Текст книги "Лебёдка аэронавта (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 32 страниц)

Глава 30

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, таверна «Черная Лошадь»

Бенедикт принес выпивку, как только бармен махнул им, и мастер Ферус с явным энтузиазмом схватил свою довольно большую кружку пива и сразу опрокинул ее.

– Боже, – покачала головой Гвен. – Я совершенно уверена, что джентльмены так не набрасываются на напитки.

Ферус опустил кружку и вытер пену с верхней губы, сияя.

– Действительно, не набрасываются. К счастью, у меня нет качеств, определяющих джентльмена и поэтому не нужно беспокоиться о джентльменском поведении. – Он махнул своей пустой кружкой бармену и сказал, – Еще, сэр Бенедикт!

Бенедикт, который только что сел, слегка улыбнулся старику, а затем, не протестуя, снова поднялся к барной стойке и вернулся обратно с огромными кружками в каждой руке и поставил их обе перед Ферусом.

Старый эфиромант лучезарно улыбнулся.

– Человек, который планирует наперед. Предвидение, всегда предвидение, это лучшая черта любого значимого человека.

– Я просто надеялся, что смогу пробовать свое пиво, прежде чем снова придется идти, – сказал Бенедикт и демонстративно глотнул из своей кружки. – Как твой чай, кузина?

– Вполне сносный, – ответила Гвендолин, но все-таки добавила в него солидную порцию меда, помешала его и отпила. Даже едва теплый чай был чаем, слава богу, и чем-то, что казалось нормальным среди всех странных событий последних нескольких дней.

– Мастер Ферус... пару слов.

Ферус осушил вторую кружку, тихо, довольно скромно рыгнул и улыбнулся ей.

– Да, дитя?

– Вы же не собираетесь лишаться здравого смысла безо всякой на то причины?

Он прищурил глаза и взглянул на Бенедикта проницательным заговорщическим взглядом.

– А она не промах, не так ли?

– Несмотря на то, что все хотят так думать, не промах, – согласился Бенедикт с вежливым тоном. – Мне кажется, ей нравится, когда все считают, что она слишком поглощена собой, чтобы замечать все, что происходит вокруг нее.

– Либо так, либо пусть считают, что я бездушная. Как мама, – сказала Гвен. – Я просто не смогу заставить себя опуститься до такого уровня.

Ферус глубокомысленно кивнул.

– Нет, не такая как ваша мать. Не могу этого допустить. – Он перехватил третью по счету кружку поудобней и улыбнулся. – На самом деле, вы совершенно правы, мисс Ланкастер. Есть причина моего безумия. Ну. Этого конкретного безумия, во всяком случае.

Он снова надолго приложился к кружке, хотя на этот раз не прикончил ее за один присест.

– И что это? – поторопила его Гвен.

– Вы должны понимать, что мы делаем, – сказал Ферус, – или это будет казаться бессмыслицей.

– Мы? Вы имеете в виду эфироманты?

– Именно, – сказал Ферус, подавив очередную отрыжку. – Многое, из того что мы стремимся достичь, происходит так же... как интуиция, можно сказать. Мы затрагиваем силы, которые другие не могут ощущать.

– Вы имеете в виду эфир?

Ферус чрезмерно преувеличенно помахал рукой. – Это упрощает чудовищно сложную концепцию до голого ядра, но да именно его. Мы ощущаем силы эфира. Большинство людей ощущает, в той или иной мере, хотя и редко это понимают.

– Уверена, я не знаю, о чем вы говорите, – сказала Гвен.

– На самом деле знаете, – возразил Ферус. – Ваш наруч, например.

– И?

– Что вы чувствуете в нем?

– Ничего особенного, – ответила Гвен. – Слегка прохладный кристалл в моей ладони, как и всегда.

– Строго говоря, мисс, это не так, – сказал Ферус. – Если бы вы поместили термометр и сравнили температуру кристалла с температурой вашего тела, вы бы обнаружили, что они почти точно совпадают.

Гвен нахмурилась.

– Уверяю вас, сэр, он ощутимо холодней.

– Это не так, – упорствовал Ферус. – То, что вы чувствуете, является эфирной энергией, проходящей через кристалл. Но ваши ощущения... ваш мозг не был уверен, что делать, когда вы впервые столкнулись с этим явлением. Замечательная штука, мозг, но если происходит сбивающий с толку сбой, он всегда пытается помещать новые вещи в знакомый контекст и узнаваемую обстановку. Таким образом, ваш мозг, по-видимому, столкнувшись с этим новым ощущением, решил, что он может обозначить его «холодным» и жить поживать дальше. И вы далеко не единственная – это одна из наиболее распространенных реакций на первое прямое воздействие интенсивного поля эфирной энергии.

– На моем наруче кристалл покалывает, – кивнул Бенедикт. – Похоже на ощущение, когда засыпаешь на руке, и она немеет. Хотя я раньше никогда не слышал, чтобы это объяснялось в таких терминах, мастер Ферус.

– Это звучит как бессмыслица, – сказала Гвен. – Что-то либо холодное, либо нет, сэр.

– Ага, – воскликнул Ферус, указывая на нее пальцем. – Я и не подозревал, что вы интересуетесь философией! Прекрасно!

– Прошу прощения, – удивилась Гвен. – Я не упоминала философию.

– Разве? – ответил Ферус. – Вы только что слышали, как сэр Бенедикт подтвердил, что его опыт с оружейным кристаллом значительно отличается от вашего собственного. Существует только одна реальность; это правда, но вы оба испытываете разные ощущения. Чем старше вы становитесь, я думаю, тем яснее вы понимаете, что вселенная похожа на зеркало, мисс Ланкастер.

– Чем именно?

– Тем, что оно отражает гораздо больше смысла, чем вы, вероятно, осознаете.

– Бред. Если я смотрю на голубое платье, то вижу голубое платье. Тот факт, что смотрю на него, не изменяет цвет.

– Ага – сказал Ферус, поднимая палец. – Но предположим, что то, что вы видите синим – это тот же оттенок, смотря на который сэр Бенедикт видит зеленый.

– Но этого не происходит, – парировала Гвен.

– Откуда вы знаете? – ответил Ферус. – Вы видите с глазами сэра Бенедикта? И если да, то я хотел бы узнать этот секрет.

Гвен несколько раз моргнула.

– То есть, вы утверждаете, что, когда я вижу синий, он видит зеленый?

– Не совсем так. Он видит синий цвет, – сказал эфиромант. – Но свой синий цвет. Не ваш.

Гвен нахмурилась. Она открыла рот, чтобы снова возразить, подумала и сжала зубы.

– И если у Бенедикта такое свойство, тогда, возможно, у всех остальных тоже?

Бенедикт засмеялся в кружку.

– Ты должна признать, что это многое бы объяснило в эстетических вкусах Дома Асторов.

– Фу, – содрогнулась Гвен. – Да, эти люди просто не могут правильно подбирать свой гардероб.

– Так вот, – сказал Ферус, еще раз приложившись к кружке. – Цвета нечто совершенно простое и относительно второстепенное. Что, если другие фундаментальные аспекты жизни кажутся совершенно разными для остальных? Что, если их ощущения тепла и холода отличаются? Что, если они ощущают удовольствие или боль по-разному? Что, если, в их глазах, гравитация тянет объекты в сторону, а не вниз? Как мы узнаем разницу, а? В конце концов, мы все научились называть одни и те же явления определенными именами с того момента, когда мы были маленькими. Мы могли видеть окружающее совершенно уникальным и удивительным и могли быть совершенно не осведомлены об этом.

– Это звучит в высшей степени неорганизованно, – сказала Гвен. – Я уверена, что Бог Всемогущий не создал бы мир и его жителей в такой неустойчивой форме.

– Ага! – просиял Ферус. – Вот, вы уже и философ! Очень много разумных людей прошлого выдвигали аналогичный аргумент.

– Настоящий вопрос, конечно, в том, – вставил Бенедикт, – почему это важно. В конце концов, у нас, похоже, есть общая система отсчета для синего, и когда она говорит «синий», я знаю, о чем она говорит, даже если мой синий, на самом деле ее зеленый.

– Это важно, потому что это философия, – ответил Ферус с выражением тайной мудрости. – Если бы все философы серьезно относились к таким вопросам, как ваш, сэр Бенедикт, они бы свернули свои занятия философией, не так ли?

Гвен потягивала чай, нахмурившись еще сильней.

– Но... Я конечно не говорю, что согласна с вашими утверждениями мастер Ферус, но давайте предположим, что вы правы, ради продолжения дискуссии.

– Давайте предположим, – согласился Ферус.

– Тогда это означает что... во всех практических смыслах каждый из нас живет в своей собственной... Вселенной-Шпиле, не так ли? Воспринимая все это по-своему.

– Продолжайте, – сказал Ферус.

– Ну, – сказала Гвен, – если это так, мне кажется совершенно удивительным, что нам удалось установить хоть какое-либо общение.

Ферус выгнул бровь.

– Быстро учитесь, мисс Ланкастер, очень быстро. В самом деле. Когда мы связываемся с нашими собратьямии-смертными, происходит нечто совершенно замечательное. И, возможно, когда-нибудь, когда мы все будем усердно работать над этим и перестанем истреблять друг друга, мы, может даже, увидим глазами друг друга, – просиял он. – На данный момент, я полагаю, нам придется только выводить прекрасные умозаключения. Пища для размышлений. Он осушил третью кружку очередным глотком и помахал, прося добавки.

Бенедикт прокашлялся.

– Мастер Ферус, боюсь, мы отклонились от исходной цели.

– Разве?

– Зачем вы напиваетесь? – мягко спросил юноша.

– О! – сказал Ферус. Он протянул Бенедикту пустую кружку. – Вас не затруднит?

– Думаю твоя очередь, кузина, – просто сказал Бенедикт.

Гвен вздохнула и принесла еще пару кружек для эфироманта.

– Прекрасно, – сказал Ферус и снова глотнул. – Восприятие эфирной энергии меняется от разума к разуму, как вы, сэр Бенедикт, и продемонстрировали своими оружейными кристаллами. И если кто-то изменяет свой разум, это также изменит характер их восприятия. Это позволит мне воспринимать эти энергии способами, которые обычно мне недоступны.

– Вы напиваетесь, – медленно произнесла Гвен, – чтобы ощутить эфирную энергию по иному?

Ферус торжественно поднял кружку.

– Думайте об этом, как о  защитных очках  для мозга, а не для глаз.

Бенедикт нахмурился, пригубив пиво.

– Думаете, что сможете почувствовать кристаллы оружия аврорцев?

Ферус снова махнул рукой.

– Нет, нет, таких вещей очень много, это будет похоже на поиск иголки в барже с иголками.

Гвен бездумно повертела чашку в руках.

– Думаете, здесь есть еще один эфиромант? И вы решили... изменив свой разум, вам будет легче найти его?

Ферус кивнул, его голову слегка мотнуло.

– Высший балл. – Он допил еще одну кружку, и на этот раз его отрыжка была довольно громкой. – Предположение.

Бенедикт внезапно рассмеялся.

– Если бы вы почувствовали его, он почувствовал бы вас. Еще и поэтому вы изменяете свой разум, чтобы уменьшить его шансы.

Ферус с громким стуком поставил пустую тару на стол.

– Проницательно, сэр, действительно проницательно. – Он посмотрел на дно своей кружки. – Хотя, признаюсь, я не изменял свой разум настолько основательно уже очень давно.

– Почему? – спросила Гвен. – Я имею в виду, почему вы считаете, что здесь есть такой же человек, как и вы?

– Это сложно, – сказал Ферус. – Или, во всяком случае, я припоминаю, что это так.

– Аврорский флот, – задумчиво сказал Бенедикт. – Их атака была точной. Как будто у них был какой-то маяк, показывающий им где можно прошмыгнуть через туман. Может эфиромант управлять такими вещами, сэр?

– Я полагаю, – сказал Ферус.

Гвен отставила чашку.

– И вы уже... изменили разум достаточно, чтобы найти этого человека?

Ферус неуверенно посмотрел на нее, а затем на свою кружку. – Кажется, нет. Но это, видимо... вопрос расстояния... думаю. Если мы подойдем поближе, я пойму это...

– Вот почему вы связываетесь с местными кошками, – сказала Гвен. – Чтобы понять откуда начинать поиски.

– Время, – сказал Ферус. – Времени на поиски уже нет.

Он на мгновение закрыл глаза, и Гвен подумалось, что он внезапно стал выглядеть на несколько лет старше и предельно утомленным.

– Знаете, времени никогда не бывает достаточно.

Гвен обменялась хмурыми взглядами с кузеном.

– Сэр?

Ферус покачал головой. Он глотнул из кружки и снова поставил ее.

– Полагаю, самое время притормозить.

Гвен кивнула и почувствовала облегчение.

– Такое потворство своим желаниям может быть опасным, сэр. Что теперь?

Ферус вздохнул, не открывая глаз.

– Теперь мы подождем.

– Разве это мудро, сэр? – вежливо спросил Бенедикт. – Вы говорили у нас мало времени.

– Как и всегда, – сказал Ферус. – Боюсь, на данный момент, это все, что мы можем сделать. Устраивайтесь поудобнее.

Гвен и Бенедикт снова обменялись взглядом, и Гвен твердо кивнула.

– В таком случае, – сказала она, – я попрошу по-настоящему горячего чая.

Глава 31

Шпиль Альбиона, верфи хаббла Лэндинг, торговый корабль Альбиона «Хищник»

Дверь в каюту Гримма приоткрылась на несколько дюймов, и заглянул Кеттл.

– Капитан, вы захотите это увидеть.

Гримм заморгал глазами, рефлексом, выработанным за долгие годы, сбросил ноги со своей койки на пол еще до того, как смог сосредоточить  взгляд. Наступила ночь, и каюта была освещена только несколькими крупными кристаллами, висевшими на верфи и заглядывающими в маленькие окна каюты. Ему показалось, словно какая-то смола не дает разлепить веки, но он знал, что это не что иное, как обычная усталость. Он, должно быть, спал не более трех-четырех часов, раз его тело так сопротивлялось при попытке выбраться из постели.

– Капитан?

Гримм почувствовал безотчетный всплеск раздражения на рулевого и незамедлительно подавил его. Кеттл не спал гораздо больше, чем Гримм, и не стал бы будить его, если бы это не было действительно важно.

– Я слышу вас, мистер Кеттл. Сейчас выйду.

– Да, сэр, – тихо сказал Кеттл и закрыл дверь.

Гримм оживил люмен кристалл, быстро умылся из таза прохладной водой и оделся. Капитаны не отправляются решать кризисную ситуацию, выглядя, как неприбранная кровать. Они всегда должны были быть спокойными, уверенными и аккуратными. Если вражеский линкор разворачивался кораблю бортом для залпа, капитан должен был встретить его с ровно сидящей шляпой,  накрахмаленным и идеально повязанным галстуком. Все иное подрывало веру экипажа, увеличивая шансы на потери и поэтому было неприемлемо.

Тем не менее, любой капитан очень хорошо знал, что некоторые проблемы критически важно решать вовремя. На флотском корабле у Гримма был бы персональный камердинер, который решал бы множество подобных вопросов и экономил бы ему немалую часть личного времени каждый день, но «Хищник», как частное судно не мог позволить себе такой роскоши. В результате, ему потребовалось почти четыре минуты вместо трех, чтобы привести себя в порядок, одеться, пристегнуть меч, натянуть неизменную шляпу и появиться на палубе. Его рука болела без перевязи и, кроме того, не мешало бы побриться, но, учитывая обстоятельства, все это могло подождать до утра.

– Время, мистер Кеттл? – спросил Гримм, когда появился.

– Шесть склянок, – ответил Кеттл. – Три часа, сэр.

Гримм направился к перилам правого борта корабля и принялся хмуро наблюдать за судном, спускавшимся из туманного ночного неба к посадочной площадке рядом с «Хищником».

Это был крупный вооруженный торговый дирижабль, размером превосходивший «Хищника» раза в три, этой ночью на флагштоке развевался далосианский флаг. Корпус был окрашен в любимый цвет контрабандистов – черный, хотя на палубах были нарисованы заостренные белые метки, чтобы экипаж мог ориентироваться в темноте. Как и у «Хищника», на судне были установлены мачты для парусов, на случай если паутину нельзя будет использовать и, хотя паруса были свернуты,  Гримм знал, что они окрашены в черный и серый под цвет штормовых облаков. Нанесенная блестящей ярко-красной краской надпись на носу гласила, что перед ними «Туманная Акула».

– Видите, сэр? – проворчал Кеттл. – Что она здесь делает?

– Что бы там ни было, – задумчиво произнес Гримм, – думаю, можно с уверенностью сказать, что это вряд ли сделает наш сон более спокойным.

– Может быть, у нас возникла проблема с новой пушкой номер три, капитан, – мрачно предложил Чайник. – Может быть, произошла нелепая ошибка. Уничтожим эту суку в небе. Ужасная авария, искренние сожаления, мы все отправляемся на похороны.

– Ну, ну, мистер Кеттл. Вы же знаете, я никогда не потворствовал бы такому. – Он отвел глаза в сторону и добавил саркастично, – Или по крайней мере, убедился бы, что «Хищник» вне подозрений.

Он сузил глаза, выискивая на палубе «Туманной Акулы» знакомые лица.

 – Тем не менее, вы знаете, что она спускается не просто так. Подготовьте абордажную команду, на всякий случай. Через мгновение она будет здесь, чтобы позлорадствовать.

– А еще может случиться ужасная неприятность с наручем, – проворчал Кеттл.

– Пожалуйста, мистер Кеттл, – Гримм добавил жесткости в голосе.

– Абордажная команда, так точно, капитан, – сказал Кеттл и убежал, бормоча себе под нос.

Гримм кивнул и вернулся в свою каюту. Он собрал свои лучшие бутылки с ликером, столовые приборы, наруч и ряд мелких ценных предметов, сложил всё в сейф и запер. Затем заправил кровать и добавил освещения в кристаллах до самого яркого уровня. К тому времени, как он закончил, послышались крики матросов с палубы «Туманной Акулы». Их капитан на подходе.

Гримм вернулся на палубу и посмотрел на новоприбывшее судно. Худая женщина одного с ним возраста, но на пол фута выше, спускалась по трапу на пристань.

– Нет, – твердо сказала она здоровенной одноглазой обезьяне, похожей на человека, идущей рядом с ней – первому помощнику на «Туманной Акуле», Сантосу. – Я безусловно запрещаю. Только если вы не найдете способ подстроить, будто это был чей-то корабль, попавший в аварию.

Сантос выплюнул проклятие, нахмурился и упер руки в бедра. Он сердито посмотрел на своего капитана, а затем на палубу «Хищника».

Женщина обратила внимание на реакцию Сантоса и развернулась на низких устойчивых каблуках сапог, чтобы взглянуть на Гримма. Ее лицо расплылось в довольно приветливую улыбку. На ней были брюки аэронавта из темной кожи, белая блузка с широкими рукавами и пошитый на заказ жилет с замысловатыми узорами. Она поднесла руку к голове и сняла шляпу, церемонно поприветствовав его в поклоне, разведя руки в стороны.

Гримм нахмурился.

Она выпрямилась, надела шляпу и сказала,

– Мой дорогой, милый, очаровательный Фрэнсис. Выглядишь просто восхитительно.

Гримм скрестил руки, продолжая хмуриться.

Женщина рассмеялась.

– Фрэнсис, я надеюсь, что с твоей обычной очаровательной предсказуемостью и учтивостью ты готов меня принять. Я поднимаюсь на борт. С твоего позволения, конечно.

– Кеттл умоляет меня позволить ему расстрелять тебя, капитан Рэнсом.

– Но ты никогда этого не сделаешь, – улыбнулась Рэнсом. – Только не Фрэнсис Мэдисон Гримм из Эфирного флота Альбиона. Даже если он уже лишен звания.

Гримм угрюмо улыбнулся ей.

– Давай уже покончим с этим?

Рэнсом положила руку на грудь и сделала грустное лицо.

– О, милый Фрэнсис. Ты ранишь меня своим отсутствием энтузиазма.

– Обязательно так и сделаю, если попытаешься стащить то, что тебе не принадлежит, пока будешь на моем корабле.

– Все моё, Фрэнсис, – повеселела она. – Вопрос только в том, знают ли об этом или еще нет.

Гримм категорично махнул головой в сторону трапа «Хищника» и пошел к нему, стараясь не поворачиваться спиной к капитану Рэнсом.

Женщина спустилась на пирс и быстрым и уверенным шагом направилась к трапу «Хищника». Мгновение спустя, она взошла на борт с видом царствующего монарха.

– Отряд, – прорычал Кеттл. – На караул!

«Действительно, караул, полный», – подумал Гримм. Полдюжины вооруженных людей, по трое с обеих сторон трапа застыли в напряжении, каждый из них держал руку на своем мече, наручи были активированы и угрожающе светилась. Кеттл стоял напротив трапа и пристально смотрел на капитана Рэнсом, пока она поднималась на палубу.

– Душка Кеттл, – сказала Рэнсом. В ее улыбке проскользнуло что-то хищное. – Твое колено все еще болит в дождь?

– Ага, – огрызнулся Кеттл. – И ему становится намного лучше, когда я разбиваю носы болтливых сосунков, этих коварных кидал, этих олимпийских суч...

– Мистер Кеттл, – веско сказал Гримм. – Капитан Рэнсом – мой гость. Вы будете поддерживать вежливость и дисциплину на борту моего судна, или я разорву контракт с вами. Я ясно выражаюсь?

Кеттл угрюмо посмотрел на Гримма. Хмыкнул. Затем повернулся и отсалютовал как по учебнику капитану Рэнсом.

Рэнсом вернула салют не менее идеально.

– Разрешите подняться на борт?

– Разрешено, – сказал Кеттл сквозь стиснутые зубы.

Гримм шагнул вперед и прочистил горло.

– Условие, капитан Рэнсом. Я знаю, ты знакома с моими правилами.

Рэнсом лучезарно улыбнулась и расстегнула наруч. Кеттл осторожно шагнул вперед, чтобы принять его. Затем она расстегнула свой пояс с мечом и передала и его тоже.

 – Доволен?

– И ножи из сапог, будь любезна, – сказал Гримм.

Она потянулась и вытащила из сапог два тонких лезвия в медной оправе и сдала их, улыбаясь без намека на стыд или раскаяние.

– Я сунула их туда, всего лишь чтобы дать тебе повод оглядеть мою нижнюю часть тела, Фрэнсис.

– Как трогательно, – ответил Гримм, равнодушным тоном. – А что это за малютка на твоей спине?

Рэнсом потянулась за спину и все матрос в абордажной команде как один зашелестели своими мечами, проверяя, как легко они выходят из ножен.

Ее улыбка стала шире, и она показала маленькую серебряную колбочку.

– Восхитительные капли, которые я собрала в Этосии. Тебе понравится.

– Обдури меня дважды – позор мне, – сказал Гримм. – Тебе это не понадобится.

Она закатила глаза и передала и колбу.

– Не смей трогать ни капли из этой колбы, Кеттл.

– Не волнуйся, – пробурчал Кеттл. – Я знаю, где он побывал.

Ренсом надменно проигнорировала этот комментарий.

– Что-нибудь еще, Френсис? – Она вскинула бровь. – Может мне следует раздеться, а?

– В этом нет необходимости, – натянуто ответил Гримм.

Ренсом подмигнула ему.

– Я так ценю вежливость, с которой ко мне относятся при посещении второго по скорости корабля в небе.

Гримм почувствовал вспышку совершенно безотчетного раздражения при упоминании гонки, и ему пришлось сдержаться, чтобы не раскрошить зубы от напряжения.

– Так ведут себя приличные, цивилизованные люди, капитан Рэнсом. Хотя я полагаю, что кому-то с твоим уровнем морали это покажется удивительным.

Она коротко рассмеялась.

– Я бы сказала, что ты заработал очко, Фрэнсис, если бы у меня была хотя бы крупица желания узнать твоё мнение. – Она легко зашагала по палубе. – Не беспокойтесь, мне не нужно показывать дорогу в вашу каюту, капитан. Уверена, найду ее на том же месте.

Гримм смотрел, как Рэнсом уходит и медленно выдохнул, сощурившись. К нему подошел Кеттл, его глаза выражали настороженность.

– Эта женщина, – тихо произнес Гримм, – сводит меня с ума.

Кеттл хмыкнул.

– Зачем же вы тогда на ней женились?

* *

Гримм последовал за ней в свою каюту и закрыл за собой дверь. Он облокотился на дверь и сложил руки на груди, в основном, чтобы использовать правую руку для поддержки раненой левой.

– Ладно, Каллиопа, – сказал он. – О чем ты собираешься заставить меня пожалеть в этот раз?

Она небрежно бросила шляпу на его письменный стол, уселась на его койке и самодовольно вытянулась на ней, заняв ее полностью.

–  Может я скучала по тебе. Разве я не могу нанести старому другу светский визит?

– Друга, – произнес он старательно неэмоциональным голосом. – Факты доказывают, что нет.

Она улыбнулась, выражение лица стало шаловливым, ее зеленые глаза сверкали на сильном, квадратном лице. Если бы художник нарисовал Каллиопу, никто бы не заметил в ней необыкновенной красоты, красота была в другом – в том, как она держала голову, в блеске глаз, в ее полной уверенности в себе. Ее портрет был чем-то вроде оксюморона. Каллиопа постоянно двигалась. Даже когда она казалась неподвижной, он мог видеть работу ее мозга, сортировку идей, поиск решений, каталогизацию пространства вокруг себя. Чтобы увидеть ее красоту, нужно было увидеть ее в движении.

– Ты стал циничнее с тех пор, как Адмиралтейство уволило тебя со службы  за подчинение приказам, Фрэнсис, – сказала она. – Это самое возмутительное.

Гримм просто смотрел на нее.

Каллиопа закатила глаза.

– Я почти уверена, что помню, как у тебя было чувство юмора когда-то, в мрачном прошлом, еще на заре истории.

– У нас было много чего, – сказал Гримм нейтральным тоном. – Чего ты хочешь?

– Я хочу сделать тебе предложение. Легкая работа с отличной прибылью.

– Как правдоподобно, – сказал Гримм. – Но боюсь, как бы не потерять заработанное за год от твоих предложений.

– Речь не о деньгах, – ответила она.

– С каких это пор? – мягко сказал Гримм.

– С этим у меня сейчас все хорошо, – ответила Каллиопа. – Потому что, меньше месяца назад мы наткнулись на поврежденного торговца Кортес-класса . У них был крейсер в конвое, но, по-видимому, он ушел в погоню за какими-то тупоумными пиратами-любителями, которые наделали лажи в поисках добычи. Он был голый как новорожденный. Взяли корабль и его груз, продали и получили выкуп за команду. Сейчас у меня достаточно денег, чтобы купаться в них.

Гримм фыркнул и открыл дверь.

– По-моему, я слышала достаточно. Всего наилучшего, капитан Рэнсом.

– Нет, – ответила она, ее глаза потемнели. – Ты услышал недостаточно. Еще не всё. Выслушай меня. Дай мне одну минуту. Если тебе не понравится предложение, я пойду.

Гримм неодобрительно скривил рот.

– Мы закончили.

Каллиопа села, ее брови сошлись у переносицы, она не отрывала глаз от Гримма.

– Мэд, – очень тихо прошептала она. – Пожалуйста.

Гримм смотрел на нее несколько секунд. Затем закрыл дверь.

– Одна минута, сказал он.

– Из-за канцелярской ошибки у меня двойной заказ, – сказала она. – Половина трюма забита чанами в Олимпию, а другая медикаментами с адресатом в Киссаме. Я не успеваю сделать обе поставки своевременно. Помоги мне, взяв на себя Олимпию, и я поделюсь чистой прибылью.

– Теоретически, думаю, девяносто на десять меня бы устроило, – сказал Гримм.

– Ты хочешь девяносто процентов за мой груз? – спросила Каллиопа.

– Десять процентов и надежная репутация – это нечто большее, чем ничего и нарушенный контракт в придачу, – сказал Гримм. – Теоретически.

Она сузила глаза.

– Нет смысла пытаться спорить с тобой по этому поводу.

– Никак нет. Я не тот, кому требуется помощь.

Она сжала губы, а затем кивнула.

– Кажется, ты оставляешь мне совсем небольшой выбор.

– На самом деле, я не оставляю ни какого. Я бесполезен. Этот крейсер, который ты упомянула, потрепал «Хищника». Пройдет несколько дней, прежде чем мы сможем снова подняться в небо.

Каллиопа нахмурилась.

– Что? Он не летает?

– Да, – подтвердил Гримм.

Зеленые глаза заметались в расчетах и в итоге, казалось, она сделала какие-то выводы. Она резко поднялась и потянулась к своей шляпе.

– Тогда, полагаю, что мне следует поискать помощи в другом месте. Я уверена, что найдутся желающие подработать.

Гримм кивнул и открыл ей дверь. Капитан Рэнсом выскочила из кабины и направилась к трапу, где Кеттл осторожно вернул ей оружие. Она на секунду взглянула через плечо на Гримма, а затем быстро ушла.

Кеттл подошел к нему.

– В чем она лгала на этот раз?

Гримм пожал плечами.

– Я не уверен. Во всем, пожалуй. Говорила о какой-то не пыльной работенке для нас.

Кеттл фыркнул.

– Вот именно!

– И вы сказали ей нет, – осторожно сказал Кеттл.

– Конечно.

Рулевой немного расслабился с явным облегчением.

– Ох. Хорошо. Добрые новости иссякают, когда она появляется.

Гримм нахмурился в задумчивости.

– Нет. Нет, это не так.

– Сэр?

«Туманная Акула» прибыла сразу же после атаки на шпиль? – спросил Гримм. – Мы должны считать это совпадением?

Кеттл хмыкнул.

– Что вы имеете в виду?

– Шпилеарх посылает нас в Лэндинг, чтобы выкурить вражеские силы, – сказал Гримм. – И так удачно получилось, что самый быстрый корабль пришвартован на верфи Лэндинг?

Кеттл нахмурился.

– "Хищник" проиграл ту гонку только потому что Сантос повредил нашу главную клеть Хаслета.

– Независимо от того как это произошло, она выиграла, – сказал Гримм. – Она заявила о славе и триумфе. Такая известность является товарным знаком.

Кеттл потемнел лицом.

– Считаете, они вражеский транспорт?

– Меня беспокоит чрезмерное количество совпадений, – сказал Гримм. – Я хочу чтобы за «Туманной Акулой» следили постоянно, сообщая обо всем что там происходит, как бы тривиально это что-то не выглядело. Проследи.

– Так точно, сэр. – кивнул Кеттл.

Гримм задумчиво прикрыл глаза.

– И после этого... Пригласи, пожалуйста, мистеров Джоннимена и Стерна в мою каюту.

В озабоченном виде Кеттла проскочила искорка улыбки и в глазах внезапно засверкали ехидные огоньки.

– Ох. Да, сэр. С радостью, сэр.