Текст книги "Мадина"

Автор книги: Доухан Балаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 26 страниц)

      До того несчастный, затравленный вид был у Мад, что слова эти невольно сорвались с его языка на полном серьезе, над чем др. теперь и хохотали от всей души. – Воллахи– биллахи, этот не намерен позволять кому бы то ни было притрагиваться к ней! – сквозь смех прог. Ид, смиренно возвращаясь на свое место. – Кто теперь осмелится прикоснуться к ней? ! Лично я еще не приготовился умирать! Его шутку перекрыл новый взрыв смеха. – Как ты быстро сломался, Ал! – Э– эй, друг, ты боишься, что съедим ее? . . – Напрасно так испугался– больше дозволенного обычаями мы бы с нее не взяли! Ал. больше отвечал молчанием и лишь изредка отшучивался, с улыб. поглядывая на Мад. Около нее все время был кто– нибудь из дев. Каждая на свой лад поправляла без всякой нужды ее наряд, дотрагивались до распущенных волос, перехваченных на затылке широкой белой лентой, откровенно любуясь самой нев. и ее нарядом. – Смотри– ка! Им– то позволяешь делать с собой что угодно, а мы чем хуже? – прикинулся обиженным Ид. Мад. никак не реагировала. Когда подошла дв. сес Ал– невысокая толстушка лет 20, все эти дни ревностно опекавшая ее, взмолилась: – Ради бога, выведи мя, сил нет больше здесь оставаться. . – Куда же я тя уведу? И кто мне эт позволит? Ведь это твоя ком, тебе отсюда не полагается уходить, – мягко возразила та. Мад. попыталась было тихонько уговорить, но вскоре поняла, что эт не зависит от воли дев. и что она обречена оставаться здесь уж во всяком случае до тех пор, пока не уйдут гости.

      Вскоре Мад. усадили и, не обр. вним. на протест, бесцеремонно пост. на колени гармонь. Но ей меньше всего хотелось ублажать своей игрой кого бы то ни было, а уж тем более эт публику. Она отк. играть и никак не прореагировала даже на просьбу– приказ Ал, за что др. тут же принялись подтрунивать над ним: – Что ты за муж будешь, если с 1го же дня она тя не слушается? – Ну что молчишь! Ведь на нее твои слова подействовали не больше, чем пустой звук. Видать, она над тобой будет главенствовать, а не ты над ней. . Однако Ал. был достаточно умен, чтобы не поддаться на провокацию и не попытаться немедленно доказать свою власть, заставив нев. покориться. Ему претил столь "дешевый"метод подтверждения муж. достоинства, на кот. обычно с готовностью идут муж. недалекого ума и сомнительного достоинства, и потому он просто отшучивался. А под конец из желания потрафить Мад, на кот. напористые шутки не унимающихся гостей действовали явно угнетающе, во всеуслышание заявил, что вполне согласен на такую участь и даже не станет оспаривать с ней право на главенство. Это неожиданное заявление жениха не только вызвало веселый смех у присутствующих, но и отбило желание продолжать шутить на этот счет. – Э– э, мы разгадали твою хитрость, Мад! Ты нарочно не хоч. развлекать нас, чтобы стало скучно и мы поскорее ушли, оставив вас наедине, – теперь уже на эт тему принялись подтрунивать парни. – Ничего, нич. не беспокойся! Успеете еще и вдвоем остаться. . Мад. все эти шутки были– как соль на рану. Она вообще не смот. в сторону стола, не желая встречаться взг. с Ал, видеть его. Но слух с болезненной настороженностью ловил каждое его слово. Ей казалось, что эт кошмар будет длиться бесконечно. Поздно веч. гости ушли.

      2дев. торопливо убирали со стола, наводили в ком. порядок. Мад. было неудобно оставаться безучастной. Она знала, что с сег. дня все это входит в непреложные обязанности нев, а потому предложила свою помощь, выразив желание прежде переодеться, поскольку в "этом"несподручно. Но дев. отказались от помощи, пожалели ее– бледную, подавленную. Мад, радуясь долгожданному избавлению, с облегчением сняла свад. наряд, чертовски надоевший за эти дни, переоделась в нарядное светлое платье из набивного крепдешина. Хотела заплести в косу мешавшие волосы, но дев. настояли, чтобы оставила распущенными, – дескать, так полагается. Она прикрыла голову длинным шарфом из белого шифона и с тяжелым вздохом в конец измученного чел– ка опустилась на стул. Закончившие свои дела дев. присели рядом. – Поч. так вздыхаешь, Мад? Не бойся, наш Ал. оч. хор. Он не будет тя обижать– вот увидишь. . – принялись весело утешать ее, а потом и довольно прозрачно шутить. Они были постарше Мад. и вели себя покровительственно. Да и нынешнее положение золовок давало им такое право, тем более что были лишь дв. сес. Ал(родным не принято шутить в подобном роде с нев. брата– неприлично). Когда вошел Ал, обе дев. встали и без лишних слов поспешили выйти. Мад. тоже поднялась и растерянно смот. им вслед, не зная, что предпринять. Ал. окликнул одну из дев. – Принеси– ка что– нибудь перекусить, я умираю от голода. – Ничего себе! Ты же все эти дни только и делаешь, что ешь да пьешь, пьешь да ешь! Весь вечер просидел за столом, а теперь так бессовестно притворяешься гол? – задиристо прог. та, понимающе улыб. – За столом сидел– ну и что с того? Ты видела, чтобы я ел? С ними не есть, а только пить хор. И вообще– почему я должен оправдываться? В собственном доме куска хлеба не выпросишь! – с наигранной обреченностью прог. Ал, взывая к сочувствию. – Слава богу, что теперь я от вас не завишу. Уж Мад– то не станет морить мя гол. Верно я гов, Мад? "Дешевый прием. . "– тоскливо подумала Мад.

      – Да– а, похоже, тебе еще долго придется обращаться за пом. к нам, видишь, Мад. даже смотреть на тя не желает, не то чтобы отвечать. – Ничего– нич! С нею уж потом как– нибудь договорюсь, а теперь ты сделай, что прошу. Дождавшись, когда сес. скрылась за дверью, Ал. снял пиджак, повесил на спинку стула и сел, облокотившись на стол. – Вот мы и вместе, Мад. . Да будет счаст. твой приход. . Мад. опять никак не отозвалась, будто не слышала его. – Так и будешь все время молчать? Уж не разучилась ли гов. с того дня, как мы виделись в последний раз? В его голосе Мад. послышался скрытый намек, она сдавленно вздохнула. Выполнив заказ Ал, дев. пожелала сп! ночи и ушла. – Что же ты стоишь, Мад? Мы одни, стесняться некого. Иди, сядь со мной, ты же наверняка ниче не ела. – Не хочу. Мад. упрямо отвернулась, с тревогой чувствуя, как он встает и подходит к ней. – Идем. . я же те говорю, – подошел совсем близко и сделал попытку взять ее за руку. Мад. отпрянув, вскинула на него такой взгляд, что он невольно опустил руки: – Ты что, ударить мя хочешь? . . Ну бей, если так, бей. . Я разрешаю. Она попыталась отойти, но идти было некуда: Ал. одной рукой упирался в стену, а другую держал на ручке шифоньера, таким образом лишая ее возможности выйти из своего угла. Не отводя влюбленного взг, он приторно– ласковым голосом уговаривал не обижаться, не спорить с ним, слушаться его. Мад. с трудом подавляла в себе сильное желание оттолкнуть его подальше. С ужасом сознавала, что он сейчас может дать волю рукам и ничто уже не спасет ее от этого. – Мад, ну сколько можно уговаривать? Послед. раз спрашиваю: сядешь со мной или нет? Если не послушаешься, возьму на руки и усажу силой. Ал. взял ее за плечи, показывая готовность выполнить угрозу. – Отпусти! . . Сяду я, только убери руки, – выдавила она, Ал. со вздохом отступил и, подождав пока она сядет, сел рядом.

      Он настойчиво потчевал, и она изредка уступала его уговорам лишь ради того, чтобы избавиться от прикос. его рук, то и дело норовивших погладить, обнять. Ал. чувст. ее непритворный протест ласкам и прекрасно понимал, что он происходит отнюдь не из одной только девичьей стыдливости. Угадывал ее неприязнь к себе, и это больно царапало муж. самолюбие, начинало злить. К еде он так и не притронулся, но зато время от врем. выпивал, наливая рюмку за рюмкой. Мад. со страхом видела, как бутылка "Столичной"тает на глазах. – Почему так ведешь ся, Мад? Я знаю, что не одобряешь. . Но ты сама виновата– я только из– за такого твоего враждебного отношения сейчас пью. Что мне еще остается, если моя долгожданная, желанная нев. и приблизиться к себе не дает? – обиженно гов. он. Мад. сидела, подперев голову рукой, и старалась не замечать ничего. Ал. не сводил с нее тяжелого взг, думая о своем. Алкогольный хмель, во власти кот. он находился все эти 3дня и к которому теперь добавил изрядную дозу, туманил разум, лишал власти над низменным животным инстинктом. Он все смот. на нее и, теперь уже досадуя за откровенную неприязнь, думал: "Поч. же ты до такой степени нетерпима к моим прикос? Не потому ли, что боишься разоблачения? А что если. . если правда? . . ". От этой непрошеной мысли ему стало не по себе. Встав из– за стола, он принялся довольно твердым шагом прохаживаться по ком. дымя сигаретой. Мад. покосилась на него. "Вот краснорожий! Почти целую бут. выпил и даже не шатается. . "Откуда ей было знать, что такая доза спиртного для Ал– сущий пустяк. – Ну что ж, Мад, раз те так неприятно сидеть со мной, раз я те так противен, постели, я спать лягу. Устало вздохнув, он вышел. Мад. мин. сидела неподвижно, потом, спохватившись, заспешила к двери, выглянула в кор, намереваясь незаметно выскользнуть из ком.

      Но сразу за дверью стоял Ал, по– прежнему дымя сиг. Увидев его спину, она тут же прикрыла дверь. "Теперь все. . теперь не сбежать. . "– подумала с отчаянием. Таившаяся все это время где– то в глубине души подсознательная надежда, что вот– вот произойдет какое– то чудо и она будет спасена от участи стать женой Ал, покинула ее. Происходившее после походило на кошмарный сон. Она только видела совсем близко жадные, лихорадочно горящие глаза Ал. кот, буквально зверея от ее отчаянного сопротивления и пылающего откровенной ненавистью и отвращением взг, зловеще шептал кривящимися в пьяной ухмылке губами: – Ну что теперь ломаешься, будто те впервой. . Я же все знаю. . Сама ведь призналась. .

      Чувствуя, что последние силы покидают ее, Мад, не столько от физической, ск. от невыносимой душевной боли, вызванной нестерпимым стыдом, омерзением, сознанием своей безнадежной обреченности, впала в глубокое беспамятство. . Ал. не сразу заметил ее состояние. Почуяв неладное в ее безжизненной неподвижности, от тихо окликнул ее неск. раз, потом повернул лицом к свету ночника и, увидев ее мертвенную бледность, не на шутку перепугался. Внезапно протрезвев, он с суетливой поспешностью делал все, что мог, пытаясь привести ее в чувство. Убедившись в тщетности своих неумелых действий, некот. время сидел неподвижно, уставившись на ее лицо немигающим взг. Потом, спохватившись, принялся торопливо одеваться, еще не зная точно, что станет предпринимать. Он неск. раз порывался выйти, но так и не решился, вернее, постеснялся звать на помощь, ехать за врачом, представив себе, как тогда люди начнут обсуждать это происшествие, каждый на свой лад комментируя. Нащупав ее пульс, ощутил под пальцами упругие толчки– нечастые, но ритмичные, – и обрадовался, неск. успокоился, убеждая ся, что у нее обыкновенный обморок. Обнаружив багровые следы от своих пальцев на тонком запястье, он только тут по– настоящему осознал случившееся, ощутил острую жалость к ней и, терзаемый поздним раскаянием, проклинал себя в душе за содеянное. Бережно укрыв ее покрывалом до самого подбородка, присел на край кров. и долго, с тревогой ждал, когда очнется, время от врем. осторожно проводя дрожащей рукой по ее лицу, по разметанным на подушке волосам. "Она же совсем еще ребенок. . А я– как последний идиот. . "– думал с горькой досадой, глядя в ее неподвижное, беспомощное, по– дет. доверчивое теперь лицо.

      Первое, что увидела Мад, было низко склоненное над ней встревоженное лицо Ал. – Слава богу, что очнулась– облегченно выдохнул он, поймав бессмысленный, невидящий взг. ее наконец– то раскрывшихся глаз. – Ты сильно мя напугала, Мад. . Я просто не знал, что делать, куда деваться– виновато прибавил дрожащим от перенесенного волнения тихим гол. Мад. непонимающе см. на него, силясь сообразить, где она и что с ней, и, вспомнив все, с протяжным стоном отвернулась к стене и забилась в глухих рыданиях. Ал. не знал, как к ней подступиться, чем утешить. – Мад, ради своего бога, прости мя дурака. . Ну, дурак я. Сам знаю, что дурак. . Умоляю тя, не плачь! . . Ну что поделаешь, раз так вышло. . Это все из– за водки проклятой. . Больше ты мя не увид. выпившим, Мад, слово даю! Чтоб мне 1ый же глоток ядом стал. . Ну скажи: что я должен сделать, чтобы ты простила? . . Но до Мад. убитой горем, совсем не доходили его слова.

      B начале мая неожиданно для близких приех. дом. Иб. Удивленная и обрадованная возвращением сына Хава засыпала его воп. Иб. и сам с внутренней настороженностью расспрашивал мать о житье– бытье. Так и не дождавшись отв. на свой не заданный вслух вопрос, еще раз спросил: – Говоришь: ниче здесь не изменилось после моего отъезда? Ниоткуда никаких новостей? Хава отлично знала, что интересует сына, но не хотела, просто не могла сообщить ему эт неприятную нов. и потому опять сказала, что ниче нового нет и все род. живы– здоровы. Иб. постеснялся прямо спросить о том, что его волновало больше всего, ради чего приехал. Сердце томили неясные тревоги, предчувствие беды, и то, что мать в разг. упорно обходит молчанием сват, усиливало эти тревоги. Из письма Бес, написанного сразу после ссоры Фат. с Там, он понял только, что возникла угроза потерять Мад– ее могут просватать за др. Не проведя с мат. и часа, он заспешил к братьям, объяснив свое нетерпение тем, что оч. соскучился по племянникам. 1ым навестил стар. брата. Но самого Хамзата дома не оказалось– до конца раб. дня было еще неск. часов. Нев. встретила его радостно, принялась расспрашивать. – Ты же говорил, что приед. не раньше июля. Как те удалось сейчас– спохватилась она. – Да так вот. . Удалось, хотя и с большим трудом. По настороженному вопрошающему взгляду Иб. и слабой, натянутой улыбке нев. догадалась о причине его внезапного возвращения. Избегая его взгляда, она с излишней суетливостью принялась было хлопотать над угощением, но Иб. остановил ее. – Иди– ка лучше сядь и расск, что у вас тут, – без тени улыб. прибавил он. Нев. покорно села рядом, неумело прикинулась непонимающей: – А что рас– то? Вроде я уже обо всем. . . – Брось вилять, говори по делу.

      Прослезившись, она поведала обо всем, что произошло в его отсутствие и о том, что известно о судьбе Мад. Глядя на то темневшее, то бледневшее лицо деверя с заходившими под загорелой кожей желваками, она под конец совсем расплакалась. Иб. какое– то время сидел молча, устремив невидящий взгляд в одну точку. Потом, медленно переведя его на заливающуюся виноватыми слезами нев, неимоверным усилием воли взял ся в руки, улыб. одними одеревеневшими непослушными губами. Увидев эт его жалкую, вымученную улыбку, нев. разошлась еще сильнее, чутким жен. сердцем угадывая его состояние, его душевную муку. – Да что ты в самом деле? ! А ну прекрати сейчас же! – грубовато одернул он. – Что здесь– чел. умер? . . Что здесь случ, чтобы так плакать? Стоит ли плакать только из– за того, что чужая дев. замуж вышла! Да ими весь эт мир полон! Я не Иб, если в течение недели не женюсь на еще лучшей– договорил жестко, с мстительной интонацией. – Я– то знаю, мальчик, что эт так. . Но не могу спокойно видеть, насколько те тяжело слышать об этом. – С чего взяла, что мне оч. тяжело? Напрасно думаешь, будто я из– за этого сейчас упаду умирать. Иб. встал, подмигнул все еще утирающей слезы нев. и с наигранной веселостью пропел: Белого шелка рубаху. Широким ремнем подвяжу. Если любимая вышла замуж– Еще красивее найду. . Пообещав зайти вечером к брату, он ушел.

      Договорившись с таксистом, Иб. поехал к Бес. Он нехотя отв. на воп. соседа, оказавшегося, к его большому неудовольствию, слишком разговорчивым, и досадовал на ся, что не нанял такси полностью– это избавило бы от нежелательных попутчиков, кот. теперь раздражают, мешают остаться наедине со своими мыслями, каждая из кот. была горька и мучительна. "Идиот я, и всему виной моя дур. гол! Столько врем. обхаживал, облизывался, ходил вокруг. . А тот дьявол не стал церемониться– и вот обнимает ее да надо мной посмеивается", – с глухой, тяжелой злобой думал он. Эта мучительная мысль была ему невыносима. Оставшись с Бес. наедине, он угрюмо начал: – Совсем не ожидал, Бес, что так мя подведешь. Не тот ты оказался друг, за кот. я принимал. – А что я мог сделать в такой ситуации? Сам подумай! – что бы ты на моем месте сделал– обиж. вскинулся Бес. – Ведь понимаешь: положение было безвыходное. Тем более что тя здесь не было. – Раз я не мог быть здесь, поч. не увез ее, не спрятал подальше до моего приезда? Я же на тя как на самого себя полагался! Иначе бы не уехал. Ну никак не думал, что можешь допустить такое– ведь прямо под твоим носом все происходило. . – Да как я мог увезти ее? Ты думаешь своей гол? Будь чужая– я бы так и поступил, можешь быть уверен. Мне об этом не надо было бы говорить. Но она, ты же знаешь, кем мне доводится. Сделай я эт с ней– на всю жизнь опозорился бы, всякое ничтожество смеялось бы: "А– а! Не тот ли эт Бес, кот. свою же дв. сес. для друга умыкнул? . . ". Сам будто не знаешь, как эт у нас обычно бывает. . – Ну и слава Аллаху– ты теперь свободен от такого имени. Можешь радоваться– с убийственным спокойствием, мрачно изрек Иб.

      Бес. в сердцах хмыкнул: – Да я бы, может, плюнул на все и нашел способ сделать так, если бы только знал, что ты и впрямь этого жаждешь! Ты ведь даже не отв. на мои письма, не то чтобы приех, вот я и заподозрил, что тя все это теперь не особенно волнует, что ты просто раздумал. – Во– 1ых я получил от тя лишь 1пис, да и то с большим опозданием, а во– 2ых, я же объяснял, поч. все так получилось. А не отв, пот. что надеялся быстрее письма добраться. – Ну чего ты на мя волком смотришь! Что тебе, дев. кроме нее нет? Бес. порывистыми движениями принялся закуривать, зло швыряя на пол ломающиеся в пальцах спички. – Те непростительно не понимать, насколько сложно оттуда приех. Мне и теперь стоило большого труда вырваться. . Ну да ладно, оставим бесполезный разг, – тяжело вздохнул Иб. Вошла Лида. – Что теперь скажешь, сес? Вот ведь как твоя под. меня вокруг пальца обвела. . Ни 1ой из вас нельзя верить. Она словно только и ждала, чтобы я уехал– кисло усмехнулся Иб. – Как ты можешь гов. такое? ! Да знаешь ли ты, чего только она не перенесла за эт время? Она же чуть с собой не покончила! . . От искреннего гнева у Лиды выступили слезы. Задыхаясь от возмущения, она принялась расск– ть о происшедшем с Мад. по порядку, не упуская ни одной, сколько– нибудь значительной, по ее мнению, детали вплоть до описания свадьбы, состоявшейся немногим больше нед. назад. Иб, уставясь в пол и все больше мрачнея, с тяж. сердцем слушал ее страстное повествование, несколько приукрашенное пылким девичьим воображением, особенно в части сердеч. переживаний Мад. – . . Все вы, муж, такие! . . Всегда только нас 1их вините во всем. . Кто виноват, что ты уех, бросив ее здесь? ! – хлестко заключила Лида, и тут же опомнилась, увидев тяж. взг. Иб. и его неузнаваемо изменившееся за эти мин, сильно потемневшее лицо. .

      В эту 1ую ночь после возвращения дом. Иб. совсем не спал. Не вкл. свет, он всю ночь напролет, в зависимости от бешевавших в нем чувств и мыслей, то метался по ком, как раненый зверь в клетке, то валился на неразобранную постель и затихал на время. Страдания его невозможно передать словами. То в сердце поднималась глухая злоба на Мад, оказавшуюся такой коварной, способной на столь скорую измену– и тогда он с мстительной решимостью думал о незамедлительной жен;то, представив по пылкому рассказу Лиды состояние Мад. перед свадьбой, отчаянные попытки предотвратить ее, и особенно то, как она ждала его, глухо стонал от отчаяния и бессилия, от горького позднего раскаяния, от щемящей жалости к ней, наконец– от ненависти к самому себе за непростительную глупость, ставшую причиной столь нелепой, невосполнимой утраты. Перед рассветом, вконец измученный, он неподвижно лежал на кров. и более спокойно и трезво размышлял о случившемся. Злобы или обиды на Мад. уже совсем не испытывал, а потому мысль о скоропалительной женитьбе больше не посещала его воспаленный мозг. Он понимал, что просто не в силах сделать этот шаг, во всяком случае, в ближайшее время. Уж слишком долго носил в сердце Мад. и во всех своих мечтах видел женой ее, чтобы теперь с такой легкостью уступить это место другой. "Женившись сейчас, я уподоблюсь той, кот. кому– то назло отдалась 1му встречному. . "– горько подумал он, напрочь прогоняя из гол. мысль о женитьбе. Отказался также и от настойчиво владевшей им со вчер. дня мысли любой ценой вырвать, увезти Мад, а там– будь что будет! Воспаленное воображение в продолжение всей ночи рисовало разные способы осуществления этого безумного замысла. Но теперь он со всей ясностью осознал, что в любом случае, чем бы это ни кончилось и к каким бы последствиям ни привело(а в том, что последствия будут только тяжелыми, не могло быть никаких сомнений)– это в конечном счете не принесет Мад. ничего, кроме несчастья. А несч. ее он хотел меньше всего и не мог допустить, сколь бы велико ни было его желание отомстить Ал. и удовлетворить свое муж. самолюбие.

      Теперь ему нестерпимо хотелось увидеть ее, хоть раз заглянуть ей в глаза. Казалось, что эт успокоит, поможет смириться с утратой: ведь теперь она не его прежняя Мад, а чуж. жена. . Но с этой последней мыслью он никак не мог смириться. Наступило утро. Иб. тяжело поднялся, распахнул оба окна, чтобы побыстрее проветрить ком, полную табачного дыма, и вновь изможденно завалился на кров. в надежде хоть ненадолго забыться сном. В последующие дни он раза 2ездил в инст. в надежде встретить Мад. Но она там, как оказалось, уже почти месяц не появлялась. Разг. с Нат, тоже по– своему поведавшей обо всем, еще сильнее разбередил его кровоточащую рану. Особенно мучительно было известие о том, как Мад. не хотела, чтобы он уезжал, и как она желала в последнее время и ждала его сват. кот. избавило бы ее от преследований нынешнего мужа. "Но почему, поч. ты не призн. мне в этом, не намекнула хотя бы? . . Ведь если бы я знал– без всякого сват. тя увез, прямо отсюда увез бы! . . Что же ты наделала, гордячка моя недоступная. . "– с болью думал он, стоя на памятной лест. площадке и с глубокой тоской глядя на далекие гор. вершины. Проведя дома всего неск. дней, Иб. с тяж. сердцем вновь покинул отчий край.

      Прошло больше месяца с того дня, как Мад. вступила в новую семью. Она постепенно входила в роль нев. Ей, с детства приученной ко всякой дом. работе, не составляло особого труда справляться со своими обязанностями и здесь. Семья Ал. жила в большом, в полтора этажа, кирпичном доме с просторным асфальтированным двором, обнесенным невысокой кирпичной оградой. Кроме этого, так сказать, парадного двора, был еще задний, хозяйственный, где рядом с гаражом для машины тянулись прочие хоз– ые постройки. Здесь содержалась дом. птица, скотина: 2коровы, телята, овцы и неск. пухоносных коз. По всему чувствовались достаток и благополучие, царившие в этом доме. С раннего утра и до поздней ночи Мад. работала по хоз– ву не покладая рук. За этим привычным занятием она неск. отвлекалась от горьких мыслей, успокаивалась, насколько это вообще было возможно в ее положении. Род– ки мужа были в восторге от нее, от трудолюбия и усердия, с каким она выполняла неписаные обязанности молодой нев. Особенно ласкова и внимательна была к ней свекровь. Эта еще не старая подвижная жен. души не чаяла в своей долгожданной нев. и то и дело ласково журила ее за неугомонность. – Посмотри, на кого ты стала похожа! . . В чем только душа держится, не знаю. Мне людей стыдно: скажут, мы тя голодом морим. Дев. моя, не надо так утруждать, мучить ся. И где только дела себе находишь? Ведь давно уже все попеределала, – любовно ворчала она. А перед гостями– будь то род– ки, просто знакомые или соседи– непременно рассыпалась в похвалах: – И не надеялась, что среди нынешних дев. может найтись такая. . Хотя и уч. она, а по хоз– ву все умеет делать, и скромная, и обычаи уважает. Аллах не за мои большие заслуги перед ним дал мне в нев. именно эту– одну из тысячи. . Видно, самой судьбой моему первенцу было предопределено такое счастье– бросала она ласк. взг. на Мад, кот. занималась тем временем каким– нибудь делом со столь невозмутимым видом, словно эти слова не имели к ней никакого отношения. Гости подхватывали, поздравляли с удачной нев, льстили, говоря, что и сын ее– парень хоть куда и было бы обидно, если бы ему досталась менее хор. жена.

      – Ал, конечно, тоже неплохой, – с наигранной скромностью соглашалась та. – Весь эт дом на нем держится. Можно сказать, он содержит всю семью. . Но Мад. наша еще лучше. И говорить нечего– хор. дочь вырастили Маг. и Там. Только болит мое сердце оттого, что невеселая она всегда ходит, даже не улыб. никогда, и похудела сильно. Что о нас люди подумают? . . Уже поздно вечером, когда других дел не оставалось, Мад. принималась чистить, гладить, приводить в порядок одежду деверей, кот. у нее было сейчас дома 2, не считая находившегося на срочной службе в армии, и, разумеется, одежду мужа, за кот. принималась в послед. очередь. С особым удов. Мад. делала это для самого младшего брата Ал– Османа. Это был худенький, оч. подвижный мал. лет 10с живыми чер. глазами. Ос. и внешностью, и характером был похож на Аслана и совершенно не походил на самого стар. брата– будто они и не от одной мат. Мад. содержала всю его нехитрую одежду в полном порядке, с не меньше тщательностью, чем старшим, утюжила его брючки, и мал. был необычайно горд таким вним. к себе, такой заботой. Мад. находила в этом порывистом мал. некот. сходство с Мус и тянулась к нему сердцем больше, чем к любому другому члену семьи. Ос. оч. скоро стал ее близким другом, преданным и готовым оказать любую услугу. Он всякий раз старался принести ей что– нибудь вкусное: то конфеты, то отборные яблоки, то шок. плитку или еще что– либо, стоящее, по его мнению, вним. Если дома не оказывалось ниче лакомого, Ос. покупал что– нибудь в маг. на ту мелочь, кот. ему всегда давали стар. бр. на кино и прочие мелкие расходы. Раздобыв гостинец, он нес его с таким победным видом и так великодушно отказывался даже попробовать, что Мад. приходила в умиление от его демонстративного бескорыстия. В конце кон. приношение Ос. – будь то одно– един– ое яблоко– непременно делилось поровну, и Ос. принимался за свою долю так, словно делал этим Мад. большое одолжение. Кроме деверей, были еще две замужние золовки, кот. лишь изредка приез. погостить.

      Попривыкнув в новой семье, Мад. было приятно видеть здесь всеобщее признание и доброжелательность, даже любовь, и жизнь ее в таком теплом окружении была бы более радостной, если в доме неизменно не появлялся Ал. Когда он приход. веч. с раб, она избегала входить в отведенную для них ком, вообще изб. оставаться с ним наедине, стараясь заняться каким– либо делом во дворе или в др. ком. В присутствии кого– либо вела ся так, будто его вовсе и нет, старалась не замечать его и не гов. с ним, если это было возможно. Одна лишь мысль о надвигающейся ночи приводила ее в содрогание, и вовсе не чрезмерное усердие было причиной тому, что она неизменно находила себе раб. до поздней ночи где– нибудь вне своей ком, а постоянное стремление как можно дольше не входить к себе, дождаться, пока Ал. уснет. Но увы. . К большому огорчению Мад, это оч. редко спасало от тягостной супруж. обязанности, с кот. никак не могла и не хотела смириться. Однажды июньским веч. Ал. где– то задержался, и Мад. пользуясь его отсутствием, коротала с Ос. время в своей ком. Они сидели рядом на широком диване с крас. обивкой. Ос. опять принес гостинец. На сей раз это были мелкие лесные орешки, кот. где– то раздобыл полную кепку, и собственноручно поджарил, все приговаривая над сковородой: "Вот посмотришь, какая эт будет вкуснятина! Ты таких еще и не пробовала. . ". Тарелка с ореш. стояла теперь между ними на диване. Ос. показывал, как легче извлекать ядрышки, а Мад. нарочно делала это оч. неловко, чем веселила мал, кот, чувствуя свое превосходство, с комичной важностью поучал. Они весело переговаривались. Ос. принялся расск. о своих сег. приключениях. Мад. забавляла его горячность, и она делала вид, что слушает с большим интересом.

      Ос, жестикулируя, стоял уже перед ней и, воинственно сверкая глазами и второпях глотая окончания слов, гов. о драке с обидчиком. – И– их, как я ему вмазал! . . Если бы ты только видела, какой это был удар! – Ну и какой же? – улыбаясь, подзадоривала Мад. Ей в самом деле доставлял удов. эмоциональный рассказ Ос, беспощадно мешавшего русс. и ингуш. слова, с одинаковым успехом коверкая и те, и другие. – Ну как ты не поним! Стр– рашный удар был! Смертельный удар! – Ос. с силой рассек кулаком воздух, изображая свой удар. – Так ты что насмерть его зашиб? – притворно встревожила Мад. – Не– ет, не насмерть, конечно, – несколько смутился он. – Но если удар был смер. – значит, насмерть. – Ну пусть не смер, а все равно сильный удар был. Я ему так врезал, что он аж на землю полетел. – А– а, теперь я кажется поняла, что это был за удар– протянула Мад. заговорщически подмигивая. – А ну покажи– ка свой кулак, Оська. . – Железно! Это дейст– но был удар что надо. Удар искросыпительный, удар зубодробительный, удар– скуловорот. . – Как? . . Как ты сказ? А ну скажи– ка еще раз! Мал. явно пришлась по душе такая оценка своего удара. – Да эт не я сказ, Ося. Я читала где– то. . Мад. повторила. – Вот это точно сказано! Вот это здорово! Ос. с наслаждением проговорил: – Удар искр– росыпительный, удар зубодр– робительный, удар скуловор– рот! . . Сделав стремительный выпад, он правым кулаком нанес энергичный удар в воздух и неловко упал на див, зацепив тар. Она тут же соскользнула на пол и содержимое рассыпалось по ковру. Ос. обескураженно посм. на Мад, но, видя что она еле сдерживает смех, засмеялся и суетливо принялся собирать рассыпанные орешки. Мад, посмеиваясь, начала помогать, присев рядом на корточки.

      – Эх ты, Оська, Оська! . . Разве ж так можно? Ну посмотри, сколько ты 1им ударом зубов чужих надробил. Куда эт годится. . Когда ж мы их теперь выгребем из ковра! Мал. так понравилась шутка, что он вновь залился заразительным мелким смехом, с восхищением глядя на нев, ловко выбиравшую орех. скорлупу из коврового ворса. – Нечего– нечего! Давай убирай, смеяться потом будешь. – Да я сам сейчас. . ты оставь. – Эх ты, зубодробитель! . . – Мад. толкнула мал. сидевшего на корточках, в грудь, отчего тот не удержал равновесия и, радостно смеясь, с явным удов. завалился на спину. Тут только Мад. заметила стоящего в дверях Ал. При виде его улыбающегося лица веселость ее как рукой сняло. Она со скучающим видом уселась на диван. – Однако вы неплохо сидите, как погляжу. – Ал. наконец переступил порог. Ос. поспешно поднялся и направился к двери. Он помнил строгий наказ мат: не оставаться в этой ком, когда брат с нев. одни, хотя и не понимал, почему должен уходить, когда ему совсем не хочется этого. Мад. окликнула его: – Куда же ты? А кто после тя уберет? – Иди, иди. Сама уберет, если ей надо– сказал бр. Ал. Ос. бросил на Мад. виноватый взг. и вышел. – Оказывается, ты и веселой умеешь быть, когда мя нет. А я– то думал, ты совсем разучилась улыб. Мад. молча встала, попыталась пройти к двери. Но он схватил ее за руку, силой усадил рядом. – Ск. это еще будет продолжаться? . . – Не знаю, о чем ты гов. – Хор. знаешь– о чем. . Долго мне еще терпеть такое твое поведение и свое. . ну просто идиотское положение? – Отпусти, сюда войти могут! – попыталась она отстраниться. – Никто сюда не войдет. Тебе даже неинтересно спросить, почему я сег. так задержался? – Какое мне до этого дело? – То есть как– какое? . . Жена ты мне или нет? Мад, перестань дуться в конце концов, веди ся по– человечески. Пойми наконец: мы муж и жена, и нам уже никуда друг от друга не деться. Я же не враг тебе. – Самый настоящий враг и есть. – Почему так гов? Ал. силой повернул к себе ее лицо, заглянул в глаза.