Текст книги "Дипломат"

Автор книги: Джеймс Олдридж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 55 страниц)

– Вот хорошо будет, когда все уйдут! – вздохнул полковник.

– И русские? – спросил Мак-Грегор.

– И русские тоже. Мы всегда боялись русских в Азербайджане. На этот раз мы рады им, потому что они не вмешиваются в наши дела.

– А вы были в России, полковник? – Мак-Грегор считал, что он заслужил право задать этот вопрос. Он подозревал, что полковник опытнее в военном деле, чем большинство иранских офицеров.

Полковник улыбнулся. – Вы думаете, я из русского Азербайджана или, может быть, иранский коммунист, который обучался в Москве?

– Нет. – Мак-Грегор не мог ответить улыбкой на улыбку полковника. Его удручало сознание, что он неожиданно для самого себя все-таки вмешался в эти дела. – С моей стороны это просто любопытство. Простите за назойливость.

– Почему же, такое любопытство вполне законно. – Полковник все еще улыбался. – Особенно для англичанина. Англичане здесь всегда беспокоятся из-за русских.

– Не в этом дело, – сказал Мак-Грегор. – Это вопросы, которые мне зададут совершенно официально, и я должен быть готов ответить на них.

– Ах, так? Тем лучше, – сказал полковник. – Если вам придется говорить обо мне, то здесь все обстоит очень просто. Несколько месяцев назад я был штабным офицером шахской армии в Миандэ, а теперь я штабной офицер азербайджанской армии в Зенджане. Если вас спросят о моем военном образовании, вы можете объяснить, что я учился в кадетском корпусе генерального штаба в Тегеране и был послан прежним шахом в Турцию для стажировки в армии Кемаля Ататюрка. А если вас спросят о моем политическом образовании и личных убеждениях, то скажите только, что я родом из Ардебиля и что мне, как честному азербайджанцу, не надо объяснять, что означает национальное самоопределение.

Мак-Грегор сказал, что вполне удовлетворен ответом. Полковник поблагодарил его за беседу и, вспомнив, добавил: – И спасибо за то, что привезли офицера.

– А что с ним теперь будет? – спросил Мак-Грегор.

– Его прежде всего допросят, – ответил за полковника майор.

– А потом?

Майор пожал плечами, а полковник засмеялся.

Мак-Грегор сказал, что ему пора возвращаться. Беседа на этом кончилась. Полковник поехал вместе с Мак-Грегором в госпиталь узнать, пришел ли в себя Джават. Когда виллис миновал деревню и приблизился к голубому домику, Мак-Грегор увидел, что форда там нет.

Он не поверил своим глазам. Эссекс не мог бросить его одного, так же как Мак-Грегор не мог не поехать с ним в Азербайджан. Оба они достаточно хорошо узнали друг друга и понимали, что разногласия их весьма ощутимы, но что о полном разрыве не помышляет ни тот, ни другой. Мак-Грегор так же не мог порвать с Эссексом, как Эссекс не мог порвать с ним. Как бы они ни расходились во мнениях, их связывало нечто такое, что делало окончательный разрыв невозможным. Эссекс должен был понимать, что их личный спор нельзя решить таким путем. Ему не следовало уезжать. Мак-Грегор мысленно упрекал Эссекса в обмане, а Кэтрин – в предательстве.

Виллис остановился у крыльца, и Мак-Грегор выпрыгнул из него, позабыв о полковнике. Он вбежал в дом, торопясь узнать, там ли они. Возле старой закоптелой керосинки стояла необычно бледная Кэтрин.

– А Эссекс уехал? – спросил Мак-Грегор, все еще отказываясь этому верить.

– Он отправился с Аладином за горючим. Кто-то украл наше из бака.

Напряжение Мак-Грегора сразу ослабло. Он услышал, как у него за спиной полковник щелкнул каблуками, кланяясь Кэтрин.

– Нет, нет,– сказала Кэтрин, угадав мысли Мак-Грегора. – Он не бросил бы вас тут одного. Хотя бы уже потому, что я не позволила бы. А потом – он боится расстаться с вами. Он сейчас вернется. Кстати, Джават пришел в себя.

Они пошли к больному, но тот только что очнулся и еще не мог говорить. Молодой врач запретил им долго оставаться тут, сказав, что Джавату дали снотворное и ему надо уснуть. Джават вопросительно поглядел на изодранное лицо Мак-Грегора.

– Это тот офицер в сапогах, – пояснил Мак-Грегор и слегка улыбнулся. – Я привез его вам. – Он ни слова не сказал о «высокочтимом капитане»; говорить тут было нечего. – Мы уезжаем, – добавил Мак-Грегор, – но я навещу вас на обратном пути.

Джават кивнул.

– Полковник знает все, – сказал Мак-Грегор.

У них не было иного способа выразить свои мысли, но оба чувствовали, что хорошо понимают друг друга. Большего и не требовалось, и Мак-Грегор ушел. К крыльцу только что подъехал Эссекс.

– Вы вернулись как раз во-время, – сказал он Мак-Грегору. – Надо ехать. Уже второй час. Больше мешкать нельзя. Вы готовы?

– За мной задержки не будет, – сказал Мак-Грегор.

– Гочали пришел в себя?

– Да.

– Я хочу сказать ему несколько слов.

Мак-Грегор дожидался Эссекса, греясь на солнце, и впервые у него было время обдумать их роль в этом происшествии. В его трагическом исходе он винил Эссекса. Прежде всего, Эссекс не должен был доверять губернатору, не должен был убеждать Джавата и капитана ехать к губернатору, не должен был поддерживать губернатора. Вот результат политики сэра Сэмюэла Фокса в Азербайджане. Теперь Мак-Грегор решительней, чем когда-либо, осуждал ее. Его личные симпатии были на стороне Джавата, и он подумал, что и политические его симпатии, видимо, склоняются в ту же сторону. Тем более, что Эссекс вынуждал его сделать выбор. Эссекс заварил всю эту кашу своим вмешательством. Он во всем виноват. На его ответственности лежит и смерть голубоглазого капитана.

– Собирайтесь, – сказал Эссекс, выходя на крыльцо вместе с Кэтрин. – Поехали.

Аладин включил мотор, и они сели в машину. Полковник стоял у дверцы. В последнюю минуту он крепко сжал Мак-Грегору руку, потом выхватил пистолет из висевшей у него на поясе кобуры и протянул его в окошко. Мак-Грегор запротестовал, но полковник положил пистолет ему на колени.

– Возьмите, – сказал он. Форд уже тронулся. – Он может вам понадобиться в дороге. Дарю его в знак моего уважения к вам. Возьмите его и прощайте! – прокричал он.

Мак-Грегору оставалось только принять подарок. По долгу вежливости полковника следовало отдарить чем-нибудь еще более ценным, но Мак-Грегор спохватился только когда они были на полпути к Зенджану.

– Это вы тоже выкинете? – спросил его Эссекс.

Мак-Грегор не ответил ему. Он оттянул затвор пистолета, проверяя, нет ли в стволе патрона, потом открыл защелку магазинной коробки, вынул обойму и вытряхнул все патроны на ладонь.

– Я рад, что все это кончилось, – снова заговорил Эссекс. – Как ваши ссадины, Мак-Грегор?

Мак-Грегор сказал, что это пустяки.

Эссекс не пытался поддерживать разговор и молча смотрел в окно, пока их машина не выехала из Зенджана. На большой дороге, сейчас же за штабом полковника, они увидели человека в зеленом мундире. Это был офицер в начищенных сапогах. Он висел на телеграфном столбе.

– Боже правый! – вскрикнул Эссекс. – Неужели это тот самый?

Аладин сбавил ход.

– Тот самый, – тихо ответил Мак-Грегор, не веря своим глазам.

– Ну, так это ваших рук дело, – сухо сказал Эссекс, отомстив Мак-Грегору за то, что тот осуждал его. Теперь они были квиты. В данном случае Мак-Грегор не мог не признать своей вины. В нем уже начинался спор с самим собой – бесконечный и неразрешимый спор, – следовало ли ему губить этого человека.

Кэтрин была потрясена больше всех.

– Едем! Едем! – крикнула она Аладину.

Аладин прибавил газу, и раскачивающееся тело скрылось из виду.

– Какой из этого мог бы получиться дипломатический конфликт, Мак-Грегор! – проворчал Эссекс.

– Да перестаньте вы болтать о своей дипломатии! Сейчас это просто безнравственно! – воскликнула Кэтрин.

– К сожалению, это факт. Может выйти неприятная история, – сказал Эссекс.

Мак-Грегор волей-неволей согласился с Эссексом. Только теперь оба они полностью осознали значение своих поступков. Каждый из них своим вмешательством причинил уже столько зла, что, получи это огласку, можно было бы ждать дипломатического скандала. Мак-Грегор не уклонялся от своей доли ответственности, но дипломатический промах тревожил его меньше, чем личная вина. Он чувствовал, что Кэтрин тоже винит его в смерти офицера.

Эссекс первым нарушил тягостное молчание.

– Это попросту варвары, – сказал он. – Они истязают, вешают и убивают людей, словно дикари, у них нет ни чувств, ни гуманности и, повидимому, нет чести…

Кэтрин прервала его. – Не будем говорить о чести!

Эссекс изумился. – Вы сегодня очень щепетильны в вопросах морали, – сказал он.

Она промолчала.

Эссекс продолжал, устраиваясь поудобней на сиденье: – А я как раз думал, не является ли это битье по пяткам тем самым наказанием, которое применил Александр в Бессе за убийство Дария. Повидимому, так оно и есть. Персы нисколько не изменились за тысячу лет, – добавил он с отвращением.

После этого они уже не возвращались к происшедшему, но тяжелое воспоминание осталось, хотя никто из них не заговаривал об этом.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Когда машина свернула с шоссе, Мак-Грегор был слишком занят своими мыслями, чтобы обращать внимание на то, куда они едут. Перед его глазами все еще качалась, как маятник, фигура офицера в сапогах. Но потом, немного успокоившись, он перестал испытывать чувство вины, потому что отношение к смерти у него было не совсем христианское. Юность Мак-Грегор провел в мусульманской стране и не избежал влияния фатализма. Массовую смерть он готов был оплакивать, как христианин, но к смерти отдельной личности подходил с восточной философичностью. Смерть близкого друга на войне была для него трагедией, до сих пор вызывавшей приступы глубокой тоски. Наоборот, смерть врага, каким был этот офицер, следовало воспринимать, как нечто естественное и желательное. Для этого требовалось одно: укрепиться в мысли, что офицер был опасный враг. С политической точки зрения оно, может, так и было, но Мак-Грегор не мог уверить себя, что это достаточное оправдание.

Стараясь отвлечься от этих тяжелых мыслей, он стал смотреть по сторонам. Форд двигался по узкой дороге, которая вскоре перешла в тропу вдоль каменистого русла пересохшей реки. Ехать было так трудно, что Аладин сбавил ход до нескольких миль в час. Мак-Грегор ждал, что вот-вот дорога станет лучше, но она становилась все хуже, и тогда он понял, что дело неладно. Он попросил у Эссекса карту и велел Аладину остановиться. Потом вышел и стал сверять пустынный красно-бурый ландшафт с картой военного министерства, что было нелегко сделать из-за отсутствия заметных ориентиров.

– Мы уклонились в сторону от Янгиканда, – сказал он. – Мы взяли на запад и теперь должны быть на полпути к Назирабаду, около старого русла реки.

– В какой город нам надо? – спросил его Эссекс из машины.

– Биджар.

– А по этой дороге туда можно доехать?

– По такой дороге никуда не доедешь, – ответил Мак-Грегор.

– Тогда поворачивай обратно, – сказал Эссекс Аладину. – Уже поздно, и нечего нам плутать тут ночью. Поезжай в тот город, который остался в стороне, как его там – Янгиканд, что ли?

Кэтрин вышла из машины.

– Если вы не возражаете, – сказала она Эссексу, – я немного разомну ноги, пока он поворачивает. Женщины не созданы для езды по таким дорогам.

Эссекс присоединился к ней, а Аладин поехал дальше искать место для разворота.

В то время как Кэтрин и Эссекс усиленно махали руками и разминали ноги, Мак-Грегор побрел к груде песчаника, перегораживавшей русло. Он был настроен мрачно, чувствовал себя одиноким и более чем когда-либо был недоволен собой. Взобравшись на песчаник, он стал рассеянно осматривать его.

Он поехал в эту экспедицию с намерением собирать образцы горных пород и заранее предвидел, что на этом маршруте ему попадется именно такой вид песчаника. Машинально он нащупал пальцами пласт, не преследуя никакой определенной цели, но, ощутив его под рукой, сразу же заинтересовался и пошел дальше, выискивая подходящую глыбу, от которой можно было бы отломить кусок и рассмотреть под выветрившейся поверхностью его внутреннее строение. Ему попался небольшой выступ, но отделить его руками было трудно. Тогда он вытащил из кармана пистолет и стал колотить по выступу рукояткой. Кэтрин снизу спросила его, что он там делает.

– Собираю образцы, – буркнул Мак-Грегор. – Где Эссекс?

– Где-то бродит. – Кэтрин взобралась наверх и села возле него. – Что это за камень? – спросила она.

– Песчаник, – ответил он. – Мергелевый песчаник.

– И в нем есть окаменелости? – Она смотрела на Мак-Грегора, а не на камень.

– Иногда попадаются отпечатки растений, – сказал он.

– Мне кажется, что здесь везде один песчаник. – Она огляделась вокруг себя, любуясь простором.

Мак-Грегор раскрошил пальцами отломленный кусок. Что теперь на уме у Кэтрин? Она была настроена явно примирительно.

– Большая часть здешних гор это гранит, покрытый меловыми отложениями, – сказал он ровным голосом. – А в долинах обычно песчаник, вроде этого. И так повсюду на севере.

– А в вашей охоте за окаменелостями вам не попадались останки тех чудовищ, которые рыскали здесь в доисторические времена? Вы никогда не находили здесь их следов?

– Нет, мне лично не случалось, – сказал он, – но один ученый, Эрни, нашел кусок челюсти крупного млекопитающего.

– А какого именно?

– Вероятно, какой-нибудь разновидности носорога, – сказал он, – хотя на этот счет были большие споры, потому что никто не мог определить возраст того пласта песчаника, в котором кусок был найден. И этот спор о пластах был, собственно, важнее, чем сама находка. А кусок челюсти выставлен в Музее естествознания, где вы и можете его посмотреть. Да вы, должно быть, уже видели.

– Никогда не была в Музее естествознания, – сказала Кэтрин.

– Нашли чем хвастаться! – Он повторил ее собственный упрек по поводу Национальной галереи. Ответ был удачный – к нему вдруг вернулось чувство юмора, и он подумал, что Кэтрин, вероятно, нарочно навела разговор на эту тему, стараясь рассеять его дурное настроение.

– Вы действительно все это знаете? – спросила она и с любопытством присмотрелась к нему, как будто впервые осознавая все его таланты.

– Это азбука геологии, – сказал он. – Вы и сами должны были бы разбираться в ней.

– И этим самым вы занимались вместе с вашим отцом? Бродили повсюду, ворошили историю земли и раскапывали окаменелости и доисторические останки?

– Да, между прочим, и этим.

– А между чем прочим?

– Это слишком специальная область, так просто не объяснишь, – сказал он и засунул обломок в карман.

– А я думала, что вы больше корпели в лабораториях.

– Только в Лондоне, да когда служил в Англо-Иранской. – Он уже думал сейчас, что слишком подавлял в себе природную склонность к геологической разведке, но трудно было совмещать полевые геологические изыскания с микропалеонтологией. Правда, если бы пришлось выбирать, он отдал бы предпочтение последней. Он был прежде и больше всего палеонтологом. Его интересовала еще не исследованная до сих пор обширная область микропалеонтологии, и он знал, что никогда не изменит ей, даже ради наслаждения, которое дает геологическая разведка. – В какой-то мере, – сказал он, – все геологи, чем бы они ни занимались, в душе геолого-разведчики. Нам хочется открывать неизведанное.

– Я как-то не могу представить вас в роли исследователя – открывателя неизведанного.

– Помилуйте, – запротестовал он. – Геология это сплошное исследование, особенно сейчас. Мы только-только начинаем исследовать поверхность земли.

– Я думала, что геологам уже все известно.

Мак-Грегор прекрасно понимал, что такими наводящими вопросами Кэтрин старается заставить его разговориться, но ему не хотелось противиться этому. Он решил, что ее интерес – к нему ли или к предмету разговора – достаточно силен, если она слушает его даже здесь, среди этих мергелевых холмов, уходящих к далекой Таларской долине. – Мы по-настоящему еще очень мало знаем о земле и ничего не знаем о ее происхождении. Но мы уже на пути к тому, чтобы кое-что узнать – с помощью других наук, главным образом физики и астрономии.

– Теперь эти науки, кажется, тесно связаны с математикой, – сказала она.

– Правильно, – согласился он. – Но они связаны и с геологией. Все науки связаны между собой. Изучая ископаемые, мы, геологи, соприкасаемся с биологами, зоологами, физиологами. В области истории работаем вместе с археологами и антропологами. Мой отец был хороший археолог. Нам часто приходилось работать с американцами, которые изучали древние цивилизации юга.

– Если геологическая работа так увлекательна, не понимаю, как вы могли оставить ее?

– В Москве, – напомнил он, – вы стояли за дипломатию против геологии.

– Вполне понятно, – сказала она. – Вы хотели бежать в вашу геологию от трудностей дипломатии, да еще невыносимо чванились этим. А сейчас вы как будто не уклоняетесь от трудностей, ну, и я могу снизойти до великодушия.

Мак-Грегор думал: вот он стал участником политических событий, стал палачом, а ведь он геолог; об этом напоминали ему расспросы Джавата о ресурсах Зенджана и согревшийся в кармане обломок песчаника. – Чем более я ввязываюсь в эти, как вы говорите, трудности, тем меньше понимаю, к чему сводится моя роль. Что мы, собственно, здесь делаем?

– Я задаю себе тот же вопрос. – Она мелодраматически вздохнула. – И поражаюсь нашему геройству, особенно вашему.

– Ну и что же, вы мною недовольны? – Он уже приготовился спорить.

– Нет. Вы меня просто потрясли.

Появившийся откуда-то Эссекс стал взбираться к ним.

– О чем это вы тут болтаете? – спросил он, поглядывая то на одного, то на другого.

– Мы любуемся видом, – ответила Кэтрин.

Эссекс осмотрелся вокруг. – Не понимаю, чем тут особенно любоваться, – сказал он. – Как ваше лицо, Мак-Грегор?

Кожа на лице Мак-Грегора зудела, как от множества свежих муравьиных укусов, и он то и дело морщился, чтобы хоть немного ослабить боль.

– Да побаливает немножко, – сказал он. Ему казалось странным, что Эссекс так беспокоится о его лице. На самом же деле лицо тут было не при чем. Эссекс старался показать, как он заботится о Мак-Грегоре, и причина его заботливости крылась в их недавней размолвке. Мак-Грегор почувствовал эту неуловимую перемену в их отношениях и то, какое она ему дает преимущество. Он был доволен своим поведением у губернатора и все же подавлял в себе это чувство. Он еще недостаточно разобрался в мотивах, побудивших его действовать, чтобы испытывать радость от достигнутой победы.

– Куда девался этот олух Аладин? – воскликнул Эссекс.

– Может быть, он сбежал и бросил нас? – предположила Кэтрин.

– Где ему, такому трусу, – проворчал Эссекс.

– У него ужасно свирепый вид, – сказала Кэтрин.

– Он пуглив, как верблюд, – сказал Эссекс, и в эту минуту показался Аладин на своем форде.

Они слезли вниз и сели в машину. Аладин сказал, что с машиной неладно, она едва тянет.

– Все эта проклятая дорога, – сказал Эссекс. – Поехали!

Аладин включил передачу. Мотор работал вовсю, но машина еле двигалась.

Мак-Грегор чувствовал, какое тепло идет от перегретого мотора.

– Да, видно, есть какая-то неисправность, – заметил он.

– Надо поскорей выбраться на хорошую дорогу, – повелительно сказал Эссекс.

Начинало темнеть. Солнце скрылось за холмами на юго-западе. Они напряженно вслушивались, как пыхтит их форд, еле двигаясь вперед. Машина шла по пересохшему руслу реки среди уходивших в обе стороны голых холмов и вдруг словно поперхнулась. Мотор жалобно взвыл и заглох. Аладин прибавил газу, форд проехал еще несколько шагов, но это было последнее его усилие. Он стал, упрямо отказываясь двигаться дальше.

– Вот и приехали! – сказал Мак-Грегор. – Видно, что-то с передачей.

Аладин включил одну за другой все скорости. Мотор работал, но форд стоял на месте как вкопанный.

– Дай, я попробую. – Аладин вышел, и Мак-Грегор пересел на его место.

– Вы разве умеете водить машину? – спросил Эcсекс. – Зачем вы прогнали Аладина? Не мешайте ему.

– Я вовсе не собираюсь вести машину. – Мак-Грегор перепробовал все скорости. – Я хочу понять, в чем дело.

– Что ж, нельзя ехать дальше? – Эссекс перегнулся вперед.

– Видимо, нельзя.

– А что случилось? – спросил Эссекс Аладина.

– Не знаю, саиб. Должно быть, коробка скоростей неисправна.

– Нет, это, вероятно, полуось. – Мак-Грегор выключил мотор и вышел из машины. – Когда мы были в африканской пустыне, это довольно часто случалось у наших фордов, правда, после основательных встрясок. Дай фонарик, Аладин, посмотрим снизу.

– Неужели исправить невозможно? – голос Эссекса звучал все громче.

– Не знаю. Я плохо разбираюсь в автомобилях. – Мак-Грегор снял пиджак, лег на спину и протиснулся под машину.

– Вы бы себе подложили что-нибудь, – сказала Кэтрин.

– Я только взгляну, – сказал он. Аладин подал ему электрический фонарик и выпрямился.

– Что же ты? – сказал Эссекс Аладину. – Стоишь, разинув рот! Полезай туда и помоги мистеру Мак-Грегору.

– Нечему тут помогать, – сказал Мак-Грегор. Он уже осмотрел задний мост. На нем была вмятина, и Мак-Грегор вспомнил, как их тряхнуло, когда они в спешке покидали губернаторское поместье. Он выбрался из-под машины и велел Аладину приподнять ее домкратом.

– Ну? – спросил Эссекс.

– Ничего не понимаю, – ответил Мак-Грегор. – Придется снять колесо.

– Пикеринг говорил, что машина почти новая, – сказал Эссекс.

– Это, должно быть, когда нас тряхнуло сегодня утром.

Аладин уже возился с домкратом. Мак-Грегор вынул инструменты и снял с колеса колпак; потом начал отвинчивать гайки, но это было неудобно, потому что поднятое колесо вертелось. Он попросил Эссекса придержать колесо ногой. Эссекс сложил руки на груди и, стараясь не потерять равновесия, поставил ногу на шину. Мак-Грегор налег на ключ, колесо повернулось, и Эссекс чуть не упал.

– Пусть Аладин вам помогает. – Эссекс отошел в сторону.

– Что же вы спасовали? – сказала ему Кэтрин. – Все же некоторое достижение – оба работаете вместе. Действуйте, действуйте!

Мак-Грегор отвинтил гайки и шагнул назад, чтобы не мешать Аладину снимать колесо. Оно снялось легко, и Мак-Грегор подумал: что же делать дальше? Он велел Аладину снять кожух ступицы, и все трое молча наблюдали, как афганец проделывает эту операцию. Когда кожух был снят, Аладин встал, держа в руке небольшой металлический обломок.

– Да, – сказал Мак-Грегор, – сломана полуось.

– Это можно починить? – Эссекс дернул его за рукав.

– Вряд ли. А ты что скажешь, Аладин?

– Нет, саиб. Надо новую. А их даже в Тегеране трудно достать.

– Значит, тут и вовсе не достанем, – добавил Мак-Грегор. – Можете считать, что машины у нас нет.

– Посмотрите-ка еще раз, где мы находимся, – сказал Эссекс.

– Можно сказать, нигде. – Мак-Грегор достал из кармана карту и развернул ее.

– А это что за город? – Эссекс стал рядом с ним на колени и следил, как он водит пальцем по карте, стараясь при свете электрического фонаря определить их местонахождение. – Вот этот, Хаджиабад? Это, должно быть, недалеко.

– Полуоси вы там не найдете, – сказал Мак-Грегор.

– Я не про полуось говорю. Я ищу место, откуда мы бы могли установить с кем-нибудь связь.

– Вы хотите вернуться на главное тавризское шоссе?

– Никуда я не намерен возвращаться, – ответил Эссекс. – Неужели отсюда нельзя выбраться, не возвращаясь назад?

– Только если бросить здесь форд, – сказал Мак-Грегор.

Эссекс встал и посмотрел на Кэтрин. – Так и должно было случиться! Или уж наше счастье такое, или это водитель виноват. А что будет с машиной, если мы ее тут оставим? – спросил он Мак-Грегора.

– Обдерут до последнего болта.

– А как вы думаете, найдем мы лошадей в этом Хаджиабаде?

– Наверно – сказал Мак-Грегор.

– Тогда так и сделаем. Аладин останется здесь и постережет машину. Мы пойдем и наймем лошадей, чтобы вывезти ее отсюда. А потом посмотрим.

– В этих местах пешком далеко не уйдешь.

– Тогда надо достать в Хаджиабаде машину.

– Это мало вероятно, – сказал Мак-Грегор. – Переночуем лучше здесь, а утром попытаемся вернуться в Зенджан.

– Возвращаться мы не будем, – отрезал Эссекс. Он не имел ни малейшего желания приковылять обратно в Зенджан после такого драматического отъезда. – Тут где-нибудь поблизости должны быть русские. У них можно будет достать нужную часть или по крайней мере какой-нибудь транспорт. Чем скорее мы попадем в этот Хаджиабад, тем лучше. Вы сможете довести нас туда, Мак-Грегор?

– Это, вообще говоря, нетрудно.

– Ну, так идемте. Сколько времени займет дорога?

– Несколько часов.

– Вот и хорошо. Слышишь, Аладин? Ты останешься здесь с машиной, а мы пойдем в Хаджиабад и пришлем за тобой лошадей или мулов. Только не вздумай спать, а то проворонишь и машину и наши вещи.

– Саиб! – взмолился Аладин. – Тут вокруг курды, они спустились с гор, ведь там теперь снег. Если они меня найдут, тогда все пропало. Я один с ними не справлюсь.

– Тогда спрячь наши чемоданы где-нибудь в скалах.

– Они будут мучить меня, саиб, и выпытывать, где чемоданы. Лучше нам всем остаться здесь до утра. Днем мне нетрудно будет охранять машину.

– Ерунда! – Эссекс надел пальто и стал рассовывать по карманам шоколад и апельсины, раздумывая, что бы еще взять с собой. – Не можем мы оставаться здесь только потому, что ты трусишь. Полковник Пикеринг рекомендовал тебя как лучшего из своих людей, а ты что-то не оправдываешь его похвал. Смотри, как бы полковнику не пришлось разочароваться в тебе.

– Слушаю, саиб.

– Мак-Грегор, дайте ему пистолет.

– Нет, саиб! – испуганно запротестовал Аладин. – Не надо мне пистолета.

– Это почему?

– Если у меня найдут пистолет, тогда мне конец.

– Хорошо. Но только не спи. Завтра выспишься, Достань ящик с провизией и бери, что хочешь.

– Нам тоже не мешало бы поесть перед уходом, – сказал Мак-Грегор.

Эссексу не хотелось теперь признавать дельность и приемлемость предложений или советов Мак-Грегора.

– Чем скорее мы доберемся до города, тем лучше, – сказал он. – Можно поесть и там.

– Это, вероятно, не город, а деревня, – возразил Мак-Грегор. – Вы слишком многого от нее ожидаете. Вернее всего, это просто несколько лачуг с десятком-другим обитателей.

– Большего я и не ожидаю, – заявил Эссекс. – Вы готовы?

Мак-Грегор вырезал изображение компаса с карты военного министерства.

– У меня нет угломера, – сказал он. – Не найдется ли у кого-нибудь булавки?

Кэтрин дала ему булавку, и он приколол свой самодельный угломер к точке их предполагаемого местонахождения на карте. Потом наметил направление на Назирабад и, отойдя от машины, установил свой компас на камне. Он определил азимут и сказал: -Теперь можно двигаться. Определился я приблизительно, но все-таки пойдем.

– Неужели пешком? – сказала Кэтрин. – Становится холодно.

Мак-Грегор надел пальто.

– Наше счастье, что нет дождя, – сказал он. – В это время года тут всегда льет.

– А нам придется идти пустыней?

– Ну, не совсем, – сказал он.

Они попрощались с Аладином, который поклонился им в пояс в знак покорности, тем самым возлагая на них ответственность за свои мучения, а может быть, и смерть. На своем родном языке он призвал аллаха простить и сохранить их, что бы с ним ни случилось.

– Ничего с тобой не будет, – успокаивал его Мак-Грегор. – Только ни в коем случае не зажигай огня.

Они выбрались из пересохшего речного русла и без дальних раздумий зашагали по обагренной отблеском заката каменистой равнине. Сначала они шли молча, потом Эссекс стал проклинать свои верховые сапоги и пронзительный ветер. Мак-Грегор и Эссекс равнялись по Кэтрин, а она шагала быстро, видимо намереваясь загнать их. Однако они старались не отставать от нее. Никто из них не способен был оценить сейчас весь юмор этого зрелища: трое англичан маршируют по пустынным индийским равнинам. Их угрюмая сосредоточенность несколько рассеялась при появлении курда, погонявшего пятерку мулов.

За несколько минут до наступления полной темноты они увидели его силуэт, выросший на гребне холма невдалеке от них. Он двигался в одном с ними направлении. Они настигли его на следующем подъеме. При виде троих незнакомцев, которые вдруг выросли перед ним неизвестно откуда, курд стал призывать на помощь аллаха и клясться в своей преданности ему.

– Вы дьяволы? – спросил он по-персидски.

– Не бойся, – ответил Мак-Грегор. – Мы путники. Наша машина сломалась, и мы идем в Хаджиабад.

– Я не боюсь, – сказал курд, – но есть предел человеческому разуму. Это скорее невежество мое, чем страх. Кто же, кроме дьяволов, мог появиться так сразу и неизвестно откуда. Теперь я вижу с вами прелестную гурию. Два дива и одна гурия.

– Мы путники, – серьезно повторил Мак-Грегор, стоя рядом с курдом возле головного мула. – И мы не обидим тебя.

– А кто вы, почему на вас такая странная одежда?

– Мы не дьяволы, – уверял его Мак-Грегор. – Мы англичане.

– Англичане? Дивы? Чего вам от меня нужно? Я курд из Сулеймание, везу кожи и овчины в Хаджиабад, где меня ждет вооруженный караван. Чего вам от меня нужно? – Он был одет по-курдски – в халат, широченные, раздувающиеся на ветру шаровары, схваченные у щиколотки, и чалму из платков, обернутых вокруг войлочной шапки. Он держал перед собой карабин и как средство защиты и как орудие нападения. Борода у него была седая, но он был еще не стар. Он держался поодаль от них, загораживая своих пятерых мулов. Каждый мул был нагружен двумя огромными связками кож. Животные беспокойно переступали с ноги на ногу, кожи колыхались и скрипели, как скрипит в шторм обшивка корабля. Запах свидетельствовал о качестве и выделке кож, и Эссекс, не выдержав, достал платок, высморкался и откашлялся.

– Что он говорит, Мак-Грегор?

– Он думает, что мы дьяволы.

– Вы ему сказали, что мы англичане?

– Для него это одно и то же, – ответил Мак-Грегор.

– На каком языке вы говорите? – быстро спросил курд.

– На английском.

– Вы христиане?

– Да.

– Значит, вы армени?

– Нет. Мы англичане.

– Христиане все армени, – убежденно сказал курд.

– Англичане тоже христиане, – терпеливо втолковывал ему Мак-Грегор. – Как, например, и курды и арабы одинаково мусульмане. Уверяю тебя – мы англичане. У нас сломалась машина, и нам очень нужна твоя помощь, чтобы добраться до Хаджиабада. Твоим мулам нетрудно будет вывезти нашу машину.

– Мои пять мулов везут кожи, армени, – сказал курд.

– Твоим мулам ничего не стоит дотащить до Хаджиабада нашу машину, – настаивал Мак-Грегор. – Она тут совсем недалеко, в сухом русле реки. А мы бы тебе хорошо заплатили за беспокойство.

– Нет, армени, – сказал курд. – Я не хочу быть невежливым, но мои кожи стоят больше, чем вы можете мне заплатить. Кроме того, я боюсь оставлять свое имущество в темноте без охраны. А может быть, вы переодетые разбойники. Нет, нет, я пойду в Хаджиабад.

Курд говорил сдержанно и учтиво, но дуло его карабина было направлено на них все время, пока Мак-Грегор уговаривал его вернуться с ними за машиной. Эссекс достал деньги. Курд выказал было интерес к ним, но затем покачал головой и собрался уходить.