Текст книги "Лебёдка аэронавта (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

– Потребовалось время, чтобы немного размягчить твой череп, дабы знания проскользнули внутрь, но, в конце концов, ты оказался хорошим учеником. Рад тебя видеть, сынок.

Бенедикт рассмеялся, и они обменялись поклонами.

– Брат, мы пришли в храм за помощью.

Темные глаза Винсента затуманились.

– Ты же знаешь, мы не вмешиваемся в политику, сэр Бенедикт.

– Ничего подобного я и не прошу, – сказал Бенедикт. – Всего лишь чашку чая и несколько минут разговора?

Брат Винсент некоторое время изучал лицо Бенедикта, прежде чем его взгляд метнулся к его спутникам. Бриджит почувствовала себя немного неуютно под этим взглядом. Казалось, что этот человек видел гораздо больше, чем следовало. Глаза Брата Винсента задержались на мастере Ферусе и он вздохнул.

– Значит, слухи верны. Снова война.

– И у стен есть уши, – сказал Бенедикт.

– Конечно, конечно, – подтвердил Винсент. – Я пришлю кого-нибудь подменить меня на посту. Проводи своих товарищей внутрь.

Бенедикт кивнул и поманил остальных. Бриджит подошла к нему и вернула оружие.

– Это было удивительно, – сказала она.

– Это было обычно, – улыбаясь, возразил Бенедикт. – Удивительно было бы, если бы я победил его.

– Откуда ты его знаешь?

– Он был моим наставником, когда я впервые пришел сюда несколько лет назад, – сказал Бенедикт. – Тогда я рассматривал вопрос о присоединении к монахам.

Гвендолин тихо фыркнула.

– Смешно, Бенни. В оранжевом ты выглядел бы жалко.

– Это не мой лучший цвет, – серьезно кивнул Бенедикт.

– Тогда он в основном носил фиолетовый, – бодро сказал брат Винсент.

– Фиолетовый? – переспросила Бриджит.

– Синяки, – с улыбкой разъяснил Бенедикт. – Я был тем учеником, который испытывает трудности со слухом.

– Учитель всегда может найти другие пути, – сказал Винсент. – Леди и джентльмены, пожалуйста проходите внутрь. Добро пожаловать в Храм Пути.

Глава 26

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, монастырь Пути

Гвендолин наблюдала, как Бриджит протянула оружие кузену и едва сдерживала ухмылку. Да ради бога, Гвен стояла так же близко к нему, и с пустыми руками, но все же Бенни почти инстинктивно повернулся к девушке с котом, когда начал разоружаться.

Бенедикт недвусмысленно и неоднократно выражал Гвен свою решимость избегать матримониальных отношений. Он даже практически нагрубил матери, когда на балу два года назад она подсовывала ему чересчур много партнерш.

Было бы неверно сказать, что им не интересовались девушки. О, конечно, ни подходящая дама  из высшего света не рассматривала союз с урожденным воином, даже если бы он являлся полноправным членом Дома Ланкастеров, ну разве что он был бы наследником. Но дамы из младших Домов могли бы неплохо упрочить свое положение через союз с Бенедиктом.

Она также подумала, что всегда находились такие дамочки, которые с удовольствием искали свиданий с урожденными воинами просто для острых ощущений от чего-то столь эксцентричного. Бенедикт, конечно, был привлекательным молодым человеком. С тех пор, как он достиг совершеннолетия, его постоянно преследовало некоторое количество молодых (или молодящихся) вдов, но он игнорировал их всех с преувеличенно сдержанной вежливостью.

Теперь он тихо переговаривался с Бриджит и монахом Пути, и Гвендолин была очень рада за него. Она знала Бриджит достаточно долго, чтобы знать наверняка, что у нее нет никаких планов на Бенедикта из-за его состояния или положения. И хотя казалось, что у Бриджит немного способов продвижения вверх по социальной лестнице, такие вещи сразу бросались в глаза. Так или иначе, мужество и добросовестность были более важными качествами, а у девушки их было с избытком. Имя Тагвинн все еще имело вес в некоторых уголках хаббла. Мать можно было убедить благословить такой союз.

Само собой Бенедикт, сделает все наперекосяк если оставить его на произвол судьбы. Слава богу, у него был кое-кто, кто сгладит все шероховатости – когда настанет время, естественно.

Гвендолин удовлетворенно улыбнулась своим мыслям и последовала вместе с остальными за монахом.

Она была совершенно не подготовлена к тому, что открылось им внутри храма. Она ожидала скромного убранства, и в целом так и было. Но монахи превратили двор за тяжелыми воротами в сад, такой пышный и густой, что даже сады в имениях ее семьи, не шли ни в какое сравнение с ним.

Каждый квадратный фут, насколько хватало глаз, который можно было засеять, был усеян грядками и клумбами огороженными кирпичом и, наполненными плодородной черной землей, бережно перенесенной с поверхности. Каждую грядку покрывала тонкая сеть шелковых нитей, унизанная маленькими люмин кристаллами, которые светились как тысяча звезд, купая весь двор в ослепительном серебряном сиянии. Под рукотворными сетями света росли фруктовые деревья, виноградные лозы, длинные ряды овощей и зерновых, кроме этого хватало и цветов, карликовых деревьев, папоротника и лиственных кустов, которые она не смогла опознать. Продукты питания, растущие из грязной почвы с поверхности, вместо полагающегося гидропонного парника с разветвленной системой ухода и подкормки. Сама мысль об этом была слегка тошнотворной. Зачем делать такое?

Запах этого места был просто шокирующим. Он наполнял воздух буйством ароматов острых и едких, гниловатых и сладких, и, прежде всего, очень, очень живых. Сам воздух казался другим, плотным и набухшим от влажности. Больше всего впечатляло ощущение безудержной жизни, растущей столь же дико, как смертельный зеленый ад, покрывающий поверхность мира, и она почувствовала, как сердце ускорилось в немедленной иррациональной реакции инстинктивного страха.

Ее рациональная часть утверждала, что здесь нет никакой опасности. Несколько монахов тихо передвигалось между растениями в своих шафрановых одеждах, обрезая, осматривая или пропалывая. В воздухе гудели насекомые, многие из них были с черно-желтыми полосками. Пчелы? Боже правый, она и не знала, что кто-то смог успешно переселить колонию в Шпиль Альбион. Насколько ей было известно, только пикеры сумели успешно управляться с ульями, почти захватив монополию на мед и весь медовый рынок, что было краеугольным камнем их экономики.

Что же. Если в этом саду могло существовать столь чувствительная форма жизни как пчелы, то, конечно, это место не могло быть угрожающим, независимо от того, насколько кошмарным оно казалось. Она вздохнула и успокоилась, протиснувшись в заросли, следом за кузеном и братом Винсентом.

Они прошли примерно двести футов в окружении этого странного сада от ворот до собственно храма, которые поднимался до четырехэтажной высоты и был выложен превосходной кладкой. Здание выглядело почти квадратным, цельным и незыблемым будто было возведено самими Строителями из шпилевого камня. Несмотря на высоту, храм казался приземистым и толстым, всем видом показывая решимость противостоять самой идее нападения, не говоря уже о настоящей атаке, если бы кому то в голову втемяшилась такая мысль. Два монаха, вооруженные как брат Винсент, стояли у главного входа Храма и со стоическим молчанием проводили взглядами группу Гвендолин, следующую за своим проводником.

Гвен ожидала, что внутренняя часть храма будет соответствовать его внешней холодности, но, к ее очередному удивлению, внутренние помещения были ярко освещены и украшены картинами и знаменами с высказываниями в духе Путников.

Некоторые из картин, хотя и изображали каноничные фигуры верования Пути, были написаны мастерски. По-своему они соответствовали коллекции, которую они видели в поместье Шпилеарха.

Пол, сделанный из каменных блоков, был окрашен в темно-зеленый цвет, за исключением коричневой дорожки, которая замысловато петляла в разных направлениях по коридору. Столько ног прошли по центру этого лабиринта что стерлась не только краска, но и камень был сточен. В какой-то момент Гвен даже обнаружила что идет по коридору в небольшом углублении, подошвы ее ног оказались на дюйм ниже первоначального уровня пола.

– Трапезная? – спросил Бенедикт.

– Кажется, так будет проще, – сказал брат Винсент. Монах вдруг посмотрел через плечо и улыбнулся Гвен.

– Вы, кажется, удивлены, мисс.

– Здесь... правда очень мило, – ответила Гвен. – Совсем не похоже на то, что снаружи.

– Что-то еще? – с полуулыбкой спросил брат Винсент.

– Начинается, – буркнул Бенедикт себе под нос.

Гвен изогнула бровь в сторону кузена, затем повернулась к брату Винсенту.

– Разве не было бы быстрее идти по прямой, а не блуждать вот так? Этот путь кажется неразумным.

Монах улыбнулся шире.

– Кто-то запретил вам это делать?

– Ну, нет, – сказала Гвен.

– Почему же вы не пошли так, как считаете разумным?

Гвен моргнула.

– Что ж... очевидно, я полагала, что здесь так принято.

– Вы не хотели оскорблять наши чувства?

– Нет. Не совсем, – сказала Гвен. – Это просто... казалось правильным.

Брат Винсент кивнул.

– А почему?

– Потому что... ну, взгляните на это. Камень сточен там, где прошли все.

– Вы чувствуете, что вам нужно идти тем же путем, которым прошли многие до вас, мисс?

Гвен взглянула на Бенедикта, но ее двоюродный брат только молча смотрел на нее, видимо, заинтересованный ее ответом. – Нет, конечно нет. Может быть, да, в некотором роде. Я не думала об этом.

– Немногие думают. – Брат Винсент склонил голову и развернулся, чтобы продолжить движение по коридору, а Гвен внезапно поняла по языку его тела, что он ведет себя как учитель, только что преподавший урок.

Она почувствовала, как ее спина одеревенела.

– Брат Винсент, – сказала она, сдержанно, но подпустив, как ей казалось, стальные нотки в голос. – Вы пытаетесь хитростью заманить меня в монастырь?

Она не могла видеть его лица полностью, но с того места, где она стояла, заметила, как округлились его щеки когда он улыбнулся.

– В пустоте нет различия между востоком и западом.

Гвен слегка моргнула.

– Я знаю все эти слова, но когда они в таком порядке, я понятия не имею,что они значат.

Монах кивнул.

– Возможно, вы предпочитаете просто не слышать их.

Гвен раздраженно выдохнула.

– Бенедикт?

Ее кузен повернул, прошел еще несколько шагов и только потом, улыбнувшись, ответил.

– Он такой, какой есть. И я тоже не знаю, что он имеет в виду. Это его путь.

Монах старательно не поворачивался к ней лицом, и Гвен внезапно поняла, что этот человек просто смеется над ней. Поэтому она фыркнула, высоко подняла подбородок и пошла прямо по коридору, проклиная обычаи святош.

Через несколько секунд она споткнулась о неровную поверхность и чуть не упала. После этого ей пришлось опустить свой подбородок, чтобы видеть, куда следует ставить ногу.

– Простите меня, брат, – сказал Мастер Ферус спустя мгновение. – Не могли бы вы показать нам коллекцию, если это не сложно? Моя ученица никогда не видела ее.

Лицо брата Винсента озарилось, как будто эфиромант только что предложил удивительное лакомство.

– Конечно, сэр. В конце концов, нам по пути.

Мастер Ферус просиял.

– Отлично. Будь внимательна, Фолли.

– Да, учитель, – пискнула ученица.

– Коллекция? – оживилась Гвен. – Что за коллекция?

Глаза Винсента блеснули. Он остановился у очень большой, очень тяжелой двери и осторожно толкнул ее рукой. Громадные створки распахнулись широко и гладко, открыв им вид на необъятную комнату.

– Дамы и господа, – сказал он торжественно, с благоговейной дрожью в голосе. – Великая Библиотека Шпиля Альбиона.

Гвен широко распахнула глаза.

Библиотека была огромна, она занимала не меньше трех четвертей пространства всего храма. На первом этаже были стеллажи и рабочие столы и на каждом дюйме стеллажей лежали или стояли книги формы, размера или цвета на любой вкус. Собрание книг здесь значительно превосходило  любую коллекцию, например, в академии, где училась Гвен, хранилось около трех тысяч томов, но они не заняли бы и десятую часть первого этажа, а еще здесь было три яруса полок по периметру внешней стены библиотеки над первым этажом. Доступ к ярусам осуществлялся через балкончики и многочисленные ряды лестниц. Множество монахов вытирали пыли или прибирались на полках верхних этажей. И куда не падал взор, повсюду были только книги. В общем, в библиотеке было больше книг, чем, Гвен не сомневалась в этом, она видела в своей жизни.

С дюину монахов в шафрановых одеяниях сидели за столами, переписывая вручную объемные тома, а младшие посвященные носили бумагу, посыпали песком страницы, чтобы высушить все еще мокрые чернила и выполняли различные мелкие поручения. Двое монахов, играли на деревянных флейтах, и изящные переливы мелодии легко плыли по залу.

Гвен несколько секунд молча глазела, а затем осознала что пытается подсчитать в уме приблизительную стоимость томов, основываясь исключительно на материале. В каждой книге было столько древесины, что ее ценность было сложно представить. В доме Ланкастеров библиотека состояла из нескольких сотен томов, и это был один из самых богатых домов во всем Шпиле Альбионе. Академия Хаббл Монинг имела почти тысячу томов, собранных в течении двух столетий, некоторые из них были довольно старыми и ценными. Но в этом месте...

Если бы даже стены и пол Великой Библиотеки были из чистого золота, она вряд ли бы была дороже в денежном эквиваленте, чем сейчас.

Но все это, предполагала она, соответствовало остальной части хаббла Лэндинг. Целые здания в безумном разделении рабочего пространства были построены сплошь из дерева. Она знала, что местная экономика была динамичной, но и понятия не имела, что уровень торговли здесь затмевает положение даже Хаббла Монинг. Всё это строительство требовало большого объема древесины и в результате оставались бы горы опилок. Возможно, они и были источником сырья для бумаги. Возможно, это и  снизило конечную цену производства, но все же книги были настоящим богатством, которым владела группа мужчин и женщин, известная своим патологическим неприятием любых излишеств или материальных выгод.

И еще Гвен ясно поняла, почему монахи не поощряли случайные посещения храма. Ее собственная семья была закрыта для публики по тем же причинам.

– Ох, – Фолли шумно выдохнула. Странно одетая девушка смотрела на библиотеку, округлив глаза. – О, это же...?

– О, да, – ответил ей мастер Ферус.

– Я никогда... никогда не ощущала такого в нашей библиотеке, учитель.

– Ощущала чего? – спросил Ферус. Его голос был ласковым, но его взгляд, подумала Гвен, был довольно проницательным.

Фолли замерла на мгновение, прежде чем ответить.

– Я не уверена.

– Подумай об этом, – предложил Ферус. Он повернулся к брату Винсенту и спросил, – Разрешите ей остаться здесь, в укромном уголке, пока мы пьем чай, брат? Она не причинит вреда, обещаю.

Брат Винсент склонился в поклоне. Затем он отошел в сторону и что-то прошептал одному из послушников, прежде чем вернуться к группе.

– Мисс, прошу вас, не трогайте книги без разрешения кого-то из ордена.

Фолли напряглась, когда монах обратился к ней, и тут же наклонила голову к банке с маленькими кристаллами.

– О, он заговорил со мной. Должна ли я теперь сказать ему, что я понимаю? Нет, конечно, нет, теперь он знает, потому что я спросила тебя об этом вслух.

– Ну вот, – радостно улыбнулся Мастер Ферус. – А теперь, как насчет чая?

Брат Винсент изучил послушницу эфироманта испытующим взглядом, затем улыбнулся мастеру Ферусу и сказал,

– Прошу сюда.

Монах привел их в скромный обеденный зал с низкими круглыми столами обитые медными пластинами, окруженные прочными подушками вместо стульев. Гвен не была уверена в достоинстве такого приема..., но ей удалось сесть на одну из подушек с тем, что она полагала приемлемой грацией, и уже через мгновение они потягивали превосходный горячий чай, подслащенный возмутительными порциями меда. Роулу тоже подали маленькую чашу. Кот выглядел недовольным, пока Бриджит не положила ему меда в два раза больше остальных.

Как только они все закончили прихлебывать (вернее  упиваться), брат Винсент кивнул и повернулся к Бенедикту, который сидел справа от него.

– Что ж. Выкладывай.

Бенедикт после ряда предисловий изложил события последних дней, включая и цель их визита в Лэндинг.

– Не вдаваясь в подробности, – сказал он, – нам нужно убежище, чтобы улизнуть от нежелательного влияния гильдий. Надеюсь, мы сможем убедить Идущего укрыться здесь, брат. Это самое безопасное место из всех возможных.

– Идущего? – не удержалась Гвен.

– Главенствующий брат или сестра в храме, – сказал брат Винсент, улыбаясь. Он повернулся к Бенедикту и покачал лысой головой. – Прости, сын. Законы нашего ордена незыблемы. Храмы Пути не принимают участия в политических разногласиях любого рода.

– Но ведь это ваш дом, – выпалила Гвен. – Если аврорцы завоюют Альбион, они завоюют и вас.

– Храм Пути в Шпиле Аврора действует довольно мирно, – мягко произнес брат Винсент. – Мы будем глубоко сожалеть о гибели людей, которые пострадают в результате завоевания. Мы будем помогать раненным и обездоленным любым возможным для нас способом. Мы будем протестовать против любой жестокости, совершаемой любой из сторон, и примем любые последствия этого протеста. Но мы не солдаты и не воины, мисс Ланкастер. Это не наш путь.

– Что-то я не припомню, чтобы просила вас сражаться за меня, брат Винсент, – ответила Гвендолин. – Недавно я обнаружила, что умею это сама.

– Если мы разрешим вам использовать храм в качестве базы для вашей миссии, это создаст впечатление приверженности к Шпилеарху. Мы глубоко уважаем его авторитет и его самообладание, но цель нашего храма – служить всему человечеству, не только жителям одного Шпиля.

Бенедикт невесело улыбнулся.

– Другого ответа я и не ожидал от тебя, брат. Возможно, посоветуешь, где нам остановиться, чтобы быть в относительной безопасности. Прошло немало времени с тех пор, как я был здесь в последний раз, и даже тогда я не знал хаббл так же хорошо, как ваш орден.

Брат Винсент, сузив глаза в задумчивости, не спеша отпил чай.

– Если вы ищете совершенно честного домовладельца в этом хаббле, я надеюсь, вы захватили немалые ресурсы, для подкрепления своих намерений. – Он вернул Бенедикту улыбку. – Думаю, все дело в деньгах. С некоторыми они совершают странные вещи.

– Наверняка, некоторые лучше остальных, – сказал Бенедикт.

– Некоторые определенно таковы, – ответил Винсент. -

 Соответствует ли истина внешности, дело другое. Я часто слышал, как говорят, что если у чего-то в Лэндинг и есть цена, так это у верности.

Гвендолин опустила чашку и заявила.

– Нам не нужен честный трактирщик, Бенни.

Ее кузен моргнул.

– Не нужен?

– Ни за что. Нам просто нужен тот, кто продает свою лояльность с достаточной честностью. Она повернулась к брату Винсенту. – Есть ли на примете трактирщик, который продавшись, остается верным?

– Продажный трактирщик? – Поднял брови монах.

– Это самый быстрый путь, а мы спешим, – сказала Гвен.

Винсент, задумался над ее словами, прежде чем сказать,

– Даже такая малая вещь, как наш совет – это злоупотребление нейтральностью ордена, которую мы взращивали годами.

– Что, если мы не будем просить брата Винсента? – сказала Гвен. – Предположим, мы попросили Винсента, старого учителя моего кузена дать нам рекомендацию?

– Софистика, – возразил монах. – И избито, к тому же.

– Мы просто беседуем за чаем, – не отступала Гвендолин.

– Ни у кого из нас нет письменного запроса о помощи от самого Шпилеарха. .

Брат Винсент поджал губы.

– Я должен тщательно обдумать влияние моих действий на орден и остальных последователей Пути.

– Пока вы это делаете, – продолжала Гвен, – возможно, вам стоит подумать о том, какое влияние может оказать ваше бездействие на последователей Пути Шпиля Альбион вместе со всеми их соседями. Наверняка они включены в список человечества, которому, как вы говорите, служите.

Брат Винсент несколько раз моргнул. Затем он мягко поинтересовался:

– Вы не понимаете намеки, мисс Ланкастер?

– Возможно, я предпочитаю не слышать их, – добавив сладости в голосе, парировала Гвен.

Что-то подозрительное, похожее на возрожденную улыбку, внезапно проскользнуло в глазах монаха.

Гвендолин открыто улыбнулась ему в ответ.

Глава 27.

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, трактир «Черная Лошадь»

Бриджит шла чуть позади Бенедикта, чьи глаза пристально оглядывали улицы, по которым они от храма к гостинице, названной братом Винсентом. Ей не хотелось отвлекать его болтовней. Его обязанностью было следить за опасностью и защищать мастера Феруса от любой возможной атаки. Он не сможет делать эту работу эффективно, если она будет цепляться к нему.

– Что ты обнаружила, Фолли? – спросил мастер Ферус свою ученицу.

Причудливо одетая девушка хмуро молчала с полминуты, прежде чем ответить.

– Замерзшие души.

– Ага, – сказал Ферус, поднимая палец. – Да, очень близко. Отличная работа, дитя.

Фолли просияла и крепко стиснула свою банку с кристаллами.

– Но почему я никогда не чувствовала ничего подобного в нашем кабинете?

– Дело, прежде всего в концентрации, – ответил Ферус. – Чтобы увидеть лес не хватит горстки деревьев.

Фолли нахмурилась.

– Кажется, словно... они разговаривали друг с другом?

– Ничего настолько сложного, как мне кажется, – сказал эфиромант. – Хотя, какое-то примитивное общение наверняка есть.

Бриджит прочистила горло и сказала осторожно.

– Простите, мастер Ферус?

Эфиромант и его ученица подняли на нее взгляды.

– Да?

– Не хочу показаться назойливой, но... О чем вы говорите?

– О книгах, моя дорогая, – ответил Ферус. – О книгах.

Бриджит моргнула.

– Но у книг нет души, сэр.

– У тех, кто их пишет, есть, – сказал Ферус. – Они оставляют частички и обломки себя, когда кладут слова на бумагу, крохотные обрывки и невнятные мазки своей сущности. – Он фыркнул. – В основном беспорядочно, но собрав достаточно фрагментов можно собрать что-то близкое к целому.

– Вы верите, что и библиотека имеет душу, – осторожно произнесла Бриджит.

– Я не верю, юная леди, – чопорно сказал Ферус. – Я знаю это.

– ...Поняятно, – протянула Бриджит. – Спасибо за ваш ответ.

– Всегда пожалуйста.

Следуя за Бенедиктом они, наконец, добрались до гостиницы по оживленной улице, проходящей по галерее с видом на верфь. На наружной вывеске, как и у многих подобных заведениях, красовалось фантастическое животное, по слухам действительно существовавшее давным-давно – Бриджит знала, что большинство гостиниц в хаббле Монинг были украшены примерно так же. Надпись ниже гласила – Постоялый двор «Черная Лошадь».

Они вошли в обычный для такого места общий зал, где подавали еду и питье, бывший, по сути, небольшим баром или закусочной. Потолок нависал очень низко. Бенедикту даже пришлось немного наклонить голову, чтобы не стукнуться о толстые балки, поддерживающие второй этаж. Воздух был плотным и дымным. Несколько мужчин и женщин, сидящих за столами, держали трубки, в которых тлело какое-то растение. Что, строго говоря, было против рекомендаций, изложенных Милостивыми Строителями в Высшем Наставлении. Видимо, они рассматривали курение как серьезный грех.

Но опять же, у хаббла Лэндинг была репутация места не склонного к благочестию. В конце концов, он был обителью  Храма Пути, и в нем было лишь несколько часовен, посвященных Богу на Небесах. Основной религией здесь был выгодный бизнес. И, похоже, в трактире «Черная Лошадь» бизнес шел как надо.

В битком набитой общей комнате было порядка шестидесяти человек, все столы были заняты. Две женщины деловито метались между кухней и посетителями так быстро как могли, принося еду и напитки и забирая пустые тарелки и чашки. Из кухни доносился грохот посуды и громкие раздраженные голоса, свидетельства того, что работа кипела в полную мощь.

 – Один момент, один момент, леди и джентльмены, – зачастил круглолицый человек в довольно простой куртке из грубого серебристо-серого эфшела. Только после этой тирады, он поднял глаза на них. Бриджит увидела, как его яркие, близко посаженные глаза впиваются в превосходную (и дорогую) одежду Гвендолин и Феруса, тотчас же он вышел вперед, потирая руки и широко улыбаясь им.

– Мы очень заняты, как вы видите, но сей же миг освободим для вас столик.

Желудок Бенедикта издал рокот, перекрывший даже гам в комнате.

– Замечательно, – сказал он.

– А еще мы нуждаемся в жилье, сэр, – сказала Гвендолин.

– Нам сказали, что ваше заведение может удовлетворить наши потребности.

Трактирщик потер свою шею.

– Ах, мисс. Понимаю. Мы будем рады предложить вам горячую еду и питье, дорогие путешественники, но боюсь, все наши комнаты уже заняты.

– Прошу прощения, – улыбнулась Гвен. – Не уверена, что правильно расслышала.

– Ну, мисс, – сказал хозяин таверны, – времена нынче такие,  эта атака, возможная война, и тому подобное... Боюсь, у нас нет комнат в аренду.

– Они сейчас заняты? – спросила Гвендолин. – Все до единой?

– Простите меня, но так и есть, – солгал хозяин. Это было видно по выражению его лица. Возможно, размышляла Бриджит, отказ от денег был для владельца заведения в хаббле Лэндинг очень тяжелым эмоциональным испытанием. Но, если это так, почему ему бы просто не сдать им комнаты? Ах, это, несомненно, имело отношение к ...

– Кто же их снимает? – живо поинтересовалась Гвен. – Возможно, я могла бы договориться с этим человеком?

– Это вас не касается, мисс. Без обид, но я не буду болтать о своих клиентах или их делах.

– Уверена, что мы сможем прийти к взаимопониманию, – заявила Гвендолин.

– Комнат нет, – решительно отрезал хозяин гостиницы, упрямо выпятив нижнюю челюсть.

Гвендолин Ланкастер сузила глаза.

Они решили поужинать в своих апартаментах, а не толкаться локтями в общей комнате Черной Лошади. Одна из женщин доставила еду с первого этажа на нескольких подносах стоящих друг на друге. Пища была горячей и свежей, на лучших тарелках, которые могла предложить «Черная Лошадь», наряду с настоящими серебряными приборами и несколькими довольно дорогими бутылками туманного вина.

Как только еда была выставлена на сервировочный столик, а обслуживавшие их женщины ушли, Фолли закрыла и тщательно заперла дверь. Ученица эфироманта выглядела бледной, будто ела в последний раз несколько дней назад. Как только дверь была закрыта, девушка тут же поспешила в угол комнаты, наиболее удаленной от входа и уселась на пол, бережно держа маленький сосуд с кристаллами.

– Кузина, – сказал Бенедикт, открывая первую бутылку вина, – боюсь, тебе нужно кое-что выучить, чтобы успешно торговаться до лучшей цены.

– Моя задача не экономить деньги, – ответила Гвен довольно едко. – Я здесь, чтобы сэкономить время.

– Невозможно, невозможно, – пробормотал мастер Ферус.

– Время есть время. Мы едва можем его увидеть, а тем более изменить.

Бенедикт спокойно налил вина в их бокалы, не обращая внимания на урчание желудка, прежде чем сел и начал накладывать в свою тарелку. Его движения, заметила Бриджит, были неторопливыми, но она видела, как вены на его шее вздулись от усилий не наброситься на еду в одно мгновение.

– Тогда, не время, – сказала Гвен, – но решение проблем. Да, мы заплатили в пятикратном размере...

– Десятикратном, – мягко вмешался Бенедикт.

Гвен отмахнулась.

– Дело в том, что мы не тратим часы, бегая туда-сюда к храму, в поисках другой таверны.

– Аргумент, дитя, справедливый аргумент, – заметил мастер Ферус.

– Мышонок, – многозначительно сказал Роул у ее ног, – где я должен сидеть?

Бриджит спокойно расчистила небольшое место на столе, положила немного жареной птицы на маленькую тарелку и подняла Роула на стол, посадив перед ней. Кот издал удовлетворенный, гортанный звук и принялся грызть мясо.

– Если можно спросить, – нерешительно поинтересовалась Бриджит, – какой наш следующий шаг?

– Изучать окружение, – сказал мастер Ферус, прожевав говядину. – Зал внизу – отличное место, чтобы разобраться в местном климате и выявить признаки необычной активности. Сэр Сореллин, может быть, вы захотите использовать свои таланты, чтобы спуститься и послушать? Притворяйтесь, что пьете, но сильно не налегайте.

Бенедикт наспех проглотил пищу и прочистил горло.

– Мастер Ферус, я боюсь, что приказы Шпилеарха не позволяют мне делать что-то подобное. Я должен оставаться в пределах вашей досягаемости.

Старый эфиромант моргнул.

– О, я полагаю, приказы могут быть истолкованы по-разному, разве нет?

– Толкование буквальное, – сказал Бенедикт. – Боюсь, что так.

– В таком случае, – сказал Ферус, – я буду сопровождать вас. Это добавит правдоподобности, чтобы напиваться, надо иметь собутыльника.

Он печально покачал головой.

– Смерть легка, как пух, долг тяжел, как шпиль, так?

– Ага, – хмыкнул Бенедикт.

– Мастер Ферус, считаете это мудро? – спросила Гвен

– Это древняя пословица, дошедшая до нас со времен Строителей, – ответил Ферус. – Хронологически говоря, это мудрость высшего порядка.

– Я не про пословицу, – сказала Гвен. – Вы, опьянели. Мне кажется, что, когда вы пьяны, у вас могут возникнуть проблемы с вашей миссией.

– Я скорее должен быть пьяным, чем наевшимся, мисс Ланкастер, – сказал Ферус серьезным тоном. – Как и все мы. Хорошо, этот вопрос улажен.

Гвен моргнула.

Эфиромант медленно глотнул из своего стакана и сонно кивнул.

– Мы с мастером Сореллином  будем противостоять и уничтожим еще несколько бутылок этого превосходного туманного вина и посмотрим, какие новости принесет нам птичка на хвосте. В это время, Роул и Бриджит, с вашей поддержкой, свяжутся с местными кошками. Если что-то необычное происходит в хаббле Лэндинг, они это заметили.

Роул поднял голову от тарелки и мурлыкнул.

– Мое имя он назвал первым, Мышонок. Он правильно расставляет приоритеты.

Бриджит посмотрела на Роула, а затем снова посмотрела на старика.

– Мастер Ферус, простите меня, но я не уверена, сколько времени потребуется, чтобы выйти на контакт. Кошки не склонны к гостеприимству, особенно когда речь заходит о встрече с незнакомцами.

– Я помогу, – спокойно сказала Гвен.

Бриджит вздохнула.

– Я.. думаю, что твоя помощь в этом конкретном деле может быть контрпродуктивной.

Гвен нахмурилась.

– В каком смысле?

«Боже Всемогущий, она действительно не понимает, что ей нравится набрасываться на какого-нибудь бедолагу», –  подумала Бриджит. Вслух же произнесла,

– Кошки не очень хорошо реагируют на.., мм..., на... Она запнулась и посмотрела на Бенедикта, молча умоляя о помощи.

– Гвинни, – сказал Бенедикт.

Гвен подняла бровь.

– Что именно ты хотел сказать этой ремаркой, братец?

– Это означает, – ответил Бенедикт. – Что твои дипломатические усилия до сих пор привели к подстрекательству к поединку, угрозе отряду стражников с обвинениями в государственной измене, избавлении от кучу денег в результате взятки и применении наруча в условиях, когда можно было решить ситуацию более мирным способом.

– Но... – начала Гвен.