Текст книги "Дебютантки"
Автор книги: Джун Зингер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 33 страниц)
– Нет, Сара! – твердо сказала Мейв. – Меня совершенно не интересует писательское ремесло! Я думала, чем хочу заняться, и решила, что это будет уход за больными. Мне кажется, что в январе начинаются и курсы медсестер.
Сара заморгала:
– Уход за больными? Драить полы и выносить ночные горшки?
– И это тоже, – ответила ей Мейв. – Но и многое другое. Уход означает помощь людям, забота о них.
– Боже ты мой, заботься о людях, если тебе так хочется! Наверно, в глубине твоей католической души спрятана протестантская этика Эбботов. А что нам делать с тобой, Крисси? Как ты думаешь, что тебе лучше изучать: искусство, живопись или музыку?
Крисси засмеялась:
– Обязательно нужно выбирать?
– У тебя к этому способности, и, их нужно как-то использовать!
– Я выбираю искусство, живопись.
– Хорошо. Ты сможешь посещать Лигу студентов, изучающих искусство и живопись на Уэст, пятьдесят семь. Там прекрасные преподаватели, и тебе там понравится. Я уже все узнала у своих знакомых по кафе. Там стараются заинтересовать студентов. Кроме того, недалеко расположены хорошие магазины. Ты всегда сможешь заскочить в «Бендел» за покупками.
Крисси старалась не улыбаться:
– Запиши меня туда.
– Как ты считаешь, в какую больницу мне стоит ходить на практику? – спросила Мейв, тоже стараясь не рассмеяться.
– Пока я еще не знаю. Но все узнаю. Может быть, «Флауэр фифт»? Или «Пейн Уитни»?
Мейв дразнила ее, но Сара тут же начала перечислять больницы, которые считались весьма престижными, и неожиданно подсказала Мейв ответ. «Пейн Уитни»? Для людей с нестабильной психикой? Мейв как раз хотелось заниматься духовным здоровьем людей.
– Так, мы уже все решили, правда? Я буду актрисой, Мейв – медсестрой, если уж ей так хочется, а Крисси станет художницей. Боже! Мы начнем новый год с шумом!
Сезон в Нью-Йорке. 1947
1
Мейв встретилась с доктором Грегори Кери, так сказать, на профессиональном уровне. Она закончила развозить ночные посудины больным в одном крыле, пройдя его с северного конца к южному. Потом, толкая алюминиевую тележку, она вновь собрала горшки. Выходя из комнаты 311, Мейв поскользнулась на выложенном плитками полу в коридоре. Она поставила горшок на тележку, подтолкнула ее к следующей комнате и пошла вытирать пол. Услышав всплеск и грохот, она взглянула вверх. Ее тележка врезалась в доктора.
Доктор Кери повел себя безукоризненно, хотя в него врезалась тележка и выплеснулось содержимое горшков. Он был высоким мужчиной с великолепной копной серебряных волос. Его теплые серые глаза улыбались, видя смущение Мейв.
– Доктор, я не знаю, как мне оправдаться… О Боже, могу я вас вытереть? Я… Пожалуйста, простите меня…
– Мне всего лишь нужно снять халат, и я буду как новенький… Но при условии, что я одновременно сброшу как минимум пятьдесят лет.
Какой милый человек, подумала Мейв, когда он, улыбаясь, ушел. Этот голос… Мистер Кери больше похож на персонажи пьес Шекспира, чем на врача.
– Он один из лучших психиатров города, – сказала ей Джилли Дейтон, старшая сестра. – Ты произвела на него неизгладимое впечатление!
Крисси была в экстазе. Учиться в школе искусств ей нравилось больше, чем просто бродить по магазинам, ужинать с друзьями или веселиться на приемах. Она, конечно, все равно выходила в свет по вечерам, но для нее стали более интересными дни, которые теперь были заполнены новыми впечатлениями. Она обнаружила, что ее способности выше средних. В ней была Божья искра. Она будет хорошо рисовать. По утрам она изучала анатомию у Джорджа Бриджмана, а днем занималась живописью у Роберта Брекмана. Ей так все нравилось! Она была благодарна Саре. Представьте себе, маленькая сиротка Энни Крисси Марлоу учится у великого Брекмана! Ей правилось и ее новое окружение. Каждый день, возвращаясь домой, она приносила своим подругам новости.
– Эта Сюзи, которая позирует в Лиге, такая нахалка! Между сеансами она расхаживает совершенно голая, накинув на себя кимоно, которое едва прикрывает ее. Сегодня она сидела с нами на ступеньках и курила, ноги были широко расставлены, и ветер раздул ее кимоно. На Пятьдесят седьмой улице образовалась пробка. Один водитель грузовика, увидев пипиську Сюзи, которую обвевали ветра, совсем ошалел и въехал прямо на тротуар. Мы хохотали как сумасшедшие!..
Сара сразу же поняла, что она не хочет стать профессиональной актрисой. Но было так интересно толкаться среди людей театра после однообразия великосветской толпы, переходившей из кафе в кафе, с одного приема на другой, и т. д. Хотя остальные дебютантки делали то же самое. Кто-то пробовал выступить в качестве модели. Поступив в драматическую студию, она ходила на прослушивания, пробуясь на роли, которые ей совсем не хотелось играть. Ей, конечно, никто и не предлагал главные роли, так – маленькие, типа «Кушать подано!». Но Сара все равно считала, что принадлежит к миру театра, может упоминать имена известных актеров, сидеть в «Сарди» или у «Тутсе», обмениваться сплетнями, и получать удовольствие от богемной жизни!
Вскоре после того, как Сара поступила в студию, она встретила на занятиях молодого человека. Бывший студент, он уже где-то играл. Она поняла, что он ей нравится, в ту же секунду, как он вошел в комнату, хотя он был небрежно одет в кожаную куртку, грязную майку и мятые брюки. Сара сначала обратила на него внимание потому, что ее соученица Стелла начала обхаживать его, называя «щеночком», потом на него уставились все остальные и не могли уже отвести от него взгляд. Даже в таком странном одеянии он обращал на себя внимание. Пожалуй, такого красивого парня она еще никогда не видела. Они пошли вместе выпить, и он удрал, чтобы повидать друга своего друга, а ей пришлось заплатить за выпивку. Сара вернулась домой злая, но он не выходил у нее из головы. Ей так хотелось рассказать, Мейв и Крисси о своем новом знакомом.
– Его зовут Марлон, на нем один красный носок, а другой зеленый, он просто прекрасен. Я такого раньше никогда не видела.
– Вы еще не трахались? – строго спросила ее Крисси.
– Конечно, нет, – мечтательно ответила Сара. – Ты же знаешь, что я не потребляю некошерное…
Мне сообщали все новости из Нью-Йорка по телефону или присылали наспех нацарапанные записки, но я им не завидовала. У меня был Джонни! И я уже второй год училась в Редклиффе, хотя и не имела понятия, чем буду заниматься в дальнейшем. Раньше моим главным предметом был английский, но в Редклиффе не было факультета, на котором я могла бы продолжить свои занятия. Однако меня больше занимали отношения с Джонни. Я все еще оставалась его девушкой, с которой он, быть может, обручится. Но мне очень хотелось иметь обручальное кольцо на среднем пальце левой руки.
Ощущение того, что кто-то преследует ее, не исчезло. Мейв очень нервничала, она вздрагивала каждый раз, когда кто-то подходил к ней сзади. Она роняла вещи и не могла сосредоточиться на своей работе в больнице. Увидев как-то доктора Кери в кафетерии, где он пил кофе со своими коллегами, она подумала, что ей стоит обратиться к нему за профессиональной помощью. Мейв помахала ему рукой, не осмеливаясь подойти, – он кивнул и улыбнулся ей. Осмелится ли она проконсультироваться у него? Будет ли это приличным? Почему бы и нет? Он занимался частной практикой, и она будет его платным пациентом. Мейв узнала номер его телефона. Она сразу же ему позвонит и договорится о приеме, пока не передумала.
Мейв почувствовала, что доктор по-настоящему рад ее видеть. Он встал со стула, вышел из-за стола, взял ее за руку и посадил в кресло. Мейв специально оделась для этого визита. Не выглядела ли она слишком официально в своем зеленом бархатном костюме и белой блузке с оборками? Может, он посчитает это странным? Глупым?
– Почему вы расстроены, Мейв? Вы можете выделить что-то главное? – Его голос так успокаивал.
– Да… Мне кажется… Я чувствую, что кто-то следит за мной. Но когда я оборачиваюсь… никого…
– Но вы все равно продолжаете чувствовать чье-то присутствие?
– Нет… Да… Я не знаю.
– Вы можете мне сказать, кто вас может преследовать?
– Да… То есть нет… Я не знаю. Может, мой отец, – прошептала Мейв.
– Ага… Не расскажете ли вы мне о своем отце?
Мейв больше не могла промолвить ни единого слова, они застревали у нее в горле.
Вместо этого она рассказала ему о тете Мэгги, как она ее любила и как та умерла.
Когда закончилась их беседа, доктор Кери предложил в течение некоторого времени встречаться два раза в неделю.
– Вы не волнуйтесь, я предупрежу моего секретаря, вам будут оказываться услуги бесплатно, как коллеге.
– Нет… Я хочу сказать, что я буду платить, доктор.
Он улыбнулся:
– Студентка-практикантка?
– Я могу платить. Я… Можно сказать, что я независима в финансовом отношении. Разве не так говорят теперь? – Она засмеялась, смущаясь, что ей приходится говорить о деньгах.
– Понимаю. – Он начал вспоминать: имя, деньги, сплетни, которые он слышал в больнице. – Но вы все равно платить не будете, мы – коллеги. – Он засмеялся. – Все действительно богатые семьи настаивают на том, чтобы получать бесплатные медицинские советы. Со мной так случается достаточно часто.
Они оба засмеялись – это было такое приятное ощущение. Мейв ушла, думая о том, как она вернется на прием через три дня.
К неудовольствию Сары, Крисси открыла для себя Гринвич-Виллидж и жизнь богемы. Все было так привлекательно!
– Что такого интересного происходит в Виллидже? – спрашивала Сара. – Когда я еще училась в школе, ребята ходили туда, чтобы посмотреть на педиков. Или когда у кого-то из нас был день рождения, родители везли нас в «Виллидж-бар» и заказывали там сладости и мороженое. Гринвич-Виллидж – это место, куда время от времени ходят развлекаться, но там не проводят дни и ночи напролет.
– Там живет масса молодых людей, – ответила ей Крисси, потряхивая своими цыганскими серьгами. – Там происходят важные события в сфере искусства. Музыка, вечеринки! – Она покружилась в своей длинной цыганской юбке. – Если сравнить вечеринки в Виллидже с приемами, на которые ходим мы, это просто спитой, еле теплый чай!
Сара застонала. Ей пришлось признать, что ярко-красная блуза с открытым воротом с развевающимися рукавами очень идет к цвету лица Крисси и ее темным волосам. Цыганские мотивы подчеркивали ее красоту. Но когда она надевала большой берет и старое армейское пальто, Сара просто не могла на нее смотреть.
– Если тебе нужно – иди! Но, пожалуйста, Крисси, будь осторожной. Не вляпайся в какую-нибудь беду.
Крисси выпрямилась и гордо посмотрела на Сару:
– Извините, Сара Голд?
– Правда, что в Виллидже курят марихуану? – спросила Мейв. – Я надеюсь, что ты не делаешь этого?
– О Боже! Как вы мне надоели! Вас просто невозможно выносить!
С самого начала Марлон попытался затащить Сару в постель. Но он это делал больше по привычке. Она попыталась ему объяснить, что должна быть во всем уверена и пока не имеет этой уверенности.
Он вяло махнул рукой и сказал, что все в порядке, – она на самом деле не в его вкусе. Потом он улыбнулся и спросил, не хочет ли она научиться играть на бонго – маленьком барабанчике.
Мейв ходила к Грегори Кери уже несколько месяцев и считала, что немного влюблена в него. Ей также казалось, что доктор чувствует то же самое по отношению к ней. Может, он ее просто жалел? Может, он относится к ней как к ребенку?
Мейв понимала, что он теряет объективность, которой должны придерживаться психиатры, а также терпение.
– Вы рассказывали мне о своей тете, и мы обсуждали ваших друзей. Вы даже рассказали мне о ручном еноте, принадлежащем другу вашей подруги Сары – Марлону. Вы рассказываете обо всем, но отказываетесь обсуждать вашего отца. Мы не достигнем никакого прогресса, пока не обсудим это. Вы понимаете меня, Мейв?
Она все понимала, но ничего не могла с собой поделать. Она не могла, она просто не могла…
Наконец, доктор Кери предложил на время прервать их сеансы. Уже наступило лето. Может, к осени Мейв будет готова обсудить с ним эту тему, станет более открытой. Мейв была в отчаянии. Он может отказаться от нее.
– Вы мне необходимы, – умоляла она.
– Я не могу вам помочь. – Доктор повернулся к ней спиной. – Для меня тоже все очень грустно, Мейв, – глухо вымолвил он. – Я теряю мою профессиональную отстраненность. Нам обоим необходимо некоторое время, чтобы все обдумать.
2
В этом году лето в Нью-Йорке выдалось жарким и влажным. Крисси посещала днем занятия в Лиге, а вечера проводила в Виллидже. Мейв загрузила себя работой в больнице, она проводила там больше времени, чем требовалось по расписанию. Марлон отбыл в Провинстаун, чтобы попытаться уговорить Теннесси Уильямса дать ему роль в новой пьесе. Сара не очень переживала по этому поводу.
– Он весь зациклен на мамаше, – сказала она, легко расставшись с ним.
Потом Сара нашла Вилли Росса, а может, все было наоборот. Крупный, неуклюжий, некрасивый Вилли обладал талантом комика, он играл в различных пьесах, но это были не главные роли.
– Он никогда не станет любимцем дам среднего возраста, – хихикала Сара. – Я это точно знаю.
Крисси думала: что Сара нашла в Вилли? Сама она видела в нем только весьма своеобразное чувство юмора. Мейв же обнаружила в этом неуклюжем парне нежное сердце. Кроме того, в нем жила доброта к слабым, детям, животным и молоденьким женщинам. Что касается Сары, то она говорила, что он еврей, нежный, смешной и любящий, что он не заставляет ее делать то, чего она не хочет, и не требует от нее никаких обязательств.
– Он меня обожает.
– А ты его? – спросила Крисси.
– Что же главнее – обожать или быть обожаемой? – ответила ей Сара.
– Наверно, и то и другое. – Мейв сама хотела бы знать это…
Они поехали в Чарльстон, чтобы присутствовать на моем обручении, и Вилли поехал с ними. Он очень хотел встретиться с Беттиной.
Мама была довольна моим избранником, папочка – очень горд. На мне было розовато-лиловое платье без бретелек. В этот день я чувствовала себя красавицей – хорошенькой, как невеста! Джонни был таким красивым. А я бегала взад и вперед, показывая всем бриллиантовое обручальное кольцо. Мне оно очень нравилось, хотя бриллиант был не особо крупным. Я слышала, как Сара сказала Мейв, что камешек маловат, но Мейв ее успокоила:
– Самое главное – то, что они любят друг друга.
Потом Сара спросила Мейв, что она знает о любви, и Мейв поинтересовалась тем же у Сары. Крисси, которая уже была замужем и развелась, имела свою – не самую приятную – точку зрения на брак. Но я поняла, что Сару не очень радовал мой выбор, а Крисси заняла выжидательную позицию. Что же касается Мейв – она просто верила в любовь.
Тетя Беттина внимательно смотрела на Сару и Вилли, и я слышала, как она сказала Саре:
– Он сильно тебя любит, и у него нежная душа…
Сара поцеловала мать:
– Я знаю, мама. Я знаю, но не уверена. Как я могу быть уверенной?
Беттина беспомощно покачала головой. Наверно, она подумала, что ничего не может посоветовать дочери. Она сама в свое время была слишком уверена…
Но я была уверена твердо. Я никогда ни в чем не была так уверена. Впервые мне было все равно, что думала по этому поводу Сара или кто-то другой.
Мы все поехали в Ньюпорт на дебют Джекки Бувье в «Клембейк клубе». Гости танцевали под оркестр Мейера Дэвиса в великолепно украшенном зале с огромным количеством цветов. На Джекки было пышное платье из тюля, а ее младшая сестра Аи появилась в розовом шелковом платье без бретелек и в черных длинных перчатках. Она была гораздо эффектнее своей сестры!
– Что бы вы ни делали, всегда найдется кто-нибудь, кто захочет вас переплюнуть, – лениво протянул Вилли, и мы все засмеялись.
– Если бы она была моей младшей сестрой, я бы свернула ее маленькую наглую шейку! – заметила Сара.
Но я-то знала, что Сара мечтала, чтобы у нее была маленькая нахальная сестричка!
Через две недели мы снова встретились в «Колонии» за ленчем, хотя Сара, Мейв и Крисси жили вместе, а я видела их раз в две или три недели.
– Я уверена, что Чолли Никербокер назовет Джекки Бувье дебютанткой 1947 года, и вы понимаете, что это значит, – горевала Сара, когда мы пили шампанское. – Это значит, что мы уже старухи, что у нас уже все в прошлом!
3
Наступила осень, и Мейв, собрав все свое мужество, позвонила Грегори Кери.
– Мейв! Я вас вспоминал.
– Доктор Кери, я много думала. Я думала о нас. Разве мы не можем стать друзьями? Мейв О'Коннор и Грегори Кери – друзья!
Она услышала, как он засмеялся:
– Я уже боялся, что вы никогда не скажете этого.
Почти сразу они стали проводить вместе все свободное время: гуляли в Центральном парке по воскресеньям, ходили на концерты, спектакли, посещали музеи, обедали в маленьких французских ресторанчиках. Страхи Мейв постепенно исчезали. Ей больше не казалось, что за ней следят. Бежали дни, и она не чувствовала страха, проходили недели, и она не вспоминала об отце.
– Ну что, морские пехотинцы высадились? – спросила Сара Мейв, когда та вернулась домой в два часа утра.
Мейв не поняла, о чем Сара говорит, но потом вспомнила.
– Конечно, нет! – и сильно покраснела.
– Что ты имеешь в виду, говоря «Конечно, нет»? Мужик пятидесяти лет проводит время, любезничая с роскошной рыжей девицей, и все? Если все нормально, он должен стремиться спать с ней. Не думаешь ли ты, что он педик?
– Сара, меня просто тошнит. Разве двое людей не могут иметь дружеские отношения, без всякого секса?
– Нет, если они – мужчина и женщина.
– Как насчет тебя и Вилли?
– Вилли ждет, вот и все. Не то чтобы он не хочет… Он просто не тот тип мужчины, который будет требовать. Но секс присутствует везде! Не обманывайся в отношении Грега Кери. Может, ты не чувствуешь, тяги к сексу, но он должен чувствовать, если он нормальный мужик! Может, он ждет, когда ты увидишь в нем любовника, а не суррогатного папочку.
– Откуда ты знаешь, Сара, как его воспринимаю? – спросила Мейв. Ее голос был таким тихим, что Сара с трудом расслышала, но также и таким мрачным и спокойным, что Сара поняла, насколько важен ее ответ для Мейв.
– Я точно не знаю. Может, у нас с тобой, Мейв, один и тот же комплекс. Но я стараюсь держаться подальше от взрослых мужчин!
Мейв пошла спать, думая о том, что сказала Сара. Действительно ли Грег хочет ее? Какая она дура! Конечно, он ее хочет. Она вела себя, как страус, спрятавший голову в песок. Сара умная. И она честнее с собой, чем Мейв. Сара понимала, что творится с ней и Мейв. Она чувствовала себя в безопасности рядом с Грегом. Рай для глупцов! Теперь она уже этого не чувствовала. И что дальше? Станут ли они любовниками? Когда? Чем больше Мейв думала об этом, тем ей становилось яснее, что она сама тоже этого хотела. Он ей был нужен. Она была готова. Всем нужна любовь, не так ли?
Когда она позвонила Грегу на следующий день, в ее голосе звучало нетерпение. Они договорились пообедать в «Ля Бель Флер», их любимом ресторане. Мейв понимала, что он догадался, о чем она думает.
Мейв сидела и тупо смотрела на телефон целых полчаса после того, как поговорила с Грегом. Она не пойдет в больницу, она просто не в состоянии сосредоточиться. Мейв позвонила туда и сказалась больной. Может, так оно и было: ей показалось, что у нее поднялась температура. Мейв поднесла руку к щеке, та была как в огне.
Она очень долго одевалась, ей так хотелось надеть что-нибудь необычное, но не слишком вызывающее. Так, чтобы сразу все можно было понять, и в то же время не слишком соблазнительное. Платье с короткой или длинной юбкой? Мейв надела длинное платье из черного шифона, потом сняла его. Слишком сексуальное! Ярко-синее платье из бархата, доходившее ей до середины икры. Нет, в нем она была похожа на подростка. Длинная вечерняя юбка с белой шелковой блузкой? Она напоминает в ней строгую школьную учительницу. Наконец, она остановилась на платье средней длины из черной шерсти, задрапированное спереди и на спине, оно красиво облегало фигуру. Теперь духи. Не слишком крепкие. «Белые плечи»? «Же Ревьен»? Несколько капель, не больше. Чтобы от нее исходил едва уловимый аромат. Нервничала ли она? Или просто предвкушала?..
Он держал ее за руки. Видимо, от нее исходили особые флюиды, он понял, что это особенный вечер. Он улыбался ей по-другому. Но его улыбка не успокаивала ее.
Грег заказал шампанское.
– …Может, мы сходим сегодня в кино?.. – Мейв как бы со стороны услышала, как она произносит эту идиотскую фразу.
– …Мейв, твои глаза сверкают сегодня по-особому… Они такие красивые, как изумруды…
– Я подумала, может, посмотрим «Торговцы»? Там играет Ава Гарднер. Мне она так нравится… – Она замолчала.
Он улыбнулся ей понимающей улыбкой.
– Мейв, ты сегодня выглядишь совершенно по-другому. Ты сегодня выглядишь, как женщина. – Он подлил вина в ее бокал.
– С ней играет Кларк Гейбл. Тебе нравится Гейбл? Считается, что он прекрасный актер.
– Успокойся, Мейв. Все в порядке.
Она чувствовала себя в его присутствии глупенькой школьницей.
Официант принес мясо с шампиньонами. Мейв не могла себя заставить даже посмотреть на еду, но Грег ел с завидным аппетитом.
– Когда ты мне позвонила в сентябре, я понял, что…
«Что он понял?»
– Пока ты была моим пациентом, об этом не могло быть и речи…
«Конечно. Не могло быть и речи».
– Я отослал тебя, потому что создалась невыносимая ситуация. Но я знал, что ты вернешься, и это произошло.
«Он все заранее спланировал? Он это хочет мне сказать?»
– Я только ждал, когда ты откажешься от своих детских комплексов.
«Оказывается, вы не такой хороший врач, доктор Кери. Комплексы, привязанности – да. Детские – нет!»
– Но я знал, что этот вечер придет.
«Сара! Сара! Ты опять права!»
Мейв хотелось бы, чтобы рядом с ней сейчас была Сара, она сказала бы ей, что нужно делать.
– Твоя ненормальная зависимость от твоих друзей… Это так по-детски.
Мейв немного опьянела, мысли стали мешаться. Правда ли, он сказал, что ей следует полагаться только на него? Что он займет место ее друзей?
Официант принес еще какое-то мясное блюдо. Запах тушеного в вине мяса вызывал у нее тошноту.
– Ты ничего не ешь, – упрекнул ее Грег. – Тебе нужно набраться сил! – Его голос был полон намеков. Она не могла поверить, что это был доктор Кери. Мейв не могла найти слов, чтобы продолжить разговор, но этого от нее и не требовалось. Он отложил вилку.
– Конечно, ты не можешь есть, дорогая! Ты уже готова, не так ли? Ты вся в нетерпении! Прости меня. Я сам с трудом могу скрывать свой… как бы лучше выразиться… жар!
Ей стало нехорошо. «Жар?!»
Он попросил, чтобы принесли счет. Помог ей надеть накидку. Твердо сжал пальцами ее плечи и провел губами по шее. У нее по спине пробежали мурашки. «Предвкушение страсти?»
Они поехали в такси, и он дал водителю ее адрес. Она подумала: почему они не едут в его квартиру? Разве она сказала ему, что Сары и Крисси не будет дома?
Он вынул ключ из ее сумки и открыл дверь. Мейв так хотелось, чтобы кто-то был дома, хотя она и знала, что никого нет. Грег помог ей подняться по лестнице. Почему она молчит? Надо сказать ему, что она не уверена… Но у нее не осталось ни воли, ни сил. С самого начала Мейв относилась к нему, как к всемогущему Богу. Если даже она скажет ему, что передумала, он не поверит. Люди его типа всегда считают, что вы говорите одно, а имеете в виду совершенно другое.
Он поцеловал ее, когда они поднялись по лестнице, она слабо оперлась на его руки. Но Мейв предали ее слабые колени, не ее страсть! Почему бы ей просто не объяснить ему, что эта слабость не от страсти, а от страха!
Он осторожно и умело раздел ее, а она лежала на кровати и тихонько поскуливала, как маленькая зверушка в когтях у хищника. Он сам быстро разделся, неторопливо и аккуратно развесил свою одежду по стульям.
«И это называется страстью?»
Она увидела его серую кожу и складки на теле, седые волосы на груди, дряблые ляжки. Она также обратила внимание, что единственное, что было твердым в его теле, – эта самая штука, на которую она не могла смотреть! Мейв отвернулась, почувствовав себя преданной.
«Доктор Кери, вы должны были знать, что отцы не могут спать со своими дочерьми!..»
Он встал над ней. Ей нужно было что-то сказать. Выразить свое несогласие. Разве не он учил ее, что нужно четко выражать свое несогласие с тем, что не нравится.
«Доктор Кери, мне кажется, что на самом деле я не хочу этого! Мне хотелось, чтобы вы были сильным и поддерживали меня. Были бы для меня Отцом Небесным на земле. Не любовником. Да, я любила моего отца именно так, и может, поэтому я и боюсь заниматься сексом с кем-нибудь еще. Я уверена, что не хочу заниматься любовью с вами. Я не могу…»
Мейв вскочила с кровати, влетела в ванную комнату, заперла дверь, и ее начало рвать.
«Я не выйду из ванной, пока ты не уйдешь. Извини, что я невольно обманула тебя. Мне казалось, что мне тоже хочется этого. Но тебе следовало знать лучше, Грег. Ты же врач!»
Потом ей стало жутко стыдно. Как она смешна – прячется в ванной, как маленький, капризный ребенок, ждет, когда уйдет злой седой волк. «Мне нужно сказать ему все».
Она завернулась в большую простыню и вернулась в спальню. Грег все еще не понял, что происходит. Он лежал на кровати, прикрывшись простыней. Он улыбнулся ей и протянул руку. Мейв взяла его руку и сказала:
– Прости, Грег. Я ошибалась, я не хочу… этого! Прости меня. Можно сказать, что я еще не готова.
Мейв была ему благодарна, что он не устроил сцены, не стал злобствовать. Он только поцеловал ей руку.
– Нет. Прости меня…
Она вышла, чтобы он мог спокойно одеться. Через некоторое время Грег постучал в дверь.
– Я ухожу, Мейв, пожалуйста, не испытывай чувства вины. Это я во всем виноват.
После того как он ушел, Мейв еще долго не могла разобраться, чья же это была вина.
