Текст книги "Мадина"

Автор книги: Доухан Балаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

– – Мустик, тебе самому в будущем пригодится то, что помогаешь мне сейчас, – улыбнулась Мадина, берясь за следующее одеяло.

      – А то, если ты потом когда– нибудь будешь помогать своей невесте, беспощадно закидаю тебя упреками. – Да никогда в жизни она этого не дождется! – возмутился Мустафа, по– ребячьи горячась. – За то, что помогаешь мне теперь, обещаю никогда не делать подобных упреков. – А тебе и не придется– случая не будет! – Поживем– увидим! – засмеялась Мадина, которую забавлял его сердито– неприступный вид. С наступлением темноты все дела на сегодня были закончены. Магомет пришел с работы и сидел на кухне за столом. Мадина подавала ужин. Вошла Тамара и, устало вздохнув, присела к столу: – Налей– ка мне прежде всего чаю, весь день жажда мучает. Мадина с жалостью глядела на родителей: "Как же они могут целый день работать в такую жару, не выпивая даже глотка воды? Мыслимо ли выдерживать такую пытку каждый день! Нани– то хоть дома бывает, может полежать в тени, отдохнуть, а воти? . . ". И уже в который раз высказала эти мысли вслух. Отец, снисходительно улыбаясь, взглянул на нее своими добрыми усталыми глазами с густой сетью морщинок вокруг: – Вам, молодым, кажется это таким трудным делом. А для нас это дело привычное– за весь день даже не вспоминаешь о еде. – Так– то оно так, только жажду все же трудно переносить, – поддержала Тамара, отодвигая тарелку. – Ну что ты, нани! Нас ругаешь, когда не доедаем, а сама больше половины оставила.

– – Не лезет больше. Нужно бы в Назрань за кукурузной мукой съездить. Хоть чурек можно будет печь. На этом хлебе далеко не уедешь. – Хлеб ведь намного лучше, – сказала Мадина, наливая матери второй стакан крепкого чая, и укоризненно прибавила: – Ты одним чаем надеешься насытиться? Но Тамара пропустила замечание мимо ушей: – Разве можно хлеб с чуреком равнять? Если его поешь, почти до вечера можешь считать себя обеспеченным. А после хлеба через несколько часов уже под ложечкой сосет от голода. Если бы чурек был хуже, его бы и отцы наши не ели. – У отцов наших просто не было выбора. Сама же рассказывала, что, бывало, и чурека не всегда хватало, а уж и з пшеничной муки стряпали только по праздникам, – напомнила Мадина. – Да– а, это верно, – вздохнул Магомет. – В старые времена голод в горах был частым гостем. А в первые годы ссылки он унес почти половину наших людей. Целыми семьями вымирали. Это теперь людям такая воля. Вот и мать твоя– видишь– дожила до того, что чурек лакомством считает. – Можете смеяться сколько угодно, но чурек все равно сытнее и здоровее– проворчала Тамара, расстроенная воспоминанием о тяжких годах, унесших жизни многих ее близких.

Вошел Мустафа и остановился в дверях, прислонившись спиной к косяку. Он незаметно состроил матери просительную гримасу, напоминая о своей недавней просьбе. Немного помолчав, Тамара обратилась к мужу: – Вот сын твой просит разрешения в город завтра съездить с дружками. – Что там? – Магомет вопросительно взглянул на сына. Но Мустафа молчал, виновато опустив голову. – В кино хотят пойти– объяснила Тамара. – Баловство это, конечно, но разве их убедишь? – Пусти его, воти. Он сегодня весь день со двора не выходил и работал не меньше нас, – вступилась Мадина, чем заслужила благодарный взгляд брата. Маг. строго взглянул на сына:

      – Только ведите себя прилично и не задерживайтесь до ночи. – Да мы там совсем недолго будем– Мус. заспешил на улицу, где его поджидали друзья.

Денег ему завтра дай– велел Маг. жене. – Смотри, разбалуешь сына, если с таких лет в город гулять будешь пускать– сказала Там, словно сама не одобряла разрешение мужа. – Ничего, от этого не разбалуется.

– – Он– то вашего разрешения спрашивает, куда бы ни шел, а вон чужие и вовсе не считают нужным спрашивать– опять вступилась за брата Мадина. – Это уже не наша забота. У них свои отцы есть– пусть они и смотрят– заключил Маг.

Мадина в радостном ожидании готовилась к своему первому дню занятий в институте. Все дом. дела были завершены, и можно было с легким сердцем приступать к учебе. 1сентября она встала намного раньше обычного. Боязнь опоздать подгоняла ее. Если бы не настойчивость матери, она бы и завтракать не стала. Наташа встретила ее удивленным и отрезвляющим: – Да зачем мы поедем в такую рань? Там же еще и не будет никого.

Напрасно Мадина так спешила всю дорогу– в институт они пришли задолго до звонка. Весь день она пребывала в приподнятом, праздничном настроении. Прохаживаясь с Наташей по светлым просторным аудиториям и длинным коридорам института, она испытывала трепетное торжественное волнение от сознания собственной причастности к этому святилищу науки. Праздничное настроение не покидало ее и в последующие дни.

На лекциях она была оч. внимательна, с нескрываемым интересом слушала преподавателей, воспринимая каждое их слово как откровение, как единственно важную истину. Они с Нат. неизменно сидели рядом. Время проходило со стремительной быстротой, поскольку занятые на каждой перемене то поисками нужной аудитории, то набегами в библиотеку за учебниками, девки даже не успевали заметить, как приближался конец занятий и наступало время ехать домой. Кое– каких учебников на всех не хватало, и некоторые из них были распределены по одному на два, а то и 3 чел– ка. Но подруг это обстоятельство ничуть не огорчало– все равно вместе готовиться.

Накануне праздника Мадина занималась с матерью приготовлением всего необходимого для празд. стола. До поздней ночи на кухне варили, жарили, пекли, как и в любом другом доме в этот день. Назавтра Там. не хотела отпускать дочь на занятия: – Не мне же, старой, гостей встречать! К тому же, зятья обязательно приедут! Кто их встретит и обслужит? – ворчала она.

      Но на этот раз Мад. проявила необычное упорство. – Вот Аза и встретит. Она сможет обслужить, если все приготовишь. Да и не с утра же прямо они приедут! А вечером я и сама буду дома. Думаешь, в институте занятия можно пропускать? Это вам не школа! Если прогуляю хоть один день, меня лишат стипендии. Последний аргумент неожиданно подействовал на Там. В конце концов, считаться с ним она была вынуждена, поскольку вовсе не желала жертвовать этими деньгами. Спать легли далеко за полночь. Мадина устроилась на одной кровати с Азой, чтобы не нарушать порядок в своей комнате. Утром, перед тем как уйти, накрыла празд. стол. Были тут и фрукты, и всякие сладости дом– го приготовления, и, конечно же, орехи– обязательное в эти дни угощение. Мясные блюда и курятину заранее не ставили, чтобы по мере надобности подавать горячими. Когда вернулась с занятий, у них оказались гости. Там. встретила ее недовольным: – Быстрее заходи, это твой зять с друзьями, уже давно сидят. Остальное Аза сделала как умела, хоть чай сама занеси. Вымыв руки и глянув на себя в зеркало: все ли в порядке? – Мад. вошла к гостям. За столом сидели четверо молодых людей, один из них был младший зять Мад. – муж ее второй сестры. Троих других она видела впервые.

После традиционных взаимных расспросов зять сказал: – Хорошо, что наконец пришла. Мы не собирались уходить, не дождавшись тебя. – А я почувствовала, что меня ждут, и поспешила домой– улыбнулась Мад. Она осталась стоять у порога, отказавшись от настойчивого приглашения сесть за стол. С зятем бы она, разумеется, села, но присутствие совсем чужих ребят мешало ей вести себя свободно. Ребята шутили, то и дело поддевая зятя Мадины, который все больше молчал, предоставляя друзьям самим выбирать угодную им тему для разговора. Будь Мадина повнимательнее, она бы непременно заметила особый интерес, сквозивший во взглядах одного из парней. Он сидел в конце стола, как младший, и говорил меньше остальных. Частенько друзья отпускали в его адрес двусмысленные шуточки, на которые он, однако, находчиво отвечал, ничуть не смущаясь. Под конец тамада спросил разрешение на повторный визит. – Разве об этом надо спрашивать? В нашем доме всегда рады гостям– просто ответила Мад. – Большое спасибо. Мы и не ожидали другого ответа. Молодые люди вышли к Тамаре– поблагодарить за гостеприимство и попрощаться. Воспользовавшись тем, что они с зятем одни, Мад. принялась подробно расспрашивать о сестре, племянниках. Зять совестил ее за то, что редко навещает их. А под конец многозначительно предупредил: – Мад, учти, они вполне серьезно намереваются очень скоро приехать опять.

– – Они меня ни с какой стороны не интересуют и делать им здесь нечего– ты это знай. А если все же не сумеешь остановить их и они приедут как твои друзья с тобой, я их только ради тебя и приму как положено, не стану прогонять. – И на том спасибо– лукаво улыбнулся зять. Мад. подала ему носовые платочки: – Сам им раздашь. . Не отказывайся! Потом, чего доброго, они тя же упрекнут: мол, твоя свояченица не уважила, пожалела для нас. . .

      Бес. утром первого дня поехал с приятелями в Грозный. Однако, несмотря на то, что они были на своей машине, оказалось не просто успеть объехать всех, поскольку приходилось считаться с интересами каждого члена компании, старавшихся не обойти вниманием своих родственников. К Хаве они попали только после полудня. Неожиданно застав Ибрагима дома, Бес. напустился на него: – Ты почему дома в такой день? Приехал и спрятался тут! . . – Он вчера ночью приехал– вступилась Хава за сына, который лишь улыбался, не считая нужным оправдываться. Иб. попытался затянуть к себе спутников Беслана. Хава активно подхватила приглашение, но гости не пожелали задерживаться. – Поехали с нами– чего будешь дома сидеть? В машине и место свободное есть– предложил Бес. – Я и не собираюсь дома сидеть. У вас ведь, наверно, свои планы– сказал Иб, не желая вклиниваться в их компанию. – Да известно, какие теперь у всех нас планы– дев– ек навещать! Поехали, поехали с нами– не прогадаешь– смеялись ребята. – Прежде всего мне нужно един– го брата матери навестить. Я, собственно, только для того и зашел, чтобы предупредить что еду в Буро. – Вместе и поедем– обрадовался Бес.

В течение нескольких часов они колесили по городу и его окрестностям, время от времени останавливаясь и заходя к родственникам кого– либо из ребят. В одном доме они приняли приглашение войти и несколько задержались. Это был дом девки, интересовавшей одного из ребят, и теперь, продолжая свой путь, принялись сообща обсуждать состоявшееся знакомство. Ребята высказывались сдержанно, стараясь прежде выпытать мнение самого потенциального жениха, но тот только пожимал плечами и отделывался неопределенными фразами, в свою очередь тоже желая узнать мнение друзей. – По– моему, ничего особенного. . так себе, – пренебрежительно тянул он. – А, по– моему, неплохая девчонка, и тебе стоит всерьез ею заняться. Правда, намазанная была. . Но это ничего, – умоешь, прежде чем целовать, – смеялся сидевший за рулем Руслан. Он был старшим и высказывался весьма развязно, тем более что был навеселе, как, впрочем, и вся его компания. В Орджоникидзе попали лишь когда уже совсем стемнело. Иб. невзирая на дружные уговоры ребят, отказался следовать с ними дальше и, доехав до центра, распрощался. Бек. последовал за ним. Он бы с большим удовольствием остался с ребятами вместе с Иб, но уговорить друга не удалось, а отпускать его одного здесь, в своем городе, было бы попросту неприлично, и Бес. это прекрасно понимал.

Друзья шли неторопливым праздным шагом по оживленному, залитому многоцветными рекламными огнями вечернему проспекту. Бес. расспрашивал о командировке. Иб. отвечал, и в свою очередь справлялся о делах друга и местных новостях. – Вот и институт Мадины. Кстати, ты почему ни разу не спросил о ней? Может, нашел себе там беловолосую сибирячку? – Сибирячки– то ничего, только мне там не до них было. А не спрашивал, потому что ждал, когда сам догадаешься рассказать. Но ты оказался не особенно догадливым– с шутливой укоризной заключил Иб. – Небось, Лида тебя держала в курсе всего, что ее касается. – Одно дело– Лида, другое– ты.

      Я больше на тя полагаюсь, потому что женщинам их женская солидарность мешает быть всегда правдивыми и откровенными с нами.

– – Да там все в порядке. Ходит на занятия со своей подругой– соседкой. Как видишь, добилась своего. Хотя на вид тихоня, а характер, оказывается, есть. Завтра пойдем к ним.

– – Не пойду. Не хочу со стариками сталкиваться.

– – С какой стати ты должен от них прятаться? Не зять еще поди! – засмеялся Беслан. К тому же там никто и не догадывается о твоих намерениях.

– – Ладно, завтра видно будет. Давай ловить такси – поедем в Южный.

      – Безнадежно. Где сейчас свободное такси возьмешь? – Что предлагаешь? Не стоять же здесь до утра, – сказал Иб, вглядываясь в движущиеся по улице машины. К Беслану домой они попали около полуночи. Несмотря на позднее время, в доме не спали. Дружески обняв веселую, нарядную Лиду, еще располневшую за время их разлуки, Иб. пошутил: – А ты, сестренка, как перенесла этот месяц? Совсем не похоже, чтобы ты похудела. Видно, ураза не особенно повлияла на тебя. – Зря смеешься, Иб! Я весь месяц постилась, если хочешь знать. – Правда, правда, был у нее весь месяц"кошачий марх", – насмешливо подтвердила Фатима. – Они теперь ламаз– марх не признают. – Зачем ты меня выдала! – засмеялась Лида. – Ничего, в старости все наверстаю, а пока я не натворила грехов, которые надо замаливать.

      Почему вы до сих пор не ложились? – запоздало поинтересовался Бес. – Гости были. Незадолго до вашего прихода ушли. – Что за гости? Откуда? – И сама толком не знаю. Молодые люди были, – уклончиво ответила Фатима. Бес. прекратил расспросы, поскольку догадался, что это были за гости. Иб. понял это еще раньше по тому, каким нарочито отрешенным стало выражение лица Лиды, как только речь зашла о них. Вошел Абукар. Иб. поспешно встал, поприветствовал дядю, справился о здоровье. – Слава Аллаху, у нас пока все хорошо. – Аб. прошел, сел на свое обычное место у окна. – А как ты там время провел? Не скучно было в Сибири? – Скучать некогда было– работать приходилось много. Но, честно говоря, по нашим близким соскучился, – признался Иб. Он стоял поодаль в своей излюбленной позе: заложив руки за спину и выставив ногу. Бес. и Лида стояли тут же, а Фатима по примеру мужа подсела к столу. – Это хорошо, что о доме помнил. Только глупый или оч. непорядочный чел– к способен забыть свой дом, не тянуться сердцем к отчему краю, – веско заключил Аб и уже иным, более мягким тоном справился о здоровье сестры, поинтересовался их сегодняшними визитами и причиной столь позднего возвращения. – Мы задержались в Южном. Пока был в командировке, там у наших две свадьбы состоялись. Сходил к ним, заодно и поздравил.

      – И правильно сделал. То, что тя не было дома, не освобождает от этой обязанности, – одобрительно сказал Аб. и, сделав небольшую паузу, вновь, заговорил, значительно, с расстановкой, серьезно глядя на племянника: – Не знаю, увидимся ли мы завтра– я должен чуть свет уехать, так что, хоть сейчас и позднее время, хочу поговорить с тобой. Я никогда раньше не говорил на эту тему, но теперь вижу, что необходимо. . Ты еще долго так намерен ходить? . . Не годится это никуда. Вот ты месяцами теперь дома не бываешь, а подумал о том, каково твоей матери одной оставаться. В твои годы пора свою семью иметь. Я знаю, как тяжело мать переживает твою несговорчивость. Серьезной причины для откладывания женитьбы не вижу, а потому настоятельно требую, чтобы ты всерьез подумал об этом. Иб. потупившись, молчал, а Аб. продолжал: – Ставить какие– либо условия я не намерен. Что тебе ладно– то и нам будет ладно. Только назови дев– ку. Остальное– наша забота. Знаю: ты неглупый парень и куда не следует не полезешь. А так больше нельзя тянуть– мало ли какую ошибку можно допустить по молодости. Вон месяцами пропадаешь бог весть где. . – Разве я чем– нибудь дал повод для подозрений? – не поднимая головы, спросил Иб, которого тяготил весь этот разговор. – Не обижайся понапрасну. Я не говорю, что ты чем– то провинился. В таком случае у нас сейчас совсем другой разговор был бы, – многозначительно произнес Аб.

      – Но уже одного того, что ты до сих пор не женат, вполне достаточно для моего недовольства. Если бы жив был твой отец, я бы и не подумал заводить с тобой этот разговор;но теперь вся ответственность за это лежит на мне. . и на брате твоего отца, разумеется. Сам знаешь, что у нас люди говорят в таких случаях. Мне уже не раз ставили в вину то, что ты до сих пор в холостяках ходишь.

      Иб. смущенно молчал, избегая смотреть на кого– либо, и сосредоточенно изучал половицы. – Оставь ты мальчика. Он не хуже нас знает, что ему делать– вступилась Фатима, считая не совсем уместным этот разговор мужа. – Я не говорю, что он не знает, – строго глянул на жену Аб. – И не требую от него немедленного ответа. Я только предлагаю ему серьезно подумать о том, что здесь сейчас было сказано, – веско проговорил он и, прибавив уже своим обычным тоном: – Ладно, я пошел спать. Да и вам давно пора, – удалился. – В самом деле, пошли– ка лучше и мы, – с готовностью подхватил Иб, с явным облегчением переведя дух. Он опасался, как бы Фатима не продолжила начатый мужем разговор, но, к его удовольствию, она только сказала: – Идите, идите, и, правда оч. поздно. Бес, ты подожди минутку, мне кое о чем спросить нужно. Как только за Иб. закрылась дверь, Фат. тихо заговорила: – Ну так как, думает он жениться? – А зачем с этим спешить? Успеется. – Конечно! Зачем вам спешить? – рассердилась Фат. – Вот и ты не собираешься. Завел себе небось какую– нибудь. . Но ты не думай, что отец согласится долго терпеть твое холостячество. Вы к дев– ам– то ходили сегодня? – Ну, – нехотя отозвался Бес. – И что ни одной не было, которую хотелось бы еще раз увидеть? – Так ты об Ибрагиме печешься или обо мне? Если обо мне– напрасный труд. Можешь вообще не говорить. Да и его оставьте в покое– он свое дело лучше знает.

      – Может у него есть дев– ка? – прикинулась неосведомленной Фатима. Беслан снисходительно ухмыльнулся: – Разве дочка ничего тебе не рассказывала? – Что она должна была рассказать? – Должна– то не была, но небось не сдержала свой болтливый язык.

      – Скажи ты толком: в чем дело? – Ни в чем, это я так просто. Пойду– ка я, – притворно зевнул Бес. – Иди– иди, – Фат. окинула сына насмешливым взглядом. – И до чего же вы, мужчины, самонадеянны! Думаешь, если смолчишь сейчас, то все останется в тайне? . . Несколькими минутами позже друзья лежали в постели. – Лида права– намного лучше домой к ней идти, чем в институт. И чего ты упрямишься? – Сам не понимаешь? . . – Не замечал за тобой раньше такой стыдливости. – При чем тут стыдливость! Мне б уже давно следовало нанести официальный визит, но без ее согласия не хотелось бы. . – О– о– о! . . Это уже что– то новое! Ты что без ее согласия ничего не собираешься делать? – с коротким смешком спросил Бес, и тут же посочувствовал: – О– бедняжка! В таком случае– ходить тебе всю жизнь в невинных. . Иб. засмеялся: – Уж это мне не грозит– поезд давно ушел. . – Потому меня и смешат церемонии, которые теперь разводишь, как неискушенный юнец. Настоящий мужчина настойчивым должен быть, а ты– согласия дожидаешься, как рохля какой– нибудь. – Ладно, хватит. Еще ты меня не учил. – Минуту помолчав, доверительно продолжил: – Пойми, это не тот случай, когда натиск нужен. Я знаю: достаточно одного слова, и механизм сработает безотказно. Уверен, что Фатима приложит все усилия. .

      – Разумеется, – перебил Бес. – Так давай, нажимай на кнопку, я готов утром же передать твой сигнал. – Нет, до времени воздержусь. Не вздумай без моего ведома проявить инициативу. Сам скажу, когда будет надо. – Не пойму я тебя что– то, Иб. Чего ждешь? Или еще не решил?

      На лучшее надеешься?

      – Лучшего не желаю– сам знаешь, и решил я давно и бесповоротно. Но хочу, чтобы все было по доброму согласию. – И так будет по– доброму. . Ты же ей нравишься– это не секрет. – Хочется пощадить ее человеческое достоинство. Она дев– ка гордая, может болезненно воспринять, если я совсем игнорирую. . Пусть видит, что с ее волей считаются. – Внушил, что принадлежишь к современным людям с передовыми взглядами на жизнь, а теперь боишься быть развенчанным в ее глазах? Короче: предоставляешь ей возможность поиграть в независимость, да? – Понимай, как знаешь. – Н– да– а, – раздумчиво протянул Бес. – Втюрился ты, братец, что называется, по самые уши. Иначе не стал бы так церемониться. Слушай, тот ли ты Иб, которого я знал до сих пор? – с наигранным сомнением спросил он, приподнимаясь на локтях и глядя в сторону едва различимого в темноте друга. – Помнится, по тому Иб. девки сохли, и одного его благосклонного внимания было достаточно, чтобы осчастливить любую из них. А этот– сам пропадает. . да пропал уже! . . Иб. ясно представлял себе ироническую ухмылку, с которой он говорил все это. – Брось трепаться, спи, – беззлобно кинул он, отворачиваясь к стене и давая понять, что не намерен продолжать разговор. – Да– а, – вздохнул Бес. – По правде говоря, и я бы не прочь так пропасть. Только у меня как– то по– другому получается. . Может, оттого, что я проще смотрю на все это. – Это оттого, что ты избалован легкими победами.

      – Можно подумать, у тя они были трудными! – фыркнул Бес. Солнце было уже высоко, когда Иб. проснулся. Он огляделся. Бес. еще спал, выпростав из– под одеяла ноги. Собственно, безжалостно скомканное тонкое одеяло прикрывало только часть его туловища. Иб. не стал будить его. Заложив руки под голову, он углубился в размышления, устремив рассеянный взгляд в потолок. Вспомнил, как вчера утром мать слезно просила жениться наконец, приводя массу доказательств необходимости этого. Мысли, цепляясь одна за другую, тянулись бесконечной вереницей. "Мать права. Конечно, пора жениться. . Но как сломить упрямство этой своенравной девки? Придется, видно, несмотря ни на что, посылать сватов. Э– эх, дев– ка моя! Не согласишься на этот раз– дожидаться твоего согласия не стану. Даже Бес меня на смех поднял за мое смиренное ожидание. Я не мальчик, чтобы столько времени довольствоваться одними надеждами, сколь бы заманчивы они ни были. . "Он пытался вызвать в памяти облик Мадины, но представить его полностью никак не удавалось: возникали лишь отдельные черты. Мысленно перебирая все прошлые встречи, размышляя о ее поведении, характере, воспитании, он уже в который раз приходил к убеждению, что лучшей девки нет на всем белом свете и быть не может. И сознание того, что он отнюдь не безразличен ей, наполняло сердце светлой, гордой радостью. Взволнованный этими мыслями, он больше уже не мог лежать спокойно. С хрустом потянувшись, в следующую минуту порывисто встал и начал одеваться.

      – Эй, соня, подъем! – затряс он за плечо Бес. – Все на свете проспишь. Бес. нехотя разомкнул веки и бессмысленными спросонья глазами уставился на него. – Что, весь день решил спать? Мы же договаривались в город пораньше махнуть. Где твоя бритва? . . Немного повалявшись в постели, Бес. тоже оделся. – Пока мы с тобой сны досматривали, Лида нам стрелки так отутюжила– воздух со свистом режут! – сказал Иб, увидев краешком глаза входящую Лиду. – Это она из– за тя постаралась. Если б не ты, она бы и не вспомнила, что мои гладить нужно. – А то до сих пор ты их гладил– недовольно хмыкнула Лида. – Раз такой неблагодарный, пусть впредь сам. . – Иб. стоял перед зеркалом, аккуратно подравнивая ножничками свои небольшие усы. Друзья вышли во двор. Иб. окинул взглядом голубое небо без единого облачка. – День в полном разгаре, а мы только встали, – с сожалением произнес он, направляясь к висевшему под навесом рукомойнику. У него было такое чувство, словно он опоздал куда– то. Сразу после завтрака друзья собрались уходить. – Ты молодец, Иб, одеваться умеешь. Вон как все подобрал. – Лида оглядела Иб. с головы до ног оценивающим женским взглядом. Темно– коричневый, тщательно отутюженный костюм ладно сидел на его подтянутой, статной фигуре: коричневый же, с косыми широкими полосками бежевого цвета модный галстук стягивал воротник светло– абрикосовой сорочки. Костюм дополняли до блеска начищенные черные полуботинки, едва выглядывавшие из– под брюк, и велюровая, в тон галстука, шляпа, надетая немного набекрень.

      – Ничего особенного– пренебрежительно протянул Иб. Однако ему сейчас, как никогда раньше, была приятна такая оценка своей внешности, и он, картинно подкручивая усы, добавил: – Говоришь, можно в таком виде дев– ам показываться? – Еще как! И теще– тоже можно! Иб. замахнулся на нее. – Разве я раньше не так одевался? Да и костюму этому сто лет. Вот только сорочка да галстук новые. У нас ведь принято обнову какую– нибудь в эти дни надевать. Так что я без всякой задней мысли. . Тем временем Бес, стоя перед зеркалом, то так, то эдак поправлял шляпу. Он явно был недоволен своим видом, поскольку привык ходить с непокрытой головой. Вчера мать настояла, чтобы он хоть в эти празд. дни носил ее, и он, скрепя сердце, повиновался. Но сейчас мать его не видела, и он решил, что может обойтись и без этой никчемной жертвы, а потому в конце концов снял шляпу и небрежно швырнул на кровать: – Сдалась она мне. . – Надень– надень, ничего с тобой не случится. Я ведь тоже надел. – Ты– то совсем другое дело: ты– зять, идущий в дом невесты, тебе нельзя появляться там простоволосым– засмеялся Бес, однако шляпу все же взял. – Вам что больше не о чем говорить? . . Вы– что брат, что сестра– со вчерашнего дня только об этом и говорите! – попытался рассердиться Иб.

      На улице им встречались стайки нарядных подростков и детей, обходивших подряд все дворы. У детей в руках были полиэтиленовые кульки, куда ссыпали орехи и конфеты, которыми их непременно угощала каждая хозяйка. Дети постарше такого угощения не принимали, а потому ребят старше 10– ти лет уже нельзя было увидеть с такими кулечками. Некоторые из них ездили по дворам на велосипедах, прикрепив к рулю свои трофеи– носовые платочки, которые им дарили в домах, где были девки. Иб. и Бес. замедлили шаг, невольно заглядевшись на группу таких джигитов– велосипедистов, собравшихся посреди улицы и возбужденно хваставших друг перед другом своими трофеями. Мальчик лет 11– ти, у которого оказалось больше всех платочков, чувствовал себя героем и поглядывал на остальных свысока. Видя стрелки на его брюках и белую рубашку, нетрудно было догадаться, что из дома он вышел опрятно одетым, но теперь на рубашке виднелись грязные пятна– следы от выпачканных во время вынужденного ремонта рук, которыми он заправлял ее;левая брючина была закатана почти до колена, как и у других ребят, новые туфли, скорее всего надетые по случаю праздника, покрывал слой дорожкой пыли;на разгоряченном, смуглом от загара лице– следы пыли и пота. – Ну и что? Ну и что? – сердито выкрикивал он, гневно сверкая черными как угли глазами. – А то, что слышал! Вон все знают, что я прав! – азартно доказывал другой мальчишка примерно такого же возраста, резким привычным движением головы отбрасывая со лба выгоревшие на солнце непокорные волосы.

      Он сидел на велосипеде, опираясь о землю ногой, и от возбуждения раскачивался вместе с велосипедом взад– вперед. – Да если бы я делал то, что ты делаешь– у меня бы их целый мешок был! – Ну и делал бы! Кто тебе мешал? – кричал первый мальчик. – Эх, ты! Да я бы от стыда сгорел! Ты ж даже у старух платочки выпрашиваешь! Другое дело, если бы тебе их девки надавали. Да плевать я хотел на эти твои тряпки! – Ага, просто зло берет, потому что у меня их больше. – Ну и что? ! Зато мне все до единого девки дали, а не бабы да старухи, как тебе! Тоже мне, мужчина! . . В каждом дворе клянчишь стоишь, как попрошайка. . – Ах, ты так? Я тебе сейчас покажу, кто я! Сейчас узнаем, кто из нас мужчина! – Мальчик решительно передал велосипед стоявшему рядом товарищу и медленно, угрожающе двинулся на противника. Тот с не меньшей решительностью положил свой прямо на дорогу и встал наизготовку. Остальные ребята сделали вылую попытку предотвратить назревающую драку, но победило обычное мальчишеское любопытство: кто кого? – и они, ничуть не задумываясь над тем, порядочно это или нет, окружили противников в ожидании забавного зрелища. А те с ходу вцепились друг в друга, пытаясь сбить с ног. Иб. и Бес. со снисходительной усмешкой поглядывали на мальчишек. Их собственное детство, теперь казавшееся весьма далеким, тоже было богато подобными драками, в которых закалялись мальчишеские характеры, и они вряд ли стали бы вмешиваться, если бы из– за дальнего поворота не показалась подозрительно прыткая легковая машина. Бес. без лишних слов направился к ребятам.

      – Яй, петушки, убирайтесь отсюда! Ребята расступились, пропуская его в центр, а драчуны– растрепанные, разгоряченные, с воинственно горящими глазами– все не отпускали друг друга. – Что не поделили? – Бес. за шиворот разнял их. – Сами знаем, – недовольно буркнул тот, кто первым полез в драку. – А ну брысь с дороги! – грозно скомандовал Бес, и ребята, похватав велосипеды, поспешно отошли к обочине, пропуская машину, тянувшую за собой шлейф пыли. – А платочки, всадники, положено принимать только от дев– ек, и только если они сами дадут, но ни в коем случае не клянчить– стыдно это мужчине, недостойно. Но назидание Беслана мало подействовало на ребят– как только он отошел, они, теперь уже хором, возобновили спор. – Вот мелюзга! Чуть что– в драку лезут– сказал Бес. – Можно подумать– мы в их годы другими были. Просто это было так давно, что все забылось. . А мальчишка молодец, правильно говорил. . Только говорил, видно, больше от обиды, желая отомстить тому за большую удачливость. А сам небось с не меньшей охотой брал бы и у женщин. – Теперь не от всякой девки они их добьются, не то чтобы от женщин. – Кстати, почему детвора сегодня ходит? Ведь им только в первый день положено. . – Видать, не для всех это правило обязательно. И вообще сейчас все перемешалось. Извращают обычаи, кому как вздумается. – Эти тоже не лучше тех пацанов– кивнул Иб. на идущую навстречу легковую машину, украшенную разноцветными флагами. – Тоже тешатся дешевым удовольствием. Понацепляли где попало разноцветных тряпок и чувствуют себя победителями, – с презрительной усмешкой произнес он, глядя на самодовольные лица сидящих в машине взрослых парней. – Услышали бы они тя– тоже бы в драку полезли. . Друзья рассмеялись.

      Из города вернулись на исходе дня и, согласно уговору, направились к Мадине. По мере приближения к ее дому Иб. чувствовал все возрастающее беспокойство. Его волновал даже сам вид дома. Этот ничем не примечательный, весьма скромный дом казался много лучше соседних, близким и дорогим уже от одного сознания ее безусловной причастности к его празд– му убранству. Он с необъяснимым наслаждением смотрел на выкрашенные белой краской окна с безукоризненно чистыми стеклами, на растущие перед ними деревья со свежевыбеленными стволами и кирпичами, которыми были ступенчато обложены околоствольные круги, на чисто выметенное обширное пространство перед домом, с непросохшими еще следами– дугами от полива. – Иди– иди, чего медлишь? – подбодрил друга Бес, первым входя во двор. Тамара, стоя на крыльце, раздавала орехи группе ребятишек, с готовностью подставлявших раскрытые кулечки и нескладно, беспощадно коверкая слова, произносивших поздравление, превращавшееся в их устах в бессмысленный набор слов. – Да продлит Аллах вашу жизнь, дети– ласково приговаривала она. Оба парня произнесли традиционное позд– ие. Собственно, правильнее было бы назвать его не позд– ем, а пожеланием, ибо это было не что иное, как добрые пожелания на будущее. Бес. закончил свою речь шутливым: – Давай теперь орехи! – чем рассмешил Тамару. Иб. украдкой поглядывал на Тамару, обнаруживая едва уловимое сходство с дочерью.