Текст книги "Девять драконов"
Автор книги: Джастин Скотт
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 30 страниц)
– А вот и ты, папочка. Как ты думаешь, китайцы арестуют нас за то, что мы – это мы?
Дункан Макинтош удивленно уставился на Викки. Но когда увидел внучек, он улыбнулся:
– Кто хочет это знать?
– Мелисса.
– Китайцы собираются арестовать всех юных леди, которые не хотят хорошо учиться в школе, и послать их кормить свиней в Монголии. Так выпьем же за это.
Он взял бокал из рук Викки и наполнил третий бокал.
– Отнесите его своей маме. Скажите, что тайпан велел выпить его. Быстрее, юные леди! Но только не бегите с бокалом.
– Он подмигнул Викки, но сам был за сотни миль отсюда.
– С Новым годом, папа!
– С Новым годом, ваше высочество! Чтобы нам одолеть пройдох, надеющихся на этого сукина сына Ту Вэй Вонга.
– Я ценю твою помощь.
– Конечно, что ты могла сделать, когда оказалась среди этих ублюдков… Вивиан помогла тебе?
– В сущности, она удержала меня от того, чтобы выплеснуть чай в рожу товарищу By.
Ее отец ухмыльнулся:
– Она в этом незаменима. Таскает для меня каштаны из огня, когда я теряю контроль над собой. Поэтому-то я и послал ее вместе с тобой.
– Я буду иметь ее в виду, когда в следующий раз нам предложат отказаться от отеля.
– Она сказала мне, что ты выжала максимум из скверной ситуации. Все это мне не нравится, но сейчас By заказывает музыку.
Это был почти комплимент, и Викки растерялась, не зная, что ответить.
– Я дала ему с собой бутылку «Глен Эфрик»…
– Надеюсь, он сейчас хрюкает над ней и блюет…
Его взгляд скользнул к окну. По странной оптической причине – китайские эксперты объяснили бы это сочетанием ветра, воды и драконьих костей, – «убежище от тайфунов» в Козвэй Бэе было видно в проем, образовавшийся посреди плотно пригнанных друг к другу зданий, за несколько миль отсюда и на тысячу футов внизу. Викки боролась с искушением взять подзорную трубу и навести ее туда, где «Вихрь» можно было разглядеть среди множества суденышек.
– А где Вивиан этой ночью?
– Держи язык за зубами.
– Извини.
Он оглядел комнату, не видя там никого.
– Господи, да здесь, как в морге.
Они обменялись взглядом и неожиданно почувствовали себя заговорщиками.
– Давай сбежим отсюда, – прошептала Викки.
– А куда?
– Пойдем к кому-нибудь в гости, пока нас никто не опередил, будем «первыми гостями».
Лицо отца сразу же прояснилось.
– Все берите свои пальто. Мы идем в гости. Ван! Машину! Ван! Где этот бездельник?
Он нажал кнопку двусторонней оперативной связи.
– Ван!Машину! И быстрее!
– Что такое «первый гость»? – спросила Мэри.
– Мы заходим в гости, – объяснил Питер. – И там выпиваем. Правильно, папа?
– Это такая новогодняя традиция. Сначала постреляем из ружей. Потом возьмем виски и овсяные лепешки. Первыми идут брюнеты – на счастье.
– Тогда – это я, – сказала Мэри.
– Женщины – к несчастью. Это касается и маленьких рыжих леди. И, кстати, блондинок тоже. С Божьей помощью мы внесем тарарам в кое-какие несчастные дома. Так… Первым пойду я, потом Питер, затем брюнетка Мэри, а потом Викки и Фиона.
Его голос внезапно упал. Всем показалось, что в комнате прозвучали имена двух отсутствующих, и они избегали смотреть в глаза друг другу. Наступило молчание. Временами Викки видела, как плечи отца вздрагивали, словно от подавленных слез, и поняла, что боль потери сына не притупилась.
– Вообще-то рановато, – заметил Питер. – До полуночи еще несколько часов.
– Тогда сначала мы пойдем к китайцам. Они в этом мало что понимают. В наших обычаях.
Он быстро пошел к подносу в переднем холле, на котором лежала куча новогодних приглашений, которые они никогда не принимали.
– Мы будем шнырять по городу, как цыгане, – эхом прогудел его голос, и Викки гадала – что это на него нашло? Вскоре он вернулся, держа что-то в руках.
– Ну, пошли.
Теперь Викки рассмотрела – это был толстый красный с позолотой конверт, который он поспешно положил в карман.
– Первым будет иметь честь принять нашу компанию не кто иной, как сэр Джон Вонг Ли. Давайте сначала пощипаем старину Ту Вэя.
– Ты дурачишься.
– Вот только палить из ружей мы не будем, и виски оставим в машине. Не хочу приносить этому мерзавцу слишком много удачи. А точнее, вообще никакой.
– Папа, мы не можем.
– Но, по крайней мере, мы не можем брать с собой детей.
– Нам и здесь будет хорошо, – сказала Фиона, не обращая внимания на протестующие разочарованные возгласы Мелиссы и Миллисент.
– Вот и хорошо. Давайте только подождем, пока приедет Чип.
– Правильно, – сказал отец. – Шампанского для маленьких леди.
Викки поставила свой бокал шампанского и взяла из рук Питера хрустальный стакан с виски. Они чокнулись, и она отпила большой глоток крепкого душистого напитка. Питер быстро осушил свой стакан.
– Сдается мне, мы сами хотим поставить себя в неловкое положение.
Вскоре появилась Мэри и взяла из его рук бутылку:
– Еще рано, чтобы столько пить.
– Но эта неделя нас просто доконала. Столько дел! – запротестовал Питер, пытаясь вернуть ее. – Правда, Викки?
– Давай не будем об этом, – уклончиво отретила Викки, неожиданно вспомнив свой прошлый Новый год с Родом.
Прошел час.
– Ну, сколько можно, поехали! – пророкотал Дункан. – Накидки, шали, милые дамы. Сегодня ночью обещали промозглый холодный туман.
– Чип вот-вот будет.
– Он может поймать нас у Ту Вэя.
– Но он уже здесь.
Снаружи слышался рокот мотора его видавшей виды «тойоты», и девочки побежали к дверям, крича:
– Чип приехал! Чип приехал!
Отец подошел к Викки, стоявшей у окна:
– Конечно, лучше слегка напоить Чипа, прежде чем мы устроим нашу заварушку. Дети любят его, а, Викки?
– Он сумел с ними подружиться, – согласилась Викки. – Как хорошо, что он у нас есть.
– Слава Богу.
– А почему Чип только старший инспектор?
Это была должность, которую с некоторой натяжкой можно было соотнести с сержантом полиции в Нью-Йорке, – слишком маленькая для офицера его лет.
– Может, потому, что слишком любит плавать на яхте, – пожал плечами отец.
– Он был когда-либо замешан в какой-нибудь скандальной истории?
– Насколько я знаю, никаких скандалов, – охотно отозвался отец. – Он честный малый.
Он немножко подумал, а затем добавил:
– А ведь когда дело касается полиции, любая, даже самая невинная мелочь может повредить. Но как бы там ни было, он выглядит вполне счастливым.
Вошел Чип с радостной улыбкой, поздоровался с Викки и Фионой, сделал им комплименты по поводу их туалетов – Мелисса и Миллисент крутились около него, как пара спаниелей, а затем взял из рук Питера виски. Для девочек он привез два маленьких букетика, которые прикалывают к корсажу. Он сел рядом с Фионой, и пока она прикалывала их к платьям малышек, подбодрил ее спокойной теплой беседой. Наконец Дункан сказал:
– Берите свои накидки. Я не могу больше торчать в этом доме.
Викки подхватила шаль, на бегу взглянула на свое отражение в зеркале и пошла к машине, где ее уже ждали Питер, Мэри и Чип.
– Папа опять говорит по телефону.
– Где Фиона?
– Говорит, что останется, – сказал Чип.
– Я останусь с ней.
– Ей хочется побыть с детьми. Она правда хочет остаться, Викки. Поедем с нами.
– Я только быстренько поговорю с ней.
Викки поспешила в дом. Отец все еще был в боковом холле, откуда раздавалось его невнятное бормотанье по телефону.
– Извини, что прервал ваш обед. Почему бы тебе не появиться сегодня у Ту Вэй Вонга?
– Привет, Дункан. С Новым годом!
– Мне хочется видеть тебя.
Вивиан по голосу чувствовала, когда он действительно хотел ее видеть. Он звонил сегодня и раньше – просто поболтать. А сейчас у него был план.
– Мне тоже. Ты можешь дать мне час?
– Хорошо. Скоро увидимся.
– Мама, – сказала она, вешая трубку. – Извини, но мне придется рано уйти. Почему бы тебе не пригласить мистера Тама поесть с тобой гуся?
– Опять напряженная работа? – улыбнулась мать.
– Можно мне взять на время чонг сам? [32]32
Национальный кантонский наряд.
[Закрыть]
– Мое будет для тебя слишком длинным, – ответила мать, явно не хотевшая давать свое любимое платье.
– Но с тех пор, как ты носишь короткие вещи, они мне как раз. И это будет тоже.
– Но твои туфли не подойдут.
– Я думала попросить еще и туфли. Я немного устала, чувствую себя выжатой. Мне не хочется идти домой переодеваться.
– Куда ты идешь?
– К Ту Вэй Вонгу.
– Конечно, я дам тебе платье. Почему же ты раньше не сказала?
Она сунулась в шкаф.
– Так, так. Вот это, с блестками. Нет! Нет! Лучше это – из серебристого ламе!
Вивиан колебалась.
– Оно немного велико, мама.
– Ну и упрямая же ты! Оно такое красивое. Ты будешь бросаться в глаза.
Вивиан протянула платье матери.
– Это нечто!
– Подарок… друга. Носи его осторожно. Я его всего один раз надевала.
Мать встряхнула его, и оно вспыхнуло и стало переливаться, как жидкий металл.
– А туфли? Разве они не прелестны? Из того же источника.
– Надеюсь, они не будут мне велики.
– Что? Да как ты смеешь? Мои ноги такие же крошечные, как и твои. Если я высокая, это вовсе не значит, что у меня большая нога.
– Ты права, мама. Они мне как раз.
Мать опять стала говорить о своих ногах. Нет большего оскорбления для китаянки, чем сказать, что ее ноги не миниатюрные, и поэтому Вивиан проговорила:
– Они мне даже чуть-чуть жмут.
– Смотри, не растяни их.
– Обещаю.
– Но у тебя нет драгоценностей. Твое золотое ожерелье не подойдет.
– Я его сниму.
– Но ты не можешь идти к Ту Вэй Вонгу без драгоценностей. А у меня ничего нет.
– Мама, посмотри! – Она расстегнула блузку, обнажая спрятанную под ней большую бриллиантовую подвеску на платиновой цепочке.
– Что-о?Откуда это у тебя?
Вивиан смутилась, но мать казалась такой счастливой, что она не стала скрывать свои чувства и сказала:
– Подарок на Рождество.
– Господи, да он богат!
– Не слишком. Честно говоря, он большой трудяга и сейчас борется за свое состояние.
Вивиан тут же поняла, что ей не следовало говорить это, но, по крайней мере, она знала, что мать не станет обсуждать с кем-нибудь плохие новости о ее любовнике. Но все же Вивиан терпеть не могла, когда она забывала об осторожности. Прокол может случиться в любой момент.
– Да нет, он, должно быть, богат.
– Он серьезный. Очень, очень серьезный.
– А ты?
– Я всегда серьезная, мама, ты знаешь.
– Мне лучше здесь, с девочками, – объясняла Фиона Викки. – Мне не хочется выходить из дома.
– Я останусь с тобой.
– Иди, – она улыбнулась. – Ты выглядишь прекрасно. Желаю тебе хорошо провести время.
Викки колебалась, не зная, как уйти, ведь девочки с почтительного расстояния наблюдали за каждым ее движением. Им тоже хотелось пойти.
– Я не кажусь толстой в этом платье?
– Вовсе нет. Иди же скорей, Викки. Поспеши. Тебя там все ждут.
– Моя подружка в Нью-Йорке Сьюзен всегда говорит, что нет ничего уродливее, чем толстая блондинка в красном платье.
– Да на тебе нет ни жиринки.
– Я чувствую себя толстой.
– Ты выглядишь чудесно! Ты видела маму сегодня?
– Я встретила ее вскоре после своей деловой встречи… Она выпила уже изрядно шампанского.
– Какие ужасные времена настали… – сказала Фиона. – Просто кошмарные.
– Питер тоже пьет.
– По крайней мере, есть Мэри, которая его останавливает.
– Отец на него слишком давит.
– На всех вас. Ты ведь знаешь, Хьюго был как раскаленный прут. Он брал на себя много отцовской силы. Теперь его нет, а когда ушла твоя мать, кому еще брать инициативу на себя, как не тебе и Питеру?
– Вивиан.
– Надеюсь, он бывает с ней счастлив, – сказала Фиона уклончиво. – Но в бизнесе он выплескивает всю свою энергию и страхи на тебя и Питера. Я наблюдала, как с лета это нарастает.
Викки остановилась в дверях.
– Ты знаешь, жизнь в этом доме станет совсем невыносимой, если ты и девочки не переедете сюда.
– Я хочу, чтобы у них была своя семья.
– Просто семья.
– Но это должна быть ихсемья. Беги, Викки. Увидимся в новом году.
Викки поцеловала девочек, сказала им «спокойной ночи» и побежала к машине, где на заднем сиденье уже сидели отец, Питер и Мэри. Чип сел впереди, рядом со старым Ваном за рулем, и они поехали от Пик-хауса, катясь по дороге, как лист, который несет в костер.
Глава 11
Когда их старый «даймлер» тащился в цепочке алых, серебристых и золотистых лимузинов, на подъезде к «Волд Оушнз-хаусу» Чип рассказывал историю о некоем Дональде Ма, убившем своего кузена с таким же именем, чтобы воспользоваться его приглашением на новогодний вечер к Ту Вэй Вонгу. В отличие от Макинтошей, большинство гонконгцев боролись за любую возможность оказаться лицом к лицу с магнатом Номер Один хотя бы на минуту. Разве можно найти лучший шанс преуспеть в своей карьере? Урвать какую-то нужную сделку? Вдруг повезет…
– А как вы поймали этого кровожадного мистера Ма?
Викки уже видела слуг в ливреях, помогавших гостям выйти из машин.
– Не поймали. Не смогли доказать. Он выбил себе на этом вечере контракт, который сделал его богачом.
– Но они же дети! – воскликнула Викки, когда «даймлер» подъехал к дверям. – Слуги Ту Вэя выглядят так, словно им по двенадцать лет.
– Думаю, у него есть приют для сирот.
– Что?
– Мы навели кое-какие справки. Все дети получают хорошее образование. Многие потом учатся в университетах и имеют работу, когда их оканчивают.
– Как стипендиатки Макфаркаров? – Викки не могла удержаться от вопроса, но отец не отреагировал.
В нефритово-зеленом «роллс-ройсе», приехавшем раньше Макиштошей, сидели пожилой китаец и молодая леди, закутанная в меховую накидку до пола того же цвета, что и автомобиль. Ей помог выйти кланявшийся мальчик в алом фраке. Когда «даймлер» подался немного вперед и настала очередь Викки выходить из машины, она оперлась о маленькую руку. Ребенок казался не старше Миллисент.
– Тебе давно пора спать.
– Да, Мисси. – Мальчик едва улыбнулся.
Мэри Ли приняла руку как должное. Она и Питер, Викки и Чип пошли за Дунканом Макинтошем в холл, где два ряда одетых в алые фраки улыбающихся подростков образовали живой коридор к лифту.
– Ничем не могу помочь, но удивлен, – буркнул Дункан Макинтош, и его голос эхом отозвался под потолком высотою этажа в три. – Интересно, что думает Ту Вэй – какой век наступает?
– Ты имеешь в виду, какая династия? – засмеялся Питер.
Дункан тоже засмеялся, заглушив шепот Мэри:
– Вы – гости важного господина. Уважайте вашего хозяина.
– Верно, – пробормотал Питер, а Чип посмотрел на Викки с улыбкой симпатии.
– А как тыдумаешь, какой век наступает?
– Я думаю только о ближайших шести месяцах.
Они все вошли в лифт, облицованный бледным камнем. Когда кабина зашуршала наверх, Викки с любопытством потрогала желто-зеленоватый камень.
– Это не мрамор. Это нефрит.
– Наверное, в тот год Ту Вэй много его наковырял, – сказал Дункан. – Послушай, Чип, отбей немного для дам.
– Нечем, тайпан.
Викки посмотрела на брата. Они не слышали, чтобы голос отца звучал так беззаботно со дня гибели Хьюго.
– Хорошо идут дела в Шанхае? – спросила она тихо.
Питер выразительно покачал головой:
– Нет.
Двери лифта раздвинулись в просторное фойе, которое вело к большой лестнице в ярко освещенный хрустальными люстрами бальный зал. Там гремела музыка и слышалась какофония разговоров на кантонском диалекте. Почти три тысячи экземпляров гонконгской элиты откликнулись на приглашение Ту Вэя. Пространство, оставленное для танцев, затопило море жестикулирующих людей, и мало кто танцевал. Похоже на старомодную фондовую биржу, подумала Викки, – биржевики стоят у компьютеров, чуть не наступая друг другу на пятки, и выкрикивают цены. Позади них располагалась стеклянная стена, сквозь которую открывался вид на темный залив, окруженный миллионами ярких неоновых огней. «Королева Елизавета II» покоилась посередине, как усыпанная бриллиантами шкатулка на черном бархате.
То, что на первый взгляд казалось сверкающими статуями в полный рост, расставленными по фойе, вниз по лестнице и на пьедесталах в бальном зале, при ближайшем рассмотрении оказалось мимами в усыпанных блестками трико. По тайному сигналу юноши и девушки синхронно меняли позы и застывали опять. Даже их лица сплошь покрыты блестками так, что невозможно было различить глаза.
Новая когорта слуг-подростков приняла накидки Викки и Мэри и повела Макинтошей к лестнице, где англичанин ростом в шесть футов и восемь дюймов объявлял прибывших громоподобным баритоном. Шедшая впереди них леди скинула свою нефритово-зеленую меховую накидку, открыв плотно облегавшее ее расшитое бисером и бусинами платье такого цвета, о котором Чип как-то заметил Викки, что его можно вытерпеть только в химической лаборатории по необходимости.
– Мадемуазель Анита Фэнг и Генри Вонг, – разразился англичанин, и мисс Фэнг стала спускаться под оценивающее бормотание, относящееся к ее платью, ее изумрудам и престарелому гурману и владельцу скаковых лошадей, сжимавшему ее локоть.
Слуги сопровождали их к голосистому герольду. Со своими пышными усами и статной выправкой он был похож на бравого сержанта, по ошибке отправленного англичанами в отставку. Но когда его взгляд упал на Макинтошей, стало ясно, что его импортировали в Гонконг на один вечер.
– Ваше имя, сэр?
Дункан Макинтош залился краской:
– То же, что и сто пятьдесят лет назад.
Англичанин смочил губы из хрустального бокала, стоявшего рядом на высоком столике на одной ножке, и понизил голос:
– Извини, папаша. Я здесь новичок. Мы с тобой просто два англичанина, а? Так что сказать?
– Неистовый и Могучий, – прорычал Дункан.
Викки пришла на помощь запаниковавшему англичанину:
– Еще давно, когда колония только образовалась, шотландцы брали себе имена по китайскому типу, чтобы произвести впечатление на местное население. Денты, например, стали «Бесценными и Милостивыми», что объясняет их последовавшее банкротство. Джардины – «Счастливая Гармония». Мы – немного поэнергичнее. Я надеюсь, вы объявите нас именно так, как вам сказали, прежде чем отец раскипятится.
Англичанин распрямился во весь свой гвардейский рост и, демонстрируя сноровку вышколенного актера, всунул слова в паузу между музыкальными фразами. Его голос прокатился по бальному залу, как рев прибоя:
– Неистовый и Могучий!
Глаза всех гостей устремились к лестнице.
Викки отпустила руку Чипа и встала рядом с отцом.
– Черт побери, ты собралась идти?
– Вместе с тобой.
– Хорошо, возьми еще Питера.
– Не я пасу его сегодня. Возьми его сам.
Она думала, что Мэри подтолкнет Питера вперед, но вместо этого та еще крепче прижалась к нему. Зная, что Мэри никогда не действует импульсивно, без плана, Викки пришла к выводу, что китаянка решила: для семейства Ли лучше, если Питер не будет в авангарде эксцентричного появления Макинтошей.
Викки игнорировала свирепый всполох в глазах отца, когда они начали спускаться. Может, к этому примешивался оттенок восхищения, а может, и нет. В этот момент Викки не задумывалась над этим. Слова отца о ста пятидесяти годах подняли ее дух. Ее отец в общем-то был относительным новичком в Гонконге. Но она была еще и дочерью своей матери, и это давало ей более старую кровную связь с городом, на которую многие из присутствующих не могли претендовать.
Из калейдоскопа лиц, смотрящих на них снизу, она выделила одно, почти физически ощущая жар пары глаз, следящих за их спуском. Удлиненные, красивые черты лица, необычайно высокие брови и буравящие глаза неизменно появлялись на фото в бесчисленных газетах и телерепортажах. Его окружала толпа, ловящая каждое его движение с почтительного расстояния. Он стоял – высокий и уверенно опиравшийся на трость – в ярком круге света в середине бального зала.
– Наш хозяин нас заметил, папа.
– Отлично, – ответил Дункан с наслаждением, и Викки пожалела что с ними нет ее матери, чтобы обуздать его или же, если она не сможет, позабавиться переполохом. – Давайте пойдем и поздравим его с Новым годом.
Они влились в бурлившую толпу у подножия лестницы. Викки почувствовала, что она накатывает на нее, как волны. Все грабежи Ту Вэй Вонга неизменно летописались, и поэтому каждый из присутствующих сотню раз слышал историю о том, как Дункан Макинтош лишился пароходной линии Фаркаров. А теперь это семейство здесь, у Ту Вэя, и скоро они встретятся нос к носу. Гонконгская сплетня в визуальном воплощении:
Девушка, идущая с ним рука об руку, должно быть, дочь тайпана – та, которая потеряла все его деньги в Нью-Йорке. Конечно, это не его любовница. Любовница – китаянка, китайский компрадор. А чем она торгует? Но как бы там ни было, семейное сходство безошибочно. Округлите челюсть старого разбойника, добавьте знаменитые белокурые волосы материи нос, и вы получите ее портрет. А где же мать? В Англии – думают некоторые. Куда старые гуйло отправляют своих жен, когда хотят от них избавиться. Вовсе нет. Разве вы не слышали? Она пьет на яхте в Козвэй Бэе.
Лица вспыхнули любопытством. Что скажет тайпан борющегося хана Макфаркаров самому богатому человеку в Гонконге? А если более снисходительно, подумала Викки, что последний независимый шотландец скажет китайцу, который символизирует собой – больше, чем кто-либо из живущих, – оплот коммерческой силы на Востоке и замешанное на нервах партнерство капиталистического Гонконга и коммунистического Китая?
– Похоже, милые детки подросли настолько, что уже могут быть его телохранителями, – пробормотала Викки, обращаясь к отцу.
Несколько угрожающе здоровенных подростков в черных смокингах расположились поодаль от Ту Вэй Вонга. Юношеского вида советник стоял рядом с ним, а чуть дальше ждали слуги, держа бокалы с шампанским на золотых подносах.
Тайпан и его дочь нарушили священную зону вокруг хозяина. Дункан заговорил первым, намеренно не подавая руки.
– Ту Вэй, как поживаешь? Получил твое приглашение. Рад, что могу воспользоваться им в этом году.
Советник начал переводить приветствие Дункана, но яростно отвердевшие губы хозяина дома указывали на то, что он достаточно понимал английский, чтобы ему не понравилось его прозвище. Он ответил на грубом путунхуа – слишком быстро для уха Викки.
– Сэр Джон также приветствует вас, Дункан Макинтош, – сказал переводчик. – Слишком много вечеринок столько потеряли от вашего отсутствия.
– Я бы пришел раньше, но потребовалось время, чтобы вынуть нож из моей спины.
Викки, напрягшая слух, чтобы понять сказанное Вонгом, едва смогла подавить смешок. Ту Вэй заговорил опять, и переводчик сказал:
– Сэр Джон спрашивает о юной леди рядом с вами. Это младшая жена, о которой мы столько слышали?
Викки яростно вскинула голову. Вонг ответил ей безразличным ледяным взглядом, словно она была одной из тех застывших фигур, которые были разбросаны по комнате, как мебель.
– Ту Вэй, – ответил ее отец со спокойной угрозой. – Ты должен извиниться перед моей дочерью.
Казалось, китаец отреагировал на требование Дункана: его сверкающий взгляд впился в лицо Викки. Наконец он заговорил. Викки улыбнулась еще до того, как переводчик произнес известную китайскую пословицу:
– Тигры не родят собаку.
– Принимаю это в качестве комплимента, сэр Джон. С Новым годом!
Ту Вэй стал опять ее изучать, впиваясь еще глубже, пока Викки не почувствовала, что он добрался до дна ее души. Она подавила невольную дрожь и попыталась выдержать его взгляд. Когда он наконец заговорил, переводчик тщательно подбирал слова.
– Сэр Джон запомнит знакомство с вами как предупреждение, дочь тайпана. Тигры опасны.
– Два комплимента. Сэр Джон – щедрый хозяин.
Если Викки и надеялась на дружескую реакцию, она была разочарована. Магнат оперся на свою трость, повернулся к ее отцу и снова заговорил с ним через переводчика:
– Сэр Джон спрашивает: какие у вас планы? Где вы собираетесь быть через год? Каким бизнесом будете заниматься, когда Гонконг станет китайским? Вы вернетесь в Англию?
– Совершенно ясно, что сэр Джон не видел пекинских газет, – ответил Дункан мягко. – Я буду здесь, в Гонконге. Премьер-министр Чен объявил в Народном собрании, что намерен назначить меня губернатором.
Викки вся напряглась, чтобы увидеть мелькнувшую в глазах Ту Вэя тревогу. Дункан Макинтош засмеялся и отвел ее в сторону.
– Ты по-настоящему зацепил его, отец.
– Если ты думаешь, что мудро выбранные остроумные ответы – это путь к его сердцу, то жестоко ошибаешься.
– Твои выпады не завоевали тебе командных высот?
– Да чтоб ему провалиться в ад, прежде чем я буду пытаться «завоевать командные высоты»! Пошел он подальше! Он мой враг. Это делает его и твоим врагом. Не забывай об этом.
– Папа, прошло десять лет с тех пор, как мы потеряли линию Фаркаров. Ту Вэй – самый крупный игрок в Гонконге. Он – очень дорогостоящий враг. Если только нет чего-то такого, что я не знаю.
Отец внимательно посмотрел на нее, лицо его окаменело.
– Твой враг тоже, – повторил он. – Я тебя предупреждаю. Если со мной что-нибудь случится, ты на очереди.
– Я запомню. Но ты что-то скрываешь от меня. Ты ставишь меня в опасное положение.
– Я пытаюсь защитить тебя, дурочка. Чип! – позвал он через плечо. – Ты видел Аллена Уэя?
– Папа, ты знал Ту Вэй Вонга в Шанхае?
– Мне было восемнадцать, когда я покинул Шанхай.
– И ему тоже, – сказала Викки, но отец просто повторил вопрос Чипу:
– Видел его?
Высокий полицейский стал изучать бальный зал в поисках Аллена Уэя – главной исполнительной власти Гонконга.
– Вон он, тайпан. Стоит у окна. С ним Вивиан Ло.
Викки слышала, как Мэри бормочет Питеру:
– Смотри, она выглядит так, словно одолжила свой наряд у клуба владелиц «вольво».
– Папа, с кем ты встречался на красной джонке?
Дункан Макинтош игнорировал вопрос.
– Питер и ваше высочество, засвидетельствуем наше почтение Аллену Уэю, а потом уберемся с этой помойки.
Викки снова пошла с ним под руку, когда они двинулись сквозь толпу, обмениваясь приветствиями с теми, кого знали. Они увидели Уолли Херста сбоку, но не слишком близко. Бородатый американский китайский торговец вел под руку очень молодую китаянку – уязвимого вида существо с блестящими глазами, капризным ротиком и экстравагантной прической.
– Кто эта крошка с Уолли?
– Жена, – прорычал Дункан.
– Она выглядит достаточно молодо для того, чтобы быть его дочерью.
Дункан не попался на удочку.
– Ее зовут Лин-Лин. Ей двадцать два года, а мозги у нее двенадцатилетнего ребенка. Она обвела Херста вокруг своего розового мизинчика.
– Замечательно, – сказала Викки.
– Вивиан!
Мягкий знакомый голос пронесся над гулом вечеринки. Не веря своим ушам, она отвернулась от кружка гонконгского босса и радостно обернулась, чтобы увидеть мужчину, которого меньше всего ожидала увидеть здесь сегодня.
– Стивен!
Она обвилась руками вокруг его шеи и спрятала лицо на его груди.
– Что ты здесь делаешь?
– Папуля сменил гнев на милость. Ссылка кончилась.
Стивен Вонг, старший сын Ту Вэй Вонга, был, по общему мнению, единственным в своем роде. Это было самое красивое создание как среди мужского, так и женского пола, которое когда-либо порождал Гонконг. У него было стройное, красивое телосложение отца, тогда как от матери-англичанки ему достались аристократические скулы, прекрасная кожа и проницательные большие красивые серо-зеленые глаза. Он был классическим евразийцем, взяв все лучшее от обеих рас; природа даже щедро удвоила сумму красоты его родителей.
Говорят, мать Стивена была очаровательна и прекрасно играла в теннис. Стивен унаследовал оба качества, что было очень удачно, потому что, кроме красивой внешности, он ничего не взял из характерных черт отца. Спортсмен, любитель выпить и поиграть в азартные игры, он не был ни сметливым, ни безжалостным и вовсе не честолюбивым, хотя о его способностях спускать деньги ходили легенды. Он вполне счастливо жил отдельно от Ту Вэя. Иногда становясь жертвой обмана тех, кто пытался влиять на его отца, сам он был слишком добросердечным, чтобы хитрить и тем более продавать, за исключением его манер в спальне: загоревшись, он часто быстро терял интерес. Само собой, гонконгцы не преминули окрестить сына-плейбоя самого богатого человека Гонконга. Они прозвали его Ноу Вэй Вонг – непутевый Вонг.
– Просто упасть можно, – сделал он комплимент ее платью. – Одолжила у мамы?
– Конечно.
– Как она?
– Получила канадскую визу.
– Тебе повезло.
Вивиан считала, что ей повезло в другом: в том, что она узнала его в то лето, а еще – что ее возвращение в Кембридж положило всему конец, прежде чем она могла бы получить душевную травму. Он был единственным эксцентричным мужчиной, с которым она завела роман до Дункана и потом Вивиан провела милую осень, думая о нем во время длинных прогулок между занятиями, и писала ему романтические письма об остром запахе дыма от сжигаемых листьев. На них он, наконец, ответил прелестной открыткой из Макао, куда Стивен поехал на собачьи бега. Они остались друзьями и иногда обедали вместе, пока отец не отправил его в Нью-Йорк за какие-то незначительные проступки.
Стивен как-то туманно рассказывал о случившемся, намекая на перебои с выручкой в казино «Волд Оушнз». Но Вивиан знала – Стивен не был вором. Она также знала о слухах насчет его связи с триадами, что ее не шокировало, потому что люди всегда шептались о гонконгских триадах. Из своего опыта она заключила, что это было что-то вроде уличных гангстеров, которым отец по привычке платил за защиту. Стивен, конечно, был просто беспечным и безобидным бездельником, который провоцировал некоторых бандитов втереться в доверие к отцу. Но какими бы ни были его проступки, решила Вивиан, они дорого стоили его отцу, – он отослал его в Нью-Йорк на три года, потому что если и было единственное уязвимое место в его стальном теле и духе, единственная человеческая эмоция, она была отдана его красивому сыну от первой жены.
Вивиан обнаружила, что оценивает его с неожиданной беспристрастностью. Ему, должно быть, сейчас почти сорок, но если алкоголь, сигареты, наркотики и связи с многочисленными женщинами и сказались на нем, они сделали его только красивее. Она тепло поцеловала его.
Стивен расплылся в одной из своих непринужденных улыбок:
– А это за что?
Улыбка Вивиан была интимной.
– Спасибо, – сказала она.
– За то, что вернулся? Благодари отца.
– А я благодарю тебя.
Появление Дункана Макинтоша, пробиравшегося к ней сквозь толпу, – широкоплечего, коренастого и весело ухмыляющегося самому себе по поводу эффектного вторжения Макинтошей, – заставило сердце Вивиан забиться быстрей. Она много лет берегла память о Стивене и сегодня ночью получила доказательство, что Дункан дал этой тени успокоение в ее душе.
– Ах, – сказал Стивен, провожая глазами ее взгляд. – Начинаю понимать. Скажи, кто эта прелестная блондинка?
– Дочка босса.
– Егодочка?
– Виктория.
– Очень мила. Что она собой представляет?
Вивиан подумала – а почему бы и нет? Расслабленная, сбитая с толку, Викки Макинтош была бы ей очень выгодна, и если есть на земле какая-нибудь сила, способная выбить из седла заносчивую дочь тайпана, то, без сомнения, этой силой был Стивен Вонг.