Текст книги "Мадина"

Автор книги: Доухан Балаева

Жанры:

Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)

Ал. обещал заехать после работы к родителям Мад. и привезти Азу и Лиду. Родители Мад. и Лиды давно помирились. Уже через неск. мес. после замужества дочери Тамара сама пошла к Фатиме с повинной, и с тех пор они внешне поддерживают родственные отношения, хотя былая дружба между ними так и не восстановилась. С Ал. кроме Азы и Лиды приехали 2ребят– его товарищи по работе.

Вскоре все сели за стол. Народу было немного: помимо друзей Ал. из посторонних были приглашены только соседи– 2 молодые супруж. пары. За столом то и дело раздавались здравицы– то пышные, витиеватые, то скромные, немногословные– в зависимости от уровня интеллекта и речистости провозглашавшего. Гости единодушно возносили хвалу кулинарным способностям хозяйки.

А потом, сдвинув столы к стене, танцевали: и огненную лезгинку, и современные танцы, и вальс, то и дело сменявшие друг друга. Однако предпочтение отдавали лезгинке. Под одобрительные возгласы гостей Ал. неск. раз вытягивал на середину комнаты жену и не позволял ей покинуть круг в наказание за то, что предпочитала ему других партнеров. Когда молчал магнитофон, играла на гармони Мад. и в этот день Ал. впервые слышал ее настоящую игру, игру "от души". В полночь гости начали расходиться. Ал. повез домой своих друзей. Нат. и Лиду уговорили остаться до утра. Азу Мад. отправила спать и, оставшись одни, подруги принялись наводить в квартире порядок.

По очереди приняв душ, подруги улеглись поперек разложенного дивана и лениво переговаривались. Они порядком устали за день, но тем не менее не спешили укладываться спать. Наконец Мад. поднялась: – Ладно, девочки, давайте– ка на боковую. . Я нам прямо здесь и постелю, прекрасно поместимся. – А своего благоверного не будешь ждать? – весело поинтересовалась Нат. – Его незачем ждать хором. Вы ложитесь, а мне и впрямь придется подождать: он ключ с собой не взял. Мад. достала из шифоньера 2новые ночные сорочки с заграничными этикетками, в целлофановых пакетах, и подала подругам. – Надевайте сейчас же. Дарю в память о сегодняшнем дне. – Не выдумывай! Когда к тебе не придешь, все норовишь что– нибудь подарить– возмутилась Лида, отталкивая пакет. – Не выступай много– шутливо замахнулась Мад. – Мне просто стыдно каждый раз принимать эти подарки. – Не бойся– не от сердца отрываю.

У меня их еще и не одеванных ни разу столько, что до самой старости не сносить. Мад. кинула пакет Лиде на колени. – Лида пусть как хочет, а я не стану возражать– сказала Нат, хорошо знавшая, что упираться нет смысла– Мад. все равно настоит на своем. Она извлекла из пакета сорочку, развернула, любуясь: – Какая прелесть! . . И ты не спорь с ней, Лида. Она ж теперь такая настырная стала– все по– своему норовит сделать. – Надевай, те говорят! Уж не собираешься ли голышом спать? – Мад. легонько шлепнула Лиду по спине. – Да– а, ты совсем не такая, какой была когда– то. . – А– а, мало ли что когда– то было, – вступилась Нат. – Когда– то она такой дремучей монашкой была. . Спасибо, Ал. ее более– менее эмансипировал. – Да уж, – усмехнулась Мад. – Вернее было б сказать: развратил. Признайся, ведь это подразумеваешь? – Ничуть не бывало. В этом отношении ты трудновоспитуема. . хотя и не безнадежна– лукаво подмигнула Нат. – А в былые времена даже рядом с парнем боялась показаться. – Ладно тебе. – И вообще мне не нравится, что у вас даже муж и жена как чужие себя ведут на людях. Будто недруги какие. . – О– ой, сказала! Они, хоть и не обнимаются принародно, зато любят, может, покрепче. Просто не выставляют свои чувства напоказ– не сдержалась Мад. – Ты говоришь: будто недруги, а стоит этому мужу с женой наедине остаться– пиши пропало. . Нат. звонко рассмеялась: – Это уже из личного опыта! . . – Да ну тя, – невольно смутилась Мад. – Что "да ну"? Ну что "да ну"? ! Я же тя сама видела. . А помнится, девчонкой утверждала, что у вас вовсе и не целуются. – Бессовестная, нашла о чем говорить– совсем смутилась Мад. – И вообще, при чем тут я? – Ой– ой– ой, гляньте– ка, совсем как девочка невинная– нецелованная покраснела! То– то– ни при чем! – дурашливо протянула Нат.

– Собственно, чего мне стыдиться, раз уж на то пошло? Подумаешь. . Или я не мужняя жена? . . – нарочито вызывающе прогов. Мад. в душе досадуя на Нат. за эти привычные шутки, кот. обычно принимала снисходительно и поддерживала. Теперь, в присутствии Лиды, они показались почему– то совсем бестактными– ей от них стало не по себе. Лида в некоторой задумчивости пристально смотрела на нее: – И в самом деле ты оч. изменилась, Мад. В особенности– характер. А знаешь, Иб. ведь так и не женился. Уже 4год за границей, только в отпуск иногда приезжает. Мад. почувствовала горячую волну, внезапно поднявшуюся в груди помимо ее воли и медленно разлившуюся по всему телу. – Мне– то до всего этого какое дело? – отвела она взгляд. – Я же просила не говорить о нем при мне. – Да я так, просто. Вспомнились прежние времена– виновато вздохнула Лида, уловив скользнувшую по лицу подруги тень. В след. мин. Мад. встрепенулась, наигранно бодрым тоном приказала отставить болтовню и спать, если не вознамерились бодрствовать до утра.

От распределения Мад. была освобождена, и работу подыскивать можно было по своему усмотрению. Но Ал. и слышать не хотел о ее работе, тем более что она ждала ребенка. Правда, срок еще был небольшой и ее положение не было заметно, однако переубедить Ал. оказалось невозможно– уж слишком он беспокоился о судьбе своего 2го наследника, видя, что жене опять нездоровится. Пришлось отказаться от запланированной поездки на море. Причиной тому было не столько легкое недомогание Мад, сколько предстоящая свадьба ее старшего брата Муслима, в прошлом году окончившего институт и работавшего теперь здесь, в городе. Они так никуда и не поехали отдыхать. Ал. во время своего отпуска съездил на недельку в Москву, откуда, помимо кое– каких покупок, основную часть которых составляли запасные части для машины, привез внушительную пачку любительских фотографий, где был снят вместе с Игорем, Тат. и их друзьями в достопримечательных местах столицы, да томик Анны Ахматовой с дарственной надписью в стихах, сделанной красивым почерком Тат. В предсвадебных хлопотах и во время свадьбы шурина Ал. принимал самое активное участие. По единодушному мнению всех своих и чужих, новоиспеченный зять Маг. оказался, что называется, на высоте. Мад. было приятно слышать, как род– ки нахваливают мужа, поздравляют ее, а кое– кто и откровенно завидует. Но вот отшумела эта свадьба, и жизнь Мад. вошла в обычное русло. В отсутствие мужа она или занималась домом, или гуляла с сынишкой, ходила в гости. Но чаще всего читала, что было ее возродившейся страстью. Когда теперь муж уезжал в командировку, она не только не радовалась, как бывало в прежние времена, но даже скучала и искренне желала его скорейшего возвращения.

Тот воскресный сентябрьский день выдался по– летнему солнечным, ясным, и ничто не предвещало беду. Ал. с женой и сыном, как обычно, приехал навестить род. Мад. сразу же по приезде принялась помогать жене Аслана, затеявшей генеральную стирку. Заботу о маленьком Илезе полностью взяла на себя бабушка. Она не спускала внука с рук, разг– ла с ним, шумно умиляясь его потешной нескладной речью, кот. постороннему не так– то просто было разобрать. К тому же то немногое, что он говорил более или менее вразумительно, Илез гов. по– русски, что особенно забавляло бабушку, почти не владевшую рус. языком. Ал, как всегда веселый, некот. время беседовал с мат. на кухне, потом послонялся по двору, где под навесом жен. занимались стиркой. А немного погодя, когда Мад. зачем– то поднялась в ком. вошел следом: – Съезжу– ка я к своим старым др. давно с ними не виделся. – Ал. подошел к трюмо и, повертевшись перед ним, с нарочитой важностью обернулся: – Ну– ка посмотри! . . Как ты находишь этого парня? – Все рисуешься. . Снисходительно улыбаясь, Мад. смотрела на аккуратно, со вкусом одетого мужа, пребывающего в отличном расположении духа, втайне гордая сознанием того, что все это в большей степени ее заслуга. "Оч. даже ничего", – подумала она, но вслух негромко произнесла: – А что хорошего– то? Просто рыжий бесстыдник. Как только не совестно столь откровенно любоваться своей персоной. Неужто и впрямь считаешь себя таким красавцем? Но Ал. по ее глазам, по интонации и улыбке чувствовал что она думает совсем не так. Лукаво прищурив глаза, приблизился: – А сын твой рыжий? – Нет, конечно, – тихонько засмеялась она. – Он золотой. . – Почему же мя так обзываешь? Ведь я потемнее. – Да потому что лучшего не заслуживаешь. – Э– эх, плохо я тя воспитал, плохо. Старших уважать совсем не научил– с наигранным сожалением произнес Ал. и, оглянувшись на дверь, тихо добавил: – Зачем эти ведра с водой таскаешь? А? Сколько говорить: не поднимай тяжести.

– Тоже мне, тяжесть нашел. Женщины намного лучше твоей жены не боятся таких тяж. – и ничего. – Разве есть жен. лучше моей жены? – изобразил крайнее изумление Ал. – А я– то, старый дурак, до сегодняшнего дня был уверен, что моя жена– лучшая на свете! Хорошо, что подсказала, теперь мне придется пересмотреть этот вопрос, ибо я на меньшее не согласен. – Да замолчи ты! . . Людей насмешишь своим доастам разг– ом, – замахала на него Мад. озираясь на дверь. – Так я же совсем тихо. . Ладно, шутки шутками, а ты не стесняйся делать, что говорю. Дома оберегаю, а ты тут ведра полные таскаешь. Все учить тя надо– заботливо проворчал, направляясь к выходу. – Хорошо хоть на виду у всех не бросился отнимать. . Тоже мне "няня"выискался– с улыбкой протянула Мад, провожая взглядом мужа, напоследок молча погрозившего ей с порога. А спустя 40мин. незнакомые мужчины с суровыми лицами в угрюмом молчании внесли в дом бездыханное тело Ал. и опустили на коврик посреди ком. Несколько секунд она широко раскрытыми, полными ужаса глазами смотрела на залитое кровью лицо мужа и лишь одна мысль лихорадочно билась в мозгу: "Проклятые! . . Почему вы его на пол положили? ! ".

Но в следующее мгновение жуткие, душераздирающие вопли свекрови, внезапно разорвавшие мрачную, гробовую тишину комнаты, вывели ее из тупого оцепенения. Тут только осознала она случившееся. Лишь протяжный, мучительный стон вырвался из ее груди, и она без чувств рухнула на пол. В себя пришла в районной больнице, и спустя неск. часов поняла, что разом лишилась и мужа, и ребенка, погибшего, так и не успев родиться. Это страшное несчастье, обрушившееся на нее внезапно, среди полного благоденствия, пришибло, придавило ее с невероятной силой и, казалось, напрочь выбило из жизненной колеи, лишило желания жить. Позже узнала, что за станицей в машину мужа на полном ходу врезался грузовик, управляемый пьяным водителем. Слова не в силах передать душевное состояние Мад. В первое время у нее было лишь одно– един– ое желание: забыться, умереть, и смерть представлялась ей един– ым спасением от невыносимых душевных мук. И именно поэтому она желала ее на сей раз больше, чем когда– либо. Жестоко терзала навязчивая мысль о том, что сама виновница смерти мужа, что это она накликала ее– ведь она когда– то желала его смерти, молила о ней. Было ведь, было. . Чуткое внимание медиков и соседок по палате спасло ее в первые дни от полного отчаяния. Все время напоминая о долге перед мал. сынишкой, они помогали справиться с невыносимой душ. болью, кот. усиливалась чувством вины перед мужем. Долгими бессонными ночами вновь и вновь перебирала всю свою недолгую жизнь с ним и почему– то в памяти воскресало только хорошее. Тяжелые минуты жизни, горькие обиды, пережитые в первое время замужества, все это отступило куда– то, растаяло в тумане.

Если б он знал, как этим своим криком, этим порывом радостным рвал и без того истерзанное сердце матери. Сколько горьких, безутешных слез было пролито бессонными ночами. Теперь прежние переживания и слезы представлялись ей непростительной глупостью, детской блажью. Долго она не могла до конца поверить в эту нелепую смерть. Частенько ловила себя на том, что среди прохожих на улице, в трамвае, в магазине– везде среди мужчин непроизвольно ищет глазами, надеется увидеть Ал. Разумеется, она понимала всю нелепость своих бессмысленных поисков. Но никак не могла освободиться от этого навязчивого подсознательного желания, заставлявшего ее иногда невольно озираться по сторонам. В ее памяти он жил таким, каким был в тот последний, роковой день: опрятно одетый, чисто выбритый и игриво настроенный. Постепенно Мад. возвращалась к жизни, и главная заслуга в этом была сына. Даже люби она мужа по– настоящему– вряд ли могла бы горевать по нему сильнее. Но в подобных случаях, как говорится, время– наилучший исцелитель. Спустя неск. месяцев Мад. немного оправилась. Перед ней во весь рост встал вопрос: как жить дальше? Привыкшая за эти годы жить без каких– либо забот об обеспечении, она теперь, оставшись одна, растерялась, почувствовала ся совершенно беспомощной, неприспособленной к самостоятельной жизни. Оч. недоставало Нат– ее неутомимой, энергичной и никогда не унывающей подруги. Но Нат. была далеко. Уехала в Ставропольский край, куда получила назначение, и работала экономистом в совхозе. Правда, подруги часто обменивались письмами. Но разве переписка могла заменить живое общение?

В одном из первых своих писем Мад. писала: ". . Вот я и осталась "у разбитого корыта". Мне всего лишь 22, а я уже вдова. . Какое это нехорошее, противное слово! Слышать его спокойно не могу. Никогда не замечала, сколько в нем горечи. Да и что я раньше замечала? ! Боже мой, до чего же была наивна и глупа, Ната! Простить себе этого не могу. Я словно от долгой спячки пробудилась и трезвыми глазами смотрю на жизнь. Сколько лишней, никчемной, бессмысленной суеты в этом бренном мире. И до чего же, оказывается, ненадежная штука чел– ая жизнь, раз она в любую мин. может оборваться самым нелепым образом. Если бы люди всегда помнили об этом, наверняка были бы свободны от подлости, лжи, алчности и всякой прочей мерзости, царящей в этом мире. . Вижу, с какой иронической улыбкой ты читаешь эти строки. Но это не праздное философствование, Ната, все это прочувствовано мною. Теперь я с болезненной нетерпимостью отношусь ко всякой фальши, с какой приходится сталкиваться. Я чувствую ее на расстоянии и физически не переношу. А мне говорят: неуживчивая стала. Это за то, что ни поддакивать, ни промолчать не умею и не хочу. Ты пишешь: "не думай. . постарайся забыть. . ". Но как мне это сделать, Ната? Как? . . Разве мой золотой Илька даст забыть? Он так похож на отца, что до самой смерти будет напоминать мне о нем. А вот твое: "Не зря говорится: на чужом несчастье счастья не построишь"– мя прямо полоснуло по сердцу. Зачем ты? ! Догадываюсь, что из желания придать своим утешениям большую убедительность. Не надо о нем так, Нат, – ведь злорадством попахивает. . Ты советуешь думать о прошлых обидах на него. Но они растаяли без следа. Я уже пыталась лукавить с собой, вызывала их в памяти, но мне это не удалось, ибо теперь я нахожу оправдание ему, его поступкам. Ведь, в конце концов, так женятся многие наши парни, а о том, что сердце мое давно занято– он не знал, да и не обязан был знать. А как ко мне относился и каким заботливым мужем был– сама знаешь. И какой я была неблагодарной– тоже знаешь. Вот именно сознание этого и терзает мя теперь больше всего. Ну ладно об этом. Уж сколько раз зарекалась плакаться те в жилетку, но стоит приняться за письмо– мысли сами изливаются на бумагу. Это, наверно, оттого, что долго сдерживаюсь, таю свои чувства– стараюсь не показывать никому свои страдания. Не выношу, когда начинают жалеть! А письма к тебе для мя– как отдушина: даю в них выход разъедающим изнутри горьким мыслям и становится легче. Ну ничего, скоро у мя не будет времени заниматься самокопанием: устраиваюсь на работу. Конечно, найти здесь, в городе, работу по специальности невозможно. Придется пока довольствоваться тем, что есть. Как только устроюсь, напишу. . ".

Прошло немногим больше года после гибели Ал. Мад. давно работала в одной небольшой организации экономистом. Специфику работы освоила быстро, и то, что образование получила по другому профилю, совсем не сказывалось. Сына по утрам отводила в садик, где он и находился целыми днями. Забирал его оттуда обычно Мустафа– он теперь жил у нее и уч. в техникуме. Начав работать, Мад. довольно скоро освободилась от чувства растерянности и беспомощности, и теперь уже чувст– ла себя уверенно. Материальных затруднений не испытывала: во– первых, сама зарабатывала и получала пособие на сына;во– 2ых, Ал. при жизни успел сделать кое– какие сбережения. К тому же, род– ки не забывали ее– помогали, кто чем мог. Но вот только одно обстоятельство сильно беспокоило в последнее время: вновь на ее пути появился Ибрагим. Он пришел к ней месяц назад на работу и после недолгого разговора сделал предложение. Она держалась холодно, а на пред. ответила категорическим отказом, без обиняков заявив, что это абсолютно исключено. Иб. не стал продолжать разг, сразу же ушел. В первую мин. когда он вошел, Мад. растерялась от неожиданности. За те годы, что не виделись, он заметно изменился: раздался в плечах, возмужал, и в своем элегантном сером костюме, сшитом по последней моде, выглядел эффектно. Особенно впечатляла густая "благородная"проседь на висках, невесть по какой причине появившаяся у него так рано. На загорелом мужественном лице– все те же короткие усы и все те же глаза, тот же теплый взгляд, теперь несколько тревожный и настороженный. Мад. знала от Лиды, что он вернулся домой несколько мес. тому назад, что имеет собственную машину, что вновь раб. на своем заводе и до сих пор не женат. И когда увидела его впервые, сразу вспомнила обо всем этом, но вспомнила просто так, без каких– либо особенных чувств– как о фактах, не имеющих к ней никакого отношения. По тому, как Иб. вел разг. и как быстро ушел, выслушав отказ, Мад. решила, что он приходил просто из любопытства, чтобы посмотреть, какая она стала. Но оч. скоро пришлось убедиться, что он приходил не только за этим. Буквально через неск. дней ее принялись уговаривать сестры и мать, узнавшие от Фатимы о серьезном намерении Иб. Они говорили почти одно и то же, приводили одни и те же доводы, убеждая ее, что вдовствовать с такого возраста– непростительная глупость, и в 1голос уверяли, что, будь на ее месте Ал– "через месяц после твоих похорон засобирался бы жениться".

Особенно старалась Тамара. Вот и сейчас, когда Мад. приехала с сыном, чтобы оставить его здесь, потому что завтра спозаранку предстоит ехать в колхоз, она завела разг. об этом: – Учти, Мад, отец и братья не намерены мириться с твоим одиночеством, хотя тебе пока ничего и не говорят. – Сколько раз повторять: оставьте эти разг. Мне и так хорошо. – Да какое же это "хорошо"? Люди нас обвиняют в том, что не выдаем тя, обрекаем на одиночество с таких лет. – Вы мя выдали раз– хватит. – Я же счастья тя желаю, почему не хочешь послушаться мя? – в голосе Там. слышались слезы. – Однажды послушалась– довольно. Ты мя и так сделала счастливой, – проговорила Мад, чувствуя угрызения совести от сознания жестокости этих слов теперь, когда мать и без того считает ся виновницей ее несчастья, но не в силах удержаться от них, поскольку разговоры о новом зам. раздражали ее. Мать, уже откровенно плача, запричитала: – Кто же знал, что так случится? Кто же знал? . . Но раз– уж случ, как не можешь понять, что в таком положении люди не оставят тя в покое. Не зря ведь говорится: "Со вдовы даже помойка смеется". Неужто сама не знаешь– что о тебе будут говорить? – А что обо мне могут гов? – Никто ведь не поверит, что ты, такая молодая и. . привлекательная, ведешь праведную жизнь, что блюдешь себя, находясь вне дома. – Да плевать мне на чужую брехню. Я уже не та девочка, кот. можно запугать молвой, что тебе и удалось в свое время. Я себя знаю, и этого мне вполне достаточно. – Но твоим братьям и отцу совсем не безразлично, что о них говорят люди. – Это тебе больше всего не без. Как только ты, нани, дожив до такого возраста, не можешь понять, что сплетники набрешутся вдоволь и спокойно сидят у ся дома, а тебе потом страдать приходится. Вот не послушайся ты тогда этих поганых сплетен– не пришлось бы теперь плакать. – Да чтоб мя Аллах забрал, если бы стала уговаривать в другом случае! Но ведь я знаю, что за этого чел– ка ты согласна была выйти. – Сог. была! . . – в сердцах воскликнула Мад. – Не говори о том, что уже давно умерло и воскреснуть не может. Вовремя нужно было думать. А теперь мне никто не нужен. Да я и смотреть– то на этих мужчин не могу– все они мне противны, у всех одно на уме. – Глупая ты, глупая. . Раз он, парень, хочет жен. даже сейчас, значит, до сих пор ты ему нужна. – Зато он мне не нужен. А то, что не был женат, ни о чем еще не говорит. Неужто думаешь. . А– ай, оставим лучше эти разг. сердце от них разболелось. – Я– то оставлю, ост. . Голова дурная у той матери, кот. силой выдает дочь. . Мне сейчас было бы намного легче, если бы тогда не настояла на твоем зам, – с горечью качала головой Там. – Видит Аллах, этой, что у мя осталась дома, слова не скажу. Пусть за кого угодно выходит, хоть за попрошайку! . . – Слава богу, что наконец ты постигла истину. И хотя это твое прозрение мне дорого стоило– я рада ему, – вздохнула Мад.

Мад. не принимала эти шутки всерьез. Ей даже в голову не могло прийти, что этот 45летний приземистый лысеющий мужчина с изрядным брюшком может иметь на нее какие– то виды. Правда, иногда ловила на себе странные взгляды нач, но не придавала особого значения– подобные муж. взгляды ей не были в диковинку. Она вела ся на работе весьма сдержанно, никогда не принимала участия в вечеринках, кот. по случаю праздника и вообще по всякому мало– мальски значительному поводу устраивались соседками по отделу. Всегда серьезная, покладистая в работе, она выглядела старше своих лет. Как Мад. и предполагала, большинство жен– н оказались не у дел, и она сожалела, что без всякой необходимости вынуждена терять здесь целый день. Когда нач. оказался поблизости, она выразила эту мысль вслух. И тот неожиданно предложил: – Можете ехать домой. – Да как я теперь уеду? Машина ведь будет только вечером. – Я скоро поеду в город– подвезу вас заодно. – Нет, спасибо, раз уж приехала– побуду до конца. – Дело ваше, – бесстрастно бросил нач. и прошел к мужчинам, присевшим отдохнуть. – Напрасно ты отказалась, – подошла Залина– пожилая осетинка, финансист с 30летним стажем. – Давай вместе поедем. Сейчас попрошу его, мне тоже надо. Все никак не соберусь навестить сестру, а тут такой подходящий случай. Спустя полчаса они ехали домой, расположившись на зад. сиденье в служебной "Волге"нач. и негромко переговаривались. Только когда проехали неск. кил. Мад. поняла, что Зал. не доедет до города. Стало не по себе от мысли, что около 20км. придется ехать с нач. одной. Мелькнуло было решение выйти вместе с Зал. и дальше добираться рейсовым автобусом, но она отказалась от него: во– 1ых, потому что не хотелось выходить в совершенно незнакомом селении;во– 2ых, потому что гордость не позволила обнаруживать свои сомнения– это казалось унизительным.

Мад, посерьезневшая, молча смотрела в окно. Нач. задавал изредка вопросы то о ее жизни, то о работе. Она отвечала, не вдаваясь в подробности. Был неприятен покровительственно– заботливый тон, принятый нач, как только они остались вдвоем. Не нрав. его излишняя внимательность. – Если есть какие затруднении– скажи, всегда поможем. Тебе, наверно, трудно одной– незаметно перешел он на "ты". – Да нет, норм– но. – Ты дев. гордая, я знаю. Но не надо стесняться признаваться, когда трудно. Я вот подумываю перевести тя заместителем нач. отдела. Со временем и выше можно будет. . Как ты на это смотришь? – А почему мя? У мя ведь и специальность не соответствует– недоуменно протянула она, удивленная неожиданной перспективой, но отнюдь не обрадованная. – Пусть это тя не беспокоит. Я знаю, что говорю– улыб. ей и стал сворачивать на проселочную дорогу. В сердце Мад. закралось смутное беспокойство. – Куда это вы? Нам же прямо– как можно спокойнее сказала она. – А так намного ближе. Доехав до перелеска, свернул в тень деревьев и остановил маш. – Мотор перегрелся. Постоим немного в тени, пусть поостынет. Мад. разгадала его уловку, поскольку нелепость объяснения была очевидна: уж в моторе– то она кое– что смыслила. Во всяком случае настолько, чтобы понять, что мот. здесь не при чем. Но виду не подала. Выйдя из маш, он не спеша обошел вокруг, и сел рядом. – Может, поедем все же? Авось, дотянет до города. – Да успеем. . Я все к те приглядывался, Мад. Хорошая ты дев, да вот, жаль, не повезло в личной жизни. Нужно те как– то устроить свою жизнь– совсем ведь еще молоденькая. . Нач. не отводил плотоядного взгляда, и Мад. не стала скрывать раздражение. – Вам– то до этого какое дело? Насколько мне известно, это не входит в ваши служебные обязанности. – Не надо так, дев. Я же к тебе по– доброму. Много хорошего для тя могу сделать– Он положил руку ей на колено.

Мад. скинула ее: – Это еще что такое? ! Сейчас же прекратите! . . – вспылила, пытаясь выйти из маш. Но дверца не поддавалась. – Зачем так сердишься. . будь умницей. Я ведь могу те такие блага устроить– заживешь припеваючи, – опять полез он к ней, уже не скрывая своих намерений. – Вы вон жене своей устраивайте, а я в ваших услугах не нуждаюсь. Сейчас же выпустите мя! – с силой оттолкнула его. – Ну выйдешь ты– а дальше что? Здесь ни души кругом– как дом. доберешься? . . Не дури. . .

Задыхаясь от гнева и чувства гадливости, Мад. обеими руками отталкивала его голову с розовой плешивой макушкой, едва прикрытой лоснящимися от бриолина жиденькими волосами. Одна мысль о том, что его толстые влажные губы могут прикоснуться к ней, приводила в содрогание. Она судорожно искала выход из создавшегося положения, полная решимости скорее умереть, чем. . Но тут мечущийся взгляд ее упал на висящие на своем месте ключи, и решение созрело мгновенно. – Подожди– ка немного! Ну подожди же, бегемот! Дай хоть слово сказать! . . – перешла она на "ты", хватаясь за возможность избежать крайних мер, безобразной сцены. Уловив в ее тоне новую нотку, он оставил попытки облапить ее и, гладя по плечу, приторно– слащавым голосом разрешил: – Ну. . говори, гов, я слушаю. – Если правильно поняла, ты мне предлагаешь роль любовницы– неожиданно спокойно сказала она. – Ничуть об этом не пожалеешь, вот увидишь. . – Заманчиво. А если я все же не соглашусь? – Но ты же не глупая, чтобы отказываться от собственного блага! Я ведь тя на любую должность могу перевести, до своего зама могу повысить. . Ни в чем не будешь знать нужды. – Он не сводил с нее похотливого скользкого взгляда. – Да при твоих данных. . и при твоем положении– сам бог велел. . Мад. с трудом превозмогала отвращение, стараясь казаться готовой склониться к согласию. . – А как же, если жена узнает? Не боишься? – Какое ей дело! Зачем об этом говорить, иди лучше ко мне, моя маленькая. . – Ну подожди же! – опять отстранилась она. – Нашел маленькую. Сам мне по плечо, недомерок. . – подколола нарочно, хотя были они примерно 1го роста. – Но это не помеха, верно? Откровенно говоря, против этой роли в принципе ничего не имею. Но ведь я не скотина в конце кон. Ты для начала хоть поухаживай за мной немного, что ли. – Это я потом, потом. . – А мне "потом"не надо. Как говорится, дорога ложка к обеду– усмехнулась Мад, окончательно входя в роль. – Ну как только самому не противно? Ведь интеллигентный чел– к!

Назад к карточке книги "Мадина"