Текст книги "19-я жена"

Автор книги: Дэвид Эберсхоф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 39 страниц)

Теперь мне надо поговорить с охранником. «Офицер О'Коннор! – окликаю я, постукивая в дверь. – Офицер О'Коннор!» Мой слух подсказывает мне, что молодой человек заснул. Люди за стенами рассчитывали на это. В нападении из засады всегда должен быть элемент неожиданности. Молодой охранник, незнакомый двойник Уилларда, проснется и увидит дуло ружья, уставленного ему в лицо. Станет отпирать мою дверь, когда пистолет убийцы будет приставлен к его виску. Бедный мальчик, он и не подозревал, что это значит – охранять меня. «Офицер О'Коннор!» Как он спит! Его голова наверняка свободна от забот. Для меня же нет иного спасения, кроме молитвы.

Не знаю сейчас, сколько времени я простоял на коленях. Эти слова я пишу с пола, кладя ручку, когда снова начинаю молиться. Свеча почти догорела, мягкий воск складками облепил подсвечник. Только что я опять посмотрел в окно. Вижу этих людей. Приступ вот-вот начнется. В Картидже у Джозефа был шестизарядник, тайно протащенный ему другом, чтобы он мог защитить себя. Он расстрелял все шесть пуль, прежде чем стал жертвой выстрела убийцы. У меня же нет ничего, кроме моего пера и молитвы. С их помощью я намерен продержаться как можно дольше.

Но смотри-ка, там, на горизонте! Щелочка света! Еще не розового. Серебристо-голубого. Минуту назад все было темно, а сейчас – трещинка света! И с каждым человеческим вздохом она все расширяется. За то время, что я писал эти слова, свет разросся. Теперь за черными горами я вижу голубые размывы. При этом свете я ясно вижу коней и людей. Их, должно быть, около двух – нет, трех – сотен на дорогах вокруг. Они целиком запрудили дорогу на мельницу и другую – на фабрику. Когда же они бросятся на приступ? Неужели они желают увидеть мое лицо в ясном свете зари? Если так, то они не трусы. Они бесстрашны – это самый опасный враг. Так идите же! – говорю я. Атакуйте! Я встану перед вами и ни за что не уступлю!

Теперь я снова опустился на колени – прошу прощения у нашего Дорогого Отца Небесного, ибо я отвернулся от Твоей мудрости. Я не страшусь за свою жизнь, страшусь погибнуть от пули убийцы, отвергнув Тебя. Даруй мне еще один день на земле, дабы мог я возвратиться на пути Твои. Дай мне мудрость, чтобы я понял, какую дорогу мне следует избрать. Я верую, как верил всегда, в Твое учение о многоженстве, кое ты открыл Джозефу, кое подтвердил и мне. Твое слово есть слово Господне, и так пребудет вовеки. Я пойду вперед и стану утверждать его Истину, если только Ты даруешь мне еще один день.

Так я молился. Я простоял на коленях так долго, что они заболели от половиц. За окном приход зари уже необратим. Краски заполняют небо. Озарены горы, долина озарена, река бежит в своем ущелье, унося осколки утреннего льда. Если атака начнется, она начнется сейчас. Что же эти люди медлят? Отчего колеблются? Проверю окно. Покажу им мое лицо. Представлю им их цель. Дам знать, что я здесь.

Господи Боже мой! Дорогой Отец Небесный! Эти люди на дорогах! Они собираются уходить! Они свертывают одеяла, седлают коней, зачехляют ружья. Мне видно, как они разворачивают экипажи. Кто же они такие? Почему не атаковали? Как часто жизнь оказывается непознаваемой? Сколько тайн может вынести сердце? Я понимаю только, что это – милость Господня! Я знаю это, я ее узнаю, я ощущаю ее тепло на своей коже! Эти люди уходят! Уходят! Мои враги отступились!

«Офицер О'Коннор! Офицер О'Коннор! Проснитесь! Скажите начальнику тюрьмы, я хочу вернуться в суд. Вызовите судебного исполнителя! Позовите судью Маккина! Я признаю свою ошибку!»

Я сообщу судье Маккину, что согласен с его указаниями. Я выплачу Энн Элизе назначенные алименты. Я дам ей справедливый развод. Ее требования справедливы. Она действительно моя жена. Как она правдива! Она была моей женой пять лет! Женщины Львиного Дома – Господь даровал мне каждую из них как настоящую жену.

Теперь я пойду дальше и объявлю всем Святым, где бы они ни были, и всему миру тоже, что все эти женщины – мои жены! И что, признавая их всех моими женами и заявляя о своих супружеских обязанностях по отношению к ним, как это предписано судом, я заявляю, а вы, уважаемые Немормоны, соглашаетесь, что мы обладаем правом на небесный брак. Мое признание супружеского долга по отношению к Энн Элизе, как и мой ежемесячный чек в уплату ей алиментов, станут первоначальным выражением моей ответственности перед нею и остальными моими женами, как вы этого требуете. Американцы, где бы вы ни были, не заблуждайтесь более: это наше право! Ваши законы, которые являются и нашими законами, признают, что это так.

Однако я не надеюсь, что вы примете полигамную жену сразу, пусть даже ваши законы вынудили меня публично ее признать. Я не надеюсь, что ваши вожди в Вашингтоне с готовностью признают мое право и права Святых на наши верования. Я не надеюсь прийти сегодня, или завтра, или в какое-либо ближайшее время к согласию по этому вопросу, который так вас раздражает. Но вопрос этот имеет непреходящее значение для нас. Нет! Это будет наша последняя битва, ибо вы дали ясно понять, что никогда не согласитесь, и я теперь даю вам ясно понять, что мы никогда не уступим. Мы воспротивимся властям, воспротивимся армии, даже великому генералу, президенту Гранту! Если мы будем вынуждены, мы возьмемся за оружие, чтобы сражаться во имя Господа. Я могу лишь надеяться, что моя теперешняя решимость вдохновит Святых бороться за этот принцип до скончания времен! Тот, кто отвергнет его, тот не Святой, как я теперь понимаю, ибо Бог изрек. Слова Его ясны.

Сейчас солнце пустыни льет в окно свои лучи, они теплы на письменном столе. Как я стремлюсь скорее попасть домой, оказаться среди моих женщин! Священная практика небесного брака – это не моя воля, не воля Джозефа, но воля Божия. Итак, Истина утвердилась. Это столь же ясно, как утро за окном. Своим Откровением Бог говорил со мной, и мы должны подчиниться. Святые Зайона – да не убоитесь! Мы знаем мудрость Господню! Идем вперед и защитим ее вплоть до нашего Последнего Дня!

XX
19-Я ЖЕНА
Убежденность Джордана Скотта

Кончая со всем этим

Я поискал на площадке, где прилавки с едой и столики, в магазине электронных устройств, в мужском туалете. Провел больше часа, разыскивая Джонни в торговом центре. Последней территорией розысков стал книжный магазин ЛСД. Я спросил у продавца, распаковывавшего картонный ящик с книгами, не видел ли он мальчишку, болтавшегося здесь без дела? Парень не узнал Джонни по моему описанию, но обещал посматривать – может, увидит.

– Постой-ка, – сказал я. – Что это у тебя такое?

– Что? Вот это? – Продавец взглянул на книжку, которую держал в руке.

На суперобложке был изображен парень, похожий на все принятые изображения гея. Название: «Преодоление однополого влечения». Продавец уже выложил на стол из ящика дюжину экземпляров книги, и там оставалась еще дюжина.

– Ага, вот это. Что это такое?

– Это? Уф. Не знаю. – Парень пролистал книгу и попробовал ее читать. – Думаю, это для родителей, которые подозревают, что их сынишка – гей или что-то вроде того.

– Да я знаю, про что она.

Продавец посмотрел на меня, как бы произнося: «Так чего ж ты?»

– И много вы таких продаете?

– Простите?

Мы с ним были примерно одного возраста, может, даже рождены в один день, двое молодых людей с разных концов штата – с противоположных концов мирового сообщества, на самом-то деле.

– Много вы таких книг продаете?

– Да нет, реально… Я хочу сказать, не могу реально… – Но тут он собрался с мыслями, будто его специально обучили работать с психами. – Могу ли я вам чем-нибудь помочь, сэр?

Я стал сам просматривать книгу. Она была написана какой-то парой, чей сын вывязал петлей собственный миссионерский галстук и повесился, потому что он был гей. И прямо там, на первой странице, они написали: «Хотя и потрясенные горем, мы после смерти Джоша обрели некоторый покой, ибо его мучения закончились».

Только бы. Мне. Сейчас. Не заорать.

– Ты понимаешь, что вы тут продаете полное и абсолютное собачье дерьмо?

– Сэр?

– Да книга эта. Это же абсолютное вранье!

– Сэр, если здесь нет ничего такого, что вам нужно, может быть, вам лучше уйти?

– Как! Мне что, не разрешается тут проглядывать книги?

– Мне правда очень не хочется вызывать охрану.

– Да пожалуйста, я угощаю!

Я блефовал. Мы оба понимали это. Я швырнул книжку на стол, повернулся, и буквально наскочил на Джонни.

– Придурок, какая муха тебя сегодня в зад укусила?

Он схватил меня за футболку и вывел из магазина.

Когда мы очутились на улице, я сказал:

– Ты все-таки прекрати вот так исчезать.

– Ты же сам бросил меня на обочине.

– Я же сказал, что вернусь.

– Да все так говорят. – Он толкнул меня в плечо, словно говоря, что не может долго на меня злиться. – Пошли, я с голодухи помираю. Тут через улицу прикольное местечко имеется.

Он повел меня к старому, с остроконечной крышей дому, над дверьми которого сидел каменный лев.

– Погоди минутку. Ты что, хочешь здесь поесть? – спросил я.

Я не мог поверить своим глазам. Мы стояли перед Львиным Домом. Теперь здесь был музей и зал обслуживания посетителей.

– Тут такой главный буфет есть, в подвале, где ты можешь есть сколько влезет, и все за четыре девяносто девять.

А я сказал – ничего не выйдет. Я не желал есть в гареме Бригама.

– Да почему нет?

– Почему нет? А ты знаешь, что представляет собой это место?

– Ну пересиль себя. Это ведь просто ланч, блин.

Ничего особенного я в этом доме не увидел. Кафетерий в подвале, куча еды – сплошные углеводы – в эмалированных плоских кастрюлях. Мы наполнили свои тарелки переваренной индейкой, макаронами с синтетическим сыром и пересахаренными обеденными булочками.

– Так из-за чего все это было там, в книжном магазине? – спросил Джонни.

– Не знаю. Эта книжка как-то задела за живое.

Я описал книжку. И, сам того не желая, позволил собственной тираде овладеть мною. Я говорил, горюя обо всех мормонских мальчишках-геях, которым постоянно лгут, об «Энсайне» и его статьях, убеждающих ребят скрывать, кто они на самом деле, о восемнадцатилетнем Джоше, который повесился на галстуке в своем огденовском шкафчике, [134]134
  Огденовский шкафчик. – Имеется в виду интервью американского актера, режиссера и музыканта Дэвида Огдена Стайерза (D. О. Stiers, р. 1942), где в мае 2009 г. он заявил, что «выходит из шкафчика», не желая больше скрывать свою нетрадиционную сексуальную ориентацию. Активное движение за подобный «выход из шкафчика» началось в США в конце 1970-х – начале 1980-х гг. и сыграло значительную роль в утверждении прав сексуальных меньшинств в стране.


[Закрыть]из которого ему так и не дали выйти. И о его родителях, обретших покой – покой! – после его смерти. А потом написавших об этом книгу. Я говорил и говорил, размахивая руками, ударяя кулаком по столику в углу подвального помещения Львиного Дома, читая проповедь ковырявшему в носу мальчишке, на физиономии которого читалось: «Дай мне дух перевести!»

Когда я умолк, Джонни затолкал в рот кусок индейки и отправился к буфетной стойке, чтобы взять еще порцию. Он вернулся к столику со словами:

– Ну разве не потрясное место, в натуре? Ешь сколько влезет, и все – за пять баксов. Хочешь не хочешь, а полюбишь мормонов.

– Джонни, ты слышал хоть что-нибудь из того, о чем я только что говорил?

Мальчишка был занят пережевыванием индейки, синевато-серые кусочки так и мелькали у него во рту.

– Я слышал.

– Ну?

– Когда же ты наконец поймешь, что ты не единственный человек на свете, которого задолбали? Блин. Я хочу сказать, добро пожаловать в наш клуб, приятель.

Час спустя мы припарковались у Дома Энн Элизы Янг. Солнце било прямо в витражное окно, и дом казался каким-то особенным, как если бы здесь обитала сама Марта Стюарт. [135]135
  Марта Хелен Стюарт(М. H. Stewart, р. 1941) – американская бизнес-леди, писательница и телеведущая, ставшая знаменитой и богатой благодаря своим советам по домоводству.


[Закрыть]

– Давай зайдем.

Джонни посмотрел на дом, потом на меня:

– А где это мы?

– Это дом для ребят.

– Что за дом для ребят?

– Тут есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить.

Его губы сжались в жесткую линию.

– Ты какую-то херню со мной затеял, да?

– Давай пошли.

– Потому что, если так, имей хотя бы мужество сказать мне об этом прямо в лицо, ты, лживый кусок дерьма.

Я подумал – сейчас он сбежит, бросится прочь по тротуару и исчезнет. Я мог себе представить: черные подошвы его маленьких кроссовок уносят его за угол, вниз по улице, через какой-нибудь вестибюль, неизвестно куда. Я отправлюсь его искать, но на этот раз он уже не появится. Что показалось мне наиболее очевидным результатом всей этой истории. Потянутся дни поисков, отчаянные звонки Тому, огорченные объяснения с Келли, полицейские донесения, ложные надежды, тупики, опущенные руки. Было так, будто все это уже произошло, будто я уже видел этот фильм и знал конец кадр за кадром.

Но Джонни не сбежал. Он пошел со мной по дорожке до самой двери, молчаливый и разъяренный, сорвал по дороге ромашку и, оборвав лепестки, швырнул их в меня. Они попали мне в затылок, их прикосновение походило на касание мотылька.

– А кто хотя бы эта гребаная Энн Элиза Янг?

– Одна мормонская дама, не имеет значения.

– Ну, теперь понял, все проясняется. Место на земле – для Джонни: ты опять слишком поздно понял, что тебя обвели вокруг пальца.

Келли встретила нас у двери. Очень хорошенькая и очень спокойная. Когда она разговаривала с Джонни, она говорила с ним как с личностью, а не как с запутавшимся, вышвырнутым из дому ребенком.

– Может, принести тебе что-нибудь поесть? Яблоко или банан?

– После.

Его злые глаза говорили: «Я тебя прикончу за это».

– Директор уже здесь. Она с нетерпением ждет встречи с тобой.

– А я с нетерпением жду, когда смогу сказать ей, чтобы пососала мой…

– Джонни!

– Шучу!

По щекам у него побежали ямочки, как бывает, когда нажмешь кнопку))))))))))))). Он повернулся к Келли:

– Ладно, милочка, полагаю, каждый преступник должен со временем стать заключенным.

Он взял ее за руку, и они пошли прочь по коридору. Янтарный отсвет от старого бронзового канделябра очерчивал их силуэты – две фигуры, удаляющиеся в небесное сияние, словно двое любовников, уходящих в закат на праздничной рекламке сосиски в кукурузной лепешке. Вот и все. Джонни ушел из моей жизни.

Или – почти.

– Джонни! Постой!

Он обернулся.

– Твой нож.

– Что – мой нож?

– Я буду его хранить для тебя.

Я пошел к нему, протягивая руку. Он поколебался, потом вытянул его из штанов. Мы оба глядели на этот нож, с именем его матери, налепленным на рукоятку.

– Мне нужно будет, чтобы ты его мне вернул, – сказал Джонни.

– В один прекрасный день, – ответил я.

– Я хочу сказать, это все, что у меня есть от нее. – Мальчишка толкнул меня в плечо, рванулся ко мне, и мы неловко обнялись. – А теперь вали отсюда, пока мы оба тут не расхныкались, как пара девчонок.

~~~

Сан-Франциско экзаминер

16 марта, 1875 г.

ПРОМЕТЕЙ РАСКОВАННЫЙ [136]136
  Прометей Раскованный– аллюзия на лирическую драму под тем же названием знаменитого английского поэта-романтика Перси Биши Шелли (Percy Bisshe Shelley, 1792–1822), написанную им в 1819 г.


[Закрыть]

Даже мы не знаем, что сказать. В прошлую пятницу Лев Господа Бога, освеженный крепким сном в стенах тюрьмы Соединенных Штатов, явил переворот в своих чувствах. Он решительно вошел в зал суда, к судье Маккину, чтобы объявить ему: «Сэр, вы правы!» Бригам оплатил судебные издержки, тем самым признав, что Энн Элиза действительно была его женой и ей положены соответствующие алименты.

Надо сказать, что в любой другой части света сие событие оказалось бы ничем не примечательным. Однако оно произошло в Дезерете, и – ах! – какое наслаждение дает нам изысканная ирония происходящего! Приняв золото Бригама и освободив его из темницы, судья Маккин признал Энн Элизу и всех остальных – под номерами от первого до девятнадцатого включительно и далее по счету, – признал всех до одной законными женами Бригама! Тем самым – это для тех читателей, кто еще не понял, – федеральный судья, назначенный лично президентом, признал законное право Мормонов на полигамию.

Ах, чего бы мы не отдали за то, чтобы присутствовать, когда эта новость достигла слуха старого Гранта, похрапывавшего в постели! Как, должно быть, трепетали генеральские усы от его криков! Генерал гневался, отдавались приказы, и в весьма краткое время судья Маккин был удален из суда и заменен юристом с более изощренным пониманием тонкостей этого дела. Вкратце: оригинальные заключения судьи Маккина отменены. Решено, что Бригам Янг ничего не должен Энн Элизе, ибо она никогда не была и не будет его женой. Дело прекращено производством, стороны изгнаны, и – «Клянусь Богом, – кричал генерал бедной миссис Грант, – эти Мормоны меня скоро в гроб вгонят!».

Таков, насколько мы можем судить, конец повести о 19-й жене. Всем – Бог помочь!

Мы встретились онлайн

Было уже позже полуночи, когда я подъехал к «Малибу». Будильник Тома омывал комнату цифровой зеленью. Том спал, собаки тоже – у него по бокам. Обе чуть похрапывали, их губы подрагивали, а дыхание наполняло комнату запахами, отвергнутыми сном. Глядя на Тома с собаками, я почувствовал что-то такое, чего не смог толком распознать, что-то такое нежное, что я испугался, вдруг оно – раз! – и исчезнет, если я задам себе вопрос, что оно значит. Я расшнуровал кроссовки, сбросил джинсы и отвернул одеяло.

Первой зашевелилась Электра и подняла голову. За ней – Джои. И наконец, Том. Все трое поначалу выглядели растерявшимися. Электра узнала меня первой, ее хвост застучал о кровать. Том произнес: «Ох, привет». А Джои подвинулся ко мне и лизнул.

– Думаю, теперь все будет о'кей, – сказал я.

– Ты хочешь сказать – ты его там оставил?

Я его поцеловал – Тома то есть.

– Что же ты собираешься теперь делать?

– Ш-ш-ш, – сказал я. – Спи давай. Это мы обдумаем завтра.

Я обнял Тома. Его тайное белье было таким тонким и прозрачным, что казалось, ты касаешься его торса сквозь воздушную вуаль. На животе рубашки такого белья есть короткая строчка, ее называют меткой пупка: она делается, чтобы напомнить о пище Господней или о чем-то вроде того. Это всего лишь маленькое нитяное тире, и, пока мы с Томом уплывали в сон, я все водил и водил пальцем по этой строчке, как, бывает, машинально водишь пальцем по шраму.

Утром я отправился в контору к Хеберу.

– А я как раз собиралась тебе звонить, – сказала Морин. – Мистер Хебер хочет с тобой увидеться.

– Вообще-то, я пришел увидеться с вами. Хочу извиниться за галиматью, что тогда произнес.

Брови Морин сомкнулись в одну линию. Она размышляла, верит она мне или нет. Затем она пришла к определенному выводу:

– Я знаю: на самом деле ты не имел этого в виду. А теперь давай-ка пойдем повидаем старика.

Морин повела меня по коридору. Прошло больше недели с нашей первой встречи, и она снова только что побывала в салоне красоты: волосы завивались в кольца у самой шеи.

– На улице сегодня будет настоящее пекло, – заметила она. – Надеюсь, Электра где-то в прохладном месте.

Когда мы вошли в кабинет мистера Хебера, он спросил:

– А где же собака? – (Я ему объяснил, но все же не мог решить, действительно ли это его интересует.) – «Малибу-Инн», гостиница? Кажется, неплохое местечко для такой погоды, как сегодня. Так слушай, у меня новости. Потому я и хотел, чтобы ты тут появился. Они пришли по нашей сети.

– Что пришло по вашей сети?

– Все. Месадейл. Пророк. И – самое важное – твоя мама. Летит ТВ-бригада из Нью-Йорка. Они сядут в Лас-Вегасе через час. В Месадейле будут в середине дня.

– Зачем?

– Чтобы сделать репортаж. И как я и думал, это непременно все изменит. Я беседовал с продюсером. Они по-настоящему сочувствуют таким женщинам, как твоя мама, они хотят рассказать эту историю с ее позиции, хотят все правильно изложить. И вот какая очень важная штука: они хотят поговорить с тобой.

– Зачем?

– Ты – человек, который может рассказать Америке, каково там на самом деле.

– Не думаю, что смогу это сделать.

– Наверняка сможешь. Они устанавливают оборудование в конференц-зале завтра в два.

Я знаю, как работает ТВ. Тебя заставляют объяснять вещи, которые не имеют объяснения. Некоторые вопросы не имеют ответов. И при всем этом здесь существует какая-то тайна – я имею в виду причину, почему мы делаем то, что делаем. Неделю спустя это была единственная «эврика!», какую я обрел.

Мистер Хебер сообщил мне некоторые подробности о прилетающей ТВ-бригаде. Репортер – тот самый парень с серебряной шевелюрой, которого вы постоянно видите на экране.

– Тебе, может быть, понадобится надеть что-нибудь другое вместо футболки, – посоветовал мистер Хебер. – Принарядись немножко, ладно? И нам надо поработать над тем, что ты будешь говорить. Я хочу набросать для тебя несколько тезисов.

Хебер до сих пор так ничего и не понял, или, думаю, точнее будет сказать, что он на самом деле не понял меня. Я не из тех, кто немножко принаряжается. У меня нет костюма для интервью. Я не пользуюсь чужими тезисами.

– Вечером в воскресенье я ездил в Месадейл, – сказал я.

Хебер поднял на меня взгляд:

– Тебе надо быть поосторожнее, Джордан.

– Я узнал кое-что очень интересное. Про сестру Риту.

– Что такое?

– Она исчезла.

Я сообщил Хеберу то, что рассказала мне сестра Друзилла. Хеберу это показалось интересным, ни одна складка на его лице не шевельнулась.

– По-вашему, это означает то, что это по-моему означает?

Он поколебался, будто ему понадобилось несколько секунд, чтобы связать концы с концами:

– Да, думаю, так оно и есть.

– Мы подбираемся все ближе.

– Да, но ведь есть это МС от твоего отца. Он сообщил, что это была твоя мама.

– Я знаю, – ответил я. – В этом вся проблема с интернетом. Ничто никогда не исчезает.

Я решил ничего не говорить Тому про эту тягомотину с ТВ. Никак не мог поверить, что они прилетят сюда из Нью-Йорка, потратят такую уйму денег, чтобы помочь моей матери. Скорее всего, они пустят в эфир ту фотографию, где она, пригнувшись, залезает в патрульную машину, и сопроводят ее рассказом о сектантке-фанатичке, которая бросила сына и застрелила мужа. Я был уверен: это будет не просто неправильно, это еще больше запутает все на свете. Хебер сказал, мы можем им доверять, но почему – ни одной толковой причины не привел.

Впрочем, Том все равно был занят. Возникла проблема с номером 208: гости испоганили комнату зажигалками, исчертив всю мебель коричневыми выжженными бороздами.

«Я почувствовал, что с ними что-то не так, сразу как они поселились там, – повторял расстроенный Том полицейскому, составлявшему протокол. – Ну, я хочу сказать, не в моих правилах осуждать людей, только просто у меня возникло такое чувство». «Какое такое чувство?» – «Вроде что они могут украсть мою собаку».

Я воспользовался передышкой в своем расписании и вошел онлайн. Письмо от [email protected] выглядело угрожающе. Должно быть, что-то дурное случилось с Джонни.

Привет, Джордан, просто хочу сообщить тебе, что дела у Джонни идут хорошо и я думаю, что с ним все будет в порядке. Позвони мне, если есть вопросы или что еще. Ему повезло, что он нашел тебя. Келли

Когда я закрыл ее мейл, я обнаружил еще одно письмо у себя в ящике. Тема «Может Быть Важно» очень походила на спам, но я все же решил открыть сообщение.

у меня нет уверенности что ты получил мой прошлый мейл или что так что попытаюсь еще раз. я помню про чат с твоим па, то был не первый раз мы вроде вели с ним покер-флирт, это ничего не значило никогда за миллион лет мы с ним не встречались, ничего такого, это просто была одна из этих интернет-игрушек и я не знаю, знаю ли что-нибудь что может быть полезно но вдруг, может нам стоит поговорить, между прочим меня зовут не мисс-из-пустыни (естеств) а элберт, но он об этом не знал.

Я написал Мисс-из-Пустыни, спросив, что ему известно, и он сразу же ответил.

во-первых, мне жаль твоего отца я прочел про него в интернете и слежу за делом и за тем что происходит в Месадейле и почему-то я понял что это он глава-семьи-2004, мы чатились несколько месяцев и говорили о многом не только покер и секс но про кучу вещей про жизнь и он говорил мне про своих жен и детей и говорил явно честно про это все как это трудно им когда их так много и как он чувствует себя плохо из-за этого, он говорил порой это просто рвет ему сердце когда он видит как многим детям хочется чтоб он был нормальным отцом а он не может быть таким отцом потому что их так много, но он всегда говорил что это стоит того, ибо так пожелал господь, я не больно-то сам уверен в этом я никогда не был очень уж божьим человеком но меня восхищает тот кто знает во что он верит и держится этого, все великие люди такие и кто я такой чтоб говорить что то во что он верит хоть сколько-то безумнее остального дерьма в которое верят все остальные в других местах, включая и меня, в тот момент я как раз уже подошел к тому чтобы он мне здорово понравился и я знал что я ему тоже нравлюсь только здесь была проблема понимаешь как же я скажу ему правду, я имею в виду про то кто я, и я был не уверен как эту тему поднять а тут наш чат в тот вечер прервался и он уже никогда мне не отвечал и я прочел как полигамная жена убила своего мужа там в месадейле и понял что это был он, я просто знал, знаешь, как иногда просто знаешь и все? поэтому я не удивился когда получил твой e-mail на прошлой неделе.

Я спросил Элберта, где он живет – не можем ли мы встретиться. Нам необходимо поговорить.

нет это невозможно это интернет я не встречаюсь с людьми знакомыми мне по интернету.

А если по телефону?

нет я поговорю с кем угодно онлайн но всегда хочу остаться анон однако я тебе вот что скажу я не такой как другие люди онлайн я всегда говорю людям правду для меня это место где я реально могу говорить людям то что думаю и чувствую, это так трудно делать в реальной жизни для меня здесь единственное место где я могу действительно быть самим собой, исключая конечно эту штуку с мисс-из-пустыни (естеств) но ведь это только имя.

Я попросил Элберта о помощи.

я скажу тебе все что смогу но не могу сказать кто я.

– Эй, ну как оно идет?

Я чуть не подпрыгнул.

– Ох, Том, блин, ну и напугал же ты меня!

– Кому пишешь?

– Просто несколько наводящих вопросов про отца. Не знаю. Как оно прошло у тебя с копами?

– Они выследят их по номерному знаку и всякое такое, только мне уже приходилось с этим дело иметь. Бумажек уйма – просто смертоубийство какое-то.

– Я могу что-нибудь сделать?

– Может, проверишь, как там собаки? У меня еще выезжающих целая куча.

В номере 112 собаки спали на кровати задом к заду. Я налил свежей воды в их миски и вернулся в холл. Элберт не выходил у меня из головы. Мог ли он вообще что-то знать? А даже если знает – будет ли принята во внимание инфа из анонимного онлайнового источника? Могут ли вызвать повесткой в суд человека по имени Мисс-из-Пустыни?

Я послал Элберту еще мейл с вопросом, говорил ли отец когда-нибудь о ком-то из своих жен?

все время, казалось он на самом деле их любит, я знаю он думал о некоторых больше как о тетушках или бабушках чем женах как к примеру сестра забыл как ее имя его первая жена она я думаю совсем старая а он всегда говорил она хорошая женщина, он любил более новых вроде сестры кимберли если уж совсем откровенно мы с ним иногда вдавались в очень красочные подробности когда про них говорили, он был определенно все еще влюблен в сестру кимберли она давала ему потрясающий минет или во всяком случае он так говорил, прости это может гораздо больше чем ты хочешь знать, он только что женился на новой девочке по имени Сара и прямо как мачо про нее говорил и что он с ней делал после того как их запечатали, я понимаю меня это должно было возмутить только знаешь что он ведь был мой друг а она нет так что я всегда смотрел на это с его точки зрения, но вообще он любил всех своих жен по-своему, уж это я точно знаю.

От этого незнакомца, от этого бинарного голоса, приходящего откуда-то, – находился он совсем рядом или на другой стороне земного шара? – я узнавал об отце больше, чем когда-либо знал сам.

проклятье, только что пришло в голову это ж могла быть твоя мать ты мне не говорил кто она. надеюсь я тебя не оскорбил.

Так что я сказал ему, кто моя мама.

ох ты господи с ума сойти, это была твоя мама? может мне не стоит больше ничего говорить я хочу сказать мне вовсе не хочется впутываться во все это дело.

Элберт, написал я, ты уже впутался. Если ты знаешь, кого из жен мой отец любил трахать, ты уже впутался.

думаю ты прав, кроме того, мне скрывать нечего.

Я спросил его, знает ли он еще что-нибудь про жен, про то, что там еще происходило? Рассказал ему про фак-карту, хотя она по-прежнему ничего мне не говорила.

я не знаю про это но знаешь я думаю там дерьмо какое-то заварилось в департаменте его жен он здорово волновался из-за этого, не знаю известно тебе или нет но в тот вечер он разговаривал с твоей мамой об их отношениях я не совсем уверен но мне кажется он сказал прошло много времени с тех пор как они ну ты знаешь были вместе и нет смысла притворяться что они реально муж и жена, я не знаю но это то что он сказал и из-за этого я когда прочел что она его убила я был потрясен но на самом деле не удивился.

– Эй, Джордан? – окликнул меня Том. – Разве тебе не пора идти?

Я взглянул на часы на компьютере. Вот дерьмо! Я опоздал на свидание с мамой.