриотизма! Если высшие классы не будут готовы к тому, чтобы самим защищать свои привилегии, то кто станет это делать за них? Она участвовала во всех комитетах по сбору шелковых и нейлоновых чулок, кулинарного жира, консервных банок, использованной бумаги, старых шин, даже пустых тюбиков из-под пасты. Она уговаривала других, чтобы те вязали и сворачивали бинты для «Красного Креста». Но лучше всего она организовывала ленчи и балы, где продавались облигации военного займа и проводились благотворительные лотереи в пользу флота, морской пехоты и выдавалась помощь всем, кто в ней нуждался.

Когда было решено организовать лотерею для Морской лиги в отеле «Плаза», на открытии осеннего сезона в Персидском зале, естественно, Гвен выбрали председателем лотереи.

Во-первых, она сама жила в «Плазе», а во-вторых, никто не мог сравниться с ней в смысле энергии, у нее были все необходимые для проведения подобных мероприятий качества! Она всегда могла привлечь крупных спонсоров и известных личностей. Итак, было решено, что несравненная Хильдегард, в своих длинных лайковых перчатках, будет играть на пианино и петь несколько неприличные песенки. А Гвен постарается наполнить зал молодыми красотками, чтобы военным было с кем танцевать, да и просто, чтобы украсить проводимое мероприятие!

Естественно, Гвен вызвала из колледжа Смит свою Гвенни и ее подружек. Но кроме того, Гвен представилась прекрасная возможность пригласить свою племянницу и ее трех подруг, с которыми та так подружилась. Правда, они были слишком молоды для такой вечеринки, где были полные жара и бурлящей крови молодые солдаты и офицеры. Интересно, сколько лет Крисси – пятнадцать или уже шестнадцать? Гвен, естественно, не могла вспомнить. Про своих-то детей и то не все – упомнишь! Ну, неважно, Крисси и ее подруги вполне взрослые девицы, а уж выглядят-то, несомненно, такими, ну, может, за исключением этой маленькой мышки с Юга.

Кроме того, Гвен считала, что она должна хотя бы раз развлечь друзей своей племянницы. Крисси вечно ездила к ним домой на все каникулы. Она провела все лето в Саутгемптоне с этой девицей Голд, у которой папа – еврей! А ее подруга Мейв, несмотря ни на что, была из Бостона – та самая Эббот, и все всегда писали кипятком по поводу новых книг ее отца, как будто он был мессией! Да, ей нужно пригласить их. Никто не будет интересоваться возрастом девчонок. А «если даже кто-нибудь спросит, ну что ж, она – Гвен Марлоу, и сейчас вдет война!

Гвен начала считать. Гвенни приедет и привезет с собой пять подруг, Крисси и ее три подружки – всего десять человек. Ей нужно заказать как минимум пять комнат, даже если менеджер отеля будет клясться, что свободных комнат нет, а преимущества представляются только воинам.

– Мне нужны пять комнат на уик-энд, – заявила она менеджеру, – и не вздумайте мне напоминать, что сейчас идет война!

Когда Крисси получила приглашение, ей совсем не хотелось его принимать. Все, что связано с теткой Гвен, всегда плохо кончалось. И она совсем не жаждала видеть эту самодовольную засранку Гвенни. Но Саре хотелось поехать.

– Все, что угодно, только вырваться из этих стен, малышка! – томно протянула она, имитируя какого-то комика. – Мне бы хотелось увидеть, как поет и играет Хильдегард. Мне говорили, что она расхаживает по залу и щиплет парней за задницу и что каждый раз, когда она поет «Последний раз, когда я была в Париже», кто-то в знак уважения к ней покупает облигацию за двадцать пять тысяч долларов. Мне хочется там побывать!

– Тебе ничего другого не остается, как сдаться, – засмеялась Мейв. – Ты же знаешь, что Сара всегда добивается своего!

Крисси лежала на спине на великолепном покрывале отеля «Плаза», ее бледно-желтое шелковое вечернее платье было задрано до талии, ноги без чулок (последняя предвоенная пара чулок была выброшена еще на прошлой педеле из-за сплошных «дорожек») были широко раскинуты. Желтые трусики валялись на полу, а новые, тоже желтые, босоножки, купленные только вчера во время быстрого налета на магазин, также валялись на великолепном покрывале. Прапорщик Корки Таун в вечернем пиджаке, но с голой попой, только четыре месяца назад окончивший Принстон, совсем придавил ее. Он очень энергично и грубо старался прорваться через ее девственную плеву.

Крисси решила, что настало время на этот раз дойти до конца, если даже это будет стоить ей жизни. По тому, как продвигались дела, было похоже, что этот вариант весьма вероятен.

Весь в поту, хрипло дыша, прапорщик Корки Таун предложил:

– Ты должна применить французский способ.

– Что?

– Ты что, не знаешь? Минет. Отсоси меня.

– О-о-о!..

– А потом я тебя, – обещал он. – Некоторые парни не любят нырять в муфту, мне все равно. Мне это даже нравится.

Крисси было непонятно большинство слов, но она поняла, что он имел в виду, и хитренько улыбнулась. Вот был бы поражен прапорщик Корки, если бы узнал, что у нее есть огромный опыт именно в этом способе занятий любовью! Она могла бы научить его кой-чему.

– Нет, – резко ответила она.

Она не выйдет девственницей из этой комнаты, хотя бы в техническом смысле слова, если даже ей придется держать здесь Корки всю ночь. Он, наверно, решил, что его грустный и трогательный рассказ о том, что он скоро пойдет на войну, заставил ее пригласить Корки в эту комнату, на эту постель и развалиться в порыве страсти под ним, чтобы он не пошел на войну или, может, на смерть, не полюбив кого-нибудь. Но все было совсем не так.

Поцелуи, объятия и разрешение потрогать себя – в пределах нормы и за ее пределами – с различными представителями противоположного пола совершенно не возбуждали Крисси. Может, это происходило из-за того, что она не пускала никого в свои глубины? Сегодня ей все станет известно. Сегодня она распростится со своей невинностью!

Она поцеловала его и всего обслюнявила, она засунула ему в рот язык и начала им так двигать, как она считала, весьма страстно. Она даже погладила его по ягодицам.

– Постарайся немного – посильнее, – прошептала она бедному Корки. Потом Крисси подула ему в ухо, предполагалось, что после этого парень взовьется до потолка.

Она протянула руки под него, где его пенис усиленно старался войти в нее. Крисси начала его гладить. Корки застонал и сильно проник в нее, и тут застонала Крисси, но не в порыве страсти; ее пронзила сильная боль, наконец все свершилось! Сразу же после соприкосновения с ее теплотой он взорвался и полностью обрушился на нее.

Крисси вспомнила один из стишков Джинни:

 
Благодарю вас, сэр, заметила она,
Когда он прорвал ее девственную плеву.
 

Крисси подождала немного, а потом сказала:

– Пусти меня, пожалуйста. Слезай с меня. Мне нужно принять душ.

– Зачем? – спросил он, лежа без сил на ней. – Ты кончила?

– Нет, но ты кончил.

– Я могу тебя… пальцем, – предложил он ей, – или, если хочешь, я могу тебя пососать.

– Нет, но все равно спасибо. Тебе лучше пойти вниз, пока тебя не хватились. Я тоже скоро спущусь.

– Ты правда не хочешь? – нудно продолжал прапорщик Корки.

Крисси не отвечала ему. Она встала с кровати и одной рукой расстегнула «молнию». Мятое платье полетело на пол. Когда Корки увидел ее голое тоненькое тело с небольшими твердыми грудками, которые задорно рвались вверх, он опять захотел ее.

– Я мог бы в этот раз заставить тебя кончить, – продолжал он.

Крисси ему не ответила и пошла в душ. Она не включала воду, пока не услышала, что он ушел и закрыл за собой дверь. Тогда она пустила воду в полную силу, стараясь не замочить волосы. Пока теплая вода начисто отмывала тело от скверны, Крисси начала себя ласкать, пока не почувствовала знакомые спазмы, находившие на нее волна за волной…

Когда она вернулась в Персидский зал, оркестр играл «Чаттануга Чу Чу», но ей совсем не хотелось танцевать джаттербаг. К ней подлетела Сара.

– Где ты была? – взволнованно спросила она. Ей только что удалось избавиться от трех парней в форме, все они старались произвести на нее впечатление своими военными победами.

– Твоя тетушка Гвен ищет тебя уже полчаса. Мне кажется, что она хочет тебя кому-то представить. Гарриманы или кто-то еще…

К ним подошла Гвенни Уинслоу.

– Вы слышали последнюю новость? В декабре заканчивает группа в сорок три человека в Йеле. И говорят, что три четверти парней уже записались в армию, – жаловалась она. – Так в Йеле практически никого не останется…

– Какой ужас, – радостно завопила Сара. – Что будут делать девочки в колледже Смит без мальчиков Йеля?

Гвенни непонимающе посмотрела на Сару и отошла.

– Так, вернемся к тебе, – продолжала Сара. – Крисси Марлоу, ты пошла наверх с этим прапорщиком, ну, у которого еще остались на лице дырки от прыщей во время пубертации? – Она быстро пощупала волосы Крисси. – Та-а-ак, немного влажные. Что ты делала, мое золотце?

– Я тебе заявляю, Сара Лидз Голд, – Крисси старательно передразнила акцент Сары, – что ты хуже, чем писатель Эллери Квин.

Сара угрожающе посмотрела на нее.

– Крисси?

– Угу. Морские пехотинцы наконец пошли в атаку!