Текст книги "Девять драконов"

Автор книги: Джастин Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Глава 36

Тяжелая тишина, бесценные ковры, шедевры искусства, ревниво спрятанные от постороннего взгляда, как и то, что может здесь произойти. Никто не узнает. Лин-Лин толкнула ее в спину. Уолли взял ее руку. Викки стряхнула его и бросила украдкой взгляд на часы. Меньше часа прошло с тех пор, как она отдала Вивиан свой кулон-дракон.

Они подвели ее к тиковому столу, где ждал Ту Вэй Вонг. Викки смотрела на него, подавляя страх. Она заговорила первой, обращаясь к переводчику, стоявшему возле сидящего тайпана:

– Спросите своего тайпана, знал ли он моего отца в Шанхае?

Ту Вэй перебил переводчика и ответил по-английски:

– Колониальные господа не якшались с уличными парнями в старом Шанхае.

– Отец моего отца был клерком.

– Никто не станет брать такси до луны, хотя она и ближе солнца.

– Просто вы были примерно одних лет, оба из одного города и так явно ненавидели друг друга.

Ту Вэй посмотрел на нее пристальным взглядом.

– Если б я знал, кто такой Макинтош еще в Шанхае, он никогда бы не добрался до Гонконга живым.

– Что…

Он свирепо перебил ее:

– Отдай мне материалы, которые передал тебе отец.

– Какие материалы?

– Я велю раздеть тебя донага и обыскать. Лин-Лин будет больше, чем довольна, выполнить эту работу.

Викки почувствовала, как китаянка зашевелилась рядом с ней.

– Твой отец собирал доказательства, чтобы использовать их против меня. Я хочу получить их.

– У меня нет доказательств, – запротестовала Викки. Она прокручивала в мозгу варианты, как можно вернуть его к разговору о Шанхае, когда он рявкнул:

– Лин-Лин!

– Да, Лаое?

– Найди их.

– Что вы имели в виду, говоря, если бы знали, кем был мой отец?

– Вором.

– Вором? Дункан Макинтош? Я так не думаю.

– Спроси свою мать.

– Извините, не поняла. – Лин-Лин подошла к ней. Ту Вэй дал ей знак подождать, он казался заинтригованным озадаченностью Викки. – Спросить мою мать?

– Она знает, кто вор.

– Вор? Что было украдено? Я не могу спросить свою маму. Вы скажете мне.

Она была одновременно сбита с толку и чувствовала облегчение от того, что он так явно заинтересовался ее замешательством. Ту Вэй разглядывал ее с ледяной улыбкой.

– Это дело прошлое, которое не значит для тебя ничего. Наша борьба в настоящем. Лин-Лин, сними с нее одежду и найди их.

– Найти – что?

– Я недавно узнал, вероятно, твой отец уменьшил в размерах документы – те, которые мне нужны, Он затолкал их на оптическую дискету. Мне говорили, что она очень маленькая. Ты могла без труда спрятать это в своем теле.

Ноги Викки задрожали, и она не могла остановить эту дрожь. Он сверлил ее своими глазами. Тихая комната, казалось, стала еще мертвенно тише. Где-то сзади тикали часы. Лин-Лин сжала сильную ладонь на ее руке, пальцы давили на кожу. Уолли Херст переминался с ноги на ногу и прочистил горло покашливанием.

Ту Вэй Вонг выстрелил черными глазами в китайского компрадора. Уолли застыл, и Викки поняла, что здесь она не найдет помощи. Китайский компрадор был рабом своей юной жены, которая была – слишком очевидно – рабой Ту Вэя.

– У меня есть доказательства.

– Отдай их мне.

– Я скажу, где они, если вы скажете, почему назвали моего отца вором.

При виде ее явного отступления все чувства исчезли из глаз Ту Вэя, и он смотрел на молодого тайпана Макинтошей-Фаркаров так, словно она вообще не существовала. Ее предложение торговаться вызвало у него презрение.

– Лучше я полюбуюсь, как Лин-Лин отыщет их.

– Они не на мне.

– Ты должна была взять их с собой, чтобы отдать Тану.

– И, используя вашу мерзкую фразу, не «во мне».

– Ах… Британская гранд-дама ловит меня на слове. Туземцы докучали вам, дочь тайпана? «Китайский мужчина» был дерзким и наглым? Вы велите его высечь или украдете еще больше его земель?

Она достала его, поняла Викки, как нельзя достать сильнее человека, названного сэром Джоном Вонг Ли самой английской королевой.

– Я сказала «мерзкую» и имела в виду мерзкую.

Лин-Лин сжала, как клещами, руку Викки, и ей стало больно.

– На кушетку, дочь тайпана!

Лин-Лин потащила Викки, но Ту Вэй щелкнул пальцами, и Лин-Лин разжала пальцы. Ее раскрашенное лицо внезапно окостенело от ужаса: хозяин обратил свои тлеющие глаза на Викки.

Викки заговорила первой:

– Вы стыдитесь своей расы.

– Стыжусь? Стыжусь моей расы? Да как ты смеешь? Тебенужно стыдиться. Вы бросили Гонконг, когда выжали из него все. Предавая нас, вы можете состряпать сделки с коммунистами.

Викки наклонила голову и промолчала.

– Мне стыдно за поведение Великобритании, – допустила она. – Но я – не Великобритания. Я – Виктория Макинтош. Вы лучше других знаете, что Макинтоши-Фаркары рискуют всем, чтобы не бросить Гонконг. И мы не единственные иностранцы, остающиеся на нашей земле.

– Украденной нашей земле – так будет правильней. Вы ограбили Китай, навязали нам свои порядки.

Казалось, Ту Вэй почернел от ярости, когда он стал рассуждать противным голосом о гуйло, воровавших шедевры китайского искусства. Его голос становился все глубже, все звучнее, а черты лица сложились в выражение, которое напоминало Викки не что иное, как самодовольного каэнэровского чинушу, требовавшего раболепного земного поклона, причитавшегося ему по должности. Этот бич китайской бюрократии казался странным образом очень уместным в гангстере.

– Вы разгромлены, – заключил Ту Вэй. – Вы подавлены, вы уничтожены.

– Помогая сотню лет таким людям, как вы, Вонг Ли. Выпродавали свой опиум – мы просто возили его. Выпродавали рабочих-кули. Выпоставляли рабынь для борделей.

Она отдала бы год своей жизни за еще один взгляд на часы.

– Ты осмеливаешься проклинать меня за британский колониализм?

– Такие, как вы, делали грязную работу.

– Ты не знаешь, дочь тайпана, что творилось в Китае.

– Зато я знаю, кто это делал. Коррумпированные чиновники и китайские гангстеры.

– И англичане не могли ничего с этим поделать?

– Мы проводили реформы, – парировала Викки. Вы – нет. Мы запретили опиум. Мы запретили рабство. Мы очистили ваши воды. Мы покончили с вашими пиратами, мы строили ваши железные дороги, создавали ваши пароходные компании. Мы дали вам возможность торговать, добывать пищу в голодные годы, попытаться стать современным обществом мирным путем. Но всегда были китайцы – такие, как вы, которые шли окольным путем, ставили палки в колеса и находили способ топить своих же собратьев.

– И будучи англичанами, – сказал Ту Вэй с густым сарказмом, – вы были уверены, что правы.

Викки наконец украдкой взглянула на часы, уверенная, что он не даст ей больше тянуть время.

– В тысяча восемьсот восьмидесятом мой прапрадед решил торговать механическими жатками. Он погрузил одну на небольшое суденышко и повез вверх по Жемчужной реке, чтобы попытаться продать. Вы знаете, что ему сказали чиновники в провинции Гуандун?

– Они велели отвезти эту чертову штуковину восвояси.

– Вы знаете почему?

– Могу догадаться, – улыбнулся Ту Вэй. – Эта штука экономила труд. И чиновники должны были задать вопрос – и совершенно правильный, – что крестьяне будут делать со свободным временем, которое у них появится после того, как не нужно будет жать руками.

– Они могли бы использовать свободное время для того, чтобы учить своих детей, выращивать для себя больше риса и овощей, заниматься хозяйством, ремонтировать инвентарь, расширять свои дома.

– Но чиновники знали другое, – сказал Ту Вэй. – Они знали, что крестьяне воспользуются своим свободным временем, чтобы бунтовать.

– Как раз такие рассуждения и убеждают англичан или любых других людей Запада и дают им полную уверенность в том, что они правы. И делают их счастливыми, что они тоже вносят свою лепту в очистку Гонконга от того, что вы называете «исконно китайским». И от подобных людей.

– Гонконг, – повторил он, смакуя название, – ваша последняя вотчина. Последнее поражение британского колониализма.

– Поражение? Гонконг – не наше поражение, – Викки вдруг ощутила яростную гордость, поднимавшуюся в груди. Все это время она говорила, чтобы говорить и тянуть время. Но внезапно она почувствовала, что это нечто, во что она может безраздельно верить, нечто, о чем говорила ее мать в прошлом году – в то утро, когда Викки прилетела из Нью-Йорка.

– Почти сто пятьдесят лет во всем Китае было одно крохотное место – только одно, где китайский народ мог молиться своим богам, беречь свою культуру, день изо дня кормить своих детей, спать спокойно в своих постелях и чтить своих предков без чувства ужаса, что это может в любой момент кончиться по любой прихоти вояк-самодуров или боссов «Зеленой банды», революционеров или коммунистов-бюрократов. Это место – Гонконг. Британский Гонконг.

Рот Ту Вэя дрогнул и ожил. Он ухватился за край стола и затрясся с такой злобой и яростью, какую Викки никогда не видела ни в одном мужчине или женщине. Она подумала, что никогда не поймет, как ей удалось разбудить такой накал чувств в самом могущественном тайпане города. Но Ту Вэй ответил ей голосом, клокотавшим ненавистью и болью.

– Твой отец украл мою жену.

–  Что-о?

Но она поверила сразу. Конечно. Первый роман ее отца. Простая английская девушка. Мать Стивена. Неудивительно, что это чудовище продолжало любить своего сына. Любовь, жившая тридцать пять лет после ее смерти, сказал Стивен.

– Мать моего сына Стивена, которую я обожал. Твой отец украл ее, использовал и, когда выжал все, отшвырнул ее. Я старался вернуть ее, но она не хотела. Она не хотела никого. Он разбил ее сердце, и она умерла.

Если и существовало что-то, чем можно было наслаждаться в этот момент, так это сознанием, что она не даст Ту Вэю возможность узнать, как ее отец оплакивал свою «вышвырнутую» любовь всю оставшуюся жизнь.

– Мой отец догадывался, что вы знали?

– Они думали, что каким-то образом все может вот-вот открыться.

– И вы отомстили.

– Медленно, – сказал Ту Вэй Вонг. – И выгодным образом, – добавил он с мрачной усмешкой. – Было просто изобрести разные способы заставить страдать Дункана Макинтоша.

– Но вы допустили ошибку, когда пытались вовлечь его в выкачивание денег на строительстве ваших яхт.

– Я выполнил свои обязательства в этом торге. Я рассказал тебе о краже Дункана Макинтоша. Теперь ты скажешь мне, где спрятана дискета.

– Она у Тана, – ответила Викки, зная, что протянула так долго, как только смогла.

Ту Вэй мягко рассмеялся.

– Я переоценил тебя, дочь тайпана. Ты лгунья, и притом безмозглая. Лин-Лин.

– Я отдала ее Вивиан Ло в машине, а она отдала Тану, пока я ехала сюда с Уолли и его миленькой женой.

– Нет! – выпалил Уолли Херст.

– Лин-Лин! – рявкнул Ту Вэй Вонг.

Хватаясь, как безумная, за сумку Викки, Лин-Лин ответила молниеносной фразой на кантонском.

– Нет, – опять повторил Уолли. – Она ничего не отдавала…

Внезапно он замолчал.

– Что случилось, китайский компрадор?

– Господи, она дала Вивиан свой кулон!

– Золотой дракон с нефритовым глазом, – сказала Викки. – Только один глаз больше не из нефрита.

Ту Вэй Вонг побелел:

– Ты врешь!

– Слово чести англичанки, я не лгу. В этом очень просто убедиться. Нужно только узнать, где теперь Тан.

Ту Вэй Вонг схватил телефон, быстро поговорил, швырнул трубку и стал ждать, глядя зловещим взглядом на Лин-Лин и Уолли Херста. Телефоны начали звонить. Он брал одну за другой трубки, слушал, ронял слово-два и брякал их назад. После двадцати минут загадочных переговоров кости его скул отпечатались белыми пятнами на его коже. Его взгляд уперся в Уолли Херста.

– Тана поселили в отеле «Пенинсула». Он окружен Королевской полицией Гонконга и офицерами службы безопасности КНР, преданными ему. Он постоянно на связи с Пекином по телефону, телеграфу и факсу. Сегодня вечером ожидается назначение на пост в партии.

– Какое назначение?

– Премьер Чен устраняется немедленно по состоянию здоровья. В следующем году он выйдет в отставку. Политбюро «Комитета пяти» убедило его, что китайский народ не примет меньшего.

– Но как он мог сдаться так легко?

Голос Ту Вэя стал сварливым.

– Легко? Может, ему не улыбается появиться на экранах телевизоров на скамье подсудимых в наручниках или провести остаток дней за решеткой.

– Но его друзья… сторонники – сеть, которую он так долго плел?

– Он оказался в изоляции. Те из его «старых друзей», у кого на пятках крылья, заводят себе новых друзей. Члены «клуба» перекрашивают себя. Власть – иллюзия, мистер Херст. Нечто, что американцам предстоит понять.

– А как насчет Тана?

– Конечно, он будет премьером.

– А что с Гонконгом?

– Назначение ожидается.

– И каково оно будет?

Ту Вэй открыл свой стол и вытащил грубо сработанный нож с рукояткой из ротанга. Викки показалось, что его сделали, заточив кусок металла о камень. Ту Вэй встал со стула и пошел, опираясь на трость. Тяжело дыша, он наклонился над столом и взял нож. Переводчик пошел за ним, когда он стал огибать стол, волоча ноги.

– Пойдемте со мной, мистер Херст. Я приобрел дивную ширмочку времен династии Цин, которая может вас заинтересовать.

– Кто будет назначен в Гонконге, тайпан?

Ту Вэй обернулся:

– Откуда я могу знать, кого назначит премьер Тан, мистер Херст? Я потерял всех моих старых друзей. Вы не можете ожидать, что к вечеру я найду новых.

Он опять двинулся по комнате, направляясь туда, где рядом с его личным лифтом стояла расписная ширма, на которой были изображены корабли императора, плывущие по Большому каналу.

– Лин-Лин, приведи дочь тайпана. Ей это тоже может понравиться.

Лин-Лин взяла Викки за руку, но на этот раз ее хватка была чуть-чуть менее грубой, и Викки почувствовала, что китаянка дрожит. Какое-то время все они стояли напротив ширмы, как гости на коктейле, ждущие, когда хозяин расскажет им интересную Историю о художнике или о том, как она попала в его руки.

Ту Вэй что-то пробормотал переводчику, и тот убрал драгоценную ширму, за которой обнаружилась еще одна дверь лифта в панелях стен. Ту Вэй поднял свою трость и проворно нажал кнопку вызова. Открылась дверь в темную пустую шахту. Вверх на восемьдесят этажей стремился воздух с теплым душком мусора.

Уолли Херст попытался отскочить. Ту Вэй остановил его, подняв нож и направив его в лицо Херста.

– Лин-Лин!

Лин-Лин развернулась в боевом полукруге, одна нога оторвалась от ковра, пальцы ноги полетели в Уолли, и американский китайский компрадор исчез с криком, который летел за ним хвостом, как длинная веревка.

– Кто следующий? – спросил Ту Вэй Вонг голосом спокойным, словно смерть.

Викки будто приросла к ковру, она в шоке неотрывно смотрела на пустое место там, где только что Уолли Херст встревоженно переминался с ноги на ногу, как озадаченная панда. Лин-Лин подошла к ней.

Трость Ту Вэя взлетела резко и быстро и уткнулась в лицо китаянки. Контактные линзы слетели с глаз, блестнув на свету. Отшатнувшись назад с выражением полного изумления, она прошептала:

– Лаое, – и молча упала в шахту.

Викки не могла дышать. Все случилось очень быстро, гораздо быстрее, чем штормовая волна слизала Хьюго. Она в ужасе закрыла глаза, и неожиданно в памяти всплыл образ ее матери, ведущей «Вихрь» на восток, совсем одинокой в море. Викки ухватилась за этот образ, задержала его, чтобы черпать из него силу.

Ту Вэй заговорил опять. Она слышала его словно с далекого расстояния, когда он сказал:

– Хватит с меня дураков и девчонок, которые слишком много знают. А теперь ты, дочь тайпана. Что знаешь ты?

Она открыла глаза, и они были ясными.

– Я знаю, что вы никогда не убьете меня.

– В таком случае ты ничего не знаешь.

– Позвольте мне уточнить. Я знаю, что вы не убьете меня в ближайшие полгода.

Ту Вэй казался заинтригованным и немного осторожным.

– О чем это ты болтаешь?

– Я ношу под сердцем первенца вашего первенца.

Глава 37

– Ты лжешь.

– Вы сказали, что я лгу насчет дискеты, но я сказала правду. Вы раньше станете губернатором ада, чем Гонконга. Почему я должна лгать сейчас?

– Ты скажешь что угодно, чтоб спасти себя.

Ту Вэй Вонг поднял свою трость. Викки увидела, что у нее стальной конец. Сбоку от нее и немножко сзади запах мусора поднимался вверх из подвалов «Волд Оушнз-хауса» – теплый и надоедливый. Она посмотрела на переводчика. Его лицо было бесстрастным, словно она и Ту Вэй обсуждали финансовый вопрос или речь шла о сдаче внаем, а не о ее жизни. Она почувствовала, как сжались мышцы, но здесь некуда было бежать. Она должна отстаивать эту ложь.

– Да, я скажу или сделаю все, что угодно, чтобы спасти мое тело. Я не могу ожидать, что вы поймете, но это самое важное для беременной женщины. Я буду лгать, чтобы спасти этого ребенка. Вашего внука.

– Существуют тесты.

– Приведите врача, – парировала она. Время, надеялась Викки, на ее стороне. Сейчас, когда Чен собирает в Пекине чемоданы, глава «Волд Оушнз» должен будет увязнуть в проблемах своей безопасности. Он должен найти себе защиту, выпестовать новых друзей и зарыть хвосты, прежде чем какому-нибудь ревностному служаке в Пекине стукнет в голову потрясти ведущего гонконгского капиталиста. Викки попыталась встретиться с ним глазами. В ответ она не увидела ничего.

– У меня много внуков.

– Детей тоже, – согласилась Викки. – Но вы любили только одного.

– Не будь так уверена. Я не могу ждать, чтобы британская гуйло понимала китайскую семью.

Викки взглянула на разверстую шахту.

– Думаю, вы продемонстрировали любовь к своим сироткам.

Она бросила взгляд в сторону переводчика – наверняка одного из них, но выражение лица парня не изменилось.

Тем временем по губам Ту Вэя скользнула насмешливая улыбка, исказившая красивые черты его лица.

– Даже если ты и беременна, откуда я знаю, что это его ребенок?

– Сомневаюсь, что Уолли Херст был вашим единственным шпионом. Вы знаете каждую секунду моей жизни с тех пор, как убили моего отца. Вы чертовски хорошо знаете, что, кроме Стивена, у меня никого не было.

Ту Вэй сверлил ее глазами. Она застыла неподвижно, как смерть, рядом с молчавшим переводчиком, боясь вздохнуть. Конец трости поблескивал, как язык змеи. Викки, словно загипнотизированная, смотрела на нее, колени ее тряслись. Ту Вэй ткнул пальцем кнопку, но промазал; тогда он ткнул еще раз, и двери шахты, скользя, сомкнулись.

Он отвернулся и пошел, прихрамывая, к окнам. Казалось, это путешествие могло занять несколько часов. Наконец он добрался и остановился, переводя дух, – его силуэт вырисовывался на фоне гавани и Коулуна. Огни города начали мерцать, когда упала темнота. В отдалении, на севере, холмы Китая оставались темными и мрачными.

– Оставь меня. Уходи.

Викки бросилась к двери, прежде чем он передумает. Переводчик обогнал ее, открыл дверь и проводил к лифту. Его голос был пропитан неприязнью. Он запросто мог быть тем, кто звонил по поводу племянниц.

– Слухи, которые невозможно проверить, что китайский компрадор неожиданно эмигрировал со своей женой, вызовут смятение в бизнесе грузовых авиаперевозок.

– Скажите своему тайпану, что я не стану распространяться насчет Уолли Херста и этого порочного «ребенка». Скажите ему, что это его добыча. Скажите еще, что я сожалею только о том, что мой отец не дожил до того дня, когда увидел бы его поверженным.

В первый раз переводчик обнаружил какую-то эмоцию. Она казалась похожей на сожаление.

– Поверженным? Простите меня, мисс, но боюсь, что вы размечтались. Ту Вэй всегда будет занимать свое место на побережье Китая.

– Как крысы на торговой пристани, но не в доме правительства.

Один из зеленых «роллс-ройсов», обслуживающих отель «Пенинсула», был припаркован у парадного входа «Волд Оушнз-хауса» – нос к носу с машиной Королевской полиции Гонконга. Три инспектора-китайца сидели в автомобиле, слушая, как их шеф спорит с Вивиан До на тротуаре:

– …И я повторю опять, мадам, что полиция не ломится в дверь без ордера на обыск. На меня обрушился целый шквал звонков от ваших друзей из самых высоких мест, но пока я не получу в руки ордер, я не стану нарушать закон. Это все еще британский Гонконг, и останется им на ближайшие, – он посмотрел на свои часы, – на ближайшие шестьдесят восемь часов, а не паршивый Пекин. Ах! Вон и молодая леди – она не похожа на девушку в расстроенных чувствах.

Он коснулся пальцами фуражки:

– Добрый вечер, тайпан!

– Викки? С тобой все в порядке?

– Я хочу выпить.

Она забралась в машину и рухнула на мягкое кожаное сиденье. Вивиан встревоженно залезла вслед за ней. Ма Биньян прыжком занял свое место.

– Здесь есть бар. Может, я найду для вас бокал вина.

– Виски.

– Мы подключили полицию сразу, как только смогли, – сказала Вивиан. – Как тебе удалось выбраться?

– Сообщила ему, что беременна от Стивена.

– Это – правда?

– Я лгала, как леди. Ма Биньян, вот это– виски. Откройте его. Спасибо. Вот стакан. Не нужно льда. Спасибо.

Она поднесла стакан к губам.

– …О Господи… Он убил Уолли Херста. Заставил Лин-Лин столкнуть его в шахту. Спихнул ее вслед за ним.

Она сделала еще один большой глоток виски и протянула стакан Ма Биньяну:

– Еще.

Больше она не стала пить – только покачивала виски внутри бокала, думая и одновременно стараясь не думать. Вивиан смотрела на нее, не отрываясь.

– С тобой все в порядке?

– Я жива. А это дорогого стоит… Как с беспорядками?

– Усмирены. Тан стал просто героем. Уже поползли слухи, что «Комитет пяти» назначит его премьером.

– Это правда? Чен сдается?

Они стали обмениваться подробностями: Викки передала им все, что узнала от Ту Вэй Вонга, а Вивиан и Ма Биньян – то, что слышали в комнатах около номера Тана в отеле «Пенинсула».

– Чен потерял армию.

– Ты уверена?

– Тан – на вершине; это будет длинная ночь, но все кадры утрясутся по своим местам.

– Дай мне телефон.

– Кому ты звонишь?

– Я хочу первой поздравить Аллена Уэя.

Она набрала его личный телефон.

– Дебби? Это Викки Макинтош. Могу я с ним поговорить?.. Аллен, я очень счастлива и хочу, чтобы ты знал: мой отец был бы счастлив тоже… Правильно… Время двигается вперед… Что? Вивиан? Ты шутишь… Хорошо. Скоро увидимся.

Она повесила трубку и стала внимательно рассматривать китаянку.

– Вивиан! Аллен говорит, что Тан велел ему назначить тебя официальным консультантом.

Вивиан казалась смущенной.

– Это была целиком идея… Тана. Я до сих пор удивлена.

– Итак, ты знаешь. Господи… Отлично, прими мои поздравления. Я уверена, ты отлично справишься. И должна сказать, Макфаркарам не повредит иметь совладелицу-мамочку в правительстве.

Викки засмеялась.

– Еще раз поздравляю, Вивиан. Это просто чудесно… Что такое? Что-то не так? Ты не кажешься счастливой – что-нибудь с ребенком?..

– Викки.

– Что?

– Я не знаю, как сказать.

– Скажи прямо. В чем дело?

– Тан Шаньдэ готовит меня к тому, чтобы служить будущему Гонконга. Он хочет, чтобы я была заметной фигурой в деловом сообществе так же, как и в правительстве, чтобы показать иностранным бизнесменам, что Китай приветствует и поощряет свободное предпринимательство в Гонконге.

– Так оно и будет. Мы придумаем для тебя более важный и звучный титул у Макфаркаров, и я организую назначение на директорство в английских компаниях и скажу Альфреду Цину, если он купит-таки эту проклятую Китайскую башню, чтобы он тоже для тебя что-нибудь придумал. Тан абсолютно прав. Ты молода, надежна в бизнесе, и ты – женщина. Ты символизируешь собой перемены к лучшему.

– Он хочет, чтобы меня сделали исполнительным директором Макфаркаров.

– Что? Это полный бред. Он не может сделать тебя исполнительным директором Макфаркаров. Мы найдем тебе несколько титулов, которые будут звучать и пышно, и впечатляюще в деловом отношении, но не должность исполнительного директора. Мы очень тесная компания с чисто семейным руководством. У тебя уже есть голос – благодаря ребенку. Директорство даст тебе слишком много власти. Говоря откровенно, я буду работать с тобой, я нуждаюсь в твоих советах, но я – тайпан и собираюсь остаться им и впредь. Мой отец никогда не делил свое лидерство ни с какими директорами, и я тоже не собираюсь.

– Тан настаивает.

– Тан может себе настаивать до посинения. Да и потом, что он собирается делать со мной? Отправить меня в Монголию? Это просто сотворит чудеса для его нового имиджа. Китайский лидер бросает за решетку деловую женщину, которая сопротивляется ограблению своей компании. Отлично! От Тана будут шарахаться все бизнесмены.

– Все не так просто.

– Все оченьпросто. Макфаркар – это семейный хан Макинтошей-Фаркаров. Моя маленькая сестра – твой ребенок – будет членом семьи. Тан – нет. И ты тоже – нет, в этом смысле. У тебя есть половина. Но мой отец назначил меня тайпаном. Я – тайпан до тех пор, пока сама не отступлю, а я не отступаю.

– Викки, извини меня. Я не просила Тана об этом. Это была его идея.

– Откуда он выкопал эту идею – посадить тебя на трон именно в этом борющемся за выживание хане? Никто не может отнять его у меня, Вивиан. Кажется, ты не понимаешь. Даже премьер-министру Китая это не под силу, если только, конечно, он хочет увидеть, как все до единого западные бизнесмены сбегут из Гонконга.

– Тебе нужна питьевая вода, чтобы открыть отель «Голден Экспо» Макфаркаров, и постоянная лицензия на паромы и катера?

– Конечно. Без этого нам крышка. О чем это ты?

– Ты хочешь иметь доступ к китайской рабочей силе?

– Ты знаешь, что да.

– Макфаркары получат воду и разрешение на паромы, когда я буду назначена директором. И мистер By покончит с нашими проблемами.

– Мистер By? Его отдадут под суд, не так ли? Он будет тановским коррумпированным экспонатом номер один.

– Нет, By и Тан пришли кое к каким компромиссам.

Что? – Викки посмотрела на Ма Биньяна, который неожиданно стал казаться очень потрепанным.

– Тану пришлось пойти на некоторые уступки, чтобы получить поддержку «Комитета пяти». Мне это нравится не больше, чем вам, и в один прекрасный день, я надеюсь, By получит по заслугам. Но сейчас очень важна стабильность.

Викки в отвращении покачала головой:

– Ничего не изменилось.

– Ничего не изменилось полностью, – сказала Вивиан. – Но мы приблизились к выходу из тьмы.

– Предположим, я отказываюсь? – спросила Викки. Но она знала, что опальные отели попадут в руки судебных исполнителей. Банки начнут угрожать и требовать уплаты других ее долгов. Макфаркары пойдут на дно.

– Таким способом ты защитишь справедливость.

– И Фиона свой доход, – грусто задумалась Викки, когда катастрофа проникла в ее сознание. – И моя мама. Даже Питер и Мэри потеряют, если я откажусь.

– Извини. Это не моя идея.

– Но отлично работает на тебя, не так ли? – Викки старалась ответить, но ее голос умолк, прежде чем она смогла докончить фразу.

– Прости меня, – прошептала Вивиан. – Но все не так плохо, как ты изображаешь. Ты по-прежнему тайпан.

– До тех пор, пока ты, Питер и Мэри позволите мне быть им.

Вивиан отвела взгляд. По правде говоря, было бы гораздо лучше для хана, если бы Викки самоустранилась. Она не питала иллюзий по поводу поражения Ту Вэй Вонга. Он оставался могучим врагом и обязательно нанесет ответный удар по Викки, помешавшей осуществиться его мечтам.

– Я подумаю, – пробормотала Викки. Она горько кляла себя. Старый друг Тан и старый друг Вивиан. Как она была тупа, что даже не заметила, как это грядет. Это была такая же подлость, какую задумал By, и Викки была также бессильна ей помешать. С таким же успехом она могла бы сражаться с целым Китаем. Слезы побежали по ее лицу, и она была слишком сломлена, чтобы скрыть их. У нее было такое чувство, словно она потеряла все.

Когда она смогла говорить опять, она произнесла:

– Я устала. Я еду домой.

– Мы отвезем вас, – сказал Ма Биньян, поворачиваясь к шоферу.

– В Нью-Йорк?

– Нет, нет, нет, – начала Вивиан. – Останься, нам нужны гуйло, нам нужно, чтобы они остались.

– Этой гуйло нужны длинные каникулы. Я собираюсь уехать на год или больше. Я еду домой.

– Твой дом здесь.

– Я так не думаю. До свидания, Вивиан. Чтобы с ребенком все было хорошо.

– Ты не можешь бросить нас сейчас. Этот первый год – решающий, переломный.

– Вы подбросите меня в яхт-клуб? Мне нужно подготовить мой шлюп.

– Шлюп? – Вивиан и Ма Биньян обменялись озадаченными взглядами, словно гадая, все ли дома у Викки после стольких потрясений.

– Если моя мама может плыть в Англию, значит, полагаю, я могу плыть в Нью-Йорк.

– Ты сошла с ума. Викки, ты потрясена тем, что пришлось увидеть и пережить.

– В сущности, я чувствую себя чудесно. Даже свободной.

Она сидела тихо, когда машина пробиралась сквозь сверкающий Центр к Ваньчжаю. Когда они подъезжали к Козвэй Бэю, промелькнувший золотистый «Макфаркар-хаус» вызвал у нее новые слезы.

– Есть две вещи, которые я должна сказать тебе, Вивиан… Две вещи, которые сказал мне отец. Он сказал, что ты заставляешь его почувствовать, что он живет. А еще он предостерегал меня присматривать за тобой. Мне очень жаль, что я его не послушала. Оба раза.