Текст книги "Мадина"

Автор книги: Доухан Балаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)

Со двора послышались голоса Фатимы и Лиды. Спустя несколько минут Лида прибежала к нему. – Ты почему спрятался здесь? Не слышал, что мы приехали? – Когда ты стала такой важной персоной, что тебя специально встречать надо? – Да ты должен был выйти мне навстречу хотя бы потому, что я сегодня в самом своем лучшем наряде! Лида покрутилась перед ним на каблуке и приняла картинную позу, подбоченясь и покачивая выставленной вперед ногой в новенькой туфельке на «шпильке». – Ну как? . . – выжидающе уставилась она на молча улыбающегося Иб.

      Тот окинул ее с головы до ног нарочито критическим взглядом. И в самом деле, Лида была необыкновенно нарядной. Сшитое по фигуре платье из тонкого шелка в редких букетах коричнево– белых роз, в продуманном беспорядке разбросанных по кремовому полю, ладно облегало полноватый стан девки. На груди, в заканчивающемся овальным мысиком небольшом вырезе, в едва улавливаемой взглядом ложбинке покоился на золотой цепочке большой кулон с янтарным камнем, заключенным в тоненькие золотые колечки. Точно такой же формы были и серьги. Безымянные пальцы обеих рук украшали дорогие перстни под стать кулону и серьгам.

– Вон в чем дело! Я сначала и не сообразил, отчего это сестренка даже поздороваться не сочла нужным, – протянул Иб. преувеличенно уважительным тоном. – Как? Разве я не поздоровалась? . . Ты мне зубы не заговаривай, а скажи честно: как я тебе сегодня? . . Это мне папа из Москвы привез. – И правильно сделал. Кому же еще везти, если не един– ой дочери? – До чего же вы все мужчины противные! Ваше больное самолюбие и высокомерие вам не позволяют снизойти до того, чтобы откровенно сказать, что думаете! – с чувством выговорила Лида. Зная характер Ибрагима, она и не ожидала восторженной оценки, но простить ему столь возмутительную сдержанность все же не могла. Тем более что сама считала себя сегодня неотразимой.

– Отчего же не сказать? Так и быть– скажу, раз настаиваешь, – начал Иб, как бы нехотя уступая ее желанию. – Я подумал: кто же этот несчастный, которого ты обманешь своими нарядами и украшениями? . . – Ах, вот ты как! . . Лида награждала тумаками со смехом уворачивающегося Ибрагима, пока тот не схватил ее за обе кисти. – Ладно, сдаюсь! . . Отпусти, – взмолилась Лида, силившаяся вырваться, слабея от смеха. Ибрагим дружески похлопал ее по плечу. – Если сказать честно, – ты оч. даже ничего. Только зачем так нарядилась? Ты же за покупками ездила, сумки, небось, тащила. Другое дело– на свадьбу. . . – А я не хочу, чтобы мое платье истлело в ожидании твоей свадьбы. Ты же поклялся не жениться до глубокой старости, – съехидничала Лида.

Спустя несколько минут она отпрашивалась к Фатиме. Фатима не разрешила, велела прежде прибрать. – Думаешь, мне одной оч. охота здесь возиться? . . – принялась канючить Лида. – Вот полюбуйся на свою племянницу! До сих пор повадки, как у маленькой девки, – пожаловалась Фатима золовке. – А я и есть мал– ая дев– ка! – капризно заявила Лида, игриво крутясь перед матерью и тетей, которую явно забавляли ее выходки. – Оч. мал– ая! – сдерживая улыбку и стараясь придать лицу строгость, проворчала Фатима. – Посмотри вон на себя спереди– сразу узнаешь, мал– ая ли. . . – О– ох! Всегда ты так. . . – смутилась Лида, переставая дурачиться. – Оставь дев– ку в покое, – вмешалась Хава. – Пусть приведет помощницу. Вдвоем им веселее будет.

– Хуже нет иметь един– ую дочь. Хотя, может, это только моя такая избалованная. . . Сама ничего делать не желает, все норовит на других переложить. Иди, иди, – нехотя уступила Фатима. Пока девки чистили кур, женщины, одобрительно поглядывая на них, вполголоса переговаривались.

      Фатима все нахваливала Мадину, хотя обе девки работали одинаково ловко и сноровисто– это для них было привычным занятием. – Тамара счастливая, что имеет такую дочь. Она теперь может спокойно сидеть со своими гостями, зная, что дочь все необходимое сделает и без ее напоминаний. А мне вот самой обо всем приходится беспокоиться, – вздохнула она, бросая на Лиду красноречивый взгляд. Она, как всегда, значительно преувеличивала заслуги Мадины, и делала это умышленно, надеясь косвенно воздействовать на дочь. – Да– а, счастлив дом, куда она войдет. Такую невестку ничему учить не придется. – Хава с улыбкой смотрела на Мадину, вспыхнувшую от ее слов. – Жаль только, что маленькая еще, а нам ждать некогда, – продолжала она совсем тихо, чтобы услышала только Фатима. Но услышал ее и Иб, с газетой в руках сидевший у окна. От слов матери его бросило в жар. "Неужели о чем– то догадывается? . . "– подумал он, украдкой взглянув на мать из– за газеты. Но та как ни в чем не бывало продолжала беседу с Фатимой, не обращая на него никакого внимания. Иб. успокоился, убедившись, что слова матери были сказаны без всякого умысла, но тем не менее решил выпроводить женщин.

– – Шли бы вы в дом, – серьезно взглянул он на мать. – Только мешаете здесь. – Чем же мы им мешаем? – удивилась Хава. – Конечно, мешаете, – Иб. не поднял глаз от газеты, делая вид, что увлечен чтением. – Ох уж эти ученые! Мы– то понимаем, что ты не о них заботишься, а о себе. – Хава встала. – Вот и дома так: когда он читает, – слова вслух сказать нельзя, – посетовала она на сына, видимо, не раз доказывавшего, что чтение предпочитает беседе с ней. Как только женщины вышли, Иб. опустил газету и принялся развлекать дев– ек шутливыми советами по поводу того, как лучше справиться с работой. Лицо Мадины разрумянилось, руки были в перьях, и она временами движением головы откидывала со лба выбившуюся из– под косыночки упрямую прядь волос, которая незамедлительно возвращалась в первоначальное положение.

– Ну чего ты так мучаешься? Давай заправлю, – предложил Иб, глядя на нее смеющимися глазами, но таким тоном, словно в его предложении не было ничего необычного. – Нет уж, благодарю. Сами справимся, – в тон ему ответила Мадина. Она, сполоснув руки, выпрямилась, принялась заправлять докучавшую прядь и поймала на себе пристальный взгляд Иб. Раньше она, не задумываясь, кинула бы ему, шутя: "Не узнаешь, что ли? В первый раз видишь? "– или что– нибудь в этом роде. Но теперь ей что– то помешало поступить так, и она молча принялась за работу. Досадуя на него за свое непонятное смущение, она подумала: "И чего уставился на меня? Пусть вон на Розу свою смотрит. . . "– и решила больше не обращать на него внимания.

Иб. пересел поближе, весело поддел: – Давайте я вам помогу, что ли, а то вы никак не можете справиться с этими несчастными курами– совсем их замучили. – Смотри ты! Будто и в самом деле стал бы помогать! Начинай тогда, начинай. Посмотрим, как это у тебя получится, – сказала Лида, нимало не сомневаясь, что он и не подумает выполнять. – А что– и начну! Если меня об этом Мадина попросит.

      Лида сидела к нему вполоборота и он, не боясь выдать себя, смотрел на Мадину, радуясь возможности впервые так близко разглядывать ее совсем юное миловидное лицо, не тронутое косметикой. Его так и подмывало дотянуться рукой до ее ушка, соблазнительно розовеющего сквозь темные завитки волос. Мадину тяготили его близость и пристальный взгляд, который она постоянно чувствовала на себе. Это незнакомое доселе смущение вызывало некоторое раздражение против Иб, и она решила наказать его.

Если так желаешь помочь, пож– та. Посмотрим, на что ты способен. – Сверкнув глазами, она поставила перед ним табуретку с наполовину ощипанной курицей. Иб. никак не ожидавший такого оборота, несколько опешил: – Ты и в самом деле хочешь, чтобы я ее чистил? – Сам только что напрашивался! . . Или хочешь отступиться от своих слов? – безжалостно продолжала Мадина, наслаждаясь его растерянностью. Иб. смотрел в ее искрящиеся озорством глаза, чувствуя, как учащенно забилось сердце и словно во хмелю кружится голова. Мадина первая отвела взгляд. Ее начало тревожить поведение этого парня, его непонятные взгляды. Может быть, она бы и догадалась об истинном значении этих взглядов, если бы не уверенность в его предстоящей женитьбе на Розе.

– – Ошибаешься, Мадина. Я не имею обыкновения отказываться от своих слов, и хотя никогда не занимался этим делом, – постараюсь не отстать от вас, – храбрясь, проговорил Иб. и принялся неумело, двумя пальцами выдергивать по перышку. – Чего ты боишься дотронуться до нее! – рассмеялась Лида. – Она ведь даже при большом твоем желании не сможет тебя клюнуть. – Обязательно, как вы, надо? Может, у меня свой метод. . . – Да этим своим методом ты и до утра не закончишь. Вошедший Беслан принес Ибрагиму избавление. Громко смеясь, он принялся подтрунивать над другом, которого застал за столь необычным занятием.

– – Вот до чего докатился! . . Не ожидал от тебя такого, не ожидал, – от души хохотал он, толкая в плечо поднявшегося навстречу Ибрагима. – С ними не только до этого докатишься! – тоже смеялся тот, возвращаясь на свое место у окна. – Пока я сам не взялся за дело– ничего у них не получалось. Пришлось немножко поучить их.

– – Да– а, бедненький, умаялся совсем! Всех кур ощипал, пока ты там гулял где– то– сказала Лида, распрямляя занемевшую спину. – Ну не всех, конечно. . . только половину, – скромно поправил Иб, вызвав общий смех.

Вечером Иб. и Беслан свежевали под навесом барана при неярком свете переноски. Собственно, все делал Иб. Беслан только придерживал подвешенную за заднюю ногу тушу и свободный край шкуры, которую Иб. ловко снимал, почти не пользуясь ножом. Беслан, конечно, справился бы с этим делом не хуже, но Иб. сразу взял все на себя, шутливо отстранив друга со словами: – Ты хотя и младше, но все же брат моей матери, а потому я, как порядочный племянник, не могу допустить, чтобы ты работал, а я смотрел. . .

      Через каких– нибудь полчаса с разделкой туши было покончено и части ее висели на больших крюках тут же под навесом. Фатима с помощью Хавы промывала исходящие паром внутренности.

Беслан, сидя на корточках, смолил на маленьком костре насаженную на палку баранью голову, не забывая время от времени менять положение ножек, прислоненных к огню сбоку. Иб. освободившийся от дел, вышел на улицу и неторопливо прохаживался перед домом. Он бы с большим удовольствием посидел на кухне, где возились девки, и раньше, не задумываясь, пошел бы туда: но теперь(может, именно потому, что оч. этого хотелось)ему казалось неприличным сидеть с дев– ми одному, а потому он дожидался Беслана.

Наконец, вышел и Беслан. Друзья предусмотрительно удалились от своей калитки, чтобы избежать встречи с кем– либо из стариков, могущих застать их за курением. Расположились на скамейке перед соседним домом, разговорились, Иб. признался, что на работе иногда приходится трудно, ибо на практике все оказалось иначе и гораздо сложнее, чем учили в институте.

– – Я– то давно знаю, что мы проходили много такого, без чего можно прекрасно обойтись– с готовностью подхватил Беслан. – Половину дисциплин из программы безболезненно можно бы выбросить. – Ничего себе замахнулся. – Да будь это в моей власти– именно так бы и поступил. – И первым делом ты исключил бы, конечно же, философию, которую сдал лишь с 3– ей попытки– поддел Иб. – Ты удивительно догадлив! – засмеялся Беслан.

Иб. принялся доказывать, что лишних, бесполезных предметов в программе нет. Беслан перебил: – Хватит, что ты меня все воспитываешь да восп– шь! Все равно не переубедишь. Я признавал и буду приз– ть полезными только спецпредметы. Тебя послушать– выходит, если я прошел философию– могу решить любой жизненный вопрос. – Нет, не выходит. – Но ты ведь сам только что говорил! – Я не про твой случай говорил. Сам прекрасно понимаешь: от твоей философии проку– чуть. Ты же не вникал в суть, а зубрил, лишь бы сдать и отвязаться. . .

– – Как и все студенты. Во всяком случае– подавляющее большинство. – Больше чем уверен, что ты уже теперь мало что помнишь. – Угадал! Зачем ее помнить, если я уже сдал? Понимаешь– сдал. – Почему ты всегда стараешься казаться глупее, чем есть на самом деле? – Глупее? . . – возмутился Беслан. – Ну легкомысленнее. – Уж и побалаганить нельзя– прикинулся обиженным Беслан. – Сразу готов ярлык припечатать. И с чего ты в последнее время такой задавастый стал? Неужели все дело в красном дипломе? . .

– – С тобой невозможно говорить серьезно. – Ты же знаешь, что серьезные разговоры наводят на меня уныние. К тому же я весьма сомневаюсь, что эти не имеющие никакого отношения к специальности предметы так уж способствуют развитию мышления, как ты утверждаешь. – Можешь не сомневаться– способствуют. Разумеется, только в том случае, когда их не просто"проходят", а изучают. – Ладно, оставь, в абстрактном мышлении я не силен. Признаю только конкретную, практическую пользу. – Между прочим, мне уже пригодилось знание истории. Пример как раз по тебе– приземленный, примитивный.

      Беслан недоверчиво уставился на друга, подозревая, что тот просто подшучивает над ним. Памятуя, что Иб. в бытность свою студентом сам не раз возмущался необходимостью штудировать"ненужные"инженеру предметы, он не особенно верил его серьезному тону.

Вот недели 2назад, после обеденного перерыва, подходит ко мне Степаныч, – есть у нас такой, понимаешь, типичный старый кадр: пожилой, в роговых очках, преисполненный сознанием своего рабочего достоинства. Надежный мужик. "Послушай, начальник, – говорит. – Тут у нас с ребятами спор небольшой вышел, не можем к единому мнению прийти. Вот решили тебя спросить. . . "Представляешь, я вдруг почувствовал себя как на экзамене. Смотрю на собирающихся вокруг рабочих, а сам в уме лихорадочно перебираю возможные варианты, гадаю, относительно какой технической части оборудования будет вопрос. И знаешь, о чем он спросил? Правда ли, что Америка уже в 45готовилась к атомному удару по СССР. Большинство ребят никак не могли поверить, что, воюя на нашей стороне, она вынашивала план нападения, вот и призвали меня в судьи. Я рассказал все, что знал. Удивились, услышав, что уже в числе первоначально намеченных для бомбардировки двадцати целей был и Грозный.

– – Если бы и не ответил, ничего страшного не произошло бы. – Страшного– то, разумеется, и не могло произойти, но авторитет мой в их глазах, думаю, значительно проиграл бы. Раз они в обед на десерт о политике говорят, – значит, не так уж и пренебрегают знаниями в этой области. – Ну ладно! Ты слишком идейный, и спорить с тобой натощак мне не под силу. – Беслан встал. – Пойдем– ка лучше перекусим, а то у меня от твоих умных разговоров под ложечкой засосало.

Фатима с Хавой перебирали на большом блюде рис для сладкого плова. Мадина на столе разрезала тонко раскатанное сдобное тесто различными причудливыми фигурками, которые Лида опускала небольшими партиями в казанок с кипящим маслом. На выступе за печкой стоял эмалированный таз, почти доверху заполненный готовыми золотистыми зоакаш– перевод хворост, распространявшими аппетитный запах. Иб. сел на един– ый свободный стул, предложенный Бесланом. – Сегодня в этом доме собираются нас кормить? Или ради завтрашних гостей мы должны с голоду умирать? – важно проговорил Беслан, оставаясь стоять посреди кухни. – Потерпи немного. Сейчас они закончат стряпню и накормят вас– отозвалась Фатима. – Даже присесть негде, – недовольно проворчал Беслан, озираясь по сторонам.

– – Наверно, только в этом доме такие беспомощные мужчины: во всем им няня нужна! – беззлобно проворчала Фатима. – Боишься, что руки отвалятся, если стул себе освободишь?

– – Будь на то ваша власть, вы бы меня и стряпать заставили, – наигранно возмутился Беслан, из ребяческого упрямства продолжая стоять. – По мне хоть до утра стой, – усмехнулась Фатима, зная привычку сына из простого озорства всегда спорить по любому поводу, отстаивая свое муж. достоинство, на которое никто и не покушался. – Ладно уж, сжалюсь над тобой, не то и в самом деле простоишь до утра. – Мадина, несмотря на протест Фатимы, освободила Беслану стул.

– – Слава богу, хоть одна сознательная среди вас нашлась!

      Когда со стряпней было покончено, девки быстро освободили стол, и Мадина собралась идти домой. Но ее не отпустили. – Завидую я твоей матери– ласково начала Хава. – Что стоило Аллаху подарить мне одну такую дев– ку. . . – А такую, как твоя един– ая племянница, ты не согласна иметь? – спросила Лида, кокетливо поводя плечами.

– – Конечно, согласна– засмеялась Хава. – Мне нет разницы, лишь бы дочка была. – А– ай, – махнула рукой Фатима. – Дочерей для чужих людей растят. Вот женишь сына– будет у тебя дочь, которая никуда из дома не уйдет. Хава вздохнула: – Двоих женила, а дочери как не было, так и нет. – Это потому, что невестки отдельно живут. А младшая ведь с тобой будет. – Фатима бросила выразительный взгляд на Ибрагима, который и без того уже сидел как на углях.

Этот разговор оч. тяготил его. Ему было не по себе оттого, что он происходит в присутствии Мадины, и казалось, что все уже догадываются о его чувствах, особенно мать. А между тем Хава была далека от подобных догадок. Она даже в расчет не брала Мадину, которая рядом с пышнотелой Лидой выглядела совсем еще подростком, хотя с домашней работой справлялась с ловкостью опытной хозяйки. Да и самодельное домашнее платье Мадины, в котором она пришла, зная, что предстоит работа, отнюдь не подчеркивало ее девичьих достоинств.

За столом Мадина сидела рядом с Бесланом, наискосок от Ибрагима, и чувствовала себя как чел– к, отбывающий повинность. Она с беспокойством поглядывала на часы у Беслана на руке. Все это конечно, не оставалось незамеченным. Беслан, вопреки обыкновению, ухаживал за ней, и делал это с нарочитой старательностью. – Видишь, даже я тебе прислуживаю! Еще ни одной дев– ке я не прислуживал, и не дождется от меня этого ни одна– говорил он, желая подчеркнуть, на какую большую жертву идет его"мужское достоинство". – Конечно, наши девки и не дождутся. Вы привыкли, что всегда и во всем мы вам должны прис– ть. Но это убеждение не мешает вам проявлять джентльменство по отношению к представительницам другой национальности. Небось, им– то вы и место уступите, вперед пропустите. А с нами так поступить вам и в голову не придет– гонор мужской не позволит. – Мадина насмешливо глядела на Беслана, удивленно слушавшего ее, перестав жевать.

– – Ты где видела, чтобы я так поступал с другими? Иб. понимающе усмехаясь, смотрел на него. Он– то знал причину невольного беспокойства друга! – Зачем мне видеть? Я и так знаю. Все вы одинаковые. Ты тоже за какой– нибудь рыженькой, небось, будешь ухаживать, начисто забыв про свой гонор. Беслан, уже не сомневаясь в том, что тайна его перестала быть тайной, повернулся к Мадине всем корпусом. – Что это еще за рыжая, которую ты хочешь мне пришить? Мадина как ни в чем не бывало переглянулась с усиленно подмаргивающей Лидой. – Никого я те не пришиваю, успокойся. И вовсе не о тебе лично идет речь. Я говорю о наших ребятах вообще. – Тогда зачем ты мне это говоришь? – облегченно перевел дух Беслан. "Напрасно ты успокоился! "– насмешливо подумал Иб, от внимательного взгляда которого не ускользнул ни один мимический жест дев– ек.

      Он не сомневался, что им кое– что известно о романе Беслана со Светланой– дев– ой с Рязанщины, появившейся в институте в прошлом году. Беслан более полугода дружил с ней, тщательно скрывая это от домашних.

Но вездесущая Лида увидела– таки у него в записной книжке фотографию красивой белокурой девки и справедливо решила, что это неспроста. Своим открытием она поделилась с Мадиной, и вот только что чуть не поплатилась за это разоблачением. – Мадина права, водится за нами такой грешок. Но мы обещаем впредь исправиться, – с шутливой торжественностью пообещал Иб, с радостью улавливая во взгляде Мадины благодарность за поддержку. Ужин подошел к концу, и они все вышли на улицу. Стояла теплая летняя ночь. Дом Абукара располагался на пригорке, благодаря чему почти до самого горизонта просматривался огромный купол ночного неба. Необыкновенно ярко горели на темно– чернильном фоне звезды, мерцая далеким светом. – Какая прелесть, – восторженно выдохнула Мадина, запрокидывая голову. Все четверо остановились посреди пустынной улицы, любуясь открывшимся видом. – Да– а, красиво– тихо сказал Беслан. – Не замечал, что отсюда так хорошо просматривается небо. – Смотрите, как сегодня сверкает Вуорхвешинседкъа, – сказал Иб.

– – Где это? – Мадина шарила по небу глазами. – Я не слышала про такую. – Ты что, Большую Медведицу не знаешь? – перешел на русский Иб. – Большую Медведицу– то кто не знает! Во– он она– показала Мадина на висящий в вышине звездный ковш. – У нас ее называют созвездием Семи Братьев. – Иб. подошел ближе. – Представь, я и не знала, что в нашем языке есть астрономические названия– призналась Мадина. – Я знала только, что Полярную звезду наз– ют Къулбаседкъа, а вот где она– так до сих пор и не знаю. – Полярная звезда во– он, в хвосте Малой Медведицы. . . Видишь, самая яркая. – Мадина повернула Лиду за плечи в нужном направлении. – Ее каждый школьник знает. – А я уже не школьница. . . – Какие еще есть названия? – Увлекшись, Мадина забыла, что спешит домой. – Вот эта самая Малая Медведица– Чухьегяр. – Как интересно. . . – Мадина несколько раз повторила незнакомое слово. – Это еще не самое интересное. Вот Венера носит одновременно 2 названия: Сахулседкъа и Садовседкъа. – Почему? – Видно, потому, что богиня любви– особа весьма капризная и ей свойственны резкие перепады настроения, – весело заметил Беслан.

– – Скажешь тоже! Наши предки и представления не имели о том, что она названа именем богини любви. Лучше не встревай, дай объяснить тому, кто знает. – Его предположение не лишено логики. И хотя у древних астрономов и в мыслях не было проводить подобные смысловые параллели, мы возьмем на себя такую смелость, – улыбнулся Иб. – А если без шуток? Или сам не знаешь? – Мадина выжидающе смотрела на Иб. – Если серьезно, то потому, что она в разное время бывает видна. В январе, феврале и марте видна в вечерние часы: в апреле– мае– совсем не показывается, а потом в течение всех летних и осенних месяцев видна в предрассветные часы. А в декабре– опять исчезнет из нашего поля зрения. – Значит, сейчас она тоже вне поля зрения? – Разумеется. Появится где– то часа в 4утра. – И откуда ты все это знаешь? – завистливо протянула Мадина.

      – – Не велика мудрость. Просто читаю много, интересуюсь. . . Иб. испытывал желание еще чем– нибудь удивить ее, усилить впечатление. Но не нашел ничего лучше, кроме как сказать: – А Млечный Путь по– нашему– Ча текхадя Никъ. – Жаль, что это звучит так прозаично, – разочарованно вздохнула Мадина. – Пусть уж лучше Млечный Путь. . . – По– моему, довольно образно– возразил Иб.

– – Все равно не то. Названия звезд должны быть возвышенными, загадочными. Они ведь и сами такие таинственные и недосягаемые. . . Когда долго– долго вглядываюсь в звездное небо, мне начинает казаться, что я растворяюсь в нем, мне становится жутко от сознания собственной ничтожности по сравнению со всей этой огромной Вселенной. . . В такие минуты я искренне верю в сверхъестественные силы, – тихим взволнованным голосом вымолвила Мадина и застыла в задумчивости с поднятым лицом, едва освещенным слабым лунным светом. Иб. залюбовался ее блестевшими даже в темноте глазами. "Не хуже тех звезд. . . "– невольно подумал он, и вся она в эту минуту казалась ему такой загадочной, такой отрешенной от всего земного, что сердце его то замирало, то взволнованно колотилось. Он закурил, несколько раз чиркнув спичкой. Этот звук, в полной тишине прозвучавший довольно громко и совсем некстати, заставил замечтавшуюся Мадину очнуться, вернул на землю. – Ой, что же это я. . . – Она заспешила вниз по улице. – Сп! ночи вам. Не надо меня дальше провожать– здесь совсем близко. Но никто и не подумал послушаться ее. По мере приближения к дому Мадина замедляла шаг, досадуя про себя на Ибрагима, который следовал за ней. Ей вовсе не хотелось, чтобы мать ненароком увидела рядом чужого парня. Но Иб. догадался отстать только у самого ее дома.

Родители Мадины еще не ложились. Отец полулежал на кровати, спустив ноги в носках на коврик, и перебирал четки. Мать, сидя поодаль на стульчике, пришивала к его гимнастерке подворотничок из белой бязи. – Видишь, до каких пор твоя дочь гуляет? Будь у нас как у людей, не мне бы, старой, заниматься этим девичьим делом, – беззлобно выговорила она, прислушиваясь, не раздается ли стук калитки. Отец, ненадолго оставив четки в покое, в тон ей ответил: – Моя дочь не где– нибудь гуляет, а у твоей сестры находится, и если это такое место, где быть зазорно, зачем пустила ее туда? Стукнула входная дверь и, прежде чем Тамара успела выйти, в комнату вошли Беслан, Лида и Мадина, предусмотрительно оставшаяся стоять за их спинами. Спустя несколько минут Мадина с матерью проводили гостей за ворота. Прощаясь с ними, Мадина украдкой выглядывала Иб, которого в темноте не было видно. «Слава богу, что ушел, не то нани бы мне учинила допрос». А Иб. никуда не уходил. Как только скрипнула калитка, он прижался к стене соседнего дома, поддавшись невольному желанию остаться незамеченным, и, прислушиваясь к голосам прощающихся, с издевкой подумал о себе: "Вот так номер! Совсем как зять от тещи прячешься. . . "

      Тамара, вернувшись в дом, продолжала некоторое время ворчать на дочь. – . . . Еще и завтра она собирается день там провести. Это мы еще посмотрим, – заключила она, уходя в свою комнату. Мадина выслушала ее, не произнося ни слова, и тоже пошла к себе. Она хорошо изучила ее характер и теперь знала наверняка: завтра стоит только попросить, и мать отпустит ее, строго наказав долго не задерживаться. – Что ты к ней пристала! – донесся голос отца, и она прислушалась, приникнув к двери. – Оставь дев– ку в покое. И так ты ей вздохнуть не даешь. Куда ее еще собираешься пускать, если не туда? Она и так только к ним да к дочери Василия ходит. Что бы ты делала, если бы она, как некоторые, в городе по клубам да кино шаталась. – Да при таком мягкосердечном отце, как ты, и такое не побоятся сделать. Уж слишком ты доверяешь этому своему потомству, – отозвалась Тамара, наедине с мужем позволявшая себе подобную вольность в разговоре. – Не болтай лишнего. Для того, чтобы их притеснить, и одной тебя сверхдостаточно– недовольно проворчал Магомет.

Они с Наташей сидели, с ногами забравшись на диван, и вполголоса вели обычный нескончаемый разговор о школе, о классных «романах», об общих знакомых и вообще о разных разностях. Со стороны этот разговор, то и дело беспорядочно перескакивающий с одного на другое, казался лишенным всякого смысла. Но это только с точки зрения непосвященных . А для них каждая фраза, каждое слово заключали в себе вполне определенный смысл, напоминая целые эпизоды прошлого учебного года или ожидаемые события и изменения в предстоящем последнем учебном году в школе, начала которого Мадина ждала как праздника. Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату, крадучись, вошла Аза. Стараясь остаться незамеченной, она прошла на цыпочках и осторожно присела на стул, оказавшись за спиной Мадины. Девочка усердно строила Наташе, наблюдавшей за ней, просительные гримасы. Мадина, с самого начала краешком глаза следившая за сестренкой, делая вид, что не замечает, подмигнула Наташе: – За дверью кто– то скребется, что ли? – Тебе показалось. – А я слышала, вроде к нам кто– то подкрадывался. – Говорю же– показалось тебе, – прыснула со смеху Наташа. – Это у вас мыши в подполе шебуршат. – Какие там еще мыши? – Обыкновенные, серенькие, с хвостиками. – Представь, кажется, у меня галлюцинации начались. Вот сейчас мерещится, что мне чуть ли не в затылок дышит. . . мышка о двух ножках и с хвостиком на затылке. девки рассмеялись. Поняв, что разоблачена, Аза подбежала к Наташе, не дожидаясь, пока сестра безжалостно выпроводит ее за дверь. – На– ат, На– та– а, ну скажи– и ей. . . Я же вам не мешаю. Я тихонько буду сидеть– просительно тянула она, обнимая Наташу сзади за шею.

– – Оставь ты дев– ку в покое, вот тиранка! . . – Нечего ей здесь делать. Сейчас как навострит свои локаторы– и не поговоришь толком. Все маме донесет. – И ничего я не донесу! – А нани чем занята? Может, ей помощь твоя нужна, – сделала строгое лицо Мадина. – Не нужна ей никакая помощь, она творог делает. – Сходи, принеси нам. – Потом разрешишь остаться? Получив утвердительный ответ, Аза с готовностью бросилась выполнять поручение.

      Нечасто ей выпадало удовольствие присутствовать в комнате Мадины, когда к ней приходили подруги. Мадина гнала сестренку, говоря, что ей незачем слушать "взрослые"разговоры. Аза со слезами жаловалась матери, а та, в зависимости от настроения, или велела Мадине впустить сестренку, или ласково успокаивала младшую дочь: "Ничего, ничего, ты лучше со мной побудь. И почему ты так туда рвешься? Подожди, выдадим ее замуж и комната эта станет твоей собственной. Вот тогда и ты ее туда не пускай". Аза несколько успокаивалась, мучимая от слов матери противоречивыми чувствами.

И только свежая обида на старшую сестру мешала ей осознать, что без Мадины эта комната потеряет для нее свою притягательность. Спустя несколько минут Аза как полноправный компаньон сидела рядом с Наташей, понемногу откусывая от еще теплого, мягкого комочка творожной массы. Ей казался совсем невкусным этот несоленный и несладкий творог, и ела она его только из своего обычного стремления во всем подражать старшей сестре. Услышав доносящиеся с кухни оживленные голоса, Мадина вышла. На кухне сидели мать и Фатима, которая, едва ответив на приветствие, принялась выговаривать ей. – Няци, ты вон сестру свою спроси, почему я не пришла. Не могла же я поступить ей наперекор, – смиренно вымолвила Мадина, потупив взор. Тамара удивленно воззрилась на дочь: – Полюбуйтесь вы на нее! Да ты хоть одним словом выразила желание пойти туда? – Но ты же еще вчера запретила мне, – Мадина, сохраняя обиженный вид, ушла к себе. – Они ссорятся? – спросила Наташа, прислушиваясь к разговору женщин и по интонации догадываясь, что он не особенно дружелюбный. – Знала бы ты, какой ловкий дипломатический маневр я сейчас провернула, – прошептала Мадина и, посмеиваясь, коротко пересказала суть, в то же время продолжая прислушиваться, о чем говорят на кухне.

Фатима не усомнилась в правоте Мадины и потому с обидой выговаривала Тамаре. В самом начале разговора, слушая возмущенный голос Фатимы и оправдания матери, Мадину начали было беспокоить угрызения совести. Но, когда разговор женщин принял полушутливый характер, угрызения эти сошли на нет. – Ничего! Все к лучшему. Теперь будет легче отпрашиваться, когда захочу к ним. – А отчего же ты не пошла– то? Мадина встала, закрыла дверь на крючок, чтобы помешать сестренке вернуться, если она вдруг надумает. – Да знаешь, был там у них один. . . ну, брат Лидкин двоюродный из Грозного. – О– го– го– о! . . – насторожилась Наташа, вся превращаясь в слух. – И ничего не "ого! ". Просто я терпеть не могу, когда за мной следят. Это вообще у всех наших ребят, наверно, такая манера: стоит оказаться рядом с чужой дев– ой в непринужденной обстановке, так обязательно начинают заигрывать– ну прямо не могут оставаться равнодушными. Может, это оттого, что не часто им выпадают такие встречи. И делают они это просто так, ради спортивного интереса. Им, видно, доставляет удовольствие смущать девчат своим чрезмерным вниманием и наблюдать за их реакцией. А я вот не хочу чувствовать себя подопытным кроликом. Потому и не пошла. Знала, что он там будет.