Текст книги "Московский клуб"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

Мимо комнаты кто-то прошел. Кузнецов нервно оторвался от экрана. Объяснить, зачем он рассматривает диаграммы Павличенко, не являясь его врачом, было бы очень трудно. Но человек прошел, не заглянув, и Александр вернулся к работе.

Следующим шагом он проверил результаты электрокардиограммы. Ничего особенного. Ни инфарктов, ни массовых поражений… Лишь незначительная корковая атрофия. Значит, никакого удара у Павличенко не было. Ясно как день.

Но с чем вообще обратился в больницу Павличенко? С какими жалобами?

Кузнецов вывел на монитор обзор больничных листов, включая записи Белова. Врач констатировал потерю зрения левого глаза пациента.

Но как же это может быть? Как же может ухудшаться зрение левого глаза, если поражена также левая часть? Это же бессмыслица! Это какая-то ошибка.

Возможно, неправильно введены результаты электрокардиограммы. А может, это вообще результаты анализов не Павличенко, а кого-нибудь другого? Подобные ошибки случались время от времени.

Кузнецов отдохнул несколько минут и решил довести это дело до конца. Сейчас он спустится в архив и найдет саму кардиограмму. Это опять-таки будет нетрудно объяснить в случае чего: обычное дело. Да и вообще технический персонал больницы редко задавал вопросы врачам ранга Кузнецова.

Спустившись вниз, он обнаружил нужный конверт пустым. Ему объяснили, что пленка у доктора Белова. Ну, к Белову идти, конечно, не следует. Это могло бы означать конец его карьеры в Кремлевской больнице. Отправиться обследовать предстательные железы где-нибудь в Томске. Навсегда.

Но есть еще одно место.

Рентгенкабинет размещался в подвальном помещении клиники. Это была холодная белая комната, в которой хозяйствовал техник Вася Рязанский. Кузнецов был поверхностно знаком с этим молодым парнем: однажды он снабдил Рязанского дозой антибиотиков для лечения трипера. Он тогда не предал это дело огласке. Сейчас он хотел получить по счету за свою доброту. Игра стоила свеч: это дело казалось Кузнецову все более и более подозрительным.

– А что такое? – хитро спросил Вася, когда Александр поинтересовался, как себя чувствует его трипер. – Тебе чего вообще нужно? – Тут он шутя выругался. И весело рассмеялся.

Кузнецов тоже расхохотался.

– Слушай, Вася, сделай мне одолжение. Я думаю, результаты кардиограмм сохраняются на твоем компьютере?

– Дальше что?

– Хочу взглянуть на одну.

– Слушай, не усложняй себе жизнь, – ответил Вася. – Шуруй наверх, в архив.

– Да был я там. Ее там нет. Сделай одолжение, посмотри у себя.

– А что конкретно интересует, товарищ доктор?

Когда Кузнецов сказал, Рязанский расширил глаза. Затем он медленно склонил голову в шутливом поклоне.

– Ну и ну… Привалило тебе счастье, а?

Пусть он думает, что меня приставили лечить Павличенко…

Вася набрал имя на клавиатуре компьютера.

– Данные остаются в банке около месяца. Затем они стираются, – сообщил Вася. Он был уже серьезен. – Пленки, знаешь ли, не хватает. Ее потом опять пускают в дело. Ты хоть знаешь, когда примерно была сделана кардиограмма? Я вообще не помню, чтобы я ее делал. Возможно, была не моя смена.

– Я думаю, в течение последнего месяца.

– Ага, вот оно, – провозгласил Рязанский. – Иди смотри.

Кузнецов подошел.

– Слушай, я бы хотел посмотреть каждый участок мозга крупным планом. Это возможно?

– Запросто.

Обследовав все участки мозга Павличенко, Александр выяснил все, что нужно. Налицо обширный инфаркт левой стороны головного мозга.

Но как же это может быть? Ведь по данным компьютера наверху у Павличенко нет никаких отклонений… Кардиограмма не показывала никаких значительных отклонений… А здесь все свидетельствует об обширном ударе. А как могло случиться, что об этом никому не известно?

Что-то тут явно не так. Что-то подтасовано.

И тут он заметил на мониторе дату съемки.

7 ноября.

Итак, согласно дате, обследование проводилось 7 ноября. То есть через два дня.

В одном из кабинетов Первого главного управления КГБ, расположенного на окраине Москвы, раздались частые гудки компьютера. Система тревоги была подсоединена к детектору вторжения. Она должна была немедленно сообщать о проникновении в секретную компьютерную сеть.

На мониторе одна за другой вспыхнули надписи.

Проникновение в секретную сеть.

Кремлевская больница.

Отделение внутренних болезней.

Терминал 3028.

Последовала короткая пауза, во время которой в памяти компьютера производилось сличение кода входа в банк данных со списком персонала больницы, затем возникла еще одна надпись:

АЛЕКСАНДР КУЗНЕЦОВ.

67
Москва

Кафе было очень простое, даже уродливое. Оно было заставлено маленькими столиками, у которых стоя ели люди. Народу было очень мало, воняло горелым жиром, стекла окон запотели от дыхания. Длинная молчаливая очередь стояла вдоль стойки. Люди передвигали подносы со стаканами сметаны и тарелками с пельменями к кассе. Две седые женщины выкладывали на стойку хрустящие золотисто-коричневые пирожки.

Оказалось, что пельмени – это маленькие кусочки сероватого мяса, завернутые в бледное тесто, проваренные и политые сметаной. На вкус они оказались лучше, чем на вид. Пирожки же можно было назвать вкусными. Стоун запил пирожок стаканом кофе с молоком. Это, конечно, был не настоящий кофе, а какой-то жалкий эрзац, предусмотрительно забеленный горячим молоком.

– Я больше не могу оставаться у тебя, – задумчиво произнес Чарли, жуя пирожок и запивая его кофе. – Это опасно и для тебя, и для меня.

– Я знаю.

– Ты можешь что-нибудь придумать? Может, у тебя есть какие-нибудь хорошие друзья?

– Мой оператор, Рэнди. Моя продюсер, Джейл… Нет, оба исключаются. Они мои соседи и в случае чего – сразу пойдут к ним. Но я знаю одного русского… Он художник. У него довольно большая мастерская. Что-то вроде мансарды. Он там пишет. Возможно, он тебя пустит.

– Это было бы здорово. – Несколько минут они ели молча. Доев пельмени, Чарли произнес: – Теперь о старообрядцах…

– Да, как быть с ними?

– В этом вопросе мы нисколько не продвинулись.

– Подожди до вечера.

– До вечера? Но это может быть поздно!

– Послушай меня внимательно. Мне надо сходить в одно место. Но я не могу попасть туда обычным путем, – Шарлотта взглянула на часы. – О, пора. Мой человек скоро будет на месте… Больница ведь всего в квартале отсюда. А так как этот парень не просто врач, а еще и отличный ученый, вполне правдоподобно, что он пошел в Ленинку.

Они пересекли улицу, поднялись по широкой лестнице под огромные колонны библиотеки, вошли в вестибюль, оставили в гардеробе пальто и спустились в холл, заставленный большими каменными скамьями. Это была курилка. Читатели, устав от работы в читальном зале, сидели на лавках, куря.

Несколько минут спустя рядом с ними присел мужчина лет пятидесяти, одетый в хороший костюм под дорогим пальто из овечьей шерсти. Усевшись на скамью, он сразу вытащил пачку «Беломорканала» и, повернувшись к Шарлотте, по-русски спросил:

– Извините, у вас есть спички?

Она с полнейшим безразличием подала ему коробок. Он взял, прикурил папиросу и, отдавая спички, быстро начал говорить.

Со стороны казалось, что просто какой-то донжуан, пораженный красотой блондинки, пытается завязать с ней знакомство. В холле никто не обратил на них ни малейшего внимания.

– Я думаю, что нашел то, что вам нужно, – тихо произнес Кузнецов. Он выдохнул большой клуб дыма, быстро огляделся, смущенно улыбнулся улыбкой отвергнутого приставалы. Ему было трудно играть свою роль: он был очень напуган. Чарли сидел рядом, делая вид, что читает «Советскую культуру». Он украдкой взглянул на Кузнецова. Врач продолжил: – Только несколько человек больны более или менее серьезно. Но есть кое-что совершенно потрясающее. Председатель КГБ на грани удара.

– Павличенко? – переспросила Шарлотта. – На грани?..

– Вот именно. Понимаете, это еще не произошло. Если следовать записям, которые мне удалось посмотреть, удар запланирован на 7 ноября.

Почувствовав толчок ужаса, Стоун понял, что наконец-то нашел «крота» «К-3».

Вашингтон

Роджер Бейлис, время от времени поглядывая на часы, ехал в своем черном «саабе» по Белтуэй. Должно быть, Маларек, человек Павличенко в посольстве СССР в Вашингтоне, уже ждал его в условленном месте.

Бейлис уже съел три таблетки маалокса. Лекарство успокоило изжогу в желудке, но нервы были напряжены до предела. Он не хотел начинать пить валидол так рано в такой день. Ведь сегодня он улетал в Москву в группе сопровождения президента. И он хотел быть как можно более внимательным в такой день. Это должно было произойти всего через несколько часов. Возможно, это станет звездным часом его карьеры в Белом доме.

Со времени последнего заседания «Санктума» он пребывал в состоянии страшного нервного напряжения.

Дело в том, что он мало-помалу убедился, что «Санктум» – союз очень мудрых людей – тем не менее совершает непоправимую ошибку.

Каким образом Павличенко планировал осуществить захват власти? Они этого не знали. Да, это было мудро – стремиться убрать советского президента, который и так был на грани краха, и заменить его американским «кротом». Американский агент во главе того, что осталось от Советского Союза… Да, это совсем неплохо.

Но Бейлис каким-то образом совершенно точно почувствовал, что путч произойдет вот-вот… ВО ВРЕМЯ ВИЗИТА ПРЕЗИДЕНТА США! Все указывало на это. Во время переговоров на высшем уровне в Москве произойдет страшное кровопролитие.

И Бейлис знал, что все американцы, замешанные в это дело, окажутся виновными в страшнейшем преступлении.

По сути дела, он сейчас спасал свою задницу.

Он должен рассказать все своему начальнику. Он просто обязан поставить в известность советника президента по вопросам национальной безопасности, адмирала Мэтьюсона, который абсолютно ничего не знал о «Санктуме».

Если путч провалится, то без поддержки Мэтьюсона Бейлис будет обречен. Он не сможет из всего этого выпутаться.

Он должен рассказать все Мэтьюсону.

Бейлис остановил машину и пошел прямо через дорогу к телефону-автомату. Страшно завизжали тормоза, послышалась ругань взбешенных шоферов. Нет, на это он пойти не мог. Он совершил страшную ошибку, впутываясь во все это. Он мог участвовать в закулисной борьбе за власть в Совете по национальной безопасности, мог, фигурально выражаясь, вонзить кинжал в спину соперника в стремлении заполучить престижную должность. Не так давно он обнаружил в себе силы санкционировать убийство Элфрида Стоуна… Но на это он пойти не мог…

Выловив монетку в кармане брюк, он опустил ее в прорезь и подождал, тупо глядя на поток проезжающих машин.

Сердце его колотилось, кислота подошла к самому горлу. Он проглотил очередную таблетку.

И набрал номер адмирала Мэтьюсона.

Мэтьюсон поможет ему выпутаться из этой истории. Он непременно поможет.

68
Москва

Молодой человек говорил, как бы переполняемый эмоциями, обращаясь непосредственно к видеокамере. Невидимый оператор КГБ показывал говорящего очень крупным планом.

На таком близком расстоянии было видно, что парень говорит под принуждением.

– Я снабжал группу террористов оборудованием, – рассказывал он, делая долгие паузы. Один глаз у него сильно дергался.

– Где вы доставали это оборудование? – донесся голос из-за камеры.

– Я получал его от ЦРУ и американского Совета по национальной безопасности, – ответил парень. Глаз задергался еще быстрее. – Они снабжали меня взрывателями, пластиком… всем необходимым.

– Итак, вы были пешкой в игре американских разведслужб?

– Да.

– Почему вы пошли на это гнусное преступление перед своим народом?

Лицо молодого человека исказила гримаса нерешительности, на глазах выступили слезы, тик продолжался с новой силой. Наконец он закричал:

– Это же ложь! Вы же заставили меня! Я делал это по вашему приказу! Я не хочу участвовать в этом ужасе, в этом подлом обмане! Вы не заставите меня врать! Вы не заставите меня врать!

Он разрыдался, спрятав лицо в ладонях, потом опять взглянул в камеру красными, распухшими глазами и тихо произнес:

– Я не преступник.

Из-за камеры донесся грубый голос, в котором звучал металл:

– Слушай, ты помнишь, как Иван Грозный поступил с архитекторами, которые построили собор Василия Блаженного?

Парень повернул голову и непонимающе посмотрел на невидимого инквизитора.

– Я не…

Его грубо прервали:

– Ты не помнишь истории собственной родины. Я расскажу тебе. Иван не хотел, чтобы они построили что-нибудь подобное еще где-то.

В глазах парня промелькнула страшная догадка.

– О Боже, нет… Пожалуйста, нет…

– Ага, ты вспомнил… Он выколол им глаза.

– Нет, пожалуйста, нет!..

Человек, смотрящий видеозапись, был потрясен.

Голос из-за камеры спросил:

– Ну что, повторишь свое признание более убедительно?

Невидимая рука подала несчастному салфетку. Он промокнул заплаканные глаза, проглотил ком, стоящий в горле, и ответил:

– Да.

Он повторил все сказанное ранее гораздо увереннее.

– Спасибо, – поблагодарил его голос.

Парень опять расплакался. Вдруг раздался громкий щелчок, и на его лбу появилось маленькое красное пятнышко величиной с монетку. Потекла кровь. Его убили сзади, выстрелом в затылок. Тяжело завалившись набок, парень упал.

Экран потемнел.

– Отлично, – произнес Павличенко, обращаясь к одному из двенадцати человек, сидящих за столом в одном из подвалов Лубянки. – Смонтируйте это немедленно. Оставьте одно признание.

Первым заговорил начальник Пятого главного управления КГБ:

– Этот парень… Федоров. У вас подготовлено свидетельство его связи с террористами?

– Да, – ответил другой голос. Это был шеф московской милиции. – Он встречался с ними в заброшенном гараже на окраине города. Это мы предоставили ему гараж. Там он хранил пластик и все остальное.

– А кто из террористов остался в живых? – послышался следующий вопрос.

– Те, которые убили моего друга Сергея Борисова, – сказал Андрей Павличенко. – Я вынужден был пойти на это, чтобы отвлечь от себя подозрение. Это они же подложили бомбы в метро и в ложу Большого театра. Когда все это закончится, их будут судить за акт терроризма, которого они на самом деле не совершали. И они будут казнены. Они послужат нам козлами отпущения. А перечить они не смогут, потому что будут мертвы.

Павличенко не стал рассказывать, что один из этих террористов, бывший зек сталинских лагерей Яков Крамер, известен КГБ уже не первый десяток лет, с того времени, как его друзья взорвали в начале семидесятых бомбу на улице Горького. Именно Павличенко, который был тогда простым офицером КГБ, должен был отдать приказ об аресте этого человека. Но он решил не делать этого. Он знал, что придет день, когда Крамер сможет принести ему большую пользу.

Так оно и случилось. Одного из сыновей бывшего зека арестовали и посадили в тюрьму в одну камеру с Федоровым. С тем парнем, которого недавно убили. Он был специалистом по самодельным бомбам. Федоров научил молодого Крамера делать бомбы. Он заложил в его голову идею. А затем второго сына Якова Крамера поместили в психушку. Схема, разработанная Павличенко, была основана на человеческой психологии. Она сработала как по нотам. Крамеры превратились в террористов. Ну а перехватывать их послания к Горбачеву было проще простого.

Кроме того, террористы были связаны с дочерью американского аристократа Уинтропа Лемана.

Того самого влиятельного и богатого Уинтропа Лемана, который отчаялся дождаться времени, когда его дочь выпустят из Советского Союза. Это послужило причиной того, что старик вошел в сговор с правыми фанатиками, решившими сменить или уничтожить нынешнее советское правительство.

Вот так собирался представить это дело Павличенко.

– Товарищ Павличенко.

Все повернули головы к двери и посмотрели на солдата внутренней охраны КГБ.

– Что такое? – спросил Павличенко.

– Товарищ Бондаренко пришел.

– Пусть войдет.

Начальник Восьмого отдела, группы С (Секретно) Первого главного управления Иван Бондаренко отвечал за расследование так называемых «мокрых» дел. Войдя в комнату, он, запыхавшись, прямо с порога сказал:

– У меня есть сведения, что американский агент в бегах в Москве.

– Что?! – выдохнул Павличенко.

– На советской таможне в Париже сравнили фотографии, – сообщил Бондаренко и на секунду замолчал, переводя дыхание. Потом продолжил: – Как бы это невероятно ни звучало, похоже, Стоун прибыл в Москву под вымышленным именем. Неизвестно, как ему удалось достать за такой короткий срок визу. Результаты исследования иммиграционных документов совпадают с данными, предоставленными нам «Санктумом». Все совпадает.

– Возможно, это связано с прибытием американской делегации, – ровным голосом произнес Павличенко, вставая со стула. – А сейчас я попрошу вас привести в движение все ваши рычаги и сделать все возможное, чтобы остановить этого человека до того, как он разгадает наши планы. Его надо остановить. Мертвого или живого – мне безразлично. Он пришел прямо к нам в руки. Мы его найдем. Этот дурак, видимо, не осознает, что сам влез в капкан.

69
Москва

Шарлотта и Чарли подъехали к главному входу старого здания посольства США в Москве, быстро предъявили паспорта внушительным русским охранникам и вбежали во внутренний двор. Там они сразу повернули направо, где располагались офисы, и поднялись по лестнице в пресс-офис.

Фрэнк Парадизо, пресс-атташе посольства, сидел за заваленным бумагами столом, разговаривая по телефону. Это был толстый смуглый мужчина. Лысая макушка была частично прикрыта жидкими прядями волос, зачесанными через лысину.

– Привет, Шарлотта, – сказал он, повесив трубку. Заметив Стоуна, Парадизо поднялся с кресла. – Глазам не верю…

Шарлотта торопливо произнесла:

– Фрэнк, я понимаю, что ты страшно занят. Ведь президент вот-вот приезжает. Но нам необходимо с тобой поговорить. Это очень серьезно.

Парадизо непонимающе кивнул и жестом радушного хозяина, приглашающего желанных гостей к обеду, указал на стулья, стоящие перед письменным столом.

– Не здесь, Фрэнк, – сказала Шарлотта. – Пошли в «пузырь». Я знаю, что ты имеешь в него доступ.

– Шарлотта, ты что, решила пошутить?

– Я чертовски серьезна, Фрэнк.

После встречи с Шарлоттой и ее другом доктор Кузнецов сразу вернулся в больницу. Дурное предчувствие по поводу того, что ему стало известно, не покидало его. Он мечтал вернуть то время, когда он еще не влез во все это.

Проходя по коридору мимо комнаты сестер, Александр заглянул в нее.

– Эй, дорогуши, – позвал он. Он знал, что медсестры его очень любят за то, что он был чуть ли не единственным врачом, шутившим с ними и вообще замечающим их. – Вы чего такие мрачные? Только не говорите мне, что ваши мужья пренебрегают своими обязанностями. Эти глупцы просто не знают, каким чудом они обладают, правильно я говорю?

Кузнецов улыбнулся им, но он уже понял, что что-то произошло. Обе сестры смотрели на него испуганными глазами.

– Встряхнитесь, девочки, – сказал Александр.

Они только слабо улыбнулись в ответ.

Он пожал плечами и пошел по коридору. Завернув за угол, Кузнецов открыл дверь в свой кабинет и сразу все понял. В комнате его ждали двое военных в форме КГБ.

«Пузырем» называется самое безопасное место в посольстве США. Практически это единственное помещение, в котором, как считается, нет советских жучков. Это огромный плексигласовый куб, фактически комната в комнате. Внутри стоит только длинный стол для совещаний.

Парадизо впустил их и включил кондиционер. Стоун, зная, что существует серьезная опасность, что Парадизо получил из Лэнгли касающуюся некоего Чарльза Стоуна телеграмму, так и не представился пресс-атташе.

В кармане пиджака Чарли лежал пистолет. К счастью, проходя в посольство через внутренний дворик, они миновали детекторы обнаружения металла. А арестовать Стоуна Парадизо не мог, даже если бы узнал, что это тот самый Чарльз Стоун, которого разыскивает ЦРУ. Для этого ему пришлось бы делать запрос федеральных властей из Вашингтона. Таков закон. Но если пресс-атташе решит нарушить этот закон и попытается задержать Чарли – что ж, вот тут-то и пригодится оружие.

– Ну ладно, – сказал Парадизо, усаживаясь за стол. Шарлотта и Чарли сели напротив. – Так что, черт побери, произошло?

– Фрэнк, – произнес Стоун, – нам нужна ваша помощь.

– Ну, давайте же, я слушаю.

– Фрэнк, – сказала Шарлотта, – нам нужно, чтобы ты связался с Лэнгли.

– Мы с вами оба из управления, – подхватил Чарли. – Это я говорю вовсе не к тому, что вы должны верить всему, что я вам сейчас скажу. Но ответьте: слышали ли вы когда-нибудь о вашингтонской организации «Американский флаг»? Знаете ли что-нибудь о ее деятельности?

– Понятия не имею.

– Это именно то, что я ожидал от вас услышать. – Очень быстро и по возможности доходчиво Чарли рассказал то немногое, что им с Шарлоттой удалось разузнать об американском «кроте» «К-3» и о той тайной операции, в которую он сам невольно ввязался и которая грозила ему опасностью.

Парадизо был потрясен.

– Слушайте внимательно дальше, – настаивал Чарли. – Если я сейчас выйду из этих дверей и поеду в офис «Нью-Йорк таймс», они могут высмеять меня. А могут и поверить. Я очень сомневаюсь, что вашему начальству понравится какой-нибудь из этих вариантов. У правительства США будут огромные неприятности, когда будут опубликованы данные о том, что определенные круги в Вашингтоне замешаны в тайной операции в самом центре Советского Союза. Москва, конечно, разорвет дипломатические отношения с нашей страной. Встреча на высшем уровне будет сорвана. Мне бы не хотелось распространяться дальше, но еще одну вещь я все же вам скажу. Все это будет на вашей голове. Все повесят на вас. Это станет вашим полным крахом. Вот что произойдет, если все это все же случится… Если вы позволите этому случиться. А мне даже думать страшно, к каким результатам это может привести. Я понятно выразил свою мысль?

Недоверчиво расширив глаза, Парадизо умоляюще посмотрел на Шарлотту.

– Я абсолютно не понимаю, что тут мелет этот парень.

– Фрэнк, – сказала Шарлотта, – я только что разговаривала с действительно знающим человеком. Андрей Павличенко подготовил фальшивые результаты медицинских исследований, он запланировал на завтра сильный удар.

Парадизо насмешливо фыркнул.

– Но это правда, Фрэнк. С русской стороны в этом деле замешан именно он. Но, если наша информация верна, он не просто американский «крот». Не только агент управления.

– Черт побери, Шарлотта…

– За этим стоит нечто большее, Фрэнк. За последние несколько недель в КГБ исследовали осколки бомб, взорванных в Москве. Получились чрезвычайно интересные результаты.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть человек и в КГБ тоже?

Шарлотта передернула плечами.

– Их судебные эксперты определили, что материалы, из которых сделаны бомбы, – американского производства. Они были предоставлены террористами ЦРУ.

У Парадизо отпала челюсть.

– Боже милостивый! – он взглянул на Стоуна. – К чему вы оба ведете? Я до сих пор ни черта не понимаю.

– Чтобы было понятнее, могу только повторить, – ответил Чарли. – Похоже, что на ближайшее время намечено что-то страшное, возможно, военный путч, замаскированный под террористический акт. Вернее всего, это произойдет завтра, во время парада, посвященного Дню Октябрьской революции.

– Похоже… Возможно… Вернее всего… Как, вы считаете, я должен на все это реагировать?

– Мы хотим, чтобы вы связались с Лэнгли. Пошлите срочную телеграмму. Даже если я ошибаюсь, Фрэнк, вы поступите правильно, сообщив обо всем начальству. А если я прав…

– Я знаю, – тихо сказал Парадизо. – Если вы правы, я разоблачу самый большой заговор в истории американской разведки.

– Фрэнк, – вмешалась Шарлотта, – ты понял, насколько важно, чтобы ты сделал это как можно быстрее?

– Шарлотта, – он ошеломленно потряс головой, как человек, которого окончательно убедили в чем-то ужасном, – я отлично все понял.

Вашингтон

– Мне необходимо с вами поговорить, – в голосе звучало отчаяние. В трубке Маларек слышал шум уличного движения. – Я буду у вас минут через сорок пять. Это очень важно.

Прождав Бейлиса минут десять, Маларек решил, что у того по каким-то важным причинам не получилось приехать на встречу, и вернулся в посольство. Там его помощник дал ему прослушать запись телефонного разговора по обычной линии связи в Белом доме. Она была сделана только что. Маларек сразу узнал голос Роджера Бейлиса. Он говорил с адмиралом Мэтьюсоном.

Маларек прослушал остаток разговора, выключил магнитофон, набрал номер по секретному телефону и по редко используемому номеру позвонил на маленький склад иностранной литературы, расположенный в Вашингтоне. На том конце провода трубку подняли сразу.

– Это ваш друг из посольства СССР, – сказал Маларек. – Я хочу заказать у вас два комплекта Большой Советской Энциклопедии. На английском языке, пожалуйста. – Он повесил трубку и подождал.

Человек на книжном складе был бывшим советским гражданином, теперь американцем. Он эмигрировал из СССР пятнадцать лет назад и теперь был одним из нескольких секретных связных, живущих в Вашингтоне. За его работу, которая обычно заключалась в том, что он передавал приказы по линии связи, которую невозможно было подслушать, КГБ платило ему небольшую плату. Этот человек, служащий склада, не знал ни тех, кто звонил ему, ни тех, кому он передавал распоряжения. Этот хитрый маневр был разработан Малареком для того, чтобы обмануть обычные службы КГБ и посольства СССР.

Секунд через тридцать зазвонил телефон.

– Произошло ЧП, – сообщил Маларек.

Рассказав, в чем дело, он повесил трубку.

Вытащив из маленькой коробочки из белого металла болгарскую сигарету, Маларек прикурил, откинулся на спинку кресла и начал думать о Роджере Бейлисе. Этот прохвост готов на все, лишь бы выслужиться перед президентом. Это было удачей, настоящей удачей, что Бейлис позвонил по открытой линии. Он пока не сказал советнику по вопросам национальной безопасности ничего определенного… Так что утечки информации пока не было. Время пока еще есть.

Ему никогда не нравился этот Бейлис.

Неужели «хвост»?

Машина ехала прямо за ним. Бейлис сменил ряд и поехал прямо вдоль металлической ограды. Взглянув в зеркало заднего вида, он увидел, что автомобиль тоже сменил ряд и опять следует за ним.

Роджер нервно глянул на крутой обрыв сразу за перилами и в этот момент понял, что происходит. Он вдруг вспомнил, как Маларек однажды хвастался ему, что его люди умеют делать очень натуральные автокатастрофы.

Он не должен был звонить в Белый дом по открытой линии. Каждый, кому не лень, мог подслушать его разговор.

Бейлис нажал на гудок, но машина была уже совсем рядом и, уперевшись в бампер его автомобиля, начала сталкивать «сааб» с дороги. Роджер услышал скрежет металла. Взглянув на номера «форда», он увидел, что машина зарегистрирована в округе Колумбия. В ту же секунду он заметил на ветровом стекле «форда» маленькое алое пятнышко… Это была наклейка. Эмблема, которая ни о чем не сказала бы человеку, который никогда не слышал об организации под названием «Американский флаг».

Нет… Звонок… Они засекли его звонок… «Они воспользовались моими собственными приборами прослушивания, теми, которые я же сам приказал установить в Белом доме», – в ужасе осознал Бейлис.

И в самый момент осознания, именно в ту секунду, когда он понял жестокую иронию ситуации, он почувствовал толчок. Теперь он знал, как ему суждено умереть…