Текст книги "Мадина"

Автор книги: Доухан Балаева

Жанры:

Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Впоследствии Ибрагим появлялся у Фатимы нечасто– начались занятия, а позже предстояла работа над дипломным проектом и защита. Но всегда, когда он приезжал, Лида с одобрения матери созывала подружек, и опять начиналось веселье, с каждым разом проходившее все более непринужденно. Вскоре девки привыкли к Ибрагиму. Он вел себя с ними по– простецки, частенько смешил, рассказывая разные забавные истории из своей институтской жизни, которые зачастую сильно приукрашивал. Все уже пришли к убеждению, что Ибрагиму нравится Роза и он приезжает только ради нее. Роза тоже так считала, хотя никаких серьезных поводов для такого вывода Ибрагим вроде и не подавал. Он ко всем девушкам относился одинаково, разве что поглядывал на нее чаще. Эта его сдержанность задевала самолюбие Розы, привыкшей к страстным душевным излияниям поклонников, начинавшимся чуть ли не при первой же встрече. Но именно эта сдержанность больше всего и привлекала ее, интриговала.

Внешность Розы, конечно, не оставила Ибрагима равнодушным. Но его отталкивало в ней откровенное кокетство, стремление произвести впечатление, быть всегда в центре внимания. Если во время вечеринки заходил разговор об учебе, о прочитанных книгах или вообще о чем– либо отвлеченном, большинство девушек принимали в нем живое участие, потому как для них, в основном замкнутых в узком кругу дом– школа, един– ым окном в мир были книги и учеба. Но Роза неизменно сидела со скучающим видом, снисходительно– насмешливо поглядывая на девушек, и, если такой разговор затягивался, – уходила.

А Мадина с жадностью ловила каждое слово ребят, наивно веря всему, о чем они рассказывали. Видя ее горящие неподдельным интересом глаза, Ибрагим подчас приносил в жертву эффектности рассказа достоверность описываемого события, не особенно заботясь о научной обоснованности своих суждений, об их правомерности, лишь бы произвести впечатление посильнее.

И однажды это подвело его. Во время очередного приступа красноречия он поймал на себе откровенно насмешливый взгляд Мадины и, замолчав на полуслове, с безотчетной тревогой спросил: – Почему ты на меня так смотришь? – Интересно оч. рассказываешь, – улыбнулась Мадина. Ибрагим не стал допытываться, ибо по ее иронической улыбке и лукавому блеску глаз сам понял, что попал впросак.

После того случая он стал более уважительно относиться к своей аудитории, и если рассказывал о каком– либо событии в стране или за рубежом или отвечал на вопросы дев– ек, то старался быть точным и правдивым. Как– то незаметно основной собеседницей его стала Мадина, которая с детской непосредственностью обращалась к нему частенько с вопросами– будь то вопросы по школьным дисциплинам или о событиях в мире. Она считала, что раз он заканчивает институт, да еще с отличием, то несомненно должен знать все. И Ибрагим невольно ловил себя на желании оправдывать это мнение. Ему было приятно разг– ть с Мадиной, видеть ее доверчивый открытый взгляд. Он привозил ей понравившиеся самому книги, которые Мадина читала запоем, а во время очередной встречи удивляла его глубиной, своеобразностью восприятия и смелостью суждений о прочитанном. Но в этой 15– летней длинноногой, всегда оч. скромно одетой дев– ке он видел всего лишь приятную собеседницу, пытливую и сообразительную.

Так продолжалось до самой весны. На расспросы Фатимы о его намерениях Ибрагим каждый раз уклонялся от прямого ответа: – Зачем торопиться? Вот получу диплом, потом посмотрим. . . Тем временем Фатима, про себя решившая, что он не против, только не хочет признаваться, потихоньку вела переговоры с матерью Розы, подготавливая почву для официального сватовства. Мать Розы, чрезмерно уверенная в своем превосходстве над другими уже одним тем, что семья их принадлежит к чуть ли не самой знатной й богатой фамилии и дочь ее– самая завидная невеста, сначала и слушать ничего не хотела, узнав, о ком Фатима ведет речь. Парня она, разумеется, не знала, но чтобы отвергнуть его сватовство было достаточно уже того, что он сын вдовы, к тому же весьма небогатый. Но Фатима продолжала переговоры. Она расписывала достоинства парня, как принято, сильно приукрашивая их, лишь бы склонить к согласию, и даже умудрилась показать предполагаемой теще будущего зятя, под благовидным предлогом проведя ничего не подозревающего Ибрагима перед окнами ее дома.

Теплым весенним вечером после долгого перерыва Ибрагим вновь приехал к дяде. Войдя во двор, он увидел метнувшегося с веранды Беслана, вспугнутого стуком калитки. – Это ты! – облегченно выдохнул он, узнав Ибрагима. – Салам алейкум. – Ва алейкум салам. Ты с каких пор в собственном дворе стал пугаться? И кого? – Я подумал: мать вернулась. – Что ты такого натворил? – Ничего особенного. . . Просто подглядывал за дев– ми. Они опять там бесятся. Мать меня всегда гонит от окна, стыдит, – боится, видишь ли, что они сделают что– нибудь такое, чего мне видеть не следует. Никак не может понять, что это– то мне как раз и интересно! . . – смеясь, признался Беслан и потянул друга к крыльцу: – Пошли, пока матери нет.

Что только эти шайтанки там не вытворяют! . . Сам убедишься, что зрелище стоящее. . . Друзья тихонько прошли на веранду и стали по обе стороны от приоткрытого освещенного окна, из которого лилась джазовая музыка. Через тюлевую занавеску вся комната была видна как на ладони, и они, прячась в тени, наблюдали за происходящим.

Посреди комнаты четверо дев– ек танцевали под модный джаз. Это были Лида, Мадина и две соседские девки. Ибрагим сразу обратил внимание на Мадину, заметно выделявшуюся среди них. Она исключительно чувствовала ритм, и изящные движения ее тонкой пластичной фигурки и непривычно оголенных стройных ног сливались с музыкой воедино. – Я и не подозревал, что этот хулиганский танец можно исполнять так красиво. Ибрагим не отрывал взгляда от Мадины. Он просто не узнавал ее такую, как он считал до сих пор, тихоню и скромницу. Но вот пластинка кончилась и девки расселись кто где. Мадина упала на стул напротив окна, расслабилась, свесив руки и откинув назад голову.

Ибрагим дальше уже не хотел терпеть присутствие Беслана, тихо попросил: – Иди– ка покарауль во дворе, чтобы Фатима не застукала меня за этим занятием. Неудобно как– то. Беслан удалился. Тем временем девки, поставив цыганский танец, принялись уговаривать Мадину. – Да настроение не то, и устала я, – лениво отмахнулась она, оставаясь в прежней позе и утомленно прикрывая глаза. Лида, подмигнув подругам, тихонько, подкралась к ней, обхватила руками ее обнаженные ноги. Мадина, пронзительно взвизгнув от неожиданности, вскочила, с грохотом опрокинув стул. девки закатились от смеха. Мадина бросилась к Лиде, явно намереваясь отомстить, но подруги, хохоча, насильно усадили ее между собой. – И чего так испугалась? Или боишься, что из– за такого прикосновения тебя на третью ночь домой прогонят? . . Слова Лиды вызвали новый взрыв смеха. На этот раз вместе со всеми смеялась и Мадина. – Сумасшедшая! Так и заикой недолго оставить. Только попробуй еще дотронься до меня. И что тогда будет? . .

– – Ты же знаешь, терпеть не могу такие шутки. Все! . . Я обиделась и ухожу домой! Мадина попыталась встать, но девки удержали ее на месте и освободили от своих цепких рук лишь когда она согласилась танцевать. Мадина порывисто поднялась и, развязав поясок, отпустила платье, которое было специально подтянуто много выше колен, как того требовала тогдашняя мода. Распустила волосы, мгновенно рассыпавшиеся по плечам и спине крупными верными волнами. Лида достала из шкафа юбку и ловко надела на Мадину прямо поверх платья. Мадина перед зеркалом оправила на себе эту яркую цветастую юбку, представлявшую из себя сплошные фалды, ниспадающие до самого пола, и, настраиваясь на танец, медленно вышла на середину комнаты. Тем временем одна из дев– ек переставила уже царапавшую пустую пластинку иглу проигрывателя. Вновь зазвучала музыка, постепенно многообещающе нарастающая, зажигательная.

Мадина величественно двинулась по кругу, гордо вскинув голову, встряхивая кистями и прищелкивая пальцами в такт музыке. Затянутая ниже талии широченная юбка подчеркивала характерное покачивание бедер. Склоняясь то в одну, то в другую сторону, танцовщица, красиво потряхивая плечами, неслась в стремительном танце, вся во власти музыки. Черные длинные волосы развевались как на ветру. Казалось, что ни один мускул ее не оставался безучастным к музыке, к ее ритму, и таким огнем и страстью светились лицо и вся фигурка танцовщицы, что Ибрагим, покусывая пересохшие вдруг губы, восхищенно вымолвил: Так вот ты, оказывается, какая. . .

А танцовщица, опустившись на колени, раскинув плавно изгибающиеся руки и непрерывно потряхивая плечами, медленно запрокинулась всем корпусом назад, отчего волосы ее рассыпались по полу, потом так же медленно перегнулась через плечо вперед и неожиданно села на пол, засмеялась, выдохнув: – О– ой. . Сил больше нет. . – Ы– ых! . . . Не девчонка– синий огонь! – услышал Иб. восторженный шепот и, вздрогнув как от удара, отшатнулся. Грудь его взволнованно вздымалась, и гулкие удары сердца отдавались в висках. Он только сейчас заметил, что Беслан стоит рядом.

Ибрагим отпрянул от окна, поспешно вышел во двор. Последовавшему за ним Беслану глухо сказал: – Это оч. непорядочно– подглядывать. . . Я тоже, дурак, послушался тебя. Беслан решил, что все дело в отсутствии среди дев– ек Розы, и Иб. недоволен потому, что не оправдались его надежды подглядеть за ней. Он хотел послать за Розой, но Иб. не позволил. – Давай– ка лучше чай покрепче организуй, а то, как погляжу, в отсутствие тети никто в этом доме не догадается предложить мне с дороги чай, – упрекнул он, проходя на кухню. – Я– а? . . – удивленно протянул Беслан. – Ты, ты. Сообрази по– быстрому. – С какой стати, когда в доме есть женщины! . . Сейчас позову Лиду. . . – Я только что о чем говорил? Лиде тоже пока незачем знать, что я здесь. Ничего с тобой не случится, если сделаешь это сам.

Уверяю: мужское достоинство, которого в тебе по самую макушку, совсем от этого не пострадает. Беслан нехотя вернулся, поставил на плитку чайник и принялся собирать на стол все съестное, что удалось обнаружить в шкафу. Появление матери избавило его от столь тягостной обязанности, и он, с явным облегчением переведя дух, подсел к столу. – Видишь, Фатима, как плохи мои дела здесь, когда тебя нет дома, даже чаю не выпросишь, – весело пожаловался Иб. – Да вот, хотел меня в домохозяйку превратить, – вставил Беслан. – Вон оно что, – рассмеялась Фатима, глядя на беспорядочно заставленный стол.

Спустя некоторое время, проводив подруг, вошла Лида и удивленно остановилась у порога: – Явился наконец! Ты когда приехал? Раз уже и поесть успели– значит, не только что. Почему не зашел к нам? – Да я приехал– то мин. 15назад, – Иб. бросил на Беслана короткий взгляд. – Я просто не хотел вам мешать. – Какой стеснительный стал! А люди не дураки, все понимают! Если бы там была твоя Роза, сразу бы зашел! Может, из– за этого он сегодня и задумчивый такой? – мелькнула у Фатимы догадка.

– – С какой стати она моя? – без тени улыбки спросил Иб. – Смотри– ка, мама, он еще прикидывается! – возмутилась Лида. – Сестренка, я прошу тебя больше об этом не говорить. Пошутили– и хватит, – тихо, но твердо произнес Иб. Фатима, весьма озадаченная его тоном, исключающим шутку, вопросительно уставилась на племянника. – Что ты этим хочешь сказать? – с угрожающим спокойствием начала она. – Знаешь ли ты, что я почти склонила к согласию мать девки? А должна признаться, это мне оч. нелегко удалось. И только потому, что дев– ка– по всему видно– не будет против. Я давно веду подготовку, хотя ты предпочитаешь играть в прятки.

Ибрагим медленно поднялся с места. – Зачем вы это делали? Разве я просил? . . Я не собираюсь пока жениться. – Так чего же ты тогда целый год заигрывал с чужой дев– ой? – искренне возмутилась Фатима, крайне озадаченная таким поворотом. – Как это я с ней заигрывал? ! Уже и пошутить с дев– ой нельзя? Ибрагим подошел к растерянно стоявшей посреди комнаты Фатиме, обнял ее за плечи и, с подкупающей улыбкой заглядывая в глаза, заговорил: – Что– то я не узнаю тебя сегодня, Фатима. Ты же у нас чел– к с современными взглядами на жизнь. Неужели и в самом деле считаешь, что раз парень шутит с дев– ой, то непременно должен на ней жениться? – И, притворно зевнув, добавил: – Здорово я устал, и голова все не перестает болеть. Может, спать пойдем? Лида, за все время не проронившая больше ни слова, бросила на него гневный взгляд и вышла. Она принялась стелить ребятам в комнате брата, и при этом так швыряла подушки и одеяла, словно решила на них выместить вся свою досаду на Ибрагима. Как только ребята вошли, она молча удалилась, сохраняя на лице непроницаемую маску. Иб. проводил ее удивленно– вопросительным взглядом: – Что– то чудит наша сестренка. . . Друзья устроились на кроватях у противоположных стен. – Послушай, что ты теперь надумал? Ты это серьезно? – допытывался Беслан. – Вполне. – Чем она тебе не подходит? Объясни в конце концов! По правде говоря, я думал, у тебя серьезные намерения. Ты на нее всегда так смотрел. – Оставь. . Мне на всех смазливых дев– ок приятно смотреть– вот и все.

– – В каком положении теперь мы окажемся? – О каком таком положении ты говоришь? – Люди ведь знают, что мы вас. . . ну что вы здесь встречались. – И что с того? Что я не имею права к брату своей матери приезжать? – Иб. поднялся на локтях. – Или я из– за нее чаще сюда ездил? И потом разве я ей делал какие– нибудь заявки? Ты лучше вспомни: я ни разу не попросил позвать ее, – это всегда инициатива Лиды. А теперь, ишь, фыркает на меня ходит! . . Немного помолчав, вновь заговорил Беслан: – Я не собираюсь тебя уговаривать, но объясни все же как мужчина мужчине: чем она тебе не нравится? Или недостаточно красива? . . – Да красивая она, красивая! – раздраженно перебил Ибрагим. – Только уж больно кукольная у нее красота, приторная. . . А я не сладкоежка.

– Насколько мне известно, когда хотят подчеркнуть особенную красоту девки, говорят: Как кукла красивая. – И ты считаешь этот признак критерием красоты? Тогда выбери себе такую куклу и любуйся ею всю жизнь. А меня уволь. У меня на этот счет иное мнение. – Какое именно, если не секрет? А если и секрет, то уж лучшему– то другу можно бы и открыться, – не унимался Беслан. Иб. уткнул голову в подушку, всем своим видом показывая полное нежелание продолжать разговор. – Ну и черт с тобой! С ним как с человеком, а он. . . Не получив ответа, Беслан отвернулся к стене и тоже затих.

Ибрагима мало волновала вспышка друга. Он знал, что наутро все будет забыто и Беслан станет прежним. Совсем иные мысли не давали ему уснуть в эту ночь. "И откуда в ней столько огня, столько страстности? . . А ведь на вид такая тщедушная, слабенькая, тоненькая. . . ну прямо былинка. . . Где же мои глаза раньше были? – думал он, перебирая в памяти прошлые встречи с Мадиной. Вспомнил о своем неосознанном желании смотреть в ее лучистые глаза, имевшие поразительную способность мгновенно менять оттенок в зависимости от настроения. Вспомнил ее подкупающую непринужденность в общении и манеру держаться независимо. Теперь он жалел, что никогда не принимал ее всерьез, считая еще маленькой. Несмотря на занятость в связи с предстоящей защитой, Иб. несколько раз потом приезжал к Беслану в надежде увидеться с Мадиной. Картины того вечера, настойчиво возникая в памяти, не давали покоя. Он жаждал поскорее увидеть ее, чтобы успокоиться, убедиться в том, что все это ему тогда просто показалось.

В этот раз он приехал с твердым намерением во что бы то ни стало встретиться с ней. И вот теперь сидел вдвоем с Бесланом в той самой комнате, где сиживал раньше в обществе дев– ек, и думал, под каким бы предлогом попросить позвать ее. Если бы он мог открыться Беслану, все было бы оч. просто. Но в том– то и дело, что открываться он ни за что не хотел. Попросил позвать ее, сославшись на желание послушать игру на гармони. Беслан предложил созвать всех дев– ек, но Иб. заявил, что во избежание сплетен, не хочет больше встречаться с Розой, а не позвать одну ее тоже не хорошо– оскорбиться может. Сочтя этот довод убедительным, Беслан послал сестру за Мадиной, а сам, по просьбе матери, ушел нарубить дров. В другой раз Иб. непременно пошел бы с ним, но сейчас он был рад случаю остаться одному.

Стоя у выходящего во двор окна, он ждал появления дев– ек.

Вскоре калитка отворилась и во двор, оживленно переговариваясь, вошла Лида и Мадина. Иб. с невольным восхищением следил за каждым движением Мадины, в своем простеньком платьице и шлепанцах на босу ногу шествовавшей по двору с таким видом, словно она была, по меньшей мере, в наряде принцессы. И, глядя на ее покрытую тоненькой косыночкой горделиво приподнятую головку, он явственно увидел пышные черные локоны, ниспадающие на слегка развернутые плечи. – Что за черт! . . – взволнованно процедил он сквозь зубы, отворачиваясь от окна и силясь прогнать навязчивое видение.

"Еще не хватало в эту соплячку влюбиться! "– подумал нарочито грубо, подсознательно решая обороняться от стихийно поднимающегося в нем смутного чувства.

Когда девки вошли, он сидел на своем месте с невозмутимым видом. Поднявшись, ответил на приветствие Мадины. Мадина удивленно взглянула на Лиду: – А где же другие? – Да, наверно, не дождались нас и разошлись по домам, – не сморгнув, солгала Лида. – Тогда и я пойду, – направилась к выходу Мадина. Но Беслан, только что вернувшийся в комнату, преградил ей путь: – Как это ты пойдешь? А мы что– не люди, по– твоему? А ну садись! Поиграешь немного, раз уж пришла. – Ой– ой– ой, какой грозный! Как страшно! – насмешливо протянула Мадина, останавливаясь в нерешительности. Ей и самой вовсе не хотелось так быстро уходить. Она уже две недели не брала в руки гармонь и шла сюда, предвкущая удовольствие поиграть. Но присутствие Ибрагима несколько смущало, она считала не совсем приличным специально развлекать чужого парня игрой.

Но Беслан был непреклонен. Он бесцеремонно взял ее за плечи и силой усадил. – Рассказывай, Мадина, какие у вас тут новости, – сказал Иб. – Какие у нас могут быть новости! Это у тебя они должны быть. Говорят, ты уже инженер? – Я еще только без пяти минут. . . – улыбнулся Иб. – Вот и Беслан в след. году инженером станет. . . Счастливые! Вам и ездить можно, куда вздумается, и учиться, где захочется, – с откровенной завистью проговорила Мадина. – А ты где бы хотела уч– ся? – Она же знаменитым профессором мечтает стать! Ты что, до сих пор себе это не уяснил? – вставила Лида. – Да нет, я пока и на рядового экономиста согласна, – скромно сказала Мадина и, не выдержав до конца роли, тоже засмеялась. – На, не то ты со своего любимого конька не скоро слезешь, – Беслан поставил ей на колени гармонь.

– – Что играть?

– – Сыграй, что самой больше нравится– попросил Иб. И Мадина заиграла свою любимую. Слегка склонив голову и опустив глаза, она чуть покачивалась и поводила плечами в такт мелодии, и неслышно притопывала носком несколько выставленной вперед ноги. Эту манеру заправской гармонистки она полностью переняла у Фатимы. Из– под тонких проворных пальцев, легко и непринужденно перебиравших клавиши, лилась плавная, немножко грустная старинная мелодия.

Увлекшись, Мадина словно совсем забыла о присутствующих. Чутко склоненная голова, едва тронутые загадочной улыбкой губы и светящийся задумчивой мечтательностью, устремленный теперь вдаль взгляд свидетельствовали о том, что играет она для души. С самого начала испытующе поглядывавший на нее Иб. все больше убеждался, что самонадеянно задуманная им оборона с каждой минутой неумолимо слабеет. "Как поразительно она изменилась за эти две– три недели. И с каким достоинством держится. . . "– думал он, отводя глаза из боязни, что его красноречивый взгляд будет перехвачен присутствующими. Но дело было вовсе не в том, что изменилась Мадина. Она была такой же, как и месяц назад. Весь секрет заключался в том, что сам Иб. видел ее теперь совсем другими глазами.

Закончив играть, Мадина коротко вздохнула и, только сейчас заметив, что Лиды в комнате нет, встала, поставила гармонь. – Пойду я. – Я тебе пойду! – опять поднялся Беслан. – Садись и играй. – И не подумаю. С какой стати я буду одна с вами сидеть? Я же не артистка, чтобы по заказу. . . Между прочим, я играю только тогда, когда мне самой хочется. – Мадина пошла к выходу. – Хочешь, чтобы я насильно тебя усадил? Я могу! . . – Беслан сделал к ней угрожающее движение. Но Мадина вовремя увернулась: – Если хочешь, чтобы я подчинилась, – собери дев– к. А одна я здесь не останусь. Ошибаешься, если считаешь, что мне оч. приятно твое общество.

– – Глянь, как она разг– ет! Ну никакого стеснения! – покачал головой Беслан. – Здесь ведь и помимо меня чел– к слушает. Хоть бы из уважения к гостю попридержала язык. – Что я такого сказала? Ты оскорбила нас уже тем, что выразила пренебрежение нашим обществом, – проговорил Беслан с напускной важностью. – Что касается тебя– уж как– нибудь переживешь такое оскорбление. А он? – И он тоже. Знаем мы, что ему гораздо приятнее другое общество. Видишь, как скучает, – подпустила Мадина шпильку Ибрагиму, и в самом деле сидевшему молча, задумчиво глядя в пол. – Какое же это общество, если не секрет? – поднял он на нее глаза. – Какой же это секрет? . . – бесхитростно улыбнулась Мадина. – При Розе– то, небось, не скучаешь.

Ибрагима неожиданно для него самого сильно задели ее слова. – Уверяю, что красавица эта вовсе не про мою честь. И насчет общества ты ошибаешься. . . – Скажи спасибо, что она не слышит этого. – Не веришь? Могу стихами сказать, если словам не веришь. И Ибрагим продекламировал: Нет, не ее так пылко я люблю Не для меня красы ее блистанье. . . – И не так вовсе! Зачем стихи коверкаешь? – Ничего я не коверкаю. А ты знаешь это стих– ие? – улыбнулся Иб, заметив вспыхнувший в ее глазах знакомый интерес. – Немножко знаю. Не надейся, не проведешь. Мы хотя и не такие ученые, но тоже кое– что знаем. – Тогда прочти, как правильно, – предложил Иб, довольный, что разговор направился в другое русло.

– – Я же не на уроке литературы. – Ну так и скажи, что не знаешь. А я, между прочим, правильно прочел. Зря споришь со старшими, – нарочно подзадоривал Иб. – Ты и не старайся меня убедить– напрасный труд. У Лермонтова так: Нет, не тебя так пылко я люблю, Не для меня красы твоей блистанье. . . Люблю в тебе я прошлое страданье. И молодость погибшую мою. . . – Жаль, у меня нет этих стихов, не то тебе пришлось бы признать поражение.

– – А дальше как? – спросил Иб. со слабой надеждой продлить удовольствие, которое ему доставлял ее искренний порыв доказать свою правоту. – Дальше сам прочти, если хочешь. Попрощавшись, Мадина поспешно выскочила за дверь, предупреждая попытку Беслана помешать.

– – Так что оставила нас при своих интересах. . .

Ибрагим встал, принялся медленно прохаживаться по комнате. – И чего ты с ней спорил? Меня так и подмывало вмешаться, да удержала мужская солидарность. – Просто интересно было наблюдать за ней. Она спорила с таким азартом, словно от исхода этого спора зависела ее судьба, – снисходительно улыбнулся Иб, будто невзначай останавливаясь у окна. Он видел, как Мадина быстро пересекла двор, приоткрыв дверь кухни, заглянула внутрь, – видно, попрощаться с хозяевами– и тут же пошла прочь, отмахиваясь от Лиды, выскочившей из кухни и пытавшейся ее остановить.

Иб. второй месяц работал начальником цеха на том самом заводе, где проходил практику, будучи студентом. За это время он не раз побывал в доме дяди, но Мадину видел только однажды, да и то мельком, на улице. И когда мать, узнав, что Абукар приехал домой, решила в ближайшую субботу навестить его, Иб. охотно вызвался сопровождать ее, хотя не разделял ее тревоги, вызванной слухами о несчастных случаях, и посмеивался над ее нетерпением воочию убедиться в том, что брат вернулся с заработков невредимым.

Чрезмерные страхи Хавы объяснялись тем, что она оч. дорожила братом и жизни своей не мыслила без него. Давно потеряв мужа и оставшись одна с тремя сыновьями, старший из которых тогда только пошел в 1– ый класс, она оказалась, в сущности, почти без средств, и тем, что все– таки смогла поставить детей на ноги, была обязана своему един– му брату, который все эти годы всячески помогал ей. И то, что старшие сыновья уже женились и живут отдельными семьями, самостоятельно, а младший смог выучиться– тоже заслуга брата. По всему этому любая воля Абукара для племянников была законом, и выполняли они ее беспрекословно, тем более что он никогда не злоупотреблял своей властью и по отношению к ним никогда не применял грубого нажима. Собственно, в таковом и нужды не было, поскольку сама жизнь, с детства полная материальных трудностей и повседневных забот, рано сделала их самостоятельными, воспитала в них чувство ответственности, умение соизмерять свои желания и потребности с потребностями и возможностями всей семьи.

Абукара застали дома одного. Сидя посреди комнаты на коврике, он совершал полуденный ламаз и на вошедших лишь взглянул искоса, не поворачивая головы. Только завершив молитву, он поднялся, широко улыбаясь, обнял сестру, ответил на приветствие. – Хорошо, что приехали, Хава! Я завтра утром к вам собирался. Как– никак, ты старше, а значит, – я первый должен был навестить тебя. – Какая разница– ты ко мне или я к тебе раньше. . . Главное, что живые– здоровые встретились– ответила Хава со слезами в голосе, растроганная видом брата. – Посмотри, как ты похудел! Разве можно так не беречь себя? . . . Лучше бы вовсе не ездил туда, не молодой ведь уже. Абукар и Хава расположились на диване. – Что же мне остается делать? Если дома буду сидеть, никто не принесет, не скажет: "На. . . ". А тех денег, что я здесь смогу заработать, мне и на свадьбах– похоронах давать не хватит. Сама знаешь: что ни воскресенье, то в одно– два места приглашения бывают. А не пойти никак нельзя. Так как вы тут жили в мое отсутствие?

– – Что нового? – обратился Абукар уже к Иб, все это время стоявшему у порога, заложив руки за спину. Он, разумеется, не садился в присутствии дяди.

– – Да ничего нового, воти. – Как это ничего нового? Ты разве диплом не получил? – Диплом– то получил! – не сдержал Иб. улыбку, вызванную произношением дяди. – Скоро 2 месяца как работаю. Я же писал. . . – Но я об этом еще от тебя хотел услышать. Мне здесь рассказали, что ты не забывал мой дом, частенько посещал его. Я оч. доволен, что у тя хватает ума достойно вести себя, сознавать– что нужно делать, а чего нельзя– с чувством гордости за племянника проговорил Абукар.

Иб. невольно смутившись от такой похвалы, опустил голову, боясь выдать свои мысли, встретившись с взглядом дяди. Бедный дядя! Знал бы он, что причина этих его частых в последние месяцы визитов сюда отнюдь не в чрезмерном родственном рвении.

Когда иссякли разговоры о житье– бытье обеих сторон, когда все сколько– нибудь значительные новости последних 4– ых месяцев, в течение которых отсутствовал Абукар, были обсуждены, он сказал:

– – Я намеревался завтра вечером созвать немного людей на мовлат. Но раз вы приехали, пригласим к 12– ти часам– благо я еще никого не оповещал. Тогда вы завтра вовремя сможете домой добраться. Тебе ведь в понедельник на работу? – взглянул он на Ибрагима. – Может, для меня сейчас найдется какое дело? – Дел– то здесь достаточно будет. Подожди, пока Беслан вернется, вместе возьметесь. Что– то эти тоже задерживаются, – озабоченно добавил Абукар, поглядывая в окно. – Давно бы пора, если вообще сегодня собираются возвращаться. Иб. ушел за дом, расположился на ошкуренных бревнах, невесть для какой надобности заготовленных дядей. Он был доволен, что все так неожиданно хорошо складывается. Ведь помогать во время приготовлений непременно придет Мадина– в подобных случаях обязательно принимают участие все живущие поблизости родственники. «Кроме прочего, они с Лидой подруги, так что вероятность ее присутствия равна единице», – с удовольствием заключил он.

Назад к карточке книги "Мадина"