Текст книги "Частный детектив. Выпуск 2"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 41 страниц)

Глава 12

1.

Северный экспресс прибыл на станцию Бервик по расписанию – в восемь утра. С черного угрюмого неба падал дождь. Он барабанил по навесу платформы и стекал на головы пассажиров, которые ринулись к вагонам, спеша занять свободные места.

Бервик был последней остановкой перед Данбаром, и Керриден высунулся из окна вагона третьего класса, внимательно оглядывая платформу – не видно ли полиции.

На вокзале Кингз—Кросс он засек несколько агентов в штатском. Караулили ли они его, сказать было трудно, и Керриден решил не рисковать. Получив от Эффи билеты, они с Энн разделились, договорившись встретиться в поезде после Бервика, если все будет хорошо. Энн села за десять минут до отправления; он же ждал до последней секунды и вспрыгнул на подножку вагона, когда поезд уже тронулся. Оставалось ждать. Если при посадке его заметили, то самыми опасными станциями были Питерборо, Йорк, Дарлингтон, Дархем, Ньюкасл и Бервик. На каждой остановке Керриден искал глазами полицейских, но не видел никого, кто возбудил бы его подозрения.

Керриден облегченно вздохнул и подозвал мальчишку–разносчика, бегом помчавшегося к нему. Он купил несколько газет, сунул их в карман и решил, что пора искать Энн. Она села в головной вагон, и Керриден подумал: найдется ли для него место в переполненном составе? Он подождал, пока два летчика уложили, наконец, свои чемоданы, и после того, как поезд тронулся, зашагал по качающемуся проходу, переходя из вагона в вагон, пока не увидел беспокойно высматривающую его Энн.

Их взгляды встретились, но Керриден как ни в чем не бывало прошел мимо и остановился в тамбуре. Ожидая девушку, он достал из кармана газеты и пробежался по заголовкам. На первой полосе красовался крупный снимок, под которым было набрано жирным шрифтом: “ЗНАЕТЕ ЛИ ВЫ ЭТОГО ЧЕЛОВЕКА?”.

Керриден отлично помнил эту фотографию. Он снялся для одной своей подружки, но карточку так и не послал, в последний момент передумав, а поставил на каминную полку, совершенно о ней забыв, пока однажды вечером не обнаружил, что она исчезла – видимо, выкрадена полицией.

Не желая читать того, что напечатано мелким шрифтом внизу, Керриден развернул другую газету и вновь увидел свою фотографию.

Такой неприятности он не ожидал. В любой момент его мог кто–нибудь опознать. Хуже не придумаешь! Люди, как правило, не запоминают описания; зато многие способны уловить сходство со снимком.

С растущим беспокойством Керриден стал читать газету. Полиция обращалась к населению с просьбой оказать содействие в поимке Мартина Керридена, который должен быть допрошен в связи с убийством Эдвина Крю, Риты Аллен (названной в материале “очаровательной блондинкой”) и двух полицейских, хладнокровно застреленных в гостинице “Эндфилд”. Предполагаемся, осторожно сообщалось в газете, что этот человек может дать важные для следствия показания.

О Яне Шимановиче там выражались без церемоний. Прямо констатировался факт, что он разыскивается по обвинению в убийстве двух полицейских. “Преследование вооруженного поляка продолжалось всю ночь, но до сих пор его местопребывание неизвестно”.

– Покажите, – требовательно сказала Энн, подойдя к Керридену прежде, чем тот успел спрятать газеты. Он быстро сложил их и убрал в карман плаща.

– Не задерживайтесь здесь, проходите дальше. Нас не должны видеть вместе. В газетах помещена моя фотография, в любую минуту меня могут задержать.

Энн сразу поняла нависшую опасность, но вместо того, чтобы уйти, взяла его за руку и потянула в туалет, закрыв за собой дверь на задвижку.

– Здесь нас пока никто не потревожит, – спокойно проговорила она. – Откуда у них ваша фотография?

Керриден усмехнулся.

– Какая разница? Она у них уже несколько лет. Главное, в любой момент меня могут опознать; если уже не опознали.

– Покажите снимок!

Он сперва замялся, не желая, чтобы Энн узнала о смерти Риты Аллен, но потом решил, что рано или поздно этого не миновать, так пусть уж лучше услышит от него. Он вытащил газеты и протянул их ей.

Девушка внимательно вгляделась в фотографию.

– Да, сходство есть… Через полчаса мы будем в Данбаре. Что вы намерены делать?

– Рискнуть, – мрачно произнес Керриден. – А вот вы держитесь от меня подальше.

Энн слушала его вполуха, быстро пробегая глазами текст, и Керриден настороженно ждал ее реакции, когда она прочитает про смерть Риты. Долго ждать не пришлось. Девушка вдруг оцепенела, сжав пальцами газету.

– Она мертва! – воскликнула Энн, подняв на него пытливый взгляд. – Тут сказано, что ее убили!

– Совершенно верно, – тихо сказал Керриден. – Полиция считает, что это сделал я. Я действительно был у нее в это время. Она упала с лестницы.

На лице Энн появились страх и отвращение.

– Но тут говорится, что ее убили, – настойчиво повторила она. – И еще другого, как его… Крю. Вы и у него были?

– Да.

Керриден вытащил пачку сигарет и предложил ей, но Энн покачала головой и стала потихоньку отодвигаться, пятиться от него, вжимаясь в дальний угол крохотного помещения. Делая вид, что не замечает ее растущего беспокойства, Керриден закурил и глубоко затянулся.

– Я знаю, о чем вы думаете. Ну что ж, вы вправе иметь свое собственное мнение, и мне не под силу его изменить. Согласен, скверная история. И опять же, я ничего не могу поделать. А главное, это не имеет ни малейшего значения, – сказал Керриден.

И тут же осознал лживость своих слов. Это имело значение. Он не хотел, чтобы Энн считала его убийцей.

– Сейчас мы с вами расстанемся. С моей стороны непростительная глупость, что я вообще втянул вас в это дело Примите совет: как только приедем в Данбар, первым же поездом возвращайтесь в Лондон. Я один доберусь до острова, найду там вашего брата и переговорю с ним. Если хотите ему помочь, не сообщайте полиции, куда я направляюсь.

– Вы ведь что–то скрываете от меня? – резко спросила девушка. – С самого начала я чувствовала, что вы что–то скрываете. Что?

И потому что Керридену внезапно стало важно, чтобы Энн сохранила о нем при расставании хорошее мнение, он решил сказать правду.

– Вы правы. Говорить об этом неприятно, но другого выхода нет. Помните: группа Гурвиля первоначально состояла из девяти человек? Гурвиль, Шарлотта и Джордж были убиты гестапо; ваш брат исчез. Оставшиеся пятеро были уверены, что это он предал Гурвиля, и приехали в Лондон с намерением отыскать его. Любош и Гаррис напали на след – и умерли насильственной смертью: один упал с поезда, другой утонул в пруду. Я пришел к Рите Аллен, чтобы расспросить ее о вашем брате. Пока я находился у нее дома, Риту столкнули с лестницы и сломали ей шею. – Керриден прислонился к стене, не сводя глаз с лица Энн. – Любош, Гаррис и Рита погибли – потому что знали что–то о вашем брате или случайно столкнулись с ним. Кто их убил? Ответ, мне кажется, ясен.

– Не понимаю, к чему вы клоните, – тихо произнесла она. – Думаете, это дело рук Брайана?

– Я не верю в совпадения. По крайней мере, в три совпадения подряд. Одно – да, два – может быть, но не три!

– Так вот почему вы хотите найти брата!

– Совершенно верно. И вы не можете оставаться нейтральной. Самое лучшее для вас – предоставить все мне, а самой вернуться в Лондон. Если вы выдадите полиции мое местопребывание, то тем самым выдадите, где находится ваш брат.

– Он вам очень нужен, да?

Керриден впился в нее взглядом.

– Очень. Видите ли, если мне не удастся доказать, что Риту Аллен прикончил не я, моя песенка спета. Полиция обвинит в убийстве меня. Я во что бы то ни стало должен найти вашего брата.

– Почему вы не сказали мне этого раньше?

– По правде говоря, я рассчитывал выйти на него через вас.

– Почему же вы вдруг передумали?

Керриден снял шляпу и пригладил волосы.

– Вероятно потому, что узнал вас ближе. Вначале вы были для меня всего лишь полезной. Теперь…

– Понятно.

– Ну вот и все. Возвращайтесь на свое место, а в Данбаре садитесь на обратный поезд и отправляйтесь домой. Забудьте обо мне. Я буду справедлив с вашим братом, обещаю.

Неожиданно им овладело страстное желание схватить ее и обнять. С огромным трудом он сдержался и с неубедительным равнодушием добавил:

– Итак, до свидания. Приятно было познакомиться. Керриден открыл дверь, стряхнул руку, которая хотела его удержать, и быстро зашагал по проходу.

2.

Длинная цепь товарных вагонов, судорожно дергаясь, остановилась. Один за другим залязгали буфера, и утренний покой разорвал истошный гудок локомотива, вставшего на красный сигнал семафора.

Ян очнулся и, подняв голову, уставился во тьму. Мирное покачивание вагона в конце концов усыпило его. Но теперь, когда поезд остановился, он тут же пришел в себя. Боль в опухшей и будто раскаленной руке толчками отдавалась в висках, словно по голове били резиновым молотом. Никогда в жизни Яну не было так плохо… Это вызвало у него страх.

– Жанна! – Голос сорвался на хрип – искаженный до неузнаваемости, и он испугался еще сильнее. – Жанна!.. Ты здесь?

– Да, здесь, – раздалось из темноты, и он услышал, как она села на пол вагона.

– С моей рукой совсем худо, – выдавил Ян сквозь зубы, когда тело вдруг захлестнуло волной огненной боли, – У нас ничего нет попить?

– Нет.

Он надеялся, что она подойдет к нему, ждал слова сочувствия, но Жанна осталась на месте. Несколько минут Ян лежал, не двигаясь, стараясь хоть как–то унять дикую боль в руке. Господи, как же он ослабел за время сна! Руки, ноги, все мышцы будто расплавились в охватившей его лихорадке, и все же мозг сохранил удивительную ясность: если не произойдет чуда, ему уже не выйти самостоятельно из этого вонючего вагона.

– Здесь впору задохнуться. Ты не могла бы впустить свежего воздуха? Где мы? Жанна, посмотри!

Ян услышал, как она встала и ощупью пробралась к двери, потом раздался лязг металла, верхняя часть двери откинулась наружу, и тусклый свет зари проник в вагон, высветив силуэт девушки.

Ян нечеловеческим усилием попробовал сесть, но боль и слабость тут же заставили его упасть, судорожно хватая ртом воздух. Молот застучал с удесятеренной силой, раскалывая голову на части.

– Красный семафор, – спокойно сообщила Жанна и стала всматриваться в циферблат часов. – Сейчас четыре утра.

– Где мы находимся? Ты хоть представляешь?

– Точно не знаю. Возле Шантили, по–моему. – Она вновь высунулась наружу, вглядываясь в почти неразличимые окрестности. – К западу от Шантили, пожалуй.

“Шантили? О чем она говорит?” Напряжение оказалось слишком большим, и Ян бессильно закрыл глаза. Он лежал не шевелясь, как ему казалось, бесконечно долгое время, затем поезд дернулся, загремели в обратном порядке буфера, и тишину вновь разорвал крик паровоза.

Толчок привел Яна в чувство. Что она сказала? Шантили? Но Шантили во Франции, а они в Англии; по крайней мере, так он думал. А если нет? Ян заскрипел зубами, чувствуя, как по лицу стекает холодный пот, и напряг все силы, пытаясь вспомнить точно, что произошло. Бегство с Чейни—Уок, часовня… Там, в часовне, он потерял много крови. Жанна сказала, что нужно попасть на вокзал Кингз—Кросс. Они взяли такси. За рулем сидел какой–то старик, усталый и ко всему безразличный. Он бросил на них лишь короткий взгляд, когда они влезали в машину, и никогда не опознает их, Ян был в этом уверен. А еще он помнил, что потерял в такси сознание, и Жанне стоило больших трудов привести его в чувство – буквально в ту секунду, как они подъехали к вокзалу.

Откуда только взялись силы, чтобы выйти из машины? В памяти остались самые смутные впечатления, как его поддерживала Жанна, как брели они по бесконечным путям куда–то в калейдоскопический водоворот белых, зеленых и красных огней. Время от времени какой–нибудь локомотив с оглушающим ревом выпускал пар, и тогда по коже ползли мурашки, а колени подгибались. Яну постоянно мерещилось, что навстречу несется состав: вот–вот он сомнет их и безжалостно раздавит, превратив в кровавые клочья… А они все шли и шли вдоль вагонов к неведомой призрачной цели.

Откуда Жанна знает, на какой поезд садиться, Ян понять не мог. Она оставила его у цистерны с нефтью, а сама исчезла во тьме. Ее не было очень долго, хотя время и потеряло для него всякий смысл. Он был счастлив уже тем, что просто сидел, не шевелясь, нянчил свою больную руку и мог ни о чем не думать, отдаваясь волнам забытья, благодарный Жанне за то, что она взяла ответственность на себя.

Ян помнил, как она подняла его и поддерживала, пока он переставлял одну ногу за другой, сосредоточившись лишь на самом процессе движения и совершенно не заботясь о направлении.

Он помнил неистребимый запах рыбы, и скрежет засова на двери, и сильные руки Жанны, за воротник плаща втянувшей его в вагон. Без ее помощи ему бы туда никогда не влезть.

Но больше он не помнил ничего. Он упал всем телом на раненую руку, и взрыв боли будто ударной волной швырнул его сознание в кошмарную бурлящую черноту.

И вот теперь Жанна говорит о Шантили. Выходит, они пересекли Ла—Манш? Как они могли оказаться к западу от Шантили? Может, она назвала какой–то английский город, похожий по звучанию?..

Ян погрузился в воспоминания. Шантили! Здесь они сражались. Здесь находится последнее прибежище Пьера Гурвиля. Здесь похоронена Шарлотта… Задохнувшись от восторга, Ян подумал, что каким–то чудом Жанне удалось вывезти его из Англии. Но здравый смысл взял верх, – он наверняка что–то не так понял.

– Что ты сказала, Жанна? Где мы находимся?

– В Шантили, – нетерпеливо ответила она, оглянувшись через плечо. – Встань и посмотри сам! Чего ты валяешься? Поднимайся! Через несколько минут поезд остановится!

– Но как мы сюда попали? – растерянно спросил Ян. – Мы же ехали в Шотландию… Что произошло?

– Заткнись! Ты бредишь! – сердито выкрикнула Жанна и вновь высунулась наружу. Ее волосы развевались, как флаг на ветру.

Ян, спрятав лицо, заплакал. Свершилось чудо, и теперь ему было совершенно безразлично, что ждет их впереди. Они едут домой! Если он умрет здесь, то будет счастлив. Если его похоронят рядом с Шарлоттой, он примет смерть с радостью… И снова заговорил здравый смысл. Они не могут находиться во Франции. Это просто невозможно.

– Жанна! Иди сюда! – позвал Ян, стараясь перекрыть шум поезда. – Жанна!..

– Подожди! – закричала она и обернулась, резко и четко впечатав свой силуэт на фоне серого утреннего неба. – Я высматриваю Пьера. Он обещал нас встретить.

– Жанна! Что ты говоришь?!

Но она не обращала внимания. С долгим душераздирающим гудком поезд промчался мимо освещенной газовыми фонарями маленькой станции: безлюдной, тоскливой и грязной от дождя и нефти.

– Он не остановился! – исступленно закричала Жанна – Он проехал мимо Шантили!

На какой–то кошмарный миг Яну показалось, что она сейчас выбросится. Жанна высунулась из вагона, с трудом сохраняя равновесие, стараясь в последний раз увидеть станцию, в то время как после поворота длинный хвост состава вышел на прямую, и поезд стал набирать скорость.

– Мы проехали мимо! – Жанна повернулась и отчаянно заломила руки. – Что подумает Пьер? Что нам делать?

– Иди сюда и садись, – сказал Ян, окончательно убедившись, что она сошла с ума. Он и раньше подозревал, что после пыток в гестапо, потери Пьера и долгих месяцев болезни ее рассудок помрачился. Странные припадки, взрывы дикого, неукротимого гнева, сменяемые периодами апатии и молчания, лихорадочный блеск в глазах – все это было признаками помешательства. И именно теперь, когда он в ней так нуждается, тоненькая изношенная нить разума окончательно оборвалась.

– Сейчас не время сидеть! – яростно воскликнула Жанна. – Поезд идет в Париж. Надо что–то делать!

– Я ни на что не гожусь, – возразил Ян. – Я тяжело ранен. Неужели ты не помнишь? Пуля в руку…

Шатаясь от вагонной качки, Жанна подошла к нему и опустилась на колени.

– Как тебя ранило? Почему ты мне ничего не сказал? Когда это произошло?

Ее глаза лихорадочно блестели, из груди с присвистом вырывалось учащенное дыхание.

– Тебе плохо, – сказал Ян, взяв девушку за руку. – Соберись, ты мне нужна… Послушай, Пьер мертв. Его предал Мэллори. Мы сейчас в Англии, едем в Шотландию, чтобы найти там Мэллори. Вспоминаешь?

Жанна долго молчала, стоя на коленях, и он чувствовал, как дрожит ее тело. Наконец она проговорила:

– Да, вспоминаю… А только что все казалось таким реальным! Я думала, мы встретим Пьера, но ты прав, он мертв…

“Удалось ли мне привести ее в норму? – мучился Ян, пытаясь разглядеть выражение лица девушки. – И если удалось, долго ли она продержится?” Нет, теперь он не сомневался, что просветление могло быть только временным.

– Не надо волноваться, – произнес Ян. – Мы уже давно не ездили в поезде, вот и вспомнилось невольно… Мне тоже сперва показалось, что это Франция… Но где мы находимся?

– Не знаю, – хрипло выдавила Жанна. – У меня болит голова. Не задавай мне вопросов.

Она встала, безжизненно добрела до двери и вновь уставилась в полумрак.

“Бесполезно!” – с отчаянием подымал он. Что с ними будет? Теперь, когда задача отыскать Мэллори возложена только на него, решимость Яна ослабла. Это невозможно, чересчур много препятствий! Он готов был сложить оружие и признать себя побежденным, и едва пришел к такому решению, как его захлестнул летаргический покой. Даже боль в руке, казалось, отступила, и через несколько секунд поляк погрузился в сон настолько крепкий, что ни вагонная тряска, ни пронзительные гудки паровоза не могли его разбудить.

3.

Керриден поспешно двигался по проходу, когда высокий крепкий человек вышел из купе первого класса и преградил ему путь. Это был инспектор Роулинс.

– Только, пожалуйста, без шума, – проговорил он с широкой улыбкой. – Сзади вас стоит Хадсон, так что давайте без эксцессов.

Сердце Керридена судорожно дернулось, он застыл, но, взяв себя в руки, с нарочитой непринужденностью воскликнул:

– Боже мой, Роулинс! Добрый день. Вот уже не ожидал вас здесь увидеть! Вы получили мою телеграмму?

– Получил, – приветливо ответил инспектор.

Этот улыбчивый, краснолицый, крупного сложения человек с открытым лицом, полный энергии и пышущий здоровьем, всегда выглядел так, будто только что вернулся с двухнедельного отдыха на море. Керриден знал, что он храбрый полицейский, честный и самоотверженный. Преградить ему вот так путь – дело нешуточное и опасное, и Керриден невольно почувствовал к нему уважение.

– Вы напрасно беспокоились о Крю, – доброжелательно продолжал Роулинс. – Ваше послание не дало нам ничего нового. И все же, за информацию спасибо. Не возражаете, если Хадсон вас обыщет? У вас, вероятно, при себе оружие?

– Конечно, – ответил Керриден с насмешливой улыбкой. – Валяйте, Хадсон, в правом кармане.

Хадсон с каменным лицом сунул руку в карман Керридена и вытащил автоматический пистолет 25–го калибра.

– Чего это вы игрушками увлеклись? – удивился Роулинс, потирая ладони. – Я ожидал увидеть что–нибудь посолиднее… Разрешение на оружие у вас есть, старина?

– Ну, разумеется! Оно у меня в бумажнике. Хотите взглянуть?

– Не к спеху! Вы не очень–то стремились отдать себя в руки правосудия, верно?

– А разве у правосудия ко мне претензии? – Керриден вскинул брови. – Я чист как стеклышко.

– О, поверьте, так говорят ну абсолютно все преступники! – просиял Роулинс. – f! поражен, Керриден. Вы – и вдруг уподобляетесь прочем!.. Заходите сюда, дружище. На вашем месте я был бы горд, – продолжал он, заводя его в купе первого класса, из которого только что сам вышел. В купе сидел еще один полицейский, метнувший на Керридена хмурый взгляд. – Нам пришлось потеснить пассажиров, чтобы освободить место. А из Данбара специальная машина отвезет вас в Лондон. Вы должны чувствовать себя важной персоной!

– О, да, – заверил Керриден. – Однако в Лондон возвращаться не собираюсь.

– Мне искренне жаль, старина, но с вами хотят немного потолковать, – сказал Роулинс, вытаскивая пачку сигарет. – Какие–то мелочи, очевидно… Попортим здоровье?

Керриден взял предложенную сигарету и прикурил от зажигалки инспектора.

– Ну если так, – рассмеялся он, – то не возражаю. – Ему хотелось выяснить, знает ли Роулинс, что Энн в поезде. – Кстати, откуда вы взялись?

Роулинс устроился возле двери.

– Мы сели в Бервике, увидев ваше красивое лицо в окне. Не хотелось беспокоить вас раньше времени. Правда, Хадсон?

Хадсон, сидевший рядом с Керриденом, хмыкнул.

– Наши парни засекли вас еще в Кингз—Кросс, – продолжал инспектор, – да чуть–чуть опоздали. Пришлось позвонить в полицию Питерборо, и на поезд сел инспектор Стюарт. Судьбе было угодно, чтобы я сам оказался в Карлайле – совсем по другому делу, не имеющему к вам никакого отношения. Мне позвонили, и я присоединился к вам в Бервике.

“Ни слова об Энн”, – с облегчением отметил Керриден.

– Вы предъявляете мне обвинение?

– Только в самом крайнем случае, – с обворожительной улыбкой ответил Роулинс. – И на вашем месте я бы до этого не доводил. Не стоит портить отношений. Я предпочитаю обратиться к вашей доброй воле. Конечно, если вы заупрямитесь, я вас арестую. Так что решайте.

– В чем меня обвиняют?

Роулинс подмигнул.

– Ну же, старина, не стоит допытываться. Коли совсем припрет, я всегда к чему–нибудь смогу придраться… В первую очередь, мы хотим с вашей помощью взять этого поляка. А потом уже, возможно, придется побеседовать с вами более серьезно. Не говорю, что это обязательно, но и зарекаться не стану.

– Другими словами, доказательств у вас нет, – подытожил Керриден. – И, обещаю вам, никогда не будет.

Роулинс глубоко затянулся.

– Увидим! – беспечно проговорил он. – Признаюсь, дружище, я бы с огромным удовольствием засадил вас за решетку. И даже, если повезет, обеспечил бы вам петлю. Все не дает мне покоя тот маленький эпизод перед войной, когда вы прикончили секретаря посольства. Знаете, у меня такое чувство, что я плохо тогда сработал, а от плохой работы, извините за вульгарность, у меня изжога.

– Какого секретаря посольства? – спросил Керриден.

– Ладно, ладно, сейчас это не имеет значения… А та блондиночка, – неожиданно прибавил инспектор, – хороша была в постели?

– Вы говорите загадками! Сперва секретарь посольства, теперь какая–то блондинка… Что это значит?

Роулинс весело обратился к двум детективам, смотревшим на Керридена с холодной неприязнью.

– Вот выдержка, а?! Да, ему палец в рот не клади. – Инспектор вновь повернулся к Керридену. – Я говорю о той шлюшке, которую вы проводили домой в ночь на семнадцатое мая, о Рите Аллен. Ну, помните, та, что упала с лестницы и сломала себе шею?

– Впервые о ней слышу, – с готовностью ответил Керриден. – У меня немало знакомых блондинок, но Рита… Нет. Как, вы сказали, ее фамилия?

Неожиданно чья–то тень упала на пол купе, и Роулинс быстро вскинул голову. В дверях стояла молодая девушка. Керриден тоже поднял голову, и по его спине пробежал холодок. Это была Энн.

Она стояла на пороге и улыбалась Роулинсу.

– Прошу прощения. Я бы хотела здесь сесть, – сказала она, переведя взгляд на толстые ноги инспектора, которые загораживали проход.

Роулинс стремительно поднялся.

– Извините, мисс, – вежливо произнес он, – купе забронировано. Уверен, что вы найдете себе другое место.

– Боюсь, что и дальше все занято, – возразила Энн, ничуть не смутясь. – Я уже смотрела. И потом, нигде ведь не обозначено, что купе забронировано?

– Совершенно верно, мисс. Но мы из полиции, – терпеливо разъяснил Роулинс. – Так что вынужден вам отказать. Весьма огорчен.

– О, я не знала. Но раз вы из полиции… Могу я попросить вас об одном одолжении? – Энн кокетливо улыбнулась.

– Разумеется, – удивленно согласился Роулинс. – О чем речь?

– Мой брат утверждает, что никто еще никогда не заплатил штрафа в пять фунтов за то, что без причины сорвал рычаг аварийного тормоза. Он говорит – обман! Но ведь на самом деле штрафуют, правда?

– Штрафуют, мисс, действительно штрафуют, – ответил Роулинс. – Это все?

– Да. Простите за беспокойство.

Сердце Керридена заколотилось. Этот абсурдный вопрос мог означать только одно: Энн собиралась остановить поезд, чтобы дать ему возможность удрать.

– Пустяки, мисс, рад услужить! – галантно сказал Роулинс.

– Еще раз спасибо. – Энн улыбнулась и закрыла дверь.

– Очаровательная девушка! – заметил Роулинс, потирая ладони, – Старина, вы, как знаток женщин, не находите, что она очаровательна?

– Безусловно, – ответил Керриден.

И с пересохшим ртом стал ждать остановки поезда.