Текст книги "Дебютантки"

Автор книги: Джун Зингер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 33 страниц)

Приняв это решение, Мэгги стала разрабатывать план действий. Мейв родит ребенка здесь, в этом доме, и сразу же ребенка отправят в детский приемник. Мэгги не знала, сможет ли она отдать ребенка на усыновление, поскольку было слишком мало шансов, что ребенок родится нормальным. Она купила дом в Нью-Йорке, поскольку в Бостоне об этом не могло быть и речи, и спешно организовала там приют для детей с отклонениями.

Тем временем ей нужно было подготовить Мейв к тяжелым испытаниям, которые станут и ее испытаниями тоже. Все это предстоит провести в полной секретности. Кроме Мэгги, только ее горничная Кэтрин знала, что Мейв в Бостоне. Кэтрин совсем недавно приехала в Америку, и в Корке у нее остался возлюбленный. Мэгги подарила девушке приданое, огромную сумму денег, которую девушка бы и в жизни не заработала, и отправила ее обратно в Ирландию. Теперь только одна Мэгги знала, что Мейв О'Коннор двенадцати с небольшим лет живет в доме на площади и ждет ребенка. Только Мейв и Мэгги и, возможно, Пэдрейк. Мэгги догадывалась, что Пэдрейк знает, где может находиться Мейв. Но знает ли он, почему она сбежала?

Она тщательно зарядила ружье, которое кто-то из Эбботов привез из Геттисберга, и стала ожидать приезда Пэдрейка. Она знала, что отнять у другого жизнь было смертным грехом, но Мэгги была готова встретиться с Создателем и, если необходимо, объяснить Ему ситуацию. У нее не было сомнений. Самым трудным был лишь вопрос: как можно отнять жизнь у того, кого так сильно любишь?

Она уже привыкла к рыданиям, доносящимся каждую ночь из комнаты Мейв. Однако Мэгги, которая разбиралась в людях, на сей раз ошиблась. Она думала, что Мейв оплакивает свое нерожденное дитя. Ей и в голову не приходило, что Мейв плачет по своему прекрасному отцу, своему любовнику, что она тоскует по его ласкам, по его объятиям, по его сильному и мускулистому телу, по его губам, прижимающимся к бутонам ее грудей. Мэгги и в голову не могло прийти, что Мейв убежала. Не от страха или ненависти, а лишь ведомая первобытным, подсознательным инстинктом самосохранения.

И вот однажды появился Пэдрейк.

– Я приехал за своей Мейв.

– Убирайся, Пэдрейк. Убирайся, и чтобы я тебя больше не видела.

– Ты много лет ждала, чтобы украсть мою дочь. Ты всегда хотела разлучить меня со всем, что принадлежит мне. Ты всегда предавала меня.

– Нет, Пэдрейк. Это ты предал меня. Предал всех нас. Маму, Сэлли. Теперь Мейв.

– Мейв! Я предал Мейв? Что за чушь ты плетешь? – Он смотрел на нее бешеными глазами, в которых, как показалось Мэгги, были и ярость, и злость, и безумие. Бедный безумный Пэдрейк… Она хотела хоть как-то помочь ему.

– Мейв беременна, Пэдрейк.

Мэгги решила, что это все объяснит. Она отвернулась от него и пошла прочь, чтобы не смотреть в его горящие синие глаза.

– Посмотри на меня, – заорал он. – Посмотри на меня и скажи мне правду, ты, вонючая лгунья!

– Я люблю тебя, Пэдрейк, – прошептала Мэгги. – Я тебя люблю. Один Господь знает почему, но я тем не менее сделаю все, чтобы спасти от тебя Мейв. Для того чтобы защитить ее, я не пожалею ни тебя, ни себя. Клянусь!

Пэдрейк ударил ее по лицу, и она упала. Он стал подниматься по лестнице. Мэгги знала, что он не испугается ружья. Здесь было нужно другое оружие.

– Остановись, Пэдрейк! Еще один шаг, и тебя отправят в камеру, которая давно тебя поджидает…

Теперь он поверил ей. Он повернулся и посмотрел на нее. Она сжалась, видя как исказилось от боли его лицо, как синим пламенем вспыхнули его глаза. Он повернулся и пошел к двери. Его последними словами было:

– Пусть твоя душа сгорит в аду, а черви сожрут твои кишки!

До Мэгги дошли слухи, что Пэдрейк уехал в Ирландию. Уладив это дело, она договорилась со своим другом доктором Генноном из детской больницы Эббота о том, чтобы он принял роды Мейв дома. Всю работу по дому она делала сама, так что только четыре человека в мире знали правду, а доктор Геннон поклялся, что сохранит тайну.

Ровно сутки продолжались схватки, после чего Мейв родила дочь, но, к счастью, сама она к моменту родов уже потеряла сознание. Мэгги приняла с виду вполне нормальную розовощекую, черноволосую и голубоглазую девочку, искупала ее и стала ворковать над нею, покачивая у себя на руках. Затем она прошла задними дворами к дому матери с младенцем на руках и оставила девочку Энни, женщине, которая ухаживала за Маргарет и не задавала лишних вопросов. Энни уже доказала, что может годами хранить тайну, – за много лет она ни разу не обмолвилась относительно состояния Маргарет. Через несколько дней, когда Мейв окончательно придет в себя, она самолично доставит девочку в Нью-Йорк, в приют для детей с отклонениями. Но пока ребенка было необходимо спрятать в безопасном месте.

Мэгги положила девочку на руки бабушки, которая стала качать ее со словами:

– А! Малышка нашей Энни! Какая хорошенькая.

Придя в себя, Мейв стала расспрашивать о ребенке, и Мэгги сказала ей, что малышку уже удочерила одна приятная бездетная пара из Огайо, которая воспитает ее как свою родную дочь.

– Можно мне хотя бы посмотреть на ее, тетя Мэгги?

– Так будет лучше, Мейв. Она очень хорошенькая и вполне нормальная. Родители обещали назвать ее Сэлли и очень хорошо заботиться о ней.

– Какая она?

– У нее зеленые глаза и рыжие волосы, совсем как у тебя, – солгала Мэгги. – У Сэлли будет счастливая жизнь, и у тебя тоже. Нам всем просто нужно забыть о прошлом.

– А папа? Что вы о нем знаете, тетя Мэгги?

– Он в Ирландии.

– Я его когда-нибудь еще увижу? – заплакала Мейв.

Мэгги не ответила и прижала Мейв к себе. Она все еще любила брата, однако надеялась, что ни она, ни Мейв больше никогда в жизни не увидят Пэдрейка.

Подруги

1

Крисси проснулась среди ночи. Первое время ей всегда плохо спалось на новом месте. Но сейчас она поняла, что именно ее разбудило. Крисси услышала, как на соседней кровати плачет Мейв. Бедная Мейв. Ей действительно нелегко. Это была ее первая школа, первая ночь вдали от дома. Крисси сказала в темноту:

– Все будет хорошо, Мейв. Сама увидишь. Здесь совсем неплохо. Мы подружимся с тобой и с другими девочками. Все будет нормально.

Мейв не переставала плакать. Крисси стало невыносимо жаль свою новую подругу. Как хорошо она понимала Мейв, ее одиночество… Как будто тебя окружает сырой холодный туман и некуда от него скрыться.

Первым побуждением Крисси было залезть к Мейв в кровать и успокоить ее, сказать, как она понимает ее состояние. Но Крисси вспомнила, какой болью обернулась ее последняя попытка найти утешение в чужой кровати. Нет, она больше никогда этого не сделает. Она осталась в своей постели. Все же она хотела что-то сделать, сказать, чтобы помочь Мейв, успокоить и утешить ее.

– Я знаю, что мы сделаем, – сказала наконец Крисси. – У меня здесь припрятана коробка конфет. Давай-ка устроим небольшой пир. Будем есть конфеты и курить сигареты. Давай, Мейв, хорошо? И будем рассказывать друг другу страшные истории. Ты когда-нибудь слушала эту передачу по радио – «Ведьминские рассказы»? Давай – кто кого сильнее напугает.

Постепенно рыдания на соседней кровати стихли.

Мейв знала, что никогда не сможет рассказать Крисси, почему она плакала. А плакала она не оттого, что находится в этой комнате, в этой школе. Но Крисси именно с этого момента стала ей настоящей подругой.

– Хорошо, Крисси. Начинай. Ты расскажешь первую историю.

– Обязательно. Только давай сначала я достану конфеты.

2

Уже вечерело, когда мы с Сарой приехали в школу. Нашему шоферу Генри понадобилось почти два часа, чтобы разгрузить машину и отнести наши вещи на третий этаж. Хотя основной багаж был отправлен заранее, машина была так забита сумками, чемоданами, коробками и всевозможными пакетами, что нам пришлось сидеть на переднем сиденье рядом с Генри.

Несколько девочек со смесью зависти и насмешки смотрели, как Генри вытаскивает чемодан за чемоданом, коробку за коробкой, сумку за сумкой.

– Но их, по крайней мере, двое, так что этот багаж – на двоих.

– Да, но я видела, как он тащит наверх четыре манто…

– Ну и пусть. Мне мама говорила, что это дурной тон, когда девочка носит меховое манто до того, как ей исполнится восемнадцать, до того, как она поступит в колледж или выйдет замуж.

– По-моему, все это глупо. Тем более что нам все равно надо носить эту дурацкую форму.

– Ужин начинается в шесть. Так что у нас есть два часа. Может быть, начнем распаковывать вещи? – спросила я Сару.

Сара взглянула на себя в зеркало, висящее над туалетным столиком, и взбила рукой волосы.

– Не-а. Нет настроения. Слишком устала. Давай просто вытащим что-нибудь, чтобы надеть к ужину. Что угодно. Это не имеет никакого значения. Мы пойдем в холл и познакомимся с другими. Посмотрим, какова здесь обстановочка и что у нас за соседи.

О Боже, подумала я. Мне бы хотелось, чтобы Сара проявила больше активности и оптимизма. Я ужасно боялась знакомиться с девочками, которым предстоит стать нашими одноклассницами на следующие четыре года.

Сара вытащила из-под груды чемоданов и баулов кожаный чемоданчик-косметичку и открыла его. Он был полон тюбиков, баночек и коробочек с пудрой и помадой, лежавших там в беспорядке. Она вытащила небольшую черепаховую коробочку, открыла ее и, поплевав на черный кирпичик, стала натирать его небольшой щеточкой, затем намазала ею кончики ресниц. Потом взяла помаду ярко-оранжевого цвета в золотом футляре и густо намазала губы. Но тут же, взяв бумажную салфетку, почти все стерла.

– Нет, честно говоря, мне гораздо больше нравится дешевая помада – по пятнадцать центов, чем эта дрянь. У той такой приятный вкус.

– Я думала, что до третьего курса здесь не разрешается пользоваться косметикой.

– Я совсем чуть-чуть. Никто даже не заметит. Давай я и тебя подкрашу.

– Нет, Сара, не надо.

Сара бросила на меня озорной взгляд.

– Марлена, ну-ка подойди сюда, твоя кузина Сара приведет тебя в божеский вид.

– Зачем это? – спросила я, однако все же подошла к Саре.

– Неужели ты хочешь, чтобы эти полусонные девицы решили, что у меня не кузина, а вымоченный сухарь? В конце концов, мы с тобой две красотки Лидз из Южной Каролины, разве не так?

Я не могла не рассмеяться. Когда имеешь дело с Сарой, то нельзя не смеяться. И не подчиняться.

– Теперь, – сказала Сара, – мы должны хорошо пахнуть. В правилах же ничего не сказано о том, что нельзя пользоваться духами, как ты считаешь?

– Нет, но я уверена, что это не разрешается.

Сара вытащила еще один чемоданчик. Он был забит большими и маленькими флаконами и бутылочками с одеколоном и духами. Она достала большой, темного стекла флакон и щедро обрызгала себя и меня.

– М-м-м, – потянула она носом, – Чудесно. Называется «Вечер в Париже», Они недорогие, но я их обожаю. А тебе нравится?

– Да, нравится, но ты перестаралась – от нас будет пахнуть за версту.

– Ну что ты все ноешь? Ты никогда не сможешь завлечь мужчину, если будешь все время ныть, Марлена Лидз Уильямс.

В эту минуту в дверь громко постучали.

– Похоже, что к нам посетитель, – сказала Сара. – Очень шумный. Заходите, кто бы там ни был.

В дверях появилась толстушка.

– Стукнись задницей об дверь – я пришла к тебе теперь! – выпалила она.

– О Боже, не верю своим глазам! – воскликнула Сара. – Джинни Фербуш! Что ты здесь делаешь, Джинни?

– Приготовила тебе сюрприз! Когда я узнала, что ты будешь учиться здесь, то сказала маме, что тоже хочу в эту школу. Только я никому об этом не говорила, чтобы удивить тебя.

– Ну ты действительно меня удивила! Просто не могу передать как!

– Надеюсь, ты удивлена приятно! Привет, Марлена! Как тебе здесь нравится?

– Еще не знаю. Мы только приехали.

– Да, я знаю. Вся школа только и говорит о вашем багаже. У вас вещей больше, чем у кого-либо в этой школе, – восхищенно сказала Джинни. – Даже больше, чем у Силки Берден. Собственно говоря, Силки привезла с собой не так уж много вещей, хотя все знают, что богаче ее никого нет.

– А Силки живет тоже на этом этаже?

– Да. Над самым холлом. Она в одной комнате с Джен Вандербильт. Ты ее знаешь? Она ужасная задавака.

– Я знаю Джен по Хэмптону. Она совсем не задавака. Даже очень приятная. Немного сдержанная. Есть здесь еще кто-нибудь, кого я знаю?

– Ты ведь, наверно, знакома с Мими Трувел. Ее отец – владелец компании «Рамсон Ойл». Родители приехали с ней и полдня здесь пробыли. Ужасно боятся оставить свою детулечку одну, – пропищала Джинни.

– О Господи, Джинни! И когда же ты приехала? Ты уже знаешь всех в Чэлмер.

– Не всех. Здесь есть две сестры, которых я еще не видела. Их фамилия Дайнин. Кэнди и Диди Дайнин. Они из Нового Орлеана. Наполовину француженки, или что-то вроде этого. Какая-то необычная семья, как мне кто-то сказал. Но их отец – известный киноактер. Говорят, он красив необыкновенно! Их мать замужем за каким-то типом с Уолл-стрит, и они живут в Нью-Йорке. Диди уже на втором курсе, но живет здесь, в главном здании, чтобы не расставаться с сестрой, которая только что сюда поступила. Обе ужасно красивые, но такие задаваки!

– Джинни всех считает задаваками, – объяснила мне Сара. – А теперь пойдем в соседнюю комнату и познакомимся с соседями. Кто они такие? Только не говори мне, что не знаешь, Джинни Фербуш.

– Немного знаю. Если точно, то я даже как-то училась с одной из них, Крисси Марлоу. Ты не знаешь Крисси?

Сара покачала головой:

– Правда не знаешь? Она знаменитость. Про нее писали во всех газетах. Тетя с бабушкой украли ее у матери. Не может быть, чтобы ты не слышала о семье Марлоу. Она живет с Мейв О'Коннор. Ее отец – писатель. Па… Пэд… точно не помню. Я лично никогда о нем не слышала.

– Пэдрейк О'Коннор, – сказала я. – Я читала одну из его книг и с трудом ее поняла. Дело происходит в Ирландии. Он там живет, хотя и американец. Говорят, что он самый известный из современных писателей, но его книги очень… я даже не знаю, как выразиться… очень злые.

– Видишь, Джинни? – с гордостью сказала Сара. – Моя двоюродная сестра знает даже больше, чем ты и я.

– Сейчас просто умру от стыда, – произнесла Джинни и рухнула на пол. Затем вскочила и сказала: – Мне нужно идти. Мне нужно еще навестить кое-кого в другом здании.

Когда Джинни выскочила из комнаты, я рассмеялась. Сара всплеснула руками:

– О Господи! Ну кто сказал, что можно убежать от своего прошлого? Пойдем зайдем в соседнюю комнату и познакомимся с Крисси Марлоу. Я только что вспомнила, кто она такая.

– Ты иди. А я пока подберу что-нибудь подходящее, чтобы надеть к ужину.

– Правда? Я же сказала тебе, что не позволю тебе скучать в одиночестве и изображать плакучую иву на обочине дороги.

– Я не буду плакучей ивой, – засмеялась я. – Честное слово. После того как ты с ними познакомишься, ты познакомишь и меня. Договорились?

3

– Войдите, – откликнулась Крисси на стук в дверь. – Здесь себя чувствуешь прямо как на вокзале, – сказала она Мейв, которая раскладывала по ящикам комода свое белье. Она вздрагивала каждый раз, когда открывалась дверь. Больше всего она боялась, что появится кто-нибудь, кто учился с ней в прошлом году.

Она облегченно вздохнула, когда в комнату вошла Сара. Нет, эту симпатичную девочку она раньше не видела.

– Привет. Я живу в соседней комнате. Меня зовут Сара Голд. Я из Нью-Йорка. А вообще-то – из Чарльстона.

– Привет. Меня зовут Крисси Марлоу. А это моя подруга Мейв О'Коннор.

Сара подошла к Мейв и пожала ей руку:

– Ты дочка писателя. Говорят, что он самый лучший современный писатель.

Мейв недоуменно посмотрела на нее, затем улыбнулась:

– Откуда ты знаешь?

– Да я не знаю. Это сказала Джинни Фербуш – я уверена, что вы вскоре с ней познакомитесь. Она сказала мне и моей двоюродной сестре Марлене, что ты здесь, а Марлена знает, кто твой отец. Ты, наверное, очень умная.

Мейв не знала, что ответить, но Крисси ответила за нее.

– Это действительно так. – Она очень гордилась своей подругой.

– А ты, – Сара подошла к кровати, на которой лежала Крисси, и присела на ее край, – ты вообще знаменитость!

– Знаменита тем, что круглая сирота! – насмешливо сказала Крисси, но ей было приятно, что ее узнали. – А ты? – спросила она Сару. – Твои родители живы?

– Да. И отец, и мать. Вроде бы живы.

Они все рассмеялись.

– Теперь я страшно зла на отца.

Крисси села на своей кровати.

– И почему? – спросила она. – Что он такого сделал? Если, конечно, тебе не неприятно, что я спрашиваю.

Сара улыбнулась своей самой искренней улыбкой:

– Нет, не возражаю. В конце концов я же знаю о тебе все. О том, что твоя мама и тетя из-за тебя сражались. Я сержусь на отца за то, что он был евреем, но не захотел им оставаться. Раньше он был иудеем, а теперь он принадлежит к англиканской церкви.

– Ты имеешь в виду, что хотела бы, чтобы он был иудеем?

– Да, мне кажется, так и должно быть. Я сама наполовину еврейка, но хочу стать настоящей. Официально принять иудаизм.

– Мне кажется, это замечательное решение, – чуть слышным голосом произнесла Мейв. – Особенно после того, что произошло с несчастными евреями в Германии, и Польше, и Австрии…

Сара никогда в жизни не слышала о том, что произошло с евреями в Германии, Польше и Австрии. Несколько смущенная, она сказала неопределенно:

– Да, конечно. Нацисты. – Затем добавила: – Поэтому мне и кажется, что очень важно сделать это официально. Я не боюсь нацистов. Я вообще никого не боюсь.

– Здорово! – воскликнула Крисси. – Я тоже никого не боюсь. Хочешь закурить? – Она протянула пачку «Лаки».

– Ого! Ты привезла с собой сигареты!

– Да, я хорошо подготовилась. На вот. – Она подвинула к Саре хрустальную пепельницу и протянула ей золотую зажигалку.

– А знаешь, что у меня в чемодане? Бутылка хорошего вина. И почему бы мне не притащить ее и мою двоюродную сестру Марлену сюда? Мы устроим вечер знакомства.

– А тебе не кажется… – попыталась что-то сказать Мейв.

Крисси улыбнулась во весь рот:

– Давай тащи. Мне кажется, это превосходная идея.

– Знаешь, – сказала Сара, – когда ты улыбаешься, ты становишься просто красавицей. – Затем она повернулась к Мейв. – А тебе даже и улыбаться не надо. Ты и так красавица. Сейчас принесу вино.

– Это моя двоюродная сестра Марлена. Она из Чарльстона. Ее фамилия Лидз. Мы обе девушки из семьи Лидзов. И наш прапрадедушка сделал первый выстрел в форте Самтер – тот, который был услышан во всем мире.

Я в смущении опустила глаза. Но Мейв сказала:

– Это не тот выстрел был услышан во всем мире. Выстрел, который был услышан во всем мире… – Она замолчала.

Сара улыбнулась:

– Продолжай.

Мейв покачала головой:

– Прости. Я…

– Выстрел, звук которого был услышан во всем мире, был сделан в Лексингтоне, Сара. Во время Революции, – сказала я, – а не во время войны между Севером и Югом…

Сара рассмеялась:

– Ну что же ты мне раньше не сказала? Вот теперь я оказалась в дурацком положении.

– Я совершенно не хотела исправлять тебя, – сказала Мейв. – У меня эти слова вылетели прежде, чем я подумала.

– Все в порядке, Мейв, – сказала ей Крисси. – Сара совсем не обижается, ведь правда? Я же говорила, что Мейв очень умная. Она всегда занималась только с частными учителями.

– Давайте за это выпьем, – весело сказала Сара. Она откупорила бутылку вина. – У вас здесь есть стаканы? Мы привезли только два. У нас в чемоданах больше не было места.

– Я не буду, – поспешно сказала Мейв.

– Нет, это необходимо, – настаивала на своем Сара. – Мы должны выпить за нашу дружбу, все четверо.

– Давай, – поддержала ее Крисси. Она принесла два стаканчика для зубных щеток. – Обязательно надо выпить, Мейв. Выпьем за то, чтобы стать настоящими друзьями.

Я видела, что Мейв не хочет пить.

– Не надо заставлять ее, если она не хочет, – сказала я.

– Может быть, у тебя в семье есть алкоголики? – как бы между прочим спросила Сара. – И ты из-за этого боишься пить? Папа всегда говорил, что у ирландцев часто бывают проблемы с алкоголем. – Затем она вдруг хихикнула. – Но вот моя мама – алкоголичка, хотя и не ирландка. Поэтому Марлена тоже немного боится пить. Она боится, что алкоголизм у нас в крови. Но мы выпьем лишь совсем немного вина. Так что нечего беспокоиться.

Я не могла поднять глаз. Сара была просто невыносима.

– И нечего тебе смущаться, Марлена, – сказала Сара. – Это ведь моя мама – пьяница.

Мне казалось, я просто провалюсь сквозь землю от стыда, но, похоже, на Мейв ее слова не произвели особого впечатления.

– Мой отец, – сказала она, – действительно пьет. Но я не знаю, алкоголик ли он. Я… ладно, налейте и мне немного. Ведь это – особый случай, правда?

– Ну конечно, – радостно согласилась Крисси. – Сейчас достану конфеты.

– Давай. Но только сегодня, – сказала Сара, – поскольку сегодня действительно особый случай. После этого мы не будем часто есть шоколадные конфеты. Шоколад очень портит кожу. Мы будем толстыми и прыщавыми, и тогда у нас не будет мальчиков. Или, вернее, мужчин.

Она уже решила, что заставит Крисси сесть на диету. В той было килограммов пять лишнего веса. Без этих пяти килограммов у нее будет потрясающая фигура. Краем глаза Сара заметила, что Крисси положила свою конфету обратно в коробку. Прекрасно! Она хотела, чтобы все четверо были самыми красивыми девушками в Чэлмер.

– Через несколько минут время ужина. Надо допить вино. – Она опять наполнила стаканы, вытряхивая из бутылки последние капли.

В дверь осторожно постучали.

– Девочки, я только пришла познакомиться с вами, – послышался птичий голосок.

– О, черт подери. – Крисси быстро вскочила с кровати. – Это ОНА, – прошептала она. – Старуха Чэлмер. Живей! Нужно быстро убрать все улики… Черт! – Она запихнула пепельницу под кровать и стала размахивать руками, разгоняя дым.

Я схватила стаканы и, открыв комод, запихнула их туда, забрызгав стопку ночных сорочек. Сара, увидя, как Мейв выбрасывает в открытое окно пачку сигарет, сделала то же самое с пустой бутылкой.

– Заходите, – сказала Крисси, услышав звон разбившейся внизу бутылки. – Пожалуйста, входите, мисс Чэлмер. Ф-фу – пробормотала она вполголоса.

Отворилась дверь, и в комнате появилась Джинни Фербуш, покатываясь от хохота.

– Как вам живется, детки? «Дерьмовски хорошо, садимся на горшок!»

– Черт бы тебя подрал! – завопила Сара.

– Джинни Фербуш! – протянула Крисси. – Я могла бы и догадаться!

– Привет, Крисси! Не видела тебя с тех пор, как мы покинули Уинтон. В прошлом году я была в «Три», Там намного лучше, чем в Уинтоне, где был просто дурдом. А где ты училась в прошлом году? Можно, я буду есть за вашим столом? Я должна сидеть с С. Т. Стувесант, но я ее просто не перевариваю. Она считает себя лучше других. Ну как, девочки? Ну пожа-а-алуйста!

– Полагаю, что ты окажешь нам большую честь, – произнесла Мейв.

– Черта с два, – чуть слышно прошептала Сара.

– Завтра вечером мы подсветлим твои волосы, – сказала мне Сара, когда мы гасили свет в комнате.

– Я просто не знаю, Сара.

– Я знаю. В конце месяца у нас будет совместный вечер со школой святого Иоанна, что находится на другом берегу озера, и я хочу, чтобы ты выглядела лучше всех. Конечно, вообще-то это не имеет особого значения – я думаю, будут одни сосунки, целая куча сосунков.

– Может быть, придут и старшеклассники.

– Это единственное, что меня утешает.

Мы помолчали некоторое время, каждая из нас думала о своем. Затем я сказала:

– Мне ужасно нравится Мейв. Она действительно очень красивая и приятная девочка.

– Согласна, – сказала Сара. – Но я обожаю Крисси. Она самая веселая.

– Мне она тоже нравится, но мне кажется, что она немного резкая.

– Да, пожалуй. Но, возможно, и ты была бы резкой, если бы тебе пришлось пережить то же, что и ей.

– Наверное. Сара, зачем ты решила им все рассказать о своей маме… о том, что она пьет?

– Зачем же иметь какие-то секреты, если мы будем дружить? Кроме того, я так и не рассказала им свою самую страшную тайну. О том, что отец отправил маму в сумасшедший дом.

– Сара! Это просто лечебница. Нет, ну ты знаешь…

Сара засмеялась:

– Ты даже не можешь подобрать подходящего слова, ведь так? Ты счастливая, Марлена. Ведь у тебя нет никаких страшных тайн?

Да нет, есть, подумала я. У меня есть от тебя один секрет. Я никогда не говорила тебе, как сильно моя мама ненавидит твою маму, а заодно и тебя, Сара. Я тяжело вздохнула.

– Я себя чувствую такой виноватой, – сказала Сара. – Я вот живу здесь, развлекаюсь и даже не вспоминаю о бедной мамочке, которая лежит в этом сумасшедшем доме, совсем одинокая и несчастная. Бедная, бедная мама. Бог покинул ее…

– Я уверена, что ты ошибаешься, Сара. Подожди немного и увидишь, – постаралась я поддержать сестру.

– Я думаю, что я должна помолиться за маму своему иудейскому Богу. Вот что я сделаю.

Мейв лежала в темноте, думая о том, насколько Сара была откровенна с ними, рассказывая о своей семье. Какое счастье, когда можно вот так все рассказать, поделиться и ничего не скрывать. Как и Крисси. В истории ее семьи, хоть и печальной, все же нет никаких тайн, по крайней мере так кажется. Мейв тоже хотелось рассказать своим подругам все, ничего не скрывая. Но она никогда не сможет наслаждаться истинной дружбой, той, где нет тайн друг от друга. Ее собственная тайна была слишком ужасной даже для самых близких друзей. Кроме того, это была еще и тайна тети Мэгги. И ее отца. Из-за них она никогда никому ничего не расскажет. Она слишком сильно их любит.

Ей послышался какой-то звук. Неужели Крисси плачет? Она в темноте различила какое-то движение на соседней кровати. Нет, Крисси не плакала. Тихий ритмичный звук говорил о том, что Крисси делает себе «это». Бедняжка Крисси. Она тоже тоскует по любви.