Текст книги "Московский клуб"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 38 страниц)

49
Париж. Вашингтон

Самым ужасным было то, что все это было совершенно закономерно.

Даже спустя полчаса Стоун с трудом осознавал, о чем говорил его спутник. Итак, вот, значит, какова причина влияния Сталина на Лемана.

Конечно. Все так просто.

– Время от времени такое случается, – объяснил ему Дунаев, совершенно не осознавая, какой эффект его откровения производят на слушателя. – Очень многие американцы и американки приезжали в СССР и влюблялись в советских. У них рождались дети. А потом, когда приходило время уезжать, они вдруг узнавали, что власти не дадут их детям выездной визы.

Стоун и Дунаев шли вверх по узкой тропе, ведущей на кладбище Пер-Лашез. Для мертвых это лучшее место в Париже: здесь похоронены Марсель Пруст, Оскар Уайльд и тысячи других людей.

Кладбище расположено на холме, извилистые тропки вьются вверх по склонам, пересекаясь с другими дорожками, образуя поросшие мхом лабиринты.

– Многие американцы приезжали в Россию во времена кризиса тридцатых годов, – продолжал Дунаев. – Некоторые из них приезжали по политическим соображениям, потому что они были приверженцами коммунизма… пока не увидели этого монстра своими глазами. Другие ехали работать. В России у них рождались дети. А затем они узнавали, что, так как их дети являются гражданами СССР, их отъезд из страны вовсе не приветствуется властями. О, такое случалось довольно часто. Во время второй мировой войны несколько американских репортеров, работавших в Москве, полюбили русских женщин. А чуть позже их жены и дети стали почти что заключенными. Они стали заложниками. Вам, вероятно, известно, что великий американский промышленник Арманд Хаммер провел в двадцатых годах почти десять лет в СССР. И у него, как и у его брата, родился ребенок от русской женщины. И все дети остались в России, им не дали виз на выезд.

– Это все объясняет причину сотрудничества Лемана со Сталиным, – вслух подумал Стоун. Сейчас они стояли у могилы Фредерика Шопена – небольшого белого надгробия, которое венчала статуя, изображающая плачущую девушку. На ее каменных коленях лежало несколько красных роз.

Эмигрант кивнул.

– Его дочь была у них, и они ни за что не позволили бы ей уехать, – продолжил Стоун. – Многие люди, должно быть, помогали ему по его просьбе связываться с ней. В том числе и мой отец.

Дунаев пошел дальше. Казалось, он не совсем понимал, о чем говорит Чарли.

– А что конкретно вы имели в виду, говоря, что были связующим звеном между Берией и дочерью Лемана?

– Берии каким-то образом удалось вызнать у Сталина, что у Лемана есть документ чрезвычайной важности. Документ или документы.

Стоун кивнул. Интересно, что этому экс-шпиону известно о завещании Ленина? И каким образом он это узнал?

– И он послал вас в США забрать этот документ у Лемана?

– У его дочери.

– Потому что сам Леман никогда не имел прямых контактов с советскими разведывательными службами. Это могло помешать его карьере в правительстве, – сделал заключение Стоун.

– Точно, – согласился Федор. – И Берии это было известно.

– И Леман никогда не виделся с дочерью с тех пор, как уехал из Москвы?

– Нет, однажды ей разрешили выехать в Париж. Тут она встречалась с отцом, хотя и под строжайшим контролем.

– Когда это было?

– Кажется, в 1953 году.

– Ну, а почему же Леман не освободил ее тогда? – поинтересовался Стоун. – Раз уж Соня была на Западе, он мог бы организовать похищение.

– Ну нет, – рассмеялся Дунаев. – Она бы этого ни за что не захотела. Понимаете, ее мать была в то время еще жива, и она жила в России. Я уверен, что она не захотела бы рисковать ее безопасностью.

– Целая цепь заложников, – задумчиво произнес Чарли. – А что вам известно о документе, которым владел Леман?

– Ничего. Только то, что он у него был.

– А Берия наконец получил бумагу?

– Нет, но он очень старался.

– Каким образом?

– Он даже предлагал обменять на документ Соню. Он по какой-то причине считал его невероятно важным.

На кладбище было тихо и безмятежно. Стоуну казалось, что он не в Париже, а в каком-то красивом лесу. Полуразрушенные могилы больше походили на валуны, многие венки покоричневели. То тут, то там возвышались ветхие склепы с бутылками из-под пива на полу и покосившимися окнами.

– А почему Леман не согласился на сделку?

– Он как раз согласился. Он был просто одержим идеей заполучить дочь.

– Согласился? Но…

– Но Берию расстреляли.

– А, да, – вспомнил Чарли. – А вы были связаны непосредственно с Берией? Или с кем-нибудь из его людей?

– Непосредственно с ним. Он хотел, чтобы дело было совершенно секретным.

– А вы когда-нибудь раньше слышали обозначение «К-3»?

– «К-3»? – медленно повторил Дунаев.

– Это «крот» в организации Берии, которому он безраздельно доверял.

Они миновали могилу Симоны Сигноре и вошли в колумбарий. На каждой мраморной табличке, украшенной искусственными цветами, были выгравированы имена золотыми буквами.

– Я не знаю ни о каком «кроте», – произнес Дунаев. – Но ведь было бы странно, если бы я знал, правда? Ведь тогда бы о нем знал и Берия. Да тогда он просто не был бы «кротом», – впервые за все время эмигрант рассмеялся.

– Но ведь о попытке Берии захватить власть вы знали?

– Конечно. Об этом знали все… Уже после факта. После того, как его расстреляли, об этом заговорили повсюду.

Теперь Дунаев шел явно целенаправленно. Он знал, куда идет.

– А вы слышали что-нибудь о попытке отдельных людей на Западе помочь в организации и проведении этого переворота?

Дунаев шел очень быстро, Стоуну приходилось бежать, чтобы не отстать. Вдруг они остановились перед блестящим черным гранитным надгробием. Камень был гладкий, как зеркало. С левой стороны была прикреплена овальная фотография.

Дунаев молча глядел на надгробие.

– Возможно, вам знакомо лицо на фотографии? – спросил он.

Конечно, Чарли сразу узнал. Это же лицо, только чуть старше, было на фото, которое ему переслал Сол Энсбэч. Большая инкрустированная табличка гласила:

Соня Кунецкая

18 января 1929 года – 12 апреля 1955 года.

– Теперь видите? Уинтроп Леман свободен уже много лет, – мрачно произнес Дунаев. – Его дочь мертва.

Вашингтон

Было около четырех часов утра, когда обычное спокойствие фонда «Американский флаг», расположенного на Кей-стрит в центральной части северо-восточного района Вашингтона, было нарушено. Причиной этому явились частые сигналы, раздавшиеся с одного из мониторов. Первым человеком, услышавшим их, был один из специалистов-компьютерщиков «Флага», двадцатидевятилетний капрал запаса Глен Фишер. Он быстро повернулся в вертящемся кресле и, взглянув на экран, издал вопль и окликнул одного из своих коллег.

– Тарноу, смотри сюда! – он кивнул в сторону монитора.

Распространенное мнение, что телефонный разговор продолжительностью меньше минуты невозможно засечь, теперь уже не совсем соответствует действительности. Мониторы компьютеров, за которыми наблюдал Глен Фишер, были подсоединены к почти фантастическому электронному прибору, известному под названием «счетчик звонков». Эта хитроумная система позволяла немедленно узнать номер телефона, с которого был произведен звонок. Оперативники «Флага» установили перехватчики в аппаратах некоторых офисов и частных домов. Стоит человеку набрать номер одного из этих телефонов, как на мониторах «Флага» появляется номер телефона, с которого был произведен звонок.

Некоторые линии находились под постоянным наблюдением. В частности, дом заместителя госсекретаря Уильяма Армитиджа. Сейчас ему звонили из Чикаго.

– Введи это, Глен, – потребовал Тарноу.

– Эй, парень, а что ты думаешь, я делаю? – огрызнулся Фишер, вводя десятизначный номер в другой банк данных и выводя на монитор. В банке этого компьютера были заложены данные о нескольких тысячах людей, возможных контактеров бывшего аналитика ЦРУ, а ныне ударившегося в бега опасного преступника Чарльза Стоуна.

Машина угрожающе защелкала, и через секунду на экране появилось имя.

– Отлично, – нежно похлопывая ладонью по монитору, произнес Фишер. – То-то генерал будет счастлив.

Париж

Стоун, не в силах вымолвить ни слова, изумленно уставился на надгробие.

– Этого не может быть, – наконец произнес он. – Я не…

Старик печально кивнул.

– Ну что, это облегчает ваше дело? – спросил он. – Или наоборот?

– Нет… – начал отвечать Стоун и вдруг замолчал, прислушиваясь.

Недавние события чрезвычайно обострили его нервы, чувства и боковое зрение. И сейчас он скорее почувствовал, чем услышал что-то необычное. Это были не медленные и спокойные шаги посетителей кладбища, а кто-то явно двигался по направлению к ним.

– Ложитесь! – приказал он старику.

Дунаев взглянул в ту же сторону, куда глядел Стоун, и тут раздался выстрел. Увлекая эмигранта за собой, Чарли нырнул вперед. Пуля ударилась о надгробную плиту всего в нескольких дюймах от их голов. Стоун почувствовал, как на него посыпались осколки камня. Времени раздумывать у них не было. Неясная тень стрелявшего в них была справа, не более чем в сотне футов. Ничто не отделяло жертв от убийцы. Следующий выстрел будет в их головы.

Опять грохот. И почти в ту же секунду пуля вонзилась в землю на могиле Сони Кунецкой.

– Сюда! – прошипел Стоун. – Пригнитесь! – Он толкнул старика к высокому и широкому склепу. По лицу Дунаева текла кровь.

Это было спасение, но всего лишь на несколько секунд. У стрелявшего было одно очень большое преимущество: он явно отлично их видел. Но Дунаев успел вытащить свой пистолет и, неудобно изогнувшись, старался прицелиться в напавшего на них человека, оставаясь при этом за белой мраморной плитой.

Вот он! Силуэт неизвестного, стоящего в позе готовности к стрельбе, вырисовывался на фоне темных кустов. Они были совершенно беззащитны. Стоун быстро оглянулся: возможно, этот человек не один. Но нет, лишь солнечные лучи блестели на памятниках, тени скользили по старым могилам.

– Назад! – приказал Дунаев, сняв пистолет с предохранителя и прицелившись.

Вдруг – новый выстрел!

Стоун закрыл старика своим телом, стараясь повалить его на землю. Но на этот раз выстрел был сделан справа! Там был еще один человек, и он успел выстрелить первым.

Стоун и Дунаев сидели не шевелясь. Прошло несколько секунд, показавшихся им вечностью. Было очень тихо. Выстрелы прекратились. Внезапно начавшись, все так же внезапно и закончилось. Совершенно обескураженный, Дунаев опустил пистолет.

Чарли, ослабевший от напряжения, огляделся. Старик, дрожа, последовал его примеру.

– Что произошло? – тихо спросил он.

– Понятия не имею, – честно признался Стоун. – Я знаю только одно: мы все еще живы.

Двое мужчин подошли к скрюченному телу убитого. Вдали послышался нарастающий шум: голоса и шаги людей, взволнованных звуками выстрелов, были все ближе.

– Что вы делаете?! – воскликнул Стоун.

Дунаев быстро нагнулся и с проворством бывшего шпиона всунул большой палец мертвецу в рот, окровавленный и искривленный в предсмертной агонии. Он умело раздвинул челюсти и, заглянув внутрь, вздохнул:

– Так и есть.

Затем он пробежался руками по торсу убитого, ловко разорвал куртку и, подняв руку, осмотрел его подмышку. Он явно что-то искал и не нашел.

– Давайте убираться отсюда, – сказал Стоун. Кровавое месиво, в которое превратилось лицо несостоявшегося убийцы, сразу напомнило ему о кэмбриджском кошмаре. Его затошнило. – О чем вы? Давайте уходить. Нельзя, чтобы нас здесь застали.

Дунаев встал и вслед за Чарли пошел вниз по тропинке, ведущей к выходу с кладбища.

– Кто же его застрелил? – спросил Стоун. – И куда он делся?

Запыхавшийся Дунаев, казалось, не слышал, что он говорил. Наконец он произнес:

– У него русские пломбы в зубах. Я сразу узнал. Но он не из КГБ и не из ГРУ.

– А это-то вы откуда знаете?

– По двум причинам, – ответил Дунаев. – Первая: пломбы в зубах гораздо лучшего качества, чем те, что делают мясники Лубянки, именующие себя дантистами. Работа русская, но очень дорогая. Я всегда считал, что такие привилегии предоставляются только членам Политбюро.

– Это вряд ли…

– Да, вы правы, это еще не доказательство. Но есть кое-что посерьезнее. У каждого секретного оперативника КГБ или ГРУ вшита под кожу металлическая ампула с сильнодействующим ядом, обычно с цианистым калием. Это обычная процедура КГБ. Это дает уверенность, что их агенты смогут избежать допроса… путем собственной смерти. Их обычно вшивают в одно из трех мест, но я не обнаружил ее нигде. Человек, который хотел вас убить, – а я все-таки думаю, что он хотел убить именно вас, – был из СССР, но он не связан с советскими разведчиками.

Они подошли к кладбищенским воротам. Стоун повернулся к Дунаеву и сказал ему голосом, в котором звенел металл:

– Черт побери, все это меня совершенно не удивляет. Со мной в последние недели случались вещи намного хуже и неожиданнее этого, происшедшего несколько минут назад. Но вот что мне действительно хотелось бы узнать: кто застрелил этого человека? Ведь вы видели все, но вы пока ни слова об этом не сказали. Кто?

Скоро они уже сидели в квартире Дунаева. Это было унылое место, скудно обставленное ветхой мебелью: настоящие холостяцкие апартаменты, дизайном которых явно никто никогда не занимался. Стены гостиной были оклеены мрачными обоями песочного цвета. Книги на русском языке стояли на книжных полках вперемежку с разрозненными томами, собранными хозяином в течение его бурной жизни.

Дунаев налил себе стакан «Смирновской». Он никак не мог отойти от напряжения. Все это время старик без умолку болтал о случившемся на кладбище. Эта пустая болтовня успокаивала его.

Спустя какое-то время русский заговорил уже спокойнее.

– Я не посвящен во все тонкости, – сказал он. – Я знаю, что существует сеть, которой руководят из Москвы. Говорят, ее задачей является защита некоторых эмигрантов. Не знаю, на каком основании. Возможно, этот человек был из них.

Стоун переваривал услышанное. Сеть из бывших чекистов? Он вдруг почувствовал себя неловко из-за связи с бывшим работником ЧК. Есть такая поговорка: если спишь с собакой, непременно нахватаешься блох. Но Стоун надеялся, что от блох можно избавиться. Этот человек много знал, и Чарли должен был воспользоваться его знаниями. Он дал Дунаеву несколько частей головоломки, и теперь ему нужна была помощь старого чекиста.

Русский потянулся за пачкой сигарет «Галуа» и нервно закурил. Сделав глубокую затяжку и выпуская дым, он начал говорить.

– Несколько дней назад в СССР в Новосибирске был убит старик по имени Аркадий Стефанов. Сбит машиной. Он тоже служил когда-то в НКВД. Один мой друг рассказал мне, что Стефанов шел давать интервью корреспонденту манчестерской «Гардиан». Кстати, это в определенной мере доказывает, что жизнь в России действительно изменилась.

Стоун кивнул.

– Этот человек тоже был одним из доверенных лиц Берии, да?

– Да, – ответил Дунаев. – Насколько я знаю, Стефанов помогал Берии в подготовке путча. Он был по уши в этом дерьме.

– А чем он конкретно занимался?

– Он был одним из мальчиков на побегушках Берии. Он заставил личного врача Берии написать свидетельство о том, что у Берии сердечный приступ. Я полагаю, что Берия рассчитывал отсутствовать для расстановки своих сил. Возможно, он хотел как-то оправдать свое отсутствие перед коллегами. Они уже и так стали подозревать его, и он не хотел усиливать их подозрений.

– Черт побери… И теперь Стефанов убит.

– Ну, я же и говорю, – блеснув золотыми зубами, рассмеялся Дунаев. – И никакой врач ему бы не помог. Как только они узнали, что Стефанов был тесно связан с Берией, они убрали его. Бедолага.

– Вернее всего, он знал что-то о «К-3», – сказал Стоун. Прищурившись, он о чем-то задумался. – Но почему понадобилось убирать его именно сейчас, через несколько десятков лет после попытки переворота? – Тут Чарли вспомнил донесение «Ежа», из-за которого заварилась вся эта каша. В нем содержался намек на то, что в Кремле грядут большие изменения.

– Вы считаете, – продолжил Стоун, – что так называемое завещание Ленина каким-то образом проливает свет на личность «крота»?

– Да. Да, я всегда так думал. Да.

Стоун кивнул.

– Расчет времени, – произнес он. – Это не может быть простым совпадением.

– Расчет времени? – спросил Дунаев.

«Это вот-вот произойдет», – вдруг понял Стоун.

Первый намек на страшные беспорядки. Все повторялось. Все происходило по старой схеме.

– Да. Сейчас им грозит разоблачение. Они, конечно, что-нибудь предпримут. – Стоун обвел комнату взглядом. – Не сегодня-завтра «К-3» придет к власти. Это абсолютно точно, – и добавил, похолодев от внезапного осознания: – Это тупик.

– Объясните, мистер Стоун. Вы все же эксперт по СССР. А я был просто исполнителем.

– Встреча на высшем уровне, – произнес Стоун, садясь в кресло. Он оцепенел от ужаса, он завяз в нем, как насекомое завязает в янтаре.

50
Москва

Свинцовое небо нависло над городом. Целый день шел проливной дождь. Медленно и осторожно Шарлотта проехала пятнадцать километров по скользкой, мокрой дороге. Она давно думала о том, что ее «рено» нуждается в новых тормозах, но она боялась ставить их тут, в Москве. Советским автомеханикам доверять нельзя, да и нужных запчастей у них никогда нет.

Прямо впереди показался разваливающийся Крыловский монастырь. Все было так, как рассказывал ей Сергей.

Когда-то монастырь, с его крепкой, внушительной кладкой, был, без сомнения, очень влиятельным и грозным соседом города. А монахи, жившие в нем с незапамятных времен, считали, что он будет стоять вечно.

Но в восемнадцатом веке величественное здание было отдано под солдатские казармы, а затем монастырь обветшал. А со времени революции о нем вообще забыли, оставив разваливаться и сливаться с окружающими его холмами.

Она посидела в машине, прислушиваясь к тихим щелчкам в моторе: выходить на дождь раньше времени совсем не хотелось.

Дождь настроил Шарлотту на задумчивый лад. Она думала о том, можно ли доверять Сергею? Она никогда особенно не верила русским чиновникам, а Сергей был еще и из КГБ, что всегда означало неприятности. По сравнению с КГБ, с его тайными делами и бюрократическими хитросплетениями, обычная советская бюрократия казалась невинным ребенком.

Странный ночной звонок Чарли очень озадачил Шарлотту. Она подумала, не сошел ли он с ума, но потом поняла, что он пытался ей что-то сказать.

Он упомянул все места недавних взрывов в Москве и с особым ударением сказал что-то о каком-то американце и его заинтересованности.

Возможно, это были не отечественные акты терроризма. Может, все было сделано… американцами? Все это усиливало уже возникшее у нее подозрение и подогрело ее интерес к этому делу.

На следующий день Шарлотта связалась с Сергеем. Она знала, что он как-то связан с особым следственным отделом КГБ, но Абрамов очень редко об этом упоминал. Это был лысеющий мужчина лет сорока, несколько толстоватый, с пухлыми руками в ямочках и короткими пальцами. Он казался замкнутым, и это усиливало ее доверие к нему. Абрамов не был ни карьеристом, ни одним из льстивых и прилипчивых типов, которые пристают к тебе на банкетах с разговорами, а потом бегут в свои кабинеты строчить очередной отчет о контакте для досье.

Сергей был первым приличным кагебистом из всех, с кем когда-либо встречалась Шарлотта. Хотя, конечно, понятие «приличный» весьма относительно.

Но встреча в заброшенном монастыре?.. Или у него действительно есть для нее очень серьезная информация… или это провокация…

Возможно ли это? Интересно, какая будет формулировка? Выведывание государственных секретов?

Шарлотта вылезла из машины, с трудом подошла к развалинам монастыря и толкнула тяжелую деревянную дверь, заскрипевшую на ржавых петлях. В маленьком каменном переднем помещении было совершенно темно. Когда глаза Шарлотты привыкли к темноте, она отыскала узкий коридор, о котором говорил Сергей, и открыла вторую деревянную дверь.

Комната, в которую она попала, была неравномерно освещена тусклым серым светом, проникающим с улицы через зазубренные отверстия в потолке. Похоже, раньше здесь была трапезная. Шарлотта огляделась и увидела темную тень. Это был Сергей.

– Привет, Шарлотта, – по-русски поздоровался он. Тихий голос отозвался гулким эхом.

– Привет. – Она подошла ближе и села на каменную скамью рядом с ним. – Ну?

– Вы были правы… – Он был очень напряжен и сидел, нервно массируя пухлые руки.

Шарлотта промолчала.

Через несколько секунд он так же тихо продолжил:

– Откуда вы получили информацию?

Шарлотта отрицательно покачала головой. Нет, этого она не скажет.

– Вы собираетесь предать все это огласке?

– Возможно.

– Не делайте этого, пожалуйста. Пока. Подождите.

Шарлотта внимательно посмотрела на Абрамова. Теперь его лицо было хорошо видно. Он явно был в ужасе.

– Я буду решать это сама, Сергей. Вы это отлично знаете.

Он медленно кивнул.

– А в чем именно я была права?

– Бомбы были действительно из ЦРУ. Я проверил. Они сделаны из материалов ЦРУ. Ваше разведуправление опять взялось за свои штучки. Вы должны все получше разузнать. Вы должны разоблачить их. Но попозже. Ваше ЦРУ опять вышло из-под контроля.

Шарлотта вдруг почувствовала, что у нее пересохло во рту. Она окаменела.

– Почему вы мне все это рассказываете? – только и смогла прошептать она.

– Послушайте, – произнес он, – вы даже не представляете, насколько мне было страшно встречаться с вами сегодня. Если меня засекут… – Его голос сорвался. – Да, сейчас в моей стране немного свободнее… Но в КГБ мало что изменилось.

– Но почему же тогда вы говорите мне все это?

Возникла долгая пауза.

– Если бы я только знал…

После ухода Шарлотты Сергей еще долго сидел на скамье в трапезной. Он дрожал от холода и ужаса быть пойманным. Теперь проблемы с его старшей дочерью казались Абрамову далекими и незначительными. Правильно ли он сделал, рассказав репортерше обо всем этом? Когда он подумал об этом впервые, мысль показалась ему очень удачной. Это, конечно, очень рискованный, но вполне разумный шаг. Он знал, что Харпер не обнародует всю эту историю до тех пор, пока не разузнает побольше благодаря своим связям в ЦРУ. Возможно, ей удастся раскопать еще какой-нибудь скандал в ЦРУ, способный дискредитировать американское правительство. Если бы дело выгорело, то потом, когда станет известна его роль в этом, его карьера была бы обеспечена. Да, он использовал ее, но если она поможет ему разоблачить участие ЦРУ в попытке дестабилизировать уже и без того нестабильное советское правительство, будет очень и очень неплохо. Абрамов потер руки и минут через двадцать отважился выйти на улицу, под проливной дождь.

Шарлотта ему не поверила.

Вернее всего, Сергей внушил себе всю эту историю. Эта встреча в заброшенном монастыре… Показуха какая-то. Все это смахивало на плохую мелодраму. Нет, она на это не купится.

Зачем он рассказал ей о ЦРУ? Он и раньше, конечно, кое-что рассказывал ей. Но на сей раз это была информация, которую следователь КГБ скрывал бы до тех пор, пока начальство не решит, как поступать.

Может, КГБ хочет управлять ею?

Да. Видимо, так оно и есть. Они собирались как-то использовать ее.

Другого объяснения у нее не было.