Текст книги "Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]"

Автор книги: Дональд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 36 страниц)

30

У Мака в запасе была одна маленькая лекция, которую он читал нам, когда перед выпуском в свет наводил на нас, так сказать, последний глянец.

– Чувство собственного достоинства, – начинал он, – Не забывайте, что при допросе это – основа, база психологического сопротивления как мужчины, так и женщины. Пока ваш подопечный чувствует себя человеком, сознает свои права и возможности, испытывает чувство самоуважения, – пока это есть, он обычно сохраняет сколь угодно долго волю к сопротивлению.

Возьмите, например, солдата в чистой, опрятной форме. Подведите его вежливо к столу, усадите в кресло, попросите положить руки перед собой на стол – и потом можете хоть целый день вводить ему занозы под ногти, жечь их на медленном огне… Он будет только посматривать на обгоревшие пальцы и смеяться вам в глаза.

Но если сначала вы обработаете этого человека, не жалея костяшек пальцев и не проявляя ни малейшего уважения к его личности, тогда вы очень скоро получите другой результат. И нет необходимости прибегать к каким-то особым пыткам. Обычно вполне достаточно привести парня в неприглядный вид и унизить так, чтобы он и думать забыл о себе как о романтическом воплощении благородной гордости и упорства.

Мой выпад застал ее врасплох. Она ударилась спиной о стену с такой силой, что даже задрожала крыша домика, затем сползла на пол, непристойно раскинув ноги. Глаза ее были широко раскрыты, взгляд тусклый – последствие шока. В немом удивлении она поднесла руку ко рту, потом опустила, разглядывая красную от крови ладонь.

Компрессор на улице продолжал трещать, как моторная лодка.

Тина потрясла головой, пытаясь прийти в себя, провела ладонью по боку, вытирая кровь и оставив при этом грязное пятно на белых брюках. Затем попробовала встать на ноги. Я протянул руку и ухватил ее за воротник рубашки у горла, чувствуя, как от грубого рывка трещит материал и отлетают пуговицы.

Придерживая за стянутую у горла рубашку, я начал неторопливо бить ее ладонью по лицу, пока у нее из носа не хлынула ручьем кровь, пачкая волосы, разметавшиеся по всему лицу. Потом я грубо оттолкнул ее от себя. Тина отлетела назад, развернулась, пытаясь удержать равновесие, и тяжело упала на четвереньки. Такой случай упускать не следовало. Я приставил ботинок сзади и сделал резкое движение ногой. Она качнулась вперед и от сильного толчка пролетела несколько футов, скользя лицом по грязному деревянному полу. Почему бы мне – раз уж мы сводили счеты – не расквитаться и за ее выходку в пустыне?

Я стоя ждал, когда она придет в себя и сможет подняться на ноги. Свое сознание я отключил полностью. Раздумывать было не о чем – разве только о том, что еще предстояло сделать.

Ожидая, я предупредил:

– Если ты, дорогая, попробуешь пустить в ход оружие, я лягну тебя ногой прямо в лицо.

Женщина, которая с трудом встала на ноги и обернулась ко мне, была совсем не похожа на прежнюю Тину. Грязное, оборванное существо, с виду как бы бесполое, медленно вытерло нос и рот клочьями рубашки и обтерло руки о панталоны, даже не взглянув на причиненный ущерб. Хорошенькая женщина, страдающая от боли, но еще сохраняющая заботу о своей внешности, исчезла. На ее месте был раненый зверь, попавший в ловушку, глаза которого не отрывались от охотника.

– Глупец! – выдохнула она. – Чего ты хочешь этим добиться?

Тина сделала шаг в сторону и бросилась к окну. Штора со стуком взлетела кверху. Она круто повернулась ко мне и свирепо крикнула:

– Вот! Лорис пошел туда за девочкой! Я тебя предупреждала, а теперь поздно! Что бы ты сейчас ни сделал – уже поздно!

Я ухмыльнулся, взял с кровати пакет и бросил ей. Она отшатнулась, не ожидая в нем таких тяжестей.

– Разверни, – предложил я.

Тина посмотрела на меня. Зрачки ее глаз слегка расширились от подозрения и, может быть, от страха. Она подошла к кровати, развернула пакет, но не заметила ничего неожиданного – только мех и сатиновую подкладку. Снова взглянув на меня, она принялась осторожно разворачивать палантин и тут же замерла, увидев то, что находилось внутри. Я услышал, как она тихонько охнула, узнав револьвер Лориса. Мех вокруг которого был запачкан полувысохшею кровью, и он казался отвратительным и опасным чудищем, испоганившим свое логово.

– Ты не могла удержаться, чтобы не послать похожего предупреждения моей жене, – заметил я, – Как же ты глупа, Тина! Я стал одним из лучших агентов в команде Мака не потому, что дрожал при виде дохлых котов.

Помедлив, Тина протянула руку и тихонько коснулась револьвера.

– Он мертв?

– К настоящему времени, думаю, да. Чтобы жить; ему потребовались бы новые легкие и сердце. Все кончено, Тина.

Она резко повернулась ко мне лицом. Мои слова не дошли до ее сознания: она все еще думала о Лорисе. Сомневаюсь, чтобы она его любила, и, судя по тому, что я видел утром, он-то уж точно не считал нужным сохранять ей верность. Думаю, для нее это было чем-то похожим на потерю руки. Сильное и полезное орудие. Не способное к самостоятельному мышлению, но следует ли этого ожидать от руки? Вдвоем они, должно быть, составляли неплохую команду. Наверное, лучшую, чем в свое время она и я. Нам мешали амбиции и личные расхождения в оценках и суждениях.

Тина тихо сказала:

– Он был лучше тебя, Эрик.

– Возможно, – заметил я. – Как мужчина. Но я не соревновался с ним по части мужских достоинств. Может быть, как мужчина он был и неплох, но как убийца-профессионал никуда не годился.

– Если бы ты попал к нему в руки…

– Если бы у этой кровати отросли крылья, мы могли бы полетать, – прервал ее я, – Когда это было, чтобы я позволил такому вот ломтю мяса наложить на меня руки? Впрочем, один раз – да. Но тогда я не ждал неприятностей и еще не втянулся в прежний ритм жизни. Но теперь, милая, я снова в упряжке. И запрягла меня ты. А когда это раньше меня волновали силачи с мускулами вместо мозгов? И уж конечно не этот. У него между ушами, кроме костей, никогда ничего не было.

Я бросил взгляд на Тину, стоявшую передо мной в рваной рубашке и дурацких панталонах в грязи и с дырками на коленях. Сейчас она походила на мальчишку, которому в драке расквасили нос. Я велел себе выбросить из головы подобные мысли – совсем не время разводить сантименты. Тина была не мальчишкой, а очень опасной женщиной, виновной во многих убийствах и, по крайней мере, в одном похищении.

Я повторил:

– Все кончено, Тина. Привет от Мака.

Зрачки ее глаз снова расширились.

– Он послал тебя?

Я сказал:

– Ты можешь выбрать трудный или легкий путь, но не обманывай себя ни на секунду. Посмотрись в зеркало. Я потрепал тебя отнюдь не для смеха. Я хотел показать, что вполне готов запачкать руки. Ты избавишь себя от кучи неприятностей, если поверишь мне на слово, что я могу быть жесток настолько, насколько того потребуют обстоятельства.

Тина быстро сказала:

– А твой ребенок? Твоя маленькая дочь? Если я к определенному часу не передам определенный сигнал…

– Какой такой час? – удивился я. – У меня это не займет много времени.

– Ты блефуешь! – крикнула Тина, – Ты не посмеешь!

– Будь Лорис на посту, я бы не осмелился, – согласился я. – Именно поэтому я и убрал его с дороги. Не говори мне о том, на что я осмелюсь и на что – нет. Не знаю, какие инструкции ты оставила тем людям, у которых сейчас Бетси, но далеко не каждый способен просто так убить ребенка, который и говорить еще толком не умеет и не сможет выступить свидетелем на суде. Может быть, они пойдут на это, а может быть, и нет. Но в любом случае, не получив прямого приказа, они решатся на такое дело не сразу. А кто им прикажет? Не Лорис и не ты.

Она прошептала:

– Ты не посмеешь.

Я рассмеялся ей в лицо.

– Это же я, твой старый друг Эрик, любимая. Ты сделала ошибку. Знаешь ли ты, что Мак сразу же предложил мне заняться тобой? Мы с ним долго беседовали в Сан-Антонио, но я послал его к черту. Я заявил, что ни на кого не в обиде и не хочу иметь с ним никаких дел. Я – мирный гражданин, у меня есть дом и семья, и я не намерен возвращаться в него с чьей-либо, в том числе и твоей, кровью на руках. Много лет я старался их отмыть и не имею желания снова ощутить забытый запах. Вот что я ему сказал, и он понял, что я не шучу. Может быть, тут вмешались и некоторые личные чувства… И что же делаешь ты? Велишь Лорису похитить мою дочь! – Я перевел дыхание. – Ты ведь никогда не имела детей, Тина? Иначе ты бы не посмела задеть и волосок на голове моего ребенка.

В комнате воцарилась тишина. Только компрессор на улице вел свою речь. Я тихо сказал:

– А теперь тебе бы лучше побыстрее сообщить мне, где она.

Тина облизнула губы.

– Люди и получше тебя, Эрик, пытались заставить меня говорить.

– Но, милая, – возразил я, – для такого дела и не нужны хорошие люди. Нужны плохие. А в данный момент, когда моя дочь в опасности, хуже меня не найти.

Я сделал шаг вперед. Тина шагнула назад, потом резко метнулась к кровати и выпрямилась с револьвером Лориса в руке. Не думаю, что она надеялась, будто ей повезет. Но шанс был, и она решила его не упустить. Она не колебалась, не стала мне угрожать – просто навела револьвер и выстрелила.

Я засмеялся ей в лицо, когда послышался сухой щелчок курка. Я заслуживал пули, если бы был таким глупцом, что предоставил ей возможность завладеть заряженным пистолетом.

Тина бросила его мне в голову, и я, уклоняясь, пригнулся. Она запустила руку под рубашку, и тут же послышался звон стали, когда лезвие парашютного ножа выскользнуло из рукоятки, встав на фиксатор. Но ей всегда недоставало умения в обращении с холодным оружием. Не прошло и десяти секунд, как я отобрал у нее нож. Теперь это не было игрой, как там, в пустыне. Я не старался сдерживать себя, что-то хрустнуло: Тина вскрикнула и откинулась к стене, прижимая к груди сломанное запястье. Черными от ненависти глазами она смотрела на меня, когда я медленно подошел к ней.

– Ты никогда ее не найдешь! – прошипела она. – А я не скажу ни слова, можешь меня убить!

Я бросил взгляд на нож в своей руке и попробовал пальцем острие. Ее зрачки снова стали шире.

– Скажешь, – объявил я.

31

Вытерев руки, я вышел из ванной. Какой-то звук заставил меня резко повернуться к окну, и я увидел Бет. С полминуты я смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Она неловко сидела на подоконнике. Должно быть, подергала дверь, убедилась, что та заперта, обошла кругом и подняла шпингалет на раме, а я ничего не услышал из-за шума воды в ванной. Очевидно, она решила влезть в окно, и, уже сидя на подоконнике, наверное, увидела Тину, лежавшую у противоположной стены, и так и осталась сидеть, наполовину внутри, наполовину снаружи. Лицо ее было абсолютно белым, а глаза казались просто огромными.

Я подошел к ней и втащил ее в комнату. Закрыл окно и опустил штору. Оставив Бет у стены, я подобрал с пола свой кольт «вудсмен», который я отложил в сторону после того, как он стал мне не нужен. Вытащив магазин, я тщательно обтер его платком, затем вставил на место и вытер пистолет. Вложив оружие Тине в руку, я отпустил ее, и пистолет упал рядом с ней на пол. Выпрямившись, я некоторое время оценивающе рассматривал получившуюся картину, потом обежал глазами комнату. Кроме пистолета, который пришлось оставить, здесь не было ничего, что принадлежало бы мне, не считая, конечно, моей жены.

Я подошел к ней, взял за руку и направился к двери. Но Бет отпрянула прочь. Что ж, этого следовало ожидать. Не пытаясь еще раз к ней прикоснуться, я вышел на улицу. Она шла следом. «Бьюик» стоял у входа, и мне только оставалось надеяться, что поблизости не окажется прохожего с хорошей зрительной памятью. Я выполнил свою часть сделки, и Мак спрячет концы в воду. Но почему не помочь ему, чем можно?

Когда полиция обнаружит, что из этого пистолета убили не только Тину и Лориса, но и Барбару Гереру, они, если захотят или их попросят, могут сконструировать прекрасный «любовный треугольник». Обезумевшая от ревности жена, Тина, убила молоденькую соперницу и, истязаемая мужем, узнавшим об этом, всадила в него пять пуль. А после того, как тот шатаясь побрел умирать под мостом, обратила оружие против себя.

Разные большие и мелкие несуразности такой версии под бдительным оком Мака затеряются в суматохе расследования.

Я обошел машину и занял место водителя. Бет села рядом. Как обычно, мне пришлось отодвинуть сиденье назад. Я вывел «бьюик» на шоссе и направился к большому универсальному магазину, который находился на расстоянии полумили.

Я спросил:

– Какого черта ты вообще сюда приехала?

Она была способна только на шепот.

– Не могла сидеть и ждать… Одна…

– Я же предупреждал, – сказал я, – что тебе не захочется знать, как я поведу это дело.

Бет взглянула на меня, но промолчала и только облизнула губы.

Я отыскал лист бумаги и карандаш в отделении для перчаток, записал на нем номер телефона и адрес, после чего протянул ей листок, а карандаш положил на место.

– В настоящий момент у меня не совсем подходящий вид для появления в обществе, – заметил я, – И мы можем сэкономить время, если позвонишь ты. Монета есть? Наберешь этот номер и спросишь мистера Кэлхауна. Скажешь ему, что Бетси находится по адресу, указанному на листке, который я тебе дал. Это, как мне кажется, небольшая улочка вблизи Агуа Фриа-стрит – сплошь кроличьи садки и глинобитные хижины. Скажи ему также, что не помешает привлечь местную полицию, которая знает эти кварталы.

Бет заколебалась.

– А мы… мы не можем туда поехать?

– Нет. Это работа для профессионалов. Предоставим дело им. Но думаю, все будет хорошо.

Бет начала:

– Мэтт, я… – она сделала попытку коснуться моей руки, но не смогла заставить себя сделать это. Перед ее глазами все еще стояла та комната и куча тряпья на полу. И теперь каждый раз, когда Бет взглянет на меня, она увидит эту комнату.

Отдернув руку, она открыла дверцу машины, вышла и, зажав в руке листок бумаги, побежала к телефонной будке. А я подумал о том, сколько пройдет времени, пока Мак отыщет меня снова. Едва ли мне придется слишком долго пребывать в неизвестности. В наши дни надежные рабочие руки – большая редкость. И предложение Мака о следующей работе не заставит себя ждать.

Я сидел в машине, обдумывая, что я ему отвечу, и весь ужас заключался в том, что я и сам не знал этого.

Устранители

1

Если ваш пункт отправления находится на юго-востоке, а вы хотите добраться до города Рено, штат Невада, и дело происходит летом, а в вашем автомобиле нет кондиционера, тогда для начала весь день, до самого вечера, вы отсыпаетесь в Лас-Вегасе. Ужинать следует не торопясь – ожидая, пока сядет солнце. Дождавшись захода, вы укладываете вещи и устремляетесь в пустыню, которая в вечерней прохладе словно бы застывает и становится переносимой. Всю ночь вы мчитесь сквозь черную пустоту, абсолютно ничем не заполненную, если не считать редких, аккуратно выполненных плакатов, извещающих вас о том, что различные таинственные правительственные сооружения, мимо которых вы проноситесь, – не вашего ума дело, пусть даже выплачиваемые вами налоги пошли на их содержание.

Но вот светает, на горизонте появляется солнце, и вы въезжаете в Рено с твердым намерением побыстрее провернуть затянувшийся развод с женой. Мой развод, впрочем, был уже в прошлом, и я всего лишь разыскивал свою бывшую жену, которая успела снова выйти замуж и жила теперь где-то в окрестностях Рено, на ранчо. По неизвестной пока причине она снова пожелала меня увидеть.

Приняв душ и побрившись, я позавтракал у себя в номере и, растянувшись на одной из постелей-двойняшек в овеваемом прохладным кондиционированным воздухом «люксе» мотеля вблизи Трэкки-ривер, перечитал письмо жены. У них тут, в отличие от Лас-Вегаса, действительно есть речка. Да и в других отношениях Рено больше напоминает подлинный городок, а не раззолоченный игорный дом. Я, конечно, не хочу сказать, будто Рено – добропорядочное, богобоязненное местечко, ни в коем случае. Таких городов в Неваде просто нет. Я, правда, не слышал щелканья игральных автоматов, но, наверное, только потому, что еще было утро, или, может быть, ветер уносил звуки в сторону.

Письмо было адресовано мистеру Мэтью Хелму – Бет, видимо, по-прежнему считала, что конверт не место для фамильярного обращения. Темно-синие чернила, хорошего качества бумага, в верхней части листа монограмма в виде тавро для скота и надпись: ранчо «Двойное Л», Миддл Форк, Невада. Содержание – предельно краткое:

«Дорогой Мэтт,

Когда мы расставались, ты сказал, что в случае нужды всегда готов помочь мне или детям. У меня, конечно, нет права просить, но мы сейчас нуждаемся в твоей помощи.

Искренне Бет (миссис Лоуренс Логан)».

Она ходила в одну из самых строгих школ на Востоке страны (почти уже исчезнувших как фактор воспитания молодого поколения), в которых учили такой устаревшей и негуманной дисциплине, как искусство письма, не задумываясь, как принято теперь, о том, насколько это скажется на чувствительных душах беспомощных учеников. Может быть, это и лежало в основе ее проблемы, хотя она бы не согласилась с подобной формулировкой. С ее точки зрения, проблема была у меня, притом столь ужасная, что ни одна нормальная женщина не могла бы все это вынести. Что ж, возможно, мы оба были правы – по крайней мере, наполовину.

Почерк Бет, во всяком случае, оказался все так же красив, аккуратен, под неукоснительным контролем твердой руки, и я вспомнил красивую, сдержанную и аккуратную его обладательницу. Мы с Бет никогда не ссорились, она была не из тех, с кем можно было ссориться: какой толк кричать на того, кто никогда не повышает голоса? Даже наши отношения мы выясняли в исключительно цивилизованной манере.

– Бет, – обратился я к ней, – почему бы тебе просто не забыть об этом?

– Нет, – прошептала она, – нет, никогда. Как можно!

– Что ж, – заметил я, – тогда, наверное, имеет смысл подвести итог. Я заберу с собой пикап и свое барахло в фотолаборатории. Тебе останутся наш лимузин, дом и все прочее. Там, куда я направлюсь, мебель мне не потребуется.

Она поморщилась и сказала:

– Прости меня, Мэтт. Я просто не могу… Мне очень жаль.

Возможно, ей действительно было жаль, но теперь она и вправду не чувствовала себя спокойно в моем присутствии. Мы прожили вместе около пятнадцати лет – наверное, дольше того, на что я имел право рассчитывать. Но однажды (а я должен был знать, что рано или поздно это случится) война[18]18
  Имеется в виду вторая мировая война.


[Закрыть], в которой я, как и некоторые другие, участвовал в несколько особой роли, настигла нас.

Мне пришлось вспомнить, казалось, уже забытый образ мыслей и применить на деле кое-какие прежние свои навыки, усвоенные в то время под руководством джентльмена по имени Мак. Все закончилось достаточно жестоко и неприглядно, чему Бет оказалась свидетельницей. Прямо на глазах ее муж, добрый и мягкий доктор Джекилл, обернулся мерзким и отвратительным мистером Хайдом, и испытанный ею при этом шок так и не прошел. Что ж, какой смысл принуждать женщину жить с мужчиной, при виде которого у нее внутри все переворачивается? Да и мужчине тоже в этом мало удовольствия.

– Полагаю, что Рено – самое подходящее место, – сказал я, – Найди хорошего адвоката и скажи ему, что я подпишу все, что ты пожелаешь… – Я поколебался, так как не хотел произносить банальные слова или изображать фальшивое великодушие. Но как-никак пятнадцать лет мы жили дружно, и, строго говоря, причина нашего расставания лежала в моем прошлом, а не в ее.

Я продолжал:

– Как это ни маловероятно, но если возникнет ситуация, когда тебе или детям потребуется помощь человека с моими не совсем обыкновенными талантами, обращайтесь не колеблясь ко мне. В конце концов я остаюсь их отцом, что бы там ни решил судья.

Я имел в виду именно то, что говорил, но, по сути, это тем не менее была одна из тех эффектных прощальных фраз, произносимых героем перед тем, как он уходит со сцены. Мне и в голову не приходило, что обстоятельства могут сложиться так, что меня поймают на слове.

Расставшись с Бет, я направился к ближайшему телефону и позвонил Маку, чтобы сообщить, что после пятнадцати лет мирной и спокойной жизни с фотоаппаратом и за пишущей машинкой я, поддавшись на настойчивые уговоры, возвращаюсь в его команду.

Я выполнял задание в Европе (какое – не важно), когда до меня дошло уведомление о том, что я более не являюсь женатым человеком. И вот по прошествии всего только шести месяцев Бет просила о помощи. Ей, подумал я, это, наверное, далось нелегко и стоило немалой внутренней борьбы и укрощения гордости, чтобы написать эти несколько строк. Впрочем, не всю ее она укротила: не следовало забывать о примечании в скобках возле подписи – миссис Лоуренс Логан. Условия, на которых я мог, если бы пожелал, откликнуться на ее зов, Бет устанавливала очень ясно. Очевидно, дело не было еще так плохо, чтобы зов ее стал просто зовом женщины к мужчине, и она хотела это подчеркнуть, полагая, что мне в голову могут прийти другие мысли. Если я помогу ей, – молча говорило ее письмо, – то только как жене другого мужчины. Соглашайся или оставь все, как есть.

– Ты поедешь, Эрик? – спросил Мак, подождав, пока я прочту письмо, стоя возле его стола. Это был мой первый визит к нему после возвращения из Европы. В его кабинете я всегда откликался на имя Эрик, какие бы имена и клички я не носил в других местах.

– У меня есть выбор? – поинтересовался я.

Ответом мне был строгий взгляд Мака. Высокий, худощавый человек средних лет с коротко подстриженными седыми волосами, в неприметном сером костюме из фланели. Но он походил на завсегдатая Мэдисон-авеню не больше, чем серый лесной волк похож на вашего любимого стриженого пуделя. На этой улице вы найдете немало твердых, безжалостных, умных и хладнокровных людей, но в одном определенном смысле все они полностью одомашнены. Они могут произносить громкие слова о том, что «перережут глотку противнику» или «воткнут нож в спину оппоненту», но все это только фигуры речи. При виде настоящей крови все они тут же завопят: «Где полиция?!»

Насколько я знаю, эта сторона дела Мака никогда не беспокоила. Он пролил немало крови и спокойно нес на себе эту ответственность.

Мой вопросительный взгляд Мак интерпретировал совершенно верно.

– Да, – сказал он, – Я прочитал письмо. Кстати сказать, миссис Логан, не зная, как тебя найти, послала это письмо мне с сопроводительной запиской, попросив прочитать его и передать тебе только в том случае, если ты свободен от работы. Она объяснила, что нет смысла причинять тебе беспокойство, если ты занят и не можешь к ней приехать. К тому же она боялась, как бы ее письмо не помешало тебе при выполнении опасного задания. Твоя жена как будто разумная и во всех отношениях рассудительная женщина. И к тому же очень красивая.

– Не знал, что вы знакомы с моей женой, точнее, с моей бывшей женой.

– Прошлой осенью, когда решалось твое дело по разводу, – сообщил Мак, – я нанес ей визит. По соображениям государственной безопасности так поступать не стоило, но после того дня в Санта-Фе ей о нас стало известно больше, чем следует… В первую очередь я хотел убедиться в том, что она не станет болтать, но я также думал, что, может быть, если я объясню необходимость твоей работы для страны, как в прошлом, так и теперь, она поймет… – Он пожал плечами.

А я и понятия не имел о том, что он пытался заступиться за меня.

– Вы очень добры, сэр, – произнес я.

– Командир должен интересоваться всем, что влияет на боевой дух его солдат, – сухо заметил Мак, – Впрочем, вышло так, что я тебе ничем не помог, даже наоборот. Твоя жена была очень внимательна ко мне, очень мила, но пребывала в состоянии постоянного ужаса и, по-моему, все время искала взглядом, где я прячу рога и хвост.

– Я и сам нередко размышлял над этим, сэр, – откликнулся я. И помолчав спросил: – Вам удалось познакомиться с этим парнем Логаном, за которого Бет вышла замуж?

– Да. Он владеет и управляет ранчо для туристов. Кстати, я там с твоей женой и встретился. Довольно приятный в обращении джентльмен. Высокий, на вид – вылитый англичанин, с песочного цвета усиками в духе Британских ВВС. У меня осталось впечатление, что в трудную минуту он сможет за себя постоять. С другой стороны, об этих изможденного вида англичанах нелегко сказать что-либо определенное. Они всегда стараются иметь такой вид, будто бы их можно сдуть с места, как перышко. И очень часто так оно и есть.

Я еще раз бросил взгляд на письмо, сложил его и засунул в карман.

– В своей сопроводительной записке Бет не намекнула на те неприятности, которые она хочет передоверить мне? – поинтересовался я.

– Нет.

– О’кей, если я съезжу и посмотрю?

Мак кивнул.

– Тебе, Эрик, полагается отпуск, – Он окинул меня внимательным взглядом, как будто хотел выяснить, не очень ли я изменился со времени последнего визита к нему в кабинет, – Когда приедешь в Рено, остановись в Риверсайд-мотеле. Тебе там снимут номер.

Он написал что-то на клочке бумаги и протянул мне. Я бросил на него острый взгляд.

– Что это?

– Контактный телефон в Рено. Агент Поль. Запомни и уничтожь.

Я сухо заметил:

– Отпуск – так, сэр, вы говорили?

– Поль молод и неопытен. Ему может потребоваться помощь.

– ДЛЯ ЧЕГО?

– Не спрашивай, если не хочешь узнать.

Я сказал:

– Как я понимаю, это не мое задание. Если я ему потребуюсь, он сам меня отыщет.

– Совершенно верно, – ответил Мак. – Когда с ним встретишься (если встретишься), сообщи свое мнение. Мне кажется, что он не сможет у нас работать. С этими детьми, вскормленными на всеобщем мире и братстве, каши не сваришь.

Он заколебался.

– Можешь его использовать, но только в случае крайней нужды. Нашим людям есть чем заняться, помимо помощи странствующим рыцарям в их подвигах в честь прекрасной дамы.

– Она – не моя прекрасная дама, сэр, – возразил я, – Бет – дама Логана, и очень ясно дает это понять.

– Согласен, – пробормотал Мак, – но тем не менее за помощью она обращается к тебе. Впрочем, не сомневаюсь, что ты и сам это заметил.

Помолчав, он на прощенье добавил:

– Не забудь перед уходом заглянуть в архив. За время твоей поездки в Европу там появились новые имена.