Текст книги "Одна отвергнутая ночь (ЛП)"

Автор книги: Джоди Эллен Малпас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Да, – мой ответ решительный и горделивый. – Только мне.

– Ваша просьба принята к сведению, мисс Тейлор.

– Очень хорошо, мистер Харт.

Он улыбается, подкрепляя мое довольство, и дарит мне один из своих крышесносных поцелуев. Хоть и не долгих.

– Время летит быстро, а мы даже еще не позавтракали.

– У нас будет поздний завтрак, – не даю ему прекратить наши поцелуи, обнимаю его за шею и притягиваю к себе.

– Ты должна поесть.

– Я не голодна.

– Оливия, – предостерегает он, – пожалуйста. Я бы хотел накормить тебя, и я был бы рад, если бы ты согласилась.

– Клубникой? – делаю попытку. – Английской, потому что сладкая, и во вкусном темном шоколаде.

– Не думаю, что, делая это на публике, мы останемся безнаказанными .

– Тогда поехали обратно к тебе.

– А ты ненасытная.

– Это все ты.

– Согласен. Я пробудил в тебе это неиссякаемое желание, и я единственный мужчина, который когда-либо будет его утолять.

– Принято.

– Я рад, что мы это выяснили, не…

– … то чтобы у меня был выбор, я знаю. – Прикусываю его нижнюю губу и тяну зубами. – Я не хочу выбора.

– Молодец, – он ставит меня на ноги и смотрит снизу вверх ласковым взглядом, тень улыбки окрашивает его красивые губы.

– Что? – спрашиваю, скромно улыбаясь в ответ.

Плавным движением рук он обхватывает мою попу и тянет к себе, ставя между широко расставленных ног. А потом он оставляет легкий поцелуй на моем животе.

– Просто подумал, как мило ты смотришься, стоя тут передо мной, голая. – Он упирается подбородком в самый центр моего живота и смотрит на меня, в искрящихся глазах довольство. – Чем бы ты хотела сегодня заняться?

– Оу… – шестеренки в голове начинают крутиться, перебирая все возможные приятные дела, которыми мы могли бы заняться вместе. Могу поклясться, Миллер никогда не веселился. – Бродить, шататься, просто ходить. – Я бы с удовольствием побродила по улицам Лондона с Миллером, показала бы ему свои любимые здания и дала краткий обзор их истории. Однако едва ли его одежда подходит для прогулки. Хмурясь, смотрю на его идеально аккуратный костюм-тройку.

– Ты имеешь в виду прогулку? – спрашивает он, немного озадаченно, подталкивая тем самым снова посмотреть ему в глаза. Кажется, он не впечатлен.

– Милую прогулку.

– Где?

Пожимаю плечами, расстроенная тем фактом, что Миллеру моя затея с прогулкой не показалась привлекательной.

– Тогда что ты предлагаешь?

Несколько секунд он раздумывает над моим вопросом, а потом говорит:

– Нужно многое сделать в «Ice». Ты могла бы пойти со мной и прибраться у меня в кабинете.

Шарахаюсь, чувствуя отвращение. Его кабинет стерилен. Там не надо прибираться, и не важно, сколько энтузиазма я слышу в его голосе, он не убедит меня в том, что пойти с ним на работу – это хорошая затея.

– Ты говорил про время, проведенное с удовольствием.

– Ты можешь сидеть у меня на коленях, пока я работаю.

– Не сходи с ума.

– Я не шучу.

Я боялась, что он это серьезно.

– Я брала отгул не для того, чтобы пойти с тобой на работу, – делаю шаг назад и складываю руки на груди, надеясь, что он поймет, насколько я непреклонна. Улыбка, появившаяся на его изумительных губах, заставляет покачнуться мою стойкость. Он сыплет улыбками направо и налево, так что это доставляет радость и бесит одновременно. – Что? – спрашиваю я, а сама думаю, что мне пора прекращать задавать вопросы относительно причин его очевидного веселья и просто принять его без слов. Но этот несносный мужчина постоянно пробуждает мое любопытство.

– Просто подумал, как мило ты смотришься, скрестив вот так руки и приподнимая свою грудь.

Его глаза неустанно сияют, и я опускаю взгляд, оценивая отсутствие груди.

– Их просто нет, – приподнимаю их еще сильнее, но никак не могу понять, как он видит что-то, а я нет.

– Они идеальны, – он вдруг хватает меня, и я верещу, когда он бросает меня на постель, накрывая собой. – Прошу, пусть они остаются такими, какие есть.

– Ладно, – соглашаюсь я за секунду до того, как его рот накидывается на мой, ласково, но целенаправленно терзая мои губы. Я ошарашена, полностью поглощена, обожаю его расслабленное состояние. Все напряжение ушло.

Ну, или почти все.

– Мой костюм, – бормочет он, прокладывая дорожку из поцелуев к моему уху. – Мой внешний вид никогда не был таким сомнительным, пока ты не ворвалась в мою жизнь, сладкая девочка.

– Ты выглядишь идеально.

Несогласно фыркнув, он поднимается с моего пропитанного желанием, обнаженного тела и встает, поправляя свой костюм, заканчивает возней с галстуком, я же все это время просто смотрю на него.

– Одевайся.

Я вздыхаю и передвигаюсь на край постели, в то время как он подходит к моему зеркалу, чтобы видеть, что именно делает. Хотя я уже и привыкла к Миллеру и его дотошности, очарование остается таким же сильным. Все в нем, все, за что он берется, сделано с невероятной аккуратностью и вниманием, все это быстро стало привлекательным… за исключением моментов, когда наружу выбирается его темперамент. Отбросив эту мысль, я оставляю Миллера возиться с галстуком, а сама собираюсь, надевая чайное платье с цветами и пару вьетнамок, после чего сушу волосы и сражаюсь с ними добрых несколько минут, ругая себя за то, что не дала кондиционеру впитаться, прежде чем смыла его. Поднимаю, опускаю, несколько раз приглаживаю, и в конце концов, раздраженно фыркнув на непослушные локоны, стягиваю их в низкий хвост, перекинув через плечо.

– Милашка, – заключает Миллер, когда я возвращаюсь к нему показаться, его взгляд блуждает по мне вверх и вниз, он все еще борется с галстуком. – Никаких конверсов сегодня?

Опускаю взгляд на свой розовый педикюр и шевелю пальцами ног:

– Тебе не нравится? – Поклясться готова, ноги Миллера в жизни не прикасались к шлепанцам. Думаю, что ноги Миллера никогда не касались ничего, кроме дорогих, высококачественных кожаных туфель ручной работы. Он даже в спортзал не обувает кроссовки, вместо этого ходит туда босиком.

– Оливия, ты могла бы нацепить мешок и выглядеть при этом, как принцесса.

Улыбаюсь и беру сумку, перекидываю ее через плечо, давая себе несколько драгоценных секунд любования опрятностью Миллера.

– Люди, должно быть, думают, какая мы странная парочка.

Он хмурится, подходя ко мне, ладонью накрывает заднюю часть моей шеи и ведет нас из спальни:

– С чего бы это?

– Ну, ты весь такой в костюме и туфлях, и я, – смотрю вниз, подбирая правильные слова, – кокетливая. – Не могу подобрать более подходящего слова.

– Достаточно, – тихо обрывает он меня, пока мы спускаемся по лестнице. – Попрощайся с бабушкой.

– Пока, Нан! – кричу, не получив возможности найти ее. Он ведет меня прямо к двери.

– Повеселитесь! – кричит она с кухни.

– Я привезу Оливию позже, – говорит Миллер, снова став формальным, как раз перед тех, как за нами закрывается входная дверь. Смотрю на него уничижительным взглядом, игнорируя его, когда он, заметив это, смотрит на меня вопросительно. – Садись, – он открывает для меня дверцу «мерседеса», и я устраиваюсь на мягкой коже пассажирского сиденья.

Дверь осторожно закрывается, и он садится рядом со мной, заводит машину и отъезжает прежде, чем я успеваю пристегнуться.

– Так и чем же мы займемся? – снова допытываюсь я, пристегиваясь.

– Ты скажи.

Смотрю на него в удивлении, но не медлю с ответом.

– Припаркуйся рядом с Мейфэр⁸.

– Мейфэр?

– Да, мы прогуляемся, – я снова смотрю вперед, замечая, что на дисплее высвечивается шестнадцать градусов Цельсия, также как в прошлый раз, только сейчас стало намного теплее. Я вдруг чувствую, что задыхаюсь, но, не желая расстраивать идеальный мир Миллера, немного приоткрываю окно.

– Прогуляемся, – бормочет он задумчиво, как будто это его беспокоит. Может и так, но я игнорирую озабоченность в его голосе и тихо сижу на месте. – Прогуляемся, – говорит он себе, начиная постукивать по рулю. Чувствую, как от него волнами исходит неуверенность. – Она хочет прогуляться.

Улыбаюсь, едва заметно качая головой, а потом сильнее вжимаюсь в кресло, как раз в этот момент Миллер разбивает тишину в машине, включив стерео. Песня «Pursuit of Happiness⁹» Kid Mac заполняет машину, и я гримасничаю в удивляющем меня теперь выборе музыки. Я точно знаю, что он то и дело смотрит на меня, но я не шучу над ним со своим любопытством. Наоборот, молчу остаток пути, перебирая в голове такие разные повадки моего сбивающего с толку Миллера Харта, и ставящего в тупик мира, в который я вошла добровольно.

Глава 19

В этот раз, когда Миллер въезжает на парковку и глушит двигатель, я поступаю умнее и не выскакиваю сама из машины. Он обходит автомобиль, застегивая пиджак, и открывает для меня дверцу.

– Благодарю, сэр.

– Пожалуйста, – отвечает он, без намека на понимание моего сарказма. – Что теперь? – Бегло осматривает окружающую нас обстановку, после поднимает рукав пиджака, проверяя время.

– Ты торопишься? – спрашиваю я, тут же раздражаясь от его неуважительного жеста.

Он переводит на меня свой взгляд и опускает руку:

– Ни в коей мере, – он снова расправляет костюм – все, что угодно, только бы избежать моего недовольного тона. – Что теперь? – повторяет он.

– Мы пройдемся.

– Куда?

Сутулю плечи. Будет непросто.

– Это предполагает расслабление. Что-то неторопливое и приятное.

– Я могу найти способы, доставляющие гораздо больше удовольствия, Оливия, и ни один из них не подразумевает, что ты будешь на публике. – Он абсолютно серьезен, и я чувствую давление между ног, когда он в который раз бросает взгляд на окружающих.

– Ты когда-нибудь прогуливался? – спрашиваю.

Он быстро обращает ко мне свой пытливый взгляд:

– Я перемещаюсь из точки А в точку Б.

– Ты никогда просто не наслаждался великолепием Лондона? – Я поражена тем, что кто-то может жить в таком великолепно-величественном городе и не погрузиться в его историю. Бардак.

– Ты одно из самых милых великолепий этого города, и я бы с радостью тобой сейчас насладился, – он смотрит на меня задумчиво, и я знаю, что будет дальше. Усиливающееся давление между ног верный тому признак, так же как и блеск желания в его глазах, следующий за ленивым взмахом ресниц. – Но я не смогу насладиться тобой как следует здесь, так ведь?

– Нет, – отвечаю быстро и решительно, пока эти синие глаза окончательно меня не затянули. Он не горит желанием гулять, но я хочу. Меня всю трясет, страсть моего тела вибрациями расходится по открытому воздуху вокруг нас, но я хочу получить удовольствие с Миллером другим способом. – Как же твои картины?

– Что с ними?

– Ты должен ценить красоту тех вещей, которые рисуешь, в противном случае ты бы не стал их рисовать. – Упускаю тот факт, что они могли бы быть еще красивее, если бы рисунки были четкими.

Он равнодушно пожимает плечами и оглядывается вокруг нас, теперь это уже на самом деле раздражает.

– Я вижу то, что меня восхищает, делаю снимок, а потом просто рисую.

– Вот так просто?

– Да, – он не смотрит на меня.

– Не думаешь, что было бы гораздо полезнее рисовать с натуры?

– Не вижу в этом нужды.

Устало вздохнув, перекидываю сумку через плечо. Я все еще не получила его целиком, не считая того, что постоянно себя в этом убеждаю. Дурачу сама себя.

– Готов?

Ответом мне служит рука на моем затылке и подталкивание вперед, но я замираю и выкручиваюсь. А потом я одариваю его презрительным взглядом, он же смотрит на меня с явным замешательством на красивом лице.

– Что такое?

– Ты не поведешь меня по Лондону за шею.

– Почему это? – Он и правда растерян. – Мне нравится такой близкий контакт. Был уверен, что и тебе тоже.

– Нравится, – соглашаюсь я. Тепло его ладони на моем затылке всегда приносит желанный покой. Только не во время прогулки по Лондону. – Держи меня за руку.

Представить себе не могу, чтобы Миллер когда-нибудь вот так просто держал женщину за руку, нарисовать это себе в голове тоже не получается. Он вел меня за руку в нескольких случаях, но все было целенаправленным – притащить меня в нужное ему место, это никогда не было расслабленно и любяще.

Он невероятно долго размышляет над моей просьбой, и, в конце концов, нахмурив брови, принимает мое предложение.

– Бу! – кричу с улыбкой, а он вздрагивает и едва заметно отшатывается, но быстро приходит в себя и не спеша поднимает на меня совсем невеселый взгляд синих глаз. Улыбаюсь. – Я не кусаюсь.

Могу сказать, что сейчас он на грани бешенства, хотя мне не показывает ничего, кроме холодного безразличия. Как бы то ни было, оно не влияет на мою улыбку. Я, собственно, смеюсь.

– Дерзкая девчонка, – говорит он просто, сильнее сжимая мою руку, отказывается шутить со мной, направляясь вперед.

Я иду вместе с ним, меняя положение руки во время нашей прогулки вниз по улице так, что наши пальцы переплетаются. Удерживаю взгляд перед собой, только украдкой позволив себе взглянуть на Миллера. Нет нужды смотреть, и все же я вижу, как он рассматривает наши руки, чувствую, как напрягаются его ладони, пока он привыкает к ощущениям. Он и правда никогда прежде не держал вот так девушку за руку, эта мысль приносит мне удовлетворение, а еще размывает ощущения того колоссального тепла, которое я испытываю, когда его рука накрывает мой затылок. Он так держит всех женщин? По их венам тоже бежит тепло, когда он так делает? Они закрывают глаза и едва заметно наклоняют голову, впитывая ощущения и получая удовольствие? От всех этих вопросов моя рука сжимается в его руке, и я смотрю на него, вижу только интенсивный взгляд на его лице и понимаю, насколько некомфортно ему от такой нашей связи. Он твердый, как доска, рука то и дело вжимается в мою, а выражение лица близко к интригующему.

– Ты в порядке? – спрашиваю тихо, когда мы поворачиваем на Бери Стрит¹⁰

Равномерный стук его дорогих туфель об асфальт едва заметно сбивается, но он не смотрит на меня.

– Просто превосходно, – говорит он, и я, смеясь, прижимаюсь к его предплечью.

Ему далеко до состояния превосходного. Выглядит так, как будто ему неловко и неспокойно. Несмотря на свою эксклюзивную одежду, которая превосходно вливается в рутинную жизнь Лондона, Миллер наполняет воздух беспокойством. Смотрю вокруг, пока мы направляемся к Пикадилли¹¹, повсюду бизнесмены, все облачены в костюмы, некоторые говорят по мобильному телефону, некоторые с портфелями, и все они чувствуют себя совершенно комфортно. Они выглядят решительными, может, потому что так и есть. Они направляются на бранч, на встречу или в офис. И глядя на Миллера, я вдруг понимаю, что прямо сейчас у него нет этой решимости. Он идет из пункта А в пункт Б. Он не гуляет, хотя ради меня старается изо всех сил. В своих попытках ужасно проваливается. Мысли молниеносно останавливаются на вероятности того, что Миллер чувствует себя не к месту, потому что я держу его за руку, но так же быстро я отбрасываю эту мысль. Я здесь, и я остаюсь, не только потому, что так сказал Миллер. Как бы я жила без него дальше? Такие мысли холодом пробивают уже привычное чувство удовлетворения, заставляя меня дрожать, прижимаясь к мужчине рядом со мной. Свободная рука на автопилоте поднимается и ложится на его предплечье, точно под мой подбородок.

– Оливия? – Оставляю голову и руки там, где они есть, и только глаза поднимаю к его глазам, которые смотрят на меня с неподдельной тревогой. Выдавливаю из себя крошечную улыбку, несмотря на беспокойство, разожженное непутевой головой.

– Я хорошо знаю и люблю счастливый вид моей сладкой девочки, а прямо сейчас она пытается меня обмануть. – Он останавливается и поворачивается ко мне, так что мне неизбежно с мучительно болезненным ощущением приходится его отпустить, но я позволяю себя отстранить. Светлый хвостик убран с моего плеча, и непослушные волосы каскадом спадают по спине, после чего Миллер руками обхватывает мои щеки. Он слегка наклоняется, замирая на одном со мной уровне, а потом возвращает мне немного счастья таким невероятно ленивым взмахом ресниц, что кажется, он уже больше никогда не собирается открывать глаза. Но он открывает, и меня снова окутывает нескончаемое чувство комфорта, которым сочится каждая его клеточка. Он понимает. – Поделись со мной своими тревогами.

Я улыбаюсь про себя и пытаюсь собраться с мыслями.

– Все хорошо, – уверяю его, беря одну его руку со своей щеки и ласково целуя ладонь.

– Слишком много думаешь, Оливия. Сколько еще раз нам это проходить? – Кажется, он сердится, хотя остается безупречным джентльменом.

– Я в порядке, – настаиваю, пряча глаза от его пытливого взгляда, сканирую его всего сверху донизу. Впитываю каждую красивую ниточку его костюма и запредельное качество обуви. А потом в голову кое-что приходит, и я смотрю через улицу. – Идем со мной, – говорю, беря его за руку, и тащу на дорогу.

Он покорно идет за мной, ни слова не сказав против, к концу Бери Стрит и немного вниз по Джермин Стрит, пока мы не останавливаемся перед магазином мужской одежды – бутиком, чопорным и соответствующим, но я вижу кое-что, что мне нравится.

– Что ты делаешь? – спрашивает он, нервно поглядывая на витрину магазина.

– Рассматриваю витрины, – отвечаю безразлично, отпуская его руку и поворачиваясь лицом к витрине, вглядываюсь во внушительные фигуры безжизненных манекенов, одетые в высококачественную мужскую одежду. Я вижу преимущественно костюмы, но не они привлекают мое внимание.

Миллер присоединяется ко мне, пряча руки в карманах брюк, и мы оба просто стоим там, кажется, целую вечность: я, делая вид, что просто смотрю (хотя все, о чем я на самом деле могу думать, это как затащить его туда), и Миллер, нервно переминающийся с ноги на ногу рядом со мной.

Он откашливается:

– Думаю, уже достаточно рассматривать витрины, – заявляет он, кладя ладонь мне на шею, намереваясь увести.

Я не поддаюсь, даже когда он усиливает давление своих пальцев на моей коже. Это трудно, но я приростаю к месту, делая попытку сдвинуть меня почти невозможной.

– Давай зайдем и посмотрим, – предлагаю.

Он напрягается, прекращая попытки сдвинуть меня с места:

– Я разборчив в том, где мне делать покупки.

– Ты разборчив во всем, Миллер.

– Да, и предпочитаю таковым оставаться. – Он снова пытается увести меня, но я выкручиваюсь из-под его руки и быстро двигаюсь в сторону входа.

– Идем, – настаиваю я.

– Оливия, – зовет он предупреждающим тоном.

Я останавливаюсь на пороге магазина и оборачиваюсь, ярко улыбаясь.

– Ничто не доставляет тебе большего удовольствия, чем видеть меня такой счастливой, – напоминаю ему, прислоняясь к дверному косяку и скрещивая ноги. – И если ты присоединишься ко мне в этом магазине, я буду действительно счастлива.

Синие глаза загораются, но он прищуривается, пытаясь скрыть свое веселье в ответ на мое хитропопое заявление. Уголки его губ тоже дергаются, что только возносит мое счастье до небывалых высот. Все просто идеально, потому что Миллер любит, когда я счастлива, а я прямо сейчас не могла бы быть счастливее. Я веду себя игриво, и он отвечает мне взаимностью… почти.

– Вам очень сложно отказать, Оливия Тейлор. – Он задумчиво качает головой, еще больше обостряя мое ощущение счастья, и преодолевает несколько остававшихся между нами шагов. Я стою на пороге магазина, смотрю на Миллера и не могу стереть с лица улыбку. Он не касается меня руками, только приближает ко мне свое лицо, останавливаясь в миллиметре от моих губ. – Почти невозможно, – шепчет он, согревая меня своим дыханием, а нос наполняя своим мужским ароматом. Моя решительность пошатнулась, но я быстро прихожу в себя и исчезаю в магазине прежде, чем он смог бы переубедить меня и увести оттуда.

Войдя, я подвергаюсь пытливому взгляду крупного мужчины, который вышел из служебного помещения магазина. У него такой вид, как будто он только что выбрался из земельных владений английской деревеньки. Твидовый костюм выглажен и чист, при более близком рассмотрении я вижу, что узел его галстука идеальный, как и у Миллера. Глупо, я думаю, Миллер оценит это, что только улучшит его настроение, поэтому я поворачиваюсь взглянуть на него, но сразу спускаюсь с небес на землю, видя, что он исчез из дверного проема и теперь смотрит на все через стекло витрины, маска снова на месте. Он колеблется, настороженно оглядываясь… сомневаясь.

– Могу я вам помочь?

Я оставляю Миллера решать, заходить ли ему в магазин, и обращаю все свое внимание к консультанту. Да, он может мне помочь.

– У вас есть повседневная одежда? – спрашиваю я.

Он громко смеется, прежде чем указать в глубину магазина:

– Ну конечно, хотя мы гораздо больше известны нашими костюмами и рубашками.

Мой взгляд следует по направлению за его пальцем, и я вижу секцию в задней части магазина всего с несколькими рядами повседневной одежды. Выбор довольно скудный, но я не рискну уйти отсюда и попытаться затащить Миллера в магазин с большим разнообразием. Это даст ему слишком много времени, чтобы выкрутиться. С этой мыслью я опять оборачиваюсь посмотреть, решился ли он войти. Нет.

Вздохнув достаточно громко для того, чтобы он услышал даже снаружи, я в который раз оборачиваюсь к консультанту.

– Я посмотрю, – собираюсь пройти мимо него, но он неловким движением своего тучного тела блокирует мне дорогу. Я хмурюсь и смотрю на него вопросительно, он же окидывает недовольным взглядом мое цветочное платье, останавливаясь на открытых пальцах ног с розовым лаком на ногтях.

– Мисс, – начинает он, снова глядя мне в лицо своими глазами, похожими на бусинки. – Вы увидите множество магазинов на Джермин Стрит, в которых… как бы это сказать? – Он мычит задумчиво, только я не знаю, зачем. Он понимает, что хочет сказать, и я понимаю тоже. – Более широкий выбор одежды.

Моя дерзость испаряется. Я не типичный клиент здесь, и он не боится сказать мне об этом.

– Точно, – шепчу я, слишком много нежеланных мыслей проносится в голове. Богатые люди едят шикарную еду и пьют шикарное шампанское… которое я им подаю время от времени.

Он улыбается самой неискренней улыбкой и начинает возиться с рукавом рубашки, висящей на манекене рядом с ним.

– Возможно, Оксфорд Стрит была бы более подходящей.

Чувствую себя глупо, реакция этого полного презрения парня на мой вопрос только подтверждает мои постоянные опасения, а ведь он даже не видел Миллера. Это его шокирует. Я с таким изысканно одетым субъектом, как Миллер?

– Полагаю, молодая леди хотела, чтобы ей показали отдел повседневной одежды. – Голос Миллера неожиданно звучит из-за моей спины, заставляя меня вздрогнуть. Я уже слышала этот тон. Всего пару раз, но я никогда не забуду его и ни с чем не спутаю. Он зол. Замечаю выпученные глаза консультанта и потрясенное выражение лица прежде, чем рискую бросить на Миллера, присоединившегося ко мне в магазине, осторожный взгляд. Для мужчины, который не пытался мне помочь, он выглядит абсолютно собранным, но я вижу переполняющую его ярость. Он не счастлив, и кажется, мистер «моя одежда слишком шикарна для вас» очень скоро это поймет.

– Простите, сэр. Эта молодая леди с вами? – Вижу в его глазах удивление, и это съедает всю уверенность, которую Миллер постоянно в меня вселяет. Ее больше нет. Я буду сталкиваться с этим изо дня в день, если продолжу пытаться и лезть в мир Миллера. Знаю, что никогда его не оставлю, – ни за что, ни единого шанса – так что мне придется научиться принимать это или справляться с этим лучше. Во мне запас дерзости для моего взвинченного непостоянного джентльмена, но я, кажется, вынуждена бороться за свою дерзость в некоторых ситуациях, как эта, например.

Миллер обнимает меня за талию, притягивая к себе. Чувствую напряжение его мышц, паника заставляет меня хотеть увести Миллера из магазина прежде, чем они найдут освобождение и ударят этого мужика по его жирной заднице.

– Это важно, если она не со мной? – спрашивает Миллер натянуто.

Мужчина топчется и поправляет свой твидовый костюм, нервно посмеиваясь.

– Я думал, что помогаю, – настаивает он.

– Не помогли, – возражает Миллер. – Она делала покупки для меня, не то чтобы это имело значение.

– Ну конечно! – Толстяк бегло оценивает Миллера, утвердительно кивая, после чего осторожно одергивает белую рубашку. – Думаю, многое из нашего ассортимента вы найдете привлекательным, сэр.

– Вероятно. – Рука Миллера перемещается мне на шею, принимаясь поглаживать, возвращая мне уверенность. Он никогда не сдается. Мне тепло, и я чувствую себя менее уязвимой от унизительных слов, адресованных мне, хотя парень и говорил их вежливым тоном. Миллер делает шаг вперед и кончиками пальцев проводит по дорогому материалу рубашки, согласно мурлыча. Смотрю на него настороженно, по-прежнему чувствуя напряженность в его мышцах и чертовски четко понимая, что этот его звук стопроцентная подделка.

– Прелестная вещица, – гордо заявляет консультант.

– Готов поспорить, – Миллер возвращается ко мне. – Она могла быть сшита из самого хорошего материала, который только можно купить за деньги, да вот я не стал бы ее покупать у вас. – Он разворачивает меня осторожным нажимом руки. – Хорошего дня, сэр. – Мы выходим из магазина, оставляя ошарашенного парня с прекрасной белой рубашкой в его пухлых руках. – Долбаный ублюдок, – выплевывает Миллер, подталкивая меня вперед.

Держу рот на замке. Не получается рассердиться даже на то, что не смогла заинтересовать Миллера в покупке повседневной одежды, а после этой сцены мое намерение должно стать только сильнее. Но я больше никогда не хочу сталкиваться с чем-то таким, не только потому, что это было унизительно, но еще и из-за моего уже длительного волнения относительно терпения Миллера. Он кажется жестоким, балансируя на грани того, чтобы превратиться в драчуна, который отключает все свои чувства и как будто не в состоянии контролировать себя.

Иду с ним по улице, сердце разбивается с каждым шагом, когда становится очевидно, что мы направляемся к его машине. Это все? Наше совместное время состояло из проверки реальностью в шикарном бутике мужской одежды? Разочарование не то слово, которое описало бы происходящее.

Мы подходим к мерседесу Миллера, где он осторожно сажает меня на пассажирское сиденье. Я молча и настороженно смотрю, как он обходит машину и садится на место водителя, не смея высказать свое недовольство.

Я нервничаю.

Он бесится.

Я молчу.

Он неровно дышит.

Злость скорее увеличивается, чем затихает. Я как дурочка застыла, не зная, что сказать или сделать. А он, шипя, заводит машину с такой силой, что возникает ощущение, будто она может взорваться. Вдавливаясь в сиденье, начинаю вертеть кольцо.

– Блять! – рычит он, ударяя кулаком в центр руля. Я вздрагиваю, подскакивая на месте, но гудок поднимает внутри тревогу. Этот тошнотворный страх пробивает грохочущее сердце, и я продолжаю глядеть на колени. Не могу смотреть на него. Знаю, что увижу, а ярость Миллера не самое приятное зрелище.

Кажется, проходит вечность, прежде чем вопль гудка стихает, оставляя звон у меня в ушах, и еще больше времени проходит, прежде чем я осмеливаюсь на него посмотреть. Он прижимается лбом к рулю, ладони сжимают кожаное колесо, а спина тяжело поднимается и опускается.

– Миллер? – говорю тихо, осторожно подвинувшись всего на миллиметр, но быстро отшатываюсь, когда он поднимает ладонь и с новым рыком ударяет по рулю. Миллер поднимается, прижимаясь к сиденью, и запрокидывает голову на несколько долгих секунд, а потом цепляется за ручку дверцы и выскакивает, хлопнув за собой дверцей. – Миллер! – кричу, когда он уходит от машины. – Блин! – Он возвращается в магазин!

Я наощупь ищу ручку дверцы, наблюдая за тем, как он длинными ногами сокращает расстояние, а потом я замираю, когда он резко останавливается, руками взлохмачивая волосы. Я застыла, прикидывая, смогу ли его успокоить. Такая мысль мне не нравится. Совсем. Сердце продолжает грохотать в груди, грозя вырваться, пока я жду следующего шага этого мужчины, молясь, чтобы он не пошел дальше, так как нет ни единого шанса, что я смогу остановить его, что бы он ни намеревался сделать.

Немного расслабляюсь, когда вижу, как его руки опускаются, и еще немного, когда он запрокидывает голову, глядя в небо. Он успокаивается, позволяя разуму протолкнуться сквозь пелену гнева. Сглатываю и слежу за его шагами к стене неподалеку, а потом с молчаливым всхлипом успокаиваюсь еще больше, когда его ладони прижимаются к кирпичу и он собирается с силами, голова опущена, спина вздымается и опускается размеренном, контролируемом темпе. Он делает глубокие вдохи. Мои руки уже на коленях, расслабляются, спиной я прижимаюсь к коже сиденья и молча смотрю, решив не тревожить его, пока он успокаивается. Это занимает не так много времени, как я думала, и то чувство облегчения, что накрывает меня, когда он выпрямляется, поправляет свой костюм и волосы, – за гранью реальности. Мои легкие с благодарным выдохом покидает столько воздуха, что его хватило бы на сотни воздушных шариков. Миллер удержался, несмотря на то, что так сильно потерялся в гневе из-за глупой ситуации, в которой виновата только я.

Спустя несколько минут приведения себя в порядок, Миллер возвращается к машине, спокойно открывает дверцу и словно вливается в пространство машины, спокойно и вальяжно устраивается на месте водителя, очень спокойно.

Я опасливо жду.

Он погружен в свои мысли.

А потом он поворачивается ко мне с измученным взглядом синих глаз, берет мои руки и подносит их к своим губам, закрыв глаза.

– Мне так жаль. Прости, пожалуйста.

Уголки моих губ дрогнули в намеке на улыбку от его извинений и его способности переключаться от джентльмена к безумцу и обратно к джентльмену, все это за пару минут. Его темперамент – причина для беспокойства, в котором наши отношения совсем не нуждаются.

– Почему? – задаю простой вопрос, отчего он открывает глаза и поднимает их на меня. – Тот мужчина не пытался вмешаться. Он не вклинивался между нами и не пытался угрожать нашим отношениям.

– Не согласен, – говорит он тихо. Хмурюсь в ответ на его заявление, и еще больше, когда он настаивает на том, чтобы я присоединилась к нему на водительской стороне, подтягивая меня к себе. Он достаточно помят после своей вспышки, даже несмотря на то, что он провел достаточное количество времени, разглаживая костюм. Он сажает меня к себе на колени так, что я сижу верхом, ногами обхватывая его бедра, руки кладу ему на плечи, прежде чем его ладони ложатся мне на талию. Сделав глубокий вдох, он крепче сжимает мою талию и смотрит мне в глаза. Теперь в его взгляде нет дикости, только серьезность. – Он, вне всяких сомнений, вклинился между нами, Ливи.

Пытаюсь спрятать свое замешательство, только лицо выдает меня, в нем явно читается растерянность, ведь я успеваю спрятать ее.

– Как?

– О чем ты думала?