Текст книги "19-я жена"

Автор книги: Дэвид Эберсхоф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 39 страниц)

Женщины и дети идут первыми

Я позвонил Морин:

– Хочу попросить о большом одолжении.

– Валяй.

– Нет, правда, очень большом. Мне надо, чтобы вы отвезли нас с Джонни в Месадейл. Прямо сейчас. Я бы вас не просил, если бы вы не…

Это все, что я успел сказать ей. Она согласилась встретиться со мной у «Облепешенной женщины» через полчаса.

Когда я явился в кафе, девушка-готка и Джонни были погружены в видеоигру «Миз Пэк-Мэн», а Электра спала на кушетке.

– Ну как прошло? – спросил Джонни.

– Мне надо добыть кое-какую инфу из дому.

– Вроде чего?

– Я не уверен, какую именно.

– Как ты собираешься туда попасть?

– Я над этим работаю.

– Звучит здорово – ох и впечатляющий план там у тебя варится! – Джонни зашел за прилавок достать мне кексик. Можно было подумать – он тут хозяин. – Вот, возьми. Может, он поможет тебе думать.

Тут как раз меня и осенило.

Когда подъехала Морин, Джонни произнес:

– А ей что тут понадобилось?

– Ладно тебе. Она – часть моего плана.

Пока мы ехали в Месадейл, я все время обдумывал разные штуки. Джонни все время спрашивал: мол, ты уверен, что знаешь, что делаешь? А я все время отвечал «ага». Он сидел впереди, а мы с Электрой сзади. Какие-то вещи из чистки там висели, и каждый раз, как Джонни открывал окно, полиэтиленовый чехол попадал мне прямо в лицо. Электра думала, что плюшевые пингвины Морин – игрушки для собаки, и все время опрокидывала их носом. Я все время говорил ей, что не надо этого делать, а она начинала все сначала, как у нас с ней чаще всего и бывает.

Когда мы подъезжали к расстрелянному знаку поворота, Джонни предупредил:

– Готовьтесь к переходу в другую вселенную.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала, когда мы туда попадем? – спросила Морин.

– Я пока еще думаю.

– Тебе бы лучше поторопиться, – посоветовал Джонни.

– Это одежки твоего мужа?

– Нет, мистера Хебера. Он любит, чтобы я получала его вещи из чистки. Я знаю: это не входит в мои обязанности, но некоторые проблемы не стоят того, чтобы из-за них копья ломать.

В полиэтиленовом чехле были серые брюки и две строгие белые сорочки.

– Как вы думаете, он рассердится, если я одолжу их ненадолго?

– Зачем?

– Мне надо быть одетым не так, как… Не знаю. Не совсем так, как…

– Не так, как геи одеваются? – подсказал Джонни.

– Не так, как одеваются в Лос-Анджелесе, хотел я сказать.

– Давай. Я их опять отдам в чистку, он ни за что никакой разницы не заметит.

– Вы меня извините, пока я переоденусь, ладно?

Еле поворачиваясь в тесноте заднего сиденья, я снял свои одежки и надел сорочку и брюки мистера Хебера. И почувствовал себя очень странно. Сорочка сидела как влитая, а вот брюки оказались широки в поясе.

– Вот, возьми, – сказала Морин. – У меня в запасе оказались английские булавки.

Она протянула мне коробочку, и я быстро подогнал штаны.

– Ну как я выгляжу?

– Как последний зануда, – ответил Джонни.

– Прекрасно. Именно этого мне и надо было. О'кей, мы подъезжаем. Джонни, скажешь Морин, где свернуть?

– А как же. А в чем дело?

Я улегся на бок на заднем сиденье. Электра решила, что настало время прикорнуть, и свернулась у меня под рукой.

– Потому что я хочу въехать в город так, чтобы никто меня не заметил. И тебя тоже. Как только увидишь поворот, Джонни, сползи с сиденья.

– Он уже близко.

– Морин, вы его видите?

– Ага.

– О'кей, там и сворачивайте. Джонни, давай вниз. И, Морин, все, что вам надо делать, – это ехать по дороге, никуда не сворачивая, пока не подъедете к почтамту, – он слева. Скажите мне, когда его увидите, и я объясню, что вам делать дальше.

Я услышал, как Морин включила сигнал поворота, а Джонни скорчился в углублении перед пассажирским креслом. Он то и дело показывал мне оба больших пальца и шептал: «Во! Это круто!» Когда машина съехала с асфальта, все здорово затряслось и задребезжало.

– Вам просто не надо съезжать с этой дороги, – сказал я Морин.

Мне был виден ее профиль. Она выглядела уверенной, губы ее были решительно сжаты, и я понимал, что она делает это не потому, что она хороший человек или хорошая секретарша, а потому, что это правильно.

– Вижу почтамт.

– Сворачивайте на парковку. Поставьте машину на последнее место справа.

– Оно занято.

– Тогда рядом с ним.

Машина замедлила ход, повернула и остановилась.

– Теперь никто не двигается с места, пока я не скажу, что произойдет дальше. Морин, вы войдете в здание почты. Заведующую зовут сестра Карен. Я думаю, что мы вполне можем ей доверять. Скажите ей, что вы хотите подождать меня на почте. Она разрешит вам там поболтаться. Может быть, проведет вас в заднее помещение, чтобы вас не видели, – это было бы замечательно. Но даже если кто и увидит – ничего страшного, они ведь не будут знать, зачем вы в городе.

– А с нами что?

– Когда она уйдет и пробудет на почте пять минут, мы крадучись вылезем и пройдем к дому.

– А Электра?

Вот проклятье! Я забыл включить ее в свой план!

– Надо было оставить ее с девушкой-готкой, – сказал Джонни.

– Ничего. Морин, вам придется взять ее с собой.

– Если мы и в самом деле можем доверять сестре Карен… Подождите меня минутку, я быстро вернусь.

Через несколько минут открылась дверца со стороны водителя и сестра Карен сказала:

– Я собираюсь впустить Электру через грузовую дверь. Никто ее не увидит.

Они ушли, и мы с Джонни остались одни.

– Что теперь?

– Мы прогуляемся. Вылезай тихонько из машины. Пригнись. Беги к дальней стороне почты. Я за тобой.

Он сделал все точно, как я сказал, и минуту спустя мы уже стояли у раскаленных бетонных блоков западной стены почтамта, невидимые с улицы.

– Теперь мы просто пойдем по одной из боковых дорог. Если разыграем все это без лишних эмоций, никто нас не заметит.

Мы пошли. Было, вероятно, градусов сто десять, [76]76
  …градусов сто десять… – 110° по Фаренгейту – это 42° по Цельсию.


[Закрыть]я чувствовал жар солнца у себя на щеке. Может, в этом еще одна причина, почему Первых так долго практически никто не трогает: тут солнце жарит, как на Марсе. Никому эта земля не нужна.

– Пока что все хорошо, – проговорил я.

Эта боковая дорога была тихой, тут стояли несколько больших домов, виднелись пустые участки. И движения было мало. Любой, кто мог нас увидеть, решил бы, что вот, мол, двое мальчишек возвращаются из коопа.

– Ну так что за план-то? – спросил Джонни.

– Ты сейчас решишь, что у меня крыша поехала.

– Поздно спохватился.

– У тебя нож с собой?

– Ага, а что?

– Дай-ка сюда.

В конце участка я принялся срезать ветки с кустарника.

– Наломай веток, и пусть они будут поменьше и потоньше, прямо как зубочистки. Мы собираемся устроить пожар.

–  Мысобираемся?

– На самом деле это тысобираешься.

Джонни сощурил глаза:

– Ну и придурок! Ты совсем шизанулся.

– Просто наломай веток. Нам понадобится растопка. Я никогда не думал, что придется такое сказать, но – слава Господу – мы посреди пустыни. А эти дрова сухие, словно кости.

Когда у нас собралась приличная куча, я сказал:

– А теперь нам нужен трут. У тебя в карманах волокнистой пыли от ткани не набралось?

Джонни вытащил несколько комочков и осторожно положил их сверху на кучу растопки.

Я порылся в карманах мистера Хебера. В одном обнаружились два комочка белой волокнистой пыли, в другом – два перенесших сухую чистку доллара.

– Вот, разорви их на полоски.

– Ты что, деньги сжечь собираешься?

– Давай делай.

Я нашел ветку примерно с фут длиной и сделал на обоих концах по зарубке. Наклонился вытащить шнурок из ботинка.

– Ты что делаешь?

– Я делаю лук.

Я выдал Джонни блиц-урок о возжигании огня методом трения и трута.

– Где это ты выучился такому дерьму?

– Ты забыл. Я же долгое время был предоставлен исключительно самому себе.

Я собрал все необходимые детали и предупредил Джонни, что ему придется довольно долго трудиться.

– Вся штука в том, что надо получить угольки и положить их на трут. Это потребует некоторого времени, но если работать не останавливаясь, то должно получиться.

– А почему я должен это делать?

– Потому что я собираюсь пробраться через кукурузное поле, оттуда – за дом сестры Кимберли. Там и стану ждать. Когда у тебя огонь разгорится, брось на него столько дров, сколько сможешь, потом иди обратно на почту. Не беги. Просто иди спокойно, вроде ты здешний. Вот уж что хорошо, то хорошо в Месадейле: здесь столько ребят, что одного лишнего вряд ли кто заметит.

– А ты как же?

– Когда пожар начнется, надеюсь, все выбегут из домов и я смогу пробраться внутрь.

– Слушай, ты и правда сошел с ума.

– Я знаю. Но это может сработать.

Я прождал за домом сестры Кимберли почти целый час, прежде чем увидел белый дым. Он постепенно темнел, становясь сначала серым, потом черным, а потом я увидел пламя. Услышал испуганный вопль из большого дома, затем еще один и еще, крики росли и ширились, пока все женщины не принялись звать на помощь. Поднялась суета, люди высыпали из домов, плакали младенцы, женщины и дети бежали к концу участка с кастрюлями воды. Очень скоро в конце участка собралось не менее семидесяти пяти человек, женщины в платьях в стиле «домик в прериях» и ребятишки в одежках с плеча выросших братьев и сестер.

Я не бросился бегом. Я прошел прямо к боковой двери и вошел в дом. В прихожей никого не было, но мне был слышен разговор двух перепуганных женщин на верхней площадке лестницы. Если бы они взглянули вниз, они меня увидели бы, но их отвлекал вид пожара за окном. Я подошел к двери, ведущей в подвальное помещение, но обнаружил на ней висячий замок, небольшой, такой, какой вешают на багаж, на крючке с петлей.

Жены наверху обсуждали, следует ли им тоже пойти на участок. Одна говорила, что следует, другая возражала, что кто-то же должен остаться с малышами. Как раз в этот момент заплакал младенец, и одна из жен сказала: «Ты пойди проверь, что с ним, а я посмотрю, что с другими».

Замок казался таким хрупким, словно кукольным. Я засунул в него нож Джонни. Пара толчков – и он разломился. Одна из жен наверху сказала:

– Ты слышала?

Но другая успокоила ее:

– Это Тимми. Он по всей комнате свои соски разбросал.

Я на цыпочках спустился по лестнице. В самом низу – дверь с переводной картинкой-предупреждением «ВХОДА НЕТ». Я медленно открыл дверь. Это было мое первое появление здесь. Отец называл эту комнату своим святилищем. С тех самых пор, как я покинул Месадейл, я думал о ней как о его могиле.

Однако она не выглядела ни как место убийства, ни как что-то еще вроде того. Кровь смыли, и казалось, мой отец просто ушел куда-то и может вернуться в любую минуту. Даже дыра в спинке кресла выглядела совсем безвредной. Только, по правде говоря, это всегда чувствуется, если вы находитесь там, где кто-то умер. Я чувствовал это, точно какие-то вредные флюиды, вроде ты вовсе и знать не желаешь, какое дерьмовое дело тут сотворилось, а все равно… Так я и стоял там некоторое время, впитывая это чувство. И вот тут-то я и понял, где мне надо искать. Наверху, на полке, над стендом с оружием, где раньше висел его «Биг-бой». Я подкатил туда компьютерное кресло и влез на него, чтобы достать это. Это была Книга Мормона, свалившаяся набок. Только внутри переплета Книги Мормона вовсе не было. Текст выглядел как журнал мастера, записывающего время и выход продукции с конвейера машиностроительного предприятия. Там была длинная колонка инициалов: Р, К, С, Ср, ПЗ и так далее – и ряд, где отмечаются дни недели. Я слез и откатил кресло обратно к столу. Снаружи послышался шум подъехавшей пожарной команды: кричали люди, урчали моторы машин на холостом ходу, работала дизельная помпа. Я подкатил кресло к окну. Открыв окно, я влез в оконную нишу. Она была сделана из стальной полутрубы, какие ставят на подвальные окна, чтобы туда не осыпалась земля. Как раз в этот момент и случилось то, про что я даже не думал, что такое может случиться. Я услышал, как две машины проскрежетали по гравию, захлопали дверцы, а затем голос, который мне никогда не забыть:

– Сестры, да не убоитесь!

Оконная ниша была достаточно большой, чтобы, скорчившись, уместиться в ней. Ее внешний край был дюймах в четырех над землей, и, если соблюдать осторожность, можно было незаметно глянуть наружу. Я находился сбоку дома, а все – за домом, но мне был виден внедорожник Пророка с тонированными стеклами и бронированной обшивкой. Один из его телохранителей обходил машину, проверяя, все ли в порядке. Он выглядел как противоестественный гибрид миссионера и наемника – широкие брюки, строгая белая рубашка с короткими рукавами, солдатский короткий ежик и девятимиллиметровый полуавтоматический пистолет, заткнутый за пояс.

Пока пожарные тушили огонь, Пророк собрал вокруг себя детей и женщин.

– Здесь не о чем беспокоиться, – сказал он. – Братья справятся с этим пожаром в считаные минуты. Приблизьтесь, Сестры, и я объясню вам, что произошло, ибо я хочу, чтобы вы узнали то, что знаю я, и я вижу по ужасу в ваших глазах, что вы хотите узнать то, что знаю я. Есть два объяснения неожиданному пожару, вспыхнувшему здесь сегодня. Некоторые скажут: это возгорание от зноя, и ничего больше. Мы сейчас находимся посреди лета посреди засухи посреди пустыни. Так что – что есть, то есть – это возгорание от зноя, и никакой тайны в этом нет. Однако другие скажут вам: это послание от Господа, точно так же, как неопалимая купина была посланием Моисею от Бога. Я позволю вам самим решить, что это было. Я даже не скажу вам, чему верю я сам. Но рассудите мудро, Сестры, ибо вы будете судимы по тому, как вы веруете, сейчас, в настоящем, и потом, в будущем, когда встретитесь с нашим Отцом Небесным у Его врат. – Многие Сестры и даже дети плакали, а Пророк продолжал: – Почему вы убоялись? Господь защитит вас, если вы были покорны. Ибо именно по вашей покорности вы и будете судимы. Если вы любили вашего мужа, если вы были ему покорны, и вы, дети, если вы любили вашего отца и покорялись ему, и если все вы возлюбили Господа нашего и покоряетесь Ему, тогда о вас позаботятся и в этом мире, и за его гранью. Да не убоитесь! – Он был близок к тому, чтобы закричать, чего он никогда раньше не делал. – ДА НЕ УБОИТЕСЬ!

Вокруг него собралось еще много других людей – соседи, Апостолы, кого там только не было, пришедшие посмотреть на пожар и на Пророка; все они оставались позади дома. Момент был вполне подходящий, чтобы дать деру. Я стал было выбираться из ниши, но тут услышал, что Пророк опять заговорил:

– Я знаю: многие из вас задаются вопросом, что будет с вами и с этим домом, кто его возглавит? Вы спрашиваете, как же теперь вам быть женами, если у вас нет мужа? Я знаю: вы страшитесь, что проживете свою жизнь без мужа, и вы беспокоитесь о том, как же вас допустят на Небеса, если вы покинете эту землю безмужними? Но я не хочу, чтобы вы беспокоились, ибо завтра я сам приду к вам и возьму вас – каждую из вас – в жены и дом этот станет моим домом, а все вы – моими женами, так что, когда вы вознесетесь на Небо и сам Господь спросит вас – жена ли каждая из вас? – вы сможете ответить Ему, что каждая из вас – жена Его Пророка, и я обещаю вам: услышав это сообщение, Он допустит вас в Царствие Небесное.

Женщины радостно закричали, некоторые снова заплакали, собаки залаяли, завопили младенцы. Телохранитель снова обошел вокруг внедорожника. Когда он ушел, я выкарабкался из ниши, медленно прошел по въездной аллее и вышел на улицу. Вокруг толпилось столько народу, что в этой сутолоке я был просто еще один парнишка с Книгой Мормона под мышкой. Я обернулся лишь один раз. Огонь уже только тлел, дым рассеивался. Пожарные тащили свое снаряжение обратно в машину, женщины и дети возвращались в дом, а Пророка нигде не было видно.

~~~

ЦЕРКОВЬ ИИСУСА ХРИСТА СВЯТЫХ ПОСЛЕДНИХ ДНЕЙ

Архив Церкви

12 сентября, 2005

Пророку и Президенту Гордону Хинкли

Церковь Иисуса Христа Святых Последних Дней

Ист-Норт-Темпл, д. 50

Солт-Лейк-Сити, Юта 84111

Глубокоуважаемый Президент Хинкли!

Я хотела бы представить вам молодого ученого из Университета Бригама Янга, мисс Келли Ди.

Келли пишет дипломную работу для получения степени магистра, и, насколько я могу судить, ее проект будет способствовать лучшему пониманию истории нашей Церкви. Келли честна, трудолюбива, она – человек глубоко верующий. Однако, несмотря на эти качества, ей пришлось столкнуться с различными препятствиями, когда она пыталась получить доступ к определенным документам из нашего Архива. Из-за чего? Из-за того, что ее тема – история Энн Элизы Янг, скандально известной девятнадцатой жены Бригама. В конце 1930-х годов исследователь СПД, ученый по имени Чарльз Грин, пытался написать авторитетную работу об Энн Элизе Янг, но практически на каждом шагу встречал сопротивление со стороны Церкви. Я искренне надеюсь, что Келли не постигнет та же участь.

Я обращаюсь к Вам лично, так как убеждена в важности ее научной работы. Хотя Энн Элиза Янг не является героиней в моих глазах и у меня нет сомнений в том, что ее полный недостатков мемуар причинил значительный вред Святым Последних дней вообще и репутации Бригама Янга в частности, тем не менее честное расследование и критический научный подход к исследованию следует всегда поощрять и ценить. Это главное во всем, что мы совершаем как члены нашей Церкви и дети Господа.

Я надеюсь, что Вы поощрите Ваших коллег по Церкви в их дальнейших усилиях, с тем чтобы они продолжили помогать Келли Ди в осуществлении ее научных запросов. Ее поиски истины могут лишь пойти нам на пользу – ныне и присно.

Искренне Ваша,

Деб Сэвидхоффер,

церковный архивариус

Побольше уверенности, плут

Я постучал в дверь отдела доставки. Постучал еще раз.

– Сестра Карен, это я.

Морин и Джонни играли в техасский покер. Электра свернулась на пустом мешке для почтовых отправлений. Казалось, они так удивились моему появлению, будто вовсе и не ждали, что я вообще когда-нибудь вернусь.

– Что такое? – спросил я.

– Пожар? – спросила Морин. – Только честно.

– Его уже погасили.

– А большой был? – спросил Джонни.

– Это не важно, – сказала Морин. – Нам надо ехать.

Она поднялась, отряхивая пыль с задницы. Задняя комната была заполнена ящиками с велферовскими чеками – в окошечки на конвертах мне была видна мраморно-розовая бумага. В Месадейле день, когда приходили велферовские чеки, был великим днем.

Сестра Карен спросила, все ли в порядке в большом доме. Я рассказал, что приезжал Пророк и про то, что он обещал сестрам-женам. Сестра Карен нахмурилась:

– Он не собирается на всех них жениться.

– Но он сам так сказал.

– Я понимаю. Только он их, как косточки из вишен, повычистит, как говорится. Он возьмет хорошеньких, молоденьких, а остальных на фермы загонит. Ох, меня от всего этого просто тошнит!

– Мальчики, – сказала Морин, – мне надо бы уже в дороге быть.

– Пророк, кажется, вот чего понять не может, – проговорила Сестра Карен, – что жены переговариваются между собой. А в последнее время они особенно много говорят.

– Мальчики!

– Минуточку, Морин. – И сестре Карен: – Говорят – о чем?

– С тех самых пор, как твоего отца убили, они раскололись на соперничающие стайки. Во главе некоторых – сестра Рита, а многие другие пошли за сестрой Кимберли. Могу тебе гарантировать, что Пророк не собирается брать в жены сестру Риту. Так что ей необходимо, чтобы все эти женщины были на ее стороне. Если ей удастся образовать группу из десяти или двенадцати сестер, это – десять или двенадцать велферовских чеков, а такое игнорировать будет очень трудно. Но нет сомнений, что Пророк захочет жениться на сестре Кимберли, так что многие жены присоединяются к ней.

– Вы шутите, что ли? Это же безумие какое-то! – поразилась Морин.

– Это ничуть не безумнее, чем некоторые штуки, в которые верите вы.

Морин вздрогнула, будто ей сделали больно.

– Ох, простите меня! – извинился я. – Это нехорошо вышло.

– Вышло грубо, как сапогом в зубы, придурок, – высказался Джонни.

Морин набросила на плечо ремень сумки:

– Я иду в машину. Не задерживайтесь. Мне надо домой.

– Джонни, ты не пойдешь за ней? Скажи, я буду с вами через секунду. И пригнись там, в машине.

Он вышел, а я вдруг почувствовал себя ужасно одиноким в этой своей миссии. Но я еще не закончил. Я спросил сестру Карен, как она думает, что произойдет в большом доме завтра?

– Ну, он определенно женится на некоторых из них, но вопрос в том, что случится с остальными. Одна уже исчезла.

– Кто?

– Сестра Шерри. Ты ее, скорее всего, не знаешь. Ее недавно переназначили твоему отцу. Она была замужем за братом Эриком, но его отлучили, потому что он поспорил с Пророком по каким-то вопросам. У Эрика было пять жен: Пророк взял самую молодую и распределил остальных. Так Шерри и оказалась у твоего отца. Но ее уже несколько дней как нету.

– Что же, по-вашему, с ней случилось?

– Не знаю. Возможно, она сбежала, но я не знаю. – Она посмотрела на меня, как бы решаясь на что-то. – Мне не следовало бы это делать. – Она открыла ящик, вынула поддон с ячейками и подняла его над головой. Ко дну поддона липкой лентой был прикреплен конверт. – После отлучения брата Эрика сестра Шерри пришла сюда и дала мне вот это. И сказала, если с ней когда-нибудь что-нибудь случится, чтобы я связалась с этим адресом.

Сестра Карен отлепила конверт от поддона и открыла клапан. На клочке бумаги значился адрес в Денвере. Ни имени, ни номера телефона, только «Этвуд-стрит, 43, Денвер».

– Вы думаете, Шерри туда уехала?

– Возможно. Я не знаю, Джордан. Только у меня такое чувство, что ей кое-что известно о том, какие тут дела делаются. Почему бы мне не записать для тебя этот адрес?

– Не надо, я его уже запомнил. Мне пора идти.

Сестра Карен высунула голову в дверь отдела доставки посмотреть, нет ли какой угрозы.

– Все чисто.

Мы с Электрой пробежали до машины и улеглись на заднее сиденье. Я сказал Морин, что выезжать надо так же, как мы сюда въехали. «Только без лишних эмоций». Джонни очень хотелось поболтать, но я велел ему заткнуться, до тех пор пока не выедем на шоссе. Морин вела машину по немощеной красной дороге, и мне было видно поднимающееся нам вслед облако красной пыли. Машину трясло, а снизу в нее стучали взлетающие из-под колес камешки.

Когда мы выехали на шоссе, в машине стало тихо. Слышался только убаюкивающий звук колес, бегущих по асфальту.

– Кого-нибудь видите? – спросил я.

– Никого.

– Ни впереди, ни сзади?

– Никого.

– Джонни, порядок!

И мы оба сели нормально.

– Ну, блин, это было потрясно!

Я снял с себя одежки мистера Хебера:

– Отдам их в чистку.

– Я сама об этом позабочусь. – Мы немного поспорили, но Морин сказала: – Джордан, с этим все нормально.

Я рассказал им о том, что сказала мне сестра Карен, – про исчезновение сестры Шерри и про адрес в Денвере.

– Денвер, – заметил Джонни. – Я там был несколько месяцев назад. Неплохое местечко.

– Она думает, эта жена может что-то знать.

– С чего это она так думает? – спросил Джонни.

– Вот в том-то и дело. Она вовсе так не думает. Она хочет, чтобы я проехал весь этот путь до Денвера, чтобы поговорить с кем-то, кого там, вообще-то, нет.

– Вот придурок! О чем это ты?

– Ей нельзя верить.

– Сестре Карен? Да она нам только что так помогла, как не знаю кто!

– Я понимаю. Только теперь она хочет, чтобы нас в городе не было. Что-то там должно случиться, и она хочет, чтобы меня даже рядом с Месадейлом не было, когда это произойдет.

– Слушай, ты говоришь как параноик.

– Ну и что из того?

– Ну, псих, ты что, «Двадцать четыре часа» [77]77
  «Двадцать четыре часа»– телесериал о контртеррористическом подразделении, выходивший на телеканале «Фокс» в 2001–2010 гг.; главную роль исполнял Кифер Сазерленд.


[Закрыть]насмотрелся?

Пора была предвечерняя, солнце стояло низко и наклонно освещало машину. Все перед нами было золотым и желтым. Иногда, если ведешь машину в Юте по какой-нибудь захолустной дороге, то начинаешь думать, что если Бог есть, то он, вероятно, и впрямь приложил ко всему этому руку. Просто тут такая гребаная красота…

– Морин, – спросил я, – а это кто?

– Кто?

Я показал на сувенир, свисающий с зеркала заднего вида. На одной стороне его красовалась надпись: «Зайон-2006», на другой же была фотография двух молодых женщин на фоне знаменитого одинокого дерева – сосны, согнувшейся наверху столовой горы из слоистого песчаника. Уверен, вы это дерево видели. Одно из самых знаменитых в мире деревьев.

– Это моя внучка, Джесс, и ее лучшая подруга.

– Симпатично смотрятся, – заметил Джонни. – А лет им сколько?

– Двадцать три.

– Они замужем?

– О нет, они учебу продолжают. Очень серьезно к своему образованию относятся.

Я спросил, что они изучают.

– Джесс готовит магистерскую работу по диетологии, – ответила она. – А Келли… Келли историю изучает, так мне кажется.

– Историю?

– Тягомотина! – отозвался Джонни.

– Так что ты нашел там, в доме? – спросила Морин.

– Фак-карту моего отца.

– Ох, господи, – произнес Джонни. – Ты нашел его фак-карту?! Дай посмотреть! – Он схватил книгу и принялся ее листать. – Ага, это она и есть.

– Джордан, – сказала Морин, – что это такое?

– Думаю, более приличное название у нее будет «Журнал организации супружеских обязанностей». Он записывал сюда, сколько времени провел с каждой из жен, когда вместе с кем ел, сколько времени беседовал с каждой, всякие такие вещи.

– Ага, и кого когда трахал.

– Джонни!

– Придурок, я же правду говорю или что?

Он говорил правду. Потому-то мы, мальчишки, и называли эту книгу «фак-картой». Практически каждый мужчина в Месадейле вел такой журнал, и не было большего развлечения у мальчишек города, чем найти такую карту и прочесть. На карте моего отца было множество не поддающихся расшифровке пометок, букв и цифр и странных закорючек.

– Это код, дурень. Код тех штук, какие женщинам под простыней нравятся. Нельзя же ждать, чтоб мужик все это так запомнил.

– Ох, брось, пожалуйста, – возразил я. – Будто ему было не все равно!

– А я тебе говорю. У моего отца тоже был код вроде этого, и мы его расшифровали.

– Джордан, – сказала Морин, – ты ведь сознаешь, что журнал украден. Мы не можем использовать краденые улики.

– Знаю, – сказал я. Но на самом деле я этого не знал. – Даже если там имеется важная информация?

– Такие улики отбрасываются автоматически.

– Без исключений? Потому что здесь есть кое-что действительно полезное.

– Без исключений.

Ну вот, с этим не выгорело, а ведь там на последней странице отец сделал запись, что в тот вечер, когда его убили, он провел час наедине с сестрой Ритой в ее комнате.

Морин высадила нас на парковке у «Облепешенной женщины». Когда я сказал ей «до свидания!», она только подняла вверх ладонь. Думаю, она все еще переживала обиду из-за той глупости, что я сморозил там, на почте, про ее веру. С религией всегда так: люди верят в то, во что они верят. Несущественно, если для вас это не имеет смысла. Говорят, лучше всего это вообще не обсуждать. Но в здешних местах такое очень трудно дается. Очень трудно, когда все и каждый вечно об этом говорят, особенно когда тебя к таким разговорам не допускают.

Был вечер пятницы, а к утру понедельника я должен был вернуться в Пасадину. Мне не было известно, когда я снова увижу Морин. Я попытался поблагодарить ее за помощь, но она меня остановила:

– Я скажу мистеру Хеберу, что ты свяжешься с ним по поводу этой записной книжки.

И она выехала с парковки. Плюшевые пингвины покачнулись, когда машина выворачивала на улицу.

– Да уж, ты тут здорово напуделял, – высказался Джонни.

– А ты можешь хоть на секунду заткнуться?

Он забрался в фургон:

– Ну, хоть в этом-то меня не вини.

Я присел на задний бампер и позвонил Роланду. Телефон звонил и звонил. Голосовое сообщение: «Да, это я. Дела в последние дни шли чуть слишком интенсивно. В любом случае скоро буду дома, может, даже завтра. В любом случае, если получишь…» Но связь прервалась, и остаток сообщения я оставил на глухонемой линии.

Покинув Электру с девушкой-готкой, мы с Джонни поехали к бассейну. Обоим необходимо было помыться, а мне – подумать, где же я в конце концов очутился. Попрыгав в воде, Джонни бочком-бочком подкатился к двум девчонкам-подросткам, ловившим последние лучи солнца на травяном пятачке.

– Дайте мне знать, дамы, если вам понадобится помощь, когда станете накладывать этот лосьон для загара, ладно?

– Пошел ты!

– Ослиная задница!

– Ах, я тоже рад с вами познакомиться, дамы.

– Лох!

Девочка, сказавшая это, лежала на спине в бикини клубничного цвета. Ее нежные бедра поблескивали от масла. Было совершенно ясно, почему Джонни не собирается сдаваться.

– Позвольте начать все сначала. Я – Джонни, и, несмотря на моепервое впечатление, я очень симпатичный парень.

Этого оказалось достаточно, чтобы вторая девочка улыбнулась. Она отложила детектив в бумажной обложке и сказала:

– Я – Джен. А это – Лора.

Джонни ухватился за предоставленную возможность и сел на самую крохотную полоску полотенца Джен. Через пятнадцать минут он занимал уже половину ее полотенца. Они смеялись, а один раз Джонни ткнул пальцем в мою сторону, и девочки посмотрели на меня с величайшим любопытством. Ветер изменил направление, и я уже плохо мог их расслышать, но иногда до меня долетали обрывки их беседы, включая: «Он, в общем-то, в порядке», а потом: «Но мне нравится его собака».

Итак, вот, значит, где я очутился: сижу на краю городского плавательного бассейна, болтаю ногами в воде. Мама по-прежнему в тюрьме. Морин обозлилась. Джонни меня игнорирует. Электра далеко и наслаждается, пьянея от сладостей. Роланд неизвестно чем занят. Отец мой так и остается убитым. Сейчас – вечер пятницы. Если я собираюсь в понедельник взяться за ту работу в детской, мне тут все надо сворачивать по-быстрому.

– Эй, Джордан! Давай сюда!

Джонни представил меня девочкам:

– Это тот придурок, о котором я вам рассказывал. – Потом, понизив голос, сказал мне: – Слышь, придурок, мы направляемся к Джен домой. Найду тебя попозже.

– То есть как это – попозже?

– Попозже – это попозже. То есть не сейчас. Остынь, придурок.

– А когда я найду тебя?

– Друг, что это с тобой сегодня?

Низкое солнце искрами сверкало на воде. Вокруг нас бегали ребятишки и со всего размаху прыгали в воду. Группка подростков делила меж собой пачку сигарет «Мальборо». Две пожилые дамы бродили по воде в мелком конце бассейна.

– Ничего со мной сегодня.

– Так я тебе позвоню.

Джонни перевернулся на полотенце, выставив на обозрение узкую спину. Острые лопатки стали еще острее, когда он протянул руку – выпить глоток кока-колы из бутылки Джен. В другой жизни Джонни в старших классах средней школы был бы борцом и закончил бы ее с БУСом [78]78
  БУС– «Балл успеваемости средний» ( англ.GPA – Graduate Point Average) – результат оценок по всем предметам по окончании школы.


[Закрыть]– средним баллом успеваемости. А в этой он просто милый маленький плутишка.