Текст книги "Мадина"

Автор книги: Доухан Балаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

      – Почему вы решили, что мя ждет наказание? Я вот еще компанию его выведу на чистую воду. Вы идите, раз не хотите есть. Ребята возражали, но Иб. настоял на своем. "Совсем голодными ушли. И все из– за меня. Хотел как лучше, а вышло наоборот. . "– с горечью думал он, провожая их сочувственным взглядом. Эти мысли еще более ожесточили его против повара. Он подошел к двери, за кот. тот исчез, и толкнул ее. Она не поддалась: оказалась запертой изнутри. Иб. со злостью толкнул ее плечом, как бы примериваясь. К нему поспешила все та же раб, из– за стойки наблюдавшая за ним. – Ай не надо, не надо! Совсем большой скандал будет, – испуганно зачастила на чеч. – Я должен посмотреть, кого он там прячет. – Перестань, не надо ломать дверь! Я скажу те, кто там, – понизила голос до шепота жен– на. – Там большие начальники. . – Объяснила! Ты мне поименно назови, не то все равно вышибу дверь и сам посмотрю, кто эт там притаился. – Ему казалось, что он уже давно здесь и долго добивается знакомства с теми, кто находится за дверью. А между тем с тех пор, как с ребятами вошел в стол, не прошло и 20– ти мин. – Они же в самой дальней ком. сидят, в конце коридора, – им просто не слышно твоего стука, – пыталась объяснить жен– на, отвлекая Иб. – Там, кажется, главный технолог, завком и еще кто– то из управления. Дверь распахнулась и на пороге появился глав. технолог. – Что здесь происходит? – раздраженно спросил главтех. – Я именно об этом хотел спросить вас, – невозмутимо ответил Иб. – Так это ты здесь безобразничаешь?

      – А это еще вопрос: кто из нас без– ет. Вы что, филиал ресторана себе здесь открыли за счет рабочих? – Смотрите, как он разг– ет! Ты почему общественный порядок нарушаешь? Кто ты такой, чтобы указывать? Это тебе даром не пройдет! . . – пригрозил главтех, сверля Иб. уничтожающим взглядом. Слова эти, произнесенные с убийственным презрением, ввергли Иб. в такое состояние, кот. сам он определял знакомым выражением: "вожжа под хвост угодила". В таком состоянии он терял способность конт– ть свои поступки, мог пойти хоть на что. И теперь, задыхаясь от гнева, принялся в далеко не лестных выражениях выкладывать главтеху и повару все, что о них думает. Досталось и председателю завкома, появившемуся спустя неск. мин. и попытавшемуся утихомирить его. Видя, что обстановка угрожающе накаляется, опять вмешалась жен– на. И почему– то все свои усилия направила на одного Иб, пытаясь урезонить его. – Да что ты ко мне пристала? Что усп– шь, как пьяного? – зло бросил ей Иб. Но жен– на смотрела с мольбой и, несмотря на его грубость, еще ласковее угов– ла его, настойчиво оттягивая за рукав темно– синей раб. куртки, кот. он носил на работе поверх пиджака.

      Жен– не все же удалось увести Иб. подальше от греха, и позже, придя в себя, он был благодарен ей за это– мало ли что еще мог натворить сгоряча! – тормоза– то отказали напрочь. "И так много лишнего наговорил. Ну что я за дурак такой– никак не могу сдержаться! Вел себя как незаслуженно обиженный пацан. . Всегда лишние эмоции подводят, – расстроенно вздохнул он. – Вот все и получается шиворот– навыворот! . . – досадовал, мучимый глубокой неудовлетворенностью своим поведением. – Хор. еще хоть с кулаками на них не полез– тогда бы наверняка все свели к обсуждению моего"хулиганского"поступка. Да и так еще неизвестно, как дело повернется". Вспомнилось взбешенное лицо главного тех, выведенного из себя его неслыханной дерзостью и полным отсутствием почтительности к его "чину". По взглядам, которыми его в цехе встречали рабочие, Иб. понял, что всем все известно. – Уже успели? . . – усмехнулся, подходя к Гиви и Азамату. – Все же свои, пусть знают! – не отвел Гиви открытого честного взгляда. – Нам вот еще посоветоваться бы надо, обсудить сообща, – ведь все думают одинаково, и все молчат и терпят, – сказал Аз. – Погоди, погоди, – хлопнул его по плечу Иб, – если оч. хочешь обсуждать. . – Да не только я– все хотят, – перебил Аз. – Вот я и говорю: если хотят пож– та, задержимся после работы и обсудим. А теперь работать. Не хватало еще простаивать из– за этого.

      После окончания смены часть рабочих осталась в цехе. Не сговариваясь, стали собираться в конторке, представлявшей собой небольшое помещение в самом углу, отгороженное стеклянной перегородкой. – Ну что, начальник, пошумел ты там, говорят? – с добродушной улыб. сказал Степаныч, ветеран завода, член завкома и вообще один из самых авторитетных людей в коллективе. Поглаживая свои пышные седые усы, он по– отечески смотрел на Иб. Иб. уважал этого старого рабочего и никогда не обижался на его несколько ироническое "начальник". Он тянулся к нему, охотно обращался за помощью и не стеснялся признаться, если в какой– либо служебной ситуации его инженерные навыки и познания, полученные в институте, оказывались бессильными. – Так уж вышло. Не сдержался я, – невесело отозвался он. – Теперь и самому противно. – Раскаиваешься? . . Да ведь мы правы были! – выпалил Аз. – Точно! Вот нам всем надо пойти прямо к директору и выложить все начистоту. Пусть объяснит, почему в стол. порядка никакого нет– готовят отвратительно, грязно всегда, и вообще! . . – Гиви энергично рубанул рукой воздух. – Да сколько уже говорили на собраниях– все без толку. – И все же я подниму этот вопрос. Вот, кстати, послезавтра собрание, там и выскажемся! – воинственно заявил Гиви. – У меня глаза болят, когда вижу этого жирного кабана. Представляете: я вот так стою, смотрю на него, а он будто меня и не видит вовсе, – все больше распалялся он, – наполняет тарелки и уносит туда, в свой "люкс"! Я спрашиваю: кому несешь? А он так нагло смотрит и говорит: "Это для начальства! ". А? . .

      – А ты как думал? Что, с начальством равняться хочешь? – усмехнулся Хамид, пожилой рабочий– чеченец. – А чем я хуже? ! Даже в стол. норовят дать почувствовать, что ты всего лишь подчиненный! – Погоди, погоди, Гиви. – Иб. встал, принялся прохаживаться взад– вперед. – И вообще, давайте– ка не будем об этом, а то получается, словно мы из– за пары котлет шум поднимаем. Оч. это несолидно. – И вовсе не в кот. дело, а в системе. . Это ведь не только сегодня, – горячился Аз. – И не сегодня началось, и не завтра кончится, – опять вступил Хамид. – Это вам, молодым, кажется, что все можно изменить, порядок навести, если пошуметь. А я уже знаю, что такие разговоры бесполезны;вы говорите– они молча свое дело делают. Хотите, чтобы повара сняли? . . И вообще, если он нам все, что положено, давать будет, что он– сами посудите! – домой понесет? Понимать ведь надо. А нового поставят– опять все по– старому будет. И шумели уже, и говорили не раз, и меры вроде принимали, и что же? . . – отмахнулся Хам, словно желая прекратить обсуждение. Однако звучавшие в его голосе равнодушие и смирение были кажущимися, и хотя он сейчас вроде успокаивал молодежь, его самого этот вопрос волновал не меньше, и, утверждая, что они все равно бессильны что– либо изменить, он в глубине души надеялся, что это не так. Степанычу не понравились его рассуждения. – Наводили и порядок. Прежний– то повар и готовил получше, и отдельного кабинета не заводил. – Вы хотите запретить ему в своем "люксе"цвет нашего завода угощать? Ничего не выйдет. Да знаете ли, что туда почти все из управления заглядывают? – съехидничал кто– то из ребят.

      Вот потому– то у нас и получается так: один– 2 смельчака выступят на собрании, начнут правду говорить, а остальные– как воды в рот набрали– молчат да смотрят, что из этого выйдет, хотя сами больше всех возмущались. – А тому смельчаку быстро рот заткнут. В лучшем случае– выслушают, чтобы тут же забыть, о чем он говорил. – Потому и молчат, что не верят в толк от таких выступлений. Да и кто захочет добровольно в немилость к начальству попадать? – Погодите, погодите, ребята, – вмешался Иб. – Нельзя же так все в одну кучу валить! Я категорически против подобных обобщений. У нас тут что, все нач– во– главтех и предзавкома? И вообще, надо всегда конкретно говорить, не то так мы далеко можем зайти. Вот насчет работы стол. я сам. . Кстати, Степаныч, вы же у нас член завкома. Там что– забыли свое главное призвание? Говорят ведь: был разговор об этом. Ст. посмотрел на Иб, как на несмышленного ребенка, помедлил: – Разговор был, и не один раз. Обсуждали. Намечали, как водится, мероприятия. Глядишь: некоторое время вроде кое– что налаживается, а потом все по старинке. . Да что с меня– то требуешь? Я рядовой член завкома. Ты бы вот сегодня у самого председателя спросил! – прибавил, лукаво усмехаясь в усы. – Ничего, я спрошу и у него, – упрямо мотнул головой Иб. – И еще спроси заодно: на какие деньги они в рестораны ходят, когда на завод приезжают проверяющие или еще кто сверху, – задиристо вставил Гиви. – В самом деле. Не на свои же заработанные– и дураку ясно. – А это в пользу завода делается: чтобы, значит, проверочки гладенько прошли– шито– крыто и никаких беспорядков! – с коротким смешком сказал кто– то из младших.

      И всегда так: если кто проверять едет или еще зачем, тут же встретят со всяческими почестями и сразу– в ресторан, а потом– за город, шашлычки жарить на свежем воздухе. Потом– еще что– нибудь заманчивое находят. В общем, желающие приятно время провести всегда найдут себе забаву. За чужой счет почему бы и не кутнуть? А твой предзавкома, как всегда, заправила– деньги– то он организовывает. – Вот и получается, что некоторые проверяющие едва заглядывают на завод– не то чтобы проверкой заниматься. Хамид, молча слушавший страстные высказывания ребят , вставил: – Поэтому– то и проходят все проверки спокойно. А вы еще недовольны. Тут все начали говорить разом. Каждый высказывался на свой лад, приводил свои примеры и доводы. Горячились, конечно же, молодые рабочие. Те, кто постарше, больше слушали, время от времени подавая веские, уместные реплики. Иб. невольно поддался общему настроению, однако его удерживало что– то, мешало высказываться с такой запальчивостью как остальные ребята. Этим тормозящим фактором было подсознательное чувство ответственности, которая лежит на нем, как на старшем по должности.

      Разговор как– то незаметно перешел на производственную тему. Сначала обсуждали причины нередких авралов в конце месяца. Заговорили и о недавнем несчастном случае. – Хорошо еще, что только руку повредило. Могло быть гораздо хуже, – сказал Аз. – А ведь механику не раз говорили, что полуавтомат барахлит. – Теперь– то починили, – вставил Гиви. – Обязательно нужно было кому– то покалечиться, чтобы его наладили, – сказал Ст. – А ведь даже акт о производственной травме не составили, не наказали кого следует. Только слегка пожурили: ай– яй– яй, мол, нехорошо. . – Зачем же обязательно акт? Это ведь нам был бы минус, потом бы этот акт везде и всюду фигурировал и портил нам всю картину, – сказал Иб. – Вот и пойми тя, начальник! – Ст. вперил в него недоуменный взгляд. – Ты же только что говорил: "Не надо обобщать", "категорически против". А сам что делаешь, а? . . В этом случае, между прочим, "мы"– ни при чем, и "нам"картину этот акт не испортил бы. Наоборот, если бы наказали кого следует– это предотвратило бы впредь такие случаи. А вы что сделали? Факт несч. случая скрыли, акт не написали. Рабочий теперь будет болеть неделями, а вы ему здесь рабочие дни ставите. Прекрасный метод нашли. Виновник в стороне, а государство страдает. . Хотя в конечном счете страдает– то бригада, кот. и за пострадавшего вынуждена работать. А ведь в этом и твоя вина есть, начальник. – Ст. умолк. Остальные тоже молчали, поглядывая на Иб, заметно упавшего духом.

      – Но ведь я хотел. . я не был против акта. Там распорядились, – кивнул он в сторону заводоуправления. – Об этом я тоже поговорю. . Вообще– то, конечно, сразу нужно было, – покаянно прибавил, чувствуя под испытующими взглядами ребят мучительную неловкость. Словно угадав его состояние, на выручку пришел Гиви: – Вай– ва– ай! Где Нева, а где– Арагва. . Мы же о стол. начали, а вон куда нас занесло. Иб. благодарно взглянул на него, со вздохом облегчения сказал: – Давайте– ка, ребята, я сам попробую. . Раз так нехорошо начал– сам и должен довести дело до конца. У меня только вот какая к вам просьба: послезавтра и на собрании говорить так же откровенно, как сейчас здесь. – Конечно. Нам бояться нечего. Мы работу свою делаем как следует. Пусть те боятся, кто мешает раб– ть и настроение портит. – Ст. поднялся со стула. – Айда– ка, хлопцы, по домам. Хватит– потешили души. А ты не шибко расстраивайся, – положил руку на плечо приунывшего Иб. – Я тебе не со зла сказал, а чтобы не приучался смолоду лукавить со своей совестью. Жизнь. . она доказывает, что самый верный и надежный путь– прямой. . Всю дорогу в ушах Иб. звучали голоса ребят, голос Ст. На душе после этого откровенного разговора остался горький осадок.

      Подходя к своему дому, он окончательно решил идти завтра к Денису Михайловичу и обдумал все, о чем будет говорить. Но весть о внезапной смерти дяди отбросила прочие заботы и тревоги на задний план. На след. 3 дня он взял отпуск за свой счет, использовал имевшиеся в запасе отгулы и вышел на раб. только после выходного. За эту неделю, полную печальных забот, события того дня сгладились в памяти. Его душевный настрой теперь совсем не подходил для трудного разговора, с каким собирался в партком. К тому же, уже в понед. ребята рассказали ему о своей победе. Оказывается, на собрании они все же выступили и кое– чего добились: повару объявлен выговор и его"номер люкс" прекратил свое существование. И вот его вызвал сам Д. Мих. – Я и сам к вам собирался, да вот. . – нерешительно начал Иб. Он всегда немножко робел под этим острым взглядом, как бы говорившим: "Не вздумай хитрить– насквозь вижу". – Вам ведь, наверно, уже расск. обо всем. – Хочу от тя услышать. Иб. начал рас– ть, поначалу неуверенно, как бы раздумывая, стоит ли говорить о том или ином моменте, а потом, постепенно втягиваясь, как будто вернулся в тот злополучный день и заново переживал все, отчего рассказ получился эмоциональным, но тем не менее правдивым. Д. Мих. слушал внимательно, ни разу не перебил, а когда Иб, высказавшись, с облегчением перевел дух, неторопливо заговорил: – Хор, что все начистоту выложил и себя выгораживать не стал. Но я сразу скажу: в данном случае твое"чистосердечное признание"не смягчает твоей вины. – Почему вы только о моей вине говорите? Меня же вынудили обстоятельства. Разве вы бы на моем месте сдержались? . . – Иб. спохватился, поздно поняв нелепость своего сравнения.

      – И я бы, может, не стал сдерживаться. Только поступил бы несколько иначе. Представь себе– как ты выглядел в этой ситуации перед своими подчиненными? Ты ведь не просто руководитель, ты чел– к партийный. – А те двое– не парт? . . Почему они вели себя как. . как вельможи какие? . . С таким гонором, словно они здесь на отцовском личном заводе? ! – вспылил Иб. – Погоди– ка малость, послушай. Во– 1– ых, с ними разговор был особый: во– 2– ых, сейчас речь идет не о них, а о тебе лично, и давай сразу договоримся: никаких ссылок на других– отвечай за себя, и только. Иб. тяжело вздохнул. – Так не получится, я же не на необитаемом острове действовал. – То– то и оно. И был ты в этой ситуации отнюдь не на высоте. Помолчи, помолчи, – остановил Д. М. Иб, открывшего было рот для возражения. – Уж теперь меня выслушай, милостивый государь. Я тя, если помнишь, не перебивал. – Извините, больше не буду, – пообещал, совсем как школьник. Д. М. встал, подошел к окну и какое– то время молча дымил сигаретой. Потом медленно, будто нехотя, обернулся. – Знаешь ли, меня больше тревожит выражение неверия в то, что при желании можно призвать к порядку зарвавшихся деятелей. Да– а, нередко звучит это пресловутое: прав тот, у кого больше прав. . – Еще чаще это подтверждается на практике– не удержался Иб. – Помолчи уж. Тебе вот вместо того, чтобы хватать повара за грудки. . Ты своим поступком лишь показал свою несостоятельность решить вопрос более достойным и действенным способом. Подал подчиненным другой пример.

      – А– ай, Д. М. . Таких примеров и без того хватает. Вот скажите: неужели руководство не видит этих беспорядков? Почему обязательно кто– то снизу должен поднимать вопрос? Ведь у всех на виду это происходит, а никому дела нет! Вот заставить бы самого директора обедать там– посмотрели бы мы, как он тогда заговорит! А рабочим и так сойдет, да? . . – Почему считаешь, что дир. лично должен заниматься этими вопросами? . . Иб. едва дослушал. – И этими должен. . Разумеется, главное– производство, план. Но настроение рабочих тоже ведь немаловажно для успеха. А какое наст. будет после нашей стол? . . Я своих ребят знаю. Любой готов при надобности и задержаться после смены, и раб– ть в выходной. Но с какой совестью просить их об этом, если они то и дело видят явное пренебрежение. . неуважение к себе? . . Вот вы говорите: плохо, если рабочие сомневаются в возможности добиться справедливости. А кто виноват? . . Да я и сам не оч. в это верю, раз кое– кто из нач– ва допускает еще и не такое безобразие, а главные рук– ли не желают замечать ничего кроме отчетов, смотрят на все сквозь пальцы! Чем объяснить рабочим такую их терпимость к нарушителям и откровенным жуликам? Вот и напрашивается мысль, что те и сами грешны. У самих"рыльце в пушку", – говорил он, энергично жестикулируя и порывисто прохаживаясь перед столом секретаря, кот. в снисходительном молчании наблюдал за его"извержением". – У нас же такие ребята! . . Да с такими реб– ми. . Хоть куда за тобой безоглядно, если поверят в тя, если к ним с уважением! . . А– ай, да что я вам– то говорю– и сами все прекрасно понимаете.

      – Я– то понимаю. Вот ты здесь рвешь и мечешь, ратуешь за справедливость. Все вроде правильно говорил. А сам– то всегда ли верно поступаешь? . . Тот несч. случай в твоем цехе скрыли ведь, не оформили в установленном порядке. И ты к этому причастен, вольно или невольно. Я знаю, почему так вышло. Но никакие мотивы, которыми вы руководствовались, нарушая порядок, ни в коей мере не оправдывают вас. Выходит, и ты виновен в том, что лишний раз люди увидели: закон иногда нарушается безнаказанно. И после этого еще сидишь и охаиваешь заводские порядки, рук– во ругаешь. Будто сам– сторонний наблюдатель, а не одно из звеньев. . И все при раб– их, прямо в цехе. А еще коммунист. . – Выходит, я не имею права вслух о недостатках говорить? Не должен замечать их? . . Еще Белинский говорил: "Патриотизмобнаруживается не в одном восторге от хорошего, но и в болезненной враждебности к дурному". – Вот– вот! Только эта враж– ть не должна быть пассивной. Истинный патриот должен активно бороться со всем дурным на своем жизненном пути. И борьба эта должна быть разумной и последовательной. А ты в одном случае полез с кулаками справедливость восстанавливать, а в другом– потворствовал сокрытию факта несч. случая.

      Вот и посуди сам. . Ты прав, хватает у нас непорядков и похлеще, и не всегда они влекут за собой заслуженную кару. Конечно, в каждом случае ответ– ть должна быть прямо пропорциональна занимаемой должности. Увы, не всегда это бывает так. . – Да говорите уж начистоту: чаще бывает обратно проп– на, – опять перебил Иб. и тут же прикусил язык, встретив недовольный взгляд Д. М. – Вот это– то и приводит к невосполнимым идейно– психологическим издержкам.

      Подобные факты подрывают веру в торжество справед– ти, в торж. закона, порождают у недостаточно идейно закаленных склонность правдами или неправдами добиваться своекорыстных целей, разумеется, в обход всяких законов. И тут уже на передний план выступает его величество блат. Иб. стало казаться, что он и не для него вовсе говорит все это, а просто вслух рассуждает с самим собой, или с каким– то ему одному известным невидимым собеседником. Сделав пару затяжек подряд, он продолжал: – И неважно, что именно его обеспечивает: родственные ли, друж. ли связи, или же всемогущий "золотой телец". Страшно, что он подчас оказывается сильнее всякого закона. А это уже– извини– настоящий социальный кризис.

      – Вы вон куда все свели, Д. М. Считаете, что и я способствую таким. . издержкам? – В известном смысле– да, – безжалостно заключил Д. М, возвращаясь на свое место. – Садись, садись, нечего по кабинету маячить. – Ей– богу, Д. М, вы со мною, как. . Слушая вас, я себя чуть ли не преступником чувствую. Его неподдельное уныние вызвало у Д. М. улыбку: – Это уже неплохо. Ты вообще– то положительный товарищ. Только вот сыроват в идейно– полит– ом отношении. И рабочие тя уважают. Как они тогда на собрании за тя! . . А перед тем ко мне приходили 4ребят. Я– то тя вызывал, не знал, что отсут– шь, а пришли они. – Зачем? – Иб, заметно воспрянув духом, ловил каждое слово. – Тя отстаивать. Особенно 1старался: так разволновался, словно от его выступления жизнь твоя зависела– не меньше. Я даже не сразу разобрал: по– русски он говорит или по– грузински. Иб. не смог сдержать радост. улыбки, было особенно приятно узнать все именно от Д. М, ведь реб. ни словом не обмолвились о своем визите. – Это, наверняка, Гиви был, он у нас 1такой горячий, у него вместе с волнением и акцент растет. – Ну, что касается горячности– тут уж вы все друг друга стоите, – усмехнулся Д. М. и, помолчав неск. сек, с усталым вздохом продолжил: – Вот еще что. Ты, говорят, в религиозных обрядах участие принимаешь? – Кто вам это сказал? – Неважно. Ты прямо отв. на вопрос. – Да не уч– л я ни в каких религ. обрядах! – Иб. выдержал взгляд Д. М. – Верю, верю. Но я слышал: на похоронах у вас 3 дня подряд. . уж и не знаю как это правильно назвать. . предавались рел– му бдению.

      Иб, сразу посуровевший, молчал, задумчиво глядя в совсем потемневший квадрат окна. – Так правда это? – Правда. – А без этого нельзя было? Ты не пытался вмешаться, воспрепятствовать? – Конечно, нет, – горько усмех. Иб, чувствуя досаду на него, не понимающего, что такие попытки ничего бы не изменили, даже если бы он сдуру предпринял их. Лишь навлек бы на себя проклятия стариков. – Нда– а, – глубокомысленно протянул Д. М. – Вот вы спросили: уч– л ли я. . Да даже если бы оч. захотел– меня бы не допустили, потому что я и курю, и отнюдь не трезвенник. – Стало быть– чуть ли не одобряешь все эт? – У каждого народа свои обычаи. . В общем, я не вижу в этом большого вреда, – не стал кривить душой Иб. Он молча выслушал за все свои прегрешения строгий выговор Д. М, кот. под конец назвал его "незрелым" коммунистом, еще не доросшим до должного уровня. . . И вот теперь, вык. свет в своей холост. ком, он прямо в одежде завалился на кров. и надолго задумался, да так и уснул одетым. Хава, застав утром сына в таком виде, едва добудилась его и принялась выговаривать за то, что совсем не бережет себя, даже спать не может лечь норм, по чел– ки, и что вообще на себя стал не похож. Иб, торопливо собираясь на раб, со снисходительной улыб. выслушивал эти обычные мат– ие увещевания и как всегда давал "окончательное"слово исправиться.

      Прошло неск. недель после свадьбы в Малгобеке. Мад. успела начисто забыть все впечатления тех дней. Перед послед. парой, услышав, что в вестибюле ждет высок. парень с усами, назвавшийся ее братом, Мад, не раздумывая, поспешила вниз, сразу решив, что приехал Иб. Но ее ждал Ахмет. От неожиданности Мад. в первую сек. растерялась, но тут же взяла себя в руки, поздоровалась. Ах. лукаво улыб: – Ты всегда с такой готовностью приходишь на зов, не зная даже, кто зовет? Мад. его вопрос уже не застал врасплох. – С чего это ты взял? Не волнуйся: я увидела и узнала тя еще вон сверху, поэтому и подошла. Не успели они переброситься неск. фразами, как рядом откуда ни возьмись появился Алихан. Он непринужденно завел обычный при встрече, мало что значащий разг. Ах. вел ся так, словно и в самом деле случайно оказался здесь с Ал. и просто зашел повидаться– как он и объяснил свой визит в первую же мин. Но Мад. догадалась, что это не так. Она сдержанно отв. парням и, едва иссякли вопросы, неизменно задаваемые из вежливости, попрощалась и, несмотря на настойчивый протест Ах, поспешила наверх. Лекция, конечно, уже началась, и она до звонка оставалась в пустынном коридоре, скрывшись за выступом в стене, чтобы Ах. не застал, если вдруг последует за ней. Спустя неск. дней они вновь появились в инст, и на этот раз им удалось подольше задержать Мад. разговором. Собственно, говорил– то в основном 1Ал. и говорил более откровенно, чем в прошлый раз. Мад. тяготили и эта встреча, и этот двусмысленный разг. Возмущала бесцеремонность, с кот. Ал. заявляется сюда, и она даже не пыталась скрывать это, отв. на его воп. несколько резче, чем следовало бы. А под конец отозвала в сторону Ах. и принялась раздраженно выговаривать за эти непрошеные визиты.

      – Разве я не имею права свою дв. сес. проведать? – наигранно возмутился он. – Не прикидывайся! Раньше те почему– то и в голову не приходило пров– ть меня. Если бы 1прие– л– никто бы те и слова не сказал. А зачем этого таскаешь? . . Тоже мне– брат наз– ся! Водит мне сюда чужих парней. Вот ей– богу, сегодня же все отцу рас– жу, – сердито пригрозила Мад. – Неужели не пон– шь, что позоришь меня перед людьми? – И не стыдно будет сказать об этом отцу? Жаловаться ему, что к тебе парень приходит? – Чего мне стесняться? Вот посм– шь– скажу! Ты ведь намного старше– неужели я те объяснять должна, что нельзя этого делать? – Что я силой его ост– лю? – Да ты и не соб– ся его ост– ть. Наоборот. . И матери твоей напишу, вот посм– шь! Разумеется, она и не собиралась жал– ся отцу, не допускала мысли о возможности говорить с ним на эт тему, но тете и впрямь решила пож– ся, если Ах. не прекратит эти визиты. – Учти, он бы и без меня обошелся. Я приехал только потому, что убедился в этом и не хотел его 1– го к те пускать. – Оч. благородно с твоей стороны, – с издевкой выговорила Мад. Ах. лишь смеялся да отшучивался. Потом все же дал слово, что больше не приедет, хотя за друга, мол, не ручается. Когда на след. неделе Мад. передали, что к ней пришли, она попросила одн– ка сказать, что ее сегодня нет в инст. – Если этот хам осмелится сюда заявиться– посм– шь, что я ему скажу! – Да что ты скаж– то! Это передо мной так храбришься, – засм. Наташа. – Пусть ходит, раз хочется. Поймет, что ты на него ноль внимания– сам отвяжется. – С самого начала знак– ва делаю все, чтобы дать ему это понять, а он, наоборот, еще настырнее становится. Губошлеп рыжеглазый, – неприязненно договорила Мад, понижая голос, – в аудиторию вошел препод.

      – Ну не скажи! . . Если по– честному, то он, между прочим, покрасивее твоего. Такое сравнение возмутило Мад. – Ска– ажешь тоже! Мой в сто раз лучше и крас. – Ой– ой! Этот не смуглый, как твой Иб, а вон какой румяный, ну прямо розовенький весь. – Вот точно: роз– ий– как поросенок! Тьфу! . . – Не зря говорят: любовь слепа. У этого вон машина своя, будешь на белой "Волге"разъезжать, как "прынцесса", – нарочно подначивала Нат. – Ох, отстань, и без тя тошно. . Решив, что на сей раз удалось избежать встречи с Ал, Мад. к концу 2пары совсем успокоилась, а после 3 и думать об этом перестала. Они с Нат, беззаботно переговариваясь, подошли к раздевалке, и в это время Мад. окликнули. От одного звука этого голоса ее бросило в жар. Она медленно обернулась и встрет. со взглядом Иб. – Вот мы 2дуры! – прошептала Нат. – Так это ты ее вызывал? – спросила она после 1– ых фраз приветствия и, получив утвердительный отв, наградила Мад. красноречивым взг. – И ты все эти 3часа стоял здесь? – Мад. избегала его внимательного вопрошающего взг. – А что оставалось делать? Я ведь приехал не с инст. повидаться. У разд, как всегда после занятий, было многолюдно. Нат. принесла Мад. пальто, но та надевать не стала– не хотела, чтобы Иб. видел ее в этом поношенном демисезонном пальтишке, из кот. уже выросла. – Идемте сюда, здесь потеплее, – увлекла их Нат. в дальний конец кор, к окну, а сама ушла, вдруг вспомнив о срочном деле. Мад. знала, что никакого сроч. дела у нее нет. Стоя в 2– х шагах от Иб, она ждала, когда он заговорит. Но Иб. молчал. Мад. почти физически ощущала на себе его взгляд и 1– ая не выдержала этого молчания.

      – Зачем столько ждал? Тебе ведь сказали, что мя нет. – Но я знал, что ты здесь. Сердцем чувствовал. . Решил во что бы то ни стало дождаться и спросить: почему не пожелала выйти ко мне? – Но я не знала, что здесь ты. – К тебе еще кто– нибудь приходит? – насторожился Иб. – Ну мало ли кто может прийти– потупила взг. Мад. – Если бы знала что я, вышла бы? – Да. – Мы так долго не виделись, Мад. Я уж подумал, что ты совсем забыла мя. . Всю дорогу домой Мад. не покидало ощущение счастья, так и сквозившее ее в радостном тоне, в блеске глаз. – Как ты могла сравнивать его с тем расфранченным индюком, Нат? Не смей больше. . – Ой– ой! . . Он у тя всю жизнь в одном и том же костюме ходит– больше и одеть, наверно, нечего. А тот! . . Одна его куртка чего стоит! – проговорила Нат. с наигранным восхищением. Мад. вспомнила действительно эффектную импортную куртку с множеством "молний", в кот. был Ал, и презрительно протянула: – Нашла чем восторгаться. . Сама ведь говорила: главное– чел– к. А у Иб. вовсе и не 1костюм. Он в прошлый раз был в коричневом, а сегодня– в синем. Уловив в голосе подруги нотки обиды, Нат. тряхнула ее руку, звонко рассм. – Да тише ты! Все на нас оглядываются. – Ты и в самом деле обиж. вздумала? . . Ой, умора! . . Да я же нарочно, чтобы подразнить тебя. . – Я и так знаю, что он в любой одежде лучше всех на свете. Представить себе не можешь– как с ним легко, хор. Ну каждое слово говорит, словно заглянув в мою душу. Я только успею подумать. . или даже только почувствую– он об этом как раз и скажет. . А ты заметила, как он изменился с тех пор, осунулся? – Те показалось.

      – Нет, не пок– сь, Ната. У него дядя недавно умер, Лида говорила. А я, дура, даже соб– ие не выразила. Ну совсем из головы вылетело. И он ни словом не обмолвился об этом, только глаза грустные– гр. были, – вздохнула Мад. – С тобой будешь веселым, как же! – Нат. приблизилась, прошептала на ухо: – Взяла бы да поцеловала разочек, сразу бы повеселел, даю голову на отсечение. . – Ненормальная. . – смутившись, Мад. оттолкнула смеющуюся подругу, а та, довольная произведенным впечатлением, не унималась: – Ну хоть в щеку бы чмокнула– убудет тя от этого? . . Вернувшись домой, Мад. едва успела переодеться, как появилась неожиданная гостья– тетя из Малг. Оставшись наедине с Мад, тетя усадила ее подле себя и, таинственно понизив голос, хотя услышать все равно было некому, начала: – Я те важную новость должна сообщить, моя дев. Один оч. хор. парень хочет породниться с нами. Я от души рада за тя, за брата своего, что такой чел, такая семья с нами род– ва желают. – Дяци, ради бога, не говори об этом. Мне совершенно не нужен никакой "чел". – Глупенькая! Ты ведь даже не знаешь, что это за чел! Он может все, что под силу хоть одному смертному на этом свете. И ты, и твой дом ни в чем нужды не будете знать. – Ой, дяци, не надо! . . – Мад. встала, попыталась выйти. – Подожди! Те не стыдно уходить, в то время как я говорю с тобой? Так– то со своей дяци считаешься– даже слушать не хочешь! – оскорб. тетя. – Да хочу я тя слушать, дяци! Только об этом не говори.