Текст книги "Девять драконов"

Автор книги: Джастин Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)

Глава 23

Путешествуя по Китаю, Вивиан могла безошибочно узнать гонконгца по походке. Вон идет еще один, спеша по Нанкинской дороге, петляя и передвигаясь быстрыми резкими движениями среди медленно бредущих шанхайцев, увертываясь от денежных менял черного рынка, – плечи для скорости выставлены вперед, ноги тоже стремятся вперед. Бедные каэнэровцы, по контрасту, плетутся как ощипанные овцы, словно они давным-давно бросили надежду на то, что что-нибудь удивительно хорошее может их ждать за следующим углом. И это Шанхай! Куда ни попадешь, граждане КНР везде бредут, как пленники ледника.

– Вивиан! Хэй, Вивиан!

Вивиан нырнула в кофейню, но гонконговец, чье лицо она не могла разглядеть, пошел следом за ней.

– Вивиан!

– Альфред Цин! Что ты тут делаешь?

– Подумал, что это ты. Ты слишком яркая для местных.

Они пожали друг другу руки. Это маленькое действо и то, что они говорили на кантонском диалекте, привлекло внимание. В одну секунду вокруг них собралось две дюжины человек, и подходившие допытывались у «старожилов», что происходит.

– Ты веришь этим людям? – сказал Альфред. – Сделай что-нибудь в этом городе, и у тебя будут сотни фанатов. Бедняги. Нет работы, нет денег. Что за жизнь! Что ты здесь делаешь?

Вивиан вряд ли могла сказать Альфреду: «Ты только что спугнул женщину, которая обещала свести меня с личным секретарем партийного лидера Тана», и поэтому начала импровизировать:

– Я пытаюсь выжать кое-что из моих старых контрактов по авиакомпании «Голден эйр». А ты?

Лицо Альфреда слегка напряглось, словно он с опозданием понял, что у него тоже есть секреты, которые надо хранить. Но он не был создан для тайн и после нескольких дежурных фраз выдал то, что звучало для Вивиан как правда.

– Не смейся, – улыбнулся он, – но я веду переговоры с инвесторами.

Он одарил окрестности ироническим взглядом. Человек, сидевший на корточках снаружи на тротуаре, продавал стеклорезы, рекламируя свои неуклюжие инструменты разрезанием осколков битого стекла. Тут же собралась толпа, чтобы посмотреть, купит ли кто-нибудь? Неподалеку старая женщина торговала вразнос сладкой картошкой, которую она жарила на углях на решетке своеобразной печки, сделанной из старого ведра.

– Здесь?

– Говорю тебе, не смейся. Серьезно, я нашел кое-какие государственные компании, заинтересованные по договору отдавать часть денег лицу, предоставившему работу. Купил их на идею преимуществ при распределении помещений для офисов, если они вложат деньги в башню. Большинство из них хотят открыть филиалы в Гонконге.

Вивиан вежливо кивнула. Трудно себе представить, что он может выудить много наличности из шанхайцев. В то же время Альфред Цин давно показал себя комбинатором высокого полета.

– Да, непросто заводить новых «старых друзей», – сказала она. – Я думала, ты давно заключил сделку – и дело с концом.

– Просто жду, пока кошечка потолстеет.

Она на секунду подумала, не попал ли Альфред в трудное положение, но надеялась, что нет. Цены на недвижимость в Гонконге упадут катастрофически, если он пролетит с этой башней. Между тем он выглядел вполне уверенным в себе, когда бросал взгляд на свои золотые часы «Роллекс».

– У тебя есть время попить кофе?

Ее контакт уплыл, и поэтому она ответила, что есть, и они сели за столик. Шанхай до сих пор мог блеснуть остатками былой роскоши. Здесь кофе был превосходным и кондитерские изделия божественными. Если забыть о том, что посетители ели палочками, можно было без труда представить, что они где-нибудь в Вене. Альфред заказал лимонный пирог с меренгами, а Вивиан потянуло на шоколадный торт. Он прибыл, ломясь под тяжестью взбитого крема. Оба они не могли вспомнить, как будет по-немецки взбитый крем, хотя сошлись на том, что это звучит так, как выглядит.

– Это идеальное совпадение. Я пытался найти тебя в Торонто. Но все, что твоя мать могла мне сказать, что, по ее мнению, ты уехала в Гонконг.

– Ты искал меня?

– Я должен передать тебе весточку.

Лицо Вивиан замкнулось.

– О-о, могу догадаться.

– Ну, она совсем не такая плохая, как ты думаешь.

– Я знаю, что вы старые друзья.

– К некоторым она привыкает – иногда, – согласился он дружелюбно.

– Это мягко сказано.

– Она действительно замечательная женщина. Ей пришлось пройти через ад в этом году.

– Мне знакомо это чувство.

– Извини. Конечно, ты знаешь, что это такое. Ты можешь себе представить.

С его лицом произошла чудесная перемена, когда он говорил о Викки, обнаружив глубины, о которых Вивиан не подозревала. Перед ней сидел уверенный, красивый мужчина, но казалось, этот живой, яркий, честолюбивый Альфред Цин, который имел огромный успех у женщин в Гонконге, был абсолютно опьянен Викки Макинтош.

– Какую весточку? – спросила она, пряча улыбку. Если она и узнала что-то за последние четыре года, так это то, что любовь – странная штука.

– Она хочет поговорить. Совершенно очевидно, что она хочет вернуть тебя в хан.

– Почему?

– Она вполне разумна, чтобы знать, что ей трудно управляться одной.

– Ты мечтатель, Альфред.

– Может, я немножко преувеличиваю, – допустил он. – Давай просто скажем, что Викки чувствует, что ей нужна твоя помощь.

– Виктории Макинтош не нужен никто. Или она думает так.

– Ты не понимаешь ее. Викки…

Вивиан перебила его:

– Альфред. Я думаю, что ты влюблен в нее. Или это, или хуже тебя никто на свете не разбирается в людях. Я едва тебя знаю и не могу судить, которая из двух догадок верна. Но зная твою репутацию, можно предположить, что ты не страдаешь тупоумием.

Она взглянула на свои часы, решив отпустить его с крючка. Ее серьезно не волновало, что он думает о Викки Макинтош, хотя если он влюблен в нее – Бог в помощь.

Альфред положил на стол палочки, которые он нервно втыкал в меренги.

– Она – одинокая женщина. И она щедрая, великодушная женщина. Но она не может легко общаться с людьми, и поэтому прячет свое одиночество под энергичностью.

– Она властная и своевольная, как…

– Ее отец, – закончил Альфред фразу.

– Нет, – сказала быстро Вивиан. – Нет, он не был таким. Ты не знаешь Дункана, – Вивиан отвернулась. Она почувствовала, что подступают слезы.

Альфред Цин улыбнулся:

– Я догадываюсь, что у нас есть что-то общее. Правда?

К концу марта, меньше чем за четыре месяца до переворота, атмосфера меланхолии обуяла Коронную колонию, и американский кантри и западная музыка, к которой всегда питал склонность Гонконг, вдруг взлетели на новый пик популярности. Уходя корнями в шотландскую традицию, сладко-горькая музыка успокаивала нервы экспатриантов и очаровывала китайцев, которые принимали ее близко к своим сентиментальным сердцам.

Старые записи неожиданно стали новыми любимцами, и прекрасно оснащенные киностудии превратили Пэтси Клайн и Хэнка Вильямса в поп-звезд. Они словно заново ожили в музыкальном видео, испеченном на основе клипов из фильмов сорокалетней давности, которые раскрасили, компьютерно наворотили и набили лазерной пиротехникой. Записи Вилли Нельсона шли на «ура» и каждый филиппинский оркестр в колонии шлепал по округе в ковбойских ботинках и шляпах и стряхивал пыль с гитар прадедушек.

«Я сошел с ума» было хитом номер один; «Воскресная утренняя прогулка» сочилась из радиоприемников такси, водители которых никогда не были в церкви и никогда в жизни не бродили тихо и спокойно по улицам; «Я так одинока, что могу заплакать» шныряла среди толпы на рынках. Но самые забойные хиты крутились на радио экспатриантов, и дюжины кантонских станций вторили им потом, гоняя «Сладкие мечты». Даже неторопливый свинговый оркестр в отеле «Мандарин» попал в эту струю, и уши Викки невольно заглатывали его звуки, когда она взбиралась наверх по лестнице на утренний чай с Вивиан Ло.

Вивиан послала вежливую записку из Шанхая, сообщая, что она наткнулась на Альфреда Цина, и предлагая встретиться и поговорить, когда она вернется в Гонконг. Викки ответила тоже вежливой запиской, и теперь они наконец собирались встретиться.

Она увидела Вивиан, терпеливо ждущую в короткой очереди позади нескольких туристов. Она казалась чопорной и правильной в красном костюме из шелка и очках в золотой оправе.

– Я закажу нам столик.

– Не о чем беспокоиться. Это займет одну минуту.

Викки приподняла бровь в направлении хозяйки ресторана, и та бросилась к ней с излиянием слов:

– Пожалуйста, идите сюда, мисс Макинтош. Как мило видеть вас здесь опять.

– Добрый день. Это Вивиан Ло – старый друг Макинтошей-Фаркаров.

– Очень рада познакомиться с вами, мисс Ло. Извините, что заставила вас ждать.

Вивиан заказала зеленый китайский чай. Викки попросила дерджилингский.

– Посмотрите на нас, – сказал она, заметив, что Вивиан выглядит очень хорошо – блестящие волосы и здоровый румянец на щеках. – Две дамы пьют чай, и за ними никто не ухаживает.

– Я иногда думаю, как это бывает, когда к тебе всегда относятся так по-доброму, – сказала Вивиан, кивая, чтобы успокоить хозяйку.

– Извините.

– Так, ничего. Просто мимолетная мысль.

– Вы имеете в виду, что это как вырасти дочкой тайпана? – спросила Викки. – Потрясающе – что касается внешнего мира. Но дома родители – то, на что они похожи, а не то, что они есть на самом деле.

– Беженцы.

– А кем они были до того, пока стали беженцами? Знаете, это забавно, но я не знаю о вас кроме того, что отец сказал, что вы были стипендианткой.

Она чуть не сказала, что Вивиан была «одной из стипендиаток», но вовремя спохватилась.

– Мой отец был учителем в Китае.

– Аристократ.

– Учительство потеряло свою высокую марку во время «культурной революции», – сухо ответила Вивиан.

– Тогда что же он делал в Гонконге?

Викки увидела холодную ярость в глазах китаянки, похожую на свет, который сияет сквозь алмаз, и поняла, что ей лучше сдержать свой покровительственный тон, если она хочет заключить мир.

– У моего отца было несколько работ в Гонконге. Он был оператором штамповального станка днем и готовил в ресторане по ночам. Потом моя мать помогла ему начать ряд дел, которые не удались. Наконец он стал вырезать печати, заведя свой маленький магазинчик на Вестерне, – итак, его история кончается счастливо.

– А ваша мать?

– Она эмигрировала в Канаду в прошлом месяце, в Торонто, вы знаете. Она не смогла попасть в Штаты. Я боюсь за нее. Торонто показался мне холодным городом, где чувствуешь себя одиноко.

– Альфред Цин говорит, что там есть большой китайский квартал.

– Здания слишком низкие и расположены далеко друг от друга. Это не гонконгский Чайнатаун. Он кажется таким распахнутым. Слишком много неба, если вы понимаете, что я имею в виду. Как бы там ни было, я поселила ее в славной квартирке. Но я за нее беспокоюсь. Люди с деньгами селятся в пригородах. Этого она не может себе позволить. А когда я предложила ей помощь, она сказала, что пригороды еще более жуткие, чем сам город. Она сказала мне: «Шанхай, Кантон, Гонконг, а теперь – Торонто. Вся моя жизнь». Понимаете, она любила свой Шанхай.

– Вы когда-нибудь отвезете свою мать назад в Шанхай?

– Теперь Шанхай дыра. Пекин разрушил его.

Вивиан наблюдала, как дочь тайпана слушала ее с вежливым выражением, словно зафиксированным лаком на лице. У Виктории нет ни малейшего представления о том, о чем она говорит, – Вивиан набросала только внешнюю канву жизни ее семьи. Важные вещи она никогда не скажет; дурные привычки матери и страх ее отца были слишком значимыми – одними из главных вещей в ее жизни, чтобы она стала обсуждать их даже с ближайшей подругой, не говоря уже о враге. Только любовник может слышать такие вещи.

Виктория нуждалась в Вивиан из-за завещания Дункана.

Но вот чего Викки, очевидно, не понимала, так это того, как отчаянно Вивиан нуждается в ее помощи, чтобы закончить дело Дункана. Дункан хотел защитить ее. Из чувства любви и старомодного западного рыцарства он никогда не говорил ей, где он спрятал доказательства против Ту Вэй Вонга и министров Чена. Он дал ей ключ от сейфа в гонконгском и шанхайском банках, где лежал список имен каэнэровских бюрократов и номера их счетов в швейцарских банках. Но это была малая доля – просто нечто, что можно отдать в случае, если произойдет самое худшее и Ту Вэй Вонг настолько обозлится, что станет пытать ее.

Основные доказательства были где-то спрятаны, и если этот секрет не умер вместе с Дунканом, тогда Виктория, последний человек, который видел его живым, наверняка должна знать, где они находятся.

Она должна уговорить Викторию позволить использовать их, и только поэтому она согласилась встретиться за чаем в отеле «Мандарин». Ее единственное оружие было внутри нее – ребенок Дункана, который уже начал шевелиться. Она никогда не хотела ребенка раньше и не ощущала никакого материнского чувства. Теперь же это было радостью всей жизни, центром, вокруг которого вращалось все – ее могучая связь с возлюбленным тайпаном.

Взгляд Виктории был прикован к ней, изучал ее тело, чтобы увидеть признаки беременности. Она глубоко вдохнула, коснулась губами чашки с чаем и сказала:

– Мне потребовалось время, чтобы осознать то, что вы носите в себе мою сводную сестру.

– Да, это любопытное обстоятельство, – осторожно согласилась Вивиан. – Мы связаны, не так ли?

– Что ж, это не исключено, – ответила Викки так же осторожно. – По крайней мере, мы можем согласиться в том, что стремимся к одной цели.

Вивиан откинулась на стуле, слегка восхищаясь тем, как умно Виктория взяла в свои руки инициативу. Она кивнула.

– Наше благополучие зависит от хана.

Гнев блеснул в глазах Виктории. Хан давал возможность примазаться к Макинтошам-Фаркарам – истинному намерению Вивиан.

Вивиан смягчила напоминание, сказав:

– Будущее Макфаркаров в Гонконге повлияет на всех в вашей семье, включая вашу сестру.

– На всех нас, – согласилась Викки с мрачной улыбкой.

– Как и на будущее самого Гонконга.

Теперь настала очередь Викки откинуться на стуле и созерцать, какие шаги предпримет Вивиан. Около ступенек филиппинцы пели под скрипки «Я в расстроенных чувствах». Официанты сновали мимо, нося изысканно сервированные подносы с чаем к соседнему столику, где сидели пять хорошо одетых членов неофициального «клуба судовладелиц». Они делали вид, что заинтересованы беседой о водоизмещении своих кораблей, а на самом деле бросали искоса взгляды на Викки. Дюжины слухов носились по Гонконгу – о завещании Дункана Макинтоша, и Викки намеренно выбрала эту далеко не приватную встречу. С одной стороны, она хотела представить картину сплочения Макфаркаров и этой – другой, а с другой стороны, она специально выбрала место, где ни при каких обстоятельствах не сможет позволить потерять контроль над собой. Она делала вид, что поглощена беззаботной улыбкой, адресованной ее приятельнице Линде, самолюбивой филиппинской китаянке, которая открыто уставилась на Викки. Но Вивиан только что подтвердила ее худшие опасения, что Вивиан намеревается использовать свою новую власть у Макфаркаров для достижения своих политических целей.

– Будущее Гонконга – не в наших руках, – сказала твердо Викки. – Будущее Макфаркаров – вот наша очень реальная проблема. Мы не можем изменить то, что меняется само, но мы можем изменить Макфаркаров, чтобы они могли принять вызов.

– Простите меня, Виктория, но будущее Гонконга – это будущее Макфаркаров.

– Пожалуйста, зовите меня Викки. Я действительно не дорожу тем, когда меня называют Виктория.

– Но так назвал вас отец.

– Но мы еще и деловые женщины. У нас есть дело, которым мы должны заниматься. Это потребует напряжения всего нашего внимания.

Мы,подумала она с яростью. Я сказала – мы.Она почувствовала, как кровь бушует у нее в мозгу, и голова стала гудеть, как дизель джонки. Заставляя себя вернуться к теме разговора, она сказала:

– Позвольте мне рассказать о своих планах. У меня было много времени, чтобы подумать в больнице, и я обдумывала множество проектов, пока вас не было.

Стивен Вонг опять заполнил ее мысли. Она никогда не чувствовала себя такой любимой мужчиной, такой незащищенной рядом с ним. Стивен опустошал ее мозг от всего, что относилось к нему. Гонконг, каэнэровцы, мистер By, «Голден Экспо», Лантау, Вивиан и завещание отца просто стирались в ее голове, когда они находились в их номере в отеле «Эмперор». К ее изумлению, она возвращалась к работе после их неистовых и всепоглощающих занятий любовью, чувствуя себя в миллион раз лучше, сообразительнее, смелее, живее. И ее невольное отчаянное хвастовство, что она так же хороша, как отец, уже не было бравадой. Она ожила со Стивеном. Вместо того чтобы бороться с хаосом, захлестнувшим Гонконг, она влилась в него.

– Я хочу вернуть Макфаркаров к их корням. Мы начали как торговая компания, и мы станем ею опять.

– Я не уверена, что понимаю вашу мысль, – сказала Вивиан, но Викки знала, что это не так. Старинные гонконгские ханы начинали как торговые. Во времена опиумных войн «Хэйг энд компани», позднее – Макфаркары были посредниками между Востоком и Западом. Налаживали диалог между далекой Европой, Англией, Америкой и необъятным и загадочным Китаем, осуществляли эксперименты в судоходстве, осуществляли обмен выгодными товарами в поисках рынков сбыта и производителей, которые могли этот рынок наполнить. Как говорил Альфред, они стояли там, где Восток встречался с Западом с раскинутыми по обе стороны руками.

– Китай до сих пор огромен и загадочен и нуждается в Западе больше, чем когда-либо. Они нуждаются в Гонконге, и если Макфаркары смогут соответствовать этой нужде, Макфаркары выживут. Я приказала Уолли Херсту расширять сеть наших пекинских и кантонских офисов и нанимать китайцев, чтобы открыть офисы в Тяньцзине, Шэньяне, Ухане и Чунцине.

Викки заметила любопытство Вивиан при упоминании Уолли Херста, гадая, рассказал ли отец китаянке о контактах Уолли со сторонниками Чена, которые, как он надеялся, переметнутся на сторону реформистов из «Нового Китая».

– Я хотела, чтобы вы внедрились в Шанхай и двинулись дальше к Нинбо и Ханчжоу. Я хочу, чтобы Питер и Мэри взяли на себя Фучжоу и использовали ее контакты на Тайване. Но самое главное – Шанхай, там огромная индустриальная база, которую мы сможем обслуживать.

– Как?

– Пассажиро-грузовые самолеты.

– Но мы недостаточно оснащены ими.

– Я собираюсь купить еще двадцать «Ан-250».

– Двадцать?

Изыски Хьюго убедили ее, что русские самолеты были не только самыми большими, но и лучшими в мире.

– Дешевы в эксплуатации, – сказала Викки. – И надежны.

– Моему отцу они тоже нравились.

– Тем временем мы наладим много рейсов в Европу и Калифорнию. «Голден эйр фрэйт» будет основным перевозчиком в Китае.

– Из каких денег, можно спросить? Вам потребуются просто необъятные фонды.

– Мы богаты – на бумаге, по крайней мере, благодаря Альфреду с его земельным бумом. Я смогу продать кое-что из недвижимости. У нас будет наличность. Как вы думаете, Вивиан? Вы можете это поддержать?

– Вы чертовски рискуете, делая долги, надеясь на земельный бум.

– Но стоит того.

– Вы можете потерять все в одну ночь… А что там с мистером Ву и «Голден Экспо»?

– По-прежнему нет воды. Нам грозит жуткий провал. То же самое с Лантау, если мы не добьемся катеров и паромов.

– Да, дела далеки от идеальных.

– Очень далеки. Вот почему мы меняемся. Мне нужен ваш ответ, Вивиан.

– Простите меня, Викки. Мой ответ все тот же. То, что вы делаете, опасно. Но что важнее, значительно важнее, Макфаркары не могут действовать в вакууме. Через три месяца англичане возвратят Гонконг Китаю. Роль Гонконга в Китае будет нашей ролью. Мы должны соответствовать ей. В этом была цель вашего отца.

– Это была вашацель и это убило его. Его план был неуклюжим и опасным. Я не собираюсь повторять его ошибку.

– Ваш отец видел в этом единственную надежду Макфаркаров.

– Я уже говорила вам в больнице и повторю опять. Я не хочу никаких Ма Биньянов, ни Тана Шаньдэ, никаких других китайских политиков. Макфаркаров никогда не заманят в эту ловушку.

Викки обратилась к образу, который должна оценить китаянка.

– Мы подобны флажку на ветру. Мы – не ветер.

– Ваш отец был смелее. Мы можем быть ветром.

– Я не позволю Марфаркарам брать чью-либо сторону. Военные шишки приходят и уходят. Торговцы остаются.

– Хорошо, – сказала Вивиан медленно, – вы должны меня простить, но это не только вам решать.

– Не раньше, чем родится ваш ребенок, и вы не должны об этом забывать.

Вивиан встала:

– Я не забуду этого, Виктория.

– Куда, черт побери, вы собираетесь?

– В Шанхай. Я должна повидаться со старыми друзьями.

– Зачем?

– Вы – подлинная Великобритании. У вас английский паспорт. У вас, и у вашего брата, и у ваших племянниц. Я гонконгская китаянка. У меня гонконгский китайский ребенок во чреве.

– Ребенок, у которого отец – англичанин. Не морочьте мне голову этой чепухой.

– Я – гонконгская китаянка. Здесь мой дом.

– Вы можете взять ребенка в Англию, если вас вынудят.

– А вы бы сделали это?

Вивиан резко развернулась на каблуках. Леди-судовладелицы смотрели на них во все глаза. Она заставила себя повернуться к Викки, наклонилась к столику и прижалась щекой к ее щеке.

– Ради Макфаркаров, – прошептала она.

– Это ничего не меняет, – сказала Викки. – Я буду управлять ханом Макфаркаров без вас, пока не родится ребенок.

– Вы одумаетесь, – ответила Вивиан. – Вы увидите свет. Мои лучшие пожелания Стивену. Я так рада за вас обоих.

«Ну, это уже слишком даже для предложенной ею короткости», – подумала Викки.

– Почему?

– Потому что он поможет вам понять вашего отца.

– Вы тоже спали со Стивеном? – парировала Викки с яростью.

– Это было так давно, что я уже не помню, и уверена, что он – тоже. Я видела его. Он весь светится от любви.

Викки не успокоилась.

– Вы – как армия Мао, Вивиан. Вы везде.

– Везде в Китае, – поправила ее Вивиан. – Китайские армии не вторгаются.

– Да? А как насчет Кореи и Вьетнама?

– Они были вассальными государствами Срединной империи, – ответила Вивиан с улыбкой такой загадочной, что Викки не могла бы сказать, шутит она или нет. – Кстати, вот о чем я подумала. Если вы собираетесь покупать так много русских самолетов, если позволите, я посоветовала бы купить их через пекинское государственное агентство. Может, через Торговое агентство китайско-русской дружбы. Если вы приплетете КНР к своей сделке, они, возможно, более благосклонно посмотрят на ваши земельные права.

– Отличная идея, спасибо. Я прошу вас еще один, последний раз. Работайте со мной сейчас на Макфаркаров. Помогите мне. Сделайте это ради вашего ребенка. У нас впереди еще долгая жизнь. Мне бы не хотелось быть вашим врагом.

– А я опять прошу вас следовать курсом вашего отца. Он знал, что правильно, а что – нет.

Викки взглянула поверх столика и прошептала:

– Тогда почему он не рассказал вам о доказательствах, которые можно использовать против Чена и Ту Вэй Вонга? Почему он не сказал вам, где их спрятал?

– Чтобы защитить меня. Он был глупцом иногда. Викторианским глупцом.

– Ваш ребенок случайность? – спросила Викки напрямик.

– Нет. Он хотел этого – после того, как умер ваш брат Хьюго.

– А вы сделали рывок и дали ему то, что он просто хотел, а не предлагал.

– У меня было двойственное чувство, – допустила Вивиан. В первый раз она сказала это вслух.

Это было правдой. Беременность означала угрозу ее независимости, в которой она нуждалась для дальнейшего успеха карьеры и осуществления ее мечты о другом, лучшем Китае. Какое-то время ей казалось, что все плохо. Она была еще так молода, ей столькому нужно научиться, и 1997-й навис уже так зловеще. Но время, конечно, было врагом для любого мужчины возраста Дункана, и она не могла поступить по-другому.

– Бьюсь об заклад, его завещание покончило со всеми этими сомнениями.

– Его смертьпокончила со всеми моими сомнениями, – парировала Вивиан. – Он в моем теле – это больше, чем в памяти.

Слезы наполнили ее глаза, и она опустила взгляд, уставившись на ковер.

– Простите, что я сказала это, – извинилась Викки. – Мне правда очень жаль. Мне не следовало так говорить.

Вивиан подняла голову и увидела, как Викки качает головой с выражением больше грустным, чем горьким.

– Я думаю, вы не настолько хорошо понимали моего отца, как вам кажется. Вы не понимаете, в чем суть. Защищая вас, он защищал своего ребенка. Вернее сказать, будущее Макфаркаров, на тот случай, если я не рожу достойного наследника.

– Вы изображаете его более жестким, чем он был на самом деле.

Это вряд ли так, подумала Викки, поняв наконец, что ее сражение с Вивиан было продолжением ее поединка с отцом. Мертвый в Южно-Китайском море, он все еще продолжал влиять на нее. Это привело к тому, что Викки позволяет себе роскошь швыряться хорошими китайскими торговцами, когда Макфаркары нуждаются во всех талантливых людях, которых Викки может раскопать.

– Сядьте, – сказала она. – Пожалуйста. Мне правда жаль, что я сказала это. Я буду ценить ваш поступок, если вы решите вернуться в свой офис. Нет смысла ждать того момента, когда вы станете «опекуном» наследства новой наследницы. Вы нужны мне сейчас.

Вивиан села на стул и торжественно протянула Викки руку через столик.

– Но забудьте о том, что мой отец боролся с Ту Вэй Вонгом. Я не хочу принимать в этом никакого участия. Вы поняли?

– Я поняла вас, – сказала Вивиан, – отлично поняла.

Какое-то время обе женщины внимательно смотрели друг на друга. Многое осталось невысказанным. Викки чувствовала облегчение от мысли, что Вивиан Ло до какой-то степени не знала о действиях отца, в то время как Вивиан поздравляла себя с тем, что наконец добилась недвусмысленной возможности восстановить свое положение у Макфаркаров. Теперь у нее будет больше возможностей повлиять на Викки Макинтош и заставить взять на себя миссию ее отца.