Текст книги "Мадина"

Автор книги: Доухан Балаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

      Потом Ал. повез Нат. домой. Под. сидели сзади и всю дорогу шептались. Собственно, гов. больше Нат. – Все равно теперь ниче не поправить, и глупо отравлять друг другу жизнь из– за упрямства. Надо ся пересилить, Мад. – Ну поучи мя, поучи. – Испортилась ты. Нервы– ни к черту. . Если и дома с ним такая язва– эт же каторга. Скажи спасибо, что такой хор. оказался. А ведь могло быть и наоборот. Что бы ты тогда делала? Вон все наши дев. от него просто без ума. Какой обходительный. . Не ожидала, что ваши муж. так умеют ухаживать. – Еще бы, в его– то годы. . Все науки прошел. – Любит он тя– по всему видать. Вон какими глазами смотрит, как заботится, – все шептала на ухо Нат, желая поднять опять упавшее настроение подр. Но та отмахнулась: – Прекрати, Ната. Неужели больше гов. не о чем? По мере приближения к селу наст. Мад. становилось все более подавленным. Ал. истолковал это по– своему, предложил: – Может, все же зайдешь ненадолго? Правда, мы не с полной выкладкой, необходимой для 1го визита в отчий дом, но ниче– потом приедем как следует. А сейчас зайди на часок. – Нет, нет. И на мин. не зайду. – Но почему, Мад? Не выдумывай! Хоть посидим немного, молодость свою вспомним– настаивала Нат. – Вот потому и не зайду, что не хочу ниче вспоминать– оч. тихо, для 1ой Нат, прошептала Мад. Увидев ее сразу увлажнившиеся глаза, Нат. спохватилась. По выражению лица под. безошибочно угадала ее душевное состояние и попросила Ал. ост. маш, благо до дома оставалось немного. – Я лучше здесь выйду, а то как вы сможете быть совсем рядом и не заглянуть к ним? Что они подумают? Ал. не стал возражать– и сам уже думал об этом, но не знал, как сказать Нат, не задевая ее самолюбия. Теперь он был благодарен ей, что догадалась обо всем и вывела его из затруднительного положения. Жаркое южное лето было на исходе. По вечерам, и особенно по ночам, явственно чувствовалось близкое дыхание осени. Ал. приобрел в городе 2ком. кооперативную квартиру, куда на днях предстояло переехать. Вернулся он дом. поздно веч. вместе с Туханом и еще одним парнем. Мад. подала на стол и, время от врем. справляясь, не нужно ли чего, гладила в сосед. ком. Она сегодня перестирала все, чтобы свекрови не скоро пришлось заняться стиркой после ее отъеза. Когда очередной раз заглянула в свою ком, где сидели гости, Ал. недовольно ск: – У тя не хватает терпения дождаться, пока здесь люди закончат есть? – Вам что– то нужно? – Мад. выжидающе ост. у порога. – Сама должна знать, если ты хозяйка. – Нет, на эт столе все в полном порядке, Мад, – лукаво начал Тух, – но тем не менее мы на тя в большой обиде. – Это за что же? – Ты у нас лучшего друга отняла. – Как отняла? Да я его и не вижу в этом доме.

      – В самом деле не видишь? – изобразил крайнее удивление Тух. – Ну тогда дело и вовсе не чисто! . . Ты его не вид, мы его не вид– так где же он пропадает? Наверняка твой муж куда– то повадился. – Точно! – подхватил др. гость. – У него, видно, потайное местечко где– то завелось. В прежних наших развлечениях он никакого участия не принимает, всех своих бывших подружек позабыл– позабросил. Кстати, они нам теперь проходу не дают– все донимают расспросами о нем. Так что же все эт значит? Что им передать, Ал? – сдерживая смех, прог. он, испытующе поглядывая на Мад. – Так и скажите, как есть. Передайте, что я не из тех, кто пьет из лужи, имея рядом родничок– в тон отв. Ал, подмигивая др, и все 3 расхохотались. – Э– эй, как ты быстро сломался, однако. Как безнадежно попался в руки жены. А мы– то гадали: почему это Ал. от др. отбился и худеет с каждым днем? Теперь уж нам ясно, что эт еженощные бдения тебя иссушают. . Дальше порядком захмелевшие муж. принялись так беззастенчиво, так прозрачно шутить, что Мад, сгорая от стыда, поспешила покинуть ком. и больше уже не вернулась туда. Она доглаживала послед. пододеяльник, когда вошел Ал. – Поч. ушла? Я те что говорил? Или ты не в состоянии до конца моих гос. обслужить? – сердито начал прямо с порога. Осман, возившийся с новенькими ранцем и учебниками, настороженно уставился на брата. Свек, находившаяся в ком, тоже удивленно подняла от вязания глаза: – Что те надо? Чего вам не хватает? – Раз взялась обс– ть– должна стоять до конца, а не бегать туда– сюда, – жестко бросил Ал. – Оставь ее в покое. Она здесь не танцевала– делом была занята. Вам– то что, сидите себе, пьете– едите– какие у вас еще заботы– проворчала свек. – Иди, иди туда, где был. Там тя твои водочные гости ждут. Ал, метнув сердитый взг. на жену, так и не проронившую ни слова, прежде чем выйти, пригрозил: – Подожди же! Ты у мя еще получишь что заслужила. . . – Ничего, нич, Мад. эт он погорячился– сказ. свек. увидев слезы в ее глазах, и пошла за сыном. – Да ты не бойся, Мад. Эт он просто так покричал, а бить он тя не станет, – наивно успокаивал Ос, сочувственно глядя на утирающую слезы нев. Но у Мад. вовсе не от страха, а от жгучей обиды и унижения выступили слезы. "Ах ты свинья! Рыжая свинья! . . То прямо пятки готов лизать, то кричит. И я должна этим ничтожествам угождать только потому, что они в брюках. . "– думала с тоской.

      Ал. ушел вместе с гостями. Мад. с помощью Ос. унесла посуду на кухню(когда не было чужих, она служила домочадцам и столовой). Управилась и вернулась к себе незадолго до полуночи. Ал. все еще не было. "Хоть бы ты и вовсе не пришел"– мысленно пожелала Мад. и прилегла на диван, с облегчением вытянула натруженные за день ноги, прикрыла глаза. Спустя неск. мин. незаметно уснула. Но как только вернувшийся вскоре Ал. присел с краю на диван, отк. гл. как по команде. – Зачем здесь легла? Иди разденься и ложись на свое место, – сказ. заботливо, поглаживая по щеке. Мад. оттолкнула его руку, молча встала. – Отчего ты на мя дуешься? По глазам вижу– ударить готова. – Это ты собирался бить, насколько мне известно. Чего теперь ждешь? Давай. . – Перестань. Никто тя бить не собирался. Это я так, для понта, перед матерью чтобы прикинуться. . Хотел показать, что не боюсь тя. – Виновато улыб. Ал. потянулся к ней. – Отойди от мя! . . – нетерпимо отстранилась Мад. и села за стол, подперев гол. руками. – Что, из– за их разг. на мя сердишься? Перестань злиться. Ты же не настолько глупа, чтобы не понять шуток. Будь это все правда– они бы и полусловом не обмолвились. Могу поклясться, Мад. что, кроме тя, у мя никого не было и нет. Она смерила его ироническим взг. и с откровенной издевкой прог: – Рассказывай, расск. сказки. . Я– то давно убедилась, что ты– отъявленный бабник, и вообще. . – Глянь, как она со мной разг! – опешил Ал. – С чего ты эт взяла? – По твоей же милости имею массу тому доказ. – Каких таких док? – Самых неопровержимых. Неужто думаешь, что об этом трудно было догадаться? – Говори яснее, что ты этим хоч. сказать? – Не прикидывайся, ради бога. Лучше не будем уточнять. Ты сам прекрасно все понимаешь. – Ничуть не пон. Уж ты потрудись обосновать свое обвинение, – тоном незаслуженно оскорбленного чел– ка потребовал Ал. – Да ниче я те не скажу– досадливо отмахнулась, желая прекратить этот бессмысленный и неприятный ей разг. – Нет– нет, Мад, так не пойдет. Я должен выяснить, чем вызвал у тя столь нелестное мнение. Я лично готов чем угодно доказать, что у мя, кроме тя, в самом деле никого нет и не было.

      – Напрасный труд. И вообще– не в этом дело, как раз это мя волнует меньше всего. – А я решил, что ты из– за этого сбежала отсюда, и пошел объясниться. Сама понимаешь: при мат. я же не мог гов. с тобой так, как хотел, – доверительно прибавил он, присаживаясь на неразобранную постель. – Вот это– то и противнее всего, что ведешь ты себя как хамелеон. – А ты сама не как хам? На людях– воплощенная покорность, а наедине. . Сама знаешь, какая ты со мной. И вообще, неужто хоч, чтобы я хоть при ком был с тобой таким, как наедине? – Этого еще не хватало! – искренне возмутилась Мад. – Так чего же ты от мя хоч? – Да мне– то от тя ниче не нужно, лишь бы ост. в покое.

      – Ну это как раз то, чего не будет, пока я жив– ухмыльнулся Ал, заметно мрачнея. – Сидишь тут, пьешь с ними. . А еще сыном муллы назыв– ся! – Перестань. Я и выпил то всего ничего, а за др. я не в ответе. – А мне совсем не нужны эти ваши грязные шуточки. Я их терпеть не могу и не буду. . До полуночи сидят тут, водку глушат да всякие гадости гов. И все эт в доме муллы! Видать, не зря говорится: следуй не делам муллы, а его наставлениям– выговорила с таким презрением, что Ал. не выдержал, вскочил с места. Поняв, что переборщила, Мад. прибавила: – Хотя отец тут ни при чем, ты не спрашиваешь на эт его позволения. – Ты что воспитывать мя сюда прислана? . . Какое те дело, с кем я пью и что я делаю? Чего те не хватает? . . Совсем совесть потеряла! Окончательно на гол. села! . . Не выйдет! Аллах тому свидетель: если еще хоть раз поступишь как сег, или вообще будешь давать волю своему змеиному языку– отправлю тя в дом твоего отца Маг! – все больше распалялся он. – У мя этот базар с тобой уже вот здесь стоит! . . – энергично чиркнул ребром ладони по горлу. – Думаешь, раз терплю все, что бы ты ни делала и ни гов– можно еще больше наглеть? Оч. ошибаешься! Я не позволю превращать ся в тряпку! С– соплячка! . . Глядя на не на шутку разозлившегося мужа, Мад. не только не испугалась, а, напротив, совершенно успокоилась и слушала его чуть ли не со злорадством. Впервые она видела его таким разгневанным, выведенным из ся, и в эти мин. сделала неожиданное открытие: как ни странно, но эта крайность казалась ей гораздо приятнее другой– диаметрально противоположной крайности ее любвеобильного мужа. – Я сказала только правду. И не просила тя терпеть. И пусть те не кажется, что я стану хоть на кончик иголки лучше, чем теперь. . Так что можешь сию мин. мя гнать. – А– а– а! . . Вот как! Ну иди тогда! Катись! . . Скатертью дорога! Чтоб бог забрал того, кто об этом пожалеет! – задыхаясь от гнева, продолжал он. – Но прежде я это твое бесстыжее лицо разукрашу до неузнаваемости! – Грубо схватил за плечи и, тяжело дыша, уставился на нее налившимися кровью глазами.

      – Ошибаешься, если думаешь, что я уйду отсюда как обидевшаяся. Я не того отца дочь, чтобы уходить и возвращаться. Оставь мя, как это положено делать. При свидетелях сними с мя имя своей жены– вот тогда я уйду. – Мад. спокойно выдержала его взг. Сколько ни вглядывался, Ал. не уловил в ее глазах и тени страха или беспокойства. Ее невозмутимый взг. был полон достоинства, и он понял: она не только не боится быть побитой, но нарочно провоцирует его на это. Дрожащим от сдерживаемого волнения гол. уже более спокойно прог: – С какой стати я должен тя оставлять? Это ведь ты не хоч. со мной жить– вот сама и уходи. Удерживать не стану. – Такая дет. игра не по мне. – Ну кого я у тя убил, что ты так ненавидишь мя? – стиснул ее в объятиях Ал. – Пусти. Ну отпусти же! Разве не ты только что собирался мя побить? – Не могу я тя бить, Мад. . Ты ж такая маленькая, слабенькая. . хотя и большая вредина, и настоящая колючка. . Уж лучше ты. . Ну ударь, если хоч, я же виновник смерти всех твоих умерших, начиная от 7го колена. . . Прошло неск. месяцев. Мад. и в самом деле иногда хотелось, чтобы Ал. сорвался наконец, побил ее, и потому подчас она нарочно возражала ему, спорила. Она понимала, что тогда было бы легче поддерживать прежнюю неприязнь к нему и внутреннюю непримиримость. Но неизменно хор. отношение мужа, его стремление всегда и во всем угодить обезоруживало, и было все труднее и труд. выдерживать взятую на ся роль великомученицы. Все ее провокационные уловки пропадали втуне– (устар. )бесплодно, напрасно. – Ал. колкости принимал снисходительно и великодушно прощал капризы, тем более что она, не лишенная внутреннего такта, никогда не переступала в обращении с ним допустимых границ, не говоря уже о том, что на людях неизменно вела ся как примерная, безропотная жена, каких бы нравственных усилий ей это ни стоило. И теперь, чем дальше, тем чаще ловила ся на том, что, хотя разумом с мужем не совсем еще смирилась, однако сердца на него уже не держит, нет в нем прежней неприязни.

      К тому же новые условия жизни в благоустроенной кв. со всеми удобствами, освободившие от уймы постоянных утомительных забот, действовали весьма благотворно. Она опять втянулась в зан. У нее теперь было много свобод. врем. что давало возможность спокойно заниматься, читать худож– ую лит– ру– словом, жить не 1ми только заботами, жить "по– чел– ки". Поддерживать же в кв. безупречный порядок было для нее, привыкшей к гораздо большим заб, сущим пустяком. Ал. даже шутил по этому поводу: "В настоящую мечеть кв. превратила– сюда и обутым– то боязно входить". Он все еще раб. на прежнем месте. Каждый день уезжал из дома рано и возв. лишь веч. и обязательно что– нибудь привозил, поскольку снабжение продуктами полностью взял на ся. Мад. только за кое– какой мелочью приходилось ходить в маг. Она с большим удов. хозяйничала, чувствуя ся совершенно независимой полноправной хоз. этой уютной кв. на 3этаже с видом на горы, казавшиеся из окна совсем близкими. Ал. просто не мог нарадоваться на жену, несмотря на свои неполные 19, оказавшуюся такой аккуратной, умелой и бережливой хоз. Он иногда весело подтрунивал над ее излишней, на его взг, бережливостью, не позволявшей со спок. совестью отправлять в мусорное ведро кое– что из подпортившихся прод, кот. он привозил всегда намного больше, чем нужно, не умея, да и не желая покупать с учетом насущных потребностей. И заметив, как она мучается угрызениями совести, с видимым сожалением выбрасывая пришедшие в негодность прод, он посмеивался: – Ну чего ты так расстраиваешься? Подумаешь, великая утрата! – И зачем столько пок. каждый раз? Привык, что там полный дом людей был, и сюда все ящиками тащишь, – укоряла она. – Стоит ли ради 1го кил. в маг. или на базу идти. Если уж брать– брать много, чтобы в этом доме в любое время суток, ск. бы ко мне не пришло гостей, было что пост. на стол. А то горожане зачастую и гостя– то накормить не могут, если не сходят прежде в маг. Я не допущу, чтобы моя жена от гос. в маг. бегала. – Не преувеличивай. У нас всегда найдется что пост. на стол. И вовсе незачем делать ничем не оправданные запасы, кот. в конце кон. приходится выбрасывать.

      – Ладно– ладно! . . Стоит ли из– за такого пустяка расстраиваться– снисходительно улыб. он. – Знаешь, что гов. о том, кто тратит без нужды лишнюю спичку, не считая нужным ее жалеть, поскольку она– всего лишь спичка? – Ну– ну? – весело восклицал Ал. наперед зная, что она скажет. – Гов. такой чел. сам этой спички не стоит. – Да с такой женой я скоро миллионером стану! . . – смеялся он. Ал. частенько покупал ей нарядные модные вещи, непонятным, непостижимым для нее образом угадывая, что именно нужно и какого размера. Одевалась она теперь чуть ли не лучше всех в группе и выглядела много эффектнее, чем когда бы то ни было. И все бы было неплохо, если бы не возникшее в послед. время недомогание. Она временами чувст. ся оч. плохо, Ал, не на шутку обеспокоенный явным нездоровьем жены, попытался было уговорить обратиться к врачу. Но она ни в какую не соглашалась. – Зачем идти к врачу, если я и так знаю, что мои прежние переживания мя довели? Все это не могло же пройти бесследно– сказ. однажды, когда муж очеред. раз настаивал на визите к врачу. Это было ясным воск. утром, когда они сидели на кухне за завтраком, к кот. Мад, к неудовольствию мужа, опять почти не притронулась. – Тем более нужно к врачу! Может, посоветует на курорт или в санаторий куда поехать. – Вот как раз мне теперь только курорта и не хватает. У мя ведь зан. . И вообще. . Неужели позволил бы мне ехать на кур, если бы согласилась? – А поч. бы и нет? Что плохого, если побудешь там немного, подлечишься? Устрою тя где– нибудь не оч. далеко и буду частенько навещать. – Оф– фай. . Неужто думаешь, что я бы по тебе там скучала? Да ты мне и здесь– то надоел до чертиков. – Это я и сам вижу. Иногда вообще начинаю сомневаться, что у мя есть жена. Я ради тя душу готов выложить, а ты даже доброго слова для мя жалеешь, ни разу еще не приласкала за эти полгода. – Перебьешься– бросила Мад, грубостью прикрывая свое невольное смущение, и отвела взг. – И того, что ты делаешь, на 3х хватит. Ал, многозначительно посмеиваясь, медленно, с шутливой угрозой поднялся. Мад, изучившая повадки своего почти всегда игриво настроенного мужа, встала из– за стола, но, внезапно почув. головокружение и дурноту, с трудом сделала неуверенный шаг. В глаз. помутилось, она тяжело привалилась к стене, боясь упасть. Ал. вовремя подхватил ее, встревоженно заглядывая в побледневшее, перекошенное страдальческой гримасой лицо. – Что с тобой? Что случ? . . Он провел ее в ком, помог лечь, а сам сел рядом. – Ну что это такое, а? Куда эт годится? Ск. раз гов: иди к врачу. . – принялся взволнованно выговаривать, с состраданием глядя на нее обессилевшую, мертвенно– бледную. – Не– ет, уж теперь– то я не стану те ниче гов– сам вызову врача. Сию же мин. – Подожди, не нужно выз– попросила слабым гол. – мне уже лучше. – Сейчас полегчало, а что потом будет? А если бы 1сейчас была? Не– ет, я не хочу, чтобы ты тут как– нибудь в мое отсутствие свалилась. Видя, что он одевается, намереваясь уйти, Мад. жалобно ск: – А если мне станет плохо, когда ты уйдешь? .

      – Ладно уж. . Сег. пусть будет по– твоему, но вот завтра я не пойду на раб. и силой тя отведу, раз по доброй воле не хоч. Спустя какой– нибудь час Мад. поднялась. Она уже чувст. себя довольно хор. – Вот видишь: само прошло, а ты панику поднял. Мы же сег. к вашим собирались ехать– напомнила она. Ал. усмехнулся, передразнил: – "К вашим"! . . Что, до сих пор у нас с тобой "наши"и "ваши"есть? – Ну что ты обижаешься? Так ведь понятнее– примирительно ск. Мад, кот. сердце все еще не позволяло назвать родню мужа"своими". – Я– то не обиж, только ты при людях так не гов. – Ладно– ладно– к нашим поедем, – подчеркнула нарочно. . Свек. обрадовалась нев. Выговаривала сыну за то, что редко привозит Мад, жаловалась, что скучает по ней. Ос, полностью разделявший мнение мат, выражал свои чувства больше жестами и взг. Мад. обняла его, хотела было приласкать, но мал. смущенно вырвался. – Вот те раз! Поч. ты от мя шарахаешься? Или мы больше уже не др? – засмеялась Мад. – Др. . . Но я же не дев, чтобы обниматься. . И не мал, – важно пояснил Ос. – Ух какой серьезный мужчина! . . – Мад. потрепала его по плечу. – Значит, ты мя больше не любишь, раз не позволяешь даже обнять. Смеясь, она вновь притянула к себе мал, кот. на сей раз покорился, смущенно хлопая ресницами. – Вот это другое дело. Теперь вижу, что ты мне по– прежнему друг. Мад. оправила на мал. рубашку, пригладила волосы, а тот преданно смот. на нее и, начисто забыв свой муж. гонор, позволял делать с собой что угодно и не спешил отходить. К веч. они собрались уезжать, и мать на прощание незлобиво выговаривала сыну: – Наверно, грубо с ней обращаешься. Поч. с тех пор, как уехала отсюда, она еще больше похудела? У нее такой вид, словно подвешенной держали– жалостливо смот. она на нев, стоявшую тут же на кухне, где ненадолго присел Ал. – Сама виновата. Я– то что ей должен. . Не мал, чтобы с ней нянькаться. Ск. посылаю к врачу– не идет, а сама едва живая ходит. Так что сама вин, – нарочито грубо ск. Ал. – Не могу же я ее повязанной туда вести. Пусть скажет, как сег. утром чуть не свалилась умирать. – Мад, он правду гов? – Да ниче страшного не было, просто гол. закружилась и все. А так я здорова– Мад. бросила на мужа недовольный взг: "Нашел о чем с мат. говорить! ". – Совсем здорова! – фыркнул Ал. – Что ни возьмет в рот– все назад лезет. – Это ничего, нич. Это не страш. болезнь, даже хор. бол– многозначительно прог. свек, понижая тон. Ал. с недоумением слушал загадочно улыбающуюся мать. – Да что тут хор, если в доме кто– то чуть не умирает? – Э– ей Ал! Пусть Аллах убережет нас от худшей бол, а эта бол– хор. . Это только значит, что у мя скоро внук появится– торжественно выговорила та, бросая лукавые взг. то на сына, то на сразу зардевшуюся, потупившуюся нев. Ал. буквально опешил. Смущенно покашливая, молча встал из– за стола и заторопился уезжать.

      "Вот только этого мне и не доставало для полного счастья. . – горестно вздохнула она. – А как же учеба? Как я с животом в инст. покажусь? Легче удавиться. . – думала с ужасом, все еще надеясь, что свек. ошиблась и ниче такого нет. – А этот сверкает, как надраенный медяк. Ему– то что", – тоскливо заключила она, поглядывая на мужа. – Муж. за 30, а до сих пор не умеет вести ся достойно. . Ну вот зачем те вздумалось жаловаться мат? Как только не совестно о своей жене с мат. гов! Ал. выразительно присвистнул, ост. маш, обернулся, закинув руку за спинку сиденья, и в веселом удивлении уставился на нее. – Разве моя жена преступница какая? С какой стати я должен стыд. гов. о ней? Ну что ты теперь замолчала? – А– а, ты непробиваем– досадливо отмахнулась Мад, отворачиваясь к окну.

      Видя удрученное состояние жены и полностью относя его на счет тревог и страхов перед неведомым предстоящим, Ал. принялся успокаивать и, только вызвав у нее знакомую снисходительную улыбку, кот. всегда– он уже знал это– означала примирение, решил продолжать путь. Но тут что– то случ. с мотором– он не заводился. – Ну вот! Только удалось тя уговорить– мотор забарахлил. Уж не состоит ли он с тобой в сговоре? – посмеивался он, вылезая из маш. – Иди– ка, пересядь сюда. Когда скажу– будешь нажимать вот на эт педаль. Подняв капот, он неск. мин. копался в моторе. А Мад. держа руки на руле, по его знаку старательно нажимала на педаль акселератора. Глядя на нее, Ал. уловил новое выражение, интерес в ее взгляде. Облокотившись на крыло, он все поглядывал на жену, не давая отбоя, хоть необходимость газовать отпала. Заметив его пристальный взг. и непонятную полуулыбку, Мад. решила, что делает не то, что следует, и вышла из маш: – Я что– то неправильно делаю? – Все как надо– подмигнул Ал, опуская капот, и деловито велел: – А ну, сядь– ка рядом. Мад. молча повиновалась, ожидая, что сейчас последует еще какое– нибудь поручение. – Ну, что дальше? – вопросительно взг. на мужа, кот. все медлил, не спешил ни давать поручение, ни трогать с места маш. – Хоч, научу водить? В 2счета научу. Я теперь для тя что угодно готов сделать. – Это у тя дежурная фраза– усмехнулась Мад. – Потому и говорю, что всегда так. А теперь и подавно. Ну? . . – Да на что мне эт сдалось. – Когда я состарюсь, ты будешь вод. маш, а я– немощный старик– буду сидеть рядом да по сторонам поглядывать. – Все шутишь. Я к тому времени сама буду дряхлой старухой. – Ну– у, тебе эт не грозит, Мад. Ты же у мя совсем еще мал. Ал. настоял на своем и, пока добрались до предместий города, Мад. овладела азами вождения. Перед въездом в город Ал. сам сел за руль. – Ты у мя оч. способная. Быстро все уловила. Не всякий муж. так может.

      Спустя неск. недель Мад. оправилась от недомогания. Она теперь частенько ездила к род, бывала у своих сес. Приезжали и они к ней. Но особенно часто Мад. навещала Нат. Иногда они сразу после зан. шли к ней вместе и тогда часами возились на кухне, испытывая новые кулинарные рецепты, или просто слушали музыку и вели свою нескончаемую беседу. Ал. теперь был особенно ласков и заботлив. Казалось бы, при такой жизни Мад. должна быть просто счастлива. Возможно, так бы оно и было, если бы не давала о себе знать таившаяся в самой глубине души плохо затянувшаяся рана, время от врем. вызывавшая в ней ноющую, саднящую боль. Причиной этому всегда служили непрошеные воспоминания. В такие мин. она не находила себе места. А сегодня Мад. с самого утра была встревожена сообщением Нат. о том, что виделась вчера вечером с Иб. и он расспрашивал о ней. Внешне Мад. приняла это известие спокойно, но сердце, не подвластное ей, забилось в тревожном ожидании. Она, конечно, не допускала мысли, что он захочет теперь видеть ее, но все равно боялась возможной встречи. Боялась и подсознательно ждала. Одолеваемая воспоминаниями, сославшись на недомогание, отправ. дом, не в силах больше ост. в инст, где все напоминало о безвозвратно ушедшем, напоминало об Иб, о кот. заставляла ся не думать. Мад. задумчиво шла по коридору. "Зачем он еще рассп. обо мне? . . Как ему самолюбие позволило. . "Остановилась у окна, постояла неск. мин. в глубокой задумчивости. Она не сразу услышала сзади неторопливые шаги, и когда за спиной раздалось тихое: "Мад. . "– вздрогнула, стремительно обернулась. Перед ней стоял Иб. и молча смотрел на нее взг, полным душевной боли. Мад. инстинктивно поднесла руку к мгновенно пересохшему горлу. Она не видела ничего, кроме этих глаз, лишивших ее всякой воли. Но уже в след. сек. нашла в себе силы отвернуться. Помолчав немного, прог. звенящим от волнения гол: – Зачем пришел? – Хотел тя видеть– глухо ск. Иб. – Это теперь совершенно ни к чему. Сам знаешь. . – Да, я все знаю, Мад. Поэтому мне и было необходимо увидеть тя хотя бы раз. – Ну вот и увидел. – Ты оч. сильно изменилась– тихо произнес Иб. – Еще бы! – горько усмехнулась Мад, чувствуя, как в ней поднимается глухая обида на него, предавшего, покинувшего ее, а теперь пришедшего полюбоваться на результат содеянного. – Зачем ты пришел, раз все знаешь? Разве мало того, что я перенесла из– за тя?

      – Мад! Знала бы ты, как мне тяжело! . . Видно, судьбой мне предопределено быть самым несчастным чел. на этой земле. . Не мучай хоть ты мя обвинениями. Мад, достаточно 1го твоего слова, чтобы мы уехали сейчас вместе! – Да ты с ума сошел! – в неподдельном ужасе воскликнула Мад, видя по его горячечно блестящим глазам, что он совсем не шутит. – У мя есть муж! Ты хоть понимаешь это? ! – с ударением на всех слогах выгов. она, порывисто отвернулась и заспешила к лест. Уже спустившись на неск. ступенек, обернулась и с явной горечью выгов. вдруг осевшим гол: – Ты безнадежно опоздал, Иб. Даже представить себе не можешь, как ты опоздал. . И если не хоч. моего несчастья– не ищи больше встреч со мной. Мад. сбежала по ступенькам, стремительно вышла на улицу. Она как в угаре проделала весь путь до своей кв. Едва добравшись до дивана, обессиленно повалилась навзничь и неподвижно застыла, уставившись в одну точку опустошенным, почти безумным взг. Дня 3 после этой встречи Мад. ходила сама не своя. Чтобы избавиться от расспросов мужа, сослалась на обычное недомогание, и такого объяснения оказалось вполне достаточно. В выходной поехали к род. Мад. Ал, как всегда, находился в обществе Мус. и Азы, а Мад. сидела с мат. на кухне. Там. со слезами жаловалась, что пришлось продать корову, поскольку стало совсем плохо с выпасом. – Не представляю, как мы теперь будем без нее. Я ведь на это магазинное молоко смот. не могу– утирала передником слезы. – Ниче страшного. Люди же обходятся покупным мол– привыкнешь и ты– сказ. Мад, в душе досадуя на мать, льющую слезы по столь пустяковому поводу. Но корова была только внешним поводом, призванным оправдать слезы Там, ибо подлинной их причиной была жалость к доч, измученный, несчастный вид кот. красноречивее всяких слов гов. о том, как мало счастья ей принесло это замужество. Теперь, глядя на всегда грустную дочь, Там. терзалась раскаянием. То нахваливала зятя, кот. не упускал случая угодить родне жены, то вновь принималась выгов. доч. за то, что плохо выглядит. – Ну что тя сутками подвешенной держат? При такой обеспеченной жизни должна бы с каждым днем хорошеть, а ты дошла до того, что тя только распрямить осталось. В могилу краше кладут. – Это же ты мне такое счастье устроила– груст. отв. Мад, не щадя мать, не догадываясь, какую боль ей причиняет. Здесь, дома, у нее неизменно бывало плохое наст, поскольку все здесь живо напоминало о безвозвратно ушедших счаст. временах.

      В самом начале лета Мад. родила сына. Ал был, что наз– ся, на 7ом небе от счастья. Он даже не считал нужным скрывать свою радость и рож. сына отпраздновал шумно, на широкую ногу. Это был для него неск. запоздалый, а потому особенно желанный реб– что ни говори, а становиться впервые отцом, когда уже за 30– поздновато, особенно по местным понятиям. Теперь у Мад. появились новые хлопоты. Она всецело была поглощена заботами о крохотном, бесконечно дорогом сердцу чел– ке, и заботы эти на глазах преобразили ее. Всю свою нерастраченную нежность она направила на сынишку и наконец– то почув– ла умиротворенность и была по– настоящему счаст. Впервые же месяцы после родов она стала поправляться, похорошела, неузнаваемо преобразилась.

      Частенько, украдкой наблюдая за женой, когда она возилась с малышом, Ал. с невольным восхищением думал: "Вон какая стала! . . Даже в лучшие времена девичества не была такой крас. – И с самоуверенным бахвальством заключал: – Совсем не дурак ты оказался, Ал. знал, что делаешь, когда брал эту упрямую дев– ку. Ей– богу, сумел– таки сделать достойный выбор. . . ". Не смущало даже то обстоятельство, что жена после рож. сына стала уделять ему совсем мало вним. Он иногда ловил ся на том, что чуть ли не ревнует ее к малышу, хотя разумом понимал всю нелепость этого непрошеного чувства, ибо именно сын по– настоящему сблизил с ним жену, сделал их личные отношения ровными.

      Новая работа Ал. была связана с частыми, но непродолжительными командировками. И на сей раз он уже 2ой день отсутствовал. Досмотрев фильм, Мад. вык. телевизор и принялась с помощью сес. обычно жившей у нее в отсутствие мужа, купать малыша. Они нарочно затянули эту процедуру– уж больно забавно было наблюдать за этим карапузиком, усиленно барахтающимся в воде, из кот. выглядывала лишь его головка, осторожно поддерживаемая рукой матери.

      Наконец, Мад. с головы до ног забрызганная, завернула малыша в большую фланелевую пеленку и пошла его укладывать. Ласково приговаривая, она прилегла рядом с сынишкой. Немного подразнила его, чтобы послушать приводившее в умиление потешное стариковское кряхтение, кот. он издавал, кривя губки и пытаясь захватить ускользающий сосок, а потом, устыдившись своей забавы, пропела: – Бедненький мой мальчишечка! . . И голодненький он, и есть ему не дают. Мамин он хорошенький, мамин золотой. . . Прислушиваясь к мирному тихому посапыванию усердствующего сынишки, Мад. незаметно впала в ту непередаваемо сладостную дрему, какую дано испытать только кормящей жен, преисполненной мат. счастья. Перед самым рассветом приехал Ал. Когда он возился в ванной, принимая с дороги душ, Мад. проснулась. Обнаружив в прихожей туфли и портфель мужа, Мад. накинула поверх ноч. сорочки халат и прошла на кухню, решив: раз уж встала– следует накормить его с дороги. Увидев ее на кухне, Ал. был приятно удивлен. – Вот какой должна быть настоящая жена! Ночами не спит– ждет возвращения мужа. . – Да тише ты.