Текст книги "Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод)"

Автор книги: Джек Холбрук Вэнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 42 страниц)

– Возвращайтесь.

Рейш не шевельнулся. Девушка замерла с остекленевшими глазами и перекошенным ртом.

– Возвращайтесь, – повторило создание хрипловатым вибрирующим голосом.

Спотыкаясь, она безропотно зашагала к входу. Адам не подчинился приказу.

Пнумы в замешательстве наблюдали за ним, переговариваясь свистящим шепотом, затем Безмолвный Куратор произнес опять:

– Возвращайся.

Хранитель добавил почти неразличимым шепотом:

– Ты – груз, который избежал доставки.

Куратор шагнул к Адаму, протянул руку, и тут Рейш изо всех сил бросил камень. Он попал прямо в костлявое белое лицо. Страшный хруст; существо отлетело к стене и задергалось, то поднимая, то опуская ногу. Хранитель, издавая странные горловые звуки, бросился на землянина.

Рейш отпрыгнул, сорвал с себя плащ и набросил его пнуму на голову. Сначала создание, словно ничего не замечая, продолжало двигаться вперед, расставив руки; затем пнум остановился и заплясал, топчась на месте. Адам осторожно кружил вокруг противника, выжидая удобного момента для атаки; их бесшумные движения напоминали причудливый балет. Безмолвный Куратор, словно парализованный, бесстрастно наблюдал за происходящим. Рейш схватил Хранителя за руку, сильную и крепкую, как железная труба. Два твердых пальца потянулись к лицу, острые когти вцепились в кожу, но Адам ничего не чувствовал. Он приподнял пнума и бросил на стену. Тот отскочил и молниеносно бросился на противника. Рейш попробовал стукнуть по длинному бледному лицу; оно оказалось холодным и твердым, как камень.

Существо обладало невероятной силой. Как с ним бороться? Если ударить, только поранишь руку.

Шаг за шагом Хранитель теснил беглеца. Адам прижался к полу и пнул его, целясь по ногам. Его план сработал. Пнум упал, Рейш сразу вскочил, чтобы избежать атаки Куратора, но тот, по-прежнему прислонившись к стене, смотрел прямо перед собой широко открытыми глазами. Землянин на мгновение отвлекся от лежавшего на земле, но не поверженного окончательно противника. Хранитель воспользовался его оплошностью и уцепился за колено пальцами ноги. Другая конечность с поразительной гибкостью потянулась к шее врага. Адам пнул существо в пах, словно стукнул по стволу могучего дерева, и в результате повредил ступню. Длинные пальцы пнума сдавили горло: Адам уцепился за ногу и выкрутил ее, принудив Хранителя перевернуться лицом вниз. Забрался на спину существа, обхватил голову, резко дернул ее на себя. Кость или упругая мембрана, соединявшая череп с туловищем, прогнулась, потом хрустнула. Хранитель стал беспорядочно метаться из стороны в сторону. Неожиданно он вскочил и бросился бежать с болтающейся сзади головой. По пути налетел на Куратора, и тот как мешок свалился на землю. Мертв? Рейш не мог поверить своим глазам. Мертв.

Адам обессиленно прислонился к стене, с трудом переводя дыхание. Всюду, где к нему прикасались пнумы, остались ссадины. По лицу текла кровь; локоть разбит; повреждена ступня …но оба его противника убиты. Девушка, в шоке от увиденного, скорчилась неподалеку. Рейш доковылял до нее, коснулся хрупкого плеча.

– Я жив. Ты тоже.

– У тебя кровь на лице!

Адам обтерся краем плаща. Подошел к трупам, сжав губы, обыскал их, но не нашел ничего интересного.

– Думаю, нам надо идти дальше.

Она молча повернулась и двинулась вперед. Рейш последовал за ней. Мертвые пнумы остались лежать в полутемном тоннеле.

Девушка начала отставать.

– Ты утомилась?

Такая заботливость озадачила ее; она настороженно взглянула на Адама. – Нет.

– А я устал. Давай немного отдохнем.

Чувствуя боль во всем теле, он со стономи и проклятиями рухнул на землю. Его спутница, после секундного колебания, грациозно опустилась у стены напротив. Похоже, она полностью выбросила из головы то, что случилось совсем недавно. Затененное полями шляпы лицо казалось совершенно спокойным. «Удивительно, – подумал Рейш. – Ее привычная жизнь разрушена; будущее – череда ужасных в своей непредсказуемости испытаний, но она сидит с безмятежным видом, как кукла, и явно не чувствует никаких душевных мук».

– Почему ты так на меня смотришь? – тихо произнесла девушка.

– Я подумал, что, учитывая все обстоятельства, ты выглядишь на удивление беззаботной.

Она отозвалась не сразу. Воцарилась гнетущая, напряженная тишина. Наконец она ровным голосом произнесла:

– Я плыву по течению жизни; разве можно спрашивать, куда оно меня несет? Мысли о том, какой путь предпочтительней, – непростительная дерзость. Ведь бытие – привилегия, дарованная немногим.

Рейш прислонился к стене.

– Немногим? Почему?

Девушка шевельнулась, сплела тонкие пальцы.

– Не знаю, как на гхиане; возможно, у вас устроено по-другому. В Убежище [19]19
  Убежище – приблизительный перевод выражения, объединяющего в себе несколько понятий: вековечный порядок, покой, безопасность, и сложное, как запутанный лабиринт, устройство.


[Закрыть]женщины-матери рожают двенадцать раз, и выживает примерно половина – иногда меньше – детей... Я слышала, на поверхности все женщины производят потомство. Немыслимо! Если каждая принесет двенадцать младенцев, Тчаи будет просто кишеть вами, даже если шестерых отправят в яму. Страшное безрассудство! Я рада, что никогда не стану женщиной-матерью, – добавила она вдруг.

– Откуда такая уверенность? Ты еще молода.

Девушка смутилась.

– Неужели ты не видишь? Разве я на них похожа?

– Не представляю, как они выглядят.

– У них выпуклости на груди и бедрах. А на гхиане не так? Некоторые говорят, что пнумы решают, кто станет женщиной-матерью, и затем помещают ее в детские ясли. Там она лежит в полной темноте и производит новых воспитанников...

– Одна?

– Вместе с другими матерями.

– А отцы?

– Они не нужны. В Убежище мы в безопасности, защита не требуется.

У Рейша зародились смутные подозрения.

– На поверхности, – осторожно заметил он, – люди живут иначе.

Она наклонилась к нему, бледное лицо неожиданно оживилось. Такой Адам ее никогда не видел.

– Меня всегда интересовало, что делается на гхиане. Кто выбирает матерей? Где они рожают?

Рейш уклонился от ответа.

– Сложно объяснить в двух словах. Надеюсь, в свое время ты узнаешь об этом, если мы, конечно, выживем. Между прочим, я Адам Рейш. А как зовут тебя?

– Зовут? [20]20
  В распространенном среди народов Тчаи языке понятия «принадлежность», «имя» и «род» выражаются одним словом.


[Закрыть]Женщина!

– Да, но ведь у тебя есть имя, по которому тебя отличают от других?

Девушка задумалась.

– В ведомость мы занесены по группам, секторам и зонам. Моя группа – Зиф, из сектора Эфран в зоне Пагаз; ранг 210.

– Зиф-Эфран-Пагаз, 210. Сокращенно Зэп-210. Не очень благозвучно, но тебе подходит!

Девушка не уловила иронии.

– Расскажи мне, как живут гжиндры.

– Я видел их только мельком. Они накачали дурманящий газ в мою комнату, когда я спал. Проснулся я уже в мешке. Твари опустили меня в шахту. Вот и все, что мне известно о гжиндрах. Не слишком достойный образ жизни.

Зэп-210, как теперь мысленно называл ее Рейш, неодобрительно произнесла:

– Они все-таки выходцы из Убежища, а не дикари, как жители гхиана.

Адам не стал спорить. Она так мало знает о мире и его обитателях, что рассказы о нравах, царящих на поверхности, только до смерти перепугают ее.

– Ты встретишь много разных людей.

– Как странно, – произнесла девушка тихо и неуверенно. – В моей жизни сразу все изменилось! – Она сидела, вглядываясь в темноту. – Остальные удивятся, куда я пропала. Кому-то придется выполнять мою работу...

– Чем ты занималась?

– Обучала детей правилам приличия, добропорядочному поведению.

– А в свободное время?

– Выращивала кристаллы в новой четвертой восточной зоне.

– Ты беседовала со своими подругами?

– Иногда, в спальне.

– А среди мужчин у тебя есть друзья?

Полузакрытые шляпой черные брови негодующе поднялись.

– Разговаривать с ними считается недостойным поведением.

– Сидеть здесь со мной, наверное, тоже?

Она не ответила. «Может быть, такое еще не приходило ей в голову, – подумал Рейш. – Теперь решит, что она падшая женщина».

– У нас, – сказал он, – жизнь идет по-другому, и иногда мы действительно ведем себя очень неприлично. Сама увидишь, если мы выберемся на поверхность.

Он вытащил голубую папку. Словно повинуясь инстинкту, Зэп-210 мгновенно отодвинулась. Адам не обратил внимания. Прищурившись, он изучал лабиринт цветных линий. Затем неуверенно ткнул пальцем в одну из них.

– Мне кажется, мы находимся здесь.

Никакой реакции. Измученный и уставший, Рейш стал было упрекать ее, но вовремя прикусил язык. Она здесь не по собственному желанию; нелепо возмущаться или обвинять ее. Более того, похитив Зэп, он невольно взял на себя ответственность за ее безопасность. Адам раздраженно хмыкнул, потом глубоко вздохнул и обратился к девушке так вежливо, как только мог:

– Если я верно понял, проход ведет сюда, – он указал, – и выходит в туннель, обозначенный розовым. Правильно?

Зэп-210 искоса взглянула на карту.

– Да. Это самый секретный путь. Видишь, он связывает Эфан с Салтрой; иначе придется идти в обход, через перекресток Фей'ердж. – Она неохотно подошла поближе и обозначила маршрут, держа палец над схемой. – Серая отметка обозначает конечный пункт, которого ты хочешь достичь: грузовые доки в конце канала. Пройти через Фей'ердж невозможно: надо пробираться через спальные участки и металлообрабатывающие мастерские.

Рейш с тоской посмотрел на маленькие красные кружочки, отмечающие выходы на поверхность.

– Они кажутся такими близкими, такими доступными...

– Их наверняка охраняют.

– Что означает эта длинная черная линия?

– Грузовой канал, лучший путь из зоны Пагаз.

– А ярко-зеленая точка вот здесь?

Она вгляделась и судорожно вздохнула.

– Путь в Вечность: секрет двадцатого класса!

Она села, сжалась в комок и уткнулась подбородком в колени. Адам снова стал рассматривать карту. Он почувствовал на себе пристальный взгляд Зэп и обернулся. Девушка облизнула бесцветные губы.

– Почему тебя считают таким важным объектом?

– Понятия не имею, как я вообще стал «объектом». – Рейш немного лукавил.

– Тебя доставили, чтобы поместить в Вечность. Ты принадлежишь к какой-нибудь редкой расе?

– В некотором смысле, – ответил Адам, и с трудом встал. – Ты готова? Пора идти дальше.

Зэп-210 молча поднялась. Они зашагали по слабо освещенному проходу. Пройдя милю, подошли к белой стене с черной железной дверью посередине. Девушка посмотрела в глазок.

– Мимо проезжает тележка. Там служители. – Она критически оглядела Рейша. – Не поднимай голову. Надвинь шляпу пониже. Иди тихо. Ставь ступни прямо. – Снова наклонилась к глазку, потом нажала на защелку. – Быстрее, пока нас не заметили.

Щурясь, они вышли в широкий сводчатый туннель. Стены его были усеяны огромными турмалинами. Каким-то непостижимым образом они светились, озаряя все вокруг голубым и розовым сиянием.

Зэп-210 невозмутимо семенила дальше, Рейш, немного отстав, следовал за ней. Впереди на тяжелых черных колесах катилась низкая тележка, нагруженная мешками. Издали доносились глухие удары, какой-то скрежет. Адам так и не узнал, откуда эти звуки.

Минут десять они брели по туннелю. Четыре раза мимо с опущенной головой, словно погруженные в свои мысли, проходили выкормыши пнумов, старательно отворачивая затененные полями шляп лица. Поразительная красота турмалинов сменилась великолепными узорами жил белого кварца, выступающими, как жгуты, на черном фоне: результат неисчислимых столетий тяжкого труда. Далеко впереди коридор уменьшался до небольшого полукруга. За ним зияла пустота.

Наконец они вышли на площадку, нависающую над бесконечной, как космос, бездной. В пятидесяти ярдах справа словно парила в воздухе баржа, пришвартованная у дока. Рейш осознал, что «черная пропасть» на самом деле – поверхность подземного озера.

Полдюжины выкормышей нагружали баржу тюками.

Зэп-210 скользнула в тень. Рейш присоединился к ней. Он, очевидно, встал ближе, чем допускали нормы приличия: она брезгливо отодвинулась.

– Что теперь?

– Следуй за мной на борт. Не говори ни слова.

– И никто не будет возражать? Нас не выставят?

Девушка непонимающе посмотрела на него.

– Все ездят на баржах. Только так можно посетить дальние туннели.

– Забавно, – произнес Рейш, – активный отдых у выкормышей! Наверное, осмотр проходов заменяет вам туризм.

Зэп-210 снова бросила на него недоуменный взгляд.

– Когда-нибудь раньше переправлялась на этой посудине? – спросил Рейш.

– Нет.

– Откуда же ты знаешь ее маршрут?

– Она идет на север, к торговым областям; больше ей плыть некуда. – Она всмотрелась в темноту. – Следуй за мной и соблюдай правила приличия.

Девушка медленно направилась вдоль причала, опустив глаза, как будто погрузилась в раздумья. Рейш несколько секунд подождал и засеменил за ней.

Она остановилась возле баржи, безучастно уставившись в черную пустоту озера; затем, словно прогуливаясь, поднялась на борт, прошла подальше и укрылась в тени от чужих взглядов. Рейш старательно повторял все движения девушки. Выкормыши в доке не обратили на него внимания. Ступив на баржу, он не смог сдержаться, ускорил шаг и быстрее нырнул в тень.

Зэп-210, напряженная как натянутая струна, внимательно смотрела на работающих сородичей. Наконец с заметным облегчением произнесла:

– Они сегодня какие-то странные, иначе заметили бы твою нелепую беготню. Гхауны всегда так пошатываются и подпрыгивают при ходьбе?

– Возможно, – отозвался Адам. – Но, к счастью, это нам не повредило. В следующий раз не...

Он оборвал фразу на полуслове. В дальнем конце дока маячил темный силуэт. Вот неизвестный шевельнулся, медленно подошел к барже, достиг освещенной зоны...

– Пнум, – прошептал Рейш.

Зэп-210 замерла.

Существо двигалось вперед, не обращая внимания на рабочих, которые даже не повернулись в его сторону. Мягко ступая по причалу, пнум дошел до баржи и остановилсся.

– Он увидел нас, – выдохнула девушка.

Рейш опустил голову. Все тело покрыто ссадинами, мускулы ноют... Еще одной схватки ему не выдержать.

– Ты умеешь плавать? – хрипло шепнул он.

Испуганный полувздох-полувсхлип.

– Нет!

Адам торопливо осмотрел палубу в поисках любого предмета, который можно использовать как оружие: палки, крюка, хотя бы веревки. Ничего.

Пнум исчез. Но через секунду баржа дрогнула под весом его массивного тела.

– Сними плащ, – приказал Рейш.

Он сбросил свою накидку, завернул в нее папку и засунул сверток в щель между тюками. Зэп-210 стояла не шевелясь.

– Сними плащ!

Она начала скулить как щенок. Адам зажал ей рот ладонью.

– Тихо!

Он дернул за завязки на шее и, коснувшись нежного подбородка, почувствовал, как девушка дрожит. Сорвал с нее плащ, сунул в свой импровизированный тайник. Она присела, стараясь спрятать под коротенькой рубахой ноги. Несмотря на всю серьезность их положения, Адам едва удержался от смеха, глядя на худенькую фигуру подростка с широкой шляпой, напяленной на голову.

– Слушай, – сказал он хрипло. – Объясняю один раз. Я спускаюсь в озеро. Ты должна немедленно сделать то же самое. Положишь руки мне на плечи. Голову держи над водой. И чтобы ни плеска, ни барахтанья. С тобой ничего не случится.

Не дожидаясь ответа, он перевалил через борт. Ледяная влага обожгла тело, словно пламя. Зэп-210 колебалась всего секунду, затем последовала за Рейшем. Она явно боялась пнума больше, чем черной бездны. Ноги ее коснулись поверхности озера, и она охнула.

– Тихо! – прошипел Рейш.

Тонкие руки послушно легли ему на плечи. Но когда девушка полностью погрузилась в воду, она в панике сжала пальцы вокруг его шеи.

– Полегче! Опусти лицо, ничего не бойся.

Он заплыл под борт и ухватился за выступ. Чтобы увидеть их, пришлось бы перегнуться через перила баржи.

Прошло полминуты. Ноги Рейша стали неметь. Зэп-210 прильнула к его спине, уперлась подбородком в ухо: он слышал, как от холода и страха стучат ее зубы. Она так прижалась к Адаму, так судорожно стиснула тоненькими руками, словно хотела срастись с ним. Однажды, еще мальчишкой, Рейш спас тонущую кошку; как и Зэп-210, она тогда цеплялась за него с отчаянной надеждой, рождающей инстинктивное желание не дать в обиду, защитить... В минуты смертельной угрозы все живые существа объединяются в примитивном стремлении выжить.

Пронизывающий холод, тишина, мрак. Беглецы напряженно прислушивались. С палубы доносилось тихое клацанье когтей. Звуки затихли, потом послышались снова. Опять прекратились. Судя по всему, пнум стоит прямо над ними. Рейш поднял голову. В край палубы вцепились длинные когтистые пальцы. Адам снял руку Зэп-210 со своего плеча, заставил ее ухватиться за выступ, потом освободился от ее «объятий» полностью. Повернулся и приготовился к поединку. От этих движений по воде пошла рябь.

По палубе негромко застучали шаги. Рейш оскалил зубы и рванулся вверх, вытянув правую руку. Поймал тонкое твердое колено и дернул изо всех сил. Пнум испуганно заквакал. Он пошатнулся, на секунду застыл, наклонившись почти горизонтально над водой. Его удерживали лишь судорожно вцепившиеся в палубу пальцы ног. Наконец создание тяжело плюхнулось в воду.

Зэп-210 прижалась к Рейшу.

– Не позволяй ему коснуться тебя: сразу разорвет на куски!

– Он может плавать?

– Нет, – ответила она, стуча зубами. – Пнум слишком тяжелый. Утонет.

– Залезай мне на спину, – велел Адам, – хватайся за борт и прыгай на палубу.

Она забралась ему на плечи, затем ступила на баржу. Рейш с трудом подтянулся и, совершенно обессиленный, рухнул на палубу.

Немного отдышавшись, поднялся и внимательно оглядел док. Выкормыши работали как и раньше, словно ничего не произошло.

Рейш снова спрятался в тени. Зэп-210 замерла. Тонкая рубаха прилипла к ее тщедушному телу. «Все-таки она не лишена грации».

Она поймала его оценивающий взгляд и прижалась к тюкам.

– Сними белье и надень плащ, – посоветовал он. – Согреешься.

Зэп-210 молча уставилась на него с несчастным видом. Рейш снял свою промокшую одежду. Глаза ее чуть не вылезли из орбит, она отвернулась. Бедняжка испытала не меньший ужас, чем при появлении пнума! Адам нашел в себе силы улыбнуться. Стоя спиной к нему, она набросила плащ и с трудом стянула рубаху.

Баржа задрожала и отошла от дока. Рейш оглянулся. Берег уходил все дальше, став оазисом света в непроглядной мгле. Далеко впереди замаячили голубоватые огоньки, к которым бесшумно плыло судно.

Путешествие началось. Позади остались зона Пагаз и дорога в Вечность. Впереди – полная опасностей тьма и Северные торговые области.

Глава 4

Команда баржи состояла из двух выкормышей, почти не покидавших носовую часть корабля. Там располагались небольшая кладовка и камбуз – островок тусклого желтого света. Кажется, на борту находилось еще по крайней мере два – три пассажира, или даже четверо. Так или иначе, они сторонились общества себе подобных еще больше, чем команда, и изредка появлялись лишь у кладовки и камбуза. Продукты, похоже, мог свободно брать каждый. Зэп-210 не позволила Рейшу ходить за едой и сама добывала пищу: лепешки из стручков травы паломников, засахаренные фрукты или насекомых наподобие пиявок размером со сливу, мясную пасту. В рацион входили сладкие и соленые вафли из нежной белой хрустящей массы, оставлявшие неприятный привкус во рту, которые Зэп-210 считала лакомством,.

Один день сменял другой; плавание казалось бесконечным. Они пересекли озеро, потом реку, а она перешла в подземный канал шириной в пятьдесят – шестьдесят футов. Баржа шла бесшумно, приводимая в движение, как предположил Рейш, циркуляцией электрических полей вдоль киля. Впереди мерцал слабый голубой свет, служащий ориентиром для управляющего судном сенсора. Они проплывали очередной огонек, а вдали уже призывно сверкал следующий. Время от времени показывались небольшие пристани и доки с проходами, ведущими в неведомые цитадели.

Адам ел, спал, снова ел: он потерял счет времени.... Весь мир для него теперь ограничивался баржей, темнотой за бортом, невидимой водой, компанией девушки. Адам изнывал от скуки и, чтобы хоть как-то скоротать время, решил получше узнать Зэп-210. Она же избегала своего спутника, боялась выйти за пределы формальностей даже в разговоре. Причем ее странная сдержанность явно выходила за рамки простой стыдливости: без сомнения, она даже не подозревала о существовании таких вещей, как любовь, страсть, не знала, откуда берутся дети! Очевидно, выкормыш пнумов, несмотря на внушенные хозяевами неестественные для людей нормы поведения, не перестала быть женщиной; в ней пробудился инстинктивный страх перед самцом. Как можно оторвать такую от привычной среды и оставить один на один со всеми опасностями, которые ждут ее на поверхности? С другой стороны, читать лекции об отношениях между полами Рейшу не хотелось.

Кажется, девушку нисколько не тяготило монотонное существование на борту баржи; она спала или часами сидела на палубе и вглядываться в темноту, словно любуясь зеленым великолепием пейзажа. Раздраженный ее безразличием, Адам иногда присоединялся, не обращая внимания на то, что она каждый раз брезгливо отодвигалась. Разговаривать с Зэп-210 оказалось непросто. Ее отношение к жизни наверху определялось внушенными некогда стереотипами: девушка боялась неба, ветра, открытых пространств, янтарного солнечного света; она не сомневалась, что там ее ждет лишь смерть от дубины какого-нибудь вопящего варвара. Рейш попытался изменить ее взгляды, но встретил открытое недоверие.

– Ты думаешь, нам ничего не известно о гхиане? – воскликнула она с высокомерным презрением. – Зужма кастчаи открыто все на свете; никто не ведает о мире больше, чем они. Знание – смысл их жизни. Они мозг Тчаи, а планета – словно укрывающая их оболочка.

– А выкормыши пнумов? Какое место занимают они?

– То есть «воспитанники»? Когда-то, очень давно, зужма кастчаи приютили несколько добропорядочных выходцев с поверхности: мужчин, женщин и женщин-матерей. Мои предки доказали свое усердие, полируя камни и шлифуя кристаллы. На зужма кастчаи держится мир. Так было и будет во веки веков.

– Ты знаешь, откуда здесь вообще появились люди?

– Пришли с гхиана, откуда же еще?

– А рассказывали тебе о солнце, звездах, других планетах?

– Нам преподают то, что пригодится в жизни, то есть этикет и хорошие манеры. – Она вздохнула. – Но это осталось в прошлом. Если бы меня с тобой увидели, как бы все удивились! – В первую очередь девушку беспокоило собственное «неподобающее» поведение.

Плавание продолжалось. Мерцавшая впереди голубая звездочка сияла ярче, проплывала над головой, и они двигались к новому огоньку. Рейш стал апатичным, но его не оставляло смутное беспокойство. Темноту рассеивал лишь слабый свет на корме. Присутствие Зэп-210, ее голос начали будоражить, разжигать воображение. Присущая ей манерность воспринималась как заигрывание. Сдерживаться становилось все трудней. Как может она провоцировать или поддразнивать его, убеждал себя Адам, если понятия не имеет о том, что такое ухаживание, любовь. Любые проявления подсознательных желаний благонравная воспитанница пнумов сочла бы извращением, высшей степенью непристойности. Но он вновь и вновь вспоминал ее упругое тело, прильнувшее к нему, когда они укрывались в воде. Если Зэп-210 испытывала что-то, кроме страха за свое будущее, то ничем себя не выдавала, разве что стала разговорчивей. Она могла часами монотонно рассказывать своим низким голосом о жизни в Убежище. А существование ее было на редкость однообразно – без волнений, радостей, безрассудных порывов. Интересно, мечтала она когда-нибудь? Но об этом она молчала. По едва уловимым нюансам в поведении своих неизменно добродетельных товарок она уверенно определяла тип их характера. Девушка знала о специфических различиях в анатомии мужчин и женщин, но никогда не задумывалась, в чем их смысл. «Очень странно, – размышлял Рейш. – Похоже, человеческие обитатели Убежища превратились в настоящих неврастеников». Он не осмеливался расспрашивать Зэп-210 о подобных вещах: как только речь заходила об этом, она немедленно замолкала. Неужели пнумы вывели особую породу выкормышей без сексуальных инстинктов? Или они применяли депрессанты, гормоны, чтобы подавить опасные желания, способные привести к бесконтрольному размножению? На осторожные вопросы Зэп-210 ответила так невразумительно, что стало ясно – девушка понятия не имеет, о чем он говорит. Впрочем, она упоминала об отдельных «воспитанниках», которым жизнь в Убежище казалась нестерпимо монотонной; их отсылали на поверхность, где, беззащитные перед жарким солнцем, холодом ночи и пронизывающим ветром, они оставались до конца жизни.

– Удивляюсь, почему я сейчас почти не боюсь, – задумчиво произнесла Зэп-210. – Неужели мне всегда втайне хотелось стать гжиндрой? Я слышала, что бескрайние просторы гхиана сводят с ума...

Она не имела представления, как размножаются ее хозяева, даже не знала, скрывают это пнумы или нет, хотя подозревала, что они намеренно утаивают такие вещи от своих воспитанников. Не представляла, сколько всего в Убежище живет древних хозяев Тчаи и их выкормышей.

– Возможно, зужма кастчаев гораздо больше. Но многие из них никогда не показываются на доступных нам уровнях; они остаются в Глубоких местах, где хранятся драгоценные предметы.

– Что за предметы?

Однако он опять не услышал ничего вразумительного.

– История Тчаи насчитывает больше столетий, чем мы способны вообразить; летописи ведутся с начала времен и по сей день. Зужма кастчаи вникают в каждую деталь, знают обо всем, что происходило. Они считают Тчаи огромной оранжереей, где каждая вещь, каждое дерево, каждый камень – бережно хранимая редкость. Теперь на гхиане живут народы с других планет: три разные расы, тоже оставившие нам свои памятники.

– Три?

– Дирдиры, часчи, ваннэки.

– А люди?

– «Люди»? – сомневающимся тоном произнесла она. – Не знаю. Возможно, они тоже прилетели издалека. Если так, на Тчаи сосуществуют четыре вида разумных существ. Но это случалось и раньше; наш древний мир не раз посещали разные удивительные создания. Зужма кастчаи никогда никого не приветствовали и не отвергали; они изучали, наблюдали, увеличивали свою коллекцию, пополняли музеи Вечности, собирали архивы.

Рейш стал по-иному воспринимать пнумов. Похоже, для них поверхность превратилась в огромный театр, на подмостках которого разыгрывались великолепные драмы длиной в тысячелетия: столкновения старых и синих часчей, вторжение дирдиров, за которым последовала высадка ваннэков, различные военные кампании, битвы, разрушения островков цивилизации, строительство городов, превращение их в руины, появление и исход целых народов. Так вот почему хозяева планеты терпели присутствие чужих рас! С их точки зрения, пришельцы вносили яркость и драматизм в историю Тчаи. Когда он поделился своими мыслями с девушкой, она лишь слабо махнула рукой: нет, лично ей совершенно безразлично, что происходит наверху. До Рейша внезапно дошло, как она воспринимает мир. Жизнь для Зэп-210 – что-то вроде скучного урока, который надо просто вытерпеть до конца. Страх ощущается лишь перед неизвестным; радость – за пределами понимания. С ее точки зрения, он резкий, грубый, хитрый, неприятный и непредсказуемый тип, от которого в любую минуту можно ожидать «неподобающего поведения». «Несчастное создание с изувеченной психикой», – подумал Адам. Но все же он помнил ее горячее тело, тонкие руки, обвивавшие его шею, когда они стояли по горло в воде. Кто знает, что таится в глубинах сознания девушки? В тихом омуте... Воображение рисовало соблазнительные картины. Каким-то шестым чувством она уловила его настроение и отодвинулась в тень, оставив Рейша в одиночестве.

Адам нашел новое развлечение: он придумывал смешные и необычные истории, пытаясь расшевелить девушку. Но Зэп-210, как принцесса из сказки, не умела смеяться.

Единственным, что доставляло ей удовольствие, были сладко-соленые вафли, служившие приправой к безвкусной пище. К несчастью, их запас истощился уже через день-два после того, как они взошли на борт баржи. Зэп-210 испытала настоящее потрясение.

– Наш рацион всегда включал дако. Всегда! Кто-то допустил нелепую ошибку.

Никогда раньше Рейш не слышал, чтобы чопорный выкормыш пнумов проявляла столько эмоций. Она стала угрюмой, равнодушной, нервной и раздражительной, отказалась от еды. Уж не содержит ли дако какого-то наркотика, вызывающего привыкание?

В течение трех-четырех дней она почти не разговаривала и держалась от своего спутника как можно дальше, словно считала его виновным в ее страданиях. Что ж, так оно и есть. Не ворвись он в ее серую жизнь, Зэп-210 продолжала бы монотонное существование, лакомясь дако. Постепенно ее плохое настроение рассеялось, она стала разговорчивей: казалось, девушка искала утешения, сочувствия, а может, даже его внимания? Немыслимая метаморфоза, но на Тчаи все было невероятно...

Они плыли дальше и дальше, от одного голубого светлячка к другому. Миновали цепочку подземных озер, тихие украшенные сталактитами гроты, потом почти трое суток скользили по прямому каналу, который закончился еще одной цепочкой пещер. Здесь вновь маячили одинокие островки желтого света – доки; опять показался канал. Путешествие близилось к концу. Даже невозмутимая команда баржи проявляла признаки оживления, пассажиры собрались на носу судна. Вернувшись из камбуза с едой, Зэп-210 печально объявила:

– Мы прибываем в Бажан-Гахай.

– А где это?

– На дальней окраине Северной торговой области. Мы проделали долгий путь. Все прошло спокойно, – добавила она тихо. Адаму почудилось, что в голосе девушки слышалось что-то вроде сожаления.

– Это место близко от поверхности?

– Здесь центр торговли с островами Станг и Хедаджа.

Рейш удивился.

– Мы забрались далеко на север!

– Да. Но зужма кастчаи могут поджидать нас и здесь.

Он с беспокойством посмотрел на далекий голубой огонек.

– Зачем?

– Не знаю. Возможно, нас оставят в покое.

Один за другим сияющие ориентиры проплывали над головой; Адам напряженно следил за ними и не заметил, как уснул.

Когда он открыл глаза, Зэп-210 вытянула руку:

– Бажан-Гахай.

Рейш поднялся на ноги. Впереди мрак рассеялся: на воде играли отблески далекого света. Канал постепенно расширялся; баржа величественно двигалась вперед. На носу закутанные в плащи темные фигуры четко вырисовывались на янтарном фоне. У Адама от волнения перехватило дыхание. Путешествие приближалось к концу. Уже стали видны стены туннеля – рифленые контрфорсы из необработанного камня – и размытое золотистое пятно выхода. А дальше над спокойной водой высились белые утесы. Зэп-210 медленно прошла вперед, сосредоточенно всматриваясь в освещенный солнцем пейзаж. Рейш почти забыл, как она выглядит. Прямой нос, неяркие губы, хрупкие черты. На бледном лице застыло выражение печали и страха. Девушка почувствовала на себе его взгляд и повернулась. Интересно, каким он видится ей сейчас?

Впереди лежало длинное извилистое озеро. Им открылась изумительно красивая картина. По матово-черной поверхности воды рассыпаны островки; огромные шишковатые колонны, белые и серые, поддерживали высокий сводчатый потолок. В полумиле впереди, под нависающим выступом, лежал док. Из невидимого отверстия в пещеру падал свет – словно золотой столб.