Текст книги "Коукс и Бакстер. Компиляция] (СИ)"

Автор книги: Дэниел Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 68 страниц)

Глава 14

Суббота, 9 января 2016 года.

20:05

Томас приложил все усилия к организации их запоздалого рождественского ужина.

Под песни Бинга Кросби и Мэрайи Кэри он и Бакстер выпили слишком много, съели еще больше и почти сожгли квартиру, когда печенье в духовке начало чернеть снаружи. Бросив гиблое дело уборки кухни, они переоделись в пижамы и уютно устроились вместе с Эхо смотреть фильм.

Томас поднялся и в очередной раз подошел к дереву-«елочке», на ветвях которой уже как игрушки висели автомобильные освежители.

– Подарки? – с надеждой предложил он.

Бакстер вдруг ожила. Она поставила фильм на паузу, наполнила бокалы и заняла место на полу, чтобы достать красиво завернутую коробку, которую последней положили под елку.

– Наверное этот стоит оставить на десерт, – сказал Томас.

Бакстер отставила его в сторону и развернула другой.

– «Клуедо»[26]26
  Настольная игра для трех-шести человек, имитирующая расследование убийства.


[Закрыть], – безэмоционально сказала она.

– Ага. Потому что… Ну ты детектив и все такое.

– Все веселье моей работы в домашнем уюте, – подбодрила она и кивнула.

Атмосфера стала немного неловкой.

– Открой вон тот, – сказала она ему.

– Носки!

– Для твоих стоп.

– Чудесно. Теперь твоя очередь.

– Серьги! Золотые серьги… похожие на те, что моя мама покупает мне.

– Можешь отнести их назад, но я помню, что ты говорила, что потеряла одну в снегу.

– И это было то немногое положительное, что случилось в тот вечер, – пробубнила Бакстер. – О, вот этот!

Томас разорвал упаковочную бумагу и скривился, когда увидел изящную пару тапочек.

– Почему ты так ненавидишь мои домашние тапочки?!

Еще какое-то время они распаковывали подарки, перекидываясь взаимными обидами.

* * *

Дорожный знак отмечал границу района Эппинг-Форест, и Кристиан тут же расслабился. Каждый раз, когда он ехал домой, это чувство облегчения приходило к нему. Расположенный в самом дальнем уголке разветвленной сети метро, причудливый рыночный городок был его гаванью, где можно было отдохнуть от давящих небоскребов и переполненных улиц столицы. Жалея о своем крайне непрофессиональном ответе на, казалось, простой вопрос телевизионщиков, он зашел в свой любимый ресторан, сев за свой обычный столик, чтобы поужинать в одиночестве перед тем, как уехать в свой дом с семью спальнями, уродующий лесные пейзажи.

Он остановился на кольце и увидел свет ярких фар, затормозивших за ним. Помахав рукой, извиняясь за беспричинную остановку, Кристиан включил передачу и возобновил движение. Он знал, что не очень хорошо управлял автомобилем, и изо всех сил старался сконцентрироваться на дороге. Включив поворотник, комиссар повернул налево, темные деревья выстроились вдоль дороги, как вдруг белый свет проскользнул по приборной панели. Автомобиль позади него сократил расстояние. Кристиан поморщился и немного поддал газа, продвигаясь по протяженному участку открытой дороги, но два ослепляющих сверкающих солнца в зеркале дальнего вида не отставали.

По встречке начала приближаться другая машина.

Автомобиль сзади ускорился и почти коснулся бампера машины Кристиана, но вовремя обогнул ее и умчался вперед. Кристиан заметил, что это был черный грузовичок марки «Митсубиси», но не смог распознать модель и не захотел запоминать номера: на это у него не было ни причины, ни сил. До дома оставались считанные минуты, поэтому Кристиан снизил скорость.

* * *

Кристиан въехал на нужную дорогу и нажал на кнопку электрических ворот, поехав мимо просторных домов своих соседей: ночные действия, которые он мог выполнить с закрытыми глазами. Окружающее освещение ползло по стенам домов, выхватывая участки ландшафтных садиков будто произведения искусства, выставленные под звездным небом, зрелище, которое не всякий лондонец мог оценить.

Сворачивая к своему дому, Кристиан повернул руль, как вдруг его окутал яркий белый свет…

Раздался хриплый рев мощного двигателя, визг вращающихся колес, а затем он почувствовал, как ударился головой о стекло. Машина закачалась. Покореженный металл с грохотом упал на дорогу, а черный грузовик отъехал задом на пару метров.

Кристиан был почти без сознания, когда его стащили с сиденья и швырнули между двумя машинами так, что фары слепили полицейского с двух сторон. На него посыпался град ударов. Два безликих силуэта пинали и били его со всех сторон. Кристиан только и мог что прикрывать голову и, свернувшись клубком, молиться о том, чтобы это все кончилось. После удара одного из нападавших Кристиан вскрикнул и услышал треск ломающихся ребер, поняв, что они не остановятся, пока он не умрет. Отчаянно пинаясь, он умудрился заползти под грузовик. Один из нападавших попытался вытянуть его оттуда за ногу, но остался лишь с ботинком в руках.

Из его рта на разгоряченные колеса валил пар, вокруг машины кружили пары черных сапог. Нападавшие были слишком опытны, чтобы выдать свои голоса, поэтому Кристиан слышал лишь, как они перешептываются, используя код. Один из них пошел обыскивать машину комиссара, высыпав все содержимое бардачка на землю, а второй забрался в грузовик и начал увеличивать обороты двигателя, заблокированного ручником.

Единственным выходом оставалось выползти из-под грузовика и, спотыкаясь и хромая, идти к начавшим закрываться воротам.

За спиной дверь грузовика с грохотом закрылась.

Он слышал шаги, преследовавшие его куда быстрее его собственных. В отчаянии он прыгнул в сужающееся пространство между створами, и через мгновение тяжелые ворота захлопнулись.

Силуэт наблюдал за ним сквозь прутья, подразнивая и поигрывая в руках ломом, будто вот-вот использует его, чтобы сломать скромную преграду между ними. Кристиан был совершенно без сил, а потому знал, что реши они перелезть через ворота, он даже не попытается убежать.

Мигающие синие сигналы озарили небо над черным лесом.

Фигура также увидел это и спокойно свистнул своему напарнику. Две тени залезли обратно в грузовик и рванули с места.

Белый свет, удалявшийся от Кристиана, был сродни отступающему приливу.

Грузовик умчался по дороге и, когда красные фонари исчезли за поворотом, он лег в ожидании помощи, позволив себе поверить, что в конце концов пережил эту ночь, наслаждаясь мерцающими звездами как никогда раньше.

* * *

Бакстер в недоумении уставилась на семейную фотографию Эдмундса, Тии и Лейлы в рамке. Они с Томасом решили прекратить ссориться насчет подарков друг другу и вместо этого поспорить о тех подарках, что подарили им другие.

– Зачем мне вообще это? – спросила она. – Я не его бабуля.

Томас взял подарок из ее рук, посмотрел на него и скорчил рожу.

– Я думаю, что это что-то вроде… Ну да, – сдался он и отложил фото в сторону.

– А сейчас я могу открыть тот подарок? – спросила она, взяв в руки подарочную коробочку в магазинной упаковке, не питая, однако, больших надежд с учетом предыдущих подарков. – Последний.

– Давай.

Аккуратно развязав ленточки, она стащила обертку с коробочки. Озадаченная, она откинула крышку и в изумлении охнула, увидев внутри красивое кольцо с бриллиантом. Бакстер не заметила, как Томас встал на одно колено. Резкий хруст мог означать, что под ним оказалась семейная фотография Эдмундса. Он мягко взял коробочку у нее из рук, достал и протянул ей кольцо. Эмили смотрела на него, раскрыв рот.

– Эмили Лорен Бакстер… Я никогда не чувствовал себя таким взволнованным, обессиленным, раздраженным, ненужным или неполноценным, как в последние девять месяцев с тобой. И я хочу чувствовать себя так всю оставшуюся жизнь… Ты выйдешь за меня?

Бакстер, казалось, не могла и шелохнуться.

Томас пытался удержать полную надежд улыбку, во многом потому, что его колено начало намокать. Он начал думать, что Эдмундс, в конце концов, был прав. Почти час тот пытался отговорить Томаса от этого поступка, объяснял, что Бакстер расценит этот жест совсем иначе, что она посчитает его еще одним бременем вдобавок ко всему тому, что навалилось на нее.

Зазвонил ее телефон.

Будто в трансе Бакстер встала и прошла на кухню, а Томас терпеливо оставался в своей унизительной позе.

– Бакстер… Черт! Он… Скоро буду.

Вернувшись в гостиную, она неловко улыбнулась своему молодому человеку.

– Мне, э-ээ… Мне надо идти. Но… знаешь… Спасибо.

Она щедро одарила его двумя поднятыми пальцами вверх и побежала наверх переодеваться.

Глава 15

Суббота, 9 января 2016 года

21:39

– Волка из клетки, чувак! – заорал какой-то зевака Волку, когда тот ворвался в больницу короля Георга и по знакам пошел в отделение реанимации и интенсивной терапии.

Мэгги, уже сидевшая у палаты, кинулась к нему в объятия, только он вошел в комнату ожидания. Было очевидно, что все это время она сидела и плакала.

– Как он? Ты сказала, что на него… напали? – спросил Волк.

Она кивнула и повела его к ряду пустых сидений.

– С ним все будет в порядке. Пара сломанных ребер, а еще ему сильно попало ногой по голове. В остальном – порезы и синяки… много синяков и порезов, – рассказала она, ее все еще трясло.

– Мы можем зайти к нему? – спросил он.

– Сказали, что я могу зайти ненадолго.

Сжав ее руку, Волк уселся в удобное кресло, где собирался просидеть остаток вечера.

* * *

Бакстер и Сондерс сидели по сторонам от Волка. Пока Мэгги находилась в палате с Кристианом, они с отсутствующим выражением смотрели заглушенный телевизор. Подробности нападения у дома комиссара дошли до Би-би-си к моменту десятичасового выпуска новостей. Съемка с камеры телефона, которую вели из окна одного из домов напротив, освещала место событий уже после того, как подъехали экстренные службы: «Лексус» Кристиана было не узнать, машину, кровоточившую маслом на дорогу, наспех огородили, чтобы не повредить следы шин, которые словно очевидцы, рассказывали о происшествии.

– Боже, – едва слышно произнес Сондерс.

Затем канал продемонстрировал видеозапись, сделанную ранее тем днем: Кристиан кладет коробку для улик на заднее сиденье, а после оглашает свое растиражированное послание убийце Финли.

– Классические журналюги… Создайте проблему – снимите последствия.

Волк с Бакстер ничего не ответили, даже не заметив, что он что-то говорил.

– Я звоню Эдмундсу, – встала она. Она не хотела, чтобы он чувствовал себя обязанным просидеть с ними всю ночь в больничной комнате ожидания. В конце концов, он теперь даже не детектив, и она знала, что это дело уже ревниво отняло все его свободное время, которое он мог уделить семье.

– Эй, – прошептал Сондерс, когда Бакстер удалилась на достаточное расстояние, чтобы их не слышать. – Волк? Волк! – повторил он, толкая Коукса, чтобы привлечь его внимание.

– Что?

– Все хорошо?

– Ага. Просто… задумался о своем.

– Не хотел поднимать этот вопрос в присутствии остальных, – начал Сондерс, наклонившись поближе. – Так вот, почти целый день я пытался восстановить по времени все события ночи, когда Финли погиб.

– Был убит, – поправил его Волк.

– Верно. Был убит. Я просмотрел показания Мэгги и комиссара и, – казалось, он чувствовал вину за то, что говорит такое, – обнаружил небольшую несостыковку.

– Продолжай.

– В записях таксомоторной компании нет ни одной записи о том, что комиссар возвращался к Финли после полуночи.

Волк кивнул, но внешне никак не показал, что удивился или обеспокоился этой новостью.

– Может, воспользовался услугами другой компании, – справедливо отметил Сондерс. – Но мне понадобится ее название. Правда, не могу же я задавать ему вопросы в такой ситуации, верно?

– Я поговорю с ним, – ответил Волк, когда на экране заглушенного телевизора вновь появились фотографии покореженной машины Кристиана. – Мы можем получить доступ к записи звонка Финли в экстренную службу?

– Он был беззвучным, – неразборчиво сказал Сондерс.

– Наверное, нам стоит перепроверить.

– Посмотрим, что я смогу сделать, – ответил Сондерс, откинувшись в кресле.

* * *

Мэгги согласилась поехать с Сондерсом домой при условии, что Волк останется в отделении неотложной помощи. Поскольку Бакстер так и не вернулась, уйдя сделать звонок, он занял спокойный угол комнаты ожидания и попытался немного вздремнуть.

Из сна его вырвал крик – явление, к которому он совершенно привык после года, проведенного в компании Лео Дюбуа и его разнузданных наемников. Волк инстинктивно поднял руку, чтобы прикрыть голову. Самые зверские избиения, осуществляемые его подельниками, все еще всецело занимали его сны.

Встревоженный муж быстро вез на каталке рожающую жену сквозь несколько дверей.

Волк посмотрел на часы. Рассудив, что с него хватит и сорокаминутного сна, он встал, чтобы размять ноги. Свет лужами лежал у закрытых дверей. Потерявшись, Коукс бесцельно бродил по тихим и безлюдным коридорам. Занятие было столь же умиротворяющим, как смотреть за восходящим солнцем, заливающим город, в конце тяжелой ночной смены – будто наблюдать за сном свирепого зверя.

Пройдя мимо дверей в больничную часовню, он заглянул внутрь и с удивлением обнаружил знакомую фигуру, сидящую на переднем ряду.

– Бакстер? – спросил он, вежливо постучавшись перед тем, как войти внутрь.

Она сложила помятый лист бумаги в руках и повернулась к нему.

– А? Все хорошо, – ответила она, будто он задал вопрос.

Нахмурившись, Волк закрыл двери и сел на противоположной стороне прохода, глядя на прибитого к стоящему между ними кресту Иисуса с восковой кожей в натуральную величину. У его ног скопилось множество маленьких бумажных шариков, которые Бакстер метала в Сына Божьего.

– Думал, ты ушла, – сказал он.

– Мне просто нужно немного времени, чтобы подумать, – она закрыла лицо руками и глубоко выдохнула.

– Дома не можешь подумать?

– Дома не могу подумать, – отозвалась она.

Волк кивнул и снова посмотрел на несуразную статую перед ним. Скульптор счел необходимым украсить изнуренное тело потеками темной крови для более эффектного отображения образа жертвенности, а значит и нашего долга перед Всевышним: ладони, разорванные металлическими гвоздями, шипы глубоко впились в его кожу, сломанные ноги прибиты друг к другу невысоко над землей.

Убийца, оставляющий уродливое послание – первый Тряпичный кукла.

Бакстер не двигалась.

– Хочешь, оставлю тебя одну? – спросил ее Волк.

Она подняла голову и слабо улыбнулась ему:

– Нет.

Восприняв это как приглашение, он достал из кармана пачку чеков из «Старбакса».

– Сколько очков за попадание в голову?

– Пять. Три за подгузник.

– Мне кажется, это называется набедренная повязка.

Бакстер скривила лицо, показывая, что ей в общем-то все равно.

– Десять, если у тебя получится закинуть шарик на его повязку на голове.

– Терновый венец, – пробурчал себе под нос Волк, готовя свой арсенал бумажных шариков. – Десятка! – крикнул он после третьего броска.

– Ты сидишь под другим углом, нежели я, – бросила ему Бакстер, как обычно, одержимая духом соревнования. – Ты жульничаешь. – Она встала в проход и села на жесткий пол.

Она выжидающе поглядела на Волка.

– Ладно… Теперь все честно? – спросил он, прижавшись своим бедром к ее, когда они заняли все узкое пространство. Однако Бакстер не возражала, и игра продолжилась в тишине.

– Думаешь… Думаешь, я когда-нибудь смогу справиться с роль… с ролью отца? – брякнул Волк, не в силах выкинуть из головы довольное лицо Эшли и того ублюдка в стильной одежде, с чьего плеча свисала рвота ее семилетнего ребенка.

– Ты об этом хочешь поговорить? – спросила Бакстер. – Послушай, Волк, я все еще изрядно пьяна, и видит Бог, я и в лучшие времена особо слова не подбираю.

Волк внимательно наблюдал за ней, когда она отвернулась и совершила еще один бросок. Этот мимолетный комментарий был, возможно, самым осознанным, что он когда-либо слышал от нее, он заставил его понять, как много изменилось в его отсутствие, как сильно изменилась она сама. Сидя в такой неестественной близости, он мог видеть бесчисленные порезы, скрытые макияжем, и почувствовал, как привычный комок вины за то, что он не был рядом с ней, скручивался в животе.

– Ну да, – вздохнул он. – И я про то же.

Не бросив бумажку, Бакстер повернулась к нему.

– Думаешь, я когда-нибудь смогу стать хоть сколько-нибудь сносной женой?

К несчастью, выражение ужаса на лице Волка ответило прежде, чем он сам смог выразить хоть немного такта.

– Ну да, – горько усмехнулась Бакстер. – И я про то же.

– Тимоти сделал тебе предложение?

– Томас.

– Неожиданный поворот. Что Тимоти сказал по этому поводу?

– Нет никакого Тимоти, его Томас зовут.

– И он сделал предложение? – голос Волка звучал удивленным.

– Да.

– Тебе?

– Да. Мне! – бросила она. – Тебе может показаться странным, Волк, но на самом деле я очень заботливая и трепетная девушка… мудак.

Немного смутившись, Волк бросил бумажку:

– Три очка!

– Ты попал в бедро.

– Что?!

– Ты попал в лучшем случае в верхнюю часть бедра.

– Ты прикалываешься? Стопроцентное попадание в божественные яички!

– Да пофиг, – не стала спорить Бакстер. – Я все равно не вела счет.

Все действительно изменилось.

– Что собираешься делать? – спросил ее Волк.

– Не имею ни малейшего понятия. У нас были хорошие отношения. Да, все шло хорошо. Не понимаю, зачем ему понадобилось… – она замолкла и покачала головой. – Неужели жизнь всех людей такая сложная?

Волк пожал плечами, его плечи потерлись о ее.

– Помню, как-то мы с Чемберсом разговаривали… – начала она, – о своих надеждах и мечтах, о том, чего мы хотим от жизни.

Волк не проронил ни слова, пораженный, что она вообще вспомнила имя Чемберса в его присутствии.

– Возможно, я сказала что-то вроде «классную новую машину и садик, чтобы в нем Эхо гулял». Не важно. Но знаешь, что он сказал? Чего он хочет больше всего на свете? – воспоминания заблестели в ее глазах. – Заскучать. И все. Он всего лишь хотел простого, приземленного существования, хоть одну гребаную ночь без кошмаров, хоть раз поговорить с Ив, не отвлекаться от нее самой. Тогда я подумала, что это глупо.

Она бросила остатки шариков на пол. Игра была окончена.

– Нет никаких счастливых концов, – заключила она, глядя на изображение убийства, возвышавшегося над помещением часовни. – Не для таких людей как мы. Не для Чемберса или Ив. И даже для Финли. – Она разрыдалась. – Жизнь Мэгги сейчас испорчена. Так на что нам надеяться?

Волк взял ее руку и крепко сжал.

– Мы прокляты, – прошептала она. – Наши жизни – это смерть и боль, и мы заслуживаем оставаться в одиночестве.

Пока она рыдала, Волк обхватил ее руками и крепко обнял.

– Ты не проклята, – мягко сказал он. – Ты мой самый любимый человек во всем мире, и ты выбираешь жизнь, полную смерти и боли, чтобы оградить других от такой участи, потому что ты сильнее их всех вместе взятых. И когда твое время подойдет к концу, ты будешь достойна своего счастливого конца больше, чем кто-либо из нас.

Бакстер выкрутилась из его объятий. Порывшись в кармане в поисках платка, она улыбнулась Волку. Растрепанность Эмили делала ее только красивее: покрасневшие глаза обрамлялись черными пятнами, непослушные волосы ниспадали ей на спину, красные губы приоткрылись, когда она успокаивала дыхание…

Волк наклонился, даже не осознавая, что двигается…

Бакстер локтем заработала бесспорные три очка, от чего слезы брызнули у него из глаз.

– Какого черта, Волк?! – закричала она, вставая с пола, от чего он перекатился на ее сторону.

– Извини, – он поморщился, держась за ушибленное место. – Ты с Тимоти.

– Томас!

– Давай просто забудем об этом? Я увлекся моментом, а ты выглядела так красиво и печально, и… Я приношу извинения.

– После всего, о чем мы только что говорили! – она не была готова дать разрушить жизнь, которую выстроила без него.

– Думаю, меня сейчас стошнит, – предупредил Волк, все еще чувствуя резкую боль.

– Ты… оставил… меня! – с обидой сказала Бакстер. – Ты не хотел меня.

Он был сбит с толку.

– Больше года, Волк!

– Мы уже говорили об этом, – сказал он, умудрившись сесть. – Я хотел вернуться.

– Полная чушь. Ты просто трус, который боялся ответить за все. Что натворил.

– Это не так.

– И в это время Финли убили. Я едва пережила кошмар наяву. А где был ты? Прятался. Да через что ты за это время прошел?

Волк с трудом встал на ноги.

– Если бы я мог вернуться к тебе, я бы это сделал.

– Честно, я не верю ни единому слову, сказанному… Что ты делаешь?

Он начал расстегивать свою рубашку.

– Волк?

Рубашка соскользнула с его плеч и упала на пол, Коукс повернулся к ней лицом.

Она потеряла дар речи.

Его кожа была окрашена всеми оттенками фиолетового и синего. Бок был усеян следами обработки наждачкой, от чего плоть задубела. Неровная линия скоб, которые давно было пора удалить, шла вверх на другую сторону тела. И прямо в центре жуткого холста красовались знакомые инициалы:

Л.А.Д

Обожженная кожа почернела и отмерла. Собственность Лео Антуана Дюбуа – напоминание тем, кто забыл кому они должны быть верны.

– Если бы я мог вернуться к тебе, я бы это сделал, – повторил Волк, повернулся к ней и грустно улыбнулся. – Смерть и боль, да?

Очень медленно Бакстер подошла к нему.

– Черт, – едва слышно сказала она.

– Я знаю, – смущенно сказал Волк. Волнистые волосы падали ему на глаза, подбородок покрывала дневная щетина.

– Ты приятно пахнешь, – ее голос дрожал.

– Джордж купил мне средство после бритья.

– Что за Джордж?

– Сейчас это не важно.

Она глубоко вдохнула, но затем отшагнула от него.

– Я пойду.

– Хорошо.

Подобрав сумку, она сделала пять шагов по проходу, но затем остановилась:

– Черт!

Волк растерянно смотрел, как она повернулась и зашагала к нему.

– Черт! Черт! Черт! – она встретилась с ним взглядами, на ее лице застыло выражение боли и нарастающей внутренней борьбы.

Волк нервно улыбнулся в ответ.

– Нет. Знаешь что? Нет! – сказала она решительно.

Резко обернувшись, она поспешила к двери.

Волк нагнулся, чтобы подобрать смятую рубашку.

– Черт.

Волк даже не успел распрямиться, когда Бакстер бросилась на него, обвив длинными ногами его талию и страстно целуя. Мужчина попятился назад и врезался в статую, которая опасно закачалась… пока не грохнулась на землю.

Оба замерли и повернули головы, наблюдая как голова Иисуса закатилась под церковную скамью.

– Это же не дурной знак? – спросил Волк, все еще держа ее навесу.

– Не-а, – ответила она, выдыхая горячий воздух ему в лицо.

Она повернула его лицо за подбородок к себе и прижалась губами к его, а Волк стал опускать ее на пол часовни.

* * *

Бакстер натянула черное пальто Летаниеля Массе на плечи.

Мгновение спустя она раскрыла глаза и резко села. Волк тихонько похрапывал рядом.

– Нет! – выдохнула она и выползла из-под импровизированного одеяла, чтобы надеть нижнее белье, которое каким-то образом оказалось в трех рядах от них.

В коридоре раздавались голоса и поскрипывание колес каталок, поэтому она одевалась как можно скорее. Перешагнув через обезглавленного Иисуса, она схватила сумку и выскользнула из часовни. Прикрывая глаза от неяркого утреннего света, она пошла обратно через зал ожидания отделения интенсивной терапии к автостоянке.

– Эмили! – услышала она голос. – Эмили!

Она повернулась и увидела Мэгги, шедшей за ней на улицу, и быстро провела рукой по взлохмаченным волосам, однако, это не помогло подправить тушь, размазанную по щекам.

– Мэгги! – радостно поприветствовала она ее.

Ее подруга оглядела ее с ног до головы.

– Все в порядке, дорогая?

– У меня? Отлично, – осклабилась Бакстер, обнажив измазанные в губной помаде зубы.

– Просто… Надеюсь, ты не обидишься, но ты выглядишь так, будто бы продиралась сквозь кусты. – Когда Бакстер не ответила, женщина сменила тему: – Ты видела Уилла?

– Нет. Не видела.

– Он обещал остаться, – Мэгги явно обиделась.

– Нет… Он остался. Но…

– Но… ты его не видела, – закончила за нее Мэгги, все понимая.

– Так точно, – сказала Бакстер, будто выступая на суде.

– Ты понимаешь, что у тебя блузка наполовину расстегнута.

Бакстер посмотрела на свои жалкие попытки одеться и вздохнула.

– Иди сюда, – сказала Мэгги, отводя ее от прохода. Она застегнула блузку Бакстер, вытерла большую часть размазанного макияжа с ее лица, и попыталась хоть что-то сделать со спутавшимися волосами.

– Я думаю, что совершила ужасную ошибку, – прошептала Бакстер, уставившись вдаль.

– Это можно считать ошибкой, только если ты не хотела этого делать, – сказала Мэгги, вытворяя подлинные чудеса только с помощью влажной салфетки и запасной расчески.

– Я все испортила.

– Ну, ну! – сказала она, удовлетворенно оценивая свою работу. – Прекрасно! – она ободряюще положила руку на плечо Бакстер. – Жизнь слишком коротка, чтобы сожалеть о чем-то. Если Томас любит тебя, то простит. Если вам с Уиллом суждено быть вместе, то тогда вы только что сделали первый шаг.

– Но Томас… Ты его не знаешь. Он так добр и терпелив ко мне, такой щедрый и красивый; он даже был моделью для каталога «Литтлвудз»… и он добрый…

– Ты уже это говорила.

– Что мне теперь делать?

– Боюсь, это зависит не от меня.

Бакстер была раздавлена.

– Когда придет время, – заверила ее Мэгги, – ты узнаешь, что делать. Может прозвучать глупо, но было одно мгновение, то самое мимолетное мгновение, когда мы с Фином просто знали… Оно придет.