Текст книги "Лебёдка аэронавта (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 32 страниц)

Глава 3

Шпиль Альбиона, хаббл Монинг, чановая Тагвиннов

Бриджит сидела под сумрачными сводами чановой, глубоко в темном углу, откуда убрали треснувший старый чан. Она прижалась к углу спиной и подтянула колени к груди. Конечно, она замерзла. В помещении всегда было холодно. Она заметила это только когда задумалась, но она провела большую часть жизни в этой комнате, чтобы ей было по-настоящему неуютно.

– Бриджит? – позвал отец глубоким голосом от входа в помещение. – Бриджит, ты снова здесь? Время пришло.

Бриджит обняла себя сильнее и забилась подальше в угол. Ряды и ряды чанов рассеивали звук его голоса, заставляя его отскакивать от стен. Она прислонила голову к холодной, обнадеживающе крепкой стене и закрыла глаза.

Это был её дом.

Она не хотела его покидать.

Глубокий и ласковый голос её отца зазвучал снова:

– Посиди еще несколько минут, дитя. А потом я хочу, чтобы ты вышла, пожалуйста.

Она не ответила и услышала его мягкий вздох. Затем услышала, как дверь в помещение закрылась, оставив её с тихо журчащими чанами и слабым сиянием нескольких подержанных световых кристаллов.

Так было не честно. Она было совершенно счастлива, занимаясь тем же, что делала с тех пор, как была маленькой девочкой. И это было хорошее и важное занятие. В конце концов, чаны ее отца поставляли лучшее мясо в хаббле Монинг. Если за ними никто не будет следить, люди будут голодать. Ну, или есть некачественное мясо. Лично она гордилась своей работой. Она скорее будет голодать – до смерти, если понадобится – чем станет есть невнятную резиновую бурду, которую производит чановая Камдена.

Это было нелепо. Ее семья даже не принадлежала к Высшим Домам, ну разве что технически, если уж совсем дотошно разбираться. Ради Бога, они с отцом являлись последними представителями линии Тагвиннов, и было не похоже на то, что они бегали покупать новые шелковые наряды каждую неделю. Или что-то в этом роде. Они жили ничуть не лучше, чем кто-либо в хаббле Монинг. Она не просила быть рожденной потомком какого-то сверхуспешного, кровожадного адмирала флота и не важно, насколько важную роль он сыграл в истории шпиля Альбиона. Они с отцом даже не пользовались никакими особыми привилегиями.

Так почему же она должна была сдаться на милость старых упертых традиций?

Она почувствовала слабый огонек злости и попыталась раздуть его во что-то большее, целеустремленное, но он утих и потух, оставив ее... маленькой.

Она могла прикидываться сколько угодно. Она знала истинную причину, по которой не хотела проводить год на службе шпилеарха.

Она боялась.

Раздался шорох и очень тихий звук удара, и она увидела, как одно из самых любимых ею существ, спрыгнуло с соседнего чана, тихо приземлилось всего в нескольких футах от нее и село, разглядывая ее большими зелеными глазами.

– Доброе утро, Роул, – сказала она. Ее голос слышался ей самой незначительным и писклявым, особенно в сравнении с басовитым рокотом ее отца. Темно-рыжий кот промурлыкал приветствие и побрел к ней. Без обиняков он забрался к ней на колени, лениво и царственно покрутился и улегся, все еще утробно урча.

Бриджит улыбнулась и начала легонько водить пальцами у основания ушей Роула. Мурлыканье стало громче, а его глаза сузились до зеленых щелочек.

– Я не хочу уходить, – сказала она, – Так не честно. И ведь не то, что я могу кому-нибудь с чем-нибудь помочь. Чановая это все, что я знаю.

Роул продолжил мурлыкать.

– У нас даже нет наруча или меча, если не считать разделочные ножи. И денег, чтоб их купить, тоже нет. А даже если бы и были, то я не имею ни малейшего представления, как этим оружием пользоваться. И что я должна делать в гвардии шпилеарха?

Роул, решил, что уши у него уже достаточно вычесаны, потянулся и перевернулся не спину. Когда она немедленно не приступила, он начал хлопать ее по руке мягкой лапой, пока она не начала чесать ему грудь и пузо. Тогда он растянулся в бесстыжем довольстве, наслаждаясь вниманием.

– Но... ты знаешь отца. Он... всегда выполняет свои обязательства. Если он дал слово, то держит его. Когда он решает что-то сделать, ему не достаточно просто сделать это. Ему еще и надо быть лучшим. Или, по крайней мере, попытаться. Он свое отслужил. И говорит, что мне тоже важно это сделать. – Она вздохнула. – Но ведь это целый год. Я его совсем не увижу. И... и соседей и людей из этого коридора. И... и чаны, и лавку, и...

Она склонила голову и почувствовала, как ее лицо искажается печалью. Она сгребла Роула в охапку и прижала к себе, слегка раскачиваясь взад вперед.

Через пару мгновений кот пробормотал:

– Мышонок, ты мне шерсть помнешь.

Бриджит виновато дернулась и выпрямилась, ослабляя объятия.

– Ой, – извинилась она, – прости меня, пожалуйста.

Кот повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза и, казалось, задумался на мгновенье. Затем он кивнул и сказал:

– Прощаю.

– Спасибо, – сказала Бриджит.

– Не за что.

Кот пару раз махнул хвостом и спросил:

– Держащий слово хочет, чтоб ты ушла с его территории?

– Не то, чтобы он хочет, чтоб я ушла, – сказала Бриджит. – Он считает, что это важно.

Роул наклонил голову.

– Тогда это долг.

– Так он это воспринимает, – подтвердила Бриджит.

– Тогда это не вопрос для обсуждения, – ответил кот. – У тебя есть долг перед родителем. У него есть долг перед его вождем. Если он согласился одолжить одного из своих воинов вождю, то воин должен пойти.

– Но я не воин, – сказала Бриджит.

Кот посмотрел на нее наклонил голову вперед, чтобы потереться усатой мордой о ее лицо.

– Бывает много разных войн, Мышонок.

– Что это значит? – спросила она.

– Что ты молода, – сказал кот. – И не так мудра, как те, кто старше. Я мудрее тебя и я считаю, что ты должна идти. Это очевидно. Доверься более мудрой голове.

– Ты же не старше меня, – парировала она.

– Я кот, – гордо сказал Роул, – а значит я лучше распоряжаюсь своей жизнью.

– Ты невыносим, – сказала Бриджит.

– Именно, Кот. – Роул встал и плавно соскользнул на пол. Он повернулся к ней, обернув лапы хвостом.

– Почему ты хочешь обесчестить и унизить Держащего слово? Ты хочешь изменить его имя?

– Нет, конечно нет, – сказала Бриджит. – Но я же... я не такая, как он.

– Нет, – сказал Роул. – Для этого тебе надо повзрослеть.

– Я не ребенок, – возразила она.

Кот многозначительно осмотрелся и снова повернулся к ней.

– Вместо того, чтобы выполнить свой долг, ты прячешься в самом темном углу самой темной комнаты в доме. Это очень мудро. Очень по-взрослому.

Бриджит нахмурилась и сложила руки на животе, но... ничего не сказала. Она вела себя, как ребенок. Роул был прав. В общем, как и обычно, но зачем же так этим гордиться?

– Ты боишься, – сказал Роул. – Боишься уходить со знакомой территории.

Бриджит снова почувствовала, как накатывают слезы. Она кивнула.

– Почему? – спросил Роул. – Чего тебе бояться?

– Я не знаю, – прошептала она.

Роул просто сидел, уставившись зелеными глазами.

Бриджит закусила губу. Потом она сказала, очень тихим голосом:

– Я не хочу остаться одна.

– Ааа, – протянул Роул.

Кот развернулся и исчез в густой тени зала, оставив ее замерзшей, незначительной и еще более одинокой, чем раньше.

Бриджит вытерла глаза рукавом и проглотила комок в горле. Затем встала. Она еще минуту держалась рукой за прохладные камни, пытаясь впитать в себя это знакомое ощущение, наполняющее ее силой. Роул был прав, как бы это не раздражало. У ее семьи были обязательства. Может и немного осталось от Дома Тагвиннов, но это был хороший Дом. После всего, что отец сделал для нее, всей любви, что он ей дал после смерти матери, она не могла отплатить ему унижением – даже если никому это унижением не казалось.

Это был всего лишь год. Всего лишь один... длинный... странный... одинокий... пугающий год.

Она медленно пошла к двери зала.

Когда отец открыл ее, она подняла к нему голову. Франклин Тагвинн был огромным человеком, его плечи почти перекрывали дверной проем. Руки его были толще, чем ноги у многих мужчин, а мышцы, спускающиеся от его впечатляющей шеи, были будто выточены из камня. На нем был надет белый фартук и пояс с разделочными ножами чановщика. Его взъерошенные волосы были цвета стали, а глаза выглядели усталыми и обеспокоенными.

Она попыталась улыбнуться ему. Он заслужил это.

Его ответная улыбка была усталой, и она знала, что не смогла обмануть его. Отец ничего не сказал, просто мягко обнял её. Бриджит обняла и прислонилась к нему, такому крепкому и теплому.

– Вот моя храбрая девочка, – тихо произнес он. – Моя Бриджит. Твоя мать гордилась бы тобой.

– Я не храбрая, – сказала она. – Я так боюсь.

– Я знаю.

– Я там никого не знаю, – сказала она.

– Я надеюсь, что ты заведешь друзей достаточно быстро. Я завел.

Она тихо устало выдохнула.

– Ну да, я уже так много друзей в Домах завела.

– Бриджит, – сказал он с мягким упреком. – Ты знаешь, что никогда и не пыталась.

– Конечно нет. Они напыщенные, избалованные, эгоистичные засранцы.

Его смешок низким гулом отозвался у её щеки.

– Да. Я знаю, что они кажутся тебе такими. На тебе было больше ответственности, когда ты была совсем юной, чем на большинстве детей – особенно детей благородных домов. Тебе пришлось так быстро повзрослеть...

Он прижался щекой к её волосам.

– Я сам с трудом в это верю. Семнадцать лет пролетело так быстро.

– Папочка, – тихо сказала она.

– Я знаю, тебя не слишком волновали другие дети благородных домов, но не все они плохие. И большинство из них повзрослеет. В конце концов. Вот увидишь.

Он отступил назад, удерживая её на расстоянии вытянутой руки.

– Я должен кое-что обсудить с тобой. Еще одно обязательство, о котором я хочу тебя попросить.

Она кивнула.

– Конечно, отец.

Он нежно положил свою огромную руку на ее голову на мгновение, улыбаясь. Затем сказал:

– Мне нужно, чтобы ты присмотрела кое за кем для меня.

Она наклонила голову и моргнула.

– Прости?

За спиной отца в комнату прошествовали два кота. Первым шел очень крупный серый самец, мускулистый зверь, под чьей гладкой шерстью просматривалось множество шрамов. Вторым шел Роул. Рыжий кот уселся позади и немного в стороне от серого и его усы радостно затрепетали.

Ее отец заговорил очень серьезным тоном:

– Старейшина клана Маул решил, что пришло время шпилеарху признать его племя полноправными гражданами хаббла Монинг, это по его мнению, очевидно означает, что его род ничем не отличается от других Высших Домов. И таким образом он признает, что обязан выслать члена своей семьи на службу шпилеарха. Я предложил тебя в качестве сопровождения для Роула, чтобы ты помогла ему ознакомиться с традициями воинов шпилеарха.

Бриджит моргнула и почувствовала, как ее лицо расплывается в широкой-широкой улыбке.

– Постой... ты хочешь сказать... Роул пойдет со мной?

– Нет, – горделиво сказал Роул. – Ты идешь со мной. Так получается гораздо важнее.

Старейшина Маул взглянул на Роула с чем-то похожим на легкое неодобрение. Молодой кот медленно моргнул и, как показалось Бриджит, был невероятно доволен собой.

– Это важное задание, – сказал ее отец. Смешинки поблескивали в его глазах.

– И я знаю, что для тебя это будет тяжелой жертвой. Но ты же готова это сделать, ради хороших отношений Дома Тагвиннов со старейшиной и его кланом?

Бриджит повернулась к Роулу и протянула руки. Рыжий кот подошел к ней и прыгнул на руки, снова потерся щекой о ее щеку и удобно устроился. Его мягкость была лучшим одеялом, а его мурлыканье знакомым, как почти забытые колыбельные матери.

– Что ж, – сказала Бриджит. Она потерлась щекой о шерсть Роула.

– Если это ради Дома Тагвиннов, то это очевидно мой долг. Я справлюсь.

Глава 4

Башня Альбиона, хаббл Монинг

Для Гвен прошедшие две недели были совершенно ужасны.

– Я вообще не понимаю, в чем смысл всего этого, – пропыхтела она. Ее ноги болели. В груди все пылало огнем. В целом она не видела особого смысла во всей этой беготне по особняку Правителя, которой они занимались все больше времени на ежедневных тренировках.

– Тебе полезно, – сказал кузен Бенедикт. Он был высоким худощавым молодым человеком, меньше чем на два года старше самой Гвен, с золотисто-каштановыми, коротко подстриженными волосами. Он носил ту же тренировочную форму, что и Гвен, и легко обогнал ее без видимых усилий. Вообще без усилий. Презренный, совершенно возмутительный хам с кошачьими глазами.

– Тебе-то хорошо, – выдохнула Гвен. – Ты уже все это проходил.

– Ага, последние два года, – согласился Бенедикт.

– Ты-то не носишь всю эту дурацкую форму.

– Я одет в совершенно те же вещи, – парировал Бенедикт.

– Да, но ты к ним привык. Тьфу, штаны, как ты в них вообще бегаешь?

– Ну, готов поспорить, что лучше, чем в юбке, – ответил он. – Я думал, что тебе понравится бегать, Гвен. Лично я нахожу бег бодрящим.

Гвен фыркнула.

– Бодрящим? Бенедикт Майкл Соррелин-Ланкастер, а не поцеловать ли тебе мою...

– Как хочешь, кузина, – сказал Бенедикт, улыбаясь. – Должен сказать, что ты неплохо подтянулась.

Гвен заставляла себя двигаться дальше и решила, что у нее уже не осталось сил, чтобы отнестись к этому комплименту с должным подозрением.

– Что?

Высокий молодой человек ухмыльнулся.

– У тебя едва хватало сил жаловаться в первые несколько дней. А теперь только послушай себя. Ты найдешь, что сказать всю дорогу до самого конца.

Гвен бросила на своего старшего кузена убийственный взгляд и издала невнятный рычащий звук. Это было все, на что она была способна, в то время как группа тренирующихся гвардейцев повернула за угол и протопала последний отрезок пути вдоль стены двора. Люди на рынке провожали их взглядом, пока они пробегали мимо – Гвен сама много раз наблюдала за этой традицией гвардии. Она понимала, что ей самой придется участвовать в подобном после того, как она присоединится к ним, но никто не сказал, что будет так... тяжело.

– Рота! – рявкнул седоволосый капитан Кавальо, когда они достигли цели. – Стой! Всем разойтись.

Одетые в серое гвардейцы нестройно остановились. Хотя новые рекруты стартовали в четком порядке, по четверо в ряд, долго они не продержались, отряд, высыпавший на выложенный туфом двор, скорее напоминал неорганизованную пыхтящую толпу. Мешковатые туники и штаны, в которых они бежали, были одинаковыми и все они были пропитаны потом.

Бывалые спокойно остановились, даже не запыхавшись, и, ухмыляясь, рассматривали рекрутов или тихо переговаривались.

Гвен не нравилось, когда на нее хоть кто-нибудь пялился, хотя больше всего ее раздражал крупный блондин Реджинальд Астор. Он считал себя привлекательным и был таковым в некотором смысле, отчасти за счет самовнушения, и он постоянно пялился на нее, когда она была растрепанной и вспотевшей, когда ее форма облепляла ее совершенно неженственным образом. Она, нахмурившись, подняла лицо и заметила, что Реджинальд опять уставился на нее с бесстыжей улыбкой на лице.

Она смерила его взглядом и сказала Бенедикту:

– Я так понимаю, что ты не сказал Реджи, насколько мне не приятны его взгляды.

Бенедикт посмотрел на нее с улыбкой.

– Это его только раззадорит.

– Совершенно бессмысленное испытание, – пробормотала Гвен. – Вдогонку к бессмысленному испытанию, через которое мы и так проходим.

– Ты хочешь, чтоб я отправился защищать свою маленькую беззащитную кузину? -предположил Бенедикт.

Гвен на мгновенье нахмурилась. Предложение Бенедикта звучало привлекательно, хотя и не должно было. Обычно она совершенно спокойно относилась к необходимости схватить какого-нибудь ухмыляющегося хама и отодрать его за уши. Хотя по какой-то причине позволить кузену разобраться с ситуацией казалось... проще.

Возможно, сказывалась усталость от всех этих тренировок и занятий. Кавальо каждое утро по несколько часов читал рекрутам лекции о разных хабблах, их законах и их отношениях друг с другом – и хотя ее учителя давным-давно рассказывали ей о том же самом, они, похоже, о многом не упоминали в своих уроках. Ну, или они никогда не старались донести до Гвен всю важность этих сухих данных, и теперь она запиналась, как совершеннейший болван, когда сталкивалась с ними на лекциях капитана.

Гвен не привыкла быть меньше, чем идеальной во всем, за что она бралась. Она не была отличной бегуньей. Она не была отличницей по политике башни; она даже казалась неспособной добиться успеха на утреннем занятии по ведению расследования, предмета, с которым она ранее не сталкивались вообще. Ох, по крайней мере, она достаточно хорошо справилась в тренировочном зале, когда дело дошло до использования наруча, но её обращение с мечом было столь же неумелым, как и всегда, и она чувствовала мрачную уверенность, что когда через несколько недель начнутся тренировки с настоящими мечами, она все еще будет работать с деревянным.

Некомпетентность на удивление дурно сказывается на уверенности.

И раздражает.

Не поэтому ли она не хотела связываться с Реджинальдом? Боялась ли она, что ей не по зубам окажется его переубедить?

За последнее время ей многое оказалось не по зубам.

Не перейдет ли это в привычку?

Нонсенс, сказала она себе с уверенностью. Похоже ей придется столкнуться со множеством сложных обстоятельств, если она хотела остаться гвардейцем – а она хотела им остаться. Другой исход был неприемлем, поскольку тогда ей придется вернуться домой и признать перед матерью, что та была права.

Вот уж это она бы не перенесла.

– Я разберусь с ним, – уверенно сказала Гвен. – Но спасибо, что предложил, кузен.

Бенедикт кивнул, будто именно такого ответа он и ожидал.

– Могу я предложить, чтобы ты подождала, пока вы останетесь наедине? Молодая женщина, выговаривающая на людях равному, это одно – рекрут, который спорит с бывалым гвардейцем, совершенно другое дело.

– Я подумаю, – сказала Гвен.

Гвен заметила, что Бенедикт старался не хмуриться, но хотя бы не стал ее убеждать.

– Хорошо.

Какое-то время она сидела, тяжело дыша, ноги и ступни ее неприятно ныли. Хотя это пройдет. Она уже больше оправилась от этой пробежки, чем после целой ночи сна после первой, две недели назад. Гвен должна была признать, что тренировки были уместны. Каждый уровень башни был просто огромен и если уж ты смог поддерживать суровый ритм каждый день по несколько часов, то будет не сложно догнать врага или поймать какого-нибудь преступника. Она была уверена, что воры не тренировались в беге ежедневно – у них не найдется кого-нибудь вроде Кавальо, чтобы гонять их. А если они сами могли себя мотивировать, то вряд ли стали бы ворами, ведь так?

Когда Гвен снова подняла голову, большая часть рекрутов и бывалых ушли обратно в огороженный двор дворца Правителя. Только Реджинальд и горстка его приспешников остались снаружи, вместе с Гвен и одной из самых крупных девушек, которых Гвен доводилось видеть. Ее плечи были шире, чем у многих мужчин, широкие запястья, сильные ладони и предплечья. Ее звали... вот черт. Гвен не могла припомнить, чтобы она кому-нибудь представилась. На самом деле Гвен не могла припомнить, чтобы она вообще с кем-то говорила, кроме как отвечая на вопросы учителей в классе. Остальные рекруты называли ее кошатницей.

Кот, о котором шла речь, выскочил из двора и подбежал к крупной девушке. Он был рыжим и был бы довольно приятным на вид, если бы не был таким грязным. В конце концов, кошки жили в вентиляции и технических шахтах и других неприятных, сырых, кишащих паразитами уголках башни.

Котов можно было увидеть время от времени снующими по хабблу, но они редко связывались с людьми. Иногда кот или небольшая группа котов могла поселиться в доме, и некоторые торговцы считали хорошим тоном предложить им еду в обмен на услуги по избавлению от вредителей. Так было гораздо проще, чем отказать котам в оплате, а потом обнаружить, что твои склады опустели среди ночи.

Она слышала о котах, которых нанимали сиделками и охранниками для маленьких детей – но все подобные сделки обычно ограничивались бизнесом. Гвен никогда не слышала о коте, проявлявшем привязанность. Грациозный зверь забрался девушке на колени, покрутился там несколько раз и потерся об нее. Он ткнулся носом ей в щеку и с любопытством обнюхал ее потную форму. Девушка отвлеченно провела рукой по кошачьей шерсти, и зверь устроился, наслаждаясь вниманием.

– Что мне хотелось бы знать, – сказал кто-то из группы Реджинальда, – что именно этот вредитель делает, свободно разгуливая по особняку?

– Совершенно противоестественно, – согласился Реджинальд. Он сложил руки и с презрением осмотрел кошатницу.

– Заставляет задуматься, что может заставить человека держать подобную тварь.

В этот момент кошатница посмотрела на Реджинальда. Высокий молодой человек улыбнулся ей своей самой широкой улыбкой.

– Ну, что скажешь, Бриджит, дорогуша? Какие плоды ты пожинаешь, держа при себе этого зверя?

Кошатница – ну конечно, ее звали Бриджит... как-то там – смотрела на Реджинальда несколько секунд, прежде чем ответить. Лицо ее застыло, как маска.

– Вам не понять.

Это вызвало несколько смешков у молодых дворян.

– Серьезно? – спросил Реджинальд. – И почему же?

Бриджит нахмурилась, задумавшись на мгновение, выбирая слова с особым усердием. Затем она слегка кивнула своим мыслям и спокойно сказала,

– Потому, что вы – задница, сэр.

Влепи кошатница ему пощечину, она навряд ли вызвала бы большее удивление у молодого аристократа. Реджинальд несколько раз беззвучно открыл рот и затем сказал:

– Прости?

– О, прошу прощения, – Бриджит встала, все еще держа кота на руках и повысила голос, четко проговаривая каждое слово. – Потому. Что. Вы. Задница.

Она слегка улыбнулась.

– Сэр.

Брови Гвен взлетели.

– Ты... ты не можешь разговаривать со мной в таком тоне, – сказал Реджинальд. Бриджит с котом смотрели на него не мигая.

– Несомненно могу, сэр.

Глаза Реджинальда засверкали от гнева.

– Тебя даже не должно здесь быть, – прорычал он. – Твой Дом умер десятилетия назад. Ты и твой отец – не что иное, как последние клочки мяса, цепляющиеся за гниющие кости.

Что-то изменилось.

Гвен не могла сказать точно, что произошло, но воздух вдруг сгустился. Бриджит не изменилась в лице. Ее глаза не сузились, и она не стискивала зубы. Девушка ничего не сказала, и ни один её мускул не дрогнул. Она молча смотрела на Реджинальда.

Это был кот, поняла Гвен. Глаза зверя, казалось, увеличились еще больше, а самый кончик его длинного хвоста начал крутиться влево и вправо в медленном ритме. Кот уставился на Реджинальда, как будто готовился броситься на него, замышляя убийство.

Когда Бриджит заговорила, её голос был едва ли громче шепота.

– Что ты сказал о моем отце?

Гвен поспешно встала. Реджинальд был опытным дуэлянтом, и хотя большинство таких столкновений заканчивалось лишь незначительными травмами, смерть одного или обоих участников была вполне вероятной, когда характеры были горячие – а она внезапно убедилась, что тяжелое молчание кошатницы предвещало яростную грозу. Оскорбление, которое нанес Реджинальд, было достаточным основанием требовать сатисфакции, хотя она была уверена, что «задница» ненамеренно спровоцировала эту реакцию. Если же Бриджит была так расстроена, как Гвен подозревала, то это могло быть тем, на что он рассчитывал – а Реджи, при всей своей придурковатости, был более чем умелым и с мечом, и с наручем.

Бриджит почти также плохо обращалась с мечом, как и сама Гвен, а её навыки с наручем были ужасающими. Дуэль не могла хорошо для неё кончиться.

– Извините, – сказала Гвен, подойдя к Бриджит как ни в чем не бывало.

Глаза Бриджит и кота обратились к Гвен одновременно.

Боже, эта девушка была высокой. Она почти на фут возвышалась над Гвен.

– Мы не были представлены друг другу, – любезно сказала Гвен. – Я – Гвендолин Ланкастер.

Бриджит слегка нахмурилась.

– Бриджит Тагвинн.

Гвен приподняла бровь.

– Дом адмирала Тагвинна?

Уголок рта Бриджит дернулся, вероятно, от раздражения.

– Он самый.

– Как замечательно, – сказала Гвен с небольшим превосходством в голосе. – Он был самым лучшим флотоводцем в истории башни Альбиона. На самом деле, шпиля может не было бы здесь вообще, если бы не его мужество и мастерство. Вы происходите из одной из величайших семей в нашей истории.

Бриджит снова нахмурилась. Затем склонила голову в небольшом, неловком поклоне.

– Спасибо.

– Она происходит от сноски в истории Альбиона, – угрюмо сказал Реджинальд. – Что её семья сделала для башни в последнее время? Ничего. Ради Бога, их дом производит мясо, как простые плебеи.

Взгляд Бриджит снова вернулся к Реджинальду.

– Вы говорите так, словно это оскорбление, сэр.

– А что это еще должно значить? – поинтересовался Реджинальд.

– Что я предпочту быть простой плебейкой, нежели задницей из дома Асторов, сэр.

Лицо Реджинальда приобрело ярко красный оттенок.

– Ты осмелилась бросить оскорбление в лицо моему Дому?

– Не в лицо, – сказала Бриджет, приподняв бровь. – В задницу.

– Ты мерзкая маленькая плебейка, – сказал Реджиналд. – Ты думаешь, что раз ты была в особняке шпилеарха, раз ты проходишь подготовку в гвардию, что ты достойна такой чести? Ты думаешь, что можешь вякать и насмехаться над теми, кто лучше тебя из-за этого?

– Не уверена, – сказала Бриджит. – Я дам вам знать, когда встречу кого-нибудь лучше меня.

Глаза Реджинальда пылали, с рычанием он вырвал перчатку из-за пояса и сильно швырнул её Бриджит в лицо.

Бриджит не пошевелилась – это сделала Гвен. Она поймала перчатку в воздухе и развернулась лицом к Реджинальду.

– Реджи, нет.

– Ты слышала эту чертову отщепенку? – прорычал Реджинальд. – Слышала, что она сказала о моем Доме?

– Как и то, что ты сказал об ее Доме, – произнесла Гвен. – Ты начал это, Реджинальд Астор.

– Не вмешивайся, Гвендолин. Я требую сатисфакции! – Его яростный взгляд вернулся к Бриджит. – Если только прославленное мужество Дома Тагвиннов не истощилось вместе с его родословной.

Бриджит нахмурилась сильнее и слегка приоткрыла рот. Она взглянула в сторону Гвен и произнесла:

– Мисс Ланкастер... этот человек только что вызвал меня на дуэль?

– Вряд ли человек, – ответила Гвен. Она подняла глаза и встретилась взглядом с Бриджит. – И да. Он это сделал.

– Кретины, – выдохнула Бриджит. – Я должна согласиться?

– Если ты откажешься, – сказала Гвен, – он может судиться. Совет может наложить карательный штраф на Дом Тагвиннов.

– Может? – сказал Реджинальд. – Наложит. Я гарантирую, что Высшие Дома сурово выступят против подобного проявления неуважения к одному из главных Домов Альбиона.

Бриджит снова посмотрела на Гвен.

– Это правда?

– С судами никогда нельзя быть уверенным. – Ответила Гвен. – Но, вероятно, так и есть.

– Но я никогда не оскорбляла Асторов. Только его.

– Боюсь, он наследник их Дома, – сказала Гвен. – Совет может не увидеть разницы.

Бриджит на мгновение закрыла глаза и пробормотала сквозь зубы:

– Когда же я научусь держать рот закрытым?

– Ты не должна этого делать, – сказала Гвен.

– Мы едва сводим концы с концами, – сказала Бриджит. – Если... если нас оштрафуют, мой отец вынужден будет продать чановую.

Реджинальд жестко усмехнулся.

– Вот поэтому ничтожные маленькие Дома должны выказывать больше уважения старшим по положению.Ты должна была подумать об этом до того, как заговорила.

Кошачьи когти звучно проскребли по рукаву рубашки Бриджит. Она положила на зверя руку, будто сдерживая его.

– Извинись, – фыркнул Реджинальд. – Сейчас же. И я забуду о произошедшем.

Бриджит снова выдержала паузу, прежде чем заговорить. Затем она расправила плечи, повернулась к Реджинальду и сказала:

– Не стану.

Она взглянула на Гвен.

– Как это работает? Мы деремся сейчас же?

Гвен моргнула, глядя на крупную девушку.

– Ты... действительно собираешься принять его вызов?

Брид0жит кивнула. Кот издал низкий нетерпеливый рычащий звук.

Гвен вздохнула.

– Нет, все произойдет не здесь. Тебе понадобится секундант, кто-нибудь чтобы тебя сопровождать, помогать подготовиться и назначить дуэль

А еще нужен церемониймейстер, чтобы судить.

Бриджит моргнула.

– Это... кажется уж очень раздутый способ, чтобы совершить подобное ребячество.

– На все есть свои причины, – сказала Гвен.

– Понятно, – сказала Бриджит. – Как мне принять вызов?

Гвен молча протянула ей перчатку.

– А, – сказала Бриджит и взяла ее.

Реджинальд коротко кивнул и указал на одного из молодых аристократов, стоящих рядом.

– Это Барнабас. Он будет моим секундантом. Пусть твой секундант с ним свяжется. Доброго дня.

Он развернулся на каблуках и пошел прочь во дворец, забирая с собой свою свиту.

Бриджит и Гвен смотрели им вслед. Через мгновение Бриджит сказала:

– Мне не нужна была ваша помощь.

– Пардон?

– Ваша помощь. Мне не надо было, чтобы вы вмешались и все испортили.

– Испортила? – ошарашено спросила Гвен. – Это каким это образом я все испортила?

– Я не просила вашей помощи. Когда вы вмешались, его идиотская честь оказалась на кону. Ему пришлось защищать честь Дома Асторов из страха проявить слабость перед лицом Ланкастера. – Бриджит покачала головой. – Если бы вас тут не было, все что мне нужно было бы – замолчать. Ему бы нечего было сказать.

– Я пыталась помочь, – сказала Гвен.

Бриджит закатила глаза.

– Почему все вы в Высших Домах считаете, что только вы можете решить проблемы, в которые вам бы вообще не стоило лезть? Вы вообще думали, нужно ли мне ваше вмешательство?

Гвен сложила руки и нахмурилась. Она...

Она ведь даже не подумала? И конечно Реджи был сильнее уязвлен словами Бриджит потому, что он желал Гвен и не хотел быть унижен перед ней. Гвен не подумала о последствиях. Она просто ринулась в гущу, пытаясь залить волны маслом – вот только подлила масла в огонь.

И в результате кто-нибудь обожжется. Она не могла все оставить как есть, особенно, когда она все усложнила. Она не могла вынести, если кто-нибудь пострадает из-за ее глупости – ну, если бы речь шла о Реджи, и он бы не сильно пострадал, но она бы чувствовала себя ужасно, случись что с Бриджит.

– Вы может и правы, – тихо сказала Гвен. – Но теперь это уже не имеет значения.

– С чего это вдруг? – спросила бриджит.

– У вас есть хоть малейшее представление, что из себя представляет формальная дуэль?

– Двух дураков.

Гвен немного улыбнулась.

– Кроме этого.

Бриджит, казалось, ушла в себя. Она сгорбилась, как будто пытаясь скрыть свой рост. И нахмурилась, глядя на кота, приглаживающего свою шерсть.

– Кроме этого... нет. Ни малейшего представления.

– А Реджинальд имеет. – тихо сказала Гвен. – Может, вы и не хотите моей помощи, мисс Тагвинн – но на данный момент она вам определенно нужна.