Текст книги "Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 36 страниц)

17

Я оставил пикап на стоянке рядом с рестораном возле голубого английского авто, которое я узнал по плакату на бампере, техасскому номеру и другим деталям. Это был «моррис». Где-то я читал, что фирме удалось достичь аж тридцати восьми лошадиных сил вместо прежних двадцати семи. Но, как ни считай, а для того, чтобы попасть в сферу внимания любителей быстрой езды, малышу надо было еще расти и расти. Заглянув внутрь, я увидел, что даже в такой малюсенькой коробке под панелью управления пригрелся компактный кондиционер. В этом – весь Техас.

– Это «моррис», – сказал я Тине, открывая дверцу кузова. – Помнишь, как нам удалось раздобыть такую же телегу в Лондоне, причем крайне незаконно? Мне тогда пришлось своим складным ножом размонтировать нелепую электрическую цепь подачи горючего, которую конструкторы заимствовали, должно быть, в лавке игрушек.

– Да, – сказала Тина. – Я была просто поражена твоей изобретательностью.

– Так и было задумано, – заметил я, указав рукой на телефонную будку на углу, – Валяй, делай свое дело у всех на виду. Я подожду в ресторане. Монета есть?

– Есть одна.

– Надо еще или Мак позволяет переводить оплату на него? – Я усмехнулся, – Эти ваши операции в мирное время – подумаешь, так жуть берет! Помню в Германии, я не один раз отдал бы все на свете, чтобы иметь возможность набрать номер и спросить шефа, что, черт возьми, мне теперь делать. Где он сейчас, кстати, обретается, а? Все в той же дыре на 12-й стрит в Вашингтоне?

Я продолжал болтать, пока мы шли к ресторану, стараясь выглядеть довольным и беззаботным. Задавая вопрос, я абсолютно ничего такого не имел в виду, но Тина внимательно посмотрела на меня и долго колебалась, прежде чем смущенно ответить:

– Прости меня, милый. Ты же понимаешь, я не могу обо всем рассказывать. Я имею в виду, что тебе… что ты уже давно не с нами…

Ощущение было – как будто мне дали по зубам. Хотя с какой стати? Нас, наверное, не так уж мало, бывших питомцев уникальных курсов Мака по повышению квалификации. Не следовало ожидать, что нам будут сообщать о новых порядках в старой «альма-матер».

– Да, – сказал я, – Конечно, конечно.

Тина коснулась пальцами моей руки и быстро сказала:

– Я спрошу его, какой теперь у тебя статус?

Я пожал плечами.

– Не стоит беспокоиться. Ты стреляешь, я прячу трупы. Чернорабочий – это я и есть.

– Не глупи, дорогой, – возразила Тина, – Закажи мне бутерброды и Кока-колу. Обязательно Кока-колу. Следует пить напитки той страны, в которой находишься. Nicht wahr[11]11
  Nicht wahr? (нем.) – не правда ли?


[Закрыть]?

– Jawohl[12]12
  Jawohl (нем.) – да.


[Закрыть],– ответил я, – Si, si. Oui, oui[13]13
  Oui, oui (фр.) – да, да.


[Закрыть]. Конец цитаты.

– Эрик…

– Да?

Она, как бы извиняясь, посмотрела мне в глаза.

– Прости, но и ты бы на моем месте ничего мне не рассказал. До получения инструкций. Так?

Я усмехнулся.

– Давай звони. И перестань беспокоиться о состоянии духа рядового состава.

В дверях я уступил дорогу молодой паре – худощавому молодому человеку в спортивной куртке и клетчатой кепке для гольфа, который шел в сопровождении дылды девицы в юбке из твида, кашемировом свитере и туфлях без каблуков. Ей просто нельзя было надеть ничего другого. На высоких каблуках она была бы вынуждена нагибаться перед каждой дверью.

За мою любезность девица одарила меня улыбкой, продемонстрировав крупные, но ровные белые зубы. При внимательном рассмотрении она производила приятное впечатление своим свежим видом, длинными ногами и прочими деталями в том же духе. Девушка кого-то мне напоминала, и я остановился, наблюдая за тем, как она забирается в маленькую голубую машину, грациозно согнувшись в ограниченном пространстве кабины. Мужчина сел рядом с ней, и они отчалили с гордым видом людей, нашедших для себя уникальное средство передвижения.

Только войдя в ресторан, я сообразил, кого напоминает мне девица: мою жену. Когда-то Бет выглядела очень похоже – юная, ухоженная, такой же тип девушки-из-Восточных-Штатов, как и у этой техасской мачты. Может быть, она и сейчас не изменилась: трудно судить о том, как выглядит ваша жена после двенадцати лет совместной жизни. Впрочем, в данный момент внешний вид Бет не был предметом, всецело занимавшим мои мысли.

Взяв со столика у входа газету из Санта-Фе, я вошел в зал ресторана. Он был отделан хромом и панелями красного дерева, и атмосферы тепла, домашнего уюта и местного колорита в нем чувствовалось не больше, чем на заправочной станции. Пышные юбки псевдоиспанского покроя, в которых щеголяли официантки, слегка напомнили мне Барбару Гереру. Похоже, я был настроен на сентиментальный лад.

Большой музыкальный автомат в углу служил подтверждением демократической теории, полагающей, что дюжина посетителей, желающих пообедать в тишине и спокойствии, должна уступать одному психу с монетой в кулаке и неодолимой тягой к шуму и какофонии в ушах. Крепыш в кричащего цвета рубахе, ботинках на высоком каблуке и тесных джинсах, едва прикрывающих задницу, как раз запихивал в автомат монеты, когда я проходил мимо, направляясь к свободному столику. Я еще не успел сесть, как динамик в углу издал несколько странных звуков, и потусторонний, задыхающийся, предположительно мужской голос завыл о Нечто таком, спускающемся с Неба, что имело один рог и только один глаз.

Усевшись, я развернул газету и обнаружил, что она вчерашняя, чего вполне следовало ожидать. В Санта-Фе выходит вечерняя газета, и сегодняшний выпуск достигнет столь отдаленных мест лишь к ужину, не раньше.

Когда я смотрел на эту газету, точную копию той, которую я просмотрел вчера вечером перед отправлением к Дарреллам, – еще до того, как произошло столько событий, – у меня возникло странное ощущение: казалось, протекло достаточно времени, чтобы заполнить три тома исторического труда, а не всего лишь одну газету.

Покончив с текущей периодикой, я окинул взглядом зал. Незаметно подкравшаяся официантка водрузила передо мной стакан воды и положила меню, но исчезла прежде, чем я успел сделать заказ.

Автомат по-прежнему старался вовсю. Спускающееся с Неба одноглазое Нечто с одним рогом оказалось Пурпурным Пожирателем Людей. Естественно.

Неестественно, на мой взгляд, выглядели все эти мирно обедающие люди. Тем Нечто был я – с ножом в кармане, пистолетом за поясом и в ботинках, покрытых слоем пыли из тайной могилы.

Появилась Тина, огляделась и направилась в мою сторону. В рубашке и джинсах она казалась сильной и уверенной в себе. Еще один хищник среди домашних животных, подумал я. По тому, как она двигалась и смотрела по сторонам, эта мысль на мгновение показалась мне настолько очевидной, что захотелось оглянуться, чтобы проверить, не смотрит ли кто-нибудь на нее со страхом и ужасом.

Глядя, как она шла к столу, я подумал, что Тина отнюдь не та личность, которой можно по-детски невинно доверять. Впрочем, в прошлом никто из нас не отличался этой добродетелью. И еще мне пришло в голову, что не мешало бы самому поговорить с Маком, чтобы определить, где во всем этом деле мое место. Не то чтобы я думал, будто Тина может меня надуть. Я этого не думал – я знал, что это так. Если потребует дело, она не краснея будет лгать, сколько нужно, и бросит меня без дальнейших колебаний. Что ж, именно так я поступал по отношению к ней и другим тоже, когда того требовали обстоятельства. Жаловаться поэтому не приходилось.

Тина села напротив меня, поморщилась и прикрыла уши ладонями.

– Следует законом запретить издеваться над ни в чем не повинными людьми.

Я ухмыльнулся.

– Что тебе известно о таких людях? – Она состроила гримасу, и я добавил: – По крайней мере, надо бы разрешить по тем же расценкам заказывать пять минут тишины. Дозвонилась до Мака?

– Да, – ответила Тина, – и он говорит, что ему очень жаль, что нас обнаружили. И как глупо с твоей стороны ехать маршрутом, о котором ты рассказал другим.

– О, он так говорит? – заметил я, – Тогда в следующий раз он, может быть, все сообразит заранее и пошлет мне маршрут заблаговременно.

Она пожала плечами.

– Дело сделано, и он принимает в Санта-Фе дополнительные меры. За Эмосом Дарреллом будут вести непрерывную слежку, пока не установят личность того, кто прибудет на место Гереры, и не покончат с ним. Тем временем нам надлежит с согласия Мака следовать твоему плану. В данных обстоятельствах он не видит ничего лучшего. Мы отправимся в путь, не глядя ни налево, ни направо, но тем не менее должны постараться выяснить, кто нас преследует, чтобы впоследствии в более удобное время им занялись другие.

– Мы должны стать приманкой, да?

– Какое-то время, моя любовь. Что же касается тебя, – продолжала она, – то он интересуется, не намерен ли ты вернуться к нам на постоянную работу? Если да, он сам тебе все расскажет при встрече, которая не замедлит состояться. Если нет, то, чем меньше ты знаешь, тем лучше.

– Понимаю…

Тина не сводила с меня глаз.

– Сначала ты должен решить. Это же логично, не так ли? Мак говорит, что, если ты захочешь, для тебя всегда найдется место. Придется заново пройти курс подготовки, и, как ты понимаешь, тебе не сразу достанется то высокое положение, которое ты занимал в конце войны. Ведь, в конце концов, среди нас есть и те, кто проработал у Мака все эти годы с момента создания нашей организации… А пока что не обижайся, если не услышишь от меня ничего, не относящегося непосредственно к делу. Так будет проще для всех, если ты все-таки решишь вернуться к своему спокойному, растительному существованию.

– Да, конечно. Впрочем, все немножко зависит и от того, захочет ли мое растительное существование взять меня назад.

Тина улыбнулась.

– О, она простит тебя, милый. Особенно если ты вернешься с должным смирением и раскаянием. В общем-то это хорошо известная история: старая солдатская любовь, неожиданно снова вспыхнувшая после стольких лет. Быстро вспыхнувшая и тут же погасшая, оставившая только горький пепел разочарования и сожаления. Она поймет. В глубине души она станет больше тебя ценить, зная, что другие женщины находят тебя привлекательным, хотя, конечно, никогда в этом не признается. Но не думаю, что тебя отошлют прочь, если ты вернешься, смиренно прося прощения. А потому решение – исключительно за тобой.

Я покачал головой.

– Не исключительно.

– Что ты имеешь в виду?

– Тут неподалеку слоняются люди, которые от нас с тобой не очень-то в восторге. За, один труп следует заплатить. А в свое время мы, как я помню, считали делом принципа платить такие долги всегда, когда это было возможно. И я сомневаюсь, что та, другая сторона окажется снисходительней. Так или иначе, мы – приманка, а с ней не церемонятся. Поэтому давай будем волноваться из-за моего будущего, когда удостоверимся, что оно у меня есть.

18

Сан-Антонио оказался большим сюрпризом. Я не мог забыть, что раскинувшийся по окрестностям, пропитанный смогом кошмар, существование которого под названием Лос-Анджелес калифорнийцы – народ, казалось бы, более или менее цивилизованный – упорно поддерживают уже не один десяток лет, был расположен в первоначально превосходной во всех отношениях местности. И потому я не ждал ничего хорошего от грубоватых техасцев, вздумавших построить город в иссушенном солнцем и малообещающем уголке своего штата.

Но Сан-Антонио оказался очень приятным городком со старинной архитектурой, лишь в отдельных местах попавший в ловушку того, что ныне называется «прогрессом градостроительства». Основная же его часть сохранилась в виде лабиринта симпатичных кривых улочек и экзотического вида старых зданий и площадей. Через центр города неторопливо текла живописная речка, неуверенно перебираясь с валуна на валун, как годовалый малыш среди мебели в кабинете отца.

Мы покатались взад-вперед по улицам, как бы в поисках материала для моей книги и осваиваясь на новом месте, а затем отыскали гостиницу, где заранее забронировали номер. Гостиница оказалась поблизости от исторического Лос-Аламоса.

Швейцар в форме и глазом не моргнул при виде моего пикапа 1951 года со специальными шинами для преодоления снежных заносов, походной палаткой и множеством запасных канистр для воды и горючего. Одно из преимуществ путешествия к западу от Миссисипи: можно ездить на любом удобном для вас транспорте, не опасаясь, что прикажут поставить машину на задах у служебного входа.

В нашем номере мы привели себя в порядок, слегка почистились и отправились побродить по городу пешком. Я захватил с собой фотокамеру, думая сделать снимки Лос-Аламоса и других интересных мест, но вместо этого потратил время, помогая Тине выбрать юбку с блузкой как походное снаряжение и довольно открытое вечернее платье на случай обеда в приличной обстановке. Обычно считается, что это тяжелое испытание для мужчины, но лично я не понимаю почему. Разве это не интересно, когда красивая женщина, с которой вы недавно занимались любовью и рассчитываете повторить все снова, демонстрирует вам целый ряд соблазнительных туалетов, спрашивая каждый раз ваше мнение? Словно любовный танец павлина, только наоборот. Да и в любом случае, если вам предстоит лицезреть даму, почему упускать возможность проконтролировать ее внешний вид?

Платье, которое мы выбрали, в плане секса не оставляло желать ничего лучшего. Тина демонстрировала его мне, пока я завязывал галстук. Из мягкой белой шерсти, с высоким воротником, длинными рукавами и не менее длинным вырезом спереди и сзади. Накинув даме на плечи норковый палантин, я повернул ее к себе и оглядел с головы до ног. В смысле передвижения у нее и в этом наряде оставалось как будто не очень много степеней свободы.

– Можешь идти сама? – спросил я, – Или вызвать лифтера с носилками, чтобы переправить тебя к машине?

Тина засмеялась.

– Разве это не лучше тех джинсов? Можешь меня поцеловать, но смотри, не изомни платье и не испорть прическу. Это мы оставим на потом. Сначала поедим и слегка выпьем. Как называется то заведение, о котором ты говорил?

– Где-то оно у меня записано, – сказал я. – Но не проси произнести его название вслух. Мне никогда не давался французский акцент, и даже когда от этого зависела моя жизнь. А это было так давно. Тина?..

– Да, chere?

– Как тебе кажется, – за нами следит?

Она посмотрела на меня.

– Непохоже. Конечно, трудно сказать, когда идешь пешком среди такой толпы. Но если следят, то очень квалифицированно, часто меняя наблюдателей. Ты что-то заметил?

Я покачал головой.

– Ни одного знакомого лица. Может быть, их отозвали… Думаю…

Тина похлопала меня по щеке.

– Подумай завтра, не сегодня. Этот городок очень мил, и мы тут хорошо проведем время.

– Конечно, – согласился я, – Но я бы чувствовал себя гораздо лучше, если бы Мак оказался здесь и ответил на пару простых вопросов.

Рекомендованное мне заведение оказалось небольшим по размерам, очень изысканным и очень-очень французским. Нам дали стаканы для виски, бутылку которого я в лучших техасских традициях принес с собой, завернув в газету. Если мне предстоит достаточно долго проболтаться в этом штате, подумал я, расходы на целую бутылку вполне могут оправдаться. За обедом я обнаружил, что Тина стала настоящей гурманкой. Она устроила военный совет с метрдотелем и двумя официантами, один из которых заведовал закусками, а другой – вином. Все трое были от нее в восторге, так как она отлично говорила по-французски, да и весь ее элегантный облик в белом вечернем платье не настраивал их на враждебный лад. Они остановились на жареном каплуне с грибами. Как я понимаю, каплун отличается от петуха тем же, что и мерин от жеребца. Теоретически, казалось бы, к чему заводить всю эту суету из-за какого-то цыпленка, но на практике обнаружилось, что дело того стоило. Вино, как мне сообщили, было особого урожая и года, который был знаменит именно этим урожаем, – какого конкретно, я забыл. Все вместе составило прямо-таки настоящее представление и бросило серьезную тень сомнения на сложившийся в моем воображении образ типичного техасца как человека, существующего исключительно на жестком мясе прямо с пастбища. Конечно, весь провиант готовился и подавался французами, но туземцы вокруг меня поглощали его с более чем умеренным энтузиазмом.

Мы подъехали к ресторану на такси – так казалось проще и элегантнее, нежели вытаскивать пикап из гаража гостиницы. Возвращаясь назад, мы долгое время молчали. Я неловко поерзал на сиденье.

– В чем дело, liebchen?

– Эта чертова бутылка, – пожаловался я, вытаскивая ее из заднего кармана и кладя рядом с собой. Затем я повернулся к Тине, крепко ее обнял и поцеловал.

Через какое-то время, но отнюдь не сразу, Тина издала легкий звук протеста и отстранилась.

– Пожалуйста, дорогой, – прошептала она прерывающимся голосом. – Не забывай, что мне следует сохранить приличный вид, проходя через холл нашего респектабельного отеля среди всех этих респектабельных гостей.

– Черт бы побрал респектабельных гостей, – возразил я, – Пусть он покатает нас по парку. Должен же где-нибудь в этом городе быть парк?

Я ее немножко разыгрывал, конечно. Впрочем, после виски и вина, думаю, я бы не спасовал, если бы она поймала меня на слове, хотя, конечно, заднее сиденье в такси не самое лучшее место для любовных подвигов. Тина поколебалась, казалось, оценивая мое предложение с должным интересом. Но затем она рассмеялась, сжала мое лицо в ладонях, поцеловала в губы и оттолкнула.

– Мы же не дети, милый. У нас есть выдержка и чувство собственного достоинства. Мы можем подождать несколько минут. И кроме того, не думаю, что нам тут с тобой хватит места.

Я ухмыльнулся, и Тина снова рассмеялась. Затем приподнялась, чтобы одернуть платье, поправила меха и снова придвинулась ко мне.

– Мы уже скоро приедем, – сказала она, – Эрик…

– Да?

– Я ждала тебя. После войны. Почему ты не пришел?

Я ответил не сразу.

– Я мог бы солгать, сославшись на то, что был в госпитале. Но это была бы неправда.

– Да, – согласилась она, – Ты встретил девушку. Она была милой, нежной и совсем невинной и никогда не видела трупов, разве только на больничной койке.

– Все так, – подтвердил я, – Я заявил Маку, что ухожу, женился и сознательно выбросил из головы все, что было. В том числе и тебя.

– Да, – сказала Тина, – Это тебе и следовало сделать. Я бы сама пожелала для тебя именно этого. И теперь я все испортила.

– Может быть, – заметил я, – Но с моей немалой помощью.

Она замолчала, затем вытащила из сумки носовой платок, повернулась ко мне и вытерла им мои губы. Далее на свет появились гребенка и губная помада. Не вынимая зеркальца из сумки, Тина некоторое время всматривалась в него.

– Иногда я думаю, – сказала она, – Если бы ты меня отыскал… Впрочем, какой смысл в пустых предположениях?

– Никакого, – согласился я.

– Ты, конечно, заметил, – спросила Тина, – что за нами снова следят?

– Да, – ответил я, – Мне его видно в зеркальце водителя, – Я бросил взгляд на свет фар, отражавшийся в треугольном стекле впереди меня. – Полагаю, они отпустили вожжи, надеясь, что мы потеряем бдительность. А теперь принято решение слегка нас приструнить.

19

Когда мы свернули к гостинице, следившее за нами авто проследовало дальше. Это был тот же самый джип или его родной брат.

– Разыгрывают, как по нотам. То они здесь, то их нет, – заметил я, помогая Тине вылезти из машины. Кто-то строит из себя такого умника, что просто слов не хватает.

– Вроде бы так, chere, – согласилась Тина, оправляя платье, – Как жаль, что мне идут узкие юбки. Это так неудобно, когда надо бежать или Драться… Эрик…

– Да?

– Если случится что-нибудь такое… Если по той или иной причине мы расстанемся…

Я бросил на нее внимательный взгляд, пытаясь понять, что она имеет в виду.

– Давай без громких фраз.

– Нет, позволь мне все сказать до конца. Может так получиться, что ты возненавидишь меня за то, что я сделала. Прошу, дорогой, не забывай, что у нас обоих не было выбора. Никакого.

Ее фиолетовые глаза потемнели, стали серьезными и очень красивыми. Тем не менее я по-прежнему считал, что сейчас чертовски неподходящий момент для глубоких мыслей.

– Да, – сказал я помолчав, – да, конечно, – Тут я вспомнил о таксисте, повернулся и расплатился с ним. Он развернулся и уехал, а я сказал, обращаясь к Тине:

– Мы не можем стоять тут весь вечер. Черт!..

– В чем дело?

– Забыл эту поганую бутылку, – Такси как раз заворачивало за угол. Я вздохнул: догонять было бесполезно, – Что ж, вон едет водитель такси, которого ждет приятный вечер, – сказал я и пошел вслед за Тиной к дверям отеля, – Еще одно, моя милая. Один вопрос.

– Какой?

– Если вдруг что-нибудь такое начнется, то кто из нас командует?

Тина поколебалась.

– Можешь ты.

– Отлично. Не забудь свои слова и не пытайся действовать самостоятельно. – Я рассмеялся, – Знаешь, мне пришло в голову, что это первый раз, когда закон на моей стороне. Я даже могу позвать на помощь полицию.

Тина улыбнулась и покачала головой.

– Не думаю, что это хорошая мысль, Мак ее не одобрил бы. Без крайней необходимости он обычно не склонен объяснять наши действия неблагожелательно настроенным полицейским.

Я возразил:

– Тем не менее, если дело обернется круто, ему придется расщедриться на пару-другую объяснений, нравится это ему или нет. Я не намерен служить мишенью или боксерским мешком только потому, что ему не хочется лишний раз открывать рот… Внимание! – выдохнул я в ухо Тине. – Смотри перед собой и побольше смеха и веселья.

Мы уже были внутри, в холле, огромном зале с колоннами, коврами и разбросанными тут и там креслами и кушетками, которые, несмотря на сходство в дизайне, казались словно бы незнакомыми друг с другом. За стеклянной стеной поток искусственного света заливал дворик с густой тропической растительностью. В креслах сидели обычные завсегдатаи холлов, которых можно встретить в любой гостинице в любое время дня и ночи. Я никогда не мог понять, почему они предпочитают читать книги и газеты на сквозняке, а не своем комфортабельном номере. Может быть, все они кого-то ждут, но тогда как так получается, что этот кто-то никогда не приходит? Среди всех субъектов в поле моего зрения только один (точнее – одна) был моложе пятидесяти.

Я засмеялся и обнял Тину за талию. Ее ответный смех прозвучал несколько неуверенно, и она склонилась ко мне, как бы в поисках поддержки.

– Где? – прошептала она.

Я снова засмеялся, словно бы она сказала что-то невозможно смешное.

– Вторая кушетка слева, напротив дворика. Пол женский, возраст юный, рост шесть футов, волосы светло-каштановые, костюм из твида, коричневый.

– Как ты можешь сказать, какого она роста, liebchen, если она сидит и виден только ее затылок?

– Мы уже встречались. С ней и с сопляком в кепке для гольфа. У них был голубой английский «моррис» с забавным плакатом сзади. Помнишь ресторан, около которого ты звонила Маку? Я столкнулся с ними у входа. Ты в это время шла к телефонной будке и, наверное, поэтому их не заметила.

Тина, как бы спьяну, хихикнула, что странно контрастировало с ее спокойным тоном голоса.

– Я ее не видела, но верю тебе на слово.

– Может быть, она здесь лишь для того, чтобы не упускать нас из виду, – заметил я. – Но у меня твердое ощущение, что ей отведена роль указующего пальца. Ставлю двадцатку против пятерки, что едва мы свернем за угол, как она тут же бросится к внутреннему телефону, чтобы доложить, что мы в пути.

– Думаешь, что ждут нас в номере?

– Похоже, что так.

Тина заколебалась.

– И?

Я на ходу поцеловал ее в губы.

– И, как я уже говорил, нам следовало заняться любовью в такси, потому что едва ли у нас теперь будет на это время.

Тина тихонько рассмеялась.

– Боюсь, что ты не настроен думать о серьезных вещах.

– Как я могу? – возразил я, – Когда ты уже почти залезла в карман моих штанов? – Отбросив шутки в сторону, я добавил:

– Давай сделаем им сюрприз. В этой игре в кошки-мышки мне надоело играть роль мышки.

– Эрик, мы не должны поднимать излишний шум.

– Что значит – излишний? Они затеяли какую-то игру, а я не люблю играть в чужие игры.

Тина с полусонным видом склонилась к моему плечу и, пока мы пересекали холл, спросила:

– Ты уверен насчет той девушки?

Я сказал:

– Это одна и та же девица. Конечно, мы могли и случайно столкнуться с ней дважды.

– Если она пойдет к телефону, это послужит подтверждением.

– Она не пойдет к телефону. Она вообще без нас никуда не пойдет.

Мы приблизились к кушетке, на которой сидела девушка. Протянув руку, я мог бы коснуться ее каштановых волос. Сама она была поглощена журналом и даже не думала следить за нашими отражениями в стеклянной стене. Мы ее вообще не интересовали. Но я готов был держать пари, что, как бы она ни была натренирована, по спине ее, когда мы проходили мимо, пробежали мурашки. Впрочем, мимо мы не прошли.

Обогнув кушетку, я встал прямо перед ней и весело сказал:

– Привет.

Ее реакция была безупречной. Она подняла как бы случайно голову, решила, что незнакомый мужчина обращается к кому-то другому, и вернулась к своему журналу. Тут же, вскинув взгляд, она с недоумением нахмурилась.

– Прошу прощения?

Девушка выглядела вполне прилично и, несмотря на свой высокий рост, снова чем-то напомнила мне Бет. Туфли без каблуков не портили впечатления от ее длинных стройных ног. У нее был подтянутый, бодрый вид, как у шикарной фотомодели. Сняв очки для чтения в толстой оправе, она посмотрела на меня.

– Прошу прощения? – повторила она в той же форме вопроса, но более настойчиво.

Тина уже устроилась на кушетке рядом с девицей, и ее рука скользнула в потайной карман палантина. Мне это не очень понравилось: здесь было неподходящее место для стрельбы.

Тина спросила:

– Милочка, почему ты не сказала, что едешь в Сан-Антонио?

– Следует отметить нашу встречу, – заметил я, – Бар не подходит, так как мы в Техасе, а свою флягу с виски я забыл в такси. Впрочем, у меня наверху еще осталась бутылочка.

– Очень хорошо, – поддержала меня Тина и обратилась к девушке: – Ты пойдешь с нами наверх отметить нашу встречу, да, милочка?

Лицо девушки изображало полное недоумение.

– Сожалею, но тут какое-то недоразумение…

Я пристроился слева от нее. Нож тихонько щелкнул, когда я открывал его, вынув из кармана. Девушка опустила глаза. Я вдвинул лезвие ей в бок, зажав его между большим и указательным пальцами, чтобы отмерить, насколько глубоко оно должно войти под кожу: почти на четверть дюйма. Глаза ее широко раскрылись, рот тоже, она издала короткий судорожный всхлип, но больше не последовало ни единого звука.

– Пропустим рюмочку, – настаивал я, – На дорогу.

– Кто вы? – прошептала девушка, застыв в неловкой позе и сжавшись от боли в боку. – Что вам нужно?

Я сказал:

– Просто мы хотим выпить вместе с вами в нашем номере.

– Но я не понимаю… – в ее глазах были боль, недоумение и страх. Девица отлично играла свою роль. Облизнув пересохшие губы, она повторила: – Здесь какое-то недоразумение.

– Пока еще нет, – возразил я. – Но в любой момент может случиться. Вдруг мне придет в голову, что вы с нами не согласны, хотя у вас, возможно, и мысли нет об этом. Вот было бы неприятно, а? Шагай, Коротышка!

Все прошло очень гладко. Кабина лифта оказалась внизу, и лифтер по дороге наверх не удостоил никого из нас даже взглядом.

– Прекрасно, – обратился я к девице, когда дверь лифта закрылась и он умчался по очередному вызову, – Прекрасно, Коротышка. С ножами – все. Теперь у тебя за спиной два пистолета. Можешь, если хочешь, повернуть голову и убедиться.

Она поколебалась и медленно повернулась. Ее глаза перебежали с маленького браунинга Тины на мой 22-й и остановились на моем лице.

– Что, – она снова облизнула губы, – что вам от меня нужно?

Я сказал:

– Решение – всецело за вами, милая. Мы направляемся в 315-й номер, налево по коридору. Вы откроете дверь и войдете первой. Если вам захочется постучать каким-нибудь особенным образом – очень хорошо, я не возражаю. Или, может быть, вы захотите что-то сказать тем, кто ждет внутри, – тоже очень хорошо, я тоже не возражаю. Но не забывайте, что мы идем следом, и первый выстрел, который прозвучит, если что-нибудь окажется не вполне так, как нужно, будет мой – прямо вам и спину.

– Почему вы решили, будто кто-то прячется у вас в комнате? Вообще, почему, во имя Неба, вы думаете, что я…

Я перебил ее.

– Если я не прав, то, безусловно, сложу к вашим ногам кучу извинений.

– Но я клянусь! Кроме моего мужа, я никого в Сан-Антонио не знаю! Я ждала его, когда появились вы! – Слезы в ее глазах были подлинны и чисты, как алмазы, – Вы делаете ужасную ошибку!

– Если я ошибаюсь, – возразил я, – в комнате никого не окажется и никто не пострадает. Так пойдем и посмотрим.

Девушка хотела что-то сказать, но передумала, глубоко и порывисто вздохнула, повернулась и двинулась вперед. Мы завернули за угол. Тина шла рядом со мной, девушка – впереди, держась очень прямо. Она остановилась перед дверью.

– Вы сказали… вы сказали, 315-й?

– Да. Дай ей ключ, Тина.

Тина вложила ключ девушке в руку.

– Эрик, ты уверен?..

– Кто уверен? – сказал я, – Завтра солнце, может быть, встанет на востоке.

Девушка спросила:

– Я должна открыть дверь?

– Именно так. Но любой сигнал, который вы вздумаете подать…

– Бросьте! – воскликнула она, – Это же прямо как в скверном фильме! Это же… Не знаю я никаких сигналов! Так открывать мне или нет?

– Валяйте, – сказал я, – Открывайте и сразу входите. Только помните: как бы быстро вы ни сделали рывок в сторону, я не промахнусь. Вы не будете первой – другие, к своему немалому сожалению, тоже пробовали.

Девушка, задыхаясь от страха и возмущения, бросила:

– У меня нет ни малейшего намерения совершать какие-либо неожиданные действия, так что, пожалуйста, будьте поосторожнее со спусковым крючком. Итак, если вы готовы, я иду!

Я промолчал. Она помедлила, очевидно надеясь, что я подам какую-нибудь реплику и протяну время, затем вздохнула и вставила ключ в замочную скважину.

Когда замок, открываясь, щелкнул, я из-за спины девушки с силой ударил в дверь ногой. Дверь грохнула о стену, я схватил девицу за воротник твидового жакета и резко толкнул вперед. Она, бесспорно, была очень мила, но если кто-нибудь внутри приготовился стрелять, то я намеревался сделать все возможное, чтобы пуля досталась не мне.

Но – никаких выстрелов. Комната оказалась пуста.

Я отшвырнул от себя девицу так, что она с трудом удержалась на ногах, ухватившись за спинку кровати. Резко повернувшись, я взял под прицел дверь в ванную. Она была открыта, и не составляло труда убедиться в том, что маленький закуток пуст. Я услышал, как сзади шевельнулась Тина.

– Захлопни дверь! – крикнул я, не поворачивая головы. Дверь закрылась, – Теперь запри на замок.

Но щелчка замка я не услышал. Девушка замерла возле кровати, опираясь на одно колено и не сводя с меня глаз. На лице ее появилось какое-то странное выражение. Она была донельзя перепугана, но в то же время, казалось, с трудом сдерживает смех.