Текст книги "Девять драконов"

Автор книги: Джастин Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

– Да везде болтали, – ответил он так же осторожно, как и тогда, когда заявил, что не помнит своих подружек.

– В Нью-Йорке?

– Господи, Викки, да я просто не помню. Это так важно?

– Я объясню позже. Офис делал другие инвестиции, кроме тех, что добывал ты?

– Надеюсь, – засмеялся Стивен. – Или бы они уже лопнули к сегодняшнему дню. Я, конечно, не был на коне, но они всегда могли рассчитывать на меня, когда нужно поиграть в теннис с их клиентами или привести девушек на вечеринки.

– Они?

– Приятели моего старика.

– Это была не его компания?

– He-а. Он просто подыскал мне работку. Послушай, золотко, ты скоро приедешь?

– Я не знаю. Постараюсь.

– Да-а. А мне нужно рано утром отсюда исчезать.

– Куда ты собираешься?

– Старик отсылает меня на Тайвань. Улетаю около девяти.

– Ох, нет! Когда ты вернешься?

– Когда он скажет, что я возвращаюсь. Похоже, что через несколько недель.

– Нет!

Ее жизнь уже вошла в счастливую колею работы и Стивена. Даже когда они не могли быть вместе, они долго говорили по телефону, и она начала привыкать, что так и будет, но сейчас она поняла, что он был всегда с ней, когда она этого хотела. Он звонил ей с корабля сказать «Доброй ночи!» и «Доброе утро!», и день без хотя бы одного разговора был пустым.

– Как жалко. Я скучаю по тебе. Мне так тебя не хватает.

– Черт побери. Это делает ночь еще хуже. Приходи сразу же, как только узнаешь… Если не увижу тебя, желаю счастливых снов.

– И тебе тоже счастливых снов.

Викки с нежностью положила трубку. Она уже скучала по нему и собиралась позвонить ему, чтобы сказать об этом. У нее вдруг всплыл образ перед глазами: она сама через десять лет все еще правит «Макфаркар-хаусом» в промежутках между счастливыми временами в отеле «Эмперор». Она отогнала эту мысль. Ей повезет, если она будет править «Макфаркар-хаусом» десять недель,если дела пойдут так же, как в Гонконге.

Поездка Стивена на Тайвань затянулась уже на неделю. Он звонил каждый день обычно в тот момент, когда она была занята и не могла говорить, и голос его звучал грустно и одиноко. Этот вечер не был исключением.

– Милый, я так скучаю по тебе. Я просто схожу с ума.

– Ты уже разорилась?

Она была слишком усталой, чтобы шутить.

– Что ты делаешь?

– Скучаю и злюсь.

– Когда ты собираешься возвращаться?

– Когда старик скажет. Как ты там – у вас беспорядки?

Пресса, как всегда, представила все хуже, чем есть на самом деле.

– Было немного неприятностей на Эбердин, Ноз-Пойнте и на Хэннеси-роуд в Козвэй Бэе, где спалили универмаг, принадлежащий англичанам. Но полиция быстро взяла все под свой контроль – благодаря своей оперативности, и, в сущности, на биржах все по-прежнему. Мелкие инвесторы пострадали, но не прогорели совсем.

– Ты уже поговорила со своим приятелем Цином?

Рынок недвижимости – более мрачная история, и дела становились все хуже.

– Еще нет.

Питер вбежал в офис с плохими новостями, написанными на лице.

– Извини, но мне правда нужно идти.

– Я люблю тебя.

– И я тебя тоже.

– Кто это был? – спросил Питер.

– Дядюшка Нг. Что случилось?

– «Чэртеред-бэнк» становится по-настоящему строптивым.

Этой же ночью, все еще сидя в офисе, она краем уха услышала, что Альфреда Цина видели в яхт-клубе. Она позвонила Чипу домой.

– Правильно. Влетел и вылетел.

– Как он выглядит?

– Как приукрашенная смерть.

– Я пытаюсь связаться с ним всю неделю. Спасибо, Чип.

– Желаю тебе найти его поскорее. Я не удивлюсь, если он выпрыгнет из окна.

Она попыталась позвонить ему в офис и наткнулась на автоответчик, позвонила домой – и выслушала еще один автоответчик. В «Гонконг-клубе» и «Жокей-клубе» его тоже не видели – или по-мужски прикрывают. Он любил пить с горя в отеле «Мандарин», но на ночь его закрывали.

Неожиданно воодушевившись, она начала звонить своему шоферу Вану домой на «Пик-хаус», но передумала. Не было времени пробиваться сквозь пробки на улицах в древнем «даймлере». Вместо этого она позвонила вниз в холл и велела заказать такси, а потом тихо выскользнула из офиса.

– Вы знаете ресторан «Сад орхидей»? – спросила она шофера.

– На Коулунской стороне.

– Отвезите меня туда, пожалуйста.

– Лучше сядьте на паром. Тоннель забит.

«На метро будет быстрее», – подумала Викки.

– К метро.

Водитель обернулся. Он был средних лет, с лицом, похожим на луну. Кантонец.

– Для леди небезопасно.

Викки содрогнулась. Город опять закипал. Она могла видеть это по его глазам.

– Хорошо. Тогда отвезите меня к причалу, – она посмотрела на часы. – До последнего парома осталось несколько минут. Пожалуйста, поторопитесь.

Движение было интенсивным, несмотря на поздний час, и они еле успели. Когда она расплачивалась с шофером, он сказал:

– На улицах Коулуна небезопасно.

– Там живет мой старый друг, – ответила Викки. – Может, он нуждается во мне.

Шофер пожал плечами. Они и так уже приблизились к пределу его познаний в английском, и если гуйло все еще так сильно хочет проявить храбрость и углубиться в дальние района Коулуна – что ж, иностранцы иногда делают странные вещи.

Паром на Коулун был наполовину пуст, и причал выглядел странно, словно необитаемым. Полиция охраняла ворота. Она увидела четыре «лендровера», полных сидящими впритык друг к другу констеблями. Сойдя с парома, она увидела единственную машину.

– Ресторан «Сад орхидей».

Она неотрывно смотрела вперед на улицы, поклявшись, что повернет назад, если станет опасно. Люди толпились у баров и клубов, и обычные группки туристов бродили по открытым всю ночь магазинам. Но ресторан родителей Альфреда был довольно далеко от ослепительно-освещенной туристской зоны. Неоновые венки были выключены.

– Вам здесь выходить, – сказал таксист.

– Подождите.

Она постучала в стеклянную дверь. Никто не вышел на стук. В фойе было темно, но какой-то свет лился вниз по ступенькам. Стивен подарил ей массивное золотое кольцо в виде свернувшихся драконов, которое очень хорошо подходило к кулончику Альфреда. Она стучала им по стеклу, пока наконец не услышала шаги по лестнице и голос, говоривший по-кантонски.

– Он говорит, закрыто, – крикнул шофер.

Викки забарабанила громче.

– Он говорит, позовет полицию.

– Пожалуйста, вы не могли бы выйти из машины, подойти сюда и сказать, что я – старый друг?

Шофер окинул взглядом пустынную улицу, вылез из машины и изверг целый поток кантонской речи на дверь, которая немедленно открылась со скрипом.

– Он хочет знать имя вашего старого друга.

– Альфред Цин.

– Альфред Цин?

– Альфред Цин Чумин.

– Он сказал, подождите.

Человек закрыл дверь и пошел назад наверх. Водитель сказал:

– Это тот Альфред Цин, который прошляпил Китайскую башню!

– Другой.

– Это хорошо. Того парня нужно просто шлепнуть.

Через стеклянную дверь Викки увидела идущего отца Альфреда. Он вытянул голову со странным выражением лица, увидел Викки и кивнул ей в знак того, что узнал.

– Могу я войти?

Старый повар опять кивнул. Викки заплатила водителю и пошла за отцом Альфреда наверх. Он повел ее через неосвещенную столовую, мимо перевернутых на столы стульев, под расшитой бисером занавеской на кухню. Альфред сидел за поцарапанным рабочим столом, без пиджака, узел галстука ослаблен, голову он положил на руки. Он смотрел на стол, сплетая и расплетая пальцы и вертя кольца, и не поднял лица, когда вошла Викки.

– Пришла посмотреть на бестолочь?

– Что случилось? Где ты был?

– Если бы ты не знала, тебя бы здесь не было.

– Но я хочу точно знать, что произошло.

– Я ценю твой приход, Викки. Но я не расположен к визитам сочувствия.

– Это не визит сочувствия, Альфред.

Альфред наконец посмотрел на нее. Викки буквально задохнулась от вида страха в его глазах, его рот сжался в насмешливую, горькую линию.

– И ты не пришла из-за того, что я знаю о твоем новом дружке?

– Альфред, это не моя вина. И не нужно о моей личной жизни.

По медленному взгляду Альфреда можно было предположить, что он думает иначе.

– Что ты хочешь? – спросил он, роняя голову и опять теребя кольца.

– Мне нужна информация. Альфред, черт возьми, что случилось?

– Меня раздавили – вот что случилось.

– Кто-то тебя кинул?

– Кто-то послал меня к черту.

Викки села за стол напротив него.

– Я так и думала.

Альфред посмотрел на нее.

– Ты думала?

Видя его ближе, она заметила, что глаза его были красными, и поняла, что он плакал. Она потянулась и взяла его руки. Они были холодными. Он не мог смотреть ей в лицо.

– Кто это сделал?

– Я был так паршиво наивен. Я не могу поверить, что позволил этому случиться со мной.

– Даже оптимисты ошибаются иногда, Альфред.

– Я – ничтожество, и вся колония это знает.

– Альфред, перестань.

– Перестать – что? Все в колонии знают, что меня размазали.

– Мой отец говорил, что если время от времени не рисковать, то ты просто прогуливаешься по жизни.

– Но я не рисковал! – выкрикнул он с неожиданной страстностью. – Я просто заключил нормальную сделку. Не было никакого риска!

– Тогда что же случилось плохого?

– Я сказал тебе. Я был так глуп, что не понял того, что они делают со мной.

– Кто?

– Мои лояльные финансисты, – сказал Альфред с горечью. Его глаза потухли, и голос снизился до бормотанья. – Доверчивый китайский мальчик с Коулуна. Викки, я всегда делал все правильно. Я получал лучшие оценки в школе. Я говорил на прекрасном английском. Я играл честно. Я много работал. Я следовал правилам, Викки. Я следовал каждому правилу, – бледная улыбка мелькнула на его лице. – Да, всем правилам, кроме одного.

– Какого? – спросила она.

– Влюбился в гуйло с Пика.

– Продолжай, Альфред, это было давно.

– Отворачивался от некоторых людей, китайцев. Закрывал какие-то двери. Мне было наплевать. Штука в том, что в Гонконге слишком много дверей. Они не могут все разом захлопнуться перед твоим лицом. Но они все захлопнулись.

– Но какое все это имеет отношение к случившемуся?

– Просто пытаюсь понять, как я мог быть таким наивным. Я должен был увидеть, когда это надвинулось.

– Что?

– Ты помнишь, где мы встретились?

– Конечно.

– Я тебе нравился – тогда, давно.

– Да, Альфред. Нас тянуло друг к другу.

– Мы были как первооткрыватели. Ты была словно водолаз – исследовала глубины. Я был как астронавт.

– Это был просто танцевальный вечер в «Жокей-клубе».

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Так как это связано с настоящим?

Но Альфреда несло.

– Мы были такими молодыми.

Думая, как воодушевить его или, по крайней мере, сделать так, чтобы он засмеялся, она сказала:

– Я не уверена, что знаю, как себя вести с сентиментальным Альфредом, и я знаю, что не смогу вынести плаксивого. Это не твой стиль.

– И, конечно, не твой.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты пришла сюда не затем, чтобы помочь мне. Ты пришла за чем-то.

– Я сказала тебе прямо, что не пришла сочувствовать. Не думаю, что ты этого хочешь.

Она подумала: может быть, в ней что-то не так, какое-то отсутствующее звено чувств. В сущности, ей никогда не приходило в голову, что Альфред мог нуждаться в сочувствии и симпатии.

– Ты нагнетаешь в меня воздух и выспрашиваешь по какой-то причине. Что это за причина?

– Я хочу знать, кто подставил тебя. Как ты не увидел, что это приближается? Как они тебя так сильно достали?

– Я никогда не видел, что это движется. Они застали меня врасплох.

– Кто?

Альфред пожал плечами. Не в силах остановить его, она смотрела, как ее старый друг все глубже и глубже погружался в себя, его красивое лицо становилось все отстраненнее, его взгляд обращался внутрь.

– Альфред!

– О чем ты беспокоишься?

– Если ты прав, то, кто бы это ни сделал, он обрек на беды всю колонию.

Альфред поднял пустые глаза.

– Альфред.

Она все еще держала его руки, и, кажется, он этого не замечал. Она сидела рядом в тревоге за него и за то, что будет утром. Она боялась, что не в силах сделать ничего, чтобы предотвратить худшее.

Ползли часы. Иногда он шевелился, бормотал что-то, какую-нибудь неразборчивую фразу, и снова замолкал. Он спал, уронив голову на руки, потом внезапно проснулся и посмотрел на нее.

Викки заснула, сидя.

Когда было еще темно, она услышала шум внизу, и несколько поваров поднялись наверх и прошли на кухню, сонно перебрасываясь фразами, заваривая чай и усаживаясь за другим концом длинного рабочего стола, словно она и Альфред не существовали. Потом пришла мать Альфреда и бросила на молчавшего сына встревоженный взгляд и непонятный взгляд на Викки и стала резать бесчисленные кусочки теста, которые повара немедленно фаршировали какой-то начинкой из горшочков. Дим сум, поняла Викки, все еще держа руки Альфреда и думая, что она скоро умрет, если не ляжет на постель.

– Альфред! – зевнула она, освобождая свои руки.

– Что? – Он заморгал.

Он посмотрел на нее, не обращая внимания на остальных, тихо разговаривавших на кантонском диалекте во время работы.

– Эй, ты носишь моего дракона.

– Всегда, – сказала Викки, дотрагиваясь до кулона. – Я люблю его… Тебе лучше?

– Это бессмысленно, – ответил Альфред, подхватывая разговор прошлой ночи на том месте, где он оборвался. – Даже когда я гадал, почему они хотят заплатить так много за башню, мне никогда не приходило в голову, что они намеренно швыряются деньгами. Мне казалось, что есть какие-то другие причины. Я даже думал, что, может, они отмывают деньги и вообще не беспокоятся о том, что сколько стоит. И тогда я решил о’кей, я буду иметь дело с деньгами хэй ши хуэй – деньгами гангстеров – только один раз. Большинство денег потом будет моими благодаря росту. Эта же начальная сумма будет просто порогом двери, первыми тремя ступеньками, а остальные будут легальными, чистыми, даже если поначалу их отмывали. Я думал, что могу немного пожить с грязными деньгами.

– Ты когда-нибудь думал, почему они подцепили тебя?

– Я думал, что заслужил это… И получил то, что заслужил… Что я до сих пор не могу понять – зачем они намеренно выбросили столько денег… если только, конечно, не собирались вызвать банкротство многих. Но кто пошел бы на это?

– Это можешь сказать мне ты.

– Потому что это… именно он это сделал.

– Кто?

В первый раз он назвал своих финансистов «он» вместо «они».

– Кто это?

– Это только догадка. Я не могу быть уверен на все сто.

– Кто это?

– Только между нами. Они могут привлечь меня к суду за клевету, – он засмеялся. – Не то чтобы они много выиграют, но тогда мне конец.

– Я не буду передавать дальше. Кто?

– Не доказать и за миллион лет.

– Кто?

– Забудь это.

Альфред закрыл глаза, и голова его опять упала на грудь.

– Ту Вэй Вонг.

Глаза Альфреда распахнулись.

– Как ты догадалась?

– Я всегда подозревала, что КНР должна быть твоими загадочными тылами. Конечно, это на пользу Китаю – подстегнуть биржи и сделать сообщество бизнесменов в Гонконге богатыми и счастливыми. Но я определенно ошибалась. КНР не будет намеренно дестабилизировать колонию.

– Правильно. Если только они не хотят купить ее по дешевке.

– Это не стоит банкротства. Меньше всего на свете каэнэровцам нужны шесть миллионов ртов, которые нужно кормить. И поэтому если твоими тылами была не КНР, тогда это должен быть кто-то с увесистыми фондами. Ту Вэй вполне соответствует этой примете.

– Как и дюжина других парней в Центре.

– Большинство из них сделали мне невыгодные предложения, чтобы купить по дешевке. Но не «Волд Оушнз».

– Может, он знает, что кризис будет углубляться так же обвально.

– Прошел слух, что источник твоих денег в Нью-Йорке. Я права?

– По существу. Оттуда идут чеки. Шли.

– Так что же ты делаешь в Канаде?

– Я пытался найти новых инвесторов. Наверное, присутствовало безотчетное ощущение надвигавшегося.

– Значит, ты не полный глупец.

– Не полный.

– Это хорошо. Ты не слепой и не глухой.

Альфред усмехнулся. Это была его первая улыбка с тех пор, как Викки вошла на кухню.

– Нью-Йорк, – размышляла вслух Викки. – Как раз туда Ту Вэй послал Стивена Вонга. У тебя были дела со Стивеном?

Альфред усмехнулся опять:

– Не вижу путей, которые привели бы меня к Непутевому Вонгу.

– Но ты же видел его в Нью-Йорке.

– Наткнулся на него прошлой осенью.

– И ты угадал связь со своим щедрым финансистом.

Его лицо исказилось и усмешка исчезла.

– Викки, может, я и угадал. Но я не хочу знать. Я оставляю догадки другому парню.

– Но ты согласишься, – настаивала Викки, – что Ту Вэй Вонг твой вероятный «секретный тыл» в сделке с башней и он намеренно подставил тебя, чтобы сделка провалилась и рынок собственности содрогнулся. Ведь так?

– Возможно. Но не точно. Я просто пытаюсь составить картину по маленьким обрывкам.

– Отличная догадка, Альфред.

– Но чего же он хочет? Почему он не покупает по дешевке? В этом причина дестабилизации рынка?

Викки ничего не сказала. Она смотрела мимо Альфреда на черные железные газовые плиты. Под конфорками горело синее шипевшее пламя.

– Чего же он хочет? – спросил опять Альфред.

– Хаоса.

– Почему?

– Не знаю.

Она встала из-за стола и с наслаждением потянулась, сознавая, что стала немножко лучше понимать происходящее. Вставало солнце, и водянисто-серый свет вливался через окно.

– Что ты собираешься делать, Альфред?

– Наверное, эмигрировать. Я конченый человек в этом городе.

– Садись опять на коня и попытайся что-нибудь подстрелить.

– Легко тебе говорить, леди тайпанша. Я ничего не приобрел. И у меня ничего не осталось. С моей новой теперешней репутацией я сомневаюсь, что даже мама доверит мне хотя бы резать лук.

– Ты по-прежнему можешь импортировать части разделанных туш.

Альфред уныло посмотрел на нее:

– Я не хочу двигаться назад.

– Хорошо. Кроме одной вещи, о которой ты забыл. У нас с тобой сделка.

– Какая сделка?

– Эмигранты.

– Ты что, шутишь? Никто из тех, кто в своем уме, не поедут сейчас в Гонконг. Город превратился в ад. Ты сама сказала, что это – хаос.

– Альфред, у нас есть сделка. Я правда надеюсь, что ты не собираешься сидеть на кухне у мамы и разочаровывать меня.

Альфред Цин посмотрел на нее снизу вверх.

– Я? Разочаровывать тебя? Вот смех-то!

– Сарказм не идет тебе, Альфред, а я не смеюсь. Ты сказал, что сломался? Разорился? Ничего. Мы назовем наше начинание Макинтош-Цин.

Альфред встал, наконец-то усмехнувшись.

– Во всем свете не сыщешь китайца, который решил бы возвратиться по рекомендации гуйло. Цин-Макинтош. И мы проинструктируем наших секретарей на телефоне проборматывать быстро «Макинтош».

– Альфред…

Но ее мозг уже перестал помогать Альфреду садиться на коня.

– Все в порядке. Есть телефон, которым я могу воспользоваться?

Она вызвала такси, а потом позвонила Уолли Херсту. Лин-Лин ответила сонным голосом и разбудила Херста.

– Да-а, босс.

– Найдите Вивиан Ло.

Вернувшись на кухню, она стала прощаться.

– Ты выглядишь решительной, – сказал Альфред, который сам стал выглядеть решительным. Он взял ее руку. – Спасибо за помощь.

Он поцеловал ее руку и переплел пальцы с ее пальцами.

– Куда ты идешь?

Викки погладила его по щеке и пошла к двери.

– Сначала я пойду посплю часок. Потом несколько Дней я буду попрошайничать у действительно жутких банкиров – благодаря тому, что тебя «размазали», а по ночам буду думать над тем, что ты мне сказал. Если все останется так, как сейчас, я собираюсь навестить свою мать.

– Твою мать? Но зачем?

– Чтобы забрать свое наследство.

Глава 26

Из автомобильного фургона без окон вывели худого человека с завязанными глазами – самоуверенно-хвастливого с виду. Широкоплечие рабочие шли живой стеной рядом с ним, пока его вели сквозь подземный гараж к грузовому лифту. Мускулистый парень вежливо держал его под локоть, говоря:

– Уже почти пришли.

Взломщик факсов– кличка, под которой он известен Королевской полиции Гонконга, – был своего рода гением в электронике, когда его арестовали за обман гонконгских телеграфных компаний на сотни тысяч факсов.

Он изобрел способ посылать факсы бесплатно, и в прошлом месяце его прихватили, когда он оказывал услуги одному мелкому бизнесмену. Но вместо того чтобы предстать перед судом, пройти через стремительное судебное расследование, получить долгий срок и дробить камни где-нибудь в тюрьме Стэнли, Шау Син с удивлением обнаружил, что его освободили под поручительство одного адвоката в переливчатом костюме, который отвез его в Монг Кок, где офицер низшего ранга триады «Чиу-Чау» предупредил: если его еще когда-нибудь поймают, то просто отрубят руки.

Шау Сина было не легко напугать. Он знал, что он гений и что триады не наказывают людей за обман гонконгских телеграфных компаний. Это означает, что от него хотят чего-то другого.

– Тогда, черт возьми, на что я должен жить? – спросил он.

Офицер триады дал ему тридцать тысяч долларов и сказал, чтобы он наслаждался жизнью.

– Это еще за что?

– Считай это платой за простой. Просто не уезжай никуда из колонии до первого июля.

Шау Сину было некуда ехать ни до, ни после первого июля. Он использовал часть своего нового богатства на покупку мини-компьютера, который прятал под одеждой и брал с собой на ипподром Хэппи Вэлли. Там он стал экспериментировать с системой ставок на лошадей, которую изобрел сам. Он начал проживать свои последние пятьсот долларов, когда триады опять нашли его и сказали, что им нужно. Они хотели иметь возможность передавать сообщения на каждый факс в каждом офисе, магазине и ресторане в Гонконге одновременно.

Интересная проблема, подумал Шау Син. Факсы могли получать сообщения круглосуточно, но различные электронные защитные устройства, блокировки были призваны защитить их от нежелательных посланий. К примеру, гонконгский и шанхайский банки совсем не жаждали получать объявления и рекламу из ресторана «Сад лотосов» Генри Вонга, выплывавшие из факсов, зарезервированных для международных подтверждений.

Но триады были непреклонны: им нужен каждыйфакс в Гонконге.

Шау Син составил вечером базовую схему на компьютере, потом испробовал наугад. Некоторые полицейские факсы трудно прошибить, и аппараты многих международных корпораций были недоступны. Он снова принялся за работу. Всю неделю, пока бушевали страсти вокруг башни, он сидел, глядя на экран компьютера, но в итоге добился своего и после еще одной долгой недели проб и ошибок записал программу на дискеты.

– Ты уверен, что это сработает?

– Это уже работает.

Он опять был в Монг Коке в мрачном офисе того парня. Триадовец рассматривал дискету, словно та упала с Марса.

– Ты уверен?

– Могу держать пари на свою жизнь, – сказал Шау Син и услышал избитый ответ, заранее зная его:

– Ты только что это сделал.

– Отлично!

– Ладно. Есть кое-кто еще, с кем ты должен встретиться и рассказать о том, что сделал.

– Мне заплатят за это еще или это были те тридцать тысяч?

Никогда не помешает спросить.

– Тот парень заплатит тебе.

– Кто он?

Вместо ответа триадовец вытащил шелковый шарф и завязал им глаза Шау Сину.

– Я не знаю. И парень, которому я тебя передам, тоже не знает. И парень, которому он передаст тебя, который не знает меня, тоже не знает. Ты сам увидишь.

Его вывели наружу, провезли по улице, потом высадили из машины, провели вверх по ступенькам, вниз по ступенькам, опять посадили в машину, потом в другую машину и, наконец, в грузовой лифт. По крайней мере, там был запах, как в грузовом лифте. Это могло быть опасно, пугающе опасно, но не сейчас, пока они хотят от него что-то. Он забавлялся, оценивая, как высоко они тащат его вверх по криминальной цепочке, по облакам их одеколонов, начиная с того, что пахло как пот, потом «Сад спайс», потом фальшивый «Шанель», потом «Арамис» и, наконец, что-то экзотическое и чертовски дорого благоухающее. Потом снова грузовой лифт. Затем прохладный воздух, ковры и самый дорогой звук в Гонконге – шорохи и тишина.

Постепенно, пока он стоял все еще с завязанными глазами на коврике, вызывающем изумительные ощущения, он начал понимать, что слышит только тиканье часов где-то в отдалении, может, в углу необъятной комнаты.

– Извините меня, – сказал благовоспитанный голос на кантонском с шанхайским акцентом, и шарф был мягко снят с его глаз. Эскорт исчез.

Шау Син заморгал и глубоко вздохнул. Он был в офисе на верхних этажах «Волд Оушнз-хауса» – один только вид из окна мог сказать ему это. Отсюда не было видно зданий. Только небо. И человек, сидевший за гигантской отполированной доской-бревном тика, который он использовал как письменный стол, – был не кто иной, как Ту Вэй Вонг.

Ухмылка Шау Сина увяла и сменилась выражением, которое, он надеялся, выглядело как уважительное, но которое его хозяин расценил как оценивающее и соображающее.

– Добрый день, – сказал Ту Вэй Вонг.

– Добрый день. – Как он должен его назвать? Сэр Джон? Вонг Ли? Черт возьми, конечно же – не Ту Вэй. – Добрый день, Лаое.

Лаое означает дедушка или хозяин: это уж Ту Вэю выбирать, как понять. Вот это шанс! Он почувствовал желание стукнуть себя кулаком в грудь. Главный шанс! Самый грандиозный в грандиозное время, и он стоит с ним лицом к лицу!

– Садитесь, юноша.

Шау Син сел на предложенный стул. Он быстро стал обретать равновесие и почувствовал себя почти как дома, когда Ту Вэй спросил:

– Хотите чаю?

– Не откажусь. Да, Лаое. Спасибо. Чай – это будет чудесно.

Заткнись, сказал он себе. А то из тебя хлещет, как из сточной канавы. И что бы ты ни делал, никаких глупых вопросов, хотя он весь сгорал от желания узнать, что Ту Вэй хочет сделать при помощи передачи на факсы по всему городу.

Ту Вэй нажал на кнопку в тиковом бревне. Внутрь офиса скользнули слуги с зеленым чаем в фарфоровых чашках с крышками.

– Я слышал, вы блестяще справились с порученным заданием.

Вот это да! – подумал Шау Син. Я – лучший. Мне место здесь.

Он сказал:

– Я сделал то, о чем меня просили. Надеюсь с уверенностью, что это сработает.

Что-то холодное и темное, как пространство космоса между звездами, зародилось и росло в глазах Ту Вэя.

– Мне сказали, вы гарантировали, что это сработает.

– Гарантировал, – быстро согласился Шау Син. Старик, оказывается, немного туго схватывает. – Это сработает, Лаое. Не бойтесь.

– Объясните, как с этим обращаться.

– Это немного сложно, Лаое.

– Я предпочитаю личные объяснения человека, который сделал для меня эту важную работу. Объясните, пожалуйста.

Шау Син объяснил. Понял ли Ту Вэй или нет, он никогда не узнает. Но глаза Вонга ни на минуту не отрывались от его лица, и Шау Син был чертовски рад, что не подсовывает ему липу. Наконец тайпан был, похоже, доволен.

– Награда бывает разной, – сказал Ту Вэй авторитетно. – Конечно, вы заслужили деньги. Конечно.

Его глаза сверкнули в сторону кейса – гораздо более толстого, чем Шау Син мог бы ожидать.

– Они ваши. Но одни только деньги не могут с лихвой оплатить такие сцецифические усилия. Как бы там ни было, могу я предложить вам кое-что, чего нельзя купить за деньги?

– Вы и так были ко мне слишком добры, – скромно ответил Шау Син. «Только не переборщить, – думал он. – Главное сейчас, чтобы меня пригласили еще раз».

– Вовсе нет. Мне вряд ли удалось по достоинству вознаградить вас за ваши усилия.

Ту Вэй нажал другую кнопку в тиковом бревне. На расстоянии восьмидесяти футов дверь – не та, из которой выходили слуги с подносами, – открылась, и появилась исключительно хорошенькая улыбающаяся девушка. В ее движениях была та грациозность, которая у Шау Сина ассоциировалась с фуцзяньскими женщинами. Можно, конечно, якшаться и с шанхайскими красавицами. Любо-дорого посмотреть – это уж точно. Но по постельным повадкам – уж лучше фуцзянку каждую ночь. Они тлеют. И они также доки в нумерологии.

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказал Ту Вэй. – С деньгами, которые вы заработали, можно купить все. Но я вам скажу точно – есть определенные женщины с определенными талантами; которые нельзя купить за деньги, если, конечно, вы только не знаете, где их искать. Я рекомендую массаж. Ее обучали истинные мастера своего дела.

Шау Син весь подобрался и сел прямо, пока девушка приближалась к нему. Она было нечто особенное – даже для фуцзянки. У нее были голубые глаза. И она выглядела немножко с сумасшедшинкой – очень многообещающее начало.