355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джоди Эллен Малпас » Одна отвергнутая ночь (ЛП) » Текст книги (страница 25)
Одна отвергнутая ночь (ЛП)
  • Текст добавлен: 21 марта 2017, 20:30

Текст книги "Одна отвергнутая ночь (ЛП)"


Автор книги: Джоди Эллен Малпас



сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

Я ничего не говорю, преимущественно потому, что у меня нет сил, но я все же поднимаю руку и, проведя по всей его длине, подушечкой большого пальца снимаю каплю смазки, сочащуюся из головки. Миллер шипит, мышцы торса заметно сокращаются, пока он пытается совладать с моим прикосновением. Он беспрестанно пульсирует, и я прямо вижу, как колотится сердце у него в груди. Хватает всего одного ласкового движения моей руки по нему, чтобы заставить его кончить. Он убирает мою руку и, придвинувшись ко мне, со стоном изливается мне на живот. Меня накрывает его тепло, и от этого я расслабляюсь, спиной прижимаясь к мрамору, глазами впитывая этот потрясающий вид. Я плыву в волшебной долине совершенства.

– Засыпаешь? – ушей касается его грубоватый голос, и я мурлычу, закрыв глаза. Он осторожно убирает руку от моего лона и кладёт её на мой живот. А потом он размазывает по мне своё семя, повсюду от груди до ног. Я испачкана. Более безразличной по этому поводу быть невозможно. Он наклоняется и целует меня в губы, побуждая открыться ему. Позволяю ему со всей внимательностью терзать мой рот. Я могла бы уснуть прямо здесь на этой массивной столешнице.

– Давай же. – Он поднимает меня в сидячее положение и устраивается между моих ног, всё это время не разрывая наш поцелуй. Я обнимаю его за плечи и он, обхватив меня за ягодицы, подтягивает к себе. – Можешь помочь мне приготовить завтрак.

– Могу? – выпаливаю, отчего он отстраняется, пытливо хмурясь. Навела бардак на его столе, с его одеждой… с собой. И теперь я могу помочь ему приготовить завтрак на его идеальной кухне, где всё расставлено с военной точностью? Не уверена, что готова к этому и, положа руку на сердце, с учётом степени его помешанности, меня эта перспектива пугает.

– Только давай не будем придавать этому слишком большое значение, – предупреждает он.

Это большое значение. Огромное.

– Ты сам можешь приготовить, – предлагаю, чувствуя небольшое потрясение. Он и так уже столько мне дал. Не хочу испытывать судьбу.

– Так просто тебе не отвертеться. – Он едва уловимо целует меня в щёку, ставит на ноги и, развернув в своих руках так, что я спиной прижимаюсь к его торсу, кладет подбородок мне на плечо. – Но сначала быстро умываться.

Он ведёт меня вперёд с руками, прижатыми к моему животу, шаг за шагом, пока мы не останавливаемся у раковины, и он не включает кран. Он смачивает полотенце, выдавливает немного жидкого мыла и тщательно обтирает мой живот, а потом, встав на колени, обтирает мои ноги. Всё, что я могу делать, это стоять и глотать собственный стон.

Намылив наши руки вместе, он тянется через меня и моёт раковину, я же просто наблюдаю за ним с улыбкой.

– К холодильнику, – шепчет он, нежно подталкивая меня, и вот мы стоим перед огромными зеркальными дверцами. Нагота Миллера скрыта. Но не моя. – Потрясающий вид. – Он, не отводя взгляда, кусает меня за плечо и рукой скользит вниз по моему животу к местечку между ног. Я перестаю дышать и, с едва слышным писком, щекой прижимаюсь к его лицу. – Такая тёплая и притягательная, – шепчет он, а потом языком пробегает по оставленной им у меня на плече отметине, сразу четырьмя пальцами проводит по моей влажности. Это движение на чувствительной коже вызывает у меня стон, я замечаю, как темнеет его взгляд. – Ты всё ещё пульсируешь, сладкая.

Бёдрами толкаюсь в пах Миллера, вырывая из него похожий на мой собственный, полный похоти звук.

– Ты хотел меня покормить, – напоминаю ему,довольно глупо. Я всегда предпочту еще больше сеансов его обожания рутинной необходимости принимать пищу.

– Верно, но не обещаю, что не воспользуюсь одним из твоих самых притягательных состояний, пока мы готовим завтрак. – Он пальцами кружит вокруг клитора, усиливая пульсацию.

Боже, помоги мне!

– Миллер, – я зажмуриваюсь, отодвигаясь, тело само перемещается, стараясь избежать его невероятно искусных прикосновений.

Он губами прижимается к моему уху:

– Я могу привыкнуть готовить нам еду с моей привычкой, тесно прижатой к моей груди.

Если так случится, мы, наверное, никогда не будем есть. Моя потребность в нём разрушительна, и я заставляю себя развернуться.

Только ничего не выходит.

– Нет-нет-нет, – его ладонь прижимается к мягкой коже моего живота и не спеша перемещается вверх, пока пальцы не замирают в уголке рта. Наши взгляды прикованы друг к другу, когда он оставляет на моих губах мою же влажность. – Оближи.

Тогда как его приказ должен был заставить меня пристыжено съежиться, он, наоборот, лишь распаляет моё желание. Я следую его команде, губами не спеша захватывая его пальцы, всё это время он удерживает меня на месте, скорее жадным взглядом, чем своей сильной рукой.

– Вкусно, согласна?

Я киваю, хотя более склонна думать, что кожа под влажностью гораздо вкуснее.

– Пока достаточно, – он убирает пальцы и ладонями проводит вниз по моим рукам, пока не накрывает тыльные стороны моих ладоней. – Это может занять некоторое время.

– Только если ты не можешь держать при себе свои руки, – отвечаю тихо, желая, чтобы мне не надо было идти на работу, и мы могли бы весь день готовить завтрак.

Он поднимает наши руки и переплетает пальцы так, чтобы мы могли вместе открыть дверцу холодильника.

– Ты бы этого не хотела, так что это бесполезный спор.

– Согласна. – Стою перед содержимым холодильника Миллера и вижу полки аккуратно расставленных продуктов – в основном фрукты или какая-то здоровая пища, плюс бутылированная вода. Он протягивает наши руки к контейнеру с клубникой, и я улыбаюсь. – Шоколад на завтрак?

– Это было бы чрезвычайно вредным.

– Так что же?

Он прикусывает мочку моего уха, вытаскивая ягоды из холодильника.

– На завтрак у нас будет клубника с греческим йогуртом.

– Звучит не так вкусно, – бормочу, а еще я готова поспорить, что он обезжиренный.

Он ничего не говорит в ответ, но то, как поджаты его губы, даёт мне понять, что дальше лучше не спорить. За лёгким толчком его бедёр мне в поясницу следует наше синхронное отступление от холодильника. Его глаза приклеены к моему отражению, исследуя каждый обнажённый участок, так продолжается до тех пор, пока ему не приходится нас развернуть. Мы перемещаемся по кухне, как одно целое, из одного шкафчика берём разделочную доску, из другого две миски, сито из третьего, и, наконец, из ящика достаем пару ножей, после чего всё необходимое расставлено на столешнице. Наши руки работают вместе, и, хотя все действия спровоцированы Миллером, я рада, потому что так я не сделаю ничего неправильного. Он, забывшись, мурлычет мне на ушко свою мелодию, он кажется таким умиротворенным, и это ощущение согревает меня изнутри. Он так счастлив и доволен, как будто я, готовящая завтрак по его стандартам и следующая за ним, могу быть самой удовлетворительной вещью в мире. Для Миллера это, может быть, так. Он помогает мне взять нож и, накрыв мою руку своей, берёт клубнику и раскладывает её на разделочной доске. А потом, руководя моей рукой, он поднимает нож и проводит лезвием по плоти, отрезая стебель. Он отодвигает стебли в одну сторону, разрезает сочные ягодки пополам и, оставив на моей щеке полный любви поцелуй, он выкладывает ягоды в сито.

– Идеально, – хвалит он, как будто это не он только что руководил проделанными нами просчитанными действиями, вплоть до орудования ножом. Но если благодаря этому совершенный мир Миллера продолжит вертеться вокруг идеальной оси, я с радостью соглашусь. Положив подбородок мне на плечо, он берёт ещё одну клубничку. Близость его уверенного дыхания у моего ушка за гранью простого комфорта. Это сродни раю на земле.

– Я подумал, ты могла бы остаться со мной сегодня, – говорит он тихонько, подводя мою руку к клубнике. Ласковым давлением на мою руку он разрезает сочную, аппетитную плоть. Я бы не посмела сделать такую глупость, как стащить кусочек, только не под надзором моего требовательного Миллера, так что я потрясена, когда он берёт одну из половинок и подносит к своему рту. Хмурясь, слежу за его действиями, но тут же отвлекаюсь тем, как он медленно приоткрывает губы и захватывает ими ягоду. Хотя, отвлекаюсь только на мгновение. Недовольство гасит это чувство.

– Это, – не успеваю сказать, меня останавливает рот Миллера. Он раскусил ягоду, и её сок растекается в нашем поцелуе, делая его самым вкусным из всех. Миллер и клубника. – Ммм, – мурлычу довольно, сок стекает по моему подбородку.

– Согласен, – шепчет он, разорвав наш поцелуй, и слизывает вкусные капельки с моего подбородка, выполняя самопровозглашённую роль убрать наш бардак. Вероятно, ему это доставляет удовольствие, и всё же это немного неестественно, так что предполагается, что Миллер охотно взял на себя эту роль.

– Мне сегодня нужно на работу, – шепчу под его пронзительным взглядом. У меня всё тело, словно в огне, и перед соблазном провести целый день с Миллером в его квартире, в сохранности от всего мира, почти невозможно устоять, но я не могу снова игнорировать работу.

Смиренно вздохнув, он целует меня в нос. Слишком смиренно.

– Я понимаю, просто пообещай мне, что не будешь рисковать и добираться сама. – От его просьбы довольство и комфорт внутри меня превращаются в тревогу. За мной следят. – Я сам отвезу тебя и заберу.

– Как долго ты планируешь сопровождать меня? – спрашиваю. Меня более чем волнует вопрос разоблачения моей нежеланной тени, а ещё мне не хочется, чтобы Миллер всю жизнь со мной нянчился.

– Только пока мы не выясним, кто и почему. – Он снова упирается подбородком мне в плечо и возвращается к нарезанию клубники.

– Кто это «мы»?

Мне, определённо, не померещилась нерешительная пауза перед его ответом:

– Ты и я.

Я подозрительна. Ненавижу быть подозрительной. Подозрительность опасна и она только разжигает любопытство. А я ненавижу любопытство, может даже больше, чем подозрительность.

– Я не смогу ничего выяснить, пока ты не поделишься со мной информацией, чего ты не сделаешь, оставив только тебя всё выяснять.

– Ну, так должно быть, – безапелляционно утверждает он, распаляя эту проклятую подозрительность и любопытство. – Не хочу, чтобы твоя прекрасная головка беспокоилась об этом. – Он подтверждает свои требования, рассекая ножом еще одну клубничку и целуя меня в висок. – Мы закроем эту тему прямо здесь.

– Где? – Спрашиваю, закатив глаза. Меня жёстко поставили на место, типа того, и всё же я не могу удержаться от сарказма.

– Нет необ….

– Миллер, – вздыхаю я. – Расслабься. – Один шаг вперёд, миллион назад.

– Я совершенно расслаблен. – Он пахом толкается мне в поясницу и кусает за шею, от чего я взвизгиваю и смеюсь, так просто обрезая мои предыдущие мысли.

– Прекрати! – выдыхаю сквозь смех.

– Никогда.

Но он прекращает, и я тоже резко перестаю смеяться, внимательно задрав голову.

– Это был дверной звонок? – спрашиваю, заинтригованная. Никогда раньше не слышала этот звук.

– Полагаю, что так. – Миллер кажется таким же заинтересованным, как я.

– Кто это может быть?

– Ну, давай выясним, – он снимает мою руку с рукоятки ножа и кладет его параллельно разделочной доске, после чего отпускает меня. Потом он быстро и деловито убирает рабочее пространство, поднимает мои сложенные трусики и футболку.

Он берёт меня за руку и быстро проходит по квартире. Спустя секунды мы стоим в его гардеробной, я снова слышу дверной звонок, и он бормочет себе под нос что-то о помехах. Он натягивает чистые, черные боксеры и, фактически, начинает перебирать дурацкие футболки, пока где-то вдалеке снова и снова верещит дверной звонок. Я стою и молча наблюдаю за тем, как он становится всё злее и злее к моменту, когда надевает футболку. Он берёт мои руки и целует костяшки пальцев.

– Прими душ. – Быстрый поцелуй в лоб, и он исчез, оставив меня стоять, словно статуя, посреди его гардеробной в компании собственного любопытства. Оно накрывает меня и, не готовая оставаться наедине с этим сводящим с ума чувством, я надеваю трусики, футболку и тихонько следую за Миллером, его длинные, сильные ноги быстро доносят его к входной двери.

Когда он открывает дверь, от него волнами исходит агрессия, и она как будто преумножается, когда его взору открываетсятот, кто там стоял. Мне не видно, высокий силуэт Миллера закрывает обзор, но, судя по холоду, исходящему от застывшей фигуры Миллера, мы не хотим видеть этого человека.

– Сейчас ты можешь свалить на хер, или остаться и доставить мне удовольствие, позволив переломать все кости в твоем теле. – В его голосе абсолютная ненависть. Пугающая. Кто там? Вижу, как вздымается спина Миллера, и как из его ушей буквально валит пар. Он в любой момент слетит с катушек. Господи Боже, он что, не слышал ничего из того, о чём мы говорили? Он просто не может это контролировать.

– Я остаюсь.

От этого мужского голоса сердце пускается вскачь. Он ищет меня? Пальцы Миллера сжимаются в кулаки, от чего вздуваются вены на его руках. Блин, он готов напасть. Я подхожу ближе, решая – вмешаться или остаться в стороне.

– Как пожелаешь, – отвечает Миллер небрежно, как будто только что не угрожал убить нашего гостя.

– Я желаю, чтобы ты отвалил, чтобы моя девочка могла рассуждать трезво, без твоего на неё влияния.

Миллер наступает. Угрожающе и целенаправленно. Моя тревога усиливается так же, как учащается стук сердца.

– Я скажу только раз, – шипит он, сжимая и разжимая кулаки. – Я никогда не заставлю Оливию делать то, чего она не хочет. Она принадлежит мне. И понимает это. Я понимаю, и ты, блять, тоже должен это понимать. Если я куда-то и уйду, она уйдет со мной.

Я нахожу в себе смелость и подхожу к Миллеру, рукой провожу по его спине, после чего обхожу его и спиной прижимаюсь к его торсу. Меня встречают синяк под глазом, отёкшая щека и разбитая губа.

– Грегори, – выдыхаю я нервно, чувствуя, как от Миллера исходят все виды беспокойных волн. Спиной ощущаю, как он напряжён. – Ты в порядке?

Взгляд карих глаз смягчается при моём появлении, черты лица практически расслаблены.

– Просто потрясающе, – шутит он, посылая Миллеру двусмысленный взгляд. – Нам надо поговорить.

Сильная ладонь накрывает заднюю часть моей шеи и начинает её поглаживать. Если это попытка хоть сколько-нибудь избавить меня от волнения, то она с треском провалилась. Оно клубится во мне бесконтрольно. Ничто его не уменьшит и не устранит.

– Ну, так говори, – приказывает Миллер.

– Наедине, – шипит Грегори, убивая во мне всю надежду на то, что он пришел сюда, чтобы исправить все с Миллером. Чувствую себя беспомощной.

– Ад покроется льдом быстрее, чем я оставлю Оливию наедине с тобой.

– Боишься, что она тебя оставит?

– Да. – Быстрый, жестокий, честный ответ Миллера шокирует меня и, очевидно, Грегори тоже, потому как в ответ он не говорит ничего.

Взгляд Грегори изучает меня несколько задумчивых секунд, прежде чем он подбирает слова:

– Хочешь поговорить наедине? – спрашивает он так, что каждая мышца в моем теле костенеет. Хочу. Я не боюсь того, что он мне скажет или что он попытается убедить меня оставить Миллера, что вполне вероятно. Это будет пустой тратой сил, к настоящему времени Грегори должен это понимать. Он был избит дважды за своё нежелательное вмешательство, и довольно сильно. Он, конечно же, не пойдёт на третий раунд. – Ну? – подталкивает он, когда я продолжаю стоять, молчать и обдумывать, как с этим совладать. Или совладать с Миллером.

Моё непроницаемое лицо вдруг смотрит на Миллера, потому что он развернул меня в своих руках. Вся ярость и волнение ушли, сейчас его взгляд ясный и сосредоточенный.

– Хочешь побыть минутку наедине со своим другом?

Я в шоке. В абсолютном шоке. Киваю, не в состоянии вытолкнуть из себя ни слова. Миллер тоже кивает, сделав глубокий вдох, и, наклонившись, целует меня в нос, при этом ладонью обхватив заднюю часть моей шеи. Он готов дать кому-то возможность вмешаться?

– Я в душ, – говорит он тихо. – Используй столько времени, сколько понадобится. – Такое нехарактерное проявление заботы приводит меня в замешательство, и я знаю, что Грегори тоже слегка ошарашен. Я практически чувствую его состояние по удивленному, громкому биению сердца. Я почти кивнула, когда в голову приходит мысль, как некомфортно будет Грегори находиться в квартире Миллера. И мне тоже, если уж на то пошло. Миллер, притаившийся где-то в другой комнате и готовый наброситься в любой момент, услышав то, что ему не понравится, совсем не поспособствует моему спокойствию.

– Мы пойдем в кофейню, – произношу менее уверенно, чем мне хотелось бы, сердце обрывается, когда Миллер с обеспокоенным взглядом начинает качать головой. – Я буду с Грегори, – добавляю, глядя на него умоляющими глазами, хотя и не веря, что это его убедит. Грегори, должно быть, задается вопросом, что происходит. Я просто не могу подсунуть ему новости про сталкера, не в свете всего уже сказанного. – Пожалуйста, – поражённо сутулюсь.

Спор в его голове очевиден и ясен, всё написано на его лице.

– Ладно, – соглашается он нехотя, практически сбивая меня этим с ног. Его ласковый взгляд оставляет меня и ужесточается, когда он смотрит на Грегори. – Я верю, что ты будешь оберегать её с той же заботой и вниманием, с каким это делаю я.

Я кашляю, поперхнувшись, и изумлённо пялюсь на его совершенно спокойное лицо, понимая, что он получит точно такой же взгляд от Грегори. На самом деле, он не высказывает причин. Я его понимаю. Чувствую. Я вижу его за этой безразличной маской и самоуверенными словами. Но больше не видит никто.

– Чего? – спрашивает Грегори, в голосе явно слышится веселье вперемешку с раздражением.

Миллер дёргается, сузив глаза.

– Я не люблю повторяться.

– Какого хера! – смеётся Грегори. – Где ты, на хрен, откопала этого недоумка?

– Грег! – выдыхаю, разворачиваясь к нему, и спиной прижимаюсь к груди Миллера, предотвращая неминуемое.

– Ой, да перестань ты уже, пожалуйста!

– Я сломаю твою грёбаную шею! – рычит Миллер, яростным взглядом прожигая дыры в моём избитом друге.

– Хватит! – кричу с бешеным всплеском рук. – Просто… хватит! – Есть миллион слов, которые я хочу бросить в эту неразбериху, какие-то в сторону Грегори, что-то в сторону Миллера, но, не желая усугубить всё ещё больше, я делаю несколько успокаивающих вдохов и в поисках терпения закрываю глаза. – Грегори, подожди на кухне, – жестом руки показываю, где это. – Миллер, идём со мной, – хватаю его за руку и тяну за собой. – Я буду через десять минут, – кричу через плечо, не давая ни одному из них шанса противоречить. Я не оставлю их наедине. Иначе я вернусь к морю крови и разбросанным костям.

– Я подожду в холле, – выплёвывает Грегори, и я слышу злобный хлопок дверью, сотрясающий стены.

Миллер шипит, заставляя меня замереть на месте:

– Он только что хлопнул моей грёбаной дверью? – Взгляд дикий, он разворачивается, лицо искажено отвращением. – Он, блять, просто хлопнул моей дверью!

– Миллер! – кричу, вставая перед ним. – Спальня! Сейчас же! – Я сорвалась, ярость скручивает желудок, кровь приливает к лицу. Теперь ему придётся успокоиться. – Не заставляй меня повторять! – Меня трясёт. Я дошла до грани с этими двумя, ведут себя, как бульдоги, позволяющие своему эго затмевать то, что действительно важно. Меня! – Я иду выпить кофе с Грегом!

– Ладно, – говорит он, выглядя мрачным. – Но если хоть один волосок на твоей голове пострадает к тому времени, как ты ко мне вернешься, я за свои действия не отвечаю.

– Я буду в порядке, – ято со мной случится?

– Ему лучше в этом удостовериться, – фырчит он.

Что?

– Говоришь, как самодовольный придурок!

– Оливия, – он наклоняется ко мне нос к носу, глаза горят страстью, мои же горят раздражением. – Ты знаешь, что я чувствую к людям, которые вмешиваются, и ты знаешь, что я чувствую, когда они тебя расстраивают. Я не только сломаю ему хребет, если ты пострадаешь физически, я сдержу это обещание, если он тебя расстроит.

Я драматично сутулюсь. Намеренно, просто чтобы он увидел, как он меня раздражает.

– Слишком много думаешь, – шепчет он, ладонью накрываю мой затылок и притягивая к себе, уничтожая жалкое остававшееся между нами расстояние и сплетая наши губы.

– Я не буду слишком много думать, – обещаю, позволив ему высосать из меня всю злость. Теперь это в прошлом. – Но после всего, через что ты заставил меня пройти за прошедшие двадцать четыре часа, Миллер, я выпью кофе со своим другом.

Чувствую, как он надувает губы.

– Как пожелаешь. – Он не может с этим поспорить. Он обнимает меня, отстраняясь от моих губ так, чтобы мог зарыться лицом в мои непослушные светлые волосы. Как будто понимает, что моё Миллера может магическим образом придать мне сил. Всегда срабатывает. – Я полагаюсь на твою силу, моя восхитительная девочка.

Я обнимаю его и позволяю ему сильно обнять меня. Или сильнее. Я могу быть чертовски зла на то, что произошло с появлением здесь Грегори, но моя сила не пошатнулась. Я никогда не уйду от нас.

– Мне нужно принять душ.

Он отпускает меня, откидывает волосы мне за плечи, изучая моё лицо.

– Не оставляй меня без тебя на слишком долгое время.

Я улыбаюсь и нежно отталкиваюсь от него, принимаю душ, мысленно готовясь к ещё одному раунду вмешательства от моего лучшего друга.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю