Текст книги "Московский клуб"

Автор книги: Джозеф Файндер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 38 страниц)

30
Москва

Советские власти, бывало, донимали Шарлотту Харпер во время ее пребывания в Москве, но никогда еще ей не случалось быть арестованной.

В связи с приездом в Москву для встречи с Горбачевым президента Соединенных Штатов Шарлотте показалось, что было бы неплохо сделать репортаж об ультраправом крыле неофашистской организации, собрание которой недавно состоялось в Москве. Эти люди носили черные рубашки и свастику и призывали к погромам против всех нерусских национальностей. Это была бы, действительно, сенсационная информация – ведь советские власти не хотели привлекать внимание к подобным группировкам, все чаще и чаще появлявшимся в Москве.

Шарлотта сделала несколько звонков, и несколько человек согласились сказать что-нибудь перед камерой. Тогда Шарлотта и ее оператор Рэнди бросились к служебной машине – «вольво» красного цвета – и помчались на квартиру в одной из новостроек на юго-западе Москвы.

По приезде Шарлотта увидела, что они были не одни: возле дома в ожидании застыли несколько московских милиционеров. Это были дородные краснолицые парни, походившие на Никиту Хрущева, только на две головы выше.

Как только милиционеры увидели, что американский телерепортер и оператор вытаскивают из машины оборудование для съемок, один из них подошел к Шарлотте и сказал ей по-русски:

– Снимать и брать интервью запрещено.

Шарлотта бегло ответила по-русски:

– Мы не нарушаем закон.

– Я разобью вашу камеру.

– Только попробуй. – Шарлотта не хотела провоцировать русского милиционера. Просто как-то само вырвалось. – Рэнди, пойдем.

Милиционер проводил их до подъезда, где он и другой милиционер преградили им путь.

– Запрещено, – сказал второй милиционер.

– Рэнди, начинай, – быстро и спокойно по-английски сказала Шарлотта. – Хоть что-нибудь снимем.

Рэнди стал снимать. Кадры с милиционерами, не дающими им войти, сами по себе уже достаточно красноречиво расскажут о том, до какой степени Советы, даже во время гласности, более того, именно во время гласности боятся подобных репортажей.

В это мгновение милиционер, сообразив, что происходит, поднял руку и закрыл линзу камеры.

– Эй, убери руки! – крикнул Рэнди. – Это очень дорогая вещь, ублюдок!

Милиционеры окружили их, и один из них резко оттолкнул Рэнди.

– Ладно! – вскипев, крикнула по-русски Шарлотта. – Ладно, мы кончаем. – И она пробормотала: «Черт бы вас побрал».

Шарлотту и Рэнди арестовали. Их бесцеремонно бросили в милицейскую машину и отвезли в ближайшее отделение милиции. Там никого не было. Двух американцев закрыли в пустой комнате.

Рэнди посмотрел на Шарлотту.

– Вот те на. Что мы теперь будем делать?

– Не волнуйся, – сказала Шарлотта.

Час спустя в комнату вошел другой милиционер, по-видимому, старший офицер.

Еще до того, как он успел вымолвить слово, Шарлотта сказала по-русски:

– Вы отдаете себе отчет в том, что мы не нарушили закон? У меня очень тесные связи с американским посольством, – в общем, это было действительно так, – и я думаю, вы должны знать, что если вы не освободите нас сейчас же, произойдет международный скандал. – Шарлотта подкрепила свое требование обворожительной улыбкой. Такие дела надо делать осторожно, не следует раздражать советскую милицию. – В свете предстоящей встречи в верхах, может быть, не стоит затевать скандал? – мягко предложила Шарлотта.

Она посмотрела вокруг и увидела, что в дверях стоит еще какой-то человек и слушает разговор: это был седой военный в форме. Шарлотта заметила, что у него серые грустные глаза.

Военный протянул Шарлотте руку.

– Полковник Власик, – представился он. – Никита Власик. – Он прекрасно говорил по-английски.

Шарлотта помедлила и пожала полковнику руку.

– Шарлотта Харпер.

– Я вас знаю, мисс Харпер. Я иногда смотрю ваши репортажи.

– Спасибо. Приятно слышать. – Вероятно, он смотрел видеокассеты, записываемые в обход закона; речь шла о новостях, которые Шарлотта передавала по каналу спутниковой связи. Это говорило о том, что этот человек был влиятельной фигурой среди военных.

Военный сделал знак рукой, и милиционер вышел.

– Вы привели очень хороший аргумент, – сказал он. – Но подобная логика редко действует на наших милиционеров. Они не думают о политических последствиях. Они думают, прошу прощения, о том, чтобы не получить по заднице.

Шарлотта улыбнулась. «Откуда взялся этот человек?» – спрашивала она себя.

Полковник продолжал:

– Нам нужно, чтобы на нашей стороне были такие люди, как вы.

– Благодарю вас, но я уже нахожусь на своей стороне.

Полковник был любезен, поэтому и Шарлотта отвечала вежливо.

– Вы напоминаете мне мою дочь, – сказал полковник.

– О, неужели? – «Русские мужчины, – в который раз подумала Шарлотта, – неисправимы: сексисты, шовинисты и до смешного старомодны; есть от чего прийти в ярость».

– Вы оба, как это у вас называется, вели себя достаточно нахально. – Он улыбнулся. – Если вы хотите нарушать наши законы, мисс Харпер, разрешите мне дать вам несколько советов, как это лучше делать, не навлекая на себя неприятностей. У моих людей много работы. Возможно, в следующий раз вы лишите нас необходимости арестовывать вас.

– Может быть, вы скажете своим людям, чтобы они не мешали репортеру делать свою работу?

Полковник улыбнулся.

– Мне нечего возразить. И все-таки разрешите мне дать вам маленький совет.

– Хорошо, – не очень-то уверенно ответила Шарлотта.

– Изучите наш Уголовный кодекс. Если с вами что-нибудь случится, то, как принято говорить у вас, задайте им жару. Если вас будут допрашивать, не отвечайте на вопросы. В статье 46 советского Уголовного кодекса говорится, что вы не обязаны отвечать на вопросы. В статье 142 сказано, что вы не должны ничего подписывать. Тот, кто будет вас допрашивать, наделает в штаны, как только услышит от вас такой ответ. Я прошу прощения за мой язык.

Шарлотта улыбнулась.

– Ничего.

Шарлотта вернулась в офис и села за обычную работу – стала просматривать «Правду», «Известия», «Литературную газету» и некоторые другие невероятно скучные советские издания. Пробегая глазами распечатки сообщений «Ассошиэйтед пресс», Шарлотта наткнулась на коротенькое сообщение о деле Элфрида Стоуна: Чарльз Стоун по-прежнему был в розыске по подозрению в убийстве отца.

Шли дни, а она так и не сделала ничего, чтобы найти Соню Кунецкую, являвшуюся, по мнению Чарли, ключом к тайне. Чарли нуждался в ее помощи.

Конечно, для начала надо посмотреть в телефонном справочнике. Но найти его не так просто: телефонный справочник в России – страшный дефицит. Последний был переиздан в 1973 году и Министерство связи выпустило только 50 тысяч экземпляров для восьмимиллионного города.

В справочнике 1973 года был телефон С. Кунецкой, и Шарлотта набрала номер.

Данные устарели. В трубке послышался неприятный мужской голос, который утверждал, что он не знает никакой Кунецкой.

Весьма вероятно, что он лгал, но даже если это была правда, было очевидно, что Шарлотта зашла в тупик. Чтобы это проверить, ей ничего не оставалось, как пойти по адресу, указанному в книге.

Адрес указывал на Краснопресненскую улицу, известную как район проживания рабочего класса, несмотря на тот факт, что в Советском Союзе якобы существует бесклассовое общество. Дом, который нашла Шарлотта, был ветхий и грязный.

Мужчина, открывший дверь, встретил Шарлотту враждебно: он не хотел разговаривать с американской журналисткой.

– Не знаю никакой Кунецкой, – пробурчал он. – Уходите.

В конце концов, обзвонив все соседние квартиры, Шарлотта нашла то, что искала.

– Да, конечно, я помню Соню Кунецкую, – коротко ответила старушка. – А почему вы спрашиваете? Она переехала много лет назад.

– У вас есть ее адрес?

Женщина подозрительно смотрела на Шарлотту.

– А вы кто?

– Я ее старая подруга, – сказала Шарлотта. – Я из Америки. Мы не виделись много лет, а узнать номер телефона так трудно…

Старушка пожала плечами.

– Я посмотрю.

Спустя несколько минут она возвратилась, держа в руках маленькую затертую записную книжку.

– Вот он, – сказала старушка. – Я знала, что он у меня где-то записан.

31
Вашингтон

Жилье, которое удалось найти Стоуну по приезде в Вашингтон, было не бог весть каким, но здесь его никто не беспокоил. По справочнику он нашел адрес гостиницы на Адамс-Морган. Здание гостиницы было построено семьдесят лет тому назад и явно нуждалось в ремонте; в нем было три этажа, на которых располагались двенадцать комнат. В коридорах давно не убиралось. Номер Стоуна с маленькой кухонькой и провалившейся кроватью, покрытой чем-то по внешнему виду и запаху напоминавшим попону, находился на третьем этаже. Больше в номере ничего не было. Стоун заплатил наличными за две ночи вперед. Хозяйка – пожилая женщина, одетая в не подходящий ей по размеру зеленый синтетический брючный костюм, – была недовольна тем, что Стоун останется только на два дня; ей было удобнее, когда постояльцы оставались хотя бы на пару недель. Однако она все же взяла деньги.

За несколько часов до этого в Бостоне продуктовый грузовик, выехавший из отеля «Риц», направился к другому дорогому отелю в другой части города. Вероятно, Стоун немного выиграл бы, если бы продолжал прятаться в грузовике, поэтому он решил представиться шоферу. Тот, оправившись от первого испуга, кажется, начал верить истории, рассказанной ему Стоуном: будто бы Стоун убежал от разъяренного мужа женщины, с которой у него было свидание в «Рице». Шофера позабавила эта история, и он согласился высадить Стоуна там, где тот пожелает. Шофер даже предложил пересесть ему в кабину, где после сидения на ящиках было совсем комфортабельно.

Шофер высадил Стоуна на окраине Бостона; здесь Стоун пересел в грузовик, везущий партию женской одежды на юг, в Филадельфию. Ранним утром, в пятом часу утра, Стоун проснулся в грузовике в Филадельфии. Позавтракав и выпив несколько чашек кофе, Стоун договорился с водителем другого грузовика, идущего прямо в Вашингтон.

Во второй половине дня Стоун был готов заняться жизненно важными делами. Он не мог больше носить с собой такую большую сумму денег, пошел в банк и поменял деньги на более крупные купюры. На часть денег он купил дорожный чек, предъявив паспорт Роберта Джила. Остальные деньги он решил спрятать позже. Стоун зашел в несколько магазинов и купил вещей для повседневной носки и для деловой обстановки, и небольшой кожаный чемоданчик, в подкладке которого был потайной кармашек. В кармашек Стоун положил свой паспорт и водительские права на имя Роберта Джила. Сразу после этого Стоун вернулся в гостиницу и несколько часов потратил на то, чтобы при помощи бритвы и клея спрятать свой настоящий паспорт и оставшиеся деньги в переплете двух книг в толстой обложке, в подошвы ботинок, и за подкладку кожаного чемодана.

Стоун нашел телефон-автомат и набрал номер справочной Вашингтонского района. Не было ничего удивительного в том, что номер заместителя госсекретаря Уильяма Армитиджа в справочниках не значился. Стоун знал, что он не может обратиться к Армитиджу публично, даже если бы ему удалось с ним повидаться. Гораздо лучше было бы побеседовать с ним дома. К тому же неожиданный визит мог чрезвычайно прояснить ситуацию.

Армитидж допрашивал в 1953 году Анну Зиновьеву. Может быть, он был одним из них? Его непосредственная реакция на неожиданное появление Стоуна сможет показать, действительно ли Армитидж является жизненно важным звеном в заговоре.

Конечно же, Стоун рисковал, но теперь у него почти не было выбора.

Стоун позвонил в госдепартамент и попросил дежурного связать его с заместителем госсекретаря Уильямом Армитиджем. В кабинете Армитиджа взяла трубку женщина-секретарь.

– Говорит Кен Оувенс из «Вашингтон пост», – сказал Стоун. – Дело в том, что вчера я разговаривал с одним из помощников г-на Армитиджа, я забыл его имя.

– С одним из помощников?

– Да. С мужчиной.

– Это могут быть два человека, – сказала секретарь. – Вы говорите, мужчина? Может быть, Поль Ригазио?

– Точно. Это он. Благодарю вас.

– Вы будете с ним говорить?

– Чуть позже. Мне надо было узнать его имя. Спасибо. Может быть, у вас есть его добавочный номер?

Секретарь назвала добавочный номер Поля Ригазио, и Стоун повесил трубку.

Затем Стоун позвонил в отдел кадров госдепартамента.

– Говорит Поль Ригазио из секретариата Уильяма Армитиджа. Добавочный номер 7410. Уильям оставил мне записку, в которой он просит позвонить ему домой, но он не дал мне свой новый номер телефона.

– Одну минуту, – ответил в трубке женский голос.

Через полминуты Стоун услышал:

– Здесь нет никакого нового номера, сэр.

– А какой есть?

Женщина прочла Стоуну номер телефона; он поблагодарил и повесил трубку.

На всякий случай надо сделать еще один звонок. Если не будет ответа, ему понадобится домашний адрес Армитиджа, если потребуется, он пойдет прямо к секретарю, и тогда Армитидж не успеет никого позвать.

Общеизвестно, что в бухгалтерии телефонной компании работают осторожные люди, неохотно дающие информацию, ревностно охраняя покой своих абонентов. Но чем менее значительна бюрократическая структура, тем меньше там порядка. Стоун позвонил в телефонную компанию, в бюро по ремонту телефонов, назвался Уильямом Армитиджем и с раздражением заявил, что у него барахлит телефон.

– Знаете, я сейчас на работе и мне некогда разговаривать, – сказал он взявшему трубку служащему. – У меня в трубке какое-то пиликание.

– Какой у вас номер, сэр?

Стоун назвал номер.

– Должен ли я платить за эту починку? – спросил он недовольным голосом.

– Нет, сэр. Мы сейчас же устраним неполадку.

– Да, и еще, раз я уж с вами разговариваю: мне еще не прислали последний счет.

– Вам, вероятно, следует обратиться в бухгалтерию.

– Знаете, я недавно переехал и послал вам уведомление о моем новом месте жительства. Скажите, какой адрес в вашем компьютере?

– Аппер Хаусорн, 79.

– Совершенно верно, – сказал Стоун с неподдельным недоумением в голосе. – Непонятно. Спасибо.

За пять дней до этого разговора отдел безопасности телефонной компании «Чизепик энд Потомэк Телефоун» в центральном районе Вашингтона посетили двое крепких рослых мужчин лет сорока. Они представились служащими ФБР и показали удостоверения. Их приход не был неожиданностью: утром того же дня кто-то, назвавшийся специальным агентом ФБР, позвонил дежурному агенту безопасности в телефонной компании и сказал, что он пришлет двух человек для осуществления прослушивания телефонных разговоров, санкционированного в судебном порядке.

Двое пришедших представили необходимый документ: ордер за подписью федерального судьи. Хотя удостоверения этих людей были фальшивыми и звонивший утром был не из ФБР, а из организации, именовавшей себя «Американский флаг», судебный ордер был настоящий. Судья, давший разрешение на подслушивание телефонных разговоров, был давним другом директора ЦРУ и твердо верил в необходимость время от времени проводить тайные операции на территории США.

Двух посетителей провели в небольшую комнату, предоставили им наушники и показали, что нужно делать для того, чтобы прослушивать все телефонные разговоры в Вашингтонском районе, идущие по семи линиям.

– Господин Армитидж?

Голос на противоположном конце провода принадлежал пожилому мужчине; приглушенные интонации и манера округлять гласные выдавала в нем человека с хорошими манерами, привыкшего, чтобы его указаниям подчинялись.

– Кто говорит?

– Мэтт Келли, сослуживец Уинтропа Лемана.

– Слушаю вас. – Патрицианский тон Армитиджа внезапно исчез, голос стал более вкрадчивым. – Это он дал вам мой номер телефона?

– Да. Уинтроп хотел, чтобы я связался с вами.

Теперь все зависело от ответа Армитиджа. Если последует многозначительная пауза – свидетельство того, что Армитидж удивлен этим звонком, – это будет означать, что он больше не поддерживает связи с Леманом. Если нет – Стоун тут же повесит трубку: значит, Армитидж с ними в сговоре.

– Он так сказал вам? – спросил Армитидж. – Но по какому вопросу?

Мозг Стоуна работал как счетная машина, просчитывая сотни вариантов. Кажется, Армитидж говорил искренно.

– Он не сказал вам, что я буду звонить?

– Я не говорил с Уинтропом уже лет двенадцать-тринадцать.

– Это связано с гибелью Элфрида Стоуна. Вам известно это имя?

– Господи, конечно. Я знал этого человека, по крайней мере, встречался с ним. Это скверная история. Но что вы хотите от меня? – Армитидж, очевидно, не замешан в этом деле.

– Мне надо с вами поговорить.

– Все это так таинственно.

– Боюсь, мне придется сохранять тайну.

– Позвоните мне завтра на работу во второй половине дня. У меня очень насыщенный график, но я постараюсь его уплотнить.

– Нет. В госдепартамент я звонить не буду.

– Кто же вы?

– Я не могу говорить об этом по телефону. Может быть, мы могли бы где-нибудь встретиться? Например, у вас дома.

– Я тут жду к обеду гостей, г-н, простите, как вы сказали, ваша фамилия?

– Келли.

– Господин Келли. Разрешите мне перезвонить вам через пару минут, я постараюсь что-нибудь придумать.

– Я вам сам перезвоню.

– Есть причина, по которой вы не можете дать мне свой номер? – спросил Армитидж, и в его голосе послышались подозрительные нотки.

– Нет, – тут же ответил Стоун. – Напротив. – Он посмотрел на телефон-автомат и прочел написанный там номер.

– Тогда я перезвоню вам минут через десять.

Стоун вытащил из кармана бумажку, нацарапал на ней «телефон не работает» и пришпилил на аппарат. Он стоял возле телефона и ждал; к телефону подошла темнокожая женщина, увидела табличку и отошла.

Спустя пять минут раздался звонок. Но это был голос не Армитиджа, а другого человека.

– Господин Келли? Говорит Мортон Блум. Я помощник Армитиджа. Уильям попросил меня позвонить вам, пока он беседует со своими гостями и пытается найти окно в графике.

– Почему он не позвонил мне сам? Я думал, ясно дал понять, что я не хочу вовлекать в это дело кого-либо еще.

– Прошу простить меня, сэр. Вероятно, он думал, что это одно и то же. Я его личный адъютант, я веду его дела и одновременно являюсь чем-то вроде телохранителя.

– Я понимаю.

– Дело в том, что он хотел бы встретиться с вами; кроме того, ему нравится, что вы действуете столь осторожно.

– Я рад этому. Как скоро мы могли бы встретиться?

– Вы сможете сегодня вечером?

– Конечно.

– Договорились. Где вы находитесь?

– В Вашингтоне.

– Уильям очень бы не хотел, чтобы встреча происходила у него дома. Он сказал, что вы должны понять почему.

– Да, – согласился Стоун.

– Он бы хотел встретиться с вами в каком-нибудь заброшенном месте, за которым мы могли бы наблюдать, чтобы убедиться, что за вами нет хвоста.

– Понимаю. Что он предлагает?

– Вы совсем не знаете Арлингтон?

– Нет.

– Там, прямо рядом со станцией метро, есть целый ряд магазинов, среди которых магазин, торгующий кофе. Г-н Армитидж мог бы быть там, скажем, в девять часов, если это вас устраивает.

Блум точно описал Стоуну место в кофейном магазине, где они должны были встретиться с Армитиджем.

– Если мы немного опоздаем, не волнуйтесь, – добавил Блум. – Моя профессия – быть осторожным, и я люблю хорошо делать свою работу. Надеюсь, вы понимаете.

Повесив трубку, Стоун набрал номер Армитиджа. Там было занято. Тогда Стоун набрал номер отдела кадров госдепартамента. Работал ли Мортон Блум в госдепартаменте? Он сказал, что работает в отделе Армитиджа.

Стоун вздохнул с облегчением и повесил трубку.

Через несколько часов, положив в карман пиджака пистолет «Смит и Вессон», Стоун вышел из станции метро «Арлингтон» и пошел вдоль ряда магазинов. Он легко нашел кофейный магазин «Панорама». Это был небольшой, хорошо освещенный магазинчик. Сквозь стекло витрины с улицы Стоун увидел, что внутри находилось человек восемь покупателей. Если с ним вздумали пошутить, то это было не очень-то подходящее место. Здесь слишком много народа.

Без десяти девять. На веранде за столиками никого не было. На столиках стояли таблички «заказано». Все это выглядело очень странно: занятый столик в полупустом кофейном магазине. Может быть, Армитидж или Блум позвонили и попросили хозяев зарезервировать столик? Но почему Армитидж пожелал назначить встречу в таком скверном месте?

Стоун перешел улицу и, остановившись в дверях бюро путешествий, стал следить за входом в кофейный магазин.

Прошло десять минут. Пробило девять часов, но никто не шел. Они думали, что он придет первым, но Стоун хотел застать их врасплох. Стоун снова взглянул на часы: было ровно пятнадцать минут десятого, но никого не было видно. Что-то было не так во всем этом деле.

Стоун вышел из подъезда бюро путешествий и пошел по улице по направлению к метро, и вдруг он услышал взрыв.

Стоун в ужасе содрогнулся. Из глубины кофейного магазина донесся гул и звон разбивающихся стекол. Магазин горел. Стоун увидел пламя, вырывающееся из окон, и услышал вой сирены пожарной машины. Он бросился бежать.