Текст книги "Лебёдка аэронавта (ЛП)"

Автор книги: Джим Батчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

Глава 49

Шпиль Альбион, верфи хаббла Лэндинг, торговый корабль Альбиона «Хищник»

Гвендолин открыла глаза и сразу пожалела об этом.

Она никогда не позволяла себе пить лишний бокал вина или другого алкоголя, хотя видела воздействие, производимое им на некоторых стражников Дома Ланкастер после различных праздничных торжеств. Она всегда находила их гримасы и зеленые лица немного забавными.

Она подозревала, что теперь она будет им сочувствовать.

Свет не просто причинял боль её глазам – он вонзился старыми гнилыми и ржавыми мечами. Биение сердца послало импульсы боли сквозь череп и шею, словно по проводам и, впервые в жизни, всё что она могла сделать, это просто удержаться от того, чтобы не перевернуться на бок и не начать избавляться от содержимого своего желудка.

Секундочку. Неужели она напилась? Последнее, что она помнила – безумный старый эфиромант, издевательски поющий похабные куплеты поистине отвратительной песни аэронавтов, а затем...

А затем... огромное существо с поверхности? Хотя наверняка это был отголосок шквала лихорадочных кошмаров, которые она терпела неизвестно сколько. Возможно, это просто похмелье. Если так, ей стоит написать несколько извинительных писем Истербруку и его людям.

Она не сдержала стон и её снова накрыло волной боли, перекрыв все остальные чувства, словно в ребра и спину впились огненные пальцы. Гвендолин положила руку на больное место и почувствовала что-то грубоватое и плотное. Ей пришлось открыть глаза, чтобы взглянуть. Бинты. Под довольно тонкой рубашкой ее тело почти полностью было обмотано бинтами, вплоть до того места, где теснота доставляла некоторые неудобства.

Значит она была ранена. Пьяная? Боже Всемогущий, пожалуйста, нет. Бенедикт будет припоминать ей это до конца дней.

Она подняла руку к ноющей голове и, слава Богу, нащупала бинты и там. Голову она ударила, ещё твердо стоя на ногах. Повреждение головы? Ах, вот оно что. Возможно, она и не опозорилась. Может быть, с ней просто случился несчастный случай.

Это её успокоило и она оглядела комнату в которой была. Дерево. Всё из дерева, стены, пол и потолок. Одна стенка слегка изогнута. Скорее всего, она на борту дирижабля, значит стена превращалась в переборку, а пол – в палубу, а потолок... Так. Она не могла вспомнить, как на дирижаблях называют потолки. Вероятно, потолки.

В комнате был еще один обитатель, человек, которого она не знала, но судя по одежде один из матросов «Хищника». Он был вооружен мечом и наручем, но сейчас развалился в кресле и сильно храпел. Под глазами были мешки. Бедняга выглядел совершенно измученным, а одна из его ног была перевязана. Может быть, один из людей, раненых в первой атаке аврорцев? Бедняга. Он, несомненно, был здесь, чтобы охранять и следить, чтобы она не вставала с постели без разрешения врача, которого не было поблизости, так что, кажется, не стоило его беспокоить. И кроме того, она была едва одета.

Гвен медленно села. На мгновение обстановка поплыла перед глазами, но затем снова всё пришло в норму. На столике неподалеку стояли кружка и кувшин, в котором оказалась вода. Она выпила три кружки, едва переводя дыхание, и через несколько секунд почувствовала себя почти человеком.

Гвен нашла свою одежду, лежащую рядом. Она был запятнана... Боже, какой ужасный бордовый цвет? И пахло совершенно отвратительно. Она вздрогнула от отвращения, положила всё, кроме наруча и начала тихо обследовать шкафы в каюте, пока не нашла скромную коллекцию мужской одежды в чемодане. Она натянула рубашку и штаны, заметив что они свисают с неё, как небольшая палатка и провела следующие несколько минут, подворачивая рукава и брючины. Затем надела свой наруч и почувствовала себя немного лучше, когда прохладный оружейный кристалл устроился на ладони.

Когда она закончила и оглядела себя, то уверилась, что Мать будет совершенно возмущена ее внешностью. Скорей всего.

Гвен тихо вышла из каюты, чтобы найти своего кузена. Бенедикт тоже поиздевается над ее нарядом, но он, хотя бы знает, что происходит. Она открыла дверь и вышла в окутанный туманом дневной свет. Пополудни? Как долго она проспала? Ее последние воспоминания относились к восемью часам предыдущего вечера и в ее сознании зияла пугающе бездонная пропасть.

Ко всему прочему, палуба «Хищника» была совершенно пуста.

– Ээй? – позвала Гвен.

Ответа не было.

Она нахмурилась и пошла по кораблю. На мачтах никого не было. Никого на камбузе или в столовой. Ни души в пассажирских каютах, а дверь в каюту капитана была заперта.

Гвен устало потерла глаза и именно в этот момент услышала ужасно ругающийся мужской голос, приглушенный досками палубы. Она подошла к люку, ведущему в трюм и проклятия стали яснее и громче. Она пошла на звуки и вскоре оказалась в инженерной комнате, сердце «Хищника», где воздух дрожал от мощного гула активированного центрального кристалла.

На секунду ей показалось что пол комнаты завален трупами, но потом она увидела, что повсюду были уставшие мужчины, которые просто растянулись на полу и спали. Несколько человек храпело, хотя эти звуки заглушались бранью одного человека, все еще стоящего на ногах.

Он был коренаст и лыс с большими, щетинистыми усами. Его комбинезон пятнали следы масла и пота, и, хотя он не был особенно большим, его руки выглядели достаточно сильными, чтобы давить кристаллы пальцами. Он сидел на корточках перед регулируемой полусферой из загнутых медных прутьев, известной как клетка Хаслета и с ожесточением пытался закрутить неуклюже установленный болт, крепящий один из стержней на месте. Угол для гаечного ключа был неудобен, но его бревноподобные предплечья не пролезали через решетку клетки и поэтому возникли проблемы с применением инструмента.

Гвен переступила спящего человека.

– Прошу прощения, сэр.

– Что? – прорычал лысый мужчина, не отрываясь от работы.

– Я ищу сэра Бенедикта Сореллина. Вы, случайно, не видели его?

– Он здесь? – проворчал мужчина.

Гвен оглядела комнату спящих мужчин.

– Гм. Точно нет.

– Вот и ответ, – прорычал человек. Гаечный ключ скользнул, когда он надавил сильнее и он поранился о раму.

– Чертова шлюха! – вскрикнул он. – Проклятая лахудра! Ты меня убиваешь!

Гвен несколько раз моргнула.

– Простите, сэр? Это вы мне?

– Я не с тобой разговариваю, – проревел человек, покраснев до самой лысины. – Я разговариваю с проклятым кораблем! – Он оглянулся через плечо и застыл на месте, его рот открылся на мгновение. Затем он нахмурился, повернулся к клетке Хаслета и попытался просунуть руку, чтобы достать ключ, который уронил. – Фантастика. Как будто мне больше нечего делать. Теперь мне приходится еще и нянчиться с аристократишками. Капитан ненавидит меня. Так и есть. «Ты не можешь сражаться, Джоннимен. Ты должен остаться на корабле и починить его, чтобы мне было что разрушать, Джоннимен.»  Боже Милостивый, этот человек ненавидит меня.

Ага, главный эфирный инженер корабля, Джонимен. Она слышала, как его имя упоминалось, когда корабль пришвартовывался. Ну, главный инженер или нет, Гвен почувствовала, что должна хорошенько его отчитать, но у неё ужасно болела голова. Ей не хотелось биться даже в метафорические стены. Тем более в реальные.

– Сэр, я буду рада не мешать вам работать. Если вы подскажете где капитан, я перестану вам плешь проедать.

Глаза мужчины, сузившись, впились в неё.

– Проедать что?

– Надоедать, – быстро поправилась Гвен. – Я сказала, что перестану вам надоедать.

Мужчина снова сердито посмотрел и вернулся к ключу.

– Капитан ушел. Док ушел. Каждый палубный матрос, едва держащийся на на ногах ушел. Осталась только моя команда и эти наемные бездельники ушли и даже Тарки, но Тарки едва мог ковылять. Полагаю, это значит что и ваш Бенедикт тоже ушел.

– Ушли куда?

– Безродная шлюха – порождение туманной акулы и туннельной крысы! – прорычал Джонимен, дергая застрявшей рукой.

– О, ради всего святого, – вздохнула Гвен. Она подошла к каркасу и , прежде чем инженер смог возразить, с легкостью просунула более тонкую руку между прутьями, подхватила гаечный ключ и снова вытащила руку. Она развернула ключ в руке и передала его рукояткой вперед.

Джоннимен глазел на нее, ощетинившись усами. Затем он выхватил ключ и произнес:

– Тебе не стоит играться с корабельными системами. Если заденешь не ту дугу, получишь смертельный удар током.

– Именно поэтому я не трогала ни одну из активных дуг, – спокойно ответила Гвен. – В данный момент под напряжением находятся только самые верхние прутья, ведь так?

Джоннимен опустил, а потом вновь поднял брови.

– Ха. Полагаешь, что знаешь кое-что о кораблях, так?

– Я очень мало знаю о дирижаблях, – ответила Гвен. – Но у меня и в самом деле есть кое-какие знания об их системах.

– Ну конечно, – хмыкнул мужчина.

Гвен вскинула бровь.

– Я знаю, что левый верхний прут отклонился по крайней мере на два градуса. Из-за этого вы теряете эффективность. Вероятно поэтому здесь так тепло.

Инженер прищурился.

– И откуда такая уверенность?

– Тембр, – ответила Гвен. – С той стороны доносится лишний шум.

– Ха, – буркнул мужчина. Он поджал губы и посмотрел на нее изучающе. Затем встал, подхватил восьмифутовые подмостки и поставил их рядом с центральным кристаллом. Взобравшись на них, он слегка стукнул по клети Хаслетта. Затем слез обратно.

– Так-то лучше.

Гвен склонила голову на бок и прислушалась к гулу силового кристалла.

– Нет, – возразила она. – Вы это не исправили. Вы сместили его еще по крайней мере на два градуса.

Вероятно инженер на мгновение улыбнулся, хотя усы и скрыли это. Он крякнул, снова влез на подмостки и снова пристукнул клеть.

– Как теперь?

– Помогло, -ответила Гвен.

Джоннимен спрыгнул с подмостков, секунду разглядывал ее с ног до головы, затем перевернул гаечный ключ в руке и предложил ей рукоятку.

Гвен выгнула бровь и взяла его.

– И что мне с этим делать?

– Видела, над каким болтом я работал, не так ли?

– Да.

– Тогда ослабь его, если сможешь.

Гвен слегка покачала ключ в руке. Если капитан Гримм и Бенедикт ушли с людьми,они должно быть собирались драться. но она не знала где, и сомневалась, что сможет догнать их бегом в своем теперешнем состоянии. Если она будет просто сидеть и ждать их возвращения, она может сойти с ума.

Она кивнула, повернулась к клетке Хаслета и ослабила болт за несколько секунд. Не потому, что она была экспертом, а из-за маленьких запястий и ладоней и ей было легче орудовать инструментами в ограниченном пространстве, чем инженеру.

– Верно, – сказал Джоннимен, когда она закончила. – Назад.

Она подалась назад и Джоннимен подал питание на нижнюю решетку. Прутья решетки у основания аппарата раскрылись, открывая взору кристалл в недрах устройства, словно мерцающий медный цветок. Бледно-зеленый свет, льющийся из глубины силового ядра «Хищника», заполнил трюм.

Гвен секунду таращилась на ярко-зеленый кристалл. Он был неправильно огранен. И был похож на естественный кристалл, напоминающий стержень светящегося изумрудного кварца, а затем ее глаза распахнулись, когда до неё дошло на что она смотрит. – Боже Всемогущий, – прошептала она.

– Мм-хмм, – подтвердил Джоннимен невероятно самодовольным тоном.

– Это же центральный кристалл первого поколения, – выдохнула Гвен. – Прежде чем стали делать грани. Сколько ему?

– По меньшей мере, несколько тысяч лет, – ответил Джоннимен.

– Если он настолько стар... – Гвен покачала головой. В отличие от осветительных кристаллов или оружейных, орудийных кристаллов или подъемных, кристаллы силы с возрастом  становились только эффективней в распределении эфирной энергии. Такой кристалл редко ставился в качестве основного, пока столетия использования не приводили его в нужную кондицию. Если кристалл был таким старым как утверждал Джоннимен, он мог вырабатывать гораздо большее количество электроэнергии из небольших эфирных потоков, чем практически любой кристалл о котором слышала Гвен, что подразумевало, что корабль мог плыть в наиболее отдаленные уголки мира, все дальше и дальше от основных эфирных потоков и делать это быстрее.

– Это невероятно эффективное ядро, – сказала Гвен. – Этот кристалл должен быть на флотском корабле.

– Что ж, он не там, – сказал Джоннимен. – И не собирается туда отправляться. Он принадлежит «Хищнику» и точка.

– Невероятно, – произнесла Гвен, качая головой.

Джоннимен выпятил грудь.

– Неужели? – он уставился на нее. – Откуда маленькая штучка вроде тебя знает о корабельных системах?

– От матери.

– И кто твоя мать?

– Хелен Ланкастер.

Джоннимен на мгновение нахмурился. Потом моргнул.

– Ланкастер? Ты имеешь в виду тех самых Ланкастеров? Чановую?

– Я изучала наши изделия с тех пор, как достаточно подросла, чтобы разговаривать, – сказала Гвен. – Включая выполнение системных тестов на каждом кристалле, прежде чем мы его отправим, что означает знание того, как работают системы.

– Ох уж эти Ланкастеры, – хмыкнул Джонимен. – Черт возьми.

Казалось, он принял какое-то решение и кивнул.

– Чуть погодя я собираюсь начать будить этих слабаков. Ты же хочешь быть полезной, а? Капитан раздобыл нам кое-какой подъемный кристалл для замены старого. Все балансирующие кристаллы подключены, но я все еще должен установить главный. Для этого пригодился бы кто-нибудь с хорошим слухом.

– Что за кристалл? – поинтересовалась Гвен.

– Один из ваших новых Mark IV-Ds.

Гвен прищурилась.

– Сэр, вы меня не поняли. Я спрашивала, какой именно кристалл из Mark IV-Ds?

В этот раз губы Джоннимена растянулись в более узнаваемой улыбке. Он кивнул в дальний конец комнаты в сторону подвесного устройства.

– Вот ты и скажи.

Гвен присела рядом с устройством, чтобы осмотреть кристалл и присвистнула

– Этот из третьей секции чановой из второго ряда. Один из лучших в партии. Господь на Небесах, если вы не будете соблюдать осторожность, то с вашим силовым кристаллом этот может разорвать корабль на части.

– Скажи что-нибудь, чего я не знаю, – парировал Джоннимен.

– Какую конфигурацию вы планируете для его каркаса?

– Стандартное рассредоточение с максимальным шагом, – ответил Джоннимен.

– Что? – переспросила Гвен. – Зачем вы станете это делать?

– А как  еще я должен это делать? – рявкнул Джоннимен.

– Разве вы не читали руководство пользователя?

– Руководство? Послушай, мисси. Я работал эфирным инженером до того, как ты родилась. Думаю, я в курсе, как обращаться с подъемным кристаллом.

– Очевидно вы недостаточно одарены, чтобы делать так, раз не умеете читать. Вообще-то мы предоставляем эти руководства, спецификации и методики не просто так.

Джоннимен нахмурился.

– Делая все по книге, как все остальные, получаешь такой же результат как у всех.

– В этом-то и смысл, – сухо произнесла Гвен.

Казалось, Джоннимен этого не услышал.

– Может это и хорошо для любого другого корабля в этом мире, мисси, – сказал он. – Но этого не достаточно для «Хищника». Я получаю от десяти до пятнадцати процентов больше из его систем, делая по-своему.

– Что? – переспросила Гвен. – Это не возможно.

– Может и нет в ваших мастерских, – твердо сказал Джоннимен. – Но корабль в открытом небе совсем другое дело. Нужно знать, как обращаться с ним так, чтобы ему нравилось.

– Ладно, если так будет понятней: ему не понравится такое рассредоточение, – не отступала Гвен. – Основная  полусфера Mark IV-Ds оснащена переменной чувствительностью. Чем ближе к положительному концу, тем более мощными являются проводящие пути кристалла. Чтобы увеличить до предела чувствительность, вам необходимо расположить прутья в асимметричной конфигурации. Если вы пойдёте со стандартной полусферой, излишки потоков будут стравливаться в никуда слишком легко. Прежде чем вы узнаете, что произошло, вы  с падающего дирижабля будете наблюдать, как кристалл улетает на луну. Вы бы все это знали, если бы прочитали руководство.

Джоннимен стиснул зубы.

– Вечно исправляют то, что в исправлении не нуждается, – пробормотал он. – Ладно. Ассиметрично. Покажи мне.

Глава 50

Шпиль Альбион, хаббл Лэндинг, вентиляционные тоннели

Кто-то вырвал майора Эспиру из сна и он, проморгавшись, обнаружил обветренное лицо Сирьяко, нависающего над ним.

– Сэр. Эта женщина здесь.

Эспира прочистил горло и поднялся. Он не был уверен, сколько удалось поспать, но явно не так уж много, вдобавок ему снилось то, что он предпочел бы не помнить. Он встал на ноги с холодной, из-за стылого шпилевого пола, кровати.

– Пусть люди будут начеку, – приказал он сержанту.

– Да, сэр, – сказал Сирьяко и выскользнул наружу выполнять приказ. Рука воиннорожденного, хоть все еще сильно обожженная, больше не висела плетью и, когда он уходил, двигалась вполне непринужденно. Эспира на мгновение пожелал, чтобы в его роду текла кровь воиннорожденных. Если бы он родился Сирьяко, его спина не доставляла бы ему хлопот как сейчас.

Хотя, конечно, если бы он родился Сирьяко, он никогда не стал бы майором в морской пехоте Авроры.

Эспира одернул куртку, выпрямился и вышел из отдельного огороженного бокового коридора, который он занял по праву командира. Когда он появился, люди уже поднимались и собирали свое оружие и снаряжение.

Кэвендиш и её ручной монстр ожидали рядом. В глазах женщины сквозило напряжение и холод. Сарк выглядел как обычно, но Эспира достаточно долго пробыл с воином, чтобы заметить небольшое расширение зрачков в асимметричных глазах Сарка, означающее собранность и готовность к битве.

Он надеялся на беспечную, заносчивую самоуверенность Кэвендиш. Независимо от того, что она делала с альбионцами, это не входило в её планы. Какими бы полезными она не считала заложников, этого было недостаточно. Эспира на мгновение стиснул зубы, а затем заставил челюсть расслабиться. Жизни двух молодых девушек ничего не будут стоить, если Кэвендиш решит, что они не имеют для нее никакой ценности и, хоть у него не было особых причин любить этих девчонок, он предпочел бы оставить их связанными на том же самом месте, чтобы найти их позже и самолично перерезать глотки, лишь бы не оставлять в руках Кэвендиш или Сарка.

– Мадам Кэвендиш, – вежливо поклонился, Эспира.

– Майор, – проговорила Кэвендиш. – Я считаю, что настало время действовать.

Эспира поднял бровь.

– Вы думаете, нам нужно начать пораньше?

– Я пошлю сигнал Армаде, майор, – отрезала Кэвендиш ледяным тоном.

Чудо такого мгновенного общение было хорошо во всем, подумал Эспира, но оно не ускорит дирижабль если он еще не на позиции.

– Осмелюсь спросить, почему вы считаете, что требуются стремительные действия, мадам?

– Я недооценила человека, – ответила Кэвендиш. – Того самого капитана, который побил ваших людей в Ланкастерской Чановой.

– Он здесь? – требовательно спросил Эспира. – И вы не сочли нужным сообщить нам этот факт?

– Он всего лишь очередной изгой флота с экипажем каперов, – сказала Кэвендиш. – Они не профессиональные солдаты и их количество значительно сократилось, но могут создать много шума, прежде чем ваши люди уничтожат их, и еще в состоянии сократить часть ваших сил.

– Где они?

– Судя по уверенности капитана Гримма, идут сюда, – ответила Кэвендиш. – Ударьте по главной и второстепенной целям и подготовьте точку эвакуации. Я хочу, чтобы ваши люди ушли до их прибытия.

– И оставили большую мобильную боеспособную группу за своей спиной? – спросил Эспира.

– Я займусь ими, – отрезала Кэвендиш. – Они не смогут преследовать вас. Где пленницы?

Эспира заколебался.

– Майор, – сквозь сжатые зубы проговорила Кэвендиш.

– В заваленном коридоре, – наконец сказал Эспира. Он кивнул в сторону нужного туннеля. – Там, ниже. Что вы предназначили им?

– Тоже самое, что я предназначила всей оставшейся развеселой шайке Шпилеарха, – медленно выговорила Кэвендиш, глядя в сторону, ее глаза загорелись какими-то причудливыми эмоциями, которые Эспира не смог определить. – Забирайте своих людей и уходите, майор. Если вам дороги их жизни, через пять минут в этих туннелях не должно остаться ни души.

Эспира хмуро взглянул на женщину, но она не вернула взгляд. Затем он кивнул, снова поклонился и удалился.

Сирьяко шел с ним в ногу. Седеющий сержант на мгновение взглянул на Сарка поверх раненного плеча, затем повернулся к Эспире.

– Мы начинаем раньше.

– Да. Размести людей, как запланировано, немедленно. Без суматохи от основной атаки на Шпиль, нам придется двигаться быстро. Прикажи им оставить здесь все снаряжение и припасы, за исключением фляжек. Только оружие.

Сирьяко нахмурился, но кивнул.

– А те две девчонки?

На протяжении своей карьеры Ренальдо Эспира совершал множество неприятных, но необходимых поступков. Приказы исходившие от командования, обычно преследовали цель принести пользу в первую очередь самому командованию. Он давно избавился от иллюзий. Но даже в этом случае, где-то внутри него осталось достаточно совести, чтобы почувствовать стыд.

И ему стало стыдно за то что он вынужден был сказать сержанту.

– Они практически покойницы и больше не наша забота, сержант, – тихо произнес он.

Сирьяко взглянул на коридор, где содержались пленницы, и сжал свои огромные ладони в кулаки, громко хрустнув костяшками. И резко выдохнул.

– Сэр, – произнес он. – Мир был бы куда лучшим без Сарка и этой женщины.

– Создание лучшего мира – это не наша забота или обязанность, сержант, – холодно процедил Эспира. – С этого момента все что нам нужно – выполнить задание и вырвать из этого безумия как можно больше солдат, вернувшись домой в Шпиль Аврора живыми и здоровыми. Ясно?

Из груди Сирьяко вырвалось громкое ворчание. Но его руки расслабились и он кивнул.

– Так точно, сэр. – Он посмотрел на Эспиру. – Думаете, у нас получится?

– Конечно, – с уверенностью, которой у него не было и в помине, ответил Эспира. – Если каждый солдат будет помнит свой долг и свои тренировки.

– И не будет любопытствовать, почему мы это делаем, – уточнил Сирьяко.

– Мы не обязаны объяснять, сержант, – сказал Эспира.

– Прикажите всем командирам подразделений выдвигаться. Я хочу, чтобы через три минуты ни одного человека из моей команды не было в этих туннелях.